Наклеушев Е. М. Введение в Унологию, или Единое Знание
Притча из «Игры в бисер»
Рассказывают, что Игрок «Гайцзу Цзыцзи» долго изучал аллегорию Дюрера «Меланхолия», на это у него ушло больше половины жизни. То, что там искал Игрок, касалось тайн внутренней даосской алхимии. Наконец после долгих усилий ему удалось вскрыть код и произвести внутренний эликсир, с помощью которого он смог осуществить психофизическую трансформацию.
Рассказывают, что Игрок «Зигмунд» долго изучал аллегорию Дюрера «Меланхолия» с целью понять, как всегда побеждать в спорах, дуэлях и военных конфликтах. Наконец после долгих усилий ему удалось вскрыть код и понять, как это может быть осуществлено. На это у него ушла четверть жизни. И он достиг, наконец, желанную цель — стать непобедимым.
Рассказывают, что Игрок «Сэсэрлиг» долго изучал аллегорию Дюрера «Меланхолия» с целью разбить и возвести идеальный сад, в котором он мог воспроизвести Сад Эдема, на это у него ушло больше трети жизни. Наконец после долгих усилий ему удалось вскрыть код и понять, как должен быть устроен этот сад. Что он и осуществил.
На эти истории, рассказанные Игроком Дисципулосом Игроку Арифу, последний заметил: «Я не вижу в этом ничего удивительного. Только эти три Игрока пошли довольно сложным путем. Достаточно было взять на
утренней заре каплю росы, и я думаю, они к вечеру достигли бы поставленных целей». Но ему возразил Игрок Фаскомило: «Сделав так, неизбежно придешь к… Когда истинный путь состоит в…» [2]
-15-
| Примечания: 1. Пять цитат — пять областей: Фантастика, Наука, Философия, Религия, Искусство (как различные способы отображения и понимания действительности). 2. Список имен в притче и заложенные в них смыслы: Первый Игрок преобразует себя. Второй Игрок устраняет в мире зло. Третий Игрок преобразует Вселенную. Гайцзу Цзыцзи (вольный перевод на китайский слов «Преобразующий Себя»). Зигмунд (нем. Siegmund) состоит из древненемецких слов Sieg (победа) и Mund (покровитель). Сэсэрлиг (бурят.) — цветник, сад. Дисципулос (лат.) — ученик. Ариф (Гариф, Гарип) — арабское имя, означающее «обладатель знания». В суфизме — «обладатель сокровенных знаний». Фаскомило (φασκόμηλο) — шалфей. В Средние века шалфей называли Salvia Salvatrix, что означает «мудрец» или «спаситель». |
I.3. Введение
« Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива,
полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна».
Новый завет. Послание Иакова 3:17
29 апреля 1942 г. было закончено, а 18 ноября 1943 г. опубликовано произведение Германа Гессе «Игра в бисер». С тех пор минуло три четверти столетия. Прошло шестьдесят с лишним лет ухода из жизни самого писателя. Наступил 21-й век. За это время роман, начав жить самостоятельной жизнью, давно уже оторвался от эпохи, в которой он был написан, каждым новым поколением читателей воспринимаемый в иных интерпретациях прочтения, порождая новые трактовки и контексты. К роману можно относиться по-разному. Можно ограничиться его восприятием как высокого художественного произведения. Можно отнестись к нему как некой идеалистической утопии, где главная идея романа – Игра – представляется не более чем некой интеллектуальной забавой: жонглированием, сходным со схоластическими формами мыслетворчества Средневековья. Но можно воспринимать роман и как некую форму предвидения, где идея Игры есть нечто возможное, реальное, практически осуществимое, ведь сам феномен Игры, который кроется в восприятие Мира знаний как некой целостной устойчивой единицы, отражает в себе глубокую историческую традицию.
Именно этот целостный подход к Картине Мира знаний был свойственен временам Античности, Средневековья, Возрождения. Он основан именно на идее, что Знание есть некий единый универсум, воспринимавшийся как неделимый организм, и его искусственно препарирование на отдельные части лишает его дыхания жизни. И именно процесс этого распада целого на части мы наблюдаем с возникновением и развитием иного способа постижения мира, который сейчас принято называть наукой.
Нельзя отделить идеи романа от эпохи, в которой жил писатель.
Кризис — идейный и духовный, постигший европейскую цивилизацию на изломе веков, наблюдался практически во всех областях человеческой деятельности.
В общественной сфере он выражался в разрушении привычного миропорядка, связанном с итогами Первой мировой войны и революциями, разрушением на европейском континенте четырех империй — Германской, Российской, Австро-Венгерской, Османской.
В культурной сфере — наступлением эпохи модерна, отождествляющегося с декадансом, упадком, духовным распадом, с потерей моральных критериев, растерянностью перед лицом социальных проблем и противоречий. Часто — отрицающее все ранее накопленное, срывающее и сбрасывающее с себя «оковы» всего предыдущего и заменяющее собой неким «ничем», которое не связано ни с чем и никому и ничему не обязано. Именно этот духовный кризис, постигший Европу, касался и ощущался практически всеми, особенно людьми, исповедующими и воспитанными на традиционной культурной основе.
Именно угроза распада человеческой индивидуальности — дальнейшее движение к атомизации общества — служила одной из главных тем, выраженной в романе «Игра в бисер». Это противостояние наступающей «фельетонной эпохе», в которой вдруг «все» приобрели «умение» судить обо всем, совсем не понимая
предмета обсуждения, да и более того — вовсе им не интересуясь. Это крикливость в высказываниях, главной целью которой служит только желание выделить себя на фоне окружающего пространства, обозначить свое присутствие и тем самым повысить свою значимость в глазах других и самооценку внутри себя, тем самым только оправдывая никчемность своего существования, в котором у человека нет для себя каких-то
-16-
определенных целей и предназначений, кроме, пожалуй, двух: вовремя мимикрировать и слиться с ландшафтом при возникновении угроз и обозначить свое присутствие при «cпокойной погоде». Этой наступившей «фельетонной эпохе» Гессе противопоставляет создание некоего противоядия, антидота.
Так или иначе время наступившего хаоса пройдет, но в период длящейся «зимы» необходимо сохранить традиционное отношение к Знанию, выраженному в целостной картине мировосприятия.
Для этого «носители», сохранившие подобную целостность, будут готовы дать свежие ростки на вымершей почве. Реанимировав и оживив Знание для других, продолжить эту преемственность в истории человечества. Для осуществления подобного «инкубатора» Гессе выводит в своем романе «орден Знания», представители и носители которого не занимаются развитием научной, общественной и культурной сфер бытия. Они, консолидировав эти сферы в единое целое, систематизируют, прослеживают и уточняют связи, лежащие внутри этих областей и проходящие между ними, тем самым создавая некий единый универсум, где знания предстают перед человеком не как разорванные на лоскутки, а затем собранные и сшитые каждым для себя в произвольно выбранном порядке, а образуют единую Картину мира.
Гессе видит преодоление возникшего разделения, которое возникло в ходе развития естествознания и отпочкования от него множества различных дисциплин, со своим специфическим понятийным аппаратом, со своей языковой структурой, через собирания Знания на общем поле взаимодействия, которое должна представлять из себя Игра. Более того, Игра должна служить объединяющей средой не только для различных областей научных знаний, но и вбирать в данную среду искусства — музыку, живопись, архитектуру, литературу. Причем производя этот объединительный процесс в неспешном порядке, медленно постепенно вводя в орбиту игры различные научные и искусствоведческие дисциплины, адаптируя и трансформируя их к условиям Игры. Обозначив лишь художественные контуры подобного объединения, Герман Гессе не описывает практические шаги к подобному осуществлению, рассуждая лишь о том, что базовыми дисциплинами для подобного синтеза наук и искусств должны выступать математика и музыка.
Понятие целостности, описывающей единую Картину мира, может быть осуществлено в рамках различных концепций. Каждая из данных концепций опирается на свой язык, свои базовые постулаты, свои построения и описание того, как сформирован, как устроен и как функционирует окружающий человека мир. Именно эти базовые постулаты являются исходными точками построения, на которых базируются все здания в осмысление целостности. В разных эпохах и разных центрах цивилизации мышление напрямую было связано с уровнем языка, который определялся уровнем развития и способами функционирования общества.
Целостная Картина мира может быть осознана в рамках различных традиций — религиозных, философских, научных, культурологических. И каждая из них будет по-своему интерпретировать ответы на базовые вопросы не только по отношению друг к другу, но и внутри себя, так как нет единых религиозных, философских, научных, культурологических систем. Внутри каждой из них царит многообразие понимания картин мира. Но каждая из данных концепций делает опору на свои способы миропостижения:
— Философское мировосприятие (Опора на размышление)
— Религиозное мировосприятие (Опора на откровение)
— Научное мировосприятие (Опора на эксперимент)
— Культурологическое мировосприятие (Опора на традиции)
Синтез Знания в некое подобие единого целого, конечно же, невозможен на основе возвращения к античным или средневековым традициям, когда такой синтез был реально осуществим, так как одной человеческой жизни отдельно взятого человека хватало для возможности усвоения накопленного на тот момент Знания и увязывания его с целостной картиной миросозерцания. Главной скрепой подобного объединения служили философия во времена Античности, религия во времена Средневековья. И на подобной основе усвоения целостной формы Знания это давало возможность при необходимости использовать его в различных областях человеческой деятельности. Неслучайно на всем историческом пути человечества мы обнаруживаем многочисленные образцы таких многогранных проявлений человеческих личностей — людей, одновременно
сочетавших в себе знания религиозные, математические, философские, политические, общественные, культурологические, раскрывавших свои таланты в различных областях, — личностей, обозначаемых такими эпитетами, как энциклопедист, эрудит, полимат (универсальный человек).
Процесс появления научной системы мировоззрения, вероятно, был исторически обусловлен и закономерен, хотя и не явно обязателен, ведь история развития цивилизаций Востока и в остальных частях мира показала, что Мир знаний может развиваться и в рамках других альтернатив.
Научный процесс стартовал в тот момент, когда человеческая мысль обратилась от простого описания окружающего мира к его исследованию через эксперимент во всех его формах и проявлениях. Это желание к экспериментированию было вызвано одним фундаментальным посылом, что мир может не только быть
-17-
исследован, но и что мир может быть изменен, а самое главное — подчинен. Но если у алхимиков плоды подобного «подчинения» есть некий акт тайного священнодействия, через трансформацию себя, а не мира, то для науки это действо сугубо утилитарное, как правило, выставленное напоказ, где эксперимент занимает одно из ведущих мест среди методов научного познания, часто выполняя функцию критерия истинности Знания в целом.
Специализация в разделение труда, как способ повышения эффективности человеческой деятельности не миновала сферу научного освоения знаний о мире на составные части и фрагменты. И это лавинообразном появлении все новых и новых научных дисциплин, проявилось в дроблении некогда единого целостного мировоззрения. Эта инерция деления, сохраняющаяся до наших дней, привела к тому, что к концу 20-го века в мире существовало свыше 15 000 научных дисциплин (это только тех направлений, по которым даются образовательные сертификаты).
Это бесконечное деление по специализациям в изучении все новых и новых фрагментов действительности и породило эту мозаичность восприятия мира. А кроме этого феномена раздробленности, породило многочисленность способов его описания. Это «вавилонское смешение языков» множественностью дисциплин разрушило некогда существовавшую единую коммуникативную связь, ранее взаимодополняющую и обогащающую друг друга и напоминающую подобным актом взаимодействия световую игру бриллианта, рождающего бесконечную череду сочетаний цветовых оттенков.
Ссылка на то, что «действительность» не может быть описана в рамках одного языка, не может быть принята безусловно, так как для коммуникации между различными научными дисциплинами все равно должна быть выработана некая общая семиотика — лингвистическая площадка. Иначе невозможно будет осуществить подобную состыковку взаимного междисциплинарного общения. Процесс нарастания подобного «фрагментирования» не мог не вызвать стремления к противоположному вектору движения. А именно — к попытке собирания разрозненных частей в некое единое целое. С одной стороны, это было вызвано тем, что научные знания достигли некой фундаментальной глубины и дальнейшее движение в этом направлении представляет ограниченные перспективы. С другой стороны, возникло понимание, что многие качественные открытия лежат на стыке различных научных дисциплин, которые при общем коммуникативном взаимодействии дают синергетический эффект, наделяя исследования новыми смыслами, открытиями и откровениями.
Попытки систематизировать Знание как некое единое целое предпринимались такими гигантами человеческой мысли, как Ньютон и Лейбниц, выдвигавшими в основу такого построения то физику, то математику.
Но это было еще время натурфилософии, когда научное мировоззрение еще не выделилось в самостоятельную ветвь миропостижения, когда религиозный дух пропитывал всю плоть познания.
Только кристаллизация науки как отдельного способа воззрения на мир, со своей методологией, возникновением различных научных дисциплин, со своей специализацией, породила проблему разрушения целостности, так как главная задача в освоении и получении знаний виделась не в развитии обогащения внутреннего мира человека, а в утилитарности его применения для получения материальных благ и преимуществ. Но это разрушение целостности мировосприятия не могло не вступить в противоречие с инерцией традиционного взгляда на мир, где мир представляется некой единой конструкцией, со своей иерархией, своими ступенями бытия, своими встроенными взаимосвязями, объединенными универсальными законами. И это разделение, которое породило научное мировоззрение, безусловно, привнесло в мир много полезного, также породило необходимость переосмысления единой Картины мира в новых парадигмах.
Еще в 30-х годах19-го века О. Конт высказал мысль об упорядочивании наук через унификацию познания, выявление общих для всех наук законов.
Это мучительное движение в сторону преодоления фрагментарности, через попытки нащупывания некой общей основы, свойственной различным аспектам человеческой деятельности, на основе которой можно было бы осуществить некий новый единый синтез миропонимания, активно осуществлялось на протяжении всего 20-го века. К одной из первых подобных попыток подобного объединения может быть отнесена работа А. А. Богданова «Тектология», в которой была выдвинута идея о науке как о системе знаний, занимающейся общими организационными принципами и законами, по которым протекают процессы организации во всех сферах органического и неорганического мира.
Это разворот к знанию от субъектно-объектного деления, к восприятию его в рамках системности начал формироваться с работ Людвига фон Берталанфи и в дальнейшем осуществлялся плеядой выдающихся умов: Норбертом Винером, Ильей Пригожиным, Германом Хакеном, Бенуа Мандельбротом и др.
-18-
Причиной, послужившей началу поискам и синтезу обобщений, явилась сложность и новизна проблем, проявившихся к середине 20-го века, вызванных вопросами в военном деле, атомной промышленности, экологии и других сферах, где возникла необходимость для решения возникших проблем в объединении знаний десятков профессий. Наука, стремясь преодолеть кризис «разделения», пытается различными путями найти выход из создавшегося положения.
| «Мир представляет собой систему, действующую на основе единообразных, раз и навсегда установленных законов, которые не могут быть изменены и действительно не изменяются со временем. Как система мир в сумме представляет собой нечто законченное, завершенное и решенное, а, следовательно, может быть исчерпывающим образом измерен и адекватным способом описан. В результате такого описания должна возникнуть система знания, обладающая такой же степенью завершенности и окончательной решенности, как и сама система мира. Замкнутая система мира, таким образом, предполагает замкнутую систему знания. В соответствии с этой установкой должны быть, прежде всего, описаны и систематизированы все явления природы, а затем и все явления, имеющие место в человеческом обществе, причем последние, в силу требования упорядочивать все известное единым образом, должны быть описаны в тех же терминах, что и явления природы. Таким образом, могла быть выполнена задача полного включения человека в физическую картину мира. Созданная в результате такого способа описания однородная картина мира обладает тем несомненным достоинством, что она может быть выражена в каких-то однозначных символах, т. е. измерена и описана в каких-то соизмеримых единицах, и таким образом все многообразие существующих в этой системе отношений оказывается сведенным к количественным отношениям. система (мира и знания) предстает как совокупность таких единиц и, как целое, также обозначается единицей, символом целого. Все же прочие целостности, рассматриваемые как таковые, представляли собой соответствующие части этой суперединицы, великого единого. Так, небо, земля и человек как три составные части мироздания в сумме давали все ту же единицу». Люй Бувэй. Люйши чуныцо, или Весны и осени господина Люя. Гл. IV : Прекрасное и безобразное |
Картина мира в рамках Игры
Игра в бисер предполагает некую иную форму мировосприятия, которая не свойственна научному мироописанию. Гессе на интуитивном уровне понимал, что преодоление распада некогда единого целого миросозерцания должно осуществиться не столько в поле научного миропостижения, а сколько в объединении знаний, свойственных точным наукам с миром искусства, где объединение логики и эстетики дает более глубокое миропроникновение, что было характерно для предшествующих эпох и присуще временам Античности, Средневековья, Ренессанса. Выдвигая идею «союза» математики и музыки, как основополагающих начал для осуществления подобного «синтеза», он лелеял мечту о возможности такого воплощения в отдаленном будущем, выражая эту надежду следующими словами: «Пусть не ждут, стало быть, от нас исчерпывающей истории и теории игры в бисер; даже более достойные и искусные, чем мы, авторы сделать это сегодня не в состоянии. Эта задача остается за более поздними временами, если источники и духовные предпосылки для ее решения не исчезнут дотоле».
Герман Гессе. Игра в бисер
Но зададим себе вопрос: возможно ли воплотить чаяния великого писателя в современной исторической позиции, когда мир так же, а может и более, чем в начале 20-го века, стоит на точке разлома перехода из одной эпохи в другую, когда кризис миросозерцания охватил все сферы человеческого бытия? И есть ли у нас для этого подходящий инструментарий?
Последние два десятилетия мир охватил информационный бум. Появление компьютера и широкое развитие интернета открыло ранее неведомые обычному человеку возможности и инструментарий. Доступность эта определилась в первую очередь в неведомой ранее способности напрямую выйти ко множеству ресурсов информации — книгам, фильмам, картинам и иным источникам, которые ранее требовали значительных временных и материальных издержек. Чтобы найти нужную книгу, посмотреть необходимый фильм или произведение искусства, требовалось порой совершать длительную поездку в другой город, а порой и страну. Чтобы собрать в единое целое значительный объем информации, необходимый для обработки и переосмысления, требовались значительный материальные ресурсы, а порой и их было недостаточно, так как необходимый материал был просто по ряду причин недоступен. Теперь же любой пользователь может с помощью интернета выйти на множество ранее недоступных широкому кругу людей источников, а еще более
-19-
накопить для себя с помощью хранения на жестких дисках материала, порой превышающего по объему многие знаменитые библиотеки, аудио- и фильмофонды. Но подобная доступность для сосредоточения необходимого объема информации в рамках отдельного человека или небольшой группы людей, которой не обладали люди еще в конце 20-го века, не говоря о временах, в которые жил Герман Гессе, является только первоначальной предпосылкой, необходимой для реального осуществления и запуска механизмов Игры в бисер.
Рассуждения о всеобщности
«Законы, каковы, будучи основаны на природе человека, а не на его знаниях, обладали бы не низменностью первой и были бы устойчивы к наполнению или неполноте вторых. Такие законы, вероятно, присущи не одному только отдельно взятому искусству. Сфера их влияния неизбежно обнимает всю совокупность человеческих дел».