"Нет. Нельзя. Почему нельзя? Не почему. Просто нельзя, и всё".
— Ты ждёшь, когда он возвратится и застанет здесь нас обоих?
— Нет. Но… Для чего мне это делать?
— Чтобы ты мне поверил, — улыбнулся лорд Гардинер.
Гарри внимательно посмотрел на него.
— Вы ведь знаете, что там, да?
Фантом кивнул с важным видом.
— Конечно, знаю. Иначе я бы не настаивал.
Гарри подошёл к столу и обернулся к Огюстену.
Тот кивнул ещё раз.
Не нужно этого делать. Не нужно. Гарри склонился над серебристым маревом. Нет. Что бы там ни было, он не станет… В эту самую секунду кто-то больно ударил его в спину, и гриффиндорец начал падать в туман.
~*~
"Кому бы это поручить? У нас, как назло, нет ни одного свободного человека!"
Лорд Волдеморт. Гарри не видел его лица — лишь смутные очертания в зелёном огне камина. Но этот холодный мелодичный голос невозможно было забыть. Гарри до сих пор иногда слышал его во сне. Стоявший у камина белокурый молодой человек, в котором гриффиндорец узнал Люциуса Малфоя, приблизил красивое лицо к изумрудному пламени.
"Мой лорд, я думаю, Северус Снэйп прекрасно справится с этим".
"Снэйп?"
В голосе Волдеморта звучало сомнение.
"Да, мой лорд".
"Хорошо. Пусть явится ко мне сейчас же. Я жду".
Фигура исчезла в пламени.
"Северус!"
К Малфою подошёл Снэйп. Он держал в руках книгу и на ходу дочитывал страницу.
Синяя мантия. Испачканные чернилами тонкие белые пальцы. Затянутые в хвост волосы. Тёмные круги вокруг бездонных глаз. И совсем юное лицо. Гарри до сих пор было странно, что Снэйп мог быть настолько молодым. Да здесь ему едва ли есть двадцать лет!
"Северус, ты займёшься прикрытием".
"Прикрытием? Я?! Но…"
Гарри подошёл ближе и с удивлением увидел на бледном худом лице Снэйпа самый настоящий ужас. Широко раскрытые глаза. Дрожащие губы.
"Люц, ты спятил? Я ни разу этого не делал!"
"Ну вот как раз попробуешь. Весьма удобный случай", — невозмутимо ответил Малфой, стряхивая с перчатки сажу.
"Но я никогда… Мне надо подготовиться".
"Конечно. Сейчас ты отправишься к Господину, и вы с ним всё обсудите".
"Но я не могу явиться к нему просто так! Мне нужно иметь хотя бы какой-то план! Я не воин, и ты прекрасно об этом знаешь!"
"У тебя всё получится".
"А если нет?"
"Тогда он убьёт нас обоих. Но я очень надеюсь, что ты не допустишь этого, Северус".
"Мерлин, Люц, зачем…"
"Я хочу, чтобы мы работали вместе. Тебе нужно получить повышение".
"Но я хочу учиться, и мне совсем…"
"Никто не даст тебе больше знаний, чем Тёмный Лорд. Ты должен доказать ему, что достоин этих знаний. Я верю, ты справишься".
Прежде чем всё заволокло туманом, Гарри успел разглядеть лицо Снэйпа. Это было лицо человека, идущего на смертную казнь.
А потом Гарри увидел Лили. Образ был светлым, от неё словно исходило какое-то сияние, хотя вокруг царил густой сумрак.
"Он толкается! Представляешь? Ой!"
"Тебе лучше присесть".
Снэйп помог Лили дойти до скамьи. Гриффиндорец подошёл к ним и сел рядом с мамой, думая лишь об одном: только бы это воспоминание подольше не исчезало! На Лили было широкое платье с оборками, но эти оборки ничего не скрывали — Гарри понял, что должен вот-вот родиться.
"Как ты?"
"Хорошо. Только... Он опять… Наверное, вырастет таким же неугомонным, как Джеймс. Дай руку".
Лили положила ладонь Снэйпа себе на живот.
"Чувствуешь?"
"Да".
Они посмотрели друг другу в глаза. И Снэйп осторожно высвободил свои пальцы.
Летний вечер сменился серыми осенними сумерками. Гарри оказался в тёмной гостиной около Снэйпа, который сидел за столом, уронив голову на руки.
"Прибыл мистер Блэк, сэр".
"Я схожу за ним, спасибо, Дилберт".
Голос Снэйпа срывался и дрожал, словно ему было больно говорить. Когда он пошёл, то Гарри понял — идти ему тоже больно.
Путь до моста стоил профессору огромных усилий. Он постоянно останавливался, чтобы перевести дух. Гарри следовал за Снэйпом, недоумевая, зачем сюда явился Сириус. Снэйп с трудом поднялся на мост и вышел навстречу Блэку. Несколько секунд Гарри пялился на крёстного. Выглядел он просто здорово. Рядом с бледным, изможденным и явно очень больным Северусом Снэйпом его резкая пронзительная красота казалась несколько неуместной.
"Где они?"
"Прости, Поттер не сообщил мне адреса".
Гарри показалось, что Сириус сейчас сбросит Снэйпа с моста. Серо-синие глаза крёстного метали молнии.
"Я тебе не верю!"
"Извини, ничем не могу помочь".
"Он не мог просто взять и уйти!"
"Но как видишь…"
"Это случилось из-за тебя!"
"Это случилось из-за того, что твой дружок Поттер — кретин, каких мало", — безучастно ответил Снэйп.
Сириус немедленно вцепился Снэйпу в горло и навис над ним:
"Если с ними что-нибудь случится…"
"Убери руки".
"Я повторяю, если…"
"Я отлично тебя понял. Но я всё равно не знаю, где они сейчас".
Сириус оттолкнул его, и Снэйп всем весом навалился на перила. Гарри очень хорошо видел, что он едва держится на ногах.
"Чёрт возьми… Как он только мог!"
"Чему ты удивляешься, не понимаю".
"Но кто-то должен знать!"
"Возможно, кто-то знает. Но не я".
"Что с тобой?"
"Я уже в порядке".
"Какое, к дьяволу, в порядке?"
Тонкие губы Снэйпа дрогнули в ядовитой улыбке, и Гарри был готов поклясться, что увидел, как блеснули клыки. Клыки?
"Просто тяжёлая ночь, Блэк. У тебя такого никогда не случалось?"
Сириус смерил его долгим тяжёлым взглядом.
"Ты был у…"
"Да. Он тоже думал, что я знаю".
"А ты не знаешь?"
"Его нельзя обмануть".
"И я должен вам верить? Тебе и Волдеморту, так?"
При упоминании имени Тёмного Лорда Снэйп вздрогнул.
"Не произноси это вслух!.."
"Это всего лишь имя!"
"Для меня — не просто имя. Ты не поймёшь".
"Я и не собираюсь. Что думаешь предпринять?"
"Министерство ничего не говорило по этому поводу".
"При чём тут Министерство?"
"Я не уполномочен. Дамблдор приказал мне сидеть тихо".
"И ты будешь?"
"Да".
На ярких губах Сириуса появилась презрительная улыбка.
"Ну конечно. О чём тебе волноваться, Сопливый нос. Ты ведь только выполняешь приказ, да?"
Снэйп посмотрел ему в глаза.
"Да".
"Если ты скрываешь от меня…"
"Заткнись, — сипло перебил его Снэйп. — И молчи, если хочешь их найти".
Сириус слегка изменился в лице.
"Итак, ты знаешь".
"Нет. Но есть некоторые соображения".
"Я был в этом уверен".
"В отличие от тебя я умею слушать, Блэк. Мне тяжело говорить, и я не стану повторять дважды. Побереги своё красноречие для более впечатлительных слушателей. У нас мало времени. Возможно, у нас его уже нет".
Гарри отлично видел, что Сириус давно готов порвать Снэйпа на части, и крёстному требуется вся сила воли, чтобы держать себя в руках.
"Я слушаю", — медленно произнёс он.
Потом был туман. И Снэйп, прислонившийся к дверному косяку. Профессор смотрел на большую пустую комнату. Шкафы раскрыты и пусты. Кровать не убрана. На полу валялся большой розовый заяц. Гарри узнал его — сейчас он хранился на полке в потайной комнате. Снэйп медленно прошёл в комнату и подобрал игрушку.
Это выглядело нелепо и как-то… Дико. Зловещая, чёрная фигура Снэйпа и яркий плюшевый зверь у него на руках. На пороге возникла леди Гардинер в траурном платье. Глаза у неё были красные, губы дрожали.
"Но ведь Гарри жив. Вот о чём сейчас надо думать".
Снэйп молча обернулся и посмотрел на неё.
Туман. Портрет Лили. Профессор, едва касающийся ладонью портрета. И нарисованная рука мамы, которая прикасалась к холсту там, где были пальцы Снэйпа. Ни слова. Совершенно бесстрастные лица. И молчание. Молчание.
Туман.
Гарри очутился в тёмной душевой. На кафельном полу сидел длинноносый подросток в растерзанной школьной форме. По его некрасивому бледному лицу беззвучно текли слёзы. Этого Гарри никак не ожидал увидеть. О Господи. Слёзы! Внезапно подросток резко поднялся и выхватил палочку. В дверях появилась чья-то тень. Мелькнули светлые, длинные, как у Драко волосы.
Что-то разлетелось с оглушительным треском. Во все стороны брызнули осколки зеркала. Гарри невольно закрылся ладонью, хотя отлично понимал: здесь, в воспоминаниях, он в полной безопасности.
"Северус, ну что ты вытворяешь, святое небо!"
"Убирайся! Оставь меня в покое!"
Туман. Лили и Снэйп, прогуливающиеся по Диагон-аллее.
"Нам совсем не обязательно… Ты уверена, что хочешь это сделать?"
"А почему нет? Если мы собираемся… Это вполне естественно".
"Ну… Да. Но…"
Лили остановилась, положила ему руки на плечи и встала на цыпочки. Поцелуй. Лёгкий. Но в губы. Несколько человек обернулись и посмотрели на них.
"Ведь мы жених и невеста", — неуверенно произнесла Лили, наткнувшись на пронзительный взгляд Снэйпа.
"Да".
Тёмная комната. Леди Гардинер, склонившаяся над постелью плачущего мальчика.
"Маленький, потерпи немножко. Лекарство скоро будет готово. И всё пройдёт, мой милый".
Каталина старалась говорить спокойно, но ей это удавалось плохо. С трудом сдерживаемая ярость, страх, слёзы — всё это грозило вот-вот вырваться наружу. В комнате появился лорд Гардинер с кубком в руках. При жизни Огюстен был обычного роста и выглядел вполне здоровым и даже весёлым. Только это веселье показалось Гарри каким-то… нехорошим.
"Ну, как мы тут? Снова плачешь?"
"Ты приготовил лекарство?" — резко перебила Каталина.
Огюстен сел на край кровати и посадил всхлипывающего мальчика себе на колени.
"Надеюсь, это подействует. Пей, малыш".
"Огюстен, я прошу тебя, приготовь нормальное лекарство!"
"Я приготовлю нормальное лекарство. Я на правильном пути. Обезболивающее уже подействовало".
"Но жар по-прежнему не спадает! — Каталина не выдержала. — Что ты такое ему дал в прошлый раз? Он три дня бредил! Теперь у него постоянно болит голова! И он всё время мёрзнет!"
"Конечно. Всего лишь мёрзнет. А мог умереть, — невозмутимо ответил Огюстен, укладывая мальчика в кровать. — А теперь, если я смогу выработать настоящее противоядие, у него на всю жизнь останется стойкий иммунитет к сильным ядам".
"Ты сумасшедший!"
"Нет, милая".
"Ты больше этого никогда не сделаешь!"
"И кто же мне помешает? Неужели ты?" — Огюстен от души расхохотался, словно его рассмешила эта мысль.
"Я… Я напишу леди Элсинор!" — выпалила Каталина.
"Правда? — лорд Гардинер подошёл к ней, и девушка испуганно попятилась. — А если я напишу в Министерство, дорогая?"
Туман. Заставленный книжными шкафами кабинет. Склонившийся над пергаментом Снэйп. Люциус Малфой, не сводящий с него странного взгляда.
"Почему ты так смотришь?"
Бледное лицо Снэйпа заливал мягкий тёплый свет. Люциус медленно обошёл стол. И они оказались рядом. Изящные пальцы Малфоя мягко обхватили подбородок Северуса.
"Что ты…"
"У тебя очень красивые глаза, — нежно проговорил Люциус, и Гарри почувствовал, как засосало под ложечкой. — Самые красивые глаза в мире".
Удивлённо-испуганный взгляд Снэйпа. Лёгкая мечтательная улыбка на красивом лице Люциуса.
"Ты мне нравишься".
"Что?"
"Ты мне нравишься".
Разлившиеся чернила. Бледная рука Северуса, вцепившаяся в шёлковую мантию Малфоя. И поцелуй. Долгий, неспешный.
У Гарри всё внутри перевернулось от ревности. А Хагрид ещё недоумевал, какие отношения могли их связывать! Вот вам! И сейчас Люциус Малфой, официально числясь погибшим, преспокойно спит в доме Снэйпа! А ведь это огромный риск! На такое не идут ради кого попало!
Следующая череда воспоминаний была связана исключительно с Люциусом. Вот они идут по лесу. Сидят рядом за одним столом — кажется это кабачок в Хогсмиде. Люциус показывает Снэйпу какое-то заклинание. Гриффиндорцу никогда не приходилось видеть такого счастливого выражения на лице учителя. Наполненная паром ванная. Сплетённые тела. Шум воды, заглушающий стоны. Потом — спальня. Гарри думал, что ему уже никогда не научиться дышать. Смотреть на это было выше его сил, но он не мог отвести глаз.
Внезапно всё утонуло в тумане, а когда он рассеялся, задыхающийся гриффиндорец обнаружил себя в комнате, освещаемой одной единственной свечой, которая стояла на полу.
"Ты хорошо себя чувствуешь?"
"О да, просто отлично".
"Давай я тебе помогу".
"Спасибо, я сам".
"Но тебе же неудобно".
Гарри увидел обнажённого по пояс Снэйпа. Он сидел на краю смятой постели. Бледный. С сильно запавшими глазами. Рука у него была туго забинтована. Гриффиндорец содрогнулся. Неужели это… После того, как?..
Люциус Малфой стоял рядом с ним на коленях.
"Ты сердишься?"
"Вовсе нет. Приятно считать себя ценным приобретением. Наверное, тебя теперь за это наградят, правда?"
"Северус… Ну хорошо, да! Да, ты по-настоящему нужен нам. Твой ум, твой талант. Твоя выдержка… Но ты нужен и мне тоже! Теперь всё изменилось! Я не хочу, чтобы ты думал, будто я всего лишь исполнял приказ!"
"Мне всё равно", — мягко ответил Снэйп.
"Ты сам принял решение".
"Да. Сам".
Снэйп медленно, с трудом, надел на себя рубашку. Потянулся за мантией. Никогда прежде Гарри не видел мистера Малфоя таким… Беспомощным? Даже сейчас, когда он спал, и с ним можно было сделать, что угодно… Нет, сейчас — это не то. Боже, какой взгляд!
"Северус!"
"Мне пора".
"Не уходи. Прошу тебя".
"Теперь ты свободен. Ты ведь выполнил приказ. Прими мои поздравления".
"Не говори так. Это уже давно не приказ, и я…"
"Но я всё равно должен поблагодарить тебя".
"За что?"
"За то, что ты стал моим любовником. Мало кто согласился бы на такое. Даже по приказу Тёмного Лорда. А ты согласился. И я тебе благодарен".
"Северус, Мерлин Великий, так ты думаешь, что все эти годы я играл?"
"Я постараюсь об этом не думать, Люц".
"Так мы увидимся завтра?"
"Конечно. Мы же теперь вместе работаем".
Одинокая свеча. Стоящий на коленях Люциус Малфой. И закрывающаяся дверь. Должно быть, Снэйпу было очень больно. Но они всё-таки расстались. И расстались не очень хорошо. Гарри постарался не слишком радоваться, но это получилось только отчасти.
А потом гриффиндорец увидел себя и склонившегося над собой Снэйпа. Ободранный номер в том паршивом мотеле. Заляпанная кровью постель. А он сам!.. О Гос… Вот как это выглядело! Гарри показалось, что его сейчас стошнит. Какая дрянь… Губы Снэйпа беззвучно шевелились. Словно он шептал про себя молитву. Каким богам он в тот момент молился? Кого звал на помощь? Сейчас Гарри очень хорошо видел, как трудно ему было решиться на сан-жун. Снэйпу было по-настоящему страшно. Хоть в это довольно сложно поверить.
Туман. Ночь. Тёмно-синяя. Шум деревьев. Что-то светилось в темноте. Белое. Это были лицо и руки какого-то существа. Гарри несмело приблизился к нему, но так и не смог понять — мужчина это или женщина. Чёрные, горящие как факелы, глаза. Сливающаяся с ночным мраком одежда и волосы. И ослепительная кожа.
"Никогда больше не ищи встреч со мной, чародей".
Голос существа напоминал звон хрустальных бокалов. Гарри стало не по себе. Именно сейчас ему больше всего захотелось убраться отсюда. Но как? Хороший вопрос.
Худая фигура Снэйпа была едва различима в темноте. Судя по всему, это было какое-то давнишнее воспоминание — сейчас профессор был крепче, выше ростом и стал гораздо шире в плечах.
"Я ничего не могу сделать для тебя, чародей".
"Алиас, но ты же её отец!"
"Каталина ушла по собственной воле, и её судьба нас больше не касается".
"Но он хочет её убить".
"Она знала, на что идёт".
Снэйп подошёл ближе к Алиасу. Тот предупреждающе вытянул вперёд белую руку.
"Не подходи, чародей".
"Ты ведь можешь помочь. Тебе это ничего не стоит!"
"Она ушла от нас, чтобы жить с вами".
"Но она твоя дочь!"
В дрожащем голосе прозвучали знакомые властные нотки, и Снэйп расправил худые плечи.
Алиас нахмурился.
"Ты не вампир, чародей. Ты не пожелал прийти к нам в назначенный час. Ты выбрал другую Силу. Поэтому ты сам должен защищать её от убийцы".
"А как же кровь?"
"Твой отец и ты — одна и та же кровь, но ты хочешь его убить".
"Мой отец хочет убить твою дочь".
Алиас опустил голову, и длинные чёрные волосы, как покрывало, скользнули ему на лицо. Теперь в темноте светились только руки.
"Она чужая. И ты чужой. Ты маг и живёшь по другим законам".
"Я живу по законам крови. Как и вы".
"Кровь ничего не значит, когда хочешь уничтожить соперника".
"Мне с ним не справиться".
"Очень жаль", — прошептал Алиас.
Гарри чувствовал, как всё вокруг наполнилось отчаяньем и болью. Чтобы спасти Каталину, Снэйп просил помощи у вампиров, но не получил её. Тогда как же? Ответ не заставил себя ждать. Пляшущие языки голубого пламени. Нечёткие тени. Холодный высокий голос.
"Огюстен заслужил смерть, дитя моё. Он был слишком дерзок. Он изжил свой талант и больше ничем не мог помочь нашему делу. Он очень расстроил меня, своих сестёр и братьев. Надеюсь, ты будешь мне послушным сыном, Северус?"
"Да, Господин".
"Что ты готов сделать ради своего отца?"
"Всё".
"Будешь моим вампиром?"
О Господи. У Гарри пересохло в горле. Он уже был согласен на что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Пусть даже его застанет здесь Снэйп. И пусть даже Снэйп сломает ему руку. Обе руки. Гарри совсем не хотелось видеть то, что будет дальше, но выбора у него не было. К счастью, комнату вовремя заполнили клубы густого тумана.
Хрупкий, болезненного вида юноша в школьной форме, сгорбившись, сидел на жёстком больничном стульчике рядом с постелью, на которой лежал Северус Снэйп. Гарри узнал юношу — это был Рем. Из-за стоящей рядом ширмы вышел Сириус и присел рядом с ним на корточки.
"Джеймс уже подумывает слинять отсюда, — сообщил он. — Да что с тобой? Всё с ним будет хорошо. Ты его немного поцарапал, и всё, — в голосе Блэка мелькнуло сожаление. — Джеймсу и то больше досталось от этой чёртовой ивы".
"Сириус, ты что, ничего не понимаешь? Как ты мог так поступить со мной? Со всеми нами? Ведь я верил тебе! А ты… По-твоему, это смешная шутка?"
"Ничего бы с ним не случилось".
"А что теперь будет? Ты об этом думал?"
"Я поговорил с Дамблдором. Нас даже не накажут. Гляди веселей. Да и старина Сопливый нос клялся не разглашать тайну, правда, Сев?"
Туман. Библиотека в Гардинер-Парке. Мама. Снэйп, идущий ей навстречу.
"Ты плачешь? Что случилось?"
"Джеймс… Он отказался встречаться с Сириусом. Это странно… И он больше ничего не хочет мне рассказывать! Северус, я боюсь, что он всё-таки решил уехать!"
"В таком случае я ничем не могу тебе помочь. Джеймс твой муж. Ему решать".
"Да. Но ему далеко не всё известно".
"Что значит?.."
"Я тебе расскажу. Но ты должен поклясться…"
Туман. Сначала Гарри показалось, что это он сам. Нет. Это был Джеймс. "Послушай, Снэйп, я понимаю, ты рискуешь жизнью, и всё такое, я даже согласен жить по твоим чёртовым правилам, которые ты установил в этом мавзолее, но если ты не прекратишь морочить голову моей жене, я ведь могу разнервничаться! И я совсем не уверен, что тебе это понравится, Северус. Мне бы хотелось, чтобы ты держался от Лили подальше. Ты понял меня?"
"В таком случае тебе лучше поговорить с Лили, Поттер. Я не виноват, что твоей жене приятнее моё общество".
Гостиная в Гардинер-Парке. Огюстен Гардинер, медленно оседающий на пол. Прямой силуэт юного Снэйпа. Чуть поодаль — несколько фигур в масках.
"Ты ещё узнаешь цену глупости, Северус".
Один из Упивающихся выступил вперёд, держа наготове волшебную палочку.
Снэйп отступил в сторону.
"Идиот", — с сожалением произнёс лорд Гардинер.
Человек в маске поднял руку.
"Авада…"
Прямо перед Гарри была серебряная решётка.
А по ту сторону решётки стояли Альбус Дамблдор и рослый мужчина в светло-зелёной мантии. Целитель. Кажется, это была больница святого Мунго.
"Мы держим его тут. Он хорошо себя ведёт, но кто знает…"
Гарри огляделся, пытаясь понять, кто же всё-таки находится в этой камере. Если это воспоминания Снэйпа, то…
"В Азкабане с ним обращались просто ужасно. Конечно, он не человек, но нельзя же так…"
"Вы ошибаетесь, Демиус. В нём насильно пробудили вампира, но он по-прежнему человек. Поэтому он согласился принять Очищение".
"Разумеется, разумеется. Наши целители хорошо над ним поработали. Хотя он по-прежнему ничего не ест, кроме сырой печёнки. Днём с ним нет никаких проблем. Днём к нему можно заходить совершенно безбоязненно".
"Вот и хорошо. Соберите его вещи, — бодро произнёс Дамблдор и сказал громко: — Северус!"
Из полумрака выступила длинная пошатывающаяся фигура в серой больничной рубашке. Гарри похолодел. Это был Снэйп. Вне всякого сомнения. Но… Что же с ним такое делали? Лицо, напоминающее обтянутый кожей череп, непрерывно дёргалось в нервном тике. Отросшие спутанные волосы. Ввалившиеся глаза. Тонкие прозрачные руки сильно дрожали и перебирали завязку рубашки на воротнике. Снэйп болезненно щурился — видимо, ему было тяжело смотреть даже на очень слабый свет.
"Он выглядел лучше. Но с тех пор, как вы распорядились давать ему нитрат серебра, он несколько"…
"Я понимаю", — Дамблдор подошёл вплотную к решётке и протянул Снэйпу руку.
"Здравствуйте", — голос мастера зелий звучал тихо и безучастно. Он не двинулся с места, но Гарри заметил, каким голодным взглядом он скользнул по ладони старика.
"Если вы готовы ехать, то мы можем отправиться прямо сейчас".
"Как угодно".
"Вы ведь не передумали, Северус?"
Один уголок бескровных губ Снэйпа съехал в сторону. Это выглядело настолько кошмарно, что Гарри невольно попятился от этой ужасной дёргающейся фигуры.
"Я не передумал, — свистящим шёпотом проговорил Снэйп. — Мне нужно вернуть человеческий облик. Иначе моё завещание потеряет силу".
"Вы рано заговорили о завещании, мой дорогой".
"Бросьте, Дамблдор. Нам обоим известно, что после Очищения никому не удалось прожить долго. Просто есть несколько очень важных дел, которые не терпят отлагательств".
"Например, Гарри Поттер".
"Например, Гарри Поттер", — чуть слышно повторил Снэйп.
Туман.
Солнце. Яркое. Безжалостное. Раскалённое. И в этом оглушительном свете плавилась нечеловеческая боль. БОЛЬ. Гарри почти ослеп от яростного потока лучей, но совершенно неожиданно, когда уже не стало сил терпеть, солнце погасло. Просто исчезло. Пропало внезапно, без всякого тумана. Гарри сообразил, что находится в кабинете Снэйпа. И в ту же секунду ноги его приросли к полу.
О БОЖЕ.
Бьющееся в экстазе тело принадлежало ему самому. Невозможно. Невероятно. Но… Как? Ведь это же его сон!
Громкое учащённое дыхание. Сползающая с плеча Снэйпа рубашка. Глубокий поцелуй. Стон. Господи. Гарри почувствовал, как запылало лицо. Снэйп целовал его в губы! По-настоящему! И… И Снэйпу это нравилось!!! И это был не просто поцелуй! Это было...
Сердце забилось где-то в горле. Перед глазами всё расплывалось: растрёпанные волосы Снэйпа, его молочно-белая кожа, собственные Гаррины руки, ласкающие эту восхитительную кожу. Бледно-розовые и белые полосы шрамов под длинными пальцами мастера зелий. Резкие торопливые движения бёдер. Прерывистые вздохи, переходящие в стоны.
Гарри, задыхаясь, наблюдал за своим изнемогающим двойником и из последних сил сдерживался, чтобы не начать гладить себя. Нельзя. Не здесь и не сейчас. Не здесь… Ммм… И не сейчас.
Гарри заставил себя не реагировать на вид собственного тела, бьющегося в сладких судорогах. Дальше. Он должен знать, что случилось дальше. Хотя, кажется, догадаться не сложно.
Снэйп склонился над ним и коснулся волшебной палочкой взмокшего лба гриффиндорца, распростёртого на столе. Спустя мгновение раздался короткий хлопок, и подземелье немедленно озарилось яркими зловещими молниями. Они словно впились Гарри в виски. Он испуганно сжал раскалывающуюся от боли голову ладонями и внезапно понял, что сидит на полу посреди потайной комнаты.
Шрам жгло, словно… Ой! Гарри в недоумении потряс головой. Шрам? Опять? Он несмело коснулся лба. Под пальцами оказалось что-то тёплое и липкое. Кровь. Кровь шла и из носа тоже. В ушах стоял шум. Свитер был мокрым и прилип к телу. И в первый раз в жизни у Гарри заболело сердце. Должно быть, он слишком много времени провёл там.
Он не помнил, как выбрался — через дверь или через стену — и как оказался в своей комнате. Холодная вода немного привела гриффиндорца в чувство. Выяснилось, что болел вовсе не шрам — просто Гарри разбил себе лоб. Правда, как ему удалось покинуть думоотвод, тоже оставалось для Гарри загадкой. Фантом больше не показывался. Часы в гостиной прозвонили одиннадцать раз. Гриффиндорец прислушался. В доме было тихо. Видимо, Снэйп ещё не вернулся. Иначе он обязательно зашёл бы к нему.
Дурнота понемногу отпускала. Остался лишь лёгкий озноб. Гарри накинул мантию и вышел на балкон покурить.
Наверное, он не видел и трети того, что хранилось в думоотводе. Конечно, это было не всё. И возможно, это было не самое страшное. Но все воспоминания наполняли безысходность и темнота.
Снэйп — холодный и уверенный в себе.
Снэйп — отчаявшийся и испуганный.
Гарри видел всё своими глазами, но до сих пор не верил, что плачущий подросток, юноша, замирающий от страха перед встречей с Волдемортом, и тот восхитительный полуобнажённый мужчина, с которым они целовались, — один и тот же человек.
"Он наложил на меня заклятие забвения. Он не хотел, чтобы я помнил. Но почему? Разве ему не нравилось? Ведь нам было хорошо вместе. Это очевидно. Почему? Мне приходится выклянчивать незначительное прикосновение, я жду вечера, чтобы можно было обнять его перед сном… Я боюсь позволить себе даже небольшую вольность, а на самом деле уже всё было? И он не оттолкнул меня?"
Гарри напряжённо вглядывался в темноту и пытался вспомнить... Значит, не приснилось. Те странные короткие обрывки — он думал, это был сон, но нет. Как же… Как такое могло случиться? Гарри с трудом заставил себя вернуться в последнее воспоминание. С чего оно началось? Они вдвоём. Рядом. Гарри помнил, что обнял его и поцеловал. А Снэйп… Снэйп не стал противиться. Он не стал.
Да, наверное, действительно, нужно прийти и потребовать. Как сказал фантом. Но всё ли так легко? И можно ли верить этому чудовищу?
Балконная дверь приоткрылась. Гарри обернулся и понял, что никогда не сможет ничего потребовать. Даже если эти чёртовы законы крови допускают нечто подобное. Гарри было всё равно, знает уже Снэйп о его похождениях или нет. Пусть знает. Не важно. Он больше не мог ни о чём думать. Просто шагнул к Снэйпу и крепко его обнял. И сильные руки неожиданно ответили ему крепким объятьем. Только сейчас Гарри понял, насколько он вымотался и замёрз. Но всё это сейчас было совсем не важно. Лишь бы Снэйп подольше его не отпускал. От него знакомо пахло полынью, сандалом и мятой. С ним было тепло и надёжно. Остальное не имело значения.
Но стоило Гарри немного пригреться и расслабиться, как Снэйп, не говоря ни слова, отстранил от себя гриффиндорца и повернулся к балконной двери. Гарри, несколько озадаченно посмотрел на учителя и последовал за ним.
— Вам нужно выпить что-нибудь горячее. Я скажу Дилберту, чтобы он приготовил вам глинтвейн. А вы, пожалуйста, потрудитесь лечь.
Гарри чуть не споткнулся на пороге.
— Я… Я что-то сделал не так?
Снэйп посмотрел на него.
— Нет.
— Тогда…
Профессор взял Гарри за плечи и повернул его к свету.
— Вас нельзя оставить даже не пару часов, — с сожалением проговорил он.
Гриффиндорец ждал, что мастер зелий скажет ещё что-нибудь, даст понять, что ему уже всё известно, но Снэйп произнёс лишь:
— Если вам будет плохо сегодня ночью, надеюсь, вы помните, как меня позвать.
— Сэр… Но…
— Ложитесь. Я переоденусь и зайду к вам.
Гарри послушно лёг. Вскоре явился Дилберт к большой дымящейся кружкой. Ещё на подносе лежала запечатанная плитка шоколада, но Гарри не стал её трогать. Он жадно припал губами к ароматному вину и выпил сразу почти половину, не обращая внимания на обожжённое нёбо. По телу разлилось блаженное тепло, и давящая тяжесть, оставшаяся внутри после думоотвода, наконец отступила. Теперь всё увиденное казалось просто дурным сном.
Снэйп пришёл, когда кружка опустела.
— Как вы, Поттер?
— Хорошо.
Мастер зелий сел на край Гарриной кровати.
— Да, я вижу. Съешьте это.
Гриффиндорец удивлённо посмотрел на шоколадку.
— Зачем?
— Никаких вопросов, ешьте, — к ещё большему Гарриному удивлению Снэйп достал из кармана халата бумажный пакетик с пластырем и начал его разворачивать. — Мне на колени встать, Поттер? — в голосе Снэйпа прозвучала такая явная угроза, что Гарри торопливо сорвал с шоколада обёртку, отломил кусочек и сунул его в рот.
— Если я разрешил вам ходить по дому...
— Но я не…
— Молчите, — Снэйп убрал с раскрасневшегося лица гриффиндорца волосы и приклеил пластырь ему на лоб — туда, где была ссадина. — Не знаю, куда вас занесло на этот раз, и что вы там видели… Дело ваше. Но вы можете хотя бы изредка думать о своём здоровье?
— Да я ведь…
— Поттер, полчаса назад вы были похожи на труп! Если для вас теперь открыты все двери, это не значит, что надо заходить во все комнаты без исключения.
Гарри вдруг вспомнил, как прошёл сквозь стену.
"Может быть, Снэйп каким-то образом узнал об этом?"
Но Снэйп не собирался ничего разъяснять. В комнате воцарилось молчание, и Гарри забеспокоился, что мастер зелий сейчас уйдёт.
— Как прошёл вечер? — осторожно спросил гриффиндорец.
Звучало это глупо, но Гарри хотелось хоть как-нибудь задержать профессора. Вопреки ожиданию Снэйп усмехнулся:
— Моя маменька завтра изведёт вас подробностями, а мне позвольте воздержаться от рассказа о сегодняшнем приёме. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что балы вызывают у вас интерес. В противном случае, вы обязательно согласились бы поехать с нами.
— Да… Наверное. Простите. Я всегда задаю глупые вопросы.
— Я к этому уже привык, мистер Поттер.
Эта фраза была произнесена таким неожиданно мягким, не сказать — отеческим — тоном, что Гарри даже растерялся немного.
— Тогда, может быть, вы не рассердитесь, если я ещё спрошу?
— Спрашивайте, — милостиво разрешил профессор.
Гарри покосился на него.
— Мммм… А…
— Спрашивайте, Поттер, каким бы глупым ни был ваш вопрос, я на него отвечу.
— Моя… Моя мама… Какая она была?
Брови Снэйпа сначала в недоумении взлетели вверх, а затем сошлись на переносице:
— Ваша мама искренне верила, что все люди так же добры, как и она сама.
Гарри очень хотелось поговорить об этом, но он боялся сказать что-нибудь не то. Разговора и так не получалось. Гриффиндорец даже не понимал толком, сердится учитель или нет. И ещё этот пластырь… И кажется, в вино было подмешано снотворное. А может быть он просто выпил до этого слишком много коньяка.
— Я… Профессор…
Гарри уже не понимал, что говорит и делает. Ведь он собирался начать новую жизнь… Выбросить все глупости из головы… Снэйп обманул его, стёр воспоминания о той ночи… Это подло… И…
Снэйп вопросительно смотрел на него, ожидая продолжения.
— Не важно, — пробормотал Гарри, не сводя глаз с его губ.
В следующий момент руки Снэйпа больно стиснули его плечи и резко притянули к себе. И Гарри почувствовал чужой язык во рту. Это было настолько неожиданно, что он на мгновение замер с широко раскрытыми глазами.
Это… Что это? Что он… Но… Дыхание кончилось очень быстро. Жадный рот учителя впивался в него всё настойчивей и жёстче. Гарри вдруг оказался тесно прижатым к груди мастера зелий. Близко. Очень. В паху запульсировала кровь. "Отпустите меня… Никогда не отпускайте…" В бурлящем водовороте безумия беспомощно тонула отчаянная мысль: "Он снова сотрёт мне память!" Но было уже всё равно. Даже если так. Даже если…
Пальцы Снэйпа разжались, и Гарри, тяжело и часто дыша, обессиленно сполз на постель.
— Надеюсь, вы удовлетворили своё любопытство, Поттер?
Гарри наконец удалось набрать достаточно воздуха, но он не смог произнести ничего, кроме нескольких бессвязных слов:
— Зачем… Я… Почему вы…
— Думаю, будет лучше отложить все разговоры до завтра. А сейчас, с вашего позволения, я вас покину, — спокойно произнёс Снэйп.
Дверь за ним бесшумно затворилась.
Гарри с трудом перевёл дух.
"Боже, да ему просто нравится издеваться надо мной! Он такой же ненормальный, как его отец!"
Ведь Гарри не хотел его целовать! То есть хотел, но Снэйп сам это сделал! Первый! Или нет? Гриффиндорец уже не знал точно. Может быть, всё было совсем не так? Или?..
— О Господи! Да что же это такое?— в отчаяньи простонал Гарри и вцепился дрожащими пальцами в одеяло.
Где-то совсем рядом — наверное, в коридоре — кто-то тихо и недобро засмеялся. И этот зловещий смех медленно растворился в гробовой тишине дома.
Глава 4.
— У вас волосы прилипли к пластырю.
Гарри машинально потрогал лоб.
— А… Ничего страшного.
— Давайте, я отклею, — Каталина подошла к нему, с секунду подумала и потянула гриффиндорца к дивану. — Вам лучше сесть, а то я не достану.
Гарри послушно сел.
Леди Гардинер всё ещё была в домашнем платье. Сегодня она встала поздно и вышла только к обеду. Завтракать Гарри пришлось в одиночестве — Снэйп тоже не спустился, изъявив желание откушать в своей комнате. Наверное, это было к лучшему, потому что Гарри до сих пор не знал, что вчера произошло, и как себя вести после этого поцелуя.
Гриффиндорец до пяти утра проворочался без сна, пытаясь вспомнить, кто кого поцеловал первым. Сейчас вспомнить было трудно. Всё случилось настолько неожиданно… И, надо сказать честно, способность трезво мыслить в тот момент Гарри отказала.
— Вам не больно? — леди Гардинер осторожно взялась за край пастыря.
— Нет, — рассеянно сказал Гарри.
— Простите, что я спрашиваю… Но мне кажется, что-то случилось. Я права?
Гарри посмотрел на неё.
— Да. Вы правы.
Каталина села рядом с ним.
— Это связано с Огюстеном? — тихо спросила она.
Гриффиндорец покачал головой.
— Нет. Он ничего такого не сделал.
— Но он всё-таки вышел к вам.
— Ему хотелось поговорить. Он уверен, что я стану наследником.
Каталина озадаченно нахмурилась.
— А вы в этом разве не уверены?
— Похоже, в этом все уверены, кроме Снэйпа, — вырвалось у Гарри, и он тут же поспешил извиниться: — Простите. Я имел в виду…
— Вы ведь любите его, правда?
Гриффиндорцу показалось, будто его окатили ледяной водой. Что тут ответить? Да, он любит Снэйпа, но обсуждать это с кем-либо… Нет уж!
— Можете не говорить, — Каталина коснулась его локтя. — Я… Мне, право, неловко… Но я случайно услышала. Было очень сложно не услышать. К тому же вокруг вас такая аура.
Гарри ощутил, как сковывающий его холод стремительно превращается в жар. Ну конечно. Она читает мысли. Господи.
"И как жить среди таких людей? И так всё паршивей некуда, а тут ещё это… Даже мысли о нём мне не принадлежат".
— Вы не должны сердиться.
— Я не сержусь, — торопливо сказал Гарри.
— Признаться, я не совсем понимаю, что между вами происходит, — осторожно сказала Каталина. — Северус всегда был очень скрытным. Его сложно прочитать. Я пробовала, знаете... Очень сложно. Даже несмотря на то, что он мой сын. Но сейчас он… Я не знаю, как это объяснить.
— Я тоже, — прошептал Гарри и неожиданно почувствовал огромное облегчение от того, что наконец-то нашёлся человек, с которым он может поговорить об этом.
— Вчера он места себе не находил весь вечер. Даже уехал, не попрощавшись… Сегодня отказывается выходить из своей комнаты. Гарри, что-то случилось? Я угадала?
Гриффиндорец не стал отвечать. Если она читает мысли, то увидит сама. Судя по лицу леди Гардинер, она увидела.
Некоторое время оба молчали. Каталина крутила в пальцах липкий квадратик пластыря и смотрела в пол. Гарри машинально следил за её рукой и думал, что ему всё равно никто не поможет, и этот разговор не имеет никакого смысла.
"Наверное, он вчера тоже был не совсем трезв… И я вёл себя, как последний идиот…Но почему он меня поцеловал? Сначала сказал, что не просил об этом. Потом вдруг сам… Или это я сам?.. И почему теперь он прячется? Ну хорошо, даже если Снэйпу захотелось меня поцеловать... Да почему нет, в конце-то концов? Я же не урод. К тому же ему нравятся юноши. Разумеется, с мистером Малфоем мне не сравниться… Но ведь Снэйп меня поцеловал!!! Меня! И он должен понимать, что это нельзя просто взять и забыть! Если он может, то я не могу! Всё равно разговора не избежать! И если он думает, что я всё это оставлю…"
— По-моему, Северус сам не знает, как себя вести. Я думаю, его останавливает то, что он ваш преподаватель. И ещё он намного старше вас… — Каталина помолчала немного и решительно встала. — Нет, это всё абсолютная ерунда! Я точно знаю, вы ему нравитесь. Я уверена.
— Вы уверены? — с сомнением повторил Гарри.
— Да. Но я не понимаю, чего он ждёт. Огюстен ведь рассказал вам про ритуал?
Гарри кивнул.
— И что вы намерены предпринять?
Гриффиндорец уставился на неё:
— Почему я должен что-то предпринимать?
— По-моему, Северус ждёт, когда вы его попросите.
— Ждёт? Он? Что я его попрошу? То есть, вы хотите сказать, он стесняется? — Гарри встал с дивана и подошёл к столику с напитками. Кажется, в Хогвартс он вернётся законченным алкоголиком.
— А почему нет? Он всегда был очень стеснительным. Особенное, если речь идет о… Ммм… Делах такого рода, — Каталина тоже подошла к столику. — Вы же видели… Ведь вы видели? Люциус был у него первым. А Северусу тогда исполнилось девятнадцать! Огюстен говорит, что иногда полезно терять голову, и в этом я с ним абсолютно согласна. Северус слишком здравомыслящий. И часто себя недооценивает. Он многим нравился. И многим нравится до сих пор. Но он только отмахивается и говорит, что я всё это выдумываю! Вы не представляете, как с ним сложно.
"Я не представляю?! Да он семь лет меня терзал!"
Гарри покосился на неё и налил себе ещё. Ладно. Сейчас четвёртый час пополудни. Самое время выпить немного.
Тем более, теперь у Гарри была компания. Леди Гардинер тоже наполнила свой бокал и устроилась в кресле у камина.
— Я попробую с ним поговорить.
— Думаю, не стоит.
— А что нам делать? Пока он тут, я постараюсь как-нибудь…
— Он только разозлится, и...
— Прошу прощения.
Гарри вздрогнул. Каталина побледнела. Возникший в дверях фантом, кажется, остался доволен произведённым эффектом.
— Не мог не поучаствовать в вашей занимательной беседе, — пояснил лорд Гардинер. — Похоже, никакого плана у вас нет?
Каталина поджала губы.
— Тебе лучше уйти отсюда, Огюстен.
— Почему же? — вид у фантома был оскорбленный. — Решается вопрос о продолжении рода, Кэйтлин, а вы говорите об этом, словно о безделице. Доверить такое женщине и ребёнку? Нет уж. Если тебя не волнует, что станет с родом Гардинеров…
— Меня волнует только мой сын, — холодно сказала Каталина.
— Ну конечно, — Огюстен свирепо посмотрел на неё. — Твой сын! Поистине, твой сын! Можно лишь пожалеть, что от меня ему почти ничего не досталось!
— Уходи, — леди Гардинер встала. — Иначе я позову Северуса.
— Сделай милость. А то наш наследник весь извёлся, — лорд Гардинер наклонился к Гарри. — Знаешь, чем Северус занимался весь день? Составлял план уроков на следующий семестр. Ещё один человек, который думает неизвестно о чём!
— Послушайте… — Гарри попытался подобрать нужные слова. — Вы всё время говорите о продолжении рода. А что такого, если наследника не будет? Ну, подумаешь… Ведь не конец же света.
— Как это — что такого? — возмутился фантом. — Если это шутка, то весьма неудачная. Смерть фамилии! Нас и так можно по пальцам пересчитать!
— Вас? — уточнил Гарри.
Подобное случалось — привидения, много общающиеся с людьми, (например, Почти Безголовый Ник) — частенько забывали о том, что они давно умерли. Ник очень расстраивался, когда понимал, что вновь говорит о себе так, будто он ещё жив. Обычно Гарри всегда старался его как-нибудь утешить. Но щадить чувства лорда Гардинера гриффиндорец не собирался. Да похоже, лорд Гардинер и не думал расстраиваться.
— Нас — чистокровных, — ухмыльнулся фантом. — И как бы там ни было, я не перестал быть Гардинером, молодой человек. Мы обязаны хранить свои семьи. Хотя едва ли ты поймёшь, что это такое.
— Огюстен, прекрати и убирайся! Хватит! Северусу не понравится, что ты разгуливаешь здесь и морочишь Гарри голову!
— Неужели, милая? Если я ничего не путаю, Северус только и ждёт, когда я приведу Гарри Поттера к нему в постель! Я, конечно, смогу это сделать, не сомневайся, дорогая, но в таком случае, не кажется ли тебе, что со мной следовало бы разговаривать повежливее?
Каталина хотела ответить, но стоило ей открыть рот, как фантом исчез. Гарри понадеялся, что исчезновение лорда Гардинера вызвано приближением Снэйпа, но ошибся. В гостиную никто не пришёл.
Некоторое время в комнате царило молчание. Потом Гарри осторожно спросил:
— А это правда… Алиас — ваш отец?
— Откуда вы… Ах да… — Каталина кивнула. — Он был моим отцом. Пока я не решила выйти замуж за Огюстена.
Гарри посмотрел на неё — хорошенькую, румяную, с волосами, подвязанными, как у школьницы, яркой лентой. Как это вообще могло случиться — что леди Гардинер и…
— Когда мы познакомились, Огюстен был другим человеком. Весёлым. Общительным. Всегда готовым помочь… Он казался таким… А потом с ним что-то случилось.
Она встала и налила себе ещё вина.
Гарри стало не по себе, и он поспешил сменить тему.
— Бал… Бал закончился поздно?
Каталина благодарно улыбнулась:
— Да. Было очень приятно встретить старых друзей. Наши знакомые вернулись из Рима. Они прожили там почти сорок лет. Я не думала встретить их. И тут такая неожиданность.
Некоторое время Гарри слушал рассказ леди Гардинер о тех, кто был на этом званом вечере и даже немного пожалел, что не поехал с ними. Сейчас бы он спокойненько сидел себе и ни о чём не думал. Не было бы никаких сомнений, никакого думоотвода и никаких поцелуев. И почему, скажите на милость, Снэйп не стёр ему память? Неужели Огюстен говорит правду? И Снэйп ждёт, когда Гарри сам придёт к нему? Господи, ну почему всё так сложно? Зачем?
Чай они пили вдвоём. Снэйп опять к ним не вышел. За окнами валил мокрый снег. Темнело. Каталина пошла переодеваться к ужину. Гарри побрёл в библиотеку за книгой. Нужно отвлечься. Довольно этих бессмысленных терзаний.
Да, он начал первым — теперь Гарри был в этом уверен. А это было недопустимо. Нужно держать себя в руках. Он ведь поклялся, что станет за собой следить! Нельзя же быть такой размазнёй. Но ведь Гарри не виноват, что каждый раз, как только видит Снэйпа, у него с головой вдруг что-то случается, и он перестает владеть собой.
В библиотеке горел свет и раздавались голоса. Гарри прислушался. Невероятно! Это же профессор МакГонагалл!
— Представляете!
— Ну, в общем, да, — голос Снэйпа звучал немного насмешливо.
— Вы говорили, на неё можно положиться! Зачем только я вас послушала!
— Минерва, поверьте, я потрясён не меньше вашего. Миссис Маршалл всегда казалась такой серьёзной…
— Беременна! И сообщила лишь сейчас, Северус! Я и так без сил из-за ремонта. Какой-то ужас. Теперь ещё это слушание с Малфоем… Совет попечителей, конечно, против, но школу необходимо восстанавливать. Западная башня в ужасном состоянии. Альбус почти не появляется в Хогвартсе. А вы прекрасно знаете, как сложно найти преподавателя по этой дисциплине в середине учебного года.
— Да, я знаю, но...
— У вас есть какие-нибудь предложения?
— Не уверен только, понравятся ли они вам.
— Я готова выслушать любые.
— Ну… Если на ваш взгляд всё так плохо… Я думаю, что смог бы взять защиту от темных искусств на себя.
Гарри приник к двери и увидел учителей, сидящих за столом друг против друга. На профессоре МакГонагалл было непривычное светло-серое шерстяное платье с белым воротничком. В руках она держала очки. Снэйп, облачённый в чёрный сюртук, выглядел как обычно — прохладно-вежливый, с ироничной улыбкой.
— Да? — профессор МакГонагалл выпрямилась в кресле. — Правда? Вы на самом деле сможете? Северус, это было бы просто великолепно. Но ведь зельеделие…
— Я думаю, если объединить классы на лекциях по защите, то я всё успею.
— Да… Конечно, — в голосе профессора МакГонагалл звучало облегчение. — Но читать четырём классам сразу… К тому же старшим классам… Я думаю, могут появиться некоторые сложности…
— Сложности? У меня? — насмешливо переспросил Снэйп. — Минерва, у меня никогда не было сложностей. Ни с какими классами. Вам ли этого не знать.
— Разумеется, разумеется… — рассеянно ответила профессор МакГонагалл, и Гарри подумал, что она всё равно относится к Снэйпу, как к своему ученику. Даже через столько лет. — Это на один-два месяца. Я уже занимаюсь поисками, но пройдёт время, прежде чем мы подберём подходящего человека. Уж теперь-то я не возьму на эту должность кого попало, знаете ли! Жаль, Министерство всё ещё ничего не решило о ликантропах. Не понимаю, чего они ждут!
— Действительно.
— Так я поговорю с секретарём насчёт нового расписания?
— Конечно. Можете на меня полностью рассчитывать.
Гарри осторожно постучал и перешагнул порог.
— Простите. Я хотел взять книгу. Здравствуйте, профессор МакГонагалл.
— Поттер! — учительница поднялась ему навстречу. — Как вы?
Вид у декана Гриффиндора был такой, словно она сейчас заключит Гарри в объятья.
— Замечательно, — ответил Гарри, краем глаза косясь на Снэйпа.
Мастер зелий едва удостоил его взглядом.
— Хорошо себя чувствуете, Поттер? — спросила профессор МакГонагалл, и от её непривычно тёплого тона Гарри даже немного растерялся.
— Хорошо, — гриффиндорец подождал немного, но вопросов больше не последовало, и он двинулся к книжному шкафу с магглскими романами. Ни на какое серьёзное чтение его всё равно сейчас не хватит.
Профессор МакГонагалл тем временем распрощалась со Снэйпом. Гарри успел сказать лишь "до свидания". Почтенная дама шагнула в камин, произнесла "Хогвартс, кабинет директора!" и исчезла. И Гарри остался один на один с мастером зелий.
— Я не знал, что ваш дом подключен к каминной сети, — сказал Гарри, стараясь говорить спокойно.
— Он не подключен, — ответил Снэйп. — Я дал разрешение лишь на одно перемещение.
— А.
Гарри переложил книгу в другую руку.
— Вам что-нибудь ещё, Поттер?
— Да.
— Я вас слушаю.
Откровенно говоря, Гарри был уверен, что сейчас Снэйп его выставит, и ничего говорить не придётся. Но Снэйп устроился поудобнее и указал ему на кресло, с которого только что встала профессор МакГонагалл.
— Прошу. Так какое у вас ко мне дело?
"Пожалуй, не стоит начинать. Вот если бы он первый заговорил…"
— Теперь вы будете преподавать защиту?
— Да. Но пусть вас это не смущает. Это практическая защита. Вам не придётся её посещать.
— Я слышал, профессор МакГонагалл говорила о Малфое. Что-то случилось?
— Да, я же забыл, вас это касается самым непосредственным образом, — насмешливо проговорил Снэйп. — Это не секрет. Драко Малфой пожертвовал на восстановление Хогвартса большую сумму. Неприлично большую сумму. И это дало ему право занять место в Совете попечителей. Разумеется, был скандал, но закона, запретившего бы Малфою вступить в Совет, в природе не существует. К тому же Хогвартсу сейчас слишком нужны его деньги. Поздравляю, Поттер. Учитывая ваши с Малфоем близкие отношения, я уверен, что на вас его благодеяния тоже распространятся.
Гарри выслушал это, не спуская с учителя внимательного взгляда. Почему вдруг Снэйп завёл разговор об их с Драко отношениях? Да их и нет уже, этих самых отношений. Теперь они просто друзья, и, разумеется, Гарри не собирается пользоваться их дружбой, даже если Драко займёт пост директора. И главное, Снэйп сам отлично это знает. Тогда почему он на него злится? Ведь Снэйп злится.
— Драко ваш крестник. Я думаю, вам тоже повезло. Не меньше, чем мне.
— О да. Я вообще исключительно удачливый человек. Мои завистники ночей не спят от того головокружительного успеха, который постоянно меня преследует.
— Я слышал про место учителя защиты. С миссис Маршалл всё вышло так, как вы и предполагали, — сказал Гарри. Наверное, не стоило заводить этот разговор, но он почему-то не смог удержаться.
Снэйп изогнул бровь.
— О, это чистая случайность. Не было никаких гарантий, что профессор МакГонагалл обратится именно ко мне. Она могла попросить помощи у кого угодно.
— Но вы же знали, что найти преподавателя в середине года будет трудно.
— Поттер, ведь мы с вами не сорвали учебный процесс, не так ли?
— Мы с вами? — повторил Гарри. — Мы?
— Конечно.
Конечно. Если бы Гарри не спас тогда ребёнка миссис Маршалл, то сейчас не пришлось бы искать замену. Всё правильно.
"Теперь мы соучастники. Классно".
— У вас всё?
— Да.
— Тогда идите. У меня много работы.
Гарри встал с кресла и направился было к двери. Вот, опять он уходит… И снова ничего. Он так и будет ходить и никогда ничего не узнает. Он обещал держать себя в руках. Да, но ведь сейчас он вполне себя контролирует. Просто надо же ему, в конце концов, выяснить… Гарри отложил книжку и медленно подошёл к Снэйпу.
Мастер зелий поднял на него взгляд. Тени, лежащие вокруг, делали его глаза ещё глубже и ярче. Гарри осторожно коснулся этих теней кончиками пальцев, и Снэйп тут же перехватил его запястья.
— Нет, — сказал он, вставая.
Гарри решительно высвободил руки:
— Почему?
— Всё и так зашло слишком далеко.
"Далеко? Зашло далеко? По вашей вине, не по моей, чёрт возьми!"
— Но ведь вам тоже этого хочется! — Гарри понял, что ему не остановиться. Теперь уж он молчать не будет. Он скажет всё. Сейчас или никогда.
— Моё желание, также как и ваше, здесь ничего не решает, — Снэйп мягко отстранил молодого человека. — Вы мой ученик.
— Да? Если это единственная причина, то зачем же отказывать себе в удовольствии? Ведь вы всегда можете стереть мне память!
Всё это Гарри выпалил на одном дыхании. Он был уверен, что Снэйп его убьёт. Сейчас всплывёт история с думоотводом, и…
Но мастер зелий даже не изменился в лице.
— Вы слишком высокого мнения о своей персоне, мистер Поттер. Если я однажды позволил себе совершить опрометчивый поступок, то это отнюдь не означает, что мыслями о вас наполнены все мои дни и ночи
— Но вы этого хотели!
— Поттер, не требуйте от меня никаких объяснений, иначе я начну требовать их от вас. Едва ли вам хочется рассказывать мне, каким образом вы попали в запертую комнату.
— Вы же и так всё знаете, — проговорил Гарри. — Не думаю, что вам нужны мои объяснения. Вы ведь это сами спланировали. Вместе с мистером Гардинером. Мне только странно, почему вы… Или я как-то не так прошу? Нужно встать на колени? Или есть ещё какой-то секрет, о котором мне пока не рассказали?
— Довольно, — резко оборвал Снэйп. — Может, вы, наконец, объясните мне, с чего вдруг я превратился в объект ваших всепожирающих страстей? Гардинер-Парк достанется вам, даже если вы решите сделать из него приют для магглов.
— Я люблю вас, — тихо сказал Гарри и медленно пошёл к двери.
Снэйп не остановил его. Но Гарри этого и не ждал.
~*~
Больше не нужно было спускаться в столовую — еду Гарри приносили в комнату. Леди Гардинер всё-таки взялась вязать гриффиндорцу свитер и иногда заглядывала к нему, но Гарри видел её не чаще одного раза в день. Снэйпа он тоже видел редко. Обычно в библиотеке, когда проходил мимо открытой двери. Профессор сидел за столом и ни разу не поднял головы от своих свитков. Даже когда Гарри уронил на пол несколько книг. Специально. В ответ он услышал лишь: "Поттер, вы не можете поосторожнее?" Он коротко извинился и постарался уйти как можно скорее.
На самом деле, когда Гарри понял бесплодность своих надежд, всё стало гораздо проще. Нет. Обычное дело. Глупо было надеяться на что-то. Но теперь он больше не надеется. Всё кончено. И он не умер. И даже не заболел. И, возможно, это даже когда-нибудь пройдёт. И он сможет смотреть Снэйпу в глаза. Как раньше.
А пока Гарри понемногу опустошал запасы спиртного в Гардинер-Парке. Бродя по дому, гриффиндорец частенько останавливался перед потайной комнатой, борясь с искушением снова войти туда. Сейчас ему это ничего не стоило, однако он всё-таки опасался быть пойманным. Правда, Снэйп ничего не сказал о его прошлом приключении. Но Гарри не хотелось злоупотреблять терпением профессора.
Лорд Гардинер больше не появлялся. Гарри видел его время от времени, но фантом даже не пытался с ним заговорить и обычно исчезал, стоило гриффиндорцу его заметить. А Гарри вдруг обнаружил, что ему здесь совсем не скучно. К тому же у него сейчас появилась компания — он каждый день заходил навестить Люциуса.
Конечно, гриффиндорец понимал, что, скорее всего, Люциус Малфой, как только проснётся, немедленно возжелает свернуть ему шею. Но сейчас, пока он спал, Гарри об этом даже не думал.
Он сидел на полу рядом с кроватью, смотрел на тонкий профиль и волну блестящих волос и думал о том, почему этот человек так странно обращался со своим сыном. Драко рос капризным и избалованным, у него было всё самое лучшее. Но это только вещи. Не последнее дело, но должно же быть что-то ещё. Вот Дурсли, например… Они тоже балуют Дадли, и хотя ему ничего, кроме подарков и денег, от родителей не нужно, они души в нём не чают и всем вокруг заявляют, что их Дадлюшечка самый прекрасный ребёнок в мире. А Люциус, кажется, всегда был недоволен сыном, несмотря на его успехи в учёбе и квиддиче. Странно. В семьях с чистой кровью так пекутся о наследниках, казалось бы, их должны любить, но почему-то всё получается наоборот. Блэки, Малфои, Гардинеры… Правда, есть ещё Уизли — исключение из всех правил. Но эти знатные семьи… Почему в них не любят собственных детей? И за что только Драко боготворит своего отца?
Гарри посмотрел на фотографию младшего Малфоя и вдруг заметил уголок бумажки, торчащий из-под лакированной дверцы прикроватной тумбочки. Гриффиндорец машинально приоткрыл дверцу, чтобы убрать эту бумажку, и на пол с тихим шуршанием скользнул мелко исписанный пергаментный свиток. Больше в тумбочке ничего не было. Гарри рассеянно пробежал глазами несколько строк. Странно. Похоже на письмо. Нехорошо, конечно, но ведь никто же не узнает, что он читал…
"У меня ничего не осталось. Мой мир мёртв. Мёртв и мой Господин. А я сам превращён в ничто. Северус. Ты — это всё, что у меня осталось, мой друг. Друг. Такое странное слово. Мерлин, я даже не знаю, как оно произносится. Я никогда не употреблял его. Друг... Как это непривычно звучит. Мы же не были друзьями. Мы были союзниками, любовниками, напарниками. Кем угодно, но не друзьями. И вот… Выходит, я ошибался? Да. Я всегда ошибался. Во всём.
Холодно. Скоро я засну. Надолго. Очень надолго. Северус говорит, что так будет лучше. Какая разница? Для меня больше не имеет значения, лучше или хуже. Всё кончено. Я еще не выпил всё снотворное, но уже чувствую, как вытекает из меня жизнь. Я почти перестал вставать. Северус говорит, что это нормально, резкий переход в анабиоз может меня убить. Какая ерунда. Кто будет об этом сожалеть?"
"Сегодня вместе с Северусом зашла Каталина. Милейшее создание. На вид ей не дашь и шестнадцати. Честное слово, забавно. Северус — и вдруг её сын. Он говорит, что когда я засну, Каталина сюда войти не сможет, поэтому я в полной безопасности. Разве это имеет какое-то значение? Теперь всё неважно.
Северус всегда был сильным, но сейчас я замечаю, каким сентиментальным он стал... Время и для него не прошло бесследно. Он сказал, что с возрастом мы все становимся сентиментальными. Сейчас Северус читает мои мысли, почти без усилий. Я очень ослаб, но зелье до сих пор на меня не действует. Глупо цепляться за сознание. Здесь ничего не осталось. Я вынужден умирать в холодном чужом доме. Северус отчитал меня за эти мысли, словно я школьник. О Северус. Учительствуешь даже тут. У меня нет сил улыбаться. Да я, наверное, уже и не вспомню, как это делать. Мерлин, почему же так холодно?"