Кабинет Петра Ивановича. Он работает за столом. Вбегает радостный, взволнованный Александр.
АЛЕКСАНДР: Здравствуйте, дядюшка!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Здравствуй, Александр! Что это тебя давно не видно?.. Да что с тобой? У тебя такое праздничное лицо! Асессора, что ли, тебе дали или крест?
Александр мотнул головой.
Ну, деньги?
АЛЕКСАНДР: Нет.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Так что же ты таким полководцем смотришь?
АЛЕКСАНДР: Вы ничего не замечаете в моем лице?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что-то глуповатое... Постой-ка... Ты влюблен? Так, что ли, угадал?.. Так и есть! Как это я сразу не догадался! Так вот отчего ты стал ленив...
АЛЕКСАНДР: Я не ленив — я молод.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Следовательно — глуп.
АЛЕКСАНДР: В Наденьку Любецкую.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Я не спрашивал... В кого бы ни было — все одна дурь... В какую Любецкую? Это что с бородавкой?
АЛЕКСАНДР: Какая бородавка?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: У самого носа. Ты все еще не разглядел?
АЛЕКСАНДР: Вы все смешиваете. Это, кажется, у матери есть бородавка около носа.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ну, все равно.
АЛЕКСАНДР: Все равно! Наденька! Неужели вы не заметили ее? Видеть однажды — и не заметить!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Что ж в ней особенного? Чего ж тут замечать? Ведь бородавки, ты говоришь, у ней нет?..
АЛЕКСАНДР: Далась вам эта бородавка!.. Можно ли сказать, что она похожа на этих светских чопорных марионеток? В разговоре с ней вы не услышите пошлых общих мест... Ужели корсет вечно будет подавлять и вздох любви, и вопль растерзанного сердца? Неужели не даст простора чувству?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Перед мужем потом все обнаружится. Есть дуры, что прежде времени раскрывают то, что следовало бы прятать да подавлять, но зато после слезы да слезы... Не расчет!
АЛЕКСАНДР: И тут расчет, дядюшка?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Как и везде, мой милый.
АЛЕКСАНДР: По-вашему, и чувством надо управлять, как паром: то выпустил, то остановил, открыл клапан, закрыл...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да, этот клапан недаром природа дала человеку. Это рассудок. А ты вот не всегда им пользуешься — жаль!
АЛЕКСАНДР: Нет, дядюшка, грустно слушать вас... Все не так! Жизнь прекрасна! (С размаху обнял Петра Ивановича.)
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Александр! Закрой клапан! весь пар выпустил! смотри, что наделал! в одну секунду ровно две глупости: перемял прическу и закапал письмо... Посмотри, ради бога, на себя в зеркало: ну, может ли быть глупее физиономии! А неглуп!
АЛЕКСАНДР (смеется). Я счастлив!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ну, что я теперь стану делать с письмом?.