Why she felt that way Отчего она так чувствует себя

Дата: 2025-06-02; Просмотры: 6
Оценка:
0.00 из 5.00 — оценок
Скачиваний: 0

 

She felt it every day Чувствует это каждый день .

 

And I couldn`t help her… И я не могу помочь ей…

 

Голос у нее брал и высокие, и низкие ноты. Эрик подпер подбородок кулаком – принял позу роденовского мыслителя. Песня завораживала проникновенностью и какой-то неявной тоской.

 

Эрик достаточно хорошо знал английский, чтобы понять, о чем эта песня. И догадаться, кто та героиня, о которой Ти поет в третьем лице.

 

She wants to go home Она хочет вернуться домой,

 

But nobody`s home Но никого нет дома.

 

That`s where she lies Там место, где она лгала,

 

Broken inside. Разрушаясь изнутри .

 

With no place to go Нет места , куда пойти ,

 

No place to go Нет места , куда пойти ,

 

To dry her eyes Где вытрут ее слезы,

 

Broken inside… Разрушаясь изнутри…

 

10

 

- Жизнь у меня какая-то… дурацкая, - пожаловалась Ти спустя какое-то время.

 

Они сидели на козырьке под окнами комнаты для гостей, ночь полностью вступила в свои права, в небе сияли звезды и почти полная луна. Концерт был окончен, принеся огромное удовольствие обеим сторонам: и слушателю, и исполнителю.

 

- В смысле?

 

- Ну, вот вы живете как нормальные люди, а у меня всё через… - Она не договорила, но Эрик прекрасно понял. Любопытно, откуда она так хорошо знает язык? – Но ничего, - продолжала она, словно бы успокаивая себя. – Теперь начну сначала. Попытаюсь, по крайней мере. Хотя не представляю, как это у меня получится.

 

- А ты начни с малого.

 

Ти встрепенулась.

 

- Путь в десять тысяч километров начинается с первого шага, верно?

 

- У нас говорят: «Москва не сразу строилась».

 

Ти покивала. Помолчали. Эрика так и подмывало спросить, что же в жизни Ти ее не устраивает. Кто она такая, собственно, откуда взялась, и куда стремится? Он вытерпел – не спросил. Если спросить, она может упереться. Когда-то учитель боевых искусств Эрика наставлял ученика: «Есть люди, подобные бабочке. Если гнаться за бабочкой, она будет улетать, и ее не поймать. Если же остановиться и просто стоять без движения, то бабочка сама сядет тебе на плечо». Вот Эрик и ждал, пока Ти не сядет, образно говоря, на плечо.

 

Ти будто прочитала его мысли.

 

- Ты терпеливый! Давно хочешь спросить меня, кто я такая и откуда свалилась тебе на голову?

 

- Я сам позвал тебя, - возразил Эрик.

 

- Но в сарай-то я сама залезла, - резонно сказала Ти. – О`кей, пора раскрыть карты. Вообще-то, не знаю, поверишь ли. Никто не верит, кто не видел собственными глазами… Наверное, поэтому мне не страшно это рассказать; даже если ты разболтаешь, никто тебе не поверит… Но ты не разболтаешь.

 

Эрику пришлась по вкусу эта характеристика. Он приосанился, сидя на одеяле. В груди возникло зыбкое, приятное чувство, как перед прыжком с десятиметровой вышки. Он превратился в слух, боясь издать звук, чтобы не спугнуть бабочку. Наконец-то ее разобрало рассказать историю своей жизни, к превеликой радости Эрика, который ждал этого уже давно, а теперь более-менее успешно сохранял невозмутимость.

 

- Я родилась в Бельвиле, это в Канаде. Папа нас бросил, когда я была совсем маленькая. Ну, так мама говорит. Я-то его совсем не помню.

 

Эрик кивнул. Начало банальное, если не принимать в расчет экзотическое место происхождения Ти, Эрика совершенно не удивившее: акцент плюс отсутствие отцовской фотографии в кулоне и без того задали дедуктивным потугам Эрика правильное направление. Ти, казалось, совершенно не обращала внимания на него. Она погрузилась в воспоминания.

 

- Хороший здесь воздух, - заметила она. – И садик у вас прикольный. В той клетке, где я сидела столько времени, воздух тоже ничего, рядом сквер, но решетки на окнах и забор с колючей проволокой портят впечатление…

 

Эрик шевельнулся – хотел поинтересоваться, где именно она сидела, но Ти, казалось, не обращала ни на что внимания.

 

- Потом я пошла в школу. – Она поморщилась при мысли о школе. – Вся эта школьная жизнь мне не очень-то нравилась. Меня, наверно, чаще всех остальных в нашем классе выгоняли… Бедная мама… Намучилась со мной… У меня, кроме музыки, ничего в голове не было. Мы с ребятами создали группу, что-то среднее между поп, панк и рок-музыкой. Некоторым нравилось.

 

Последнюю фразу Ти произнесла с гордостью. Эрик не мог с ней спорить, если все остальные ребята в их группе владели музыкальными инструментами, как Ти, и если у них был сообразительный продюсер, то группа действительно имела успех.

 

- Я думала стать певицей, - с детской непосредственностью поведала Ти. – Как Аланис Морисетт. Знаешь, кто это?

 

- Слышал, - отозвался Эрик, по правде он и слыхом не слыхивавший этого имени. Он вовсе не увлекался музыкой, слушал то, что играет по радио, пока, например, тренировался во дворе. Ему не хотелось, чтобы Ти отвлекалась на ненужные пояснения.

 

К счастью, Ти не стала зацикливаться на этом.

 

- Ну вот. Всё шло хорошо, пока во мне не проснулся этот проклятый дар.

 

- Какой дар? – не удержался Эрик.

 

- Я могу запускать причинно-следственную связь минимальным воздействием с максимальными последствиями, - отчеканила Ти, причем сразу стало ясно, что определение она выучила так же, как выучивает хронический больной свой диагноз.

 

- Хм, - сказал Эрик. Ти явно не сама придумала это определение. – Поясни.

 

- Ну, всё в мире начинается с чего-то маленького, правильно? Реки, там, начинаются с маленького родника…

 

- А дружба начинается с улыбки, - процитировал Эрик старый полузабытый мультфильм.

 

- Может быть… Да. Ты видел, как выстраивают домино, ставят каждую косточку на ребро, а потом толкают крайнюю, и вся цепочка заваливается? Или, например, как крохотный снежок вызывает лавину, которая разрушает дома, мосты и все остальное на своем пути?

 

- Значит, твой дар в том, что ты можешь кидать снежок?

 

- В любом месте, в любое время, - добавила Ти, проигнорировав иронию в вопросе. – Я могу дать тебе пощечину, а через несколько дней от этого сгорит Капитолий.

 

Эрик схватился за щеку.

 

- От пощечины? Бедные американцы… И бедная моя щека…

 

Ти кивнула.

 

- Всё связано. Думаешь, вру?

 

- Я думаю, что тебе нет смысла врать, - произнес Эрик. – Значит, когда я застукал тебя в сарае, ты тоже запустила причинно-следственную связь?

 

Ти хитро улыбнулась.

 

- Угу.

 

Эрик задумался.

 

- А ты можешь сделать так, чтобы, скажем, дети не голодали или никто не был бедным?

 

Ти закатила глаза.

 

- Ты у нас гуманист, Эрик? Этого никто не может. – Она сделала паузу. – Увы, я умею только разрушать. В первый раз это вышло, когда мне было одиннадцать. Я… ну, я психанула. Из-за мисс Сандерс. Это старая стерва, физичка. Ей не нравилось, что я крашусь.

 

- Ты красилась в одиннадцать? – уточнил Эрик.

 

Ти бросила на него тяжелый взгляд.

 

- Я красилась и раньше. Но только глаза. А мисс Сандерс вечно приставала именно ко мне… Будто я живу не в свободной стране…

 

- Канада – доминион Великобритании, - блеснул знаниями Эрик.

 

- А мне плевать, - огрызнулась Ти. – Меня выгнали из класса – умываться. И тогда на меня впервые накатило такое странное состояние, когда видишь мир целиком, не отдельные предметы, а…

 

Ти пощелкала пальцами, подбирая подходящий термин.

 

- Summary?

 

- Совокупность, - подсказал Эрик. Он даже дыхание затаил, настолько его впечатлил рассказ. Он пока не решил, верить ли ей на слово или нет; куча-мала в сарае могла быть простой случайностью, но способность запускать причинно-следственные связи минимальным воздействием с максимальным эффектом казалась слишком необычной идеей для обыкновенной лгуньи или шизофренички. Ведь всем – ну, или почти всем – известно, что фантазии шизофреника зависят от уровня его интеллекта и эрудированности; чем грамотнее человек, тем нестандартнее и причудливей фантазии. Если Ти всё-таки сумасшедшая, то столь необычная фантазия должна указывать на высокий уровень эрудиции и интеллекта, а по манере разговаривать Эрик не мог сделать аналогичный вывод, хотя, как известно, манера разговаривать – далеко не показатель Ай-Кью.

 

- Совокупность? – повторила Ти. – Не совсем то, но пойдет. В эти моменты, когда я чувствую это, я вижу вещи такими, какие они есть. То есть любая вещь – это на самом деле не вещь, а поток.

 

Эрик заерзал на расстеленном одеяле.

 

- Интересно, интересно… Продолжай.

 

- А весь мир – это… э-э-э… совокупность потоков. Как река. И если я бросаю в реку камень, от него идут волны. Не понял, да?

 

- Нет, почему? Всё понятно, как день. Вещи – это поток, кидаешь камень – идут волны. Продолжай.

 

Ти заметно воодушевилась от того, что собеседник так хорошо ее понимает.

 

- Вот! Когда на меня находит это состояние, - сказала она, жестикулируя, - я могу изменять поток… даже реку. Обычно от этого всё разрушается… В тот первый раз сгорело правое крыло школы…

 

Эрик покачал головой, выпятив губу. В соседнем дворе гулко залаяла и умолкла собака, в темном воздухе носилась какая-то бесшумная птица – козодой?

 

- Удивительно! – проговорил он.

 

- Можешь не верить, я не настаиваю, - Ти с деланным равнодушием пожала плечами. – И демонстрировать просто так не буду, это опасно.

 

- Продемонстрируешь, когда будет повод, - предложил Эрик. – Ну, к примеру, если за тобой придут эти твои преследователи. Расскажи, кстати, о них.

 

В ответ Эрик услышал гробовое молчание. Слишком тяжелый для воспоминания вопрос, что ли? В темноте лица Ти не разглядеть, не понятно, о чем она думает.

 

Внезапно раздался ее тихий и совершенно спокойный голос:

 

- «Восхождение», тайная организация. Они пришли к нам домой после второго раза. Тогда случилась большая авария, более десяти машин столкнулись… Жертв не было, - поспешно добавила Ти, будто испугавшись, что Эрик задаст вопрос о жертвах раньше, чем она сообщит об этом. – Они представились агентами ФБР. Показали документы. Да и выглядели они похоже в этих костюмах гробовщиков, ну, ты видел, наверное, в кино.

 

Эрик утвердительно помычал. Естественно, он видел, кто ж не видел агентов ФБР на экране?

 

- Они вели себя грубо, - продолжала Ти. – Сказали, что я – свидетельница преступления и должна дать показания. Когда мама стала возражать, пригрозили арестовать ее. Меня допрашивали весь день, задавали всякие тупые вопросы, показывали карточки с кляксами…

 

- Тесты Роршаха, - пробормотал Эрик.

 

- Потом они хотели провести медосмотр, но я устроила истерику, - проигнорировав реплику Эрика, сказала Ти. – Тогда они меня отпустили. После этого они стали следить за мной.

 

- Ты заметила слежку?

 

- Да, они особо и не прятались. Может, специально хотели показать, чтобы я вела себя хорошо.

 

Эрик не удержался и фыркнул. Трудно представить Тейю в роли паиньки. Кто знает, будь она паинькой, не было бы больше разрушений, и сидела бы она сейчас дома возле мамки?

 

Словно подслушав его мысли, Ти сказала:

 

- Как ты понял, хорошо вести себя у меня не вышло.

 

- Что на сей раз?

 

- Сровняла с землей особняк Бена Кирсби, - сообщила Ти без смущения. – Это засранец из нашей школы, богатый, высокомерный и наглый. Думал, все ему можно… Он побил моего… в общем, друга, - слегка запнувшись, договорила иностранная разрушительница.

 

- Твоего парня? – уточнил Эрик, хотя и понимал, что ступил на тонкий лед. В возрасте Ти определения парня и друга слишком размыты, и неправильная интерпретация обычно вызывает у шкетов бурное негодование.

 

- Рассел мне не парень! – возмутилась Ти, выдавая себя с головой. – Просто друг.

 

- И что «Возрождение»?

 

- Они насильно забрали меня из дома, а я сбежала, разрушила при этом полквартала. Тогда они вырубили меня какой-то мерзостью в ампулах, которыми стреляют, и снова забрали, я очнулась уже в лаборатории в компании Левина.

 

- Кого?

 

- А, одного мерзкого типа. – Ти презрительно махнула ладонью. – Он психолог в «Восхождении».

 

Она повернулась к Эрику, лица ее было не разглядеть, электрический свет из комнаты поблескивал в волосах.

 

- Вот и вся история, - подытожила она чуть ли не веселым тоном.

 

- Как всё? – удивился Эрик. – А как ты оказалась в России? И почему не сбежала раньше?

 

Ти снова отвернулась.

 

- Есть такие люди, - проговорила она медленно, снова, непонятно, по каким причинам, меняя тему. – Я их называю «половинками». Half-persons. Это значит, что вероятность того, что они сделают или не сделают, равна половине на половину.

 

- Пятьдесят на пятьдесят, - уточнил Эрик.

 

- Короче, - с легким раздражением отозвалась Ти, - невозможно угадать, как они поступят. Они, наверное, и сами не знают…

 

- Дурачки? – хмыкнул Эрик.

 

- Ага, - внезапно развеселилась Ти. – Ты, кстати, тоже «половинка»!

 

- Да? – удивился Эрик. – Вот уж не ожидал…

 

- Что дурачок?

 

- Нет… Не думал, что я не знаю, чего хочу…

 

Ти расхохоталась, громко и заливисто. Смех был настолько заразительным, что Эрик не удержался и, несмотря на некоторое неудовольствие по поводу дурачка, рассмеялся. От совместного хохота в кроне яблони зашуршала и взлетела птица.

 

Когда немного успокоились, Эрик хотел было вернуться к вопросу о переезде Ти в другую страну, но у девчонки опять изменилось настроение. Она посерьезнела, голос стал напряженным.

 

- Как ты думаешь, Эрик, если человек совершил что-то очень плохое, то, сделав очень хорошее, он искупит вину хоть чуть-чуть?

 

Эрик ответил не сразу, но не потому что затруднился с ответом. Когда-то похожий вопрос он задавал дяде, и тот дал ответ, который надолго, возможно, на всю жизнь запал Эрику в душу.

 

- Главное – суметь простить самого себя, - пробормотал он.

 

Ти пристально поглядела на него. В темноте глаз было не видно, но Эрик почувствовал взгляд.

 

- Это сложно, - сказала она.

 

- В том-то и проблема, - не стал он спорить, прикидывая, с чего бы ей задавать такие вопросы. Обычно Эрик в этих случаях делал предположения вслух с утвердительными интонациями; почти всегда попадал в точку, что неимоверно раздражало большинство его собеседников. Никому не нравится проницательность там, где хочется сохранить тайну. С Тейей эта тактика могла привести к полному фиаско, характер у таинственной заграничной особы сложный, а Эрику не улыбалось вспугнуть дичь после заработанного доверия.

 

Тем не менее он не выдержал:

 

- Что ты наделала? – едва ли не шепотом спросил он. – Ведь жертв не было? Или были?

 

Он приготовился к бурной реакции, гневной отповеди, презрительному молчанию, прямому ответу, но только не к тому, что последовало на самом деле.

 

- Прости, Эрик, - устало сказала она. – Будет лучше, если ты этого никогда не узнаешь. Уж поверь мне.

 

По спине Эрика пробежали электрические мурашки, горячая наэлектризованная волна поднялась из живота и ударила в голову. Чего Эрик не переносил в жизни, так это такие вот заявления. Он никогда не узнает? Это был вызов пострашнее пощечины средневековому самураю, ужаснее обвинения непосредственного начальника в профессиональной несостоятельности, кошмарнее пинка под зад мастеру Луну, учителю Эрика по боевым искусствам.

 

Эрик вызов принял. Его интерес к Ти, и без того огромный, теперь и вовсе вырос в галактических размерах.

 

Ти, не подозревая, какие страсти кипят в груди у собеседника, добавила немного виновато:

 

- Я устала. Пора спать.

 

Эрик не спорил. Он пока не разобрался в сложной натуре иностранки, перечить преждевременно.

 

Многое осталось невыясненным. То, например, как она очутилась в России, где ее держали, почему она не сбежала раньше и что намерена делать дальше. Но если приставать с вопросами, Ти может закрыться в своей раковине, и Эрику останется лишь отступить.

 

В итоге они улеглись спать – Ти в комнате для гостей, а Эрик в своей комнате. Напоследок он запер входную дверь и спрятал ключ. Слишком уж эксцентричная особа находилась в доме, вдруг ей приспичит сбежать среди ночи, а у Эрика был весьма крепкий сон.

 

Впрочем, он уснул не сразу. В голове крутились фрагменты разговора.

 

Перед сном он хотел проанализировать все связанное с Ти насколько это возможно. Для анализа требуется упорядочить информацию. Это получилось быстро.

 

Итак. Во-первых, Тейя, несомненно, иностранка. Эрик хорошо различал акценты, такой акцент нельзя подделать. Это настоящий акцент, а не то безобразие, что демонстрируется в дешевых фильмах, где иностранцев играют наши товарищи. Вероятно, она и канадка, но Эрик не был уверен. Причем она прекрасно владеет русским, значит, продолжительное время училась на нем говорить. Не использует сленг и всякие разговорные обороты, значит, училась за границей, или у специальных репетиторов, но только не на улице.

 

Во-вторых, ее дар может быть просто выдумкой. Что касается богатого воображения, необходимого для такой выдумки, и сложных фраз про минимальное воздействие и максимальные последствия, то всю эту лабуду легко подцепить из интернета. Начиталась нумерологическо-эзотерический ерунды на каком-нибудь сайте и теперь выдает, что называется, от души. В пользу этого предположения говорит тот факт, что она сидела взаперти долгое время и не делала попыток сбежать, хотя с ее-то даром это не проблема.

 

В-третьих, большим вопросительным знаком стоит проблема, что делать с Ти. Напрашивалось самое рациональное решение: сдать обратно в тот дурдом, откуда она сбежала.

 

Рациональность рациональностью, а где-то на задворках сознания у Эрика копошилась мысль, что всё сказанное Тейей – правда.

 

Это, конечно, оттого, что он вообще обожает мистику, одернул себя Эрик. Так не пойдет, он не объективен.

 

Не придя в конце концов ни к какому определенному выводу, он уснул.

 

11

 

Кто-то дергал его за плечо; Эрик разлепил глаза, перед ним сфокусировалась темная фигура на светлом фоне. В комнате царили предрассветные сумерки.

 

Он рывком сел в постели. У его кровати стояла Ти, полностью одетая, с рюкзаком через плечо и гитарой.

 

- Ты куда собралась? – хриплым со сна голосом поинтересовался Эрик.

 

- Спасибо за гостеприимство, - сказала Ти. Она уже успела накраситься и выглядела так, будто и не спала вовсе. – Мне пора.

 

- Куда ты пойдешь?

 

Эрик вылез из теплой постели, одернул пижаму. Электронные часы на комоде показывали пять минут седьмого. Куда понесло эту сумасшедшую в такую рань? Разумеется, он понимал, что рано или поздно расстаться им придется, у Эрика сегодня занятия, он не может целый день проводить с Ти, выясняя подробности ее запутанной биографии. Но и отпустить ее просто так он не собирался.

 

- Это мое дело, - огрызнулась Ти. Она зашагала вниз по лестнице. Эрик поспешил следом.

 

- В Канаду автостопом не добраться, - сказал он. – У тебя же ничего нет, кроме гитары.

 

- У меня есть мой Дар, - отрезала Ти. – Открой дверь, будь добр.

 

Эрик пристально вгляделся в бледное лицо Ти.

 

- Может, хотя бы подвезти?

 

- Ты всегда добиваешься своего? – с кривой улыбкой сказала Ти. – Читай по губам… Отвали.

 

Эрик фыркнул. Ти – еще та колючка, но злиться на нее просто невозможно. Есть в ее поведении что-то детское, непосредственное и необидное. Он принес ключ, открыл дверь. Ти не стала канителиться, прощаться и говорить теплые слова.

 

- Пока, - бросила она через плечо, перешагивая через порог.

 

Откуда-то сбоку выметнулась тень, в утреннем воздухе сверкнула вспышка, сопровождаемая ядовитым треском, Ти покачнулась. Она еще не упала, как с другой стороны от двери на Эрика налетела другая тень. Последовал молниеносный удар по челюсти, от которого зазвенело в черепе, а по телу разлилась ватная слабость. Эрику показалось, будто мир повернулся, пол встал на дыбы и хлопнул его по спине.

 

Потом нахлынула тьма.

 

12

 

Утречко выдалось неважное, подумалось Эрику, когда сознание вернулось, а заодно и воспоминание о том, отчего у него так отчаянно болит челюсть. Давненько его не нокаутировали. Бить били, но чтобы так профессионально вырубать еще до того, как он сообразил, что к чему – нет, такого давненько не было. Впрочем, особо удивляться не приходилось: напали на них с Ти действительно профессионалы. Четверо завернутых с черное субъектов в масках, с болтающимся огнестрельным оружием на поясе, стояли по углам прихожей. Пятый незваный гость в гражданском сидел на стуле прямо перед Эриком. Ну а сам Эрик лежал связанный на полу, с кляпом во рту.

 

Морщась и громко постанывая сквозь кляп, Эрик оглядел поля боя. На груди черных субъектов белели буквы «СОБР», гражданский был одет в приличный костюм, но что-то в его позе говорило в пользу того, что он тоже военный. Рожа квадратная, с резкими чертами, волосы ежиком, глаза непроницаемые. Возраст - около пятидесяти.

 

- Очнулся? – мягко спросил брутальный тип. Эрик моментально уловил едва заметный акцент. Да что же это такое творится – вокруг одни иностранцы? Причем иностранцы, презирающие здешние законы и попирающие нормы морали?

 

Эрик хотел было ответить нечто ехидное и бесстрашное, но вовремя вспомнил про кляп во рту. Вряд ли неблагозвучное мычание будет достаточно ехидным и бесстрашным. Поэтому он ограничился коротким кивком.

 

- Кричать не станешь? – тем же мягким тоном поинтересовался военный в гражданском.

 

Эрик покачал головой. Тогда военный нагнулся и вынул кляп.

 

- Надеюсь, у вас есть ордер на арест, - прохрипел Эрик, вспомнив эту фразочку из кинофильмов. Он подергал запястьями – похоже, они были не связаны, а скованы наручниками. – Или хотя бы загранпаспорт.

 

Военный ухмыльнулся. Несмотря на профессиональный вид, выглядел он неважно, будто больной.

 

- У нас есть и то, и другое. У нас есть все бумажки, которые необходимо иметь, чтобы вот так вламываться в дом и вязать людей. Так что не беспокойся, молодой человек, у нас есть все права.

 

- Тогда я полностью спокоен, - в тон ему ответил Эрик. – Второй вопрос: зачем было меня вырубать и вязать, или вы уже пижаму путаете с поясом шахида?

 

- Остроумный, - констатировал военный. – И смелый. Вот только остроумие не всегда проявление острого ума, а смелость часто характеризует глупость… Послушай меня, Эрик Рунный, ты в непростой ситуации. Ты провел ночь с несовершеннолетней преступницей, у которой солидный послужной список по части криминала и маниакально-депрессивный психоз в придачу. Тебе повезло, что она тебя во сне не прирезала. Она сбежала из лечебницы, а ты ее позвал в гости… Повеселиться захотелось?

 

- Вы вообще о ком? – спросил Эрик. – Я тут один.

 

- Беру назад слова об остроте ума. Ты неглуп. Значит, ты был один и никого не видел?

 

Ситуация была ясна как день. Этот брутальный тип хочет хорошенько напугать Эрика, чтобы тот не рыпался. Эрик не сомневался, что эти омоновцы имеют мало общего с настоящими сотрудниками силовых служб. Забирать его с собой – лишние проблемы, люди ведь обычно не исчезают просто так, ни с того, ни с сего. Арестовывать его тоже не выход; Эрик полагал, что, несмотря на «все бумажки», которыми похвалялся военный, прав арестовывать кого бы то ни было у псевдоомоновцев не имелось.

 

Если Эрик и предполагал вчера вечером, что Ти – обманщица, то теперь стало совершенно понятно, что события не укладываются в теорию о богатом воображении странной иностранки.

 

Ведь идиоту понятно: за несовершеннолетней преступницей с психиатрическим диагнозом не охотятся целой толпой боевиков! Они и его имя выяснили…

 

Значит, всё куда серьезнее.

 

- Конечно, один, - пробормотал Эрик, скорчив испуганную физиономию. Может, немного поздновато, но при теперешней наглости молодежи это неудивительно. – Вообще не пойму, чего вы вломились… Связали…

 

- Работа у нас такая, - деланно вздохнул брутальный тип. – Опасная преступница, что ж тут поделать. Причем весьма обаятельна, как ты мог заметить. Многие велись у нее на поводу, хотели помочь слабой девочке, даже стреляли в сотрудников правоохранительных органов и выделывали прочие глупости. Так что рисковать с ней не приходиться, надо сначала стрелять, потом уже выяснять, кто есть кто. Но если это тебя успокоит, я попрошу у тебя прощения… Это ведь тебя успокоит, Эрик Рунный? Ты ведь у нас положительный персонаж, студент психологического факультета, почти отличник, образцовый племянник. Роберт должен гордиться таким племянником.

 

- Он и гордиться, - проворчал Эрик. Итак, они пробили всю информацию о Рунных, и сейчас этот вылупившийся из дешевого боевика персонаж демонстрирует осведомленность для пущей вескости. – Я вас извиняю, так и быть. А если снимите наручники, так я вас и в щечку поцелую.

 

Военный не улыбнулся. Он потер глаза, потом кивнул кому-то позади Эрика. Тотчас Эрика перевернули на живот, щелкнули наручники, и Эрик обрел свободу. Он поднялся на ноги, потирая запястья. Челюсть тоже побаливала, но хвататься за нее при всех Эрик посчитал недостойным настоящего мужчины.

 

Военный тоже встал, он был здоровенный, на полголовы выше Эрика.

 

- Ну что ж, мы друг друга поняли? – спросил он, приблизив лицо вплотную к лицу Эрика, тот даже ощутил запах еды изо рта, что-то острое и смутно знакомое. Рано же он завтракает!

 

- Поняли на все сто, - сказал Эрик. – Мне проблемы не нужны.

 

Военный побуравил его блеклыми глазами, Эрик отвечал наивным взглядом.

 

Наконец пришелец развернулся и направился к выходу. Боевики быстро и организованно покинули гостиную вслед за шефом.

 

Когда они вышли, Эрик подошел к окну. Военный и четверка в масках садились в фургон без всяких надписей. Номер автомобиля, впрочем, был государственным. Эрик приподнял брови – видно, противники Тейи работают на весьма высоком уровне…

 

Кстати, где Ти? В фургоне? Он не видел, куда ее девали. Больше автомобилей на узкой улочке под названием Театральная не наблюдалось, посему Эрик сделал вывод, что его гостью недруги погрузили в фургон, а сами остались, чтобы обработать Эрика, когда он очухается.

 

Да, дела! Похоже, Эрик чуть не влип в большие неприятности. Преследовать этих боевиков в попытке узнать, куда везут Ти, по меньшей мере глупо. Следовало придумать что-то другое…

 

Эрик даже не задавался вопросом, будет ли искать Ти. Конечно, будет. Однозначно. Потому что это неразгаданная тайна, требующая разгадки.

 

А с другой стороны, Ти чем-то зацепила Эрика. Как справедливо отметил военный, она действительно очень обаятельна. Нет, это не влюбленность, одернул себя Эрик, но некое притяжение…

 

Фыркнув в ответ на собственные мысли, Эрик побрел в ванную – оценивать масштабы разрушений. Зубы, к счастью, целы, но губа слегка опухла, и на подбородке темнеет синяк. Он умылся, стараясь понежнее прикасаться к пострадавшим местам, почистил зубы и уставился на свое отражение в зеркале.

 

Эрик Рунный, до чего же ты докатился? Все твои однокурсники сейчас еще нежатся в постельках, причмокивая, пуская слюни в подушку и наслаждаясь сновидениями. А ты успел получить по морде, поваляться на полу в наручниках и прослушать прозрачные угрозы от неизвестного лица.

 

То, что у военного есть возможность устроить Эрику веселую жизнь, если тот заявит, к примеру, в полицию на утреннее вторжение, сомнений не вызывало. Противники работали на очень высоком уровне – на очень, очень высоком. Эрик спросил себя, насколько прогнила верхушка власти в стране, если по улицам разъезжают граждане явно иностранной державы и делают, что хотят…

 

Эрику внезапно пришло в голову сравнение с масонами. А что, если противники – вовсе не иностранные шпионы? Если «Восхождение» - не просто тайная организация, а международная тайная организация? Тогда в ней работают личности из разных стран, а возможности ее поистине беспредельны.

 

- М-да, - произнес Эрик и скорчил рожу в зеркало.

 

Вставлять палки в колеса международной организации ему доселе не приходилось. Ну что ж, подумал он легкомысленно, всё когда-то делается в первый раз.

 

Ладно. Всё это лирика – размышления о том, во что выльется для Эрика знакомство с Ти и вежливым иностранным военным; неизвестно, будет ли он вставлять палки или нет, война план покажет, как говориться. Сейчас нужно напрячь извилины, чтобы вычислить место, где держали Ти. Она не сказала, а он, Эрик, в страхе спугнуть добычу, в кои-то веки проявившую склонность к откровенности, не спросил. Думал, утром спросит. И как он мог такое допустить? Следовало хотя бы попытаться…

 

Возможно, прав Пончик, заявлявший, что с девчонками церемониться особо не стоит, нужно быть понаглее.

 

Эрик нахмурился, заставив себя мыслить в конструктивном русле. Итак, здание с решетками на окнах, забор с колючей проволокой и сквер поблизости. Таких объектов по городу полным полно. Какое из них нужное? Эрику не хватало ориентиров.

 

Подумаем в ином направлении. Где чаще всего ездят темные фургоны с государственными знаками? Что в облике вояки и его замаскированных помощников способно навести на след?

 

Неожиданно Эрику пришла интересная мысль.

 

Почему запах из прекрасного рта брутального вояки показался ему знакомым? Что-то острое… Черт, где же он уже обонял сей аромат?

 

Он вспомнил. Память не подвела. Как-то они с дядей ужинали в китайском кафе под названием «Нефритовый дракон». Эрик и дядя какое-то время прожили в Поднебесной, и, помниться, им захотелось отведать китайской кухни. Больше Эрик туда не ходил, дядя вечно занят, а у Пончика от специй сычуаньской кухни, по его словам, изжога. Кажется, там царил тот же аромат какого-то острого блюда, приготовленного невесть из чего…

 

Эрика пробрала дрожь. Эй, этот военный вполне может питаться где-то поблизости от работы или от дома. Шанс, конечно, мизерный. Возможно, этому типу просто нравится китайская кухня, и ради нее он ездит совершенно в другое место, далеко от дома и работы. Но даже если так, значит, он посещает это кафе – единственное китайское кафе в городе, и его можно выследить.

 

Эрик горько усмехнулся. Задача почти непосильная. Сидеть там, что ли, целыми днями и караулить? А с учебой как поступить?

 

Сейчас очень рано, а военный уже благоухает поднебесными специями. Вряд ли кафе открывается так рано. Скорее всего, еду заказали накануне, чтобы потом перекусить с утра пораньше. А что, если военный дежурил ночью? Возможно, особенно если принять в расчет нездоровый вид любителя острых блюд. Явно не выспался.

 

Ну разумеется, он не выспался. Выслеживал Ти, как пить дать. Очень она им нужна, и по всему видно, ночь эти типы провели в поисках.

 

И как они их выследили?

 

Эрик решительно кивнул отражению в зеркале. Неважно, как их выследили, главное сейчас – использовать шанс и наведаться в то кафе. Вероятнее всего, ничего не получится, но попробовать стоит. Ти говорила, любая вероятность велика, если он выше нуля.

 

13

 

- Я тебя правильно понял, Рунный? – спросил Пончик, подозрительно прищурившись. – Ты зовешь меня пообедать в китайском кафе «Нефритовый дракон» и даже отвезешь меня туда на своем скутере? Что, Эрик, дела так плохи? Девчонки отказали, и ты на друга переключился? Если что, не забывай, я натурал, самый настоящий.

 

- Брось выделываться, - парировал Эрик. – Ну захотелось мне китайской стряпни отведать, вспомнить счастливые деньки, проведенные в Ханьчжоу, что тут такого-то?

 

- Счастливые деньки? А кто говорил, что сенсей его чморил по-всякому? – Пончик хохотнул. – Ну ладно, уговорил, что для друга не сделаешь… Только надо им сказать, чтоб поменьше перца ложили, а то у меня от их специй отрыжка, как у нефритового дракона.

 

Эрик хмыкнул с удовлетворенным видом. Не придется сидеть в засаде в одиночестве, это скучно и подозрительно. Посвящать Пончика в истинные мотивы похода в «Нефритовый дракон» Эрик не спешил: Пончик, конечно, хорошо знает друга и его причуды, но к такому он явно не будет готов. Пытаться выследить агентов из тайной организации со связями в высших эшелонах власти, чтобы освободить малолетнюю иностранку, у которой явно «сдвиг по фазе» - всё это звучало дико и для самого Эрика, не говоря уже о более адекватных людях.

 

При всей своей оптимистичности Эрик почти не надеялся, что сегодня же встретит брутального военного. Однако был шанс встретить его коллег, послушать разговоры, особенно с акцентом или на иноземном языке, поговорить с официантами.

 

Даже если ничего не выйдет, будет не вредно погулять по окрестностям, поглядеть, какие организации имеются поблизости, да и на скверы полюбоваться стоит.

 

Словом, попытка не пытка.

 

- А че это у тебя за синяк? – вдруг заинтересовался Пончик. Он тут же тыкнул в подбородок Эрика пальцем. Тот зашипел и оттолкнул руку приятеля.

 

- Эй, убери лапу! Упал я.

 

- Ага, щас прям поверил! С каких это пор у тебя координация не в порядке? Эрик Рунный, ты что-то скрываешь!

 

Понадобилось какое-то время, чтобы убедить Пончика в том, что Эрик действительно упал ночью, поскользнувшись на пролитом накануне кетчупе. Эрик был уверен, что придет время, когда он всё расскажет другу, и Пончик, вероятно, обидится за эту ложь. Но Эрик чувствовал интуитивно и понимал рациональной частью сознания, что время не подошло. Пончик почти стопроцентно будет отговаривать от попыток найти Ти, и Эрик боялся, что друг преуспеет. Он и так осознавал, на что решается, и внутренне колебался – не остановиться ли, пока не поздно; в то же время ему очень хотелось найти Ти, настолько сильно, что упорно игнорировал вероятные проблемы.

 

Уговоры Пончика внесут в душу Эрика дополнительные сомнения и колебания, а Эрику колебания были не нужны, как не нужны лишние размышления тому, кто решил прыгнуть с парашютом.

 

Оживленно переговариваясь, приятели пошли на лекцию. Эрик сидел на скамье, между Пончиком и Линой, смотрел на лектора, чей голос усыпляющее бубнил что-то об истории экономики и развитии инфраструктур продвинутых стран, и думал о теории вероятности. Неужели можно одним слабым, незаметным толчком разрушить целый квартал? Наверное, можно, ведь, по сути, любые большие изменения, катастрофы, войны и разрушения начинаются с чего-то очень маленького и незначительного. Эрик где-то слышал историю о том, как мать-де Гитлера хотела сделать аборт, но лечащий врач отговорил. В итоге – Вторая Мировая Война, миллионы погибших, море слез и крови. Неизвестно, насколько правдива эта история, но она прекрасно иллюстрирует древний постулат, что «великое начинается с малого».

 

«Я могу дать тебе пощечину, а через несколько дней от этого сгорит Капитолий», - сказала Ти.

 

Эрик представил, как разваливается эта аудитория, в которой он сидит сейчас с однокурсниками, как рушатся потолочные балки, стены сминаются наподобие бумажного листа, пыль от штукатурки стоит столбом… И эти разрушения – от пощечины. Или еще какого-нибудь минимального воздействия.

 

А ведь отследить это минимальное воздействие трудно. Почти невозможно.

 

Если между минимальным воздействием и максимальным эффектом есть несколько звеньев, простой наблюдатель обратит внимание только на предыдущее звено, непосредственно спровоцировавшее эффект. Кто будет отслеживать всю причинно-следственную цепочку? Никто.

 

Эрик подумал, что с таким даром Ти – просто идеальное оружие. На месте таинственных адептов «Восхождения», чей штаб расположен где-то в Старом или Новом Свете, Эрик тоже перевез бы Ти куда-нибудь подальше от родины – чтоб не спалила ее дотла, будучи в дурном настроении. И почему бы не перевезти ее в Россию? Сгорит – не жалко.

 

Учитывая госномера на фургоне и слова военного о «бумажках», которыми он обладает для того, чтобы вламываться в дома и вязать людей, Эрик предположил, что у «Восхождения» есть высокие покровители. Интересно, знают ли эти покровители, что из себя представляют Ти и ее дар? Осознают ли опасность? Или им начхать?

 

Последнее предположение реалистичней. Начхать. В конечном итоге их отношение к происходящему зависит от величины денежного потока, идущего от «Восхождения». А то, что поток имеет место быть, сомнений не вызывает.

 

Фокус размышлений Эрика вновь переместился на Ти.

 

«Ты у нас гуманист, Эрик? Увы, я умею только разрушать».

 

Каково ощущать себя идеальным оружием? Означает ли ее способность разрушать то, что она – воплощение зла? Эрику вспомнились яркие голубые глаза, настороженные и пытливые одновременно. Какое же она зло? Ребенок, да и только.

 

Между лекцией и следующим за ней семинаром было двухчасовое «окно», которое студенты использовали с пользой: обедали в студенческой столовой, а некоторые ухитрялись вздремнуть в читальном зале.

 

- Идете в столовку? – спросила Лина, когда лекция закончилась.

 

- Нет, мы с Эриком идем… - начал было Пончик, но Эрик не дал закончить:

 

- Мы пообедаем в другом месте.

 

- Мм. – Лина проводила друзей внимательным и заинтересованным взглядом.

 

Эрик не стал ломать голову над тем, о чем она думает. Есть дела поважнее.

 

14

 

Когда Эрик и Пончик на скутере подкатили к выполненному в традиционном китайском стиле входу в «Нефритовый дракон», радость предвкушения приятных открытий вроде сквера по соседству у Эрика поблекла. Он не помнил никакого сквера во время похода в кафе с дядей, но надеялся, что либо не обратил на него внимания, либо сквер находится где-нибудь позади, за зданиями, и он тогда просто его не заметил. Сейчас же стало абсолютно ясно, что никаким сквером и не пахнет. Кафе пристроился между супермаркетом со стеклянными витринами и величественным банком в пять этажей; вокруг возвышались самые разные здания на протяжении многих кварталов в разные стороны.

 

Эрик пожал плечами. А кто обещал, что будет просто? Он поставил скутер возле фонарного столба и прицепил к нему противоугонным тросиком. Тросик, конечно, не гарантия, но Эрик рассчитывал присматривать за транспортом из окна.

 

- Хм, оригинально, - оценил Пончик увитые нежно-зеленоватыми дракончиками колонны под декоративным навесом в виде красной черепичной крыши с изогнутыми краями.

 

Друзья прошли в полутемный прохладный зал. Столики выстроились по обе стороны от широкого прохода, отделенные друг от друга невысокими перегородками. Над перегородками светились бумажные фонарики. Ясно, кафе процветало, посетителей было достаточно, да и время обеденное. Эрик с любопытством проследил, как импозантно одетый мужчина упорно и тщетно пытался донести до рта еду палочками, пока его спутница не всучила ему ложку.

 

Свободный столик обнаружился возле входа – не совсем удобное место для тех, кто не хотел, чтобы его беспокоили, но идеальное для Эрика и его миссии. Мимо то и дело проходили то посетители, то разносчики, то официанты, зато обзор был отличный – в плане наблюдения за скутером и миграцией посетителей.

 

Пончику столик понравился. Он был круглый, сверху над деревянной столешницей вращалась еще одна, стеклянная. Ее можно было крутить, вместо того, чтобы тянуться за, скажем, солонкой или салфетками.

 

- Практично! – оценил Пончик. – Надо себе домой такой же купить!

 

Возник официант – молодой паренек, моложе Эрика и Пончика, совсем пацан. Европеоидной внешности, но в китайской шелковой рубашке шафранового цвета со стоячим воротником. Он поздоровался и подал меню.

 

С выбором блюд вышла заминка. Названия экзотической еды ни о чем Пончику не говорили, как и яркие фотографии блюд рядом с названиями. Непонятно было, из чего всё это сделано, хотя выглядело аппетитно. Пончик подозрительно расспросил официанта о компонентах почти всех горячих блюд, боясь услышать про змей и насекомых. Официант терпеливо объяснял, что подобные вещи в этом кафе не используют, разве что по заказу – есть, оказывается, такие оригиналы, любители новых впечатлений, которые не страшатся отведать змеятину.

 

В конце концов оба приятеля заказали huiguorou, блюдо сычуанской кухни – мясо, тушеное с красным перцем, а также рисовые лепешки и зеленый чай.

 

Пока Пончик привередничал, Эрик озирал зал и прислушивался к разговорам. Увы, ничего подозрительного он не обнаружил.

 

- Скажи-ка, - обратился он к официанту. – А у вас реально шеф-повар из Китая?

 

- Конечно, - с гордостью ответил тот.

 

- Слышали, он прямо-таки настоящий мастер своего дела, - продолжал Эрик.

 

Официант надулся от гордости, словно он и был шеф-поваром.

 

- Мастер Вон действительно профессионал! Видели бы вы, как он орудует ножом! Может килограмм мяса нарезать за тридцать секунд!

 

- Да иди ты! – не поверил Пончик.

 

Парень оскорбился.

 

- Приходите в пятницу, у нас бесплатный мастер-класс, сами увидите.

 

- К вам, наверное, со всего города приезжают перекусить, - предположил Эрик уважительно.

 

- Да что там со всего города! – Парень, похоже, был без ума от своей работы. – Даже из Питера и Москвы приезжают. Мастер Вон…

 

- Иностранцы тоже?

 

Парень кивнул и открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал ворчливый голос:

 

- Антона, ни вэй сянь ма дзян дза? Чу гун дзы ба!

- О, простите, надо работать! – спохватился официант. Эрик посмотрел ему вслед. Официант пробежал мимо маленькой круглой китаянки, судя по одежде, тоже официант, которая с притворной строгостью хлопнула его по спине.

 

- Что она сказала? – прошептал Пончик.

 

- Чтобы «Антона» пошевеливалась, - ответил Эрик, думая о другом. Надо будет поговорить с Антоном, когда тот освободиться.

 

- Круто! – восхитился Пончик. – Этот пацан по ихнему бацает, значит?

 

- Скорее всего, он студент иняза, учится на факультете китайского языка, подрабатывает и заодно практикуется. И учится заочно, иначе не смог бы работать днем.

 

- Вокруг одни полиглоты, - пожаловался Пончик, - чувствуешь себя дебилом.

 

- Ты тоже говоришь на нескольких языках, не прибедняйся, Пончик.

 

- Но не на китайском же! Это же не язык, а кошмар!

 

- Ничего подобного. Вот фонетика и вправду кошмар, а грамматика – одна из самых простых в мире.

 

Входная дверь открылась. Эрик насторожился – вошла группа людей среднего возраста, они обсуждали какое-то официальное письмо, которое пришло из муниципалитета и грозило нешуточным скандалом, если о нем узнает шеф. Эрику понадобилось три секунды, чтобы понять: это не его случай. Во-первых, это были офисные работники, тут к гадалке не ходи; во-вторых, они разговаривали на чистейшем русском языке с использованием сленговых словечек и ненормативной лексики, при этом ничуть не смущаясь. Сомнительно, чтобы в «Восхождении» работали подобные субъекты.

 

Пончик, не замечая состояния друга, спросил:

 

- Смотри, Эрик, вот они приехали сюда, покинули родину – получается, здесь жить лучше, что ли?

 

- Нет, - протянул Эрик. Он совершенно не испытывал желания обсуждать мотивации китайских поваров, голова была занята вопросом: повезет или нет, появится ли возможность вычислить Ти? Хоть бы повезло! – Здесь меньше конкуренции, а спрос немалый. В Китае этих кафе и закусочных на каждом шагу, и цены низкие.

 

Они пообсуждали перспективы бизнеса в сфере питания. Официант Антон вернулся с подносом, выложил тарелки и блюдца на стол.

 

- Скажи, а здесь можно заказывать еду на вынос? – как бы между прочим полюбопытствовал Эрик у официанта.

 

Тот с готовностью ответил, что да, конечно, можно.

 

- Часто заказывают?

 

- Что часто заказывают? – не понял Антон.

 

- Ну, еду люди часто у вас заказывают?

 

- Не то, чтобы часто… Бывает.

 

Антон поглядел на Эрика немного подозрительно. Странные вопросы не понравились, наверное. Эрик улыбнулся ему и повернулся к Пончику, показывая, что вопросов больше нет. Антон отчалил.

 

Эрик взял палочки для еды, так называемые куай-цзы, и принялся виртуозно ими орудовать.

 

Пончик сложил руки на груди, пухлое лицо посерьезнело, взгляд стал тяжелым.

 

- Знаешь, о чем я думаю, Рунный? – вопросил он с видом прокурора, загнавшего обвиняемого на суде в угол.

 

- Извини, забыл карты Таро дома, так что нет – понятия не имею, о чем ты думаешь, дорогой Пончик, - парировал Эрик с кривой улыбкой. Ему стало ясно, что друг всё-таки обратил внимание на поведение Эрика.

 

- Я думаю, - проигнорировал ехидный ответ Пончик, - что ты расчетливый, бессовестный, скрытный говнюк.

 

- А, - сказал Эрик, не выдавая веселья; он уже знал, что последует дальше. – Ты же это прекрасно знал.

 

- Лишний раз убедился! – с деланным возмущением рявкнул Пончик. – Ты меня не из-за дружеской любви потащил, да? Расследование ведешь, да? Ну-ка, колись!

 

- А ты посмотри на это с положительной стороны, Пончик. Зато ты теперь знаешь, что я не испытываю к тебе тайных нежных чувств…

 

Пончик засопел.

 

Эрик вздохнул. Не остается ничего другого, надо рассказать. И он кратко поведал события последних двух дней.

 

Понадобилось минуты три, чтобы Пончик переварил услышанное. Оно произвело на него впечатление.

 

- Обалдеть можно, вот это приключения! – наконец произнес он и набросился на еду. – И почему они с тобой происходят, а не со мной? – спросил он с полным ртом.

 

- Будешь отговаривать?

 

Пончик помахал ложкой. Сделав мощный глоток, он сказал:

 

- Отговаривать – слабо сказано. Я тебя собственными руками задушу, если будешь лезть на рожон. – Пончик откашлялся и зашипел: - Ты совсем сдурел, Рунный? Это тебе не шуточки! Это тебе не с кучкой фанатиков и Дашей Парамоновой в палатке природой наслаждаться! И не с двумя придурками, игравшими в богов, разбираться! Это, блин, самая настоящая мафия международного масштаба!

 

Эрик промолчал, сделав вид, что занят поглощением пищи. Его друг знал Эрика слишком хорошо, чтобы пытаться спорить или обмануть.

 

Пончик раздраженно вытер губы салфеткой.

 

- Ну, чего молчишь? – осведомился он. – Уперся, да? Промолчишь, а потом сделаешь по-своему? Ну, что ты в ней нашел, в этой малахольной? Найдешь ее, спасешь… что допускаю с большой натяжкой… И что потом? Тайна разгадана, дело сделано. Она тебе надоест – и всё! Чао бамбино, сеньорино! Или я не прав?

 

Последние слова Пончик договаривал несколько настороженно и будто бы неуверенно. Видно, не понравился ему взгляд Эрика, которым тот буравил приятеля. Повисла пауза.

 

Наконец Эрик заговорил:

 

- Понимаешь ли, друг Пончик, есть вещи, которые человек делает без принуждения и вообще явной причины. Причина есть, конечно, но она внутри… Это называется долг. А я чувствую: я должен ее найти и помочь. Не из расчета какого-то, не из-за того, чтобы эту долбанную тайну разгадать. Просто это будет по-человечески. А ты мне предлагаешь просто отвернуться от того, кто нуждается в помощи.

 

У Пончика отвалилась челюсть. Он уставился на Эрика так, словно никогда не видел прежде. А Эрик с невозмутимым видом принялся поглощать мясо по-сычуански.

 

- М-да, - пробормотал Пончик после минуты потрясенного молчания. – Круто ты сейчас меня уделал… Не ожидал, честно говоря…

 

- Я понимаю, что быстро переобуваюсь, - протянул Эрик. – Позавчера говорил, что мне нужна свобода, а сегодня запел другую песню… Просто я кое-что понял.

 

- И что же?

 

Эрик раскрыл рот, но не вымолвил ни слова. Как описать обычными словами тонкую связь, нить, что возникает между двумя людьми, один из которых протянул руку помощи другому? Эрик чувствовал, что теперь у него перед Ти некая обязанность, нельзя ее просто так бросать. Понятно, о чем думает Пончик, о том, что Эрик влюбился, но здесь влюбленностью и не пахло. Эрик когда-то читал, что в некоторых странах человек, спасший другого от смерти, по тамошнему обычаю обязан всю жизнь оберегать своего протеже, потому что имеет перед ним долг. Не спасенный имеет долг, а спаситель, необычно, не правда ли? Тогда этот обычай показался Эрику глупым и совершенно нелогичным, но сейчас в нем забрезжил глубинный смысл…

 

Заниматься самокопанием и рефлексировать почем зря было не в характере Эрика. Однако, как выяснилось, четко определять внутренние мотивы очень даже полезно. Теперь Эрик больше не страшился уговоров Пончика не ввязываться в историю.

 

Он знал, как поступит.

 

- Ну? – подстегнул Пончик.

 

- Трудно объяснить, - отмахнулся Эрик.

 

- Ха, снова-здорово! Да я и так всё понял.

 

Эрик не стал интересоваться, что именно понял приятель, это ввергло бы их в новый виток трудного разговора.

 

- И что собираешься делать? – осторожно спросил Пончик.

 

Признаться, Эрик пока не представлял, что собирается делать. Выспрашивать официанта, кто заказывает у них еду и по какому адресу они ее доставляют, было глупо и вряд ли привело бы к желаемому результату. Но попробовать никогда не вредно…

 

- Рискнуть, - сказал он, вставая и направляясь к китайской официантке.

 

15

 

И снова на душе у Аллана Грэя было муторно. Казалось бы, чего волноваться, опасная беглянка поймана и весьма надежно, так сказать, упакована. Каким бы даром она не обладала, сейчас ей никуда не деться. Нет, беспокоило не это.

 

В чем причина дискомфорта, Грэй не объяснил бы и под дулом пистолета. И не в привычках военного было разбираться в собственных эмоциях. Плохо ему, и точка.

 

Ранним утром, после удачного захвата беглянки, он отчитался перед начальством в лице Себастьяна Ван Декена, и на него навалилась накопившаяся за эти дни усталость. Он ушел на второй этаж в каморку с удобным диванчиком и провалился в сон. Сны снились беспорядочные, непонятные, странные, будто в бреду. Проснувшись, Грэй битых пять минут пялился на потолок, соображая, где он и что произошло.

 

Несмотря на бредовые сны, он отдохнул неплохо.

 

Был уже полдень. Никто его не побеспокоил – это прекрасно. Значит, ничего не случилось. В сущности, приключиться могло только одно: повторный побег. Грэй не представлял, как Ти сумеет сбежать снова в ее нынешнем положении.

 

Воспоминание о состоянии Ти испортило настроение Грэю. Всё-таки нельзя так с человеком… Тем более ребенком…

 

Но – делать нечего. Во-первых, приказ. Себастьян отдал его четким визгливым голосом, буквально пролаял его, благо голландский акцент этому способствовал. Во-вторых, методика «мягкого содержания» Тейи себя не оправдала.

 

Интересно, как теперь яйцеголовые будут изучать ее дар? Если раньше она с трудом шла на контакт, то отныне ни о каком сотрудничестве и речи быть не может.

 

Грэй отправился в столовую. После пожара ее отремонтировали, и, надо признать, выглядела она сейчас куда лучше. Оказывается, действительно нет худа без добра, как говорят аборигены. В углу сидели два бойца, с которыми он сегодня утром «брал объект». При виде командира они поспешили ретироваться, чтобы не создавать впечатление бездельников. Грэй кивнул им и открыл холодильник, на полке в одноразовом пластиковом контейнере стоял его обед – лапша в остром соусе. Грэю произведение местного повара не нравились, он предпочитал питаться изысками китайского маэстро.

 

Левин говорил, что такими темпами Грэй заработает язву, но тому было наплевать на мнение сумасшедшего умника.

 

Подзаправившись, Грэй прошел в лабораторию – поглядеть, как там поживает Ти.

 

Вообще-то, она никак не поживала. Нет, она была жива, если можно назвать жизнью искусственную кому. Ученые, устрашенные ее побегом, перестраховались, обычное бессознательное состояние под воздействием наркотиков, когда сознание выключено, но бодрствует подсознание, было заменено на настоящую кому. В этом состоянии, по утверждению ученых, Ти не увидит даже снов. А значит, риск Воздействия сведен к минимуму.

 

Грэй остановился возле ее кровати. Рядом попискивали непонятные медицинские приборы, считывающие пульс, дыхание, температуру, активность мозговой деятельности и прочие функции организма. Ти лежала на спине, бледная, умиротворенная, шевелюра раскидана по подушке. Ее переодели в светло-серую пижаму, но кулон не сняли.

 

- Отдохнули, Аллан? – осведомился худой, лысоватый мужчина в белом халате. Он сидел перед компьютером спиной к Ти. При виде Грэя поднялся на ноги, на желтоватом лице расплылась неприятная ухмылка. – Что сказал шеф?

 

- Вы о Ван Декене? – сказал Грэй, не сводя глаз с Ти. – Кроме приказа ввести ее в кому, он похвалил нас за оперативность. И поругал за то, что упустили ранее. Всё, как обычно.

 

- Нет-нет, я не о Себастьяне Ван Декене. Я о самом главном шефе.

 

Грэй наконец-то соизволил воззриться на худощавого субъекта. В последнее время тот вызывал у Грэя тошноту одним своим видом.

 

- Если вы о приказе Странного стереть ей память, доктор Левин, то вы об этом прекрасно знаете.

 

- Верно, - не смутился ученый, продолжая неприятно улыбаться. Так улыбаются баловные дети, узнавшие про взрослых нечто неприглядное. – Я знаю. Меня волнует другое. Насколько вы, мой дорогой Аллан, прониклись, если так выразиться, этим приказом.

 

- О чем вы бормочете, Айзек? – спросил Грэй, не сильно заботясь о тоне.

 

Военная грубость не испортила самодовольной ухмылки. Левин как ни в чем не бывало ответил:

 

- Ну как же! Странный приказал стереть объекту память еще ночью, а вот уже полдень, но приказ не исполнен. Вы чего-то ждете, полковник?

 

Я и без тебя знаю, когда мне выполнять приказы, старый ты извращенец, подумал Грэй. Вслух же сказал:

 

- Странный не оговаривал точное время исполнения. Поэтому оно остается на моё усмотрение.

 

Поразительно, даже после такого ответа, с ударением на слово «моё», улыбка Левина не претерпела никаких метаморфоз. Впрочем, глазки ушли в сторону, словно бы их обладатель смутился. Голос, которым он заговорил, был вкрадчив и осторожен.

 

- Вы ведь понимаете, почему мы здесь, полковник? Мы все проштрафились в свое время, и сюда нас отправили в ссылку, а отнюдь не в почетную командировку. Я, вы, все сотрудники лаборатории – вся наша веселая компания проштрафилась когда-то, и надо благодарить начальство за то, что дало нам второй шанс. Конечно, я бы и так поехал – я патриот науки, Тейя же – уникальный случай, ее надо исследовать, и я рад, что эта возможность выпала мне. Но, с другой стороны, мы вынуждены работать с бомбой замедленного действия. Вероятно, она сильнее той парочки, что в свое время разнесла Хиросиму и Нагасаки. Я, к примеру, ее боюсь. А вы нет? Не лучше ли поскорей стереть ей память, чтобы объект исследования больше не спрыгивал с предметного стекла?

 

Боже мой, подумал Грэй, ничем не выдавая мыслей, он действительно сумасшедший, этот Айзек Левин. Как и все ученые в «Восхождении». Ти для них не человек, а просто объект на предметном стекле. Да, Левин хорош: он, видишь ли, в ссылке, но и сам бы поехал; патриот науки, но боится за свою драную шкурку…

 

- Первое, - тяжело обронил Грэй. – Тейя не «объект», она человек, и заслуживает уважения. Второе: приказ будет выполнен сегодня, и не переживайте попусту. И третье…

 

- Есть еще и третье? – заморгал Левин.

 

- … не припоминаю, чтобы я «проштрафился», - продолжал Грэй, будто бы не заметив, что его перебили. – Я приехал сюда по собственной воле.

 

Левин ничуть не обиделся на гневную отповедь. Известие, что Ти сотрут память до вечера, заметно подняло ему настроение. А такая пошлая материя, как эмоции военного, его не волновала.

 

- Что ж, - он уселся на вращающееся кресло у компьютера. – Прекрасно.

 

Грэй перестал обращать на него внимание, и так потратил уйму времени на дурацкий диалог. Он подошел к Ти, квадратная ладонь опустилась на чистый прохладный лоб. Левин уткнулся в монитор, никто не видел, что делает Грэй.

 

Полковника переполняла жалость. Ти лежала перед ним, хрупкая и беззащитная как никогда. У него заболела голова, приступ накатил внезапно, и череп сжало влажными пальцами, затем так же внезапно отпустило. В это мгновение Грэю совершенно явственно представилась Дороти – она лежала в этой же постели, опутанная датчиками.

 

Грэй тряхнул головой, протер глаза. Нет, это Ти. Дороти не может быть здесь…

 

Левин, к счастью, не оборачивался, поглощенный научными наблюдениями.

 

Грэй покосился на него, потом потянулся к кулону. Створки послушно раскрылись. На одной стороне красовалась фотография симпатичной женщины, на другой фотографии не было. Фотография женщины показалась смутно знакомой, хотя он никогда ее не видел.

 

И опять заболела голова. Что это с ним?

 

Рука дрогнула, кулон упал на грудь Ти. Грэй отшатнулся от постели. Чуть ли не бегом он бросился на выход.

 

Его остановил голос мерзкого Левина.

 

- Полковник! Вы сказали, что не припоминаете, чем проштрафились. Так вот, я вам скажу кое-что. Если вы не припоминаете чего-либо, это не значит, что ничего не было.

 

Грэй не стал выяснять, к чему клонит эта лабораторная крыса. Ему не терпелось уйти отсюда подальше.

 

16

 

Сидя за столиком в кафе «Нефритовый дракон», Пончик с опаской поглядывал в сторону двери, что вела в подсобные помещения. Там накалились нешуточные страсти. Полная официантка что-то орала на китайском Эрику, тот тоже не щадил голосовые связки. О чем шла речь, Пончику было невдомек, но, судя по эмоциональности разговора, эти двое то ли ругались, то ли собирались подраться.

 

Посетители ресторана начали недовольно оглядываться, когда разговор – или ругань – внезапно прекратилась. Официантка повернулась и уплыла в подсобку, Эрик вернулся за стол. Выражение лица у него было сдержанно-довольное.

 

- Что, поцапался? – спросил Пончик шепотом. – Не понравилось ей что-то?

 

- С чего ты взял? Мэй – очень приятная женщина, наблюдательная, с хорошей памятью, а главное – общительная. Рассказала всё, что я хотел знать.

 

- А чего орали-то?

 

- Это тебе показалось, Пончик. Для жителей Поднебесной это нормальный уровень громкости. Темпераментные люди, понимаешь ли.

 

От Пончика не укрылось, что Эрик думает о чем-то другом. Он сидел как на иголках.

 

- Что она сказала?

 

- Ты доел? – беспардонно осведомился Эрик, проигнорировав вопрос. – Сейчас возьмем счет и поедем кое-куда. Подробности расскажу по дороге.

 

Ага, на скутере очень удобно разговаривать, подумал Пончик. Спорить, правда, не стал, понимал, что Эрик выудил у официантки полезную информацию и закусил удила. Выпытывать теперь у него что-либо бессмысленно, придет время, сам расскажет.

 

Друзья расплатились по счету и чуть ли не бегом выскочили из «Нефритового дракона». Как и предполагал Пончик, разговора верхом на скутере не получилось. Мотор шумел, в общем-то, негромко, но в ушах свистел ветер, гудели автомобили, не поговоришь.

 

Ехали недолго. Несколько кварталов вниз по улице Пушкина, поворот за музей имени Ломоносова, вдоль северного края парка Зодиака, и вот Эрик лихо затормозил у чугунной ограды, за которой возвышались парковые деревья.

 

Кряхтя, Пончик слез с заднего сиденья. Он огляделся. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву, падая на траву редкими веснушками. По аллеям прогуливались парочки и мамаши с колясками. Возле скамеек суетились голуби.

 

Вдалеке, в глубине парка, виднелась круглая площадка, по окружности которой выстроились скульптуры знаков Зодиака. Из-за этой-то композиции парк и получил свое звучное название.

 

Над верхушками парковых деревьев нависал высоченный желтый подъемный кран – похоже, поблизости шла стройка.

 

- Это тот самый сквер? – спросил Пончик.

 

- Очень на то надеюсь, - проговорил Эрик с воодушевлением. Он явно пребывал в приподнятом настроении. Пончику он напомнил охотничьего пса, напавшего на след дичи. – Мэй понравилось, что в этом городе так интересуются языком самого многочисленного народа Земли. Приятно, знаешь ли, встретить в чужой стране человека, говорящего с тобой на родном языке. Без этого она вряд ли рассказала бы, куда именно заказывают еду…

 

- Только сюда и заказывают, что ли? – удивился Пончик, осматриваясь. Раньше он бывал здесь пару раз, но не припоминал, чтобы рядом находилось какое-нибудь учреждение, окруженное забором с колючей проволокой.

 

- Она назвала пять мест, но подходит только это.

 

- А если это не то место?

 

- Тогда мы в пролете, - отмахнулся Эрик. Судя по всему, он не принимал в расчет такой расклад.

 

- А если… - Пончик запнулся, потому что до него внезапно дошло, что события могут развернуться в абсолютно нежелательном направлении, - если это то место? Эрик, ты соображаешь, если они нас засекут? Я про твоих спецназовцев?

 

- Соображаю. Поэтому – сначала рекогносцировка.

 

Пончик хотел было спросить, что Эрик подразумевает под словом «рекогносцировка». На самом деле он весьма смутно представлял себе, что значит это слово, кажется, что-то связанное с военными действиями, разведка, что ли? Некоторое время он колебался, разрываясь между желанием помочь другу с разведкой и сильнейшим позывом отговаривать Эрика от рискованной операции. Ну ее, эту Ти, зачем лезть на рожон, хотелось сказать Пончику, чего искать себе проблемы? Пончик был осторожным человеком, но с Эриком Рунным он чувствовал себя по-другому, не так как обычно, будто попадал в другой мир, где нет ничего постоянного и понятного, мир бесконечных тайн и опасности.

 

Однако не одна лишь осторожность заставляла Пончика медлить с увещеваниями. В кафе Эрик выдал прочувственную тираду, Пончик даже проникся. Он не припоминал, чтобы Эрик был так красноречив. Вдруг влюбился? Если так, то Пончику оставалось только пожалеть друга – почти нет шансов, что у них с Ти что-нибудь получится.

 

Эрик не дал Пончику сделать выбор.

 

- Дружище, мне нужна твоя помощь! – серьезно сказал он. – Без тебя никак. Посторожи скутер.

 

Пончик ощутил, как лицо наливается кровью. С одной стороны, сторожить скутер гораздо безопаснее, чем идти в разведку, с другой, он, получается, ни на что другое не годиться? Пацан он малолетний, что ли, чтоб караулить скутер? Больше всего задело то, что по выражению лица Эрика было понятно: Рунный прекрасно понимает терзания Пончика.

 

Пончик не стал высказывать очевидные вещи. С проницательным приятелем многого можно не говорить, это и хорошо, и плохо…

 

- Думаю, отговаривать бесполезно?

 

- Как обычно. Я просто пошатаюсь вокруг, поразнюхаю.

 

Пончик исподлобья поглядел на Эрика. Глаза у того горели, губы растянулись до ушей, довольный он был, словно выиграл путевку в Таиланд.

 

- Нет, ты ее не любишь, - неожиданно для самого себя сказал Пончик. – Плевать ты на нее хотел. Тебя интересует только ее тайна.

 

Он не ожидал от себя ничего подобного. Вероятно, учеба на психологическом факультете дает знать. Так и подмывает давать всем психологическую характеристику и высказывать мотивы поведения, надо или не надо. Или попросту задеть Эрика за живое, за скутер-то. Ну вот, теперь Пончик раскрывает собственные мотивы поведения…

 

Эрик не удивился. Впрочем, улыбка поугасла, глаза похолодели, он будто бы закрылся невидимым щитом.

 

- Пончик, когда ты закончишь институт и станешь сертифицированным психологом, я обязательно приду к тебе на консультацию. Мне полагается скидка. А сейчас посторожи, пожалуйста, скутер. Если засвечусь, то один. И еще: просьба не звонить мне, если не вернусь в течение получаса, просто уезжай домой, понятно?

 

Последняя фраза была произнесена совсем уже серьезным тоном. По спине Пончика пробежали мурашки, в груди неприятно захолонуло.

 

- Ладно, - хрипло сказал он. – Не рискуй зря, посмотрел – и назад. Нам еще на занятия идти.

 

Эрик показал пальцами «о`кей» и зашагал к калитке в парковой ограде.

 

Пончик остался ждать, опершись о скутер. Не прошло и минуты, как он убедился в истинности поговорки, что ждать и догонять – хуже всего. Неизвестно, как насчет догонять, но хуже ожидания ничего не придумаешь. Пассивность этого занятия убивает.

 

Он проследил взглядом за широкой спиной Эрика, мелькнувшей на аллее и исчезнувшей за поворотом. Потом потаращился на прохожих, сам стал объектом пристального внимания со стороны группы школьниц, хотя, возможно, благодаря скутеру.

 

Ждать пришлось недолго. Привычный городской шум внезапно нарушил противный скрежет, затем грохнуло так, что земля дрогнула под ногами. Школьницы взвизгнули, голуби разлетелись; загудела, запиликала на разные голоса сигнализация автомобилей, припаркованных у парка.

 

Пончик подскочил на месте, едва не перевернув скутер. Он отбежал от ограды, пытаясь высмотреть то, на что уставились прохожие. Сначала не мог ничего понять, затем понял: подъемного крана над деревьями больше не было. В том месте поднималась густое облако пыли.

 

Пончик вполголоса выругался. Почему-то он был уверен, что кран рухнул не без участия Эрика. Как оказалось, в какой-то мере он был прав.

 

17

 

Тянуть больше нельзя. Эта мысль не давала покоя Грэю последние полчаса. Приказ отдан, надо выполнять, иначе Левин позаботиться, чтобы Ван Декен проникся к полковнику подозрением.

 

Грэй сидел в кабинете, обхватив голову ладонями. Хуже всего то, что он понимал: он сам должен выполнить приказ – стереть память Ти. Убить ее духовно. Странный говорил, что память вроде не есть душа, душа должна быть глубже… Но эти соображения не помогали. Грэй напоминал себе, что выхода у них нет; живи Ти с родителями в Белвилле, она в любом случае влипла бы в крупные неприятности с ее проклятым Даром. Разрушения были бы всё грандиознее, пострадали бы люди, и она сама в том числе. Адепты «Восхождения» в некотором смысле сделали одолжение, похитив ее. Вот если бы можно было бы как-то избавить ее от Дара… Возможно, стирание памяти, эта своеобразная лоботомия, удалит Дар?

 

Но какие гарантии, что стирание не сделает ее психически ущербной? Гарантий никто не давал, последствия стирания памяти у разных людей были разными, в зависимости от темперамента, уровня интеллекта, иммунитета, наследственности, здоровья и уймы прочих факторов.

 

Конечно, Левин и сам прекрасно справиться. Грэй не обязан даже присутствовать. От него требуется одно: отдать приказ. Здесь он главный. Странный приказывает Ван Декену, тот приказывает Грэю, Грэй приказывает Левину, всё просто. Тем не менее, Грэя буквально выворачивало при мысли, что Левин сделает это с Ти…

 

И чего Грэй так переживает о Ти? Это работа, в конце концов. Ему смутно припоминалось, что раньше он не был таким чувствительным. Стареет, что ли? Или виноваты непонятные видения, в которых Ти ассоциируется у него с Дороти, его дорогой единственной дочерью? Дочерью, что покинула его слишком рано и чем-то неуловимо походила на Тейю?

 

Грэй отнял ладони от лица, рывком встал. Пора решаться.

 

Он открыл сейф. Там лежал только один предмет: блестящий прибор, напоминающий наушники. Грэй взял его, ощущая прикосновение холодного металла – изобретение сумасшедших яйцеголовых из Новой Англии, Стиратель Памяти.

 

В лаборатории кроме Ти находились Левин и низкорослая женщина в халате – помощница Левина, Грэй не помнил ее имени.

 

- Ну, наконец-то, - добродушно произнес Левин, улыбаясь. Глаза, впрочем, остались серьезными и внимательными. Он оглядел Грэя с головы до ног, взгляд остановился на зажатом в пальцах гаджете. – Я уж собирался посылать за вами.

 

Грэй проигнорировал его. Он подошел к кровати.

 

- Ее нужно будет привести в чувство, - ровным голосом сказал он.

 

- Конечно! Иначе Стиратель не сработает, - согласился Левин, потирая ладони. – Прикажете начинать, полковник?

 

- Да, начинайте.

 

Левин кивнул помощнице. Та набрала в шприц из ампулы темно-красную жидкость и с профессиональной ловкостью ввела препарат в локтевую вену Ти.

 

- Э-э-э, - спохватился Левин. – Вы вызвали охрану?

 

- Она без сознания, а когда выйдет, мы сотрем память. И вы, тем не менее, чего-то боитесь?

 

У ученого задергалась нижняя губа – то ли от злости, то ли от рвущихся наружу гневных слов.

 

- В таком случае все последствия на вашей ответственности.

 

- Отлично, - отмахнулся Грэй. – Можете выйти. Я обойдусь без посторонней помощи.

 

Двое в белых халатах переглянулись. Левину, судя по всему, не хотелось покидать лабораторию в столь интересный – с научной точки зрения, разумеется, - момент. Осторожность возобладала. Поколебавшись, он вышел из помещения, женщина, безмолвная как прежде, последовала за ним.

 

Грэй сел на стул возле кровати. Бесстрастно он наблюдал, как затрепетали ресницы девочки. Дыхание изменилось, стало более поверхностным и частым. Писк медицинских приборов затянул новую однообразную песню.

 

Потом Ти открыла глаза. Секунду смотрела в потолок пустым взглядом. Грэй шевельнулся, и Ти слегка повернула к нему голову. На бледном лице появилась слабая улыбка – сонная и очень милая.

 

- Па… полковник, - хриплым голосом сказала она.

 

- Привет, Ти. Как ты себя чувствуешь?

 

Грэю эта фраза далась с трудом. Он не знал, о чем говорить; о чем говорит палач с приговоренным? Где-то он слышал, что в прежние времена палачи предпочитали не разговаривать с теми, кого должны были казнить. Потому что даже одно слово протягивает между людьми невидимую нить.

 

- Я выспалась… Впервые за долгое время… То будильник в комнате, то «половинка» в сарае…

 

Она запнулась. Грэю подумалось, что она заговаривается. Возможно, это последствия искусственной комы.

 

- Что с ним? – вдруг громко спросила она.

 

- С кем?

 

- С тем парнем, у которого нас замели?

 

- Эрик Рунный в порядке, - сказал Грэй. Фамилия парня снова вызвала у него смутные воспоминания. – Я где-то слышал эту фамилию, такое ощущение, будто я был знаком с Рунным…

 

Ти облегченно вздохнула.

 

- Вы не лжете, вижу. Он не при чем, я ничего ему не рассказала. А если бы и рассказала, он бы не поверил.

 

- Вот именно, - тихо проговорил Грэй. Он привстал, превозмогая дрожь. Пора решаться.

 

Ти без страха глянула на Стиратель Памяти.

 

- Хотите навести у меня в черепушке порядок? – спросила она.

 

- Таков приказ, - ответил Грэй и сам устыдился ответа. Получается, он переносит ответственность на руководство. – И я должен выполнить его. Прости.

 

Он развернул гаджет. Ти смотрела не на прибор, а на полковника.

 

- Может, если я умру, всем будет легче? – спросила она хрипло.

 

- Не надо так думать, - Грэй уже жалел, что заговорил с ней. Палачи не разговаривают с приговоренными.

 

- Почему бы вам просто меня не убить?

 

- Ти, не надо… - Грэй не договорил. Дыхание перехватило, он не смог продолжить.

 

- У вас большое сердце, полковник. Я всегда это знала. А сердце не забывает ничего и никогда, даже Стиратель Памяти не в силах ничего сделать. Поэтому вас я не забуду. А вы не забудете меня.

 

Грэй чувствовал, еще немного, и он не сможет выполнить приказ.

 

- Не делайте этого, - сказала Ти.

 

- Я должен…

 

Неожиданно Ти уселась в постели и деловито огляделась. Она только сейчас обратила внимание на медицинскую аппаратуру.

 

- Вы держали меня без сознания? Боялись, что я запущу цепочку причин и следствий? – Дождавшись кивка, она сказала: - Зря. Когда я сбежала, я сидела в подземном переходе и играла на гитаре. Мне подавали. Кто побольше, кто поменьше. Один дядечка предложил сто баксов за ночь с ним…

 

Грэй напрягся, по телу разлился жар.

 

- Я согласилась с одним условием: если он пройдется колесом. Он не смог. Толстый был дядечка. И нетрезвый. Мне стало его жалко, и я поцеловала его в щеку…

 

Не понимая, к чему она клонит, Грэй тем не менее был на грани ужаса. Что она натворила?

 

- Он запомнил поцелуй, - продолжала Ти. – В его жизни ничего не изменилось – тогда, по крайней мере. Но он запомнил этот маленький невинный поцелуй. Пустяк, правда? Минимальное Воздействие…

 

Ужас, подкрадывающийся к Грэю, обрел форму. Полковник подскочил.

 

- Ты?..

 

- Да, - усмехнулась Ти. – Вы зря старались. Воздействие уже пошло. Я стала сильнее, намного, так что вам меня не остановить. Всё бесполезно. И поздно.

 

- Сколько у нас времени? – прошептал Грэй.

 

- Мало. Снежный ком из страха, ненависти, боли и страданий растет.

 

Странно, но одновременно со страхом Грэй испытал облегчение. Ему не придется стирать память, он не успеет, это ясно, и ни Ван Декену, ни Странному не к чему придраться. Совсем некстати заболела голова.

 

- Возможно, будут жертвы, - бесстрастно поведала Ти. – Как в тот раз.

 

- Какой раз?

 

- Вы не помните? Ну конечно, сердце не помнит того, чего не хочет. Полковник, вам ведь когда-то стерли память, и вы многое забыли.

 

У Грэя ослабли колени, если б не сидел, грохнулся бы на пол. Новость потрясла его. И как он не догадался? Он ведь не помнил целые периоды своей жизни, почему он оказался здесь, куда, собственно, делась супруга и как погибла дочь… А Левин, сволочь, знал всё и намекал… Если вы не припоминаете чего-либо, это не значит, что ничего не было.

 

Вместе с памятью он лишился критического мышления, то есть не анализировал факт пробелов в памяти. Это особенность воздействия Стирателя.

 

Что же случилось, почему ему стерли память? Чем он заслужил?

 

Сейчас его интересовало не это.

 

- Что случилось с Дороти? – спросил он и сам не узнал свой голос, настолько он изменился. – С моей дочерью? Ты знаешь?

 

Ти смотрела на него со светлой улыбкой.

 

- Вы помните ее, - сказала она.

 

- Она погибла… Но я не знаю, как… И не задавался вопросом, потому что у меня не было критического мышления… Видимо, мне ввели ложные воспоминания.

 

Пока Грэй говорил, с него спадала пелена, будто он проснулся после тяжелого болезненного сна.

 

За окном металлически лязгнуло, заскрипело, неприятный звук нарастал. Грэй не оглянулся, ему было плевать, что там происходит. Он выронил Стиратель на простыню и схватил Ти за тонкие запястья. Он уже знал, что она скажет, но не мог заставить себя осознать это откровение.

 

- Она так похожа на тебя…

 

- Критическое мышление вернулось? – осведомилась Ти ворчливо. Она раскрыла кулон с фотографией симпатичной женщины. – Вы – мой папочка, полковник, а я ваша дочь. Вам раньше нравилась моя музыка. И после того, как я убила маму, меня стали звать не Дороти, а Тейя.

 

У Грэя не было времени переварить услышанное. От тяжкого удара помещение содрогнулось, с грохотом осыпалась штукатурка, потолок обрушился в облаке пыли. Грэй не удержался на стуле, мощная сила швырнула его в угол, затылок и спина онемели от боли. Зазвенели разбивающиеся оконные стекла.

 

18

 

Аналитикам «Восхождения» удалось выявить звенья Воздействия Тейи с огромным трудом, на это понадобилось несколько месяцев кропотливого труда.

 

При помощи камер наблюдения и показаний свидетелей удалось выяснить, что минимальное воздействие представляло собой поцелуй Ти, подаренный некоему Г. Р. Гордееву, 41 года, бизнесмену. Почему Ти поцеловала в щеку этого человека, агенты «Восхождения» так и не выяснили.

 

Накануне господин Гордеев праздновал выгодную сделку в обществе друзей и праздновал с размахом. В день встречи с Ти он страдал от похмелья. По понятной причине он не мог воспользоваться личной машиной и потому решил прокатиться по делам на общественном транспорте. Так в подземной переходе он и повстречал беглянку.

 

Достоверно стало известно, что после этой встречи настроение Гордеева ухудшилось гораздо сильнее, чем следовало бы ожидать от человека с похмельным синдромом. Один из молодых аналитиков высказал предположение, что поступок Ти каким-то образом повлиял на Гордеева, переживавшего в тот момент кризис среднего возраста. Защитить версию аналитик не сумел, но ее оставили в качестве одной из пятнадцати рабочих версий.

 

Как бы то ни было, Гордеев в тот же вечер избил жену.

 

Николая Дмитриевича Селина, 54 лет от роду.

 

Ти поцеловала толстяка.

 

Свидетели настучали жене толстяка, что он приставал к девочке.

 

Жена устроила скандал.

 

Толстяк избил жену.

 

Жена толстяка сбила дочь спонсора.

 

Деньги спонсор не дал Селину, т.к. дочь получила травму в автокатастрофе.

 

Полный банкрот и суицид.

 

19

 

Эрику понадобилось меньше трех минут, чтобы найти искомый забор с колючей проволокой. Он протянулся позади Зодиакального парка, скрытый старыми развесистыми липами и дубами. Изучать забор вблизи Эрик благоразумно не решился, ограничившись наблюдением издали, со скамьи на аллее. В заборе имелись стальные ворота, за ними торчала сторожевая вышка, за стеклом в ней маячила темная фигура. На заборе через равные промежутки красовались камеры.

 

- М-да, - произнес Эрик.

 

А чему удивляться? Контора серьезная, с самого начала было понятно.

 

Что делать, как поступить?

 

Зданий над забором видно не было. Значит, одноэтажные, в крайнем случае – двухэтажные. Территория, насколько можно определить отсюда, небольшая. Эрик прищурился – единственное слово, которое он сумел прочитать на табличке на воротах, было «Лаборатория». Эрик пожалел, что не прихватил бинокль.

 

Так, неплохо бы изучить территорию откуда-нибудь сверху… По крайней мере, станет понятной диспозиция вражеских объектов. Эрик поймал себя на том, что неосознанно использует лексику игроков в компьютерные «Стратегии». Вот стратегия ему сейчас бы не помешала. Проблема в том, что он не представлял, каким образом проникнуть на охраняемую территорию, да еще и вывести оттуда Ти. Задача невыполнимая.

 

Впрочем, Эрик не признавал невыполнимые задачи. Всегда есть возможность, всегда есть лазейка, что ждет достаточно догадливого человека. А ключ к успеху – воображение. Только человек с богатым, гибким, хорошо развитым воображение способен решать казалось бы неразрешимые задачи.

 

«В мире всё переменчиво и непостоянно, - говорил Лун-сифу, учитель Эрика по боевым искусствам. – Нет вечной дружбы, нет вечной вражды. Не бывает абсолютной свободы, не бывает абсолютных преград».

 

Что и говорить, Лун Цэй Тин мудрый человек. Поначалу Эрик не соглашался с ним, спорил, но потом понял, что его правда – пусть и циничная и подчас бесчеловечная – действительно истина.

 

Воодушевленный вовремя всплывшим в памяти высказыванием учителя, Эрик осмотрелся и сразу увидел возможность решить задачу. Позади таинственной лаборатории над недостроенным высотным зданием навис башенный кран. Судя по всему, стройка сегодня не шла, строителей не было видно, механизмы не гремели. Есть шанс совершить небольшое восхождение по крану и бросить на интересующую территорию взор свысока. Вот как обойти охранника, если таковой присутствует, что вполне очевидно, Эрик пока не придумал, но это можно решить по ходу дела. Эрик не собирался лезть туда прямо сейчас, тем более, скоро занятия, однако попозже, вечером или ночью… Вероятно, и инфракрасная камера пригодиться…

 

Он встал и с хрустом потянулся. План действий составлен, пора возвращаться.

 

Вернуться не получилось. Внимание Эрика привлекла крохотная фигурка, забирающаяся на кран. Они что, работают?

 

Из любопытства Эрик проследил, как крановщик – а это был, безусловно, он, - лезет на головокружительную верхотуру. С большого расстояния Эрику было сложно разглядеть подробности, и всё же скоро стало понятно, что крановщик благополучно добрался до кабинки на уровне восьмого-девятого этажа. Загудел двигатель, кран величественно развернулся вокруг оси, железный крюк начал опускаться.

 

Затем произошло нечто невообразимое. Крюк за что-то зацепился, за что именно – непонятно. Видимо, груз оказался могучему крану не по силам. Стрела задрожала, Эрику почудилось, что он ощущает вибрацию даже на таком расстоянии. Прозрачный воздух разорвал пронзительный скрежет, стрела оторвалась и, словно в замедленной съемке, полетела вниз. На какое-то мгновение падение удержали стальные тросы, вся башня крана содрогнулась, накренилась и повалилась вперед. Эрик инстинктивно отпрянул – ему померещилось, что кран его зацепит.

 

Нет, кран не дотянулся до парка. Но лаборатории не повезло: монументальная стрела рухнула где-то за забором, земля содрогнулась, как от землетрясения, вверх взметнулись облака пыли, сопровождаемые оглушительным грохотом. Следом обрушилась махина крана. Эрику почудилось, что от шума пригнулись деревья.

 

До слуха Эрика долетели разные звуки: хлопанье крыльев испуганных голубей, удивленные и испуганные крики, вой сигнализации.

 

Эрик присвистнул. Сердце у него заколотилось, мышцы напряглись. Он не сомневался: это Ти. Краны просто так не падают.

 

Он сорвался с места, вокруг кричали люди, но он не слышал. Перемахнув через забор парка, он очутился на узкой улочке. Улочка находилась под контролем камер наблюдения лаборатории. Плевать на них! Вряд ли этим лаборантам сейчас есть дело до наблюдения.

 

Бетонный забор с колючей проволокой поверху завернул, образовав угол, за которым перед Эриком предстала потрясающая картина.

 

В заборе образовалась брешь, в которой лежала стрела крана. В проломе виднелось то, что осталось от аккуратного всего несколько минут назад двухэтажного здания. Кто бы мог подумать, что кран способен нанести такие разрушения! Второй этаж превратился в кучи кирпичей, осколков и мусора. Из-за обломков стен выглядывали столы, стулья, темнели на внутренних стенах картины. Стекла во всех окнах выбило, решетки погнулись и висели кое-где на одном дюбеле.

 

Здание буквально расплющило.

 

Но Эрик интуитивно понимал, что Ти жива. Если это ее рук дело – а это ее рук дело, к гадалке не ходи, – она жива.

 

К месту происшествия со всех сторон, из парка, из трех примыкающих улочек, бежали люди. Некоторые доставали на ходу мобильники, дабы запечатлеть удивительное зрелище и выставить в интернете.

 

Медлить нельзя. Эрик проскочил через пролом.

 

Странно, куда подевался охранник на вышке? Ответ пришел сразу же, не успел Эрик преодолеть половину пути от забора к руинам здания. Стекла на вышке были разбиты, дверца распахнута, в ней застряло тело охранника. Эрик увидел залитый кровью лоб. Наверное, от чудовищного удара разлетелись осколки кирпичей, штукатурки, камней, и один осколок уложил охранника прямо сквозь окно. Жив он или нет, Эрик проверять не стал, некогда; есть надежда, что среди зевак найдется человек, который применит мобильный телефон по назначению, то есть позвонит в скорую и полицию, вместо того, чтобы снимать на камеру.

 

Все же это Ти, это она сделала. Таких случайностей не бывает. Охранник нейтрализован, никого нет, Эрик не удивился бы, если бы узнал, что весь персонал секретной лаборатории либо убит, либо надолго выведен из строя.

 

Эрик забежал в здание прямо через разрушенную стену. Сразу же обнаружились пострадавшие. В той комнате, где оказался Эрик, сидели и играли в карты двое в форме СОБРа. Сейчас они лежали среди груды кирпичей и пыли в неестественных позах, карты рассыпались вокруг. Пыль покрывала их лица и открытые глаза.

 

В следующей комнате было много компьютеров, или, точнее, осколков компьютеров. Тут находились еще два человека – оба в белых халатах. Одна – женщина, второй – лысоватый мужчина. Оба слабо стонали.

 

- Ти! Тейя! – крикнул Эрик.

 

Ти нашлась в третьей по счету комнате, также заполненной приборами, видимо, медицинского назначения. Стены здесь были целыми, зато вместо потолка голубело небо, пересеченное стальным тросом крана. Ти осторожно шла босиком по усыпанному штукатуркой полу, на ней красовалась пижама. Кровать позади нее была сломана пополам потолочной сваей. В углу без движения лежал широкоплечий человек, Эрик тотчас узнал брутального военного.

 

При виде Ти Эрик замер.

 

- Ты пришел! – прошептала она, улыбаясь восхитительной улыбкой, глаза заполнились слезами.

 

- Пришел, - повторил Эрик. – Ты знала?

 

Ти помотала головой и что-то пробормотала. Эрик расслышал нечто похожее на «я верила».

 

- Он жив? – спросил Эрик, кивнув в сторону военного. В критических ситуациях мозг у него работал лучше швейцарских часов, никаких лишних мыслей, эмоций и слов. Только самое необходимое.

 

- Дышит… - неуверенно сказала Ти.

 

- Ну и черт с ним. Пошли.

 

Внезапно Ти заупрямилась.

 

- Проверь, он жив? Пожалуйста!

 

Эрик недоуменно приподнял брови. Откуда заботливость о тюремщике? Или ей важно никого не убивать? Если так, то ее ждет разочарование… Эрик сказал себе, что постарается не показывать ей трупы.

 

Он приложил пальцы к шее военного. Пульс слабый, но прослушивается.

 

- Живой, - бросил Эрик. – Времени нет, надо сваливать. Ты ведь хочешь сваливать?

 

Ти покивала, слезы текли очень обильно, скапливаясь на подбородке, тушь растеклась. Она смотрела в пол.

 

- Эй, - как можно мягче сказал Эрик. – Не раскисай. Никто не хочет сидеть взаперти ни за что. Ты не преступница.

 

Ти попыталась улыбнуться. Не получилось – губы дрожали.

 

- Идем.

 

Они побежали по коридору. На сей раз Эрик следовал за Ти, которая знала расположение помещений, и путь был другим, не тем, каким пришел Эрик. Это его обрадовало, не придется Ти лицезреть тех двух картежников…

 

Но им не повезло. По пути встретились еще тела. Одно из них принадлежало крановщику. Полный дядя в хорошем когда-то костюме лежал в кабине крана, что заполняла собой целую комнату. Потолок отсутствовал полностью, двух стен тоже. Кран рухнул именно сюда, соответственно, разрушения тут были грандиозные. Вокруг громоздились горы строительного мусора. Дядя был весь в крови, его зажало между многочисленных рычагов и креслом, но, к удивлению Эрика, он дышал.

 

Тут и там брызгала под напором вода из прорванных труб водопровода. Где-то, заглушая шипение воды, потрескивал огонь. Вероятно, электропроводка заискрила.

 

Поддерживая Ти, Эрик выбрался из здания. Впечатление было такое, словно он на войне или после теракта. Они пробежали под нависшей стрелой крана к гаражам.

 

Ти бежала босиком, Эрик ничем не мог помочь, да и ничего страшного в этом не было: территорию покрывал мягкий газон, пересеченный ровными асфальтированными дорожками.

 

Эрик на бегу достал мобильник и нажал кнопку быстрого вызова. Навстречу выбежали трое мужчин в грязных комбинезонах. Механики? Кем бы они ни были, работали они в этой организации, под началом брутального военного. При виде беглецов они разом затормозили. Эрик лихорадочно соображал, есть ли у них оружие. Если есть, пиши пропало, если нет, еще есть шанс пробиться, используя их шоковое состояние.

 

К счастью, не пришлось ничего предпринимать. Один вид Ти напугал типов в комбинезонах до полусмерти. Эрик никогда не видел, чтобы бледнели с такой стремительностью. Типы развернулись и бросились бежать, выкрикивая что-то вроде «witch!» или другое слово, похожее, но более обидное. (a witch – ведьма; созвучное слово a pitch - шлюха).

 

Эрик вспомнил, что держит телефонную трубку.

 

- Алло!

 

- Ну наконец-то! – завопил Пончик. – Я тут ору-ору! Что там у тебя приключилось? Кран свалился, да?

 

- Некогда объяснять. Приезжай! Объедешь парк слева, потом завернешь направо. Туда, где кран упал. И быстрее!

 

Пончик не стал донимать бесполезными вопросами. Отключился и, несомненно, принялся выполнять поручение. Это он в мирное время занудствует; когда ситуация требует, он оперативен.

 

- Там много людей, - прошептала Ти. Она держалась за Эрика, ее покачивало, лицо бледнее смерти.

 

- Ты не при чем, - быстро ответил Эрик, думая, что она имеет ввиду мертвецов и раненых.

 

- Я о них, - поправила его Ти, указывая пальцем на ворота. За ними слышался гул голосов.

 

Эрик понимал, что эту проблему не решить. Придется «засветиться» перед всеми, и перед камерами мобильных телефонов тоже. Не могла Ти совершить свое Воздействие ночью? Было бы проще. Однако проще бывает в кино или книгах, а в жизни всё всегда осложнено кучей проблем. Отсидеться до темноты не выйдет, скоро здесь будут все спасательные службы города, журналисты, корреспонденты, яблоку некуда будет упасть.

 

Эрик колебался долю секунды. Он подхватил Ти на руки и вынес за ворота, ухитрившись открыть дверь одной рукой, замок был несложный. К его удивлению и радости, людей там толпилось мало, и все смотрели в другую сторону, туда, где валялся колоссальный кран. Группа пожилых дам обернулась, Эрик опередил их вопросы:

 

- Она не ранена, просто шок.

 

Дамы открыли рты.

 

В этот момент подъехал Пончик. Физиономия у него была ошалевшая.

 

- Я отвезу ее домой, - быстро прошептал Эрик приятелю. – А ты своим ходом, извини, на скутере троим не уместиться.

 

- Да без проблем, - отмахнулся встревоженный Пончик. – Я о другом тебя хочу спросить: ты уверен, что ее надо везти домой? Про твою хату эти знают, забыл?

 

- Пончик, там… в общем, нас некому будет искать.

 

- Думаешь, у них нет других ресурсов? – прищурился Пончик. – Организация международная, для такого дела начальство приедет.

 

- А куда ее?.. – спросил Эрик. – В гостиницу?

 

- Да. И позлачнее. Например, в «Артхаус», на окраине, за пятым железнодорожным разъездом. Там им все равно, с кем ты, и в каком виде. И дешево, что главное.

 

- Ты мне еще расскажешь, откуда у тебя знания о злачных гостиницах, Пончик, - усмехнулся Эрик, усаживаясь на сидение скутера.

 

- Бабло нужно? – перебил Пончик. Он помог усесться Ти позади Эрика. Девчонка не проронила ни слова, ничем не мешала, что Эрика на данный момент устраивало.

 

Он помотал головой.

 

- Спасибо, друг.

 

Приятели пожали друг другу руки. Мотор загудел, скутер поехал вперед.

 

Ти заговорила, когда они ехали тесными улочками в нескольких кварталах от места трагедии.

 

- Я преступница, - сказала она в ухо Эрика тихим голосом, но он услышал, несмотря на ветер. – Я самая ужасная преступница на свете.

 

20

 

«Артхаус» оказался именно таким, каким его охарактеризовал Пончик – злачным. Грязно-серое здание с неуместно яркими рекламными вывесками прижалось одним боком к автомойке, другим – к обшарпанному магазину. За магазином тянулся покосившийся забор, торчал деревянный туалет, и громоздилась свалка, дальше простиралось заросшее травой поле. Поле упиралось в подножие величественного горного массива, затянутого дымкой.

 

Возле автомойки стоял один автомобиль, двое мужчин курили в тенечке. Они с любопытством уставились на приезжих. Не обращая на них внимания, Эрик подъехал прямо к крыльцу гостиницы. Он с тоской оглядел гостиницу, явно привечавшую дальнобойщиков и не обремененных финансово парочек, жаждущих найти укрытие на ночь.

 

Эрик подумал, что сейчас они с Ти как раз и представляют собой такую парочку – по крайней мере, в глазах администратора.

 

- Она совершеннолетняя? – насторожилась администратор, грузная женщина, без малейшего смущения лузгавшая семечки за своей стойкой.

 

- Она моя сестренка, - пояснил Эрик, одаривая любительницу семечек честной улыбкой. – Сбежала из дома, я ее нашел. Отчим рвет и мечет, надо, чтоб успокоился, иначе нам не жить. – Он подпустил в голос дрожи. – Мать в курсе, что мы здесь, сама сказала: отсидитесь до завтра, может, он успокоится. Видите ли, сестренка у меня немного нездорова… Постоянно сбегает…

 

Непонятно, откуда родился этот сюжет. В критических ситуациях на Эрика снисходило вдохновение.

 

Администратор с сомнением поджала губы, изучая цепким взглядом Ти. Та очень походила на сомнамбулу.

 

Эрик положил на стойку купюру. Как хорошо, что дядя не скупился на карманные расходы! Это помогло женщине принять решение.

 

- Ладно, давай паспорт. По ней видно, что нездорова. Лечить надо, молодой человек, вашу сестренку!..

 

Пока события разворачивались удачно. Даже скутер удалось пристроить. В порыве доброты администраторша позволила Эрику завести нехитрый транспорт в подсобку, запирающуюся на ключ. Через пять минут они были в полутемной комнате в конце коридора. В номере имелся туалет и душ, комната была оборудована кроватью, маленьким столиком, парой стульев, холодильником и тумбочкой. В стенном шкафу обнаружились чьи-то стоптанные тапки и три пустые бутылки из-под пива.

 

Оперативно осмотрев номер, Эрик присел на край кровати рядом с Ти. Она сложила грязные ладони на коленях, волосы скрывали лицо.

 

- Ты как? – спросил Эрик. Не дождался ответа и сказал. – Да брось! Ты ведь не могла по-другому… По-другому сбежать, я имею ввиду…

 

Эрик осознал, что не знает, как утешать человека, по вине которого множество людей погибло и получило тяжелые увечья. Однако, после всего увиденного и пережитого, он ничуть не винил Ти. Она была жертвой, а не монстром.

 

Внезапно Ти подняла голову.

 

- Ты думаешь, я переживаю из-за тех… там? Нет. Это их карма. Знаешь, почему они привезли меня сюда, почему обучали языку гипнотическим методом?

 

- Ты у них была абсолютным оружием, - сказал Эрик. – И они старались держать тебя подальше от дома.

 

- Они это заслужили… - сказала Ти. – Кроме отца… Хотя и он тоже заслужил.

 

Эрику показалось, что он ослышался.

 

- Отца? Этот военный – твой отец? Вот дела! – Эрик вскочил от возбуждения. События приобретали интересный оборот. С этими иностранцами не соскучишься! – Знаешь, я слышал, в семьях бывают неурядицы, но чтобы родной отец держал дочь взаперти в чужой стране в качестве бомбы… Погоди, это из-за него ты не сбегала так долго? Боялась навредить ему?

 

Эрик не дождался ответа. Он ему и не требовался. Эрик бегал по тесной комнатке от окна до двери и обратно. Так-так, восторженно думал он, вот что придумали хитрые адепты «Восхождения»! Военный-папаня у них здесь вроде предохранительного клапана! Умно, ничего не скажешь…

 

- Он не помнил, что он – мой отец, - объявила Ти.

 

Эрик резко остановился.

 

- Как это?

 

- Ему промыли мозги, - медленно и монотонно произнесла Ти. - Есть специальный аппарат – Стиратель Памяти. Он стирает память. А потом можно внушить человеку ложные воспоминания. О том, чего он не делал. Мой отец, Аллан Грей, давно работал на «Восхождение». Когда-то он разрешил ученым «Восхождения» провести над собой эксперимент. Потом у него родилась я. С Даром.

 

- Дар у тебя появился из-за эксперимента? – догадался Эрик.

 

- Это одна из версий… Никто не знает.

 

Ти наконец подняла глаза – покрасневшие, заплаканные. Эрик подумал не к месту, что покрасневшая склера странно контрастирует с голубой радужкой. Он одернул себя. Откуда эти неуместные мысли? Ти сердито вытерла кулаком слезы.

 

- Я не могла его простить, - сказала она и взялась за кулон. Эрик вспомнил, что половинка, где должен находиться портрет отца, пуста. – Но позже передумала. Он… он защитил меня, когда я…

 

Эрик внезапно почувствовал, что рыдания рвутся из нее, но каким-то неимоверным усилием она сдерживается. Она не отрывала от него глаз. Она хотела что-то сказать, что-то страшное. Свою тайну. Если он спугнет ее, она никогда не скажет этого. Он присел перед ней на корточки. Сердце стучало намного быстрее обычного.

 

- Помнишь, я рассказывала, что меня забрали в Беллвиле в лабораторию «Восхождения»?

 

Эрик кивнул.

 

- Я сбежала. Я не умела хорошо управлять потоками, и половинок было много… Моя мама была половинка. Я не могла высчитать ее поток…

 

Речь становилась бессвязнее. Эрик ухитрялся ухватывать суть, ориентируясь на уже рассказанное Тейей. «Половинки» - люди, чьи действия выбиваются из теории вероятности Ти. Она не может предсказать их поведение, как она предсказывает течение событий. Он сам, Эрик Рунный, представитель half-persons.

 

- Я запустила цепь… Было много разрушений… И моя мама оказалась там…

 

Эрик уже сообразил, о чем хочет сказать Ти. Ему стало реально не по себе.

 

- Ти, не стоит…

 

- Я убила ее! – выкрикнула она, и это было неожиданно. Эмоции, так долго сдерживаемые, прорвались. Ти перешла на родной английский, она вопила, как помешанная. – Did you understand? I murdered my mother, for real, in every sense of the word! I – MURDERED – MY – MOTHER!!! (Ты понимаешь? Я убила мою маму, по настоящему, в полном смысле этого слова! Я – УБИЛА МАМУ!)

 

Эрик обнял ее. Ти уткнулась в плечо, захлебываясь рыданиями. Истерика продолжалась долго, но Эрик терпел, прижимая эту маленькую убийцу к груди и таращась на одинокого таракана, выползшего из-под кровати на стену. Ему вспомнились слова Пончика о том, что Эрика интересуют только тайны, а на Ти он плевать хотел.

 

Нет, Пончик, дружище, ты не прав.

 

21

 

Раньше Эрик не попадал в похожие ситуации. Опасности подвергался – да, много раз, сталкивался с совершенно сумасшедшими людьми, влипал в безумные переделки, и всё это благодаря своей жажде разгадывать тайны и привычке совать нос куда не следует. Но в такой ситуации он еще никогда не бывал.

 

Она представлялась ему сюрреалистичной, безумной, многожанровой, что ли. Тут и опасность: их ищут, или будут искать, Ти сама по себе опасна, они в «злачной» гостинице как из плохого боевика, где герои отсиживаются после перестрелки с бандитами всех мастей. Тут и мелодрама, жизнь у Ти – и врагу не пожелаешь…

 

Он не знал, как себя вести.

 

Спустя какое-то время Ти, хлюпая носом, пошла в ванную умываться. Вышла она на удивление быстро; пока ее не было, Эрик включил телевизор, по всем каналам шли всякие бессмысленные шоу, фильмы или реклама. По местным новостям пока ничего интересного не передавали, видимо, журналисты еще не пронюхали о случившимся. Когда Ти появилась из ванной, Эрик сразу выключил телевизор. Он с тревогой уставился на подопечную.

 

Она уселась на кровать. Эрик с удивлением обнаружил, что впервые видит ее без макияжа. Лицо ее изменилось – стало детским, беззащитным, ресницы у нее были светлые, и взгляд также изменился.

 

Голос, напротив, стал прежним, твердым.

 

- Эрик, скажи мне… Только честно. Зачем ты мне помогаешь?

 

Эрик пожал плечами.

 

- А если ты мне нравишься?

 

Ти криво улыбнулась.

 

- Значит, ты извращенец, - сделала она вывод. – Тебе нравятся убийцы?

 

- Нет, убийцы мне не нравятся.

 

- Тогда я тебя не понимаю.

 

- Я и сам себя не понимаю. Видишь ли, Ти, ты жертва обстоятельств. А помогаю я тебе просто потому, что мне так хочется.

 

- Они не успокоятся, - сказала она, и Эрик понял, о ком она говорит.

 

- Ты знаешь что-нибудь об этой организации? Где их штаб-квартира? Кто у них главный?

 

Ти вздохнула. Словно была недовольна тем, что Эрик перевел разговор. Возможно, она хотела продолжить тему? Тем не менее, она ответила:

 

- Кажется, у них несколько штаб-квартир. Одна в Роттердаме, это точно. Еще большая лаборатория в Бостоне. А главный у них Себастьян Ван Декен, но я его никогда не видела. И он подчиняется какому-то Странному…

 

- Странному кому?

 

- Это его прозвище – Странный. Я не знаю, кто это. Но Грэй боялся его. Все боятся его. Говорят, у него нет души.

 

- Интересно. Что еще ты помнишь?

 

- Грэй, - сказала Ти, подчеркнуто называя отца по фамилии, - обмолвился, что знаком с Рунным.

 

Эрик подскочил.

 

- Каким Рунным? Робертом?

 

- Он не сказал. Может, они работали вместе?

 

- Может быть… - Эрик задумался. Это что еще за новости? Дядя не из разговорчивых, возможно, он как-то связан с этой сумасшедшей компанией? Приедет – надо с ним серьезно поговорить. И с Грэем тоже…

 

- Больше я ничего не знаю. Это тебе поможет – то, что я рассказала?

 

Она с тревогой поглядела на Эрика. Судя по всему, она очень хотела ему помочь, хотя и не вполне понимала, что тому нужно.

 

- Да, поможет, - твердо ответил Эрик.

 

Повисла пауза. Таракан на стене продефилировал наискось по стене и скрылся в щели между стеной и галтелью. За окном кто-то без успеха заводил машину.

 

- Надеюсь, ты найдешь родителей, - сказала Ти.

 

- Спасибо, - сказал Эрик.

 

- Мне надо уходить, - сказала Ти.

 

Эрик встрепенулся.

 

- Куда?

 

- Не знаю, но мне надо уходить, пока «Восхождение» не прислало подмогу.

 

Она поднялась и подошла к окну. На фоне светящегося прямоугольника прорисовывался ее тонкий силуэт. Ти смотрела на улицу.

 

- Мне надо идти дальше. Неважно куда, главное – двигаться дальше. Ты правильно сказал тогда у тебя дома: мне надо простить себя. А пока это у меня не получается… Иногда я думаю, может, просто забраться на крышу повыше и прыгнуть…

 

- Эй-эй, - рявкнул Эрик. Он вскочил и развернул Ти к себе за плечи. – Не вздумай! Не можешь себя простить – так это ничего! Не всё же сразу у тебя должно получаться. Ты говорила, что даже крохотное действие способно изменить мир. Начни с малого: то, что ты уже хочешь простить себя – первый шаг!

 

- Я не знаю, зачем это нужно. Зачем я вообще нужна? Назови хоть одну причину, по которой я должна жить!

 

Эрик на мгновение запнулся. Не то, чтобы он никогда не задавался вопросом о смысле жизни. Стоило сейчас сказать что-нибудь не то, и всё пропало. Ти на взводе. Очевидно, идеи о самоубийстве ее уже посещали. Надо тщательно выбирать слова.

 

- Мы не знаем, зачем рождаемся, - медленно, но с чувством произнес он. – Но это не значит, что причины нет. У всего в мире есть причина.

 

С причинами он попал в точку. Кто лучше Ти знал причинно-следственные связи?

 

- Ты хороший, не такой, как большинство, - поведала Ти, улыбаясь странной мечтательной улыбкой, будто была под кайфом. – Комната кружится, ты видишь?

 

Прежде чем Эрик сообразил, что к чему, глаза у Ти закатились, и она обмякла. Эрик тем не менее успел ее подхватить. Он уложил ее на кровать. Наверное, сказался стресс или еще черт знает что. Да и неизвестно, когда она последний раз ела. Возможно, у него в гостях.

 

Он заколебался. Сбегать в магазин за едой? А если за это время Ти очнется и натворит что-нибудь с собой? Связать ее, что ли? Эрик тряхнул головой – иногда его поражал собственный цинизм.

 

Ти не приходила в себя, и Эрик решился. Бегом выскочил из номера и купил в соседнем магазине печенье, яблоки и тетрапакет с натуральным соком. Ничего лучшего магазин предложить не мог. Выбор спиртного и сигарет поражал воображение, а вот покушать…

 

Когда он вернулся в номер, Ти лежала на кровати в той же позе. Он положил покупки на столик и уселся на край кровати – хотел пощупать пульс.

 

В этот момент она открыла глаза, лицо смертельно бледное. Ти что-то пробормотала одними губами. Эрик не расслышал. Он приблизил ухо к губам Ти. Вдруг мягкие ладони обхватили его лицо, Ти привлекла Эрика к себе и поцеловала в щеку.

 

- Вижу, тебе лучше, - проворчал Эрик. Он почувствовал себя не в своей тарелке. То ли Ти вконец сошла с ума, то ли Эрик оказался записан на роль Гумберта при новоиспеченной Лолите. Оба варианта его не устраивали.

 

- Чего ты напрягся? – слабо, но насмешливо поинтересовалась Ти. – Все вы, мужики, одинаковые. Я просто хочу поблагодарить тебя за помощь. За то, что ты заботишься…

 

- Много ты мужиков знаешь, - огрызнулся Эрик, недовольный тем, как эта малолетка раскусила его. – Как ты?

 

- Голова закружилась… Долго я провалялась?

 

- Минут пять. Пить хочешь?

 

Да, она хотела пить. Не сок, обычную воду из-под крана. Эрик нашел в холодильнике стакан и тщательно отмыл его. Ти выпила треть стакана.

 

Потом они перекусили. Больше они не разговаривали, не считая коротких реплик и междометий. За окном стемнело, то и дело шумели подъезжающие и отъезжающие машины – автомобили и фуры, слышались голоса, хохот, сдобренная матом речь дальнобойщиков.

 

Несколько раз звонил Пончик, Эрик ввел его в положение дел. Пончик допытывался, что они намерены предпринять, но Эрик оставил вопрос без ответа, он и сам не знал, что делать. Поздно вечером Ти сама задала сакраментальный вопрос:

 

- Что будем делать?

 

Всем своим видом она показывала доверие к Эрику. Ясно было, что она ждет его решения и заранее готова согласиться.

 

- Утро вечера мудренее, - наконец сказал Эрик. Полезных соображений не возникало, логика подсказывала, что валить надо прямо сейчас, пока враги не очнулись, но куда, собственно, валить? В конце концов Эрик положился на народную мудрость.

 

Если их и обнаружат, Ти сможет постоять за себя.

 

Когда пришло время ложиться спать, Ти без признаков смущения попросила Эрика лечь рядом с ней. Он подчинился – не строить же из себя оскорбленное достоинство джентльмена викторианской эпохи. Ти вела себя непосредственно, как ребенок. Положила голову на плечо Эрика, ее сонное дыхание касалось шеи Рунного.

 

Они уснули на одной постели, в обнимку, словно любовники.

 

22

 

Свет просачивался сквозь веки, от него болела голова. Он пытался закрыться, но ничего не получалось.

 

Превозмогая боль, он открыл глаза. Перед ним сфокусировалась смутная фигура.

 

- С возвращением, полковник, - раздался голос с сильным голландским акцентом.

 

Грэй прищурился. Он ухитрился оторвать голову от подушки, от этого простого усилия тело заболело в нескольких местах. Он не смог бы определить зоны боли, слабость и сама боль туманили рассудок.

 

- Себастьян? – выдавил он. Голосовые связки подвели его, получился хриплый шепот.

 

- А эта девчонка реально вас уделала, - отметил Себастьян Ван Декен. Способность видеть возвращалась к Грэю. Теперь он получил сомнительное удовольствие лицезреть грузного человека лет шестидесяти с аккуратно подстриженной бородкой, в тонких очках, одетый в безукоризненный костюм. Грэй сделал неприятное открытие, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Его конечности укутывали бинты.

 

- Каковы потери? – прохрипел Грэй.

 

- Выжили лишь вы, доктор Левин, фру Макферсон и некто Nikolay Selin, из-за которого произошла вся заварушка. В лаборатории произошел пожар, трудно было опознать трупы. Еще труднее было замять это происшествие, чтобы его не муссировали в средствах массовой информации. Также непросто было устроить вас в частную клинику, для которой конфиденциальность пациентов возведена в ранг самурайского кодекса чести. Теперь вы представляете, сколько усилий нам стоили последствия вашей деятельности?

 

- Моей деятельности? – Грэй презрительно скривил губы. – Может, хоть раз в жизни возьмете на себя ответственность? Я сюда не рвался. Мне стерли память. Я вообще не понимаю, зачем вы потрудились спасать меня.

 

- Ну что же вы так, герр Грэй, - мягко сказал Ван Декен. – Вы слишком низкого о нас мнения. Вы – очень нужный для организации человек, особенно учитывая ваши способности преодолевать действие Стирателя Памяти. Мы никогда не планировали от вас избавляться. Даже прискорбный факт стирания памяти – убедительное доказательство того, что мы не намерены отказываться от ваших услуг. Вы сорвали эксперимент в начале нашего исследования Тейи, за что получили небольшое наказание. Думаю, оно гораздо гуманнее того, что предлагают большинство правительств. Наверное, в тот момент вы просто сорвались под воздействием стресса и прочего…

 

- Скорее наоборот, прозрел, - сказал Грэй тихо.

 

- Что, простите?

 

- Ничего.

 

Он действительно хотел сорвать эксперимент. Вероятно, тогда он осознал в полной мере, что Тейя – его дочь. Прежде этот простой факт как-то не доходил до его сознания. Его разум словно закрывала некая завеса. Он творил чудовищные дела, и, не будь завесы, тот измеритель добра и зла, что таится в глубине любой души, даже самой испорченной, давно дал бы оценку происходящему. Кто поставил эту завесу? Напрашивался ответ: он сам.

 

- Тела Тейи мы не обнаружили, - сообщил Ван Декен. – Впрочем, после пожара было сложно идентифицировать останки. Возможно, она погибла. Возможно, сбежала. Не хотите прокомментировать?

 

- Она… не смогла бы сбежать, - пробормотал Грэй. На глаза навернулись слезы. – После искусственной комы она не смогла бы выбраться из здания без помощи…

 

- Мы не в силах выяснить это со всей достоверностью. Очень мешает то, что мы дислоцируемся на чужой территории. Местные власти вставляют нам палки в колеса. Даже остатки здания нам не удалось обследовать как следует. Как бы то ни было, мы хотим точно знать, жива ли Тейя или нет. Расследование продлится столько, сколько понадобится, чтобы удостовериться в этом точно. Я приехал так быстро, как только смог… Странный требует результаты.

 

- Он всегда требует результаты…

 

Ван Декен проигнорировал реплику полковника. Он уселся на краешек больничной койки. Койка заскрипела.

 

- Буду честен, полковник. Вам грозит очередное стирание.

 

Грэй горько усмехнулся.

 

- Это к лучшему… Плевать. Чем помнить… Я лишь прошу: стирайте качественно, чтобы я уже ничего не вспомнил. Даже собственный день рождения.

 

- Кстати, оно у вас скоро! – оживился Ван Декен. – Что ж, выздоравливайте и – добро пожаловать обратно в строй.

 

Он двинулся к выходу. Возле двери остановился.

 

- Если предположить, что Тейя выжила…

 

- Если она выжила, - прервал его Грэй, - и вы по-прежнему хотите схватить ее, я вам сочувствую. Она становится сильнее с каждым днем.

 

Он ничем не выдал эмоции. Ван Декен потоптался на пороге.

 

- Скажите, полковник, как вы вспомнили? Стиратель не давал прежде осечек.

 

Грэй улыбался с закрытыми глазами.

 

- Даже когда вы снова сотрете мне память, я все равно ее вспомню. Есть кое-что, о чем вы со Странным не имеете понятия, Себастьян. Оно не даст мне забыть.

 

- Что же? – бесстрастно поинтересовался Ван Декен, не дождавшись продолжения.

 

- Сердце, - сказал Грэй.

 

Ван Декен молча повернулся и вышел.

 

23

 

Эрик проснулся под утро. Спал он, как убитый. Проснувшись, он сразу заметил, что Ти нет. Секунду он надеялся, что она в ванной или вышла подышать воздухом, но надежда растаяла быстро. В ванной было тихо и темно, в гостинице царила сонная тишина, которую нарушал далекий гул голосов – кто-то разговаривал на улице или в одном из номеров.

 

Она ушла, яснее ясного. Не хотела быть обузой. Эрик выругался сквозь зубы, надо было припрятать ключи, он же знает, что сон у него крепкий. Как он мог проспать? А если Ти решила претворить в жизнь идею прыгнуть в крыши?

 

Когда она ушла? Эрик пощупал постель – холодная. Значит, ушла давно. Он вынул мобильник и засветил дисплей: десять минут пятого.

 

Он повалился на кровать, зажав ладонями виски. Искать ее поздно. Куда она пошла в одной пижаме? Эрик понятия не имел, куда Ти могла пойти.

 

Он вскочил. На ресепшене должен сидеть администратор, если Ти прошла мимо, он заметил бы. Эрик вышел из номера, коридор освещали редкие лампочки. Зато ресепшен был ярко освещен. На протертом диване возле стойки сидела знакомая тетка – любительница семечек – и смотрела телевизор. Семечки были при ней.

 

При виде Эрика на ее мясистом лице расцвела широкая улыбка.

 

- Сестренку потерял? – спросила она.

 

Эрик молча уставился на администратора. Он сразу сообразил: она видела Ти.

 

- Что она вам сказала? – сказал он.

 

- Сказала, представь себе! Что она тебе не сестренка. Что она попала в переделку, а ты ей помог. Мол, не хочет она тебя утруждать. Сказала и пошла, ну я не против, за номер оплачено, а я ей не нянька. Она записку, кстати, оставила.

 

- Записку? – Эрик выпрямился. – Где она?

 

Администратор вздохнула, отложила кулек с семечками и вытянула двумя пальцами из кармана сложенную бумажку.

 

Эрик схватил ее.

 

- Иностранка она, что ли? – лениво спросила женщина, явно не надеясь на ответ. – Где вы их только берете?

 

Эрик не удостоил ее ответом. Он читал записку, написанную на английском печатными буквами.

 

«Эрик!

Прости, что ушла не попрощавшись. В прошлый раз я хотела уйти пораньше, потому что чувствовала опасность, но мы не успели. В этот раз не волнуйся, всё в порядке. Ты будешь моим самым классным воспоминанием. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Не беспокойся за меня, у меня есть план. Постараюсь построить новую жизнь, начав с малого.