Посвящается кому-нибудь. (С днём рожденья)
С днём рожденья Тебя поздравляем
Веселись в этот день, не грусти!
Мы ведь любим Тебя и, конечно,
Не оставим Тебя позади!
Мы с Тобой были в радость и в горе
Лишь с Тобой были мы веселы!
Ты же знаешь, что мы Тебя любим,
Даже так, как не любишь нас Ты!
В этот день Ты не думай о горе!
Ты забудь все страданья свои!..
Мы Тебя никогда не забудем,
Даже, если забудешь нас Ты!..
Тут один заголовок чего стоит – "Посвящается кому-нибудь"! Что-то наподобие стандартного бланка – осталось только вписать имя счастливчика, на которого обрушится этот вал радостной взбудораженности. Следующее стихотворение поспокойней:
Выпью водки я не много...
Выпью водки я не много,
Съем соленый огурец.
Наверну с горячим хлебом
Пару мисок славных щец.
Отдохну после обеда
На завалинке присев.
Деревенская беседа,
Табачок, огонь, кисет...
Вот, собственно, и всё. Для чего такие стихи писать?
Ещё пример:
| Победил ты снег, Победил ты лёд, Твой волнует бег, Твой велик полёт. | Ты скажи, зачем, Тебе жёсткий лёд? Ты скажи, зачем, Тебе тот полёт?.. |
И ещё:
Город спит.
Спокойно тихо
колышется снег,
я вижу рассвет
за тысячи километров.
Через четыре часа
свет зальёт
мои окна
ласково, нежно
когда я засну
устав наконец.
Ну, да.... Вот я и не могу сдержаться, задаюсь опять очевидным вопросом: Ну и что? А ведь это "нуичтошное" сочинение – претензия на внимание. Всякая публикация является претензией на внимание. Почему-то автор полагает, что его творения кому-то нужны. Хотя бы это:
Снег в душе твоей не тает,
Заморозила зима.
Но любовь, она ведь знает,
Что в пути уже весна.
Ты и сам прекрасно знаешь,
Просыпаясь в тишине,
Что ты жизнь свою сломаешь,
Если не придёшь ко мне.
Я надежду не теряю,
И огонь любви горит.
Никогда не забываю,
Что мне сердце говорит.
Ты не слушай свои мысли,
Не тревожь ты разум свой.
Что важнее в этой жизни:
Жар любви или покой?..
Венчает это стихотворение вопрос вполне риторический. Ответ очевиден: Конечно, "жар любви" важней! И опять обилие литературных штампов, глагольных и слабых рифм.
Наверно, самым обидным выводом для авторов "простых" творений будет вывод о простоте их внутреннего мира, о незатейливости их мышления. Да простят меня авторы, но иной раз складывается диковатое впечатление о том, что у них как бы часть мозгов срезана, как бы отсутствует некое очень важное место, в котором сосредоточены приборы, улавливающие эстетические излучения. И вся необозримая красота мира оказывается им недоступной. И при этом им кажется, что пишут они, что называется, "на уровне".
К счастью, так бывает не всегда. Для некоторой доли сочинителей их сочинительская деятельность не кажется чем-то важным, чем-то значительным. Поэтому они и не очень стараются, когда "берутся за перо". Т.е. потенциал творческий у них есть, только не раскрыт, не развит. Следовательно, сразу приговаривать авторов незатейливых стихов как безнадёжных графоманов было бы ошибкой. Вот и тут вроде бы всё просто, а задуматься заставляет:
Александру Волобуеву
Когда мы закрываем двери,
Простившись с близкими друзьями,
Невольно мысли о потере
В нас разгораются, как пламя.
Пусть на мгновенье, на минуту,
А иногда на целый час
Мы скованы боязнью смутной,
Что видимся в последний раз.
И это горькое сознанье,
Что час разлуки где-то скрыт,
Нам убедительней посланий
О вечной дружбе говорит.
(Рюрик Ивнев)
Бессилье
Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу...
Стою над пропастью – над небесами, –
И улететь к лазури не могу.
Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить...
Мне близок Бог – но не могу молиться,
Хочу любви – и не могу любить.
Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков...
Мне кажется, что истину я знаю –
И только для неё не знаю слов.
(Зинаида Гиппиус)
Композиционная рыхлость
Вот всего две фразы:
Ты меня любишь? – Так тебе и надо!
Казалось бы, о какой композиции[157] может идти речь при рассмотрении каких-то двух крошечных фраз?! Но попробуем, всё-таки, разобраться. Первая фраза до безобразия банальна. И столь же банальны типичные ответы на этот вопрос: "Да" и "Нет". Похоже на то, что перед нами – диалог, где читателю доступна только часть, а именно слова только одного из участников диалога. По-видимому, ему что-то ответил собеседник. Но что: "Да" или "Нет"? Опыт подсказывает нам, что, спрашивая "Ты меня любишь?", спрашивающий надеется услышать положительный ответ. Поэтому он-то и подразумевается, прежде всего, при прочтении этих двух фраз. Но в ответ на своё "Да!" собеседник слышит "Так тебе и надо!" Эта последняя фраза употребляется обычно для проявления злорадства. Но ведь можно же произнести её и задушевно. И тогда получится совсем другой эффект.
А теперь поменяем фразы местами:
Так тебе и надо! – Ты меня любишь?
Исчезла глубина, многозначность. Даже на столь скупом материале можно уже заметить наличие композиции – тут начало и конец чётко обозначены.
Присмотримся к следующему четверостишию:
Табачок не курится,
Его съела курица.
У меня от горя шок –
Махорку скушал петушок.
Тут всего-то четыре строчки. Но посмотрите как нагнетается трагизм по мере продвижения от начала к концу. Табачок утрачен. Кинулся к махорке – её тоже нет! И фоново угадывается какое-то зловещее глобальное явление – переход домашних птиц на новое питание: курица и петушок стали поедать курево.
Отойдите от края платформы,
А не то потеряете форму,
И от Вас – я посмею поклясться –
Между рельсов останется клякса.
В начале хорошо известное предостережение, которое люди часто слышат на вокзалах: "Отойдите от края платформы!". Благодаря ему уже очерчена вокзальная обстановка, становится ясно место, где разворачиваются дальнейшие события. Далее следует иллюстрация того, что может последовать в случае невыполнения предостережения.