Анна Павловна выпрямившись сидит за столом. Слезы текут по ее лицу. Александр
сидит неподвижно.
Картина восемнадцатая
Световой луч выхватывает из темноты сидящего в своей светелке за письменным столом Александра. Он лихорадочно пишет.
АЛЕКСАНДР: «Дорогая тетушка! Прощаясь, вы мне сказали: если когда-нибудь мне нужна будет ваша дружба, участие... Настала минута, когда я понял цену ваших слов. Я давно здесь, давно. Сколько прошло времени! Вечность!.. Месяца три назад скончалась матушка. Я теперь бегу отсюда навсегда. (Отрывается от письма и мыслит вслух.) Что я здесь делаю? Зачем вяну? Зачем гаснут мои дарования? Чем дядюшка лучше меня? Чем другие лучше меня? Все вышли в люди... а я... К вам придет не сумасброд, не мечтатель, не разочарованный, а просто человек, которых в Петербурге много и каким мне давно пора стать... Вы увидите, на что я способен!.. (Берет другой лист бумаги и так же лихорадочно пишет.) «Любезный, добрейший дядюшка и вместе с тем ваше превосходительство! Осмелюсь ли напомнить обещание, данное мне при отъезде: когда понадобится служба, занятия или деньги, обратись ко мне — говорили вы. И вот мне понадобились и служба, и занятия и, может быть, понадобятся и деньги». (Оторвался от письма, мыслит вслух.) Уезжать, уезжать! Лучшие годы уходят, ничего не достиг... «Дядюшка, я понял правоту ваших слов. Я понял вас, вашу душу или, вернее, ваш ум, потому что душа — это в сущности ничто!..»
Картина девятнадцатая
Комната в квартире Петра Ивановича. Некоторый беспорядок. Петр Иванович постарел и потерял прежнюю уверенность. Кроме Петра Ивановича в комнате доктор.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что делать, доктор? Здоровье ее угасает с каждым днем...
ДОКТОР: Вот уж и угасает! Я только хотел сказать, что она... как будто не в нормальном положении...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Не все ли равно? Как я прежде не видал, — не понимаю! Должность и дела отнимают у меня и время, и силы... а вот теперь, пожалуй, и жену... Вы сегодня расспрашивали ее?
ДОКТОР: Да. Но она ничего в себе не замечает... Может быть, причина чисто психологическая...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Психологическая причина?
ДОКТОР: То есть, вот видите ли, почему я говорю — психологическая. Иной, не зная вас, мог бы заподозрить тут какие-нибудь заботы... или подавленные желания... иногда бывает нужда...
ПЕТР ИВАНОВИЧ (перебивая). Нужда, желания! Все ее желания предупреждаются. Я знаю ее вкус, привычки... Как коварна судьба, доктор! Уж я ли не был осторожен с ней? Взвешивал, кажется, каждый свой шаг... нет, где-нибудь да подкосит. И когда же? При всех удачах, на такой карьере... А!
ДОКТОР: Что вы тревожитесь так? Малокровие, некоторый упадок сил... Поезжайте летом на юг, осенью в Италию, зимой в Париж...