АЛЕКСАНДР (пишет, говорит тихо). Надо вытерпеть, надо вытерпеть!
Картина пятая
Сад на даче у Любецких. Беседка, скамейка, кусты. Наденька с чашкой молока в руках. Вбегает Александр.
АЛЕКСАНДР: Надежда Александровна!
НАДЕНЬКА: Александр Федорыч!
АЛЕКСАНДР: Вы меня ждали! Боже мой, как я счастлив!
НАДЕНЬКА: Я ждала? И не думала! Вы знаете, я всегда в саду.
АЛЕКСАНДР: Вы сердитесь?
НАДЕНЬКА: За что? Вот идея!
АЛЕКСАНДР: Ну, дайте ручку... Что это, вы молоко кушаете?
НАДЕНЬКА: Я обедаю.
АЛЕКСАНДР: Обедаете в шесть часов, и молоком!
НАДЕНЬКА: Вам, конечно, странно смотреть на молоко после роскошного обеда у дядюшки? А мы здесь на даче живем скромно.
АЛЕКСАНДР: Я не обедал у дядюшки, я еще вчера отказался.
НАДЕНЬКА: Где же вы были до сих пор?
АЛЕКСАНДР: Сегодня на службе до четырех часов просидел.
НАДЕНЬКА: А теперь шесть. Не лгите, признайтесь, уж соблазнились обедом, приятным обществом?
АЛЕКСАНДР: Честное слово, я не заходил к дядюшке... Разве я тогда мог бы к вам попасть об эту пору?
НАДЕНЬКА: Вам это рано кажется?
Александр хочет подойти к Наденьке.
Не подходите, не подходите ко мне, я вас видеть не могу!
АЛЕКСАНДР: Полноте шалить, Надежда Атександровна!
НАДЕНЬКА: Я совсем не шалю... Скажите, где же вы до сих пор были?
АЛЕКСАНДР: Обедал у ресторатора на скорую руку...
НАДЕНЬКА: На скорую руку! Бедненький! Вы должны быть голодны. Не хотите ли молока?
АЛЕКСАНДР: Дайте, дайте мне эту чашку... (Протянул руку, но Наденька допила молоко и опрокинула чашку вверх дном.)
НАДЕНЬКА: Посмотрите, Александр Федорович, попаду ли я каплей на букашку, вот что ползет по дорожке?.. Ах, попала! Бедненькая, она умрет! (Подняла букашку, дышит на ладонь.)
АЛЕКСАНДР: Как вас занимает букашка!
НАДЕНЬКА: Бедненькая! Посмотрите: она умрет... что я сделала!.. (Букашка поползла по руке, и Наденька резким рывком сбросила ее на землю и раздавила ногой.) Мерзкая букашка!.. Так где же вы были?
АЛЕКСАНДР: Ведь я сказал...
НАДЕНЬКА: Ах да, у дядюшки... (Пошла к дому.)
АЛЕКСАНДР: Куда же вы?
НАДЕНЬКА: Куда? Как куда? Вот прекрасно! К маменьке.
АЛЕКСАНДР: Зачем? Может быть, мы ее обеспокоим.