ПЁТР ИВАНОВИЧ: Нет, как человек, который обманывал сам себя да хотел обмануть и других... (Протягивает Александру листы пухлой рукописи.) Что ж мы с повестью сделаем, Александр?
АЛЕКСАНДР: Не нужно ли вам оклеить перегородки?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Нет, теперь нет.
Александр начинает рвать рукопись.
Правильно!
АЛЕКСАНДР (рвет с остервенением). Хорошо, хорошо! Хорошо! Я свободен!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что ж ты станешь теперь делать?
АЛЕКСАНДР: Что? Пока ничего.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Это только в провинции умеют как-то ничего не делать, а здесь... Зачем ты приезжал сюда?.. Лизанька, извини меня, у нас мужской разговор... Собственно, для этого я тебя и попросил зайти.
Елизавета Александровна уходит.
Ты знаешь моего компаньона Суркова?
Александр кивнул головой.
Он добрый малый, да препустой. Господствующая его слабость — женщины. Чуть заведется страстишка, он и пошел мотать: сюрпризы, подарки, начнет менять экипажи, лошадей... Вот когда он этак пускается мотать, ему уже недостает процентов, он начинает просить денег у меня. Откажешь, заговаривает о капитале.
АЛЕКСАНДР: К чему же все это ведет, дядюшка?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: А вот увидишь. Недавно воротилась сюда из-за границы молодая вдова Юлия Павловна Тафаева... Ну, догадываешься?
АЛЕКСАНДР: Сурков влюбился во вдову?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Совсем одурел! А еще?
АЛЕКСАНДР: Еще... не знаю...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Экой какой! Ну, слушай, Сурков мне раза два проговорился, что ему скоро понадобятся деньги. Если не поможешь ты... Теперь догадался?
АЛЕКСАНДР: Сурков просит денег, у вас их нет. Вы хотите, чтобы я...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Нет, не то...
АЛЕКСАНДР: А... теперь понял...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что ты понял?
АЛЕКСАНДР: Хоть убейте, дядюшка, ничего не понимаю!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Влюби-ка в себя Тафаеву.
АЛЕКСАНДР (опешив). Это нелепо!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что ж тут нелепого?
АЛЕКСАНДР: Ни за что!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ради дела прошу, Александр...
АЛЕКСАНДР: Я вообще не хочу видеть женщин. А то, что вы предлагаете...
ПЕТР ИВАНОВИЧ: Да ты и не гляди на нее... Так, небрежно... это даже лучше...
АЛЕКСАНДР: Дядюшка, во-первых, это гнусность...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Хитрость, никому не приносящая вреда. Сурков сначала с ума сойдет от ревности, а потом быстро охладеет, — я его знаю. И капитал цел...
АЛЕКСАНДР: Не могу.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Жаль. Я на тебя очень рассчитывал. И, кажется, до сих пор не обременял просьбами...
АЛЕКСАНДР: Но мне это неприятно, противно...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: А ты вытерпи. Мало ли людям приходится делать неприятных для себя дел. Выручи, Александр, прошу! Это очень важно для меня. Если ты это сделаешь, — помнишь две вазы, что понравились тебе на заводе? Они — твои.
АЛЕКСАНДР: Помилуйте, дядюшка, неужели вы думаете, что я...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да за что ж ты станешь даром хлопотать, терять время? Когда я что-нибудь для тебя сделаю, предложи мне подарок, я возьму. Выручи, Александр, прошу.