[3] Здесь имеет место отсылка к истории грехопадения Адама и Евы (Быт., глава 3).
Предисловие
Мифология наполнена легендами о живых мертвецах с незапамятных времён. 99,9% подобных историй могут быть объяснены за счёт галлюцинаций, игры света, блуждающих теней или обострённого чувства воображения; однако, факт остаётся фактом: подобные явления существуют. Вампир живёт в сознании людей. Когда он появился на свет? Вероятно, в тот едва заметный временной промежуток, когда подсознание меняет реальную картину прошлого. Что поддерживает жизнеспособность сказаний о вампирах в сознании современного человека? Два коротких слова: «что, если?..».
Лерой Томпсон встретил девушку на ночной сельской дороге. Он предложил подвезти её. Он встречал её вновь и вновь, но всегда ночью. Затем он взглянул в зеркало, располагавшееся возле водительского сидения, и увидел только своё отражение. Не было видно её тени в свете фар. Она вскрикнула и выпрыгнула из машины, не доехав до моста, залитого лунным светом… Что если?..
«Невидимые» - это новый фантастический триумф в классической традиции повествований о вампирах.
Она была так прекрасна,
почему она появлялась только ночью?
Глава 1
Сельская дорога
Лерой Томпсон рывком снял свою тирольскую фетровую шляпу и протёр заспанные глаза. Томпсону трудно было ехать, он проделал долгий путь. Он устал, но, несмотря на физическую усталость, его разум был в том состоянии, которое обычно бывает только с наступлением нового дня.
Он с силой нажал на педаль газа и его больших размеров седан рванулся в ночь, словно пуля на колёсах. Он ехал так целый час, а затем сбавил скорость перед поворотом на дорогу, тянувшуюся через болото. Лерой был очень опытным водителем и прекрасно знал свою машину, так что проехать по таким дорогам для него труда не составляло. Чёрный седан слегка покачнулся оттого, что зацепил неровный край объездной дороги.
Болото обеспечивало развитие сельскохозяйственного района. Объездная дорога была немного длиннее сельской дороги, но она избавила Лероя Томпсона от двадцати лишних миль в ночи, что его радовало.
Здесь проходила дорога, появившаяся ещё во времена Древнего Рима; ею также пользовались и друиды, так, во всяком случае, утверждает местное сообщество археологов. Он был готов принять на веру всё, что они говорят о происхождении дороги. Она была достаточно прямой, чтобы можно было доказать «римскую» версию её происхождения, поскольку в некоторых местах дорога не была столь прямой. Иногда она извивалась, словно вошедшая в поговорку задняя нога коровы. Лерой сбросил скорость и поехал, осторожно преодолевая дорожные изгибы.
Чуть притормозив, Лерой, прищурясь, разглядел впереди какое-то тёмное пятно. «- Кто-то идёт?» - подумал он. Он посмотрел на часы на приборной панели – было три часа ночи. Передние фары чётко выхватывали из темноты странный силуэт. Свет фар и лунный свет блестел на гладких чёрных волосах, доходивших до плеч. Девушка обернулась на звук работающего двигателя. На дороге почти не было места, чтобы можно было объехать её стороной. Лерой открыл окно пассажирского места и высунулся из машины.
- Вас подвезти? – спросил он.
- Я не знаю,- пробормотала она.
- Чёрт,- буркнул Лерой.- Да что это за ответ?
- Я не знаю, хочу ли я, чтобы меня подвезли.
- Вы идёте домой одна?- Тут он заметил её плащ.- Простите, я подумал, что вы – медсестра, работающая в ночную смену в загородной больнице.
- Нет.
- А это что ещё значит?
- Я не медсестра.
- Послушайте, мисс, я устал, и я проделал довольно долгий путь. Если вы хотите, чтобы я вас подвёз, то пожалуйста. Если же нет, то не обижайтесь.
- Наверное, да. Пожалуйста.
Она робко залезла в машину. Её чёрные как крылья ворона, локоны соблазнительно падали на плечи. Посмотрев на неё, он поймал себя на мысли, что она понятия не имеет, что такое машина. Это было неудивительно, раз она была местной жительницей. Когда она залезала в салон, он бросил взгляд на её одежду. Это было самое примечательное вечернее платье из всех, какие он когда-либо видел. Это платье сидело на ней как влитое, словно вторая кожа, только из тёмно-красного вельвета. Глубокий вырез на платье больше подчёркивал, чем скрывал, полноту её юной груди. Лерой Томпсон почувствовал, что усталость отступает. Возможно, эта ночь могла стать самой счастливой в его жизни – серые будни в его жизни длились месяцами. А вот теперь наступало время чего-то интересного, волнующего. Он чувствовал, как кровь забурлила в венах, когда он завёл машину и большой чёрный седан, скользя, вновь поехал по сельской дороге.
- Это хорошо,- мягко произнесла девушка.
Лерой слушал её голос, и почувствовал, как у него пересохло в горле. Её голос был словно её продолжением. Это была женщина во всех смыслах слова. Её слова звучали сладко, словно мёд и возбуждающе, словно изысканный континентальный аромат. Всю дорогу он думал, кто она такая и какого дьявола она делал в этом захолустье на востоке Англии. Что такая девушка, как она, могла делать на обочине сельской дороги? Она была одета так, словно собиралась на вечеринку в Мейфэре[1]. Он с любопытством оглядел её; ему хотелось знать, какие туфли она носит. Словно в помощь ему, сноп лунного света упал на ту сторону, где она сидела. От удивления Лерой ахнул: его удивительно очаровательная пассажирка не носила туфель. Она была босая, словно цыганка-танцовщица. Цыганка? Вероятно, в этом и был ответ на все вопросы, но вряд ли цыгане носят подобные наряды. Он вновь мельком взглянул на её величественную фигуру, пытаясь понять, кто мог бы носить подобного рода платья. Стиль его соответствовал временам Нелл Гвинн[2], может быть даже ещё более древний. Маскарад? Здесь, в глуши? Всё это выглядело явной бессмыслицей.
- Как тебя зовут?- внезапно спросила она.
Её голос прервал раздумья Лероя.
- Лерой Томпсон,- улыбнувшись, ответил он.
Он думал, что же здесь, чёрт возьми, происходит. Он вёл себя неуклюже, словно школьник на первом свидании.
- А как тебя зовут? – спросил он неожиданно для себя.
- Лилетт,- ответила она шёпотом.
В том, как она произнесла своё имя, чувствовалась некая магия.
- Красивое имя,- тихо ответил Лерой, поняв, что его ответ выглядит банальным. Но она не сочла его слова банальными. Она придвинула свои чёрные волосы ближе к нему в залитом лунном светом салоне машины. Незаметно он сбавил ход и отпустил педаль газа. Машина неслышно остановилась. Её большие, круглые, чёрные глаза смотрели на него испытующе.
- Мы останавливаемся. Ты живёшь здесь?
- Нет.
- Тогда почему мы остановились?
- У нас кончился бензин!
Эта уловка была стара, как мир.
«- Никто уже на неё не купится, даже Ева в Эдемском саду»[3],- подумал Лерой. Эта странная девушка, сидевшая рядом с ним, приподняла бровь.
- Бензин? А что это такое?
Первое, о чём подумал Лерой,- кто кого разыгрывает? Ни он, ни она не выглядели несмышлёными юнцами. Всё это уже напоминало какую-то мистификацию, с которой он раньше не сталкивался. О бензине слышали даже на островах Южного моря[4]. А это была Восточная Англия, 1964 год. Слово «бензин» было в ходу здесь уже полвека.
Неприятная мысль, пронзившая сознание Лероя, подействовала на него, словно холодный душ. А эта девица в своём ли уме? Уж не сбежала ли она из какой-нибудь психиатрической клиники? До него доходили слухи, что в этих местах расположена лечебница закрытого типа для осуждённых преступников, но её настоящее местоположение тщательно скрывают. Стараясь не подавать виду, он неспешно и пристально оглядел освещённые луной окрестности. Вдали, к западу от того места, где они находились, виднелось здание, довольно внушительного размера, но он не мог точно сказать, что это было за здание. Психбольница? Взглянув в тёмные глаза девушки, он почувствовал страх. Не прячет ли она под своим плащом нож? Или стилет под подвязкой? Эта мысль явно отдавала романтикой. Однако Лерою эти мысли романтичными не казались. Он уже вообще не испытывал никаких романтических чувств – их место заняла непонятная тревога. Девушка посмотрела на него изучающе.
- Лерой, что-то случилось?- спросила она.- Я тебе не нравлюсь?
- Ты же пошутила, когда спрашивала меня о бензине, ведь так?- спросил он.
- Пошутила?- У неё была странная привычка повторять всё сказанное им, причем с той же интонацией.
- Пошутила,- неспешно объяснил он,- то есть, ты разыгрываешь меня?
- Нет. А что такое бензин?- Она приобрела совершенно серьёзный вид, и он сразу это уловил.
- Бензин – это то, что помогает машине ехать. Двигатель не будет работать без бензина.
- Двигатель? – спросила она. Он изучающе посмотрел на неё. Она говорила с совершенно серьёзным видом.
- Где ты живёшь? – спросил он.
- Там, вместе с отцом.- Её рука указала на видневшееся вдали, на самом горизонте, здание.
- И что это за место?- спросил он. Чувство тревоги и беспокойства вновь овладело им.
- Дом,- просто ответила девушка.
Он почувствовал, что спрашивать о чём-то ещё её нет смысла, да и удовольствия ему это тоже не доставляет. Может быть, она просто не знает, что это за место. Мысль о том, что подобное прекрасное создание находится в обществе опасных безумцев, осуждённых на принудительное лечение, заставила его содрогнуться. Он решил попробовать узнать больше, подойдя к теме несколько издалека.
- Кто ещё живёт там? Да и много людей там живет?- спросил он.
- Только мой отец и я.
- А дом этот большой?- спросил он.
- Достаточно большой для нас двоих. Там есть всё, что нам необходимо для жизни.
Её ответ немного смутил Лероя. Он оставил какой-то неприятный, зловещий осадок, хотя всё звучало вполне безобидно.
- Ты замужем?- неожиданно поинтересовался он.
- Нет.
- Может быть, помолвлена?
- Нет.
Она положила голову к нему на плечо и прижалась к нему. Руки Лероя ухватили её запястье. От неё исходил сильный запах духов. Запах был очень сильный и настолько резкий, что буквально валил с ног. У него создалось впечатление, что этот запах скрывает какой-то другой аромат.
- Что за духи ты используешь?- спросил он.
- Тебе не нравится?- расстроенно спросила она.
- Почему же; они превосходны,- ответил он. Это была очевидная ложь.
- Тебе не нравится,- с грустью проговорила она.
- Я только лишь хотел сказать, что их аромат немного резкий,- тихо произнёс он. Они были тошнотворно сладкие, подобно хлороформу или какому-нибудь благовонию. Аромат был настолько крепкий, что от него кружилась голова. Он наклонился чуть вперёд и приоткрыл окно. Ночной воздух был прохладным и освежающим.
- Наверное, мне стоит подобрать другие духи,- шёпотом произнесла она.
В свете луны мелькнула тень какой-то тёмной фигуры.
- Что это было?- спросил Лерой.
- Мне нужно идти,- ответила она. В её голосе слышался испуг.
Ему не хотелось расставаться с ней.
- Так быстро?
- Уже.
Она открыла дверь и побежала прочь по дороге. Лерой вновь завёл двигатель.
Глава 2
Вторая встреча
Появление огромного силуэта в небе встревожило Лероя. Едва появившись, огромная тень тут же скрылась за облаками. Он проехал остаток пути быстрее, чем обычно и, заметив, что он вновь выехал на главную дорогу, Лерой испытал удивившее его успокоение. Воспоминание о загадочной встрече с Лилетт, произошедшей несколько дней назад, не давало ему покоя. И вот он вновь ехал по той же дороге, в надежде избежать столкновения с мрачной тайной древней сельской дороги. Со времени их первой встречи миновала неделя. На какие-то доли секунды его одолели сомнения, действительно ли путь через болота и далее по старинной дороге был самым коротким. Здесь, похоже, такое же различие, как между «приехать домой» и «добраться до дома пешком». На самом деле, Лерой не относился к произошедшему серьёзно, однако встреча с Лилетт, оставившая неизгладимый след в его жизни, за неделю будничной офисной рутины практически выветрилась из его памяти. Он свернул налево, к тропе, ведшей через болото.
Лунный свет, более бледный и оттого выглядевший более таинственным, чем неделю назад – луна убывала, но в то же время хорошо освещала обочину дороги. Лероя Томпсона одолевало какое-то неясное и в то же время дурное предчувствие. Он попытался отбросить мрачные мысли, но тщетно. Они вцепились в его разум словно присохшие к телу, словно залитые кровью тряпки. Он искал удобное место, чтобы можно было развернуть машину, но безрезультатно, к тому же, он уже проделал половину пути. А дальнейшие поиски привели бы пустой трате топлива, которого и так уже осталось очень мало. Стрелка датчика неумолимо приближалась к нулевой отметке.
«- Хватит ли топлива, чтобы одолеть просёлочную дорогу?» Мысль, что он застрянет на просёлочной дороге, вызвала у него прилив невообразимого страха, который сковал каждую клетку его тела.
Внезапно он снова увидел её. Она недвижимо стояла у обочины. Её бледное, не лишённое очарования лицо было обращено в его сторону. Слабый лунный свет как нельзя лучше дополнял её длинные тёмные волосы. Лерой нажал на тормоз и выключил двигатель. Слабая вспышка передних фар дала понять, что двигатель почти не работает. В этой ситуации с передними фарами было что-то неуловимо странное. Охваченный ужасом, он бросил мимолётный взгляд на дорогу. И тут ему всё стало ясно: прямо позади Лилетт находился оставшийся от дерева пень, от которого падала длинная тень. Тени же девушки совершенно не было видно. Он не мог понять, в чём дело. Но ведь какое-то объяснение должно быть всему этому.
«- В чём дело? Что происходит??»- спрашивал он себя. Вопросы просто разрывали его мозг, страх захлёстывал его, словно извергающийся вулкан. Невероятным усилием воли он заставил себя выйти из машины и открыл ей дверь.
Хотя на лице её была видна улыбка, но губы, тем не менее, были сжаты. Она расположилась на пассажирском сидении рядом с ним. Аромат её духов был ещё сильнее и тошнотворно-приторным. Он был удушающим и парализующим, вызывая сильнейшее головокружение. Лерой начал терять сознание.
- Где ты был, Лерой? Я искала тебя.
- Я поехал по другой дороге,- признался он.
- Почему?
- Наверное, я испугался,- ответил он.
- Испугался?
- Тебя,- тихо произнёс он.
- Что же во мне такого, что могло напугать тебя? Я всего лишь девушка. Ты мужчина, рослый, сильный и молодой.
- Нет, это не страх в привычном его понимании,- ответил Лерой.- Это не физический страх.
- А что же?
- Я не знаю…
- Лерой, мы теряем зря время на пустые разговоры. Я хочу, чтобы ты ласкал меня.
Словно в дурмане, Лерой Томпсон заключил в объятия её соблазнительное тело. Его чувства будто бы отключились. Он и раньше обнимал женщин, и не единожды. Его, в известной мере, можно было бы принять за дамского угодника. Он мог поразвлечься в любой момент, когда таковой ему представлялся, и пользовался представившейся возможностью сполна. Лилетт же была совершенно иной. Он готов был поклясться чем угодно, что она была иной! Она тянула его к себе с невероятной страстью, вспыхнувшей как бы в ответ на его чувства. Она подавляла его; казалось, что она поглотила его тело и душу. Руки её были нежными, но необычайно сильными. Лерой заметил, что ему тяжело дышать. Её поцелуи обволакивали его шею в порыве страсти. Он ощутил едва заметный, но болезненный укол в шею, когда её губы коснулись его шеи. Но он не придал этому значения. Объятия, казалось, длились целую вечность. Наконец, она выпустила его из своих объятий.
- Мне пора идти,- задыхаясь, произнесла она. - Приходи снова, Лерой, скорее. Я буду ждать тебя.
- Завтра,- пообещал он.
Едва она выбралась из машины, он закрыл за ней дверь.
Погружённый в раздумья, Лерой Томпсон не спеша поехал дальше. Но, проехав полмили по древней дороге, двигатель фыркнул и замер. Лерой вновь попытался завести машину, но безрезультатно. Он выбрался из машины, изрыгая проклятия. Бросив взгляд на датчик уровня топлива, он понял, что самые худшие его опасения сбылись. У него кончилось топливо. Он огляделся по сторонам. Не было ни малейшего намёка на жилые строения. Лерой подумал, что хорошо бы найти ферму, где был бы телефон. Меж тем, была уже половина второго ночи. В его сознании возникла картина того, как его могут встретить – он даже мрачно улыбнулся при мысли, как в него будут стрелять, едва он осмелится ступить на залитый лунным светом двор фермы. За кого его могут принять в такую рань? За браконьера? За похитителя дичи? Всё же, ему придётся пойти на риск, решил он.
Но где здесь ближайшая ферма? Лерой Томпсон залез на крышу машины и огляделся по сторонам. Единственное здание, которое было заметно – это странный дом, располагавшийся далеко, на линии горизонта, на который показывала ему девушка ещё во время их первой встречи. Она тогда ещё сказала, что живёт там вместе со своим отцом. Неужели его страшные опасения оправдываются, и она сбежала из психлечебницы? Было ли это мрачное, зловещего вида здание, расположенное вдали, приютом для психически больных людей, представлявших особую опасность? Вдали оно и впрямь выглядело огромным и мрачным. Но это было единственное строение, которое ему попалось на глаза. Лерой Томпсон, подогреваемый чувством страха, свирепел ещё больше. С видимой беспечностью он отправился в путь сквозь ночную тьму. Его тирольская шляпа сдвинулась на бок, придавая ему хулиганский вид.
Он бродил по освещённым лунным светом полям несколько часов. По мере того, как луна клонилась к закату, её свет становился всё более тусклым. Очертания огромного здания становились всё чётче по мере того, как он подходил ближе. Он стоял на двух холмах, возвышавшихся над полями. По краям самого близкого к нему холма Лерой Томпсон смог различить уцелевшие руины каменной стены. Он взобрался на холм и прошёл вдоль разрушенной стены. Повторяя бугристый рельеф местности, стена то шла под уклон, то вновь поднималась, по мере приближения к зданию. Надо всем царила атмосфера запустения и безысходности. Он даже мог ощущать эту атмосферу запустения, одиночества и заброшенности.
Другой холм был более крутой, чем первый. Поскольку он также шёл вдоль порушенной стены, то Лерой на сей раз двигался медленнее. Главная часть здания, представшая его взору, выглядела сурово и величественно. Это был самый настоящий замок. Едва освещавший территорию замка лунный свет выхватывал из темноты великолепные образчики романской архитектуры[5]. Хотя стена, окружавшая двор замка была в плачевном состоянии, сам двор прекрасно сохранился, насколько позволял ему хоть что-то разглядеть тусклый лунный свет. Казалось, что замок хмуро смотрит на него. Он подошёл к массивной входной двери. Она была вмонтирована внутри трёх перспективных арок[6].
Лерой Томпсон подошёл к массивной, обитой железом, дубовой двери. Дерево потемнело от времени, но не утратило своей прочности. Он с силой постучал в дверь, однако лишь эхо ему ответило насмешливым гулом в колоннах. Блестевший на двери лунный свет придавал определённую выразительность. При тусклом свете луны Томпсон заметил щель в железной обшивке и снова с силой постучался в дверь. Не было ни малейшего лучика света, ни малейшего намёка на то, что там кто-либо живёт. Томпсон вернулся назад и снова осмотрел замок.
Несмотря на прекрасное состояние стен замка, Лерою стало ясно, что прогулка эта прошла впустую. Он развернулся, и, расстроенный, побрёл обратно. Постепенно, по мере того, как он всё дальше и дальше уходил от замка, атмосфера становилась всё менее и менее зловещей. Всё рассеивалось, словно утренний туман. Всё же, нехотя Лерой ловил себя на мысли, что его преследует какое-то странное ощущение того, что от самых стен замка и до старинной дороги, ведущей свою историю ещё со времен Древнего Рима, за ним кто-то следит. С каждым шагом это впечатление усиливалось. Он медленно оглянулся по сторонам.
Вокруг не было ни души, и в то же время, он ясно ощущал присутствие ещё кого-то. Внезапно он посмотрел на похожие на клочья шерсти белые облака, в слабом свете луны, выглядевшие похожими на спутник.
Казалось, в них присутствует какая-то мрачная тень. Высоко над головой он заметил непонятную тёмную фигуру, двигавшуюся среди облаков, выглядевшую, однако, вполне материально. Лерой стоял неподвижно, глядя ввысь; он вспомнил, как загадочная тень появилась вдалеке в тот самый момент, когда Лилетт так быстро покинула его; могла ли здесь быть какая-либо связь? Это представлялось невероятным, таинственным, чем-то из области фантастики. Он гнал от себя эту мысль, но в то же время она вновь возвращалась к нему, будто бы добиваясь того, чтобы Лерой принял её.
Он продолжал смотреть вверх, устремив свой взор в полумрак. Уже не было видно и малейшего следа тени. Затем, в облаках, он вновь заметил их – не одного, а… двоих. Они двигались высоко в небе, друг за другом, будто птицы, собиравшие крошки у обочины дороги. Но это были не птицы. Их странный ночной полёт больше напоминал полёт летучих мышей, чем полёт птицы.
Его переполняло необъяснимое чувство опасности, но это чувство прошло. Ускорив шаг, он направился к дороге, где оставил свою заглохшую без топлива машину. Лерой добрался до машины, залез внутрь, устроился в кабине поудобнее, и начал раздумывать надо всем произошедшим. Перед ним открывались две возможности. Первая – пройти пешком восемь или девять миль по дороге, пока он не выйдет на основную трассу и ждать в надежде, что кто-нибудь добросит его до ближайшей автомастерской или заправки. Второй вариант – это ничего не предпринимать, а смириться с безвыходностью положения, сидеть в машине и ждать. Но чего? Какого-нибудь трактора с буксиром, который, появится здесь лишь через неделю? Такая перспектива его явно не устраивала.
Он вылез из машины, кляня себя за потраченное на прогулку до замка время. Почему Лилетт сказала, что она живёт там вместе со своим отцом, почему? Ведь было очевидно, что там никто не живёт. Может быть, она просто не услышала, как он стучал в дверь? Но он колотил в дверь достаточно громко,- достаточно, чтобы разбудить и мёртвого.
Размышляя подобным образом, он поплёлся вперёд по дороге. Наконец, он добрался до главной дороги. К этому времени уже первые всполохи рассвета забрезжили на горизонте.
Лерой Томпсон не был человеком, предпочитавшим рутинный, размеренный уклад жизни; напротив, он считал, что восход развивает чувство прекрасного. Но это утро, напротив, для него значило не больше, чем самые занудные объявления телевизионной рекламы, обрушивавшиеся на него в утренние часы, когда он только-только успевал разлепить заспанные глаза. Солнце, тем временем, поднималось всё выше и выше. Он посмотрел на часы: была уже половина седьмого утра. Солнце медленно поднималось. Лерой чувствовал сильнейшую усталость, к тому же, у него очень болели ноги. К семи утра он добрался до ближайшей автозаправки, услужливый работник которой любезно помог ему на своём старом, ещё довоенного образца, грохочущем автомобиле, дотянуть машину до станции. Лерой до отказа заправил бак своего седана. Заплатив парнишке пять шиллингов за труды, Лерой сел в машину, и, раздражённый, поехал дальше.
Он оглянулся и радостно помахал рукой сотруднику заправки. Нога Лероя Томпсона не отпускала педаль газа оставшиеся восемь миль до гаража. Наконец, добравшись до него, он с чувством привычного удовлетворения увидел, что датчик топлива показывал, что заправлен полный бак. Лерой всегда пользовался высокооктановым топливом, а остаток с пяти фунтов, получившийся вполне приличным, он оставил заправщику в качестве чаевых. Проверив уровень масла, он залил четыре пинты[7] масла. После этого он поехал домой, рванувшись с места, будто пуля на колёсах. Дел у него никаких запланировано не было, до самого полудня и его помощница вполне была способна самостоятельно разобраться со всей будничной офисной рутиной, пока он не появился в офисе перед самым перерывом на ланч.
Теперь же Лерой Томпсон хотел только одного – выспаться.
Когда он подъезжал к своему дому, Лерой ощутил странную боль за левым ухом. Он обратил на это внимание только когда добрался до спальни. Сняв туфли и пиджак, он рухнул на кровать, и, заведя будильник, уснул.
Следующее, что он помнил,- это яростно звонивший будильник. Огрызнувшись, Лерой перевёл его на другое время.
Вообще, как и другие девяносто девять процентов людей, он пользовался будильником и был благодарен этой вещице, но в то же время, он не любил это устройство. Лерой нажал кнопку будильника с неожиданной яростью. Всё стихло. Лерой отшвырнул туфли; волоча ноги, словно тяжёлую ношу, он брёл к постели. Он снял рубашку, умылся и побрился. Приводя себя в порядок, Лерой заметил два маленьких красных пятнышка, которые причиняли необычно сильную боль. Эти пятнышки находились у него на шее, сбоку. Он повернул голову так, чтобы можно было их разглядеть в зеркале как можно лучше. Они выглядели словно два укола, сделанных одновременно…
Он вспомнил про девушку, которую подвозил, эту таинственную Лилетт. Лерой ухмыльнулся: эта маленькая чертовка его укусила. Он достал пузырёк с антисептиком и обработал им пятнышки и тут же забыл о случившемся, и, одевшись, поспешил к машине.
Глава 3
Церковь
Работа, которая у него была запланирована днём, давно уже была для него привычной. Как младший компаньон архитектурной фирмы, Лерою Томпсону часто поручали инспекцию зданий церквей и консультацию приходов по архитектурным вопросам. Его фирма имела репутацию ведущего специалиста по церковной архитектуре; особенно это касалось зданий с многовековой историей. Фирма гордилась своей репутацией консультантов по реставрации и реконструкции зданий. Лерою, вообще говоря, нравилась такая сторона его работы, несмотря на внешнюю грубость, поспешно сказанное слово и нередко язвительный темперамент, что объяснялось его любвеобильностью и естественной склонностью к плотским грехам; несмотря на всё это, нельзя было сказать, что у Лероя Томпсона был тяжёлый характер.
Он знал свои слабости и считался с ними; в том, что его работа, связанная с религией, требовала сдерживать свои пристрастия, и что он их ограничивал, Лерой не усматривал никакого лицемерия. Сегодня, однако же, мысль о том, что ему придётся идти в церковь, его страшила. Он понятия не имел, почему это происходит, но он и в самом деле испытывал страх.
Он медленно ехал по радовавшей глаз суссекской загородной дороге, пока он, не бросив взгляд на часы на приборной панели, понял, что если он не поторопится, он пропустит встречу с викарием[8]. А Лерой Томпсон, если и не любил что-то больше всего на свете, так это непунктуальность. Дороги Суссекса[9] не были идеальными, но Лерой привык ездить по дорогам, оставлявшим желать лучшего. Он миновал Сомптинг[10] с такой быстротой, что у него не нашлось даже времени, чтобы остановиться и полюбоваться уникальной кровлей старинной башни – она всегда вызывала у него особое восхищение своей исторической ценностью.
Он проехал одну деревню, затем – ещё одну. Здесь у него была назначена встреча с викарием и осмотр церкви.
Чувство опасности росло в нём всё больше, по мере того, как он подъезжал ближе к церкви и, едва он остановился возле весьма необычно построенной средневековой церкви, его накрыла волна страха и отвращения, которая вызывала у него сильное ощущение тошноты. Его всего колотило, когда он вылез из машины. Викарий ожидал его на крыльце церкви. Он пошёл Лерою навстречу лёгкой, почти скользящей походкой, невзирая на своё облачение. Викарий протянул Лерою руку, приветствуя его.
- Мой дорогой мистер Томпсон, рад вашему приезду. Я с нетерпением жду встречи с вами. Выпейте со мной чаю после столь долгой дороги.
- Благодарю вас,- ответил Лерой. Его состояние было близко к обмороку, сознание помутилось; он чувствовал себя так, словно пытался пройти через невидимую стену. Викарий положил руку ему на плечо и повёл к церкви. Лерой остановился возле ворот покойницкой.
- Викарий, вы должны извинить меня, я плохо себя чувствую. Думаю, мне необходимо выйти на свежий воздух.
- Что с вами, мистер Томпсон? Я надеюсь, ничего серьёзного?
- Я тоже на это надеюсь. Мне нужно только лишь немного свежего воздуха, чтобы прийти в норму… Я чувствую себя так, словно я сейчас потеряю сознание. Глупо, правда?
- Надеюсь, вы не подцепили эту летнюю лихорадку, которая бушует сейчас повсюду? Несколько моих прихожан уже оказались в постели из-за этой напасти.
- Да, это довольно мерзкая зараза. Удивлён, что вы с ней столкнулись здесь. Мы, горожане, в этой заразе погрязли, как в болоте.
- Ах да, в Лондоне!- отозвался викарий.- Как дела в Лондоне?
- Терпимо,- ответил Томпсон.- Как у многих жителей города.
Он глубоко вздохнул. Он убеждал себя, что это важная, много значащая для него работа, что он не имеет права раскисать сейчас… что ещё он, чёрт возьми, мог ещё сказать?
То, что пыталось удержать его от входа в церковь, что бы это ни было, это было не физическое ощущение, а скорее, душевное. От укуса на шее начали ощущаться зуд и покалывание. Лерой провёл по нему рукой.
- Боже милосердный!- воскликнул викарий, наконец, тоже заметивший следы укуса,- вероятно, это укус?
- Наверное, какое-нибудь насекомое,- пробормотал Лерой. Он не считал, что должен рассказывать этому добродушному, почтенному холостяку,
старику – священнику про свою встречу с Лилетт.
- Боже мой,- произнес старик,- по-моему, это небезопасно. Не понимаю, почему он горит, словно пламя? Наверное, всё дело в том, что вы плохо себя чувствуете. Когда это случилось?
- Вчера,- ответил Лерой.- Точно сказать не могу. Я заметил его, когда брился сегодня утром.
- У вас, похоже, два укуса,- заметил викарий.- Это напоминает укусы москита. Очень странно,- задумчиво произнёс он после некоторой паузы. Кто бы вам мог нанести такую рану? Может быть, шершень или что-то в этом роде?
- Полагаю, я бы заметил,- тихо и невнятно ответил Лерой, пытаясь выпутаться из щекотливой ситуации.
- Пусть моя горничная обработает вам рану. У меня в комнате есть антисептик,- проговорил с улыбкой священник.- Возможно, каламин[11] поможет вам.
Викарий повёл сопротивлявшегося Лероя через церковь.
Камень, которым был выложено крыльцо церкви, жёг ему руки. Всё здание церкви казалось ему огромной сковородой. Лерой чувствовал, что он почти не может дышать. Камень у него под ногами дымился от жары. Он взглянул на окна, украшенные витражами, располагавшимися у него над головой и, пересилив себя, вошёл. Один из витражей представлял собой гигантскую иллюстрацию сцены распятия. Это был шедевр средневековой витражной живописи. Роскошные оттенки палитры готического искусства делали окно одним из прекраснейших, какие Лерою Томпсону доводилось когда-либо где-либо видеть. В других, более привычных обстоятельствах, он бы встал, потрясённый очарованием витража и смотрел бы на величие и богатство цветовой палитры, изящество линий. Теперь же всё, что он видел – это был огромных размеров образ креста в центре. Лерою казалось, что он обжигает его подобно лучам полуденного солнца. Чувство было такое, что весь свет в церкви соединился в кресте, Лерой Томпсон ясно ощущал, что линии священного образа буквально выжигают ему глаза. Он закрыл глаза рукой и отвернулся.
- Что с вами? – заботливо спросил викарий.
- Свет! Свет из окна!- ответил Томпсон.- Он жжёт мне глаза. Я, должно быть, болен, викарий. Вы… вы должны извинить меня, мне нужно присесть ненадолго.
Он сел на скамью. Спустя несколько минут, поднимаясь, он ухватился за резной подлокотник скамьи, украшенный маленьким крестом. Он отдёрнул руку, словно он дотронулся до раскалённой трубы. От крепких ругательств Лероя удерживали лишь святость здания и забота старика – священника.
- Что стряслось? – спросил викарий.
- Рука! Моя рука!- воскликнул Томпсон.- Взгляните.
Викарий посмотрел на ладонь Томпсона. На ней вскочил волдырь.
- Как это могло произойти?- растерянно произнёс викарий.
- Не знаю, я всего лишь дотронулся до края скамьи.
Викарий озадаченно посмотрел на него.
- Сюда, вы хотите сказать?
Он положил руку на скамью.
- Она была горячей,- ответил Томпсон.
- Горячей?- эхом отозвался викарий.
- Да, она обожгла мне руку,- настойчиво произнёс архитектор.
- Может быть, вы ухватились за плохо обработанный кусок дерева?
- Но вот волдырь. Ещё секунду назад его здесь не было. У меня сильно болит рука!
Он пальцем дотронулся до скамьи, но только в стороне от креста, вырезанного на краю скамьи.
- Странно,- проговорил он.- В этом месте она совершенно нормальная.
- Мистер Томпсон, вы себя достаточно хорошо чувствуете, чтобы продолжать осмотр?- спросил викарий.
- Я… я должен, раз уж я приехал,- ответил Томпсон.- Да, я должен провести осмотр. Всё же, мне стоит выйти на свежий воздух, немного проветриться.
- Да, да. Конечно же,- тихо произнёс священник.
Викарий сидел возле купели, задумчиво глядя на уходящего Томпсона. Лерой вышел на тропинку, ему становилось легче с каждым шагом. Он остановился возле машины, несколько раз глубоко вздохнул. Затем, с мощным усилием воли, он заставил себя войти в церковь с ощущением, что он будто преодолевает незримую преграду.
- Вы уже выглядите немного лучше,- добродушно заметил викарий.
- Да. Видимо, грипп зацепил и меня; эта напасть везде нас преследует,- отозвался Томпсон.
Ему потребовалось всё его мужество, чтобы проследовать за викарием в церковь. Он старательно избегал смотреть на крест, располагавшийся за алтарём. Лерой обнаружил, что пока он шёл в западную часть церкви и ни к чему не притрагивался, его самочувствие было вполне сносным.
Когда он делал записи и проводил замеры, его глаза словно покрывало пеленой. Наконец, он записал показания счётчиков; Лерой был очень счастлив, что осмотр был окончен.
К тому времени, как он вместе с викарием вышел из церкви и, пройдя через двор, направились к дому викария, записей о ходе осмотра накопилось несколько страниц. Здание церкви относилось к георгианской эпохе[12], украшал её аккуратный дворик. Оказавшись во дворе, Лерой Томпсон сразу же почувствовал себя лучше – здесь воздух был более прохладным, более свежим и чистым. Шея больше не причиняла болезненных ощущений.
Он сидел в гостиной у викария, а горничная с поистине материнской заботой подавала к столу напитки. Они выпили чаю и съели по сэндвичу с лососем и огурцами. День выдался чудесным, и Лерой, после третьей чашки чая окончательно пришёл в норму.
- Должен сказать, что теперь вы выглядите прекрасно,- заметил викарий.- Сожалею, что с вами приключился этот приступ в церкви. У вас есть ещё какие-либо вопросы, которые мы не обсудили? Полагаю, мне не стоит удерживать вас. Я знаю, вы человек занятой, что у вас немало забот и что вам пора возвращаться в офис. Я прекрасно осведомлён, насколько архитекторы бывают заняты. Откровенно говоря, мы рады сотрудничать с такой фирмой, как ваша.
- Благодарю вас, викарий. Для нас это большое счастье работать с вашим приходским советом,- ответил Лерой Томпсон.
Прощаясь, они пожали друг другу руки; идя к машине, Лерой Томпсон осторожно обогнул церковь. Совсем немного заехав задним ходом в ворота церкви, Лерой быстро поехал обратно в офис.
Глава 4
Лицо зла
Когда он приехал, секретарша как раз разбирала почту и убирала документы в сейф.
- Сэр, вы не очень хорошо выглядите,- войдя в кабинет, сказала она.
- Мейбл, я в порядке. Видимо, я подцепил этот проклятый грипп, который летом бушует кругом.
- Что у вас с шеей?- спросила девушка.- Вас укусило насекомое? Я, пожалуй, принесу антисептик из аптечки.
- Не стоит заострять на этом внимание. Я уже обработал укусы антисептиком.
- Всё же, я принесу антисептик из аптечки,- веско сказала Мейбл.
Он поймал себя на мысли, что она прекрасно сочетала в себе красоту и рассудительность. Она была явно такого типа людей, который не выносил хаоса и беспорядка. Глядя на её скромную, аккуратную походку, когда она ушла в соседнюю комнату за аптечкой, он поймал себя на мысли, что она вызывала сожаление. Мысленно он сравнил Мейбл и соблазнительно прекрасную Лилетт, которую он встретил на старой, залитой лунным светом дороге, этой странной просёлочной дороге, да ещё и эти необъяснимые ночные видения…
Его раздумья прервала Мейбл, вернувшаяся в кабинет с флаконом антисептика в руках.
- Вас укусил москит?- озадаченно спросила она.
- Не знаю,- соврал он.
- Боль чувствуется?- в её голосе слышалось участие, почти забота.
- Да, немного,- признался он.
- Вам стоило бы обратиться к доктору, сэр,- посоветовала она.
- Наверное. Теперь к делу. У нас много работы, и я не могу позволить терять зря время.
- Мне кажется, что это может обернуться отравлением,- заметила она.- Никогда не знаешь, насколько опасными могут быть насекомые.
- Мейбл, не суетись понапрасну, будь умницей.
- Простите, сэр.- Она отошла, вид у неё был немного обиженный.
- Извини меня, я себя не очень хорошо чувствую сегодня. Прости.
Она весело улыбнулась.
- А теперь давай просмотрим эту чёртовую переписку. Есть что-нибудь интересное, помимо будничной рутины? Что-нибудь, заслуживающее особого внимания?
- Нет, сэр, ничего особенного. Чамли и Монтегю приняли весь пакет документов, присланный нами. Ричардсон, Ранкорн и Дин хотят поручить нам осмотр подконтрольных им зданий в Лестере. Управляющий епархии звонил по поводу ремонтных работ в соборе,- тут она сверилась со своим ежедневником,- и прочие текущие дела, которыми вы уже заняты. Я могу поднять материалы из архива.
- Хорошо,- одобрительно отозвался Лерой.
Он быстро просмотрел ворох корреспонденции. Мейбл всё сделала должным образом, так что ему оставалось только подписать документы.
Прежде чем уйти домой, она привела корреспонденцию в порядок со свойственной ей дотошностью.
- Думаю, вам всё же стоит обратиться к доктору по поводу этого укуса,- вновь произнесла она.
При слове «укус» краска вины залила лицо Лероя. Он плотно сжал губы и не произнёс ни слова в ответ.
Мейбл вышла из кабинета. Он остался в кабинете, продолжая наговаривать на диктофон заметки, сделанные им во время осмотра сельской церкви в Суссексе. Вспоминая обо всём произошедшем, он не мог понять, что именно не даёт ему покоя.
«Этому должно быть какое-то простое, естественное объяснение»,- убеждал он себя. Должно быть. Он решил поужинать, как только он закончит работу и прежде чем ехать обратно в Бейсуотер. Он неспешно вошёл в большой отель, построенный по последнему слову техники, располагавшийся напротив нового здания, проектом которого занималась его компания; его офис находился на верхнем этаже. Гордостью отеля была его кухня. Сложно было поверить, что всё это было в провинциальном городке. Да и не в каждом мегаполисе такое можно было встретить.
Когда он окончил ужин, была уже половина десятого. Он проехал почти через весь город, чтобы добраться до круглосуточной автозаправки и заправил полный бак своей машины, прежде чем отправиться в Бейсуотер. Попадаться дважды в одну и ту же ночную ловушку – в его планы это не входило. Он уже решил, каким путём он поедет домой. Также он знал, что Лилетт будет где-то поблизости и будет ожидать его. Перспектива встречи с ней манила его. Мысль о том, что её чувственное, роскошное тело вновь окажется в его руках, в его объятиях, грело ему кровь. Он гнал машину как одержимый, пока не оказался у дорожки, поворачивавшей направо, через болота.
Он ехал настолько быстро, насколько позволяла дорога, которой пользовались ещё римляне, саксы, друиды[13] и ещё Бог знает кто…. Лилетт уже ожидала его на привычном месте.
Дул легкий ветер, и её шелковистые чёрные локоны соблазнительно развевались в свете фар. Мимоходом он заметил, что она не отбрасывала тени. Он не мог понять, почему. В такие моменты в глубинах подсознания пробуждаются сотни различных инстинктов самосохранения, известных ещё с древнейших времен, призванных уберечь его от опасности. Но он не чувствовал ничего. Он наклонился вперёд и открыл дверь пассажирского места.
Прежде чем сесть в машину, она откинула полу своего плаща, скрывавшего изящные босые ноги, и залезла в салон возле него. Её плащ упал с плеч, открыв всю притягательность её роскошного вельветового платья; её платье выглядело, словно отголосок минувших веков.
- Лилетт, дорогая, я едва дождался встречи.
- Я тоже ждала тебя.- Её голос был слаще мёда, был более влекущим, чем все сокровища, спрятанные в пещере Аладдина[14].
Его голова буквально кипела от вопросов, и чарующая близость её привела к тому, что вопросы посыпались с языка.
- Лилетт,- начал он.
- Да, дорогой?
- Лилетт, есть кое-что, что мне хотелось бы знать….
- О чём ты, любимый?
Её руки обхватили шею Лероя и тянули его к себе. Ему стало трудно говорить.
- Когда я сегодня пошёл в церковь, мне стало плохо, моя шея, в том месте, куда ты меня поцеловала, стала болеть.
- Не тревожься об этом, любимый. Не ходи в церковь, если они причиняют тебе боль. Это плохое место, держись от него подальше.
Он не мог поверить в то, что она говорит всё это всерьёз.
Затем она вновь поцеловала его. Он вновь ощутил всю магию этого момента, тошнотворно-приторный, похожий на хлороформ, аромат её духов.
Из-за её страстных объятий и ласки он совершенно не обратил внимания на боль в области шеи. Он вдруг почувствовал слабость. Он попытался высвободиться, чтобы отдышаться, но её руки держали его словно стальные оковы, он не мог даже шевельнуться, его попытки высвободиться стали более отчаянными. Она чуть отступила. В её глазах горел странный огонёк.
- Ты снова меня укусила,- произнёс он укоризненно.
- Потому что я очень сильно люблю тебя,- прошептала она.
- Ты очень странная.
- Но ты меня любишь, ведь так?
- Ты же знаешь, что да. Иначе почему бы я здесь остановился?
- Впервые ты здесь остановился…
- Да, я помню.
Повисла долгая, напряжённая тишина.
Лерой Томпсон отодвинулся, его рука всё ещё лежала у неё на плече.
он взглянул в зеркало и похолодел: в зеркале отражалось всё – бледные лучи лунного света освещали интерьер салона. Но Лилетт не было видно. Его рука обнимала её, но её отражения в зеркале он не видел. Он не мог понять, в чём причина? Он немного отодвинулся в сторону.
- Дорогая,- произнес он.- Я не вижу тебя в зеркале.
Она обратила к нему свои чёрные глаза, в них царило какое-то странное выражение.
- А разве это важно?
Затем они снова слились в объятиях, ни на что не обращая внимания – ни на тошнотворно-приторный запах духов, ни на зеркало, ни на то странное обстоятельство, что она не отбрасывала тени в фарах. Она была самой соблазнительной и привлекательной женщиной из всех, что были в его объятиях. И ничего более уже не имело никакого значения.
Сознание, разум и любопытство отступили на задний план. Осторожность, отчаянно подававшую голос, словно колокол, подавила волна страсти.
Внезапно, спустя долгое время, он с тревогой заметил, что кто-то идёт по дороге. Лерой почувствовал, что они не одни. Он присмотрелся. Через боковое окно он мельком заметил мужское лицо. Он был седой, с острой бородой. Его глаза были выражением средоточия вселенского зла. Лерой Томпсон вжался в спинку сидения – ему никогда не доводилось прежде видеть столь злобное выражение лица. Осторожность, чей звон в его сознании оказался приглушённым, превратился в отчаянный набат опасности.
Он высвободил руку и завёл двигатель. Рёв стартёра и шум работающего двигателя отрезвили его. Выражение зла ещё больше исказило и без того ужасающие черты бородатого мужчины, смотревшего на него через окно.
Лилетт также заметила этого мужчину. Её глаза расширились от страха и от того, что этот мужчина был ей знаком. Лерой Томпсон рванулся с места как профессиональный гонщик. Огромный седан с четырёхцилиндровым двигателем мчался по просёлочной дороге, пытаясь оторваться от бородатого преследователя. Лерой мчался без остановки.
- Ты его видела?- выпалил он, обращаясь к девушке.- Ты когда-нибудь видела что-либо более ужасное?
Она наклонила голову. Лерой посмотрел на неё.
- Ты его знаешь, да?
- Да, я его знаю.
Внезапно вся страшная комбинация, как дважды два, сложились в мозгу Лероя Томпсона воедино, в одну кошмарную «четвёрку».
- Боже мой!- потрясённо прошептал он.- Это был твой отец?
Она не ответила.
- Да, это был он,- сказал он укоризненно.- Лилетт, я должен знать. Я должен знать!!
- Да.- Её ответ прозвучал скорее как всхлипывание, нежели просто ответ на вопрос.
- Кто он? Что он?- резко спросил Лерой.
Она глубоко вздохнула.
- Он… он всего лишь мой отец.
- Это древнее здание,- Лерой указал вперед, даже не глядя.- Ты сказала, что ты живёшь там. В следующую, после нашей встречи ночь, когда я ехал здесь, у меня закончилось топливо. Я ходил туда. Это было прошлой ночью, как раз после того, как ты ушла. Там никого не было. Не может быть, чтобы там кто-либо жил. Это старинный замок, нормандских времен[15]. Этому замку уже тысяча лет.
- Мы живём там,- ответила девушка.
- Но я стучал в дверь, мне никто не ответил.
- Нас не было дома.
- Не было дома?
- Нас никогда не бывает дома ночью.
- Почему?
- Это…- она повернулась к нему, по её щекам лились слёзы,- это закон.
- Какой ещё закон?!
- По которому мы с отцом живём.
- Не понимаю.
- Пожалуйста, не пытайся понять,- умоляюще произнесла она.- Просто прими всё, как есть.
- Твой отец пытался преследовать нас?
- Не знаю. Я поговорю с ним.
Она посмотрела в зеркало заднего вида.
- Остановись!- закричала она.- Пожалуйста, остановись!
- Почему? Что стряслось? Я хочу оторваться от него. Я видел в своей жизни опасных людей, в частности, когда воевал в Корее[16], но я никогда не видел никого, подобного ему! Он выглядел так, словно это было воплощение зла. Словно Мефистофель, только что сошедший со сцены. Но только не как человек!
Глава 5
Те же и доктор Фостер
Лилетт внезапно, с силой ухватилась за ручку двери, рывком открыла дверь и выскочила из машины. Лерой резко затормозил и выскочил вслед за ней.
- Лилетт!- закричал он ей вслед.- Куда ты?! Куда ты?!
Он побрёл по дороге к тому месту, где она выскочила из машины. Там должны были остаться следы того, что человек упал на землю, но на мягкой земле не было никаких следов. Абсолютно ничего!
- Лилетт! Лилетт!- Подняв голову, он посмотрел в ночное небо. Над его головой, в облаках, виднелся тёмный силуэт. Он смотрел на него, хотя ощущения подсказывали ему, что дело может обернуться неприятностями и что ему лучше вернуться на дорогу. Нечто приближалось к нему. Но это была не Лилетт. Это было что-то большое. Нечто приобрело очертания мужской фигуры. Это был мужчина, который наблюдал за ними через окно.
Хотя он и бежал быстро, но ему с трудом удалось приблизиться к тому месту, где стоял Лерой, на тридцать ярдов[17].
Лерой запрыгнул в машину и завёл двигатель. Тщетно. Он снова и снова пытался завести машину, но безуспешно. Наконец, мотор взревел. Испарина выступила на лбу Томпсона, когда он рванулся с места и понёсся по просёлочной дороге. Он взглянул в зеркало, находившееся возле водительского места, ожидая увидеть там отца Лилетт, тянувшего к нему свою руку. Однако в зеркале не отражалось ничего, кроме дороги. Лерой медленно обернулся и посмотрел назад – этот человек или нечто, имевшее вид человека – стоял посреди дороги и за его спиной развевался плащ. Лерой вновь посмотрел в зеркало. В зеркале по – прежнему не отражалось ничего, кроме дороги.
Лерой продолжал свой путь. Мысли в его голове путались, и эта путаница пугала его. Он понял, что за слабость захлестнула его. Чувство было такое, как будто его выпотрошили, словно у него началось малокровие. Его шея вновь отозвалась сильной, знакомой ему болью. Лерой понять не мог, что происходит, в чём причина?
Всё, что произошло, ни в какие рамки здравого смысла не вписывалось. Он благодарил судьбу, что миновал просёлочную дорогу и выбрался на главную дорогу. Лерой развернулся и поехал обратно в Лондон, в Бейсуотер, мимо привычных взору сельских домиков.
Всю дорогу он напряжённо думал, пытаясь собрать факты воедино. Лилетт. Это имя напомнило ему что-то такое, о чём он когда-то давно слышал, но в совершенно иной связи. Её платье и плащ…. И почему она была босой? Это выглядело странным. И к тому же, она сказала, что замок – место их жительства, хотя он выглядел необитаемым, несмотря на то, что он прекрасно сохранился. Этот странный тип, которого она назвала своим отцом, почему она так испугалась, увидев его? Затем, это странное происшествие в церкви. Он никогда прежде ничего подобного не испытывал, бывая в церкви. Почему крест подействовал так на него – будто прожигал его насквозь? Даже воспоминание о произошедшем вызывало у него отвращение. Такого никогда с ним раньше не случалось. Да и то, что он не мог даже пройти мимо алтаря храма, тоже пугало его. И, наконец, этот странный ожог, появившийся у него на руке, когда он дотронулся до резного креста, украшавшего спинку скамьи.
«- Почему?» - спрашивал он себя снова и снова.
Он вспомнил, как увидел её, стоявшую в лучах лунного света; она не отбрасывала тени ни в лунном свете, ни в свете фар. Может быть, всё дело было в плаще, который она носила? Лерой отверг эту мысль. Здравый смысл и разум, пришедшие ему на выручку, подсказывали, что такое вполне возможно. Но плащ её не развевался настолько широко, чтобы не было тени.
Лерой дотронулся рукой до ноющей от боли шеи. В этом была ещё одна странность. Всё это выглядело странным, безумием. Он вспомнил, как посмотрел в зеркало, и не увидел её отражения, хотя он держал её в своих объятиях. Да и это человекоподобный тип, которого она называла своим отцом – он видел его так же ясно, как и её, но отражения его в зеркале тоже видно не было.
Далее, он вспомнил ещё одну деталь, возможно, наиболее важную во всём, что случилось: Лилетт выскочила из машины и исчезла прямо перед небольшим мостом. Старинный мост, пересекавший небольшую речушку, был сооружён ещё во времена норманнского владычества, может быть, даже ранее. Всё это выглядело очень странно. Почему она выскочила из машины именно здесь, прямо перед мостом, не доезжая речки?
Его разум пытался соединить все факты в единую картину. Где-то, в глубине его сознания, память пыталась отсеять лишнее, чтобы сложилась целостная картина всего произошедшего. Он не собирался мириться с выводами, которые ему упорно навязывал его рассудок.
Лерой глубоко вздохнул. Возможно, других выводов из всего произошедшего просто нельзя было сделать. И в то же время, на все вопросы не было разумного,- во всяком случае, так, как он это понимал,- ответа. Не было ответа, который его сознание могло бы принять.
Он добрался домой. Всё, что ему сейчас нужно было – это крепкий сон.
Лерой проснулся поздно, почти перед самым обедом. Но сегодня у него был выходной день, так что значения это для него не представляло. Перед тем, как ехать в клуб, он запер гараж, в котором оставил свою машину и на автобусе поехал в центр города, в ресторан, где он был постоянным посетителем. Клуб, куда он ездил, располагался в величественном здании, выстроенном в стиле эпохи Регентства[18], располагавшемся на окраине Холборна[19]. Здесь царила атмосфера почти священного уважения времени и достоинства. В клубе никто не ходил быстро; клуб был своего рода храмом бога покоя и тишины, средоточием умиротворения посредине рабочей суеты.
Лерой Томпсон занял привычное место в углу и ждал, пока услужливый, расторопный лакей в безукоризненно белоснежной ливрее не подойдёт к нему с подносом.
- Вечер добрый, сэр. Что вам угодно?
- Большой бокал бренди, Джон.
- Большой бокал бренди, мистер Томпсон; с содовой, сэр?
- Да, пожалуйста.
- Благодарю вас, сэр.
Как и подобает идеально вышколенному лакею, Джон неслышно удалился и вскоре вернулся с бокалом бренди и сифоном. Он добавил в бренди содой и искоса посмотрел на Лероя.
- Спасибо, Джон, достаточно.
- Благодарю, сэр.
Лакей удалился и вскоре столь же неслышно вернулся подносом, на котором стоял сифон и куда Лерой положил банкноту.
- Ваша сдача сэр.
- Спасибо. Лерой оставил щедрые чаевые, а остальные деньги убрал в карман. Учитывая ранний час, в клубе было немноголюдно. Он взял «Таймс»[20] и стал читать, максимально собрав всё свое внимание воедино. Ему попалась интересная статья о новой схеме развития архитектуры и строительства, внедренной на юго-западе страны. Но даже, невзирая на то, что тема статьи была ему отлично знакома и привлекла его внимание, он не мог сосредоточиться на ней. Что-то не давало ему покоя, отвлекало его – это пугающее чувство сонливости и слабости, не отпускавшее его, даже несмотря на выпитое бренди.
Генри Фостер, хотя и был весьма тучного сложения, но чинно, с достоинством прошёл через вращающиеся двери. Генри Фостер носил большую шляпу, напоминавшую колпаки шекспировских времен, которую украшала бахрома седых волос на висках. Он носил монокль и никуда не выходил без своей трости, увенчанной серебряным набалдашником. Генри Фостер был одним из старейших и самых уважаемых членов клуба. Он огляделся по сторонам, словно ища, кого бы удостоить чести почтить своим присутствием. После недолгих поисков его взгляд остановился на Лерое Томпсоне, и Генри Фостер расплылся в широкой улыбке.
- Здравствуйте, Томпсон, вы позволите составить вам компанию?
У Генри Фостера был мощный суровый голос, звучавший, казалось, из глубины его огромного живота.
Глава 6
Разговор с дьяволом
Доктор Генри Фостер поправил свой монокль и пристально посмотрел на своего друга Томпсона.
- Честное слово, Лерой, вы выглядите бледным. Вы словно привидение увидели.
- Похоже на это,- ответил Лерой.
- Вы шутите?- пробасил Фостер.
- Я никогда прежде не был столь серьёзным, как сейчас!
- Не думаю, что вы настроены на то, чтобы рассказывать об этом.
- Видимо, у меня нет выбора. Просто я боюсь, что эта история наскучит вам. Но для меня всё случившееся не является каким-то видением, потому что всё было столь же реальным, как то, что я сейчас сижу здесь, рядом с вами.
- Я готов вас выслушать,- тихо произнес доктор.
Он ловким жестом подозвал лакея. Появилась ещё одна порция бренди, хотя Джон не выказывал ни малейшей спешки.
- Это началось ночью, когда я ехал по старинной, времен древнего Рима, дороге из своего офиса в Северном Норфолке,- начал Лерой.- Я увидел девушку, стоявшую у обочины.
- У обочины?- переспросил доктор.
- Да, очень близко к дороге.
- В котором часу это случилось?- спросил Фостер.
- Время было позднее, можно сказать даже, что было «очень раннее утро»,- ответил Томпсон.
- Очень раннее, да?- спросил Фостер, лукаво подмигнув.
- Не совсем так, но что-то вроде того.
- Когда этот призрак вас настиг?- спросил Генри.
- Не могу точно сказать.
- Я вас всё время прерываю, простите; прошу вас, продолжайте.
- Итак, я предложил подвезти её. Она была невероятно красивой в своём странном, старомодном наряде.
- Опишите её, пожалуйста, подробнее.
- Очень длинные, чёрные волнистые волосы, они выглядели чарующе. Овальное бледное лицо, очень тёмные глаза; её глаза были самыми блестящими, какие я когда-либо видел. Её красные губы были влажными и чувственными.
- А зубы – белоснежными, словно жемчуг?- улыбнувшись, спросил Фостер.
- Не знаю, наверное. Я никогда их не видел.
- Неужели она, чтобы вас очаровать, ни разу не улыбнулась вам?- спросил доктор.
- Улыбаясь, она всегда держала губы сжатыми,- ответил Лерой.
- Судя по описанию, она выглядит, как телереклама средства для чистки зубов самого отвратительного качества,- воскликнул Генри весело, но было заметно, что его веселость напускная.
Лерой Томпсон некоторое время сидел молча. Двое друзей пили заказанное ими бренди.
- Выпьем ещё?- предложил архитектор.
- Если вы не против,- согласился доктор. Вновь появился услужливый лакей с новой порцией бренди.
- Вы остановились на описании лица той девушки.
- Да. Так вот, её изящная фигура была облачена в столь же изящное вельветовое красное платье, придававшее её наряду очарование «давно минувших дней». Поверх платья был плащ.
- Возможно, это была медсестра или сиделка,- заметил доктор со всё возрастающим интересом.
- Я подумал об этом. Но она не была ни сиделкой, ни медсестрой. Это не был плащ, характерный для больничной одежды. Это было что-то совсем иное. Его крой был старинный. Честно говоря, всё это трудно поддаётся описанию.
- Что произошло после того, как она села к вам в машину или мне не следует об этом спрашивать?- улыбнувшись, спросил Генри, хотя заметно было, что за его улыбкой скрывается серьезный интерес.
- Поначалу ничего примечательного, мы просто разговаривали. Потом я стал замечать довольно странные вещи, и это меня озадачило.
- Например?- нетерпеливо спросил Генри.
- Например то, что на ней не было туфель, этот странный аромат её духов. Он был настолько сильным, будто она пыталась скрыть какой-то другой запах
- Можно описать этот запах поточнее?
- Он был тошнотворно-приторным, похожим на хлороформ или какое-то благовоние.
- Вообще-то, есть разница между запахом благовоний и запахом хлороформа,- задумчиво протянул доктор.
- Да, я знаю. С другой стороны, есть и тошнотворно-приторный аромат. Но есть и ещё кое-что, что тоже касается Лилетт.
- Это интересно,- задумчиво произнёс доктор.
- Значительно более странное, нежели необычный запах и босые ноги.
- Расскажите мне, что это?
- Всё выглядело так, как будто у неё не было тени. Как-то раз, ночью, я заметил это особенно чётко. Она стояла возле старого пня, и его тень было видно ясно, а вот тени Лилетт не было видно вообще.
- Любопытно,- произнёс Фостер. В его голосе слышались беспокойство и потрясение.
- Что вы думаете обо всём этом, Генри?- спросил Лерой Томпсон.
- Думаю, здесь неподходящее место для таких бесед,- ответил доктор.
- Было и ещё кое-что странное,- продолжил свой рассказ архитектор.
- О чём вы?
- Как-то раз ночью, когда я ехал довольно быстро, она выскочила из машины на полном ходу.
- Она не пострадала?- в голосе Фостера всё явственнее звучали ноты профессионального интереса.
- А вот здесь самое замечательное: всё выглядело так, что она вообще не получила ни царапины.
- Как это могло произойти?
- По всему выходило так, что она исчезла.
- Вы уверены в этом?- интерес доктора всё более усиливался.
-Абсолютно!- решительно ответил Лерой.
- Было ли ещё что-то необычное? Что-то, о чём вы мне не сказали?- продолжал допытываться доктор.
- Да, вообще-то, есть одна вещь, которая мне не даёт покоя.
- Расскажите мне всё. Чувствую я, что это может оказаться жизненно важным.
- Когда я обнял её, я посмотрел в зеркало над водительским сидением. В зеркале я увидел только отражение пассажирского сидения. Её отражения в зеркале я не увидел.
- Вероятно, это обстоятельство повергло вас в замешательство,- пробормотал доктор.
- Я вспомнил ещё одну деталь.
- Слушаю вас.
- В ту ночь, когда она с криком выскочила из машины, мы подъехали к мосту через небольшую речку.
- Что ж, ваша Лилетт полна сюрпризов, Лерой.
- Что вы хотите сказать?
- Типичная картина для вампиров[21],- ответил доктор.
- Вампир??- выпалил Лерой, холодея от ужаса. Его рука потянулась к шее.- Она дважды укусила меня.
- Позвольте взглянуть,- властным тоном, уже выработанным за годы практики, произнёс Фостер. Наклонившись вперёд, он осмотрел две точки на шее Лероя Томпсона.- Так, хорошо…
- Звучит не очень обнадёживающе,- шёпотом ответил Томпсон.- Боже милостивый! Доктор, меня заразили!
- Только ваше переутомлённое сознание,- улыбнулся Фостер.- У вас развивается синдром вампира- так этот недуг называется у психиатров. Некоторые считают это одной и разновидностей мании преследования,- пояснил доктор, устроившись поудобнее в кресле.- Позвольте мне объяснить вам всё как можно проще. Весь набор странных, непонятных нам комплексов процветают в мрачных глубинах нашего подсознания, все мысли, которые мы скрываем под спудом нашего нормального состояния. Вы даже можете не осознавать того, что склонность к некрофилии[22] есть даже у самых благопристойных с виду людей. Я знаю, сейчас наметилась целая тенденция, опровергающая некоторые идеи Фрейда[23], но старина Зигмунд в ряде своих работ был очень близок к истине. Это особенно характерно для молодых холостяков, вроде вас, которые цепляются за свою свободу насколько возможно долго, изображают из себя какого-нибудь весельчака – ловеласа, вроде того, о котором писал Сервантес[24] и прочих подобных личностях. Я знаю, о чём говорю – я сам был таким в молодости.- Тут он сделал многозначительную паузу. Лерой тоже молчал.- Всё то, что мы скрываем в себе, могут вернуться к нам, и в зачастую, крайне причудливой форме. Это может случиться при, к примеру, при переутомлении, когда у нас слишком загруженный рабочий день, и мы забываем об отдыхе. Такого рода явления имеют отвратительную привычку возвращаться к нам, обрушивая на нас всё, что мы скрываем. Они объединяются воедино и наносят по нам удар. Это может проявляться гулом в ушах, или же оказываются неожиданно возникающими разноцветными огнями, либо яркими цветовыми пятнами. У некоторых это проявляется в разного рода психосоматических расстройствах[25]. Происхождение многих из подобного рода расстройств кроется в нашем подсознании.
Доктор, наклонившись к Лерою, произнёс:
- Иногда,- сказал он с настойчивостью в голосе,- вещи предстают перед нами в видениях в образе людей или животных. Все удовольствия, которые мы считаем запретными, могут соединиться в образе женщины, возможно, ведьмы или вампира, или даже демона.
- Но я чувствовал её тело. Она была столь же реальной, как это кресло!- запротестовал Лерой.
- Тактильные ощущения могут быть проявлением галлюцинации,- ответил доктор Фостер.
- То есть, вы пытаетесь мне сказать, что я сошёл с ума,- выпалил Лерой.
Глава 7
В заточении
Всё сказанное Генри Фостером и то, что скрывалось в его словах, потрясло Лероя Томпсона до глубины души. Он залпом осушил бокал бренди и резко встал, оттолкнув стул с несвойственной ему резкостью и даже грубостью.
- Что случилось? Что свами?- спросил Фостер.
- Я иду домой,- ответил Лерой.
- Надеюсь, я не сказал ничего, что могло бы вас обидеть или расстроить?- произнес Фостер.
- Что ж, буду честен: не могу сказать, что ваше врачебное заключение порадовало меня,- признал Лерой Томпсон.
- Я сожалею,- ответил Фостер.- Послушайте, всё, что вам необходимо
сейчас – это несколько дней отдыха и покоя. Вам нужно как следует расслабиться. Поезжайте на побережье на несколько дней, поиграйте в гольф или же на ставшие столь популярными в последнее время скачки в Уэльсе.
Томпсон кивнул в ответ.
- Пожалуй, я последую вашему совету.
- Вот и хорошо. Доброй ночи,- сказал Фостер.
Лерой вышел через вращающуюся дверь; слова Фостера не выходили у него из головы. Может быть, Фостер прав и Лилетт – это всего лишь плод переутомлённого воображения? Мог ли он на самом деле страдать вампиризмом? Это казалось невероятным, абсурдным, но всё же…. Но всё же.... Что ещё он мог подумать? Это объяснение казалось ему наиболее логичным из всех прочих, что приходили ему в голову. Он вновь и вновь прокручивал в голове всё, что с ним произошло. Конечно, сейчас, сопоставив все те странности, которые с ним случались, он пришёл почти к таким же выводам, что и Фостер. Эта встреча с девушкой – к тому же, ещё и в тёмное время, выглядела, несмотря на всю свою реальность, какой-то непонятной, даже нереальной. Этот плащ, который очень типичен для портрета вампира, вельветовое платье старинного кроя, её соблазнительное очарование. Да и тот факт, что она, улыбаясь, всегда скрывала свои зубы…. Даже укусы на шее,- это не давало ему покоя больше всего,- как их объяснить? Поразмыслив, он решил, что проявляться симптомы психосоматических нарушений могут по-разному и проявлений их великое множество. Если святые и подвижники могли добиваться того, что на их телах появлялись стигматы[26] путём сосредоточенного внимания, то выглядело вполне разумным предположение, что не вполне здоровый рассудок, поражённый вампиризмом, смог оставить следы в виде этих двух болезненных точек на шее. Вероятно, он получил эти раны как-то иначе – укололся вилкой или швейной иглой. Он пытался вспомнить всё, что читал когда-либо в области психологии и психиатрии в различных научно-популярных журналах. Лерой вспомнил, что есть понятие диссоциации[27]. Если какая-то часть его разума оказалась под влиянием вампиризма, и, будучи заражённым через укол булавкой или иглой, тогда память вытесняет всё прежде бывшее таким образом, что он не может даже понять, где и как он мог заразиться.
Лерой даже поймал себя на мысли, что человеческий разум – это непроходимые джунгли. Его по-прежнему не устраивало услышанное им объяснение. Многое казалось ему лишённым здравого смысла. Было ли это всё правдоподобным? Да и было ли это всё на самом деле – тепло, сила, страсть, которые он ощутил в объятиях Лилетт, или это всего лишь плод его воображения? Могли ли и это величие её соблазнительного тела, и её объятия быть лишь видением? Он должен был это выяснить, должен! Он должен быть полностью во всём уверенным. Но как он мог всё это проверить, как он мог всё выяснить?
Руководствуясь больше внутренним чувством, Лерой Томпсон остановил первое попавшееся такси и вернулся в Бейсуотер, в район конюшен настолько быстро, насколько профессиональный водитель смог его довезти. Лерой добежал до своей машины и на предельной, которую только способна была развить его машина, скорости, помчался на северо – восток, в то глухое место на востоке Англии, где он впервые повстречал Лилетт. Существовала ли она взаправду, или это только лишь видение? Увидит ли он её вновь?
Мчась по Ньюмаркетской[28] трассе, он выжимал из своей машины всё, что возможно. Большой седан мчался со скоростью свыше сотни миль в час. Он резко, но осторожно затормозил и свернул в сторону, поехав кратчайшим путём по дороге, которая знала и шествия друидов, и караваны англосаксонских купцов, и марши римских легионеров. Лерой Томпсон вёл машину осторожно, неотступно двигаясь к цели; во всяком случае, он ехал настолько медленно, насколько позволяла потрёпанная временем дорога.
Остановившись в том месте, где он обычно встречал Лилетт, он вышел из машины, оставив фары включенными. С трудом понимая, зачем, он пролез через живую изгородь и притаился в сухой канаве с другой стороны. Мелкая ночная живность, обитавшая в перелеске, зашевелилась.
Тем временем, Лерой Томпсон продолжал ждать. Его не волновало, сколько уже минуло времени. Из своего укрытия он продолжал следить за машиной. Он нарочно оставил фары включёнными – это был сигнал. Машина напоминала гигантского светляка. Свет фар должен был послужить знаком для Лилетт.
Прошёл час, затем ещё два. Свет фар начал тускнеть. Лерой подошёл к машине и выключил фары, так как аккумулятор начал разряжаться и заряда оставалось лишь столько, чтобы хватило вновь завести двигатель. Он посмотрел на пустовавшее рядом с ним место. Послышался слабый звук, когда ручку двери автомашины открывают во тьме. Пассажирская дверь открылась. Лерой тихо произнёс:
- Лилетт, любимая, это ты?
Ответа не последовало. Он нащупал выключатель на приборной панели и включил свет.
На него смотрела не Лилетт. Серо-стальные волосы и острая борода обрамляли лицо, вид которого был воплощением зла. Взгляд был пристальный, словно у голодного зверя, вышедшего на охоту; губы застыли в диком оскале. В свете фонаря Лерой Томпсон заметил два острых, отвратительного вида, клыка, торчавших в нижней челюсти. Лерой резко выключил свет и тут же раздался дикий, дьявольский хохот. Лерой завёл двигатель, поскольку заряда аккумулятора хватало как раз на то, чтобы завести мотор. Нечто не отпускало его, сидело рядом с ним. Лерой всё больше прибавлял скорость; возле него по – прежнему раздавался этот дикий, зловещий хохот.
Вцепившись в руль, и приготовившись, он резко нажал на тормоза. Тёмное, мощного сложения тело, бывшее рядом с ним, покатилось вперёд. Томпсон с силой толкнул его левой ногой. Существо вылетело из машины и с глухим стуком упало на дорогу. Лерой рванул прочь, словно безумец, подскакивая на каждом ухабе. Нервы у него окончательно сдали, он ехал, ничего не соображая, больше повинуясь инстинкту. Дорога казалась ему странной; фары тускнели всё больше, так как аккумулятор уже садился, и что будет дальше, он не представлял. Его разум напоминал сейчас запутанный клубок самых неправдоподобных мыслей.
Впереди него ехал грузовик молочника, возвращавшегося с фермы. Томпсон, ехавший слишком быстро, попросту не разглядел его и раздался страшный треск, так как седан врезался в заднее колесо грузовика. Маслобойка и контейнер также оказались повреждены. Лерой, потеряв сознание, рухнул прямо на рулевое колесо. Водитель грузовика выскочил из машины и осмотрел повреждения.
- Что, чёрт возьми, вы натворили? – спросил он.
Томпсон, очнувшись, тихо простонал. Водитель помог ему выбраться из машины.
- Вы что, пьяны?- спросил молочник.
Томпсон странно посмотрел на него.
- Они гонятся за мной,- ответил он.
- Кто? – голос молочника звучал озабоченно и в то же время спокойно.
- Вампиры,- шёпотом ответил Лерой Томпсон.- Прямо, по дороге; они живут в старинном замке. Их двое….
- Мне нужно позвонить; может быть, пойдёшь со мной?- тихо произнёс водитель.
- Не оставляйте меня одного,- запинаясь, пробормотал Томпсон.- Не оставляйте меня….
- Я не оставлю вас одного. Водитель был человеком рослым, широкоплечим, здравомыслящим человеком. В миле от места происшествия, возле дороги, находилась телефонная будка. Водитель позвонил на ферму и сообщил об аварии, вызвал скорую и полицию.
- Зачем? Зачем вы вызвали скорую?- запинаясь, спросил Томпсон.
- Мне кажется, вам нужен врач,- тихо произнёс водитель грузовика.
- Я в порядке. Просто немного тряхнуло на дороге,- возразил Лерой.
- В вашем состоянии вам нужен врач,- спокойно, но настойчиво повторил врач.
Лерой схватил мужчину за отвороты куртки и потряс его, во всяком случае, попытался это сделать.
- Мне не нужна скорая, не нужен врач. Я в порядке. Я… я не знаю, что мне сейчас нужно.
Наряд полиции прибыл первым.
- Думаю, что этому джентльмену нужна помощь,- сказал водитель грузовика.
- Я в порядке,- заорал Томпсон.- Я в порядке; вы что, не понимаете? Мне пришлось спасаться от вампира.
Подоспела скорая. Пока молочник давал показания полиции, двое крепких, одетых в белое парней приняли Томпсона под своё попечение.
- Куда они меня ведут?- теряя силы, спросил Лерой, не думая ни о чём.
- В больницу,- ответил водитель.- Вы серьёзно пострадали. Необходимо, чтобы вас осмотрел врач.
- Я в порядке, мне не нужна больница,- сказал он.
Санитары надели на него смирительную рубашку. Та осторожность в движениях, с которой санитары обращались с ним, постепенно успокоила чрезмерно расшатанные нервы. Он заснул, но иногда просыпался, в приступе раздражения пытался освободиться от рубашки и засыпал снова. Санитар, сидевший рядом с ним, успокаивающе положил ему руку на плечо.
- Всё будет хорошо, старина,- сказал он.- Вы в надёжных руках.
Лероя сперва привезли в обычную больницу и осмотрели полученные им в результате аварии травмы. По всей видимости, полиция и водитель грузовика не теряли связи с больницей; тем временем, скорая занималась своим делом.
- Я в порядке!- продолжал кричать Лерой.- Отпустите меня!
Медсестра, только что заступившая на смену, одевала халат. Увидев её, как она подходит к нему, он истошно завопил:
- Вампиры! Не дайте им взять меня! Вампиры!
Врач, кивнув, вызвал санитара. Лерой Томпсон, успокоившись, понял, что его перевозят в другую больницу. На этот раз он проезжал через высокие, широкие стальные ворота. По верху стены была протянута колючая проволока, по обеим сторонам ворот. Да и сама больница выглядела мрачно, весь её вид показывал, что вход сюда запрещён. Лерой сжался, страх переполнял всё его существо. В его сознании всплыл тот разговор с Генри Фостером.
«- Вампиризм», подумал он про себя.- «Они думают, что я спятил! Они думают, что я спятил!»
Он повернулся к сидевшему рядом санитару.
- Вы думаете, что я спятил? Это какой-то интернат?
- Нет, сэр, это больница. Вам здесь помогут.
- Вы шутите?!- проревел Лерой Томпсон.- Выпустите меня. Выпустите меня!
Он попытался сопротивляться, но уже к санитару подоспела подмога. Лероя снова связали и поместили обитую мягкой тканью палату.
За ним закрылась дверь.
Глава 8
Комната с видом
Он рухнул на пол и зарыдал, как ребёнок. Немного погодя, придя в себя, он поднялся на ноги и подошёл к окну с толстым, небьющимся стеклом в тяжёлой стальной раме и посмотрел вдаль. Видно было, что уже скоро светает.
Вдали, почти у самого горизонта, он разглядел очертания замка. Замок! Значит, лечебница находилась неподалёку от просёлочной дороги! Она находилась по другу сторону от замка, поэтому он и не заметил здание лечебницы, когда он осматривал здание той ночью, когда у него закончилось топливо. Из любопытства он постучал по небьющемуся оконному стеклу. Оно выглядело толстым и крепким, окно располагалось как раз по его росту. Взглянув в окно, он заметил, как в тусклом свете дёргалась какая-то кожистая, похожая на летучую мышь, тень…. Лерой с трудом перевел дыхание, его глаза широко раскрылись от изумления и ужаса.
Кем или чем была эта странная, похожая на летучую мышь, тень? Он отпрянул от окна. Казалось, время застыло. Затем он услышал шум возле окна, и крадучись подошёл ближе, ведомый какой-то силой, которая подавляла его волю и страх…. Длинные чёрные волосы тянулись через стекло, и даже через такое толстое стекло он уловил очень хорошо знакомый тошнотворно-приторный аромат духов.
- Лилетт!- воскликнул он.
В окне появилось её лицо, обрамлённое ночной тьмой.
- Лерой, любимый, что они с тобой сделали?- Её голос был мягким и сладким, словно мёд.
- Ты – вампир, Лилетт,- сказал он укоризненно.- Ты – вампир, ты – одна из живых мертвецов; поэтому у тебя нет ни тени, ни отражения…
- А какое это имеет значение?
- А разве это неважно?!- у него перехватило дыхание.- Разве это неважно?!
- Я могла бы сделать тебя одним из нас. Ты мог бы жить вечно.
- Но ты – мертвец. Ты – не живой человек!
- Разве я выгляжу мёртвой?
Тут он понял, почему её аромат её духов был столь сильным: он скрывал трупный запах. Запах смерти.
- Уходи!- закричал он.
- Лерой, любимый, поцелуй меня; Лерой, пойдём со мной.
- Я не могу уйти отсюда. Я не хочу уходить отсюда.
Она посмотрела на небо; уже начинало светать.
- Мне пора уходить, и уходить как можно скорее. Но я вернусь, любимый, и помогу тебе бежать отсюда.
Его рассудок разрывался на части: он боялся её; в то же время, он испытывал жгучее желание быть с ней. Её красота и привлекательность были не вызывали сомнений.
Едва кожистый силуэт исчез в ночи, он отошёл от окна. Силуэт скрылся под сводами замка, едва из-за холма показались первые лучи рассвета.
Лерой пытался понять, было ли всё произошедшее с ним реальностью или лишь плодом его воображения? Был ли Генри Фостер прав: может быть, это всего лишь расстройство рассудка? Он видел её достаточно ясно для того, чтобы поверить в реальность произошедшего; она говорила с ним, он ощущал запах её духов. Или же это всё нарушение восприятия и работы органов чувств? Расстроенный, он опустился на пол и заснул. Но сон его был тревожным, полным странных, мрачных видений.
Когда он проснулся, добродушного вида санитар в форме смотрел на него. Своим флегматичным видом и крепким сложением он напоминал констебля.
- Не желаете ли позавтракать, мистер Томпсон?
- Да, спасибо,- ответил Томпсон.
- Что вам принести?- спросил, улыбнувшись, санитар. - Могу предложить копчёную рыбу, варёные яйца, кашу и бекон.
- Пожалуй, немного бекона,- ответил Лерой.
- Сколько яиц добавить – одно или два?
- Я порядком проголодался,- тоже с улыбкой ответил Лерой.- Боюсь, я вам доставил немало хлопот, верно?
- Поймите, сэр, вы здесь потому, что вам нужна помощь,- ответил санитар.
Завтрак был подан в пластмассовой посуде, рядом лежали пластмассовые нож и вилка.
- Как-то непривычно пользоваться такими приборами,- заметил, криво улыбнувшись, Лерой.
- Видите ли, сэр, нам, ради вашей же пользы, приходится принимать определённые меры предосторожности.
- Да, я понимаю,- ответил Лерой.
Он позавтракал с большим аппетитом.
- Вам принести кофе?- спросил заботливо санитар.
- Да, пожалуйста,- ответил Лерой.
Кофе подали в таком же пластиковом стакане. Выпив кофе, Лерой вернул стакан санитару.
- Доктор Чалмерс намерен посетить вас сегодня до полудня. Как ваше самочувствие?
- Думаю, мне нужно поговорить с доктором. Сейчас мне намного лучше и чувствую я себя намного спокойнее.
- Вы действительно выглядите намного лучше,- заметил санитар.- Рад за вас.
- Спасибо.
Было очевидно, что отношения, царившие за огромными стенами этого заведения, имели мало общего с мрачным и неприступным внешним видом этого здания викторианской эпохи[29].
Хотя кирпичи здания и цемент, который использовался при его строительстве, были созданы во времена, когда лечение душевнобольных было равноценно заключение в тюрьму жесточайшего режима[30], и, хотя весь дух его архитектуры больше походил на змеиное гнездо, чем на больницу, уровень лечения и заботы о пациентах соответствовал высочайшим стандартам психиатрии двадцатого века.
Чалмерс оказался высоким, стройным человеком, с тонким орлиным носом; у него на лице остался шрам, словно напоминание о зверствах нацистов в 1940-е годы[31]. Особенно ему не поздоровилось, когда его зацепило осколком шрапнели, когда он служил дежурным офицером на борту истребителя.
- Мне остаться с вами, доктор?- вежливо осведомился рослый добродушный санитар.
Чалмерс успокаивающе улыбнулся:
- Всё в порядке, Дженкинс. Полагаю, мистер Томпсон будет рад нашей утренней беседе.
- Я сожалею о случившейся вчера потасовке, доктор. Должно быть, я доставил вам лично и вашим сотрудникам немало проблем. Я уже практически пришёл в норму.
- Рад это слышать,- ответил доктор.- Правда, я очень рад за вас. Всё случившееся, когда это происходит вновь, может быть явлением временным, но, тем не менее, неприятным и вызывающим опасения…. Может быть, вы расскажете мне с самого начала обо всём?
Доктор откинулся в кресле, поставив трость возле стола, и положил перед собой блокнот.
- Видите ли,- начал свой рассказ Лерой Томпсон,- мой офис находится далеко от дома. Мой офис находится в городке, в Северном Норфолке, а живу я в Бейсуотере. Я архитектор, являюсь младшим компаньоном в фирме, которая занимается церковной архитектурой.
- Очень интересно,- произнес доктор.- Продолжайте, мистер Томпсон.
- Чтобы сэкономить время, я езжу коротким путём, по старой дороге, существующей ещё со времён Древнего Рима. Это всего лишь просёлочная дорога, но таким образом можно сэкономить двадцать миль.
- Да, меня тоже интересует археология, я хорошо знаю эту дорогу. Сначала ею пользовались друиды, а после того, как римляне покинули эти края,- англосаксы. Очень интересно.
Доктор вопросительно посмотрел на него.
- Видите, там, вдали, древнеримский замок, неподалёку от дороги?
- Да, и он прекрасно сохранился. Стена замка обрушилась в некоторых местах, что, собственно, и следовало ожидать – ведь столько времени минуло; однако сам замок в превосходном состоянии.
- Там живёт кто-нибудь?- спросил Лерой.
Доктор встал.
- Полагаю, что это можно заметить, посмотрев в окно,- проговорил он и, подойдя к окну, откинул занавеску.
- Вы про этот замок говорите, не так ли?- спросил он, указывая вдаль.- Там никого нет. Ни одной живой души.
- Вчера вечером я говорил об этом с моим другом, доктором Генри Фостером, членом того же клуба в Лондоне, что и я. Я рассказал ему то же самое, что сейчас рассказываю вам. Он предположил, что у меня вампиризм.
- Удивительно!- произнёс Чалмерс.
- Вы придерживаетесь иного мнения?
- Я не могу судить о чём бы то ни было, пока у меня не будет достаточно фактов,- ответил Чалмерс.- Но сам термин «вампиризм» меня удивил. Некоторые выражения, используемые врачами в профессиональной среде, могут, по меньшей мере, удивить.
- Мне, как архитектору, тоже приходится использовать профессиональный жаргон. Когда мы готовим проекты и копии документов, активно обсуждаем влагостойкость материалов, мембраны, кровельные ковры, перемычки проёмов в фасадной стене, обвязки проёма в перекрытии, устройство балюстрад, колонны винтовых лестниц, обустройство карнизов, фасадов и потолков, конструкции фрамуг, оконных проёмов, перекрытий, как сделать обрешетину, как должны быть устроены распорки, как и чем скреплять черепичную кладку и прочие подобные вопросы; впрочем, не думаю, что те, кто не является знатоком строительства или связанных с этой сферой профессий, этими вопросами сильно интересуются.
Доктор улыбнулся.
- Вам нравится ваша работа, не так ли?
- О да, очень!
- Вы всегда хотели стать архитектором?
- С тех времен, как я окончил университет.
- Понимаю,- произнес Чалмерс.- А вы в жизни не занимались чем-либо ещё?
- Ну, когда я ещё был школьником, я думал о театральной сцене, но в этом направлении у меня ничего не получилось.
- Театральная сцена? Это интересная деталь, мистер Томпсон.
Он записал что-то в блокнот и жестом пригласил Томпсона снова сесть.
- Однако, похоже, мы прервались, мистер Томпсон. Вы рассказывали мне о просёлочной дороге….
Глава 9
Другая возможность
- Когда я ехал по дороге, я заметил стоявшую на обочине девушку,- продолжил свой рассказ Томпсон.- Надо сказать, что есть что-то забавное в том, что во многое из того, что с ней связано, трудно поверить. Я поначалу подумал про себя, не сбежала ли она из какого-нибудь интерната для душевнобольных….
- Что именно необычного в ней было?- спросил доктор.
- Знаете, она была сногсшибательно красива, она была самой красивой девушкой из всех, кого я когда-либо видел. На ней было красное вельветовое платье, плащ и она была босой.
- Как странно. Вы видели её один раз или несколько раз?
- Несколько раз.
- Ясно.
Ненадолго в кабинете воцарилась тишина. Доктор сосредоточенно делал записи в блокноте.
- Вы разговаривали с ней?
- Я подвёз её на машине.
- Что ещё необычного вы заметили в ней?
- Понимаете, я смотрел на это как на мелкие странности, не имеющие ничего общего между собой, но теперь я понимаю, что это всё было типичным признаком вампира: она выскочила из машины прежде, чем я успел подъехать к небольшому мосту через реку.
- Да, я знаю это место,- прервал его доктор.
- Конечно,- продолжил Лерой.- Любой, кто читал хоть что-нибудь о мистических явлениях, знает, что вампиры не могут пересечь водный поток. Она укусила, когда я обнял её,- сказал он, пожимая плечами.
- Укусила вас?- спросил доктор.- Разрешите взглянуть?
Лерой повернул голову и придвинулся ближе к столу.
- Очень странно,- пробормотал Чалмерс. Он взял лупу и тщательно осмотрел следы укусов.- И впрямь, очень странно, мистер Томпсон. На это стоит обратить особое внимание.
Доктор продолжал делать записи.
- Итак,- произнёс он.- Вы не раз встречали эту девушку. Она не способна была пересечь водный поток, она укусила вас; вы видели, чтобы её зубы похожи на клыки вампира?
- Нет, не видел!- ответил Лерой.- Зато я видел клыки её отца! Его клыки были похожи на клыки Бориса Карлоффа[32] или Белы Лугоши[33] в давно ставших классикой фильмах ужасов.
- Ясно,- тихо произнёс Чалмерс, продолжая делать записи в блокноте.
На время в кабинете воцарилась тишина. Томпсон продолжал собирать воедино свои воспоминания.
- Есть два типичных для вампира признака[34], которые я уже могу определить,- проговорил он,- если мне не изменяет память, конечно.
- И какие же?- поинтересовался доктор.
- У неё не было тени и, когда я однажды ночью взглянул в зеркало,- она не отражалась в зеркале.
- Да, конечно, это наиболее известные признаки вампира,- согласился доктор.- Отсутствие тени, отражения в зеркале, неспособность пересечь водоём. А вы не наблюдали её реакции, скажем, на крест? Или Библию?
- Нет, но что это за реакция, я знаю по себе.
- Да?- удивлённо произнёс доктор Чалмерс.- Расскажите, пожалуйста.
- Значительная часть моей работы связана с церквями, поскольку наша фирма считается одним из ведущих специалистов в области церковной архитектуры.
- Прошу вас, продолжайте.
- Итак, я поехал в небольшую церковь в Суссексе, недалеко от Сомптинга.
- Да, знаю,- подхватил доктор.- Прекрасное местечко, оно мне хорошо знакомо. Там можно встретить прекрасный образец кровли времен пребывания здесь англосаксов, насколько я помню.
- Верно,- подтвердил архитектор.- Но ехать мне нужно было в соседнюю деревню по делам, связанным с работой, нужно было осмотреть церковь, довольно рутинная процедура, как вы понимаете.
- Да, разумеется,- ответил доктор.
- Мне сложно передать, насколько плохо я почувствовал себя в церкви. Я задыхался от жары. Я дотронулся рукой до креста, которым была украшена скамья, и мне обожгло руку. В церкви был огромный витраж, изображавший сцену распятия, и лучи света, исходившие от витража, были невыносимо яркими, они почти ослепили меня. Мне было невообразимо плохо. Я….
- Когда вы прежде бывали в церкви, с вами ничего подобного не случалось, я полагаю?- спросил доктор.
- Нет, нет; я всегда ощущал покой и умиротворение в церкви, в её освежающе – прохладной атмосфере. Мне всегда особенно нравилось, когда нужно было по работе ездить в церковь.
- Ясно,- задумчиво протянул Чалмерс. Он подошёл к ящику стола и извлёк оттуда маленький серебряный крест.
- А!- Томпсон содрогнулся.- Уберите это от меня, доктор, прошу вас; он слепит мне глаза!
Крест казался ослепительно блестящим, подобно вспышке горящего магния[35]. Он поднёс ладонь к лицу Лероя и ещё раз взглянул на крест.
- Очень интересно,- произнёс Чалмерс.
- С вашего позволения, я хочу провести небольшой опыт,- проговорил Чалмерс.
- Всё, что угодно, доктор. Я к вашим услугам.
Доктор нажал кнопку, находившуюся на столе. Вошёл санитар.
- А, Дженкинс,- обратился к нему доктор Чалмерс.- С согласия мистера Томпсона мы проведём небольшой опыт. Я хочу, чтобы вы встали у него за спиной, и возьмите в одну руку это,- он протянул санитару серебряный крестик,- а в другую руку – обычную скрепку. Я хочу, чтобы вы, стоя у него за спиной, дотронулись до его руки крестом, а затем – скрепкой, а затем вы мне скажете, чем вы пользовались.
Дженкинс выглядел слегка озадаченным.
- Это очень важно,- пояснил Чалмерс с улыбкой.
- Хорошо, сэр,- ответил Дженкинс.
Лерой Томпсон неохотно, чувствуя сильное волнение, отчего у него дрожали руки,- заложил руки за спину. Дженкинс дотронулся до его большого пальца краешком серебряного крестика. Лерой закричал так, словно получил ожог и отдёрнул руку.
- Это был крест,- произнёс Дженкинс.
- Я знаю, что это было!- воскликнул Томпсон.- Из-за вас я получил ожог!
Он показал свой палец доктору.
На пальце виднелся багровый след от воспаления, напоминавший раздражение кожи. Они неоднократно повторяли опыт. Когда Дженкинс до пальца Лероя Томпсона дотрагивался канцелярской скрепкой, то ничего не происходило; стоило же до пальца Лероя Томпсона дотронуться крестом, как тут же на пальце появлялся след от ожога.
Дженкинс, когда эксперимент подходил к концу, растерянно, с изумлённым видом, смотрел на всё происходящее.
- Это невероятно, доктор!- воскликнул санитар.
- Я никогда не сталкивался ни с чем подобным,- произнёс потрясенный Чалмерс.- Никогда!
Воспалённые следы от укусов на шее Лероя выглядели вздувшимися, и от них исходило тепло.
- Возможно, в них содержится инфекция,- предположил доктор.- Может быть, всё дело в психосоматическом расстройстве?
- Дженкинс, будьте добры, подготовьте аппарат для проверки кровяного давления,- произнес доктор, глядя на санитара.
Доктор и санитар приготовили сфигмоманометр[36] и обернули манжету аппарата вокруг руки Лероя Томпсона, чтобы проверить давление крови. Результаты проверки озадачили доктора ещё больше.
- Давление ниже, чем я думал. Вы себя хорошо чувствуете, мистер Томпсон?
- Я себя прекрасно чувствовал, пока не началась вся эта история,- ответил Лерой.
- Да, да, знаю,- ответил Чалмерс.- полагаю, у вас серьёзная нехватка крови.
- Нехватка крови?- спросил Томпсон.
- Хм – м,- протянул задумчиво доктор.
В кабинете воцарилась тишина.
- Всё в порядке, Дженкинс, вы можете идти,- произнёс доктор.
- Спасибо, сэр,- произнёс санитар и ушёл.
Доктор Чалмерс убрал аппарат в стол.
- Мистер Томпсон,- произнёс он озабоченно.- То, что я сейчас вам скажу, должно оставаться строго между нами. Либо у вас ярко выраженный случай вампиризма, с которым я когда-либо сталкивался за всю свою практику, либо… - тут он встал и прошёлся по кабинету.
- Либо?- спросил Лерой.
- Либо, скорее всего, мне придётся делить с вами одну палату.
- О чём вы?- выпалил Томпсон.
- Есть крайне малая, почти призрачная возможность того, что в нашем необъятно мире, с его неизведанными до конца возможностями, существуют явления, которые находятся за гранью человеческого сознания. Возможно ли, чтобы что-либо подобное находилось за гранью общепринятых понятий медицинской науки и науки вообще? Возможно ли существование явлений, составляющих своего рода пласт того, что неподвластно рамкам человеческого познания?
- Что вы пытаетесь сказать, доктор?- спросил Лерой Томпсон.
- Что в вашем случае есть два варианта решения проблемы,- ответил Чалмерс.
- А именно?- вопросительно произнес Томпсон.
- Или же, у вас, как я говорил, типичный случай вампиризма, в том понимании, как его трактует психиатрия, или….
- Я понимаю, к чему вы клоните,- прервал его Томпсон, вставая.- Или вампиры действительно существуют. А что вы думаете обо всём этом?
- Откровенно говоря,- ответил Чалмерс,- не знаю, но я намерен это выяснить.
- И что вы намерены предпринять?- спросил Лерой.
- Например, осмотреть замок,- ответил доктор Чалмерс.
- И как же мы это сможем сделать?
- Помните, я вам рассказывал о том, что я – член местного общества археологов?
- Помнится, вы рассказывали, что вы увлекаетесь археологией.
- Так вот,- продолжил доктор,- для меня не составит особого труда докопаться до сути, и, полагаю, вы не откажетесь составить мне компанию.
- Есть ещё кое-что, о чём я вам должен рассказать,- сказал Лерой.
- Слушаю вас.
- Это, полагаю, поможет вам иначе взглянуть на всё произошедшее со мной. Я убеждён в том, что я этой ночью видел её. Она была возле окна моей палаты и пообещала, что вернётся сегодня и поможет мне бежать отсюда.
- А!- воскликнул доктор Чалмерс и сделал ещё несколько пометок в блокноте.- Это становится всё более интересным. Вполне очевидно, что если она существует только в вашем сознании, то только вы можете её видеть. А что, если я проведу с вами ночь в палате? Или, впрочем, лучше поручить это Дженкинсу, как человеку, склонному мыслить логически и лишённому воображения, но, тем не менее, одному из лучших наших сотрудников.
- Думаю, это было бы неплохо.
- Тогда нам нужно кое-что ещё приготовить,- произнес доктор.- У меня сегодня весьма плотный график, я сегодня очень занят с пациентами, но после ужина я смогу вам составить компанию. Вы смогли бы остаться в палате? Хотя, как вы знаете, в этом нет необходимости.
- Она будет ожидать меня там.
- Да, конечно; лучше всего будет оставить вас в палате до завтрашней ночи,- заключил доктор и после паузы.- Хорошо, мистер Томпсон, нам нужно будет подготовиться к встрече.
Лерой удивлённо приподнял бровь.
- Да,- спокойно повторил он.- Нам нужно приготовиться к встрече.
Глава 10
Фотография
День Лероя начался с прогулки по больничному двору. Затем он позавтракал вместе с другими пациентами, а после – играл в бильярд до перерыва на чай. После чая он провёл время до ужина за просмотром телевизора. Ужин подали в восемь. В девять вечера он отправился к себе в «номер» и устроился на кровати, глядя в окно.
Дженкинс и доктор Чалмерс появились спустя десять минут. У Дженкинса при себе был небольшого размера фотоаппарат.
- Что это?- спросил Лерой.
- Это – моя идея,- ответил доктор.- Она заряжена инфракрасной плёнкой.
- Понимаю,- ответил Лерой.
- Может быть, она нам и не понадобится,- произнёс доктор.- А с другой стороны – может быть….
Они сели на кровать и принялись ждать. Прошёл час, другой. В палате воцарилась тишина. Внезапно Лерой Томпсон заметил лицо в окне и, взяв доктора за руку, подал ему знак.
Чалмерс почти незаметно кивнул в ответ. Его глаза раскрылись до предела. Лерой вскочил, словно его влекла какая-то странная сила, которой невозможно было противиться. Он подошёл к окну; чувствовался, хотя и слабо, аромат её духов. Он видел её чёрные, как ночное небо, волосы. Лерой немного отошёл в сторону. Были слышны тихие щелчки – это Дженкинс щёлкал затвором фотоаппарата.
- Лерой, любимый,- тихо, почти шёпотом произнесла она.- Пойдём со мной.
- Я не могу протиснуться сквозь прутья решётки.
- Но ведь дверь не заперта, уходи, встречай меня во дворе….
- Не думаю, что я хочу уходить отсюда.
- Но ты должен! Должен уйти со мной! Ты нужен мне! Я хочу быть с тобой!
Её зову было почти невозможно сопротивляться….
- Лерой! Ты не один! Ты предал меня!
Она исчезла. Он в отчаянии кинулся к окну вслед за ней.
- Видите, что вы натворили?! Видите?!- воскликнул он
- Спокойно,- ответил доктор, включая свет.- Возьмите себя в руки, мистер Томпсон. Успокойтесь.
Лерой Томпсон сел.
- Простите, доктор. Вы видели её?
- Да.
- И что вы теперь думаете обо всём этом?- раздражённо спросил Томпсон.
- Она – существо из другого мира, потустороннего,- ответил Чалмерс.- Здесь четыре этажа, стены отвесные, подоконников нет.
- Я сделал фото, сэр,- сказал Дженкинс.
Даже у всегда невозмутимого Дженкинса голос звучал взволнованно.
- Хорошо, хорошо,- ответил доктор; его голос звучал несколько нервозно,- но если она не даёт отражения, не даёт тени, то я сомневаюсь, что что-то получится.
Забрав камеру, Дженкинс отнёс плёнку в фотолабораторию, помещавшуюся в том же крыле здания, что и отделение трудотерапии. Быстрым и чётким движением Дженкинс извлёк плёнку из камеры.
- И что?- спросил Лерой нетерпеливо.
- Необходимо время, сэр,- улыбнувшись, ответил Дженкинс, заправляя кассету в проявитель.
- Уже, должно быть, всё готово,- проговорил Чалмерс, глядя на часы.
- Почти всё готово, сэр,- произнёс Дженкинс с присущим ему хладнокровием. Он открыл бачок проявителя и вытащил плёнку.
- На ней что-то есть,- тихо заметил он, поднося проявленную плёнку к свету.
- Что там?- нетерпеливо спросил Лерой.
- К сожалению, только лишь окно,- ответил санитар.
- Проклятье!- выругался Томпсон.
- Признаться, я не особенно рассчитывал на то, что затея с фотографией будет успешной,- произнёс Чалмерс, глядя на фото пустого окна.
- Во всяком случае, попробовать стоило,- заявил доктор.
- Да, попробовать стоило,- вставил Томпсон.
- Давайте посмотрим, сможем ли мы открыть окно и осмотреть оконную раму.
- Узнайте, есть ли у нас люлька для малярных работ и предупредите охрану, чтобы они свет направили на окно,- распорядился Чалмерс.
- Слушаюсь, сэр,- ответил Дженкинс, уходя, чтобы связаться с охраной и приготовить всё необходимое.
Строительную люльку нашли на чердаке здания, как раз над палатой; Дженкинс залез в люльку, едва видневшуюся во мраке ночи. Едва он очутился в люльке, как сноп света выхватил из темноты стену и оконную раму.
Совместными усилиями, при помощи доктора и Томпсона, находившихся в палате, им удалось вытащить толстое оконное стекло из особо прочных панелей оконной рамы.
- Сэр, здесь видны свежие следы царапин,- сообщил Дженкинс.
- Да, я вижу,- ответил Чалмерс, протиснувшись в узкую щель.
- Разрешите мне посмотреть,- попросил Лерой.
- Пожалуйста, но не высовывайтесь слишком сильно из окна,- предостерегающе произнёс Чалмерс.
- Я ничего не вижу,- возразил Лерой и высунулся из окна так, что едва не выпал.
- Не двигайтесь!- произнёс доктор.
- Спасите!- закричал Томпсон, теряя равновесие.
- Хватайте его, Дженкинс!- крикнул доктор.
Дженкинс вцепился в падающего из окна Лероя. Он крепко Томпсона за рубашку. Ткань выдержала. Другой, свободной рукой, Дженкинс крепче уцепился за люльку. Было видно, что люлька грозила упасть. Чалмерс высунулся из окна и пытался ровно держать всех. У него была серьёзная травма ноги, зато крепкие руки, да и сам он был в отличной физической форме. С трудом, но опасно накренившуюся люльку удалось привести в равновесие. Но даже сильные руки Дженкинса уже гудели от натуги.
- Сэр, я не могу дольше держать!- задыхаясь, произнёс он.
- Я пытаюсь вас втащить обратно,- мрачно проговорил доктор.
- Простите меня!- тяжело дыша, ответил Лерой.
- Вы можете дотянуться до меня?- спросил Чалмерс.
- Я попробую,- задыхаясь, ответил Лерой, пытаясь подтянуться, насколько позволяли силы.
- Есть! Поймал!- прохрипел Чалмерс. Но тут старая травма ноги напомнила о себе, он сам выскользнул в щель, едва не разбившись.
- Отпустите меня, спасайтесь сами!- крикнул Лерой.
- Я никогда ещё не терял пациента,- хрипло ответил Чалмерс.
- Держитесь, сэр, мы идём,- раздались голоса за дверью.
Двое крепких санитаров ввалились в палату и помогли доктору влезть обратно. А через минуту Томпсон и Дженкинс тоже были в безопасности.
- Нам поступил звонок с центральной проходной, сэр. Дежурная смена следила за вами в бинокли.
- Слава Богу, отлично сработала команда,- улыбнувшись, заметил доктор Чалмерс.
- Я очень сожалею,- извиняющимся тоном произнёс Лерой.- Я мог убить нас всех.
- Успокойтесь,- ответил Чалмерс.
- А жить становится всё интереснее,- заметил Дженкинс с ухмылкой.
- Вы оба ко мне слишком добры; я не заслуживаю этого,- произнёс Томпсон.
- Сейчас всё, что нам нужно, – это хороший отдых,- заметил Чалмерс.
К своему удивлению, Лерой Томпсон заснул почти сразу же, безмятежно, как дитя.
На следующий день, после ланча, Томпсона вызвали в кабинет к доктору Чалмерсу.
Глава 11
Логово бессмертных
- Я собираюсь созвониться с вашим другом, доктором Генри Фостером,- сказал Чалмерс и поднял трубку.
- Соедините меня с доктором Генри Фостером, Харли стрит[37],- произнёс он, кладя трубку. Телефонистка, дежурившая на коммутаторе, набрала нужный номер, и вскоре тихо зазвонил телефон.
- Доктор Фостер на связи, сэр.
- Спасибо, Хелен. Доктор Фостер? Говорит Чалмерс, из клиники Пайн-Ли. У меня находится ваш друг, мистер Томпсон. Да, всё правильно, Лерой Томпсон, архитектор.
- Что с ним? – спросил Фостер.
- Его доставили ко мне после небольшой автоаварии, в которую он угодил в нескольких милях от моей клиники.
- Как он?- в голосе Фостера слышалась искренняя обеспокоенность.
- В плане телесных повреждений – всего лишь несколько царапин и синяки.
- Но вот касательно других вопросов, связанных с его здоровьем…
- У него было слишком много дел в последнее время, но ничего серьезного. Ему нужны всего лишь несколько дней покоя,- заметил Фостер.- Меня очень обеспокоили проявления вампиризма, которые у него наблюдались. Я собирался порекомендовать ему отдохнуть несколько дней и расслабиться, как раз тогда, когда он буквально вылетел стрелой из клуба.
- У нет никакого вампиризма,- ответил доктор, с улыбкой глядя на Лероя.
- Я готов поклясться своей многолетней практикой и опытом!- прогремел Фостер в ответ. Чалмерс даже отодвинул от уха телефонную трубку и удивлённо приподнял бровь.
- Да, у него наблюдаются симптомы вампиризма, согласен. Но никакого вампиризма у него нет,- ответил Чалмерс.
- Тогда же, чёрт возьми, что у него такое?!- вспылил Фостер.- У вас что, припасено какое-то другое название для этого явления?
- Мы вдвоём видели вампира, о котором говорил мистер Томпсон,- произнёс Чалмерс невозмутимо.
- Вы вдвоём видели что?!- спросил Генри Фостер, у которого в горле послышалось бульканье.
- Вампира, о котором говорил мистер Томпсон,- повторил Чалмерс.
- Вы и Томпсон, полагаю?- спросил Фостер.- Мне нет необходимости напоминать вам, что пациент, абсолютно убеждённый в том, что видение правдоподобно, может так всё представить, что любой, находящийся ядом с ним, сможет нарисовать в своём воображении то же самое явление.
- Мне это известно, но такие случаи редки. Кроме того, не только я один был вместе с мистером Томпсоном. Мой санитар Дженкинс, которому я всецело доверяю, тоже видел это существо.
- А, это тот добродушный парень, который мне напоминает Диксона из клиники Док – Грин?
- Да, он самый. Судя по вашим словам, у меня несколько человек в штате, которые подходят под это описание, однако я уверен, что вы с Дженкинсом встречались, когда были здесь по профессиональным делам.
- Вы, как я понимаю, потворствуете этим нелепицам о вампирах? – спросил Фостер.
- Ни в малейшей степени,- уверенно заявил Чалмерс.
- Я был бы вам признателен, если бы вы предоставили мне возможность осмотреть Томпсона, если вы, конечно, не возражаете?- вопросительно произнёс Фостер.
- У меня нет ни малейших возражений; по правде говоря, я сам думал, что вам было бы интересно самому осмотреть его,- ответил Чалмерс.
- Я смогу выехать к вам сегодня днём, если только вы сами не приедете ко мне,- предложил Фостер.
- Место проявления феномена вампиризма находится вблизи от меня,- произнёс Чалмерс.- Полагаю, было бы удобнее, если бы вы приехали к нам.
- Я приеду сразу, как только смогу. Ждите меня после ланча.
Фостер повесил трубку. Спустя некоторое время доктор Фостер прибыл. Они выпили чаю в кабинете Чалмерса. Тем временем, уже начинало темнеть.
- Ещё тост?- предложил Чалмерс.
- Благодарю вас. Томпсон, передайте мне варенье, будьте добры.
- Фостер, перейдём к делу. Лерой тем временем переставил банку с абрикосовым вареньем на другой край стола.
- Так что там за ерунда, связанная с вампирами?- спросил Генри.
- Это не ерунда,- убеждённо возразил Чалмерс.- Послушайте меня, Генри: в моей практике было уже полсотни случаев вампиризма, и, после первичного осмотра мистера Томпсона, я был уверен, что этот случай – пятьдесят первый. Однако, будучи по натуре осторожным и дотошным, я, по мере возможности, стараюсь допускать, разумеется, в рамках допустимого, и в соответствии с нормами христианской нравственности и иные версии.
- И что из этого?
- Истинность галлюцинации подтверждается разными путями, в частности, присутствием стороннего наблюдателя, однако существенным фактором является уровень внушаемости наблюдателя. Вы согласны?
- Мы об этом говорили по телефону.
- Двое очевидцев лучше, чем один,- продолжал Чалмерс.
- Две головы лучше, чем одна, даже если это бараньи головы,- саркастически бросил Фостер, сохраняя при этом глубокомысленный вид.
- Очень остроумно,- также колко заметил Чалмерс.
- Вы всерьёз настаиваете на том, о чём мне рассказали?- с вызовом спросил Фостер.
- Конечно, разве не так?- вопросом на вопрос ответил главврач, посмотрев на санитара.
- Там, в окне, ясно и чётко было видно женское лицо, сэр. И это при том, что окно находится на высоте более сорока футов над землёй. Никто не смог бы взобраться по стене наверх – она практически отвесная. Даже если у кого-то это и получилось бы, там нет подоконника, чтобы можно было удержаться.- Санитар твёрдо стоял на своём.
- Что ж, это всё звучит убедительно,- признал с неохотой Фостер.
- Мы должны отправиться в замок,- произнёс Лерой Томпсон.
- Ключи принесли сегодня днём,- проговорил доктор Чалмерс.
- Вы считаете это разумным – идти туда по такой темноте?- спросил Фостер.- Я хочу сказать, что если во всём, что мне рассказали, есть хотя бы малейшая частица правды, то эти твари в ночное время чрезвычайно сильны, а днём, будучи беспомощными, почивают в своих гробах.
- Я хочу отправиться туда немедленно!- воскликнул Лерой нетерпеливо.
- Мы туда отправимся сразу же, как только сможем,- ответил Чалмерс.
- Нам следует перестраховаться, нужно быть начеку,- настойчиво произнёс Фостер.
- Идти туда, как агнец на заклание – в мои планы это никак не входит,- ответил Чалмерс.- Моя больница располагает прекрасной библиотекой. И я кое-что нарыл.- Он прервал речь и, открыв ящик стола, извлёк оттуда револьвер военного образца, напоминавший памятный экспонат времен Мировой Войны[38].
- Это револьвер моего отца; он был при нём, когда его убили во Франции, в 1918 году,- пояснил Чалмерс.
- Не думаю, что на вампиров это подействует,- с сомнением в голосе ответил Фостер.
- Я провёл в отделении трудотерапии много времени,- с улыбкой произнёс санитар.- И, согласно указаниям доктора Чалмерса, вот что сделал.-
Дженкинс извлёк из кармана шесть обойм с патронами.- Пули изготовлены из серебра,- пояснил он.
- Согласно имеющимся у меня сведениям, серебро – священный металл. Для всякого сверхъествественного зла он смертельно опасен.
- Хорошо придумано,- пояснил Фостер.
- У нас имеется прекрасная мастерская, оборудованная для работ по металлу.
- Какой ещё фокус припасён у вас в рукаве?
- Серебряный крест,- ответил Чалмерс, извлекая его из ящика стола.
Лерой тут же закрыл глаза и отскочил вглубь комнаты.
- Нет, нет!- задыхаясь, воскликнул он.- Уберите это от меня!
- Что с ним?- спросил доктор Фостер.
- Это – болезнь мистера Томпсона,- ответил Чалмерс.- Всё, что для нас является символом святости и силы Божией, для него является опасным, словно раскалённое тавро[39].
- Возможно, это всего лишь его воображение,- предположил Фостер.
- Более того,- продолжал Чалмерс,- мы с Дженкинсом тщательным образом всё проверили: абсолютно аналогичная реакция наблюдалась даже в тех случаях, когда креста не было видно.
- Это бросает вызов вере,- тихо, почти шёпотом, произнёс Фостер.
- И у меня есть ещё одно средство защиты,- добавил Чалмерс.
- Что же это?
- Содержимое этого флакона. Я сегодня созвонился с викарием, и он любезно снабдил меня этим средством.
- И что же это?
- Святая вода,- ответил Чалмерс.
- Нет!- завопил Томпсон.- Только не это! Она жжётся, словно кислота. Её они боятся больше всего.
Доктор Генри Фостер крепче сжал серебряный набалдашник своей трости, которую он всегда носил с собой.
- Если это действительно вампиры, в чём я всё ещё сомневаюсь,- грозно заявил он,- мы не можем с ними любезничать, как с домашними питомцами. Нельзя с ними нянчиться, как с детьми!
- Но она так прекрасна,- шёпотом произнёс Лерой Томпсон.- Разве она может быть злой и опасной?
Глава 12
Поход в неизвестность
Они шли через залитые лунным светом поля, пока шедший, прихрамывая, Чалмерс не подал знак остановиться – перед ними была стена замка. В мягком свете луны она представляла собой странное зрелище. Грубые края обрушившихся участков стены, покрытые лунным светом, словно светились серебром.
- Это напоминает вход в какой-то сказочный край,- тихо заметил Фостер.
- Что бы нам ни встретилось по другую сторону стены, это точно будет не сказка,- мрачно усмехнувшись, воскликнул Дженкинс.
- В сказочных краях есть и добрые, и злые существа,- напомнил Томпсон.
- Пора идти дальше,- произнёс Чалмерс.
Фостер задумчиво посмотрел на пролом в древней стене.
- «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом иль трупами своих всю брешь завалим!» [40]- ответил цитатой Фостер.
- Должен признаться, что не очень мне хочется входить внутрь,- заметил Чалмерс.
- Обстановка здесь мрачная, очень подходящая этому месту, сэр,- согласился Дженкинс.
- Я должен найти Лилетт,- тихо произнёс Томпсон.
Фостер прокладывал путь через полуразрушенную стену. Томпсон неспешно брёл позади него. Следом шёл Дженкинс. Чалмерс, прихрамывая на больную ногу, замыкал шествие. Они неспешно спустились с холма и поднялись на следующий. Их взору предстала тяжёлая, отделанная дубом дверь. Они стояли перед толстыми стенами замка.
- Мы не первые англосаксы, стоящие здесь, при этом испытывающие чувство изумления и трепета,- заметил Фостер иронично.
- Полагаю, что нет,- пробормотал Томпсон.
- Держу пари, Робин Гуд[41] задал бы им жару,- глубокомысленно заметил Дженкинс.
- Слава Богу, вы неисправимый оптимист,- сказал Чалмерс.
С этими словами Чалмерс шагнул вперёд и извлёк из кармана увесистый ключ и вставил его в замочную скважину. Древний засов нехотя отворился со странным скрежетом, словно он преодолевал всю тяжесть двери.
- Судя по звуку, его не трогали веками,- заключил Фостер.
- Лилетт сказала, что она живёт здесь,- возразил Томпсон.
- Если Лилетт и её отец – те, кого нам надлежит опасаться, то им нет надобности открывать ворота или двери,- заметил Дженкинс.
- Совершенно верно,- поддержал его Чалмерс.
- Пахнет какой-то плесенью,- заметил Дженкинс.
- В большинстве подобных мест присутствует плесневелый, гнилостный запах,- тихо произнёс Чалмерс.
Они осторожно вошли внутрь. Фостер включил свой электрический фонарик и осмотрел массивные древние стены, увешанные покрытой пылью паутиной.
- Разве ваше местное археологическое общество никогда не приводило в порядок это место?- спросил он.
- Наше общество немногочисленно, и для нас здесь очень много работы,- пояснил Чалмерс.
- Я хочу найти Лилетт,- невнятно произнёс Томпсон.
- Это имя,- настороженно произнёс Дженкинс, в свободное время всегда проводивший время за чтением.
- А что с ним?- пробормотал Лерой.
- Что-то оно мне напоминает, причём это связано с вампирами,- выпалил санитар.
- Точно! Клянусь Богом!- воскликнул Фостер.- Лилетт или Лилит[42], ночной демон с внешностью совы в ассиро-вавилонской мифологии. О ней также говорится в иудейских преданиях, как о первой жене Адама. Согласно преданиям, она представляет особенную опасность для детей.
- Да, тут в своей основе лежит, психология,- согласился Чалмерс.
- Нет ничего страшнее женщины, подвергнутой осмеянию и покрытой презрением,- возразил Дженкинс.
- Многие из этих старых афоризмов имеют в своей основе больше физиологию,- пояснил Генри Фостер.
- Давайте продолжим поиски,- проворчал Лерой.
Они двинулись дальше, двигаясь по высокому, выложенному камнем и заросшему паутиной коридору, заканчивавшемуся порталом, выполненном в строгом романском стиле, выход из которого вёл в огромных размеров зал. Они осмотрели зал при свете фонарей, в свете которых ничего, кроме ветхой разрушающейся каменной кладки и клочьев покрытой пылью паутины видно не было. Небольших размеров летучие мыши, присутствие которых здесь – обычное дело, беспорядочно летали туда и сюда, встревоженные лучами света.
- Граф Дракула и его друзья,- мрачно ухмыльнувшись, заметил Дженкинс.
- Не думаю, что здесь есть над чем шутить,- огрызнулся Томпсон.
- Успокойтесь, Лерой,- успокаивающе произнёс Фостер.
- Не волнуйтесь,- сказал Дженкинс.
- Простите,- тихо, почти шёпотом, отозвался Лерой.
- Ничего,- ответил Дженкинс.- Возможно, я сболтнул лишнего.
Внезапно в тусклом луче лунного света, над их головой послышался шум, как будто что-то зашевелилось.
- Что за чертовщина?!- воскликнул Фостер.
- Берегитесь!- крикнул Томпсон, оттаскивая Дженкинса назад.
- Наверху, смотрите!- крикнул Чалмерс.
Огромный камень, находившийся у края стены, весом в несколько сотен фунтов, рухнул на пол зала, разлетевшись на куски. Откуда-то сверху, над их головами, раздался злобный хохот. Это больше напоминало чудовищное нечеловеческое улюлюканье, походившее на крики рассерженного зверя.
- Над нами, позади этой арки что-то есть,- проговорил Дженкинс.
- Мужчина или женщина?- спросил Лерой.
- Разглядеть не получится – слишком темно,- ответил Дженкинс.
- По-моему, я тоже видел кого-то или что-то,- согласился Чалмерс.
- Всё произошло слишком быстро,- пробормотал Фостер
За первым камнем последовал ещё один. Куски камня разлетелись во все стороны. Пол огромного зала напоминал поле битвы.
- Это явно не случайность,- заметил Томпсон.
- Определённо нет,- согласился Дженкинс.
- Его цель становится всё более понятной,- мрачно заметил Фостер.
- Если это он,- тихо отозвался Чалмерс.
- Вы думаете, это была она?- спросил Лерой.
- Если она не хочет, чтобы посторонние нарушали её покой и тишину её дома, она даёт нам это понять,- с мрачной улыбкой заключил Дженкинс.
- Разве женщина, тем более, женщина – вампир, быть настолько сильной, чтобы бросать такие огромные камни?- спросил Фостер.
- Вполне возможно,- ответил Чалмерс.
- Их сила превосходит естественные человеческие силы многократно,- вставил Томпсон.- Когда мы были вместе, у меня в машине, и она ласкала меня, я не мог даже шевельнуться. Я-то думал, что я достаточно крепкий физически, до тех пор, пока не побывал у неё в руках.
- Выглядит так, словно вы столкнулись с самкой гориллы,- усмехнулся Дженкинс.
- Тогда мне было не до смеха,- заверил его Томпсон.
- У меня и мысли не было шутить,- произнес Дженкинс.- Прошу прощения.
- Не берите в голову,- ответил Лерой. Он взглянул вверх, оглядев мрачные стены, и посмотрел вниз на расколотые камни.- Да, чтобы здесь шутить, нужно быть соответствующего склада человеком.
- Дженкинс – человек совсем другого склада,- улыбнувшись, отозвался Чалмерс.- Его чувство юмора несокрушимо в любой ситуации, ведь так, Дженкинс?
- Полагаю, что да, сэр,- застенчиво улыбнувшись, ответил санитар.
- Это хорошо,- одобрительно произнёс Фостер.- В нашей профессии это единственное качество, делающее жизнь сносной. Доктор постоянно сталкивается со множеством моментов, когда приходится то смеяться, то плакать, то бежать на экстренный вызов, сломя голову. Ты спасаешь жизнь, когда смеёшься, раздражительность и суета никому ничего хорошего не приносят. Такой доктор портит репутацию своей профессии и не делает ничего для блага своих пациентов.
- К счастью, на вызовы ездит бригада опытных врачей,- заметил Чалмерс.- И прежде, чем их допустят до работы, они проходят рассчитанный на несколько недель курс подготовки.
Во тьме снова прогремел раскат зловещего хохота и ещё один камень выпал из стены и рухнул на пол в нескольких сантиметрах от них.
- А прицел становится всё точнее,- не без юмора произнёс Дженкинс.
- Поскольку я ещё хочу пожить и поработать, полагаю, что сейчас лучше всего будет удалиться отсюда, и желательно – подальше,- с мрачным сарказмом сказал Фостер.
Он шёл впереди всех, покидая большой зал и уходя в сторону коридора. Издевательский хохот того, кто швырял в них камни, преследовал их.
- А ведь норманны не ставили в окна настоящее стекло, да, сэр?- поинтересовался Дженкинс.
- О чём вы, чёрт возьми, говорите?- спросил доктор.
- Вы же знаете древнюю поговорку, сэр…. «Люди, живущие в стеклянном доме, не станут швырять камни»,- ответил санитар.
- Вы неисправимы,- еле слышно произнёс Чалмерс.
- Мне известен каламбур на эту тему, впрочем, не слишком уместный,- со сдавленным смехом заметил Фостер.- Это история о садовнике, у которого была теплица в несколько акров[43] площадью, отделанная стеклом. Однажды он решил отойти отдел и заняться коллекционированием предметов старины. С этой целью он избавился от растений и стал использовать площадь теплицы как хранилище. По мере того, как он становился всё более опытным в сфере коллекционирования, он решил сменить направление и переключился на стулья. В конце концов, приобретя достаточный опыт, он стал коллекционировать троны. Но однажды случилось небольшое землетрясение, и вся его коллекция рухнула, вдребезги разбив стеклянную теплицу.
- И где же тут каламбур?- поинтересовался Дженкинс.
- Люди, живущие в стеклянных домах, не должны набивать дом предметами роскоши,- усмехнувшись про себя, ответил Фостер.
Глава 13
Поиск
- Похоже, что эти ребята по-хорошему разговаривать не хотят,- заметил Фостер, когда над их головами снова прогремел зловещий хохот.
- Не могу поверить, что Лилетт – воплощение зла,- вновь вздохнул Томпсон.
- Ну, глядя на разбитые вдребезги камни, я бы не стал награждать её значком «За примерное поведение и службу» отряда девочек-скаутов[44],- мрачно улыбнувшись, ответил Дженкинс.
- Да, мне это тоже напомнило об отряде скаутов,- подхватил Чалмерс.
Прихрамывавший на травмированную ногу доктор, улыбнувшись, достал револьвер.- У них есть чудный девиз: «Будь готов!»,- добавил он.
В ожидании они расположились в конце коридора, недалеко от зала, устремив взор в темноту. Указательным пальцем правой руки Чалмерс обхватил курок отцовского револьвера, вспомнив о серебряных пулях, столь предусмотрительно изготовленных Дженкинсом в больничной мастерской. Внезапно во мраке большого зала, вверху, там, откуда падали камни, кто-то шевельнулся. Чалмерс направил в ту сторону, откуда был слышен шум, луч фонаря и выстрелил. Раздался резкий треск загоревшегося пороха и оранжево-красное пламя сверкнуло в темноте. Своды зала потряс ужасающий крик напуганного существа. Серебряная пуля, блеснув в лунном свете, упала на каменный пол.
- Боюсь, я промахнулся,- вздохнул Чалмерс.
- Но выстрел прогремел достаточно близко, чтобы его припугнуть,- вставил Дженкинс.
- Осторожнее!- воскликнул Лерой.- Она могла пострадать.
- Это мы могли пострадать из-за неё, когда она швыряла в нас эти чёртовы камни,- рявкнул Фостер.
- Уверен, это не её рук дело,- произнёс Томпсон шёпотом.
- Кто-то же это сделал,- столь же резко ответил Фостер.
- Но это не она,- возразил Лерой.
- Вы не можете этого знать наверняка,- заметил Чалмерс.
- Пожалуйста, не стреляйте, если не уверены, что это она,- умоляюще произнёс Томпсон.
- Если нам будет угрожать опасность от них, то мне придётся стрелять,- решительно произнёс Чалмерс.
- Но она так прекрасна, так молода,- глухо произнёс Лерой.- Она не может быть воплощением зла, не может. Я хочу спасти её, избавить её от такой страшной жизни.
- Может быть, она и прекрасна,- согласился Чалмерс.- Но она не молода. В действительности, её возраст может насчитывать несколько веков. Как существо, принадлежащее к силам зла, вампир не является той же личностью, чьё тело он населяет. В жизни ваша Лилетт, может быть миловидной, очаровательной, но сейчас, после смерти, её тело, сверхъестественным образом сохранившее свой привлекательный вид, дух зла создал из неё настоящее исчадие ада. Вы должны это понять.
- Вам легко говорить: «вы должны это понять…»,- всхлипывая, произнёс Лерой со вздохом.- Не вы же любите её, а я.
- Вы влюблены в неё?- переспросил Фостер. Он не верил ушам своим!- Вы шутите?
- А я, по-вашему, склонен шутить?- раздражённо буркнул Лерой.
- Похоже, что нет,- ответил Чалмерс.
- Почему вы так нацелены её найти, если не хотите, чтобы она пострадала?- сочувственно спросил Дженкинс.
- Я хочу спасти её!- взорвался Томпсон.
- От той жизни, какой живут вампиры, спасения нет,- с горечью произнёс Чалмерс.
- Тогда убейте меня, я ведь тоже заражён!- воскликнул Лерой.- Уничтожьте и меня, чёрт бы вас побрал! Расстреляйте меня своими чёртовыми серебряными пулями, сожгите меня святой водой, своим крестом! Я тоже вампир, как и она! Убейте нас обоих!
- У вас иной случай,- ответил Чалмерс.- Случившееся с вами не привело к вашей смерти. Да, у вас кровопотеря, но она не стала для вас фатальной. Ваша бессмертная душа всё ещё населяет ваше тело. Внутри вас идёт противостояние, и дух вампира тянет вас на свою сторону. Всё то время, что вы живёте, вампиру не одержать над вами победы. Вампира могут изгнать молитва и Святое Причастие[45].
- Тогда изгоните вампира из неё,- умоляюще произнёс Томпсон.
- Что касается неё, то уже слишком поздно – она мертва,- сухо произнёс Фостер.
- Если мы изгоним из неё вампира, то не останется ничего, кроме трупа, возраст которого будет несколько сотен лет.
- Где её душа, в таком случае?- настойчиво спросил Томпсон.- Ответьте мне! Где?!
- Возможно, почивает где-нибудь в лимбе[46].
- Там, куда попадают разумные души лишившихся рассудка мужчин и женщин, в то время, как их тела пребывают в лечебницах?- с грустью в голосе спросил Дженкинс.
- Об этом в одном из произведений писал Герберт Уэллс[47],- ответил Чалмерс.- Он предположил, что они живут, словно не нашедшие покоя души умерших. Также он высказал предположение, что в контакт с ними могут вступать медиумы, как с прочими бестелесными духами.
- И нет никакой возможности вернуть её душу в это прекрасное тело?- спросил Томпсон.- Это всё, чего я хочу.
- Вряд ли на это стоит надеяться,- тихо заметил Фостер.
- Это несправедливо,- чуть не плача, проговорил Лерой.- Это несправедливо! Я хочу, чтобы она была со мной.
- Её красивое тело- лишь оболочка,- сухо возразил Дженкинс.- Столь очаровательный вид её тела поддерживается духом вампира.
- Помнится, вы мне рассказывали о резком аромате её духов, что он был тошнотворно-приторный?- спросил Фостер.
- Да,- ответил Лерой.
- Таким образом скрыт запах разложившегося трупа, эта завеса необходима, поскольку подлинный её запах крайне неприятен[48],- произнёс Фостер задумчивым и в то же время мрачным тоном.
- И что же делать?- со слезами в голосе спросил Лерой.- Мне нужна она, что мне делать?
- Вы верите в переселение душ[49]?- спросил Чалмерс.
- Не думаю; если честно, я никогда не задумывался об этом,- ответил Томпсон.
- На вашем месте я бы подумал об этом,- произнёс заведующий клиникой.
- Вы полагаете, что это на самом деле возможно?- вмешался Фостер, глядя на Чалмерса.
- В какой-то мере, да,- ответил доктор.
- Вы имеете ввиду философскую теорию о том, что мы уже когда-то жили ранее и сможем вновь вернуться в этот мир?- вопросительно произнёс Дженкинс.
- Это вполне вероятно,- задумчиво ответил Чалмерс.- Потому что, в случае с вампирами, душа не способна переродиться до тех пор, пока вампир, обитающий в теле, не будет уничтожен. Вероятно, вампир силён настолько, чтобы держать в подчинении у себя душу настолько долго, насколько он использует занятое им тело. Или же душа может переродиться, но она тогда утратит своё сознание, свойственное живому существу.
- И что же всё это значит?- спросил Дженкинс.
- Скорее всего, душа девушки, которой Лилетт была при жизни до того, как она оказалась поражённой душевной инфекцией синдрома вампира, даже сейчас живёт в её теле, но её сознание и память, присущие живому существу, частично утрачены по причине того, что вампир, вселившийся в неё, захватил её тело,- пояснил Чалмерс.
- Мне сложно с этим смириться,- выпалил Лерой.- Откровенно говоря, я думаю, что вы единственный, который своими доводами пытается меня переубедить.
- Я никогда не оперирую доводами, в которых я не уверен,- произнёс Чалмерс, выделяя каждое слово.- Поступать так – значит нарушить собственные принципы.
- Вы говорите прямо как проповедник,- со вздохом заметил Фостер.
- Простите,- усмехнувшись, ответил Чалмерс.- Я не хотел, чтобы всё сказанное звучало словно проповедь.
- Давайте осмотрим одну из башен,- предложил Дженкинс, меняя тему разговора.
- Хорошая идея,- пробасил в ответ Фостер.
- Обещайте мне: не стреляйте,- умоляюще произнёс Томпсон.
- Ничего обещать не могу,- ответил Чалмерс.- Если на нас нападут, то придётся открыть огонь для самообороны.
- Дайте мне слово, что не будете стрелять без необходимости,- попросил Томпсон.
- Я никогда не стреляю без необходимости,- отчеканил Чалмерс.
- Всё зависит от вашего понимания, что значит «необходимость»,- сухо заметил Фостер.
- Я всецело доверяю Чалмерсу, он человек слова,- ответил Томпсон.
- Хорошо, тогда осмотрим северную башню,- деловито проговорил Дженкинс.
- Вот она, северная башня,- произнёс Чалмерс.
Они открыли дверь, ведущую в башню, и начали осторожно, не торопясь, подниматься. Фостер прокладывал путь, размахивая своей увенчанной серебряным набалдашником тростью, словно смотритель циркового манежа, размахивающий кнутом. Томпсон не, отставая, следовал за Фостером по пятам. Третьим шёл Дженкинс. Прихрамывающий на больную ногу доктор Чалмерс шёл позади, держа наготове револьвер.
- Здесь ужасно темно,- раздражённо заметил Фостер, светя фонариком по сторонам, будто пытаясь разогнать мрак.
- Здесь какой-то странный запах,- проворчал Томпсон.
- Да, я тоже на это обратил внимание.
- Это тот же затхлый запах, который был в коридоре и в зале, только в подобных тесных помещениях он намного опаснее,- предостерегающе заметил Чалмерс.
Едва они подошли к крошечной двери, обустроенной в глубине крепостной стены, Томпсон почувствовал, что его кто-то схватил за рукав. Это не был Фостер, шедший впереди него. Это не был Чалмерс, шедший с тростью в одной руке и с револьвером в другой. Это не был Дженкинс, шедший позади него. Что-то появилось в дверном проёме. Могла это быть Лилетт? Лерой Томпсон решился на отчаянный шаг: он рванулся в дверной проём и с грохотом закрыл за собой дверь.
- Что за чертовщина?- прогремел Фостер.
- Он вошёл в ту дверь,- сказал Дженкинс.
- Зачем, чёрт возьми, он это сделал?- спросил Чалмерс.
Глава 14
Воссоединение
Необычайно сильные руки Лилетт закрыли дверь башни, заперев её изнутри на засов.
- Теперь мы в безопасности, любимый,- прошептала она.
- В безопасности?- ошеломлённо спросил он.
- Здесь им не удастся достать нас,- произнесла она мягко.
- Почему ты заманила сюда?- спросил он.
- Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты был моим, чтобы ты был со мной всегда. Чтобы ты стал одним из нас.
- Одним из вас? Живым мертвецом?- Он содрогнулся. В полумраке её взгляд, устремлённый на него, выглядел странно. В её глазах был какой-то сверхъестественный блеск, хорошо заметный в темноте.
- Разве ты не любишь меня?- спросила она с нажимом, которому трудно было противостоять.
- Да, конечно, люблю,- с жаром ответил он.
- Тогда оставайся с нами и живи в замке вечно. Если ты останешься с нами, ты будешь столь же могущественным, как и мы.
- Не понимаю,- выпалил он.
- Если ты останешься с нами, то ты обязан будешь жить по тем же законам, что и мы, по мрачному закону жизни живых мертвецов.
- И что я должен буду делать, если я соглашусь жить по этому закону?- спросил он, понимая, что вопрос звучал глупо.
- Сначала мы должны сделать из тебя подобного нам. Затем ты будешь погребён здесь, в потайном склепе, где пребываем мы. Спустя некоторое время ты больше не будешь мертвецом. Ты будешь передвигаться так же, как и мы, ты будешь обладать такой же силой, какой обладаем мы. Ты сможешь летать, как мы. Никаких несчастных случаев, ты будешь жить вечно.
- Несчастные случаи?- пролепетал он. Приобняв его, она повела его по узкому, скрытому от посторонних глаз, коридору.
- Не бойся. Мой отец и я живём здесь уже много веков. Они, живущие вдали от нас, часто охотились на нас, но им не удалось найти то потайное место, где мы обрели покой, где мы скрываемся в дневное время, пока с приходом ночи наша сила не возрастёт.
- Ты хочешь убить меня, чтобы превратить в вампира?- спросил Лерой, как только до него дошёл весь смысл того, что она говорила.
- Да, любимый. Ты ничего не почувствуешь. Только представь: мы с тобой будем жить вечно, наша любовь будет длиться вечность.
- Это не то, чего я хочу,- возразил Лерой.- Такой способ существования- в вечном страдании – совсем не то, что я хотел для нас с тобой. Я хочу, чтобы ушла отсюда. Я найду выход, найду способ, как помочь тебе перестать быть вампиром. Мы сможем жить и любить как обычные люди.
- Для меня только один путь к исцелению- это смерть,- прошептала в ответ Лилетт.
- Ты не должна умирать,- так же шёпотом произнёс Лерой.- Выход ложен быть. И я найду его.
- Единственное лекарство – это осиновый кол в сердце, смертельно опасное соприкосновение с освящённым предметом или святой водой,- со вздохом объяснила она.- Другого выхода нет.
- Нет, нет!- вздохнул он.- Они не сделают этого с тобой, нет! Я смогу тебя защитить.
- Тогда стань одним из нас,- просительным тоном произнесла она.- Всего лишь один долгий мой поцелуй с помощью моих клыков, направленных в твоё горло, и ты станешь одним из нас.
- Почему ты раньше меня не убила? Ведь у тебя была возможность сделать это.
- Я хотела, чтобы ты сам пришёл сюда, поскольку ты любишь меня. Я из-за этого даже ссорилась с отцом. Это он хотел тебя убить тогда, на дороге.
Лерой внезапно ощутил, что в коридоре находится ещё кто-то. Во мраке показалось мрачно-зловещее бородатое лицо.
- Вечер добрый, мистер Томпсон. Моя дочь мне много о вас рассказывала,- голос его звучал мрачно и зловеще. Это был голос самого зла. Лицо отца Лилетт виднелось всё яснее и яснее.
- Уйдите от меня,- завопил Лерой.- Уходите!
Чудовище раскрыло свой огромный рот и обнажило отвратительные жёлтые клыки.
- Помогите!- закричал Лерой.
- Я голоден, мистер Томпсон. Очень голоден. Метание камней пробудило во мне нестерпимую жажду тёплой крови. Может быть, вы окажете мне любезность и поможете мне утолить жажду?
- Отец, оставь его,- выпалила Лилетт.
- Будь умницей, дитя моё,- произнёс вампир.- Ты слишком часто мешала мне. Теперь я должен утолить свою вечную жажду.
Лилетт бросилась наперерез между отцом и Лероем.
- Нет!- закричала она.- Ни за что!
- О! Пристанище влюблённых голубков! Неблагодарная мерзавка!- проревел вампир.- Ты уже достаточно насытилась. А сейчас ты мешаешь мне сделать то же самое.
Он попытался отшвырнуть Лилетт в сторону и схватить Томпсона. Лерою удалось увернуться, и он понёсся по коридору что есть силы. Позади него, в темноте, был слышен шум борьбы.
Словно одержимый, Лерой Томпсон плутал по лабиринтам коридоров старинного зловещего замка. Вдалеке он слышал крики дерущихся вампиров.
- Он мой! Я заманила его сюда! Его кровь принадлежит мне!
- Тебе придётся поделиться со мной, Лилетт. Ты не можешь меня оставить ни с чем.
- Хорошо, чёрт тебя побери!- крикнула девушка.- Я поделюсь. Но нам нужно найти его как можно скорее. Уже полночи прошло.
За его спиной слышались шаги. С другой стороны каменной стены он слышал голоса:
- Лерой! Где вы?- кричал Фостер.
- Томпсон! Где вы?!- кричал Дженкинс.
- Лерой, где вы прячетесь?!- кричал Чалмерс.
Боясь, что его могут обнаружить эти мерзкие твари, Томпсон молчал. В кромешной темноте он брёл по коридору, постоянно ударяясь головой о выступающие камни в стене замка. Он неуклюже продолжал брести по коридору, оглушённый, боясь даже дышать. Шаги его чудовищных преследователей постепенно приближались, в то время, как голоса его друзей всё больше отдалялись. Внезапно покачнувшись, он почувствовал, что падает. От страха и ужаса он громко закричал. Прежде чем он приземлился на кучу торфа или чего-то вроде этого, как ему показалось, прошла вечность. Он чувствовал себя так, словно у него не осталось ни одной целой кости. Кругом стоял запах сухих растений, смутно напоминавший ему запах снопов сена и соломы. Несомненно, этот запас сухого сена, предназначавшийся на корм скоту, спас ему жизнь, прервав его кошмарное падение, когда он вступил в темноту. Но где он очутился сейчас? Ему нечем было зажечь свет. Он не курил, он не носил с собой ни спичек, ни зажигалку. Он чувствовал, что его тело покрыто ссадинами и синяками, хотя кости были целы. Пошатываясь, он поднялся на ноги. Он слышал ужасающую поступь вампиров у себя над головой. Они были далеко. Настолько далеко от него, что они даже не заметили его падения. Они по-прежнему шли за ним по тому узкому уступу, откуда он упал. Ему не давала покоя мысль о том, сколько же времени пройдёт, прежде чем до их сверхъестественно сильных в ночное время органов чувств дойдёт, что он уже не впереди них? Время шло.
Он продолжал ощупью пробираться дальше сквозь темноту, всё тщательно ощупывал, прежде чем сделать следующий шаг. Он пережил падение, был на волосок от гибели. Второго шанса на успех у него могло и не быть. Он шёл дальше сквозь окружавший его кромешный ад. Вокруг было темно; царила непроглядная тьма. А время шло…
Вытянув руку вперёд, он нащупал дверной проём. Он был свободен, дверь была распахнута. Он ощупал кончиками пальцев дверь. Она была толстой и надёжной. У себя над головой он услышал странные шаги: это возвращались вампиры. По всей видимости, они добрались до конца коридора, и поняли, что там никого нет. Что находилось за этим проёмом, который он обнаружил? Лерой прошёл внутрь и начал осторожно продвигаться дальше. Рукой он нащупал камень, окружавший его с трёх сторон.
«- Похоже на какую-то камеру»,- решил он. Подземелье моли служить для двух целей. Либо они тебя выводят наружу, либо… ты остаёшься в них навсегда. Он схватился за дверь и попытался закрыть её. Это оказалось непросто. Наконец, со страшным скрежетом из-за слоя покрывавших её пыли и песка, она поддалась. Во тьме звук закрывающейся двери прогремел подобно грому. Он оставил непокорную дверь и перевёл дыхание.
- Он в подземелье,- мрачным, зловещим голосом произнёс отец Лилетт.
- Летим вниз,- прошипела девушка.
Сквозь темноту он слышал приближающийся шум кожаных крыльев.
Лерой понял, что времени для осторожности нет. Собрав все силы, он потянул дверь, ведущую в камеру, на себя, пытаясь найти там убежище. Дверь закрылась за ним.
- Вот он!- визжа, закричал отец Лилетт.- Он в темнице, где потолок способен раздавить любого, кто там окажется.
Лерой ощупал всё вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы подпереть дверь изнутри, но не смог ничего найти. В последний момент, пытаясь вырваться на свободу, он вновь попытался открыть дверь, но безуспешно. Дверь не поддавалась. Он в отчаянии рванул дверь на себя. Безуспешно! Его охватила паника, он оказался на грани безумия.
- Помогите!- вопил он.
- Не бойся, любимый,- шепотом ответила Лилетт.- Мы здесь.
- Убирайтесь! Оставьте меня,- кричал он.
- Разве ты больше не любишь меня?- с грустью в голосе спросила Лилетт.
- Я люблю ту девушку, которой ты когда-то была, но я не могу полюбить то существо, которым ты стала теперь,- всхлипывая, ответил он.- Оставь меня!
- Мы должны вытащить его оттуда. Эта жажда нестерпима!- скрежеща зубами, произнёс вампир.
- У меня тоже разыгралась сильная жажда,- хныча, проговорила Лилетт.- Лерой, милый, мне нужна твоя кровь.
- Никогда! Сначала я убью себя!- прогремел он.
- Нужно выломать дверь,- шипя, заключил вампир.
- Да, чтобы достать кровь, лучше всего так и поступить,- тихо заметила Лилетт.- Это будет ему наказанием за то, что он осмелился презирать меня.
Он слышал, как они шёпотом что-то обсуждали. Затем послышался звук удаляющихся шагов. На несколько секунд воцарилась тишина, которую нарушил звук вращающегося винта. В ужасе он поднял руки вверх. Потолок камеры неумолимо опускался на него[50]….
Глава 15
Прекратить поиски!
- Придётся признать, хотя и ненавижу это делать,- констатировал Фостер,- что, похоже, вы и бедняга Томпсон были правы: всё указывает на то, что без вампиров тут не обошлось. И, похоже, что он присоединился к нашим неприятелям.
- Если он присоединился к нашим врагам, то почему он звал на помощь?- спросил Чалмерс.
- Не имею понятия,-ответил Фостер.
- Вероятно, он пытался заманить нас в ловушку или устроить нам засаду,- предположил Дженкинс.
- Вы думаете, стоит ещё надеяться, что он жив?- спросил Фостер.
- Я полагаю, что всегда есть надежда, в любом случае,- ответил Чалмерс.- Если бы я думал иначе, я вряд ли бы выбрал эту профессию, ведь так?
- Думаю, что да, сэр,- согласился санитар.
- Этот всеобщий оптимистичный настрой, однако же, ни на шаг нас не приблизил к тому, чтобы найти Томпсона,- буркнул Фостер.
- Давайте вновь осмотрим тот дверной проём и поглядим, сможем, ли мы проникнуть туда на сей раз,- предложил Дженкинс.
- Мы в прошлый раз не смогли там пробиться. Почему вы думаете, что нам сейчас улыбнётся удача?- спросил Чалмерс.
- Не могу сказать, сэр,- ответил санитар.- Просто мы уже долгое время бродим кругами по этому проклятому замку, что бессмысленно, если только мы не найдём точки, откуда можно начать поиски.
- Спокойствия это не внушает,- с мрачной ухмылкой заметил Чалмерс.- Насколько я могу судить, вся проблема в том, что здесь, видимо, есть внутренняя сеть ходов, или что-то наподобие этого, которую мы никак не можем обнаружить. Это похоже на рельсы железнодорожного полотна, идущие параллельно. Пункт, который нам нужен, находится во внутренней линии, а мы долго и бесцельно бродим по внешнему кругу. Где-то, конечно, имеется связующий след, путь, их соединяющий, который мы пока что не сумели найти.
- Уверен, что дверь в северной башне и есть эта самая связующая точка,- предположил санитар.
- Согласен с вами,- отозвался Чалмерс.- Но если мы не сможем открыть дверь, то знания наши бесполезны.
- Мы целый день колотили по ней, и это могло ослабить её. Возможно, сейчас её будет проще открыть,- с оптимизмом в голосе произнёс Дженкинс.
- А может быть, и нет,- мрачно вставил Фостер.
- Мы должны ещё раз попытаться открыть дверь, прежде чем свернуть поиски,- еле слышно произнёс Чалмерс.
- Что ж, тогда идём,- буркнул Фостер.
- Пойдёмте, сэр,- произнёс санитар.
Освещая дорогу фонариком, он направился в сторону северной башни. На полпути, возле одной из комнат, располагавшихся чуть в стороне, он остановился.
- Слушайте!- приказал Чалмерс, опершись на трость.
- И что вы услышали?- спросил доктор Фостер.
- Какой-то шум, похожий на шум работающего механизма или чего-то, похожего на мельничные жернова,- заметил Чалмерс.
- Хорошо, что у меня с собой в кармане стетоскоп,- сообщил Фостер.
Он наклонился и приложил головку стетоскопа к камню в том месте, на которое ему указали его спутники.
- Вы что-нибудь слышите?- спросил Чалмерс.
- Возможно. Очень слабый, отдалённый шум вдалеке.- В голосе доктора Фостера слышалось волнение.
- Почему вы так думаете, сэр?- осведомился Дженкинс.
- Позвольте, я послушаю,- попросил Чалмерс.
Фостер передал ему стетоскоп. Чалмерс застыл, стараясь не двигаться, напрягая слух, чтобы уловить шум, доносившийся откуда-то издалека.
- Шум такой, словно происходит что-то очень страшное,- согласился он.- Что-то, похожее на старинный механизм или вроде того.
- Вы слышали крики?- спросил Фостер.
- Полагаю, что да,- ответил Чалмерс.
- Вы же не думаете, что они затащили беднягу в некое подобие камеры пыток[51]?- голос Дженкинса дрожал от ужаса.
- По-моему, у средневековых дворян, строивших подобные замки, была склонность к подобного рода штукам,- заметил Фостер.
- Неужели она всё ещё в рабочем состоянии, спустя столько лет?- спросил Чалмерс.
- Возможно,- ответил Фостер.- Приспособлениям в пыточной уже не одна сотня лет, и, возможно, это работает одно из них.
- Если они строили все эти тиски для пальцев и дыбы столь же добротно, как и стены, то, уверен, вся техника ещё находится в рабочем состоянии,- заключил Дженкинс.
- Зачем им понадобилось это делать с ним?- задумчиво протянул Фостер.
- Вероятно, он отказался быть с ними,- ответил Чалмерс.- Я имею ввиду то, что он, хоть и заражён, но жизни его ничего не грозит. Он, скорее всего, увидел всю картину того абсолютного ужаса, осознал весь ужас положения, в котором он оказался.- Выдержав многозначительную паузу, Чамерс продолжил:
- Может быть, это, в понимании дамы, своего рода, принудительная, быстрая свадьба!
- Вряд ли это предмет для шуток!- горячась, выпалил Фостер.
- Я тоже думаю, что дело нешуточное,- продолжил Чалмерс.- Он мой пациент, и я беспокоюсь за него.
- Он мой друг,- подхватил Фостер.- И мы с ним- члены одного клуба. Боже милостивый! Нельзя допустить, чтобы члены клуба гибли и превращались в вампиров! Он тяжело вздохнул, словно перспектива краха клуба была для него немыслимым, невообразимым ужасом.
Не теряя ни секунды, они бросились назад, к двери башни и вновь попытались её выломать.
- Это плохо,- проговорил Чалмерс, опираясь на трость.- Мы не сможем сдвинуть её с места, не имея подходящих инструментов. Нам придётся вернуться, чтобы взять всё необходимое.
- Боюсь, вы правы, сэр,- согласился Дженкинс.
Уже начинало светать, и первые лучи утреннего света медленно захватывали небо, когда они, мрачные и совершенно разбитые, брели прочь от замка.
- Я сейчас подумал о том, что за шум мы слышали в замке, что это могло быть,- выпалил Дженкинс неожиданно бодро.
- И что же?
- Разве в такого рода замках не было особых подземелий с движущейся крышей?- спросил санитар.
- Гром меня разрази, а ведь верно!- воскликнул Фостер.
- Она известна, как «комната сокрушения», я полагаю,- произнёс Чалмерс.
- Я однажды видел это в кино – там человека закрыли в такой камере,- продолжал Дженкинс.
- Смерть, безусловно, ужасающая. Как морально, так и физически,- со вздохом заметил Фостер.
- Тот шум, который мы слышали, наверняка и был шумом работающего «устройства сокрушения»,- тихо произнёс Чалмерс.
- Мы должны торопиться,- тяжело дыша, сказал Фостер.
Он ускорил шаг, его походка казалась забавной; в другой раз его спутники посмеялись бы над этим, но не сейчас, потому что слабая попытка пожилого человека бежать выглядела жалкой и в то же время, исполненной отваги. Своим видом он напоминал персонаж комедии Чаплина[52] или одной из масштабных постановок компании «Кистоун»[53]. Доктор Чалмерс шёл, прихрамывая на больную ногу. Доктор Фостер, тяжело дыша, шёл следом. Его монокль болтался на конце шёлкового шнурка. Здоровяк Дженкинс семенил позади них.
К тому моменту, когда они добрались до лечебницы, все трое выбились из сил. Заведующий лечебницей вызвал по телефону бригаду пожарных, отряд солдат из располагавшейся в этом районе воинской части и огромный отряд самых физически крепких полицейских Восточной Англии. Не медля ни секунды, они выдвинулись в направлении развалин замка. Огромный пожарный автомобиль едва не увяз в болоте, но, благодаря сноровке и мастерству офицера местной полиции Нолана, находившегося за рулём, несчастья удалось избежать. Сержант полиции Беллинджер столь же проворно удерживал свою постоянно буксовавшую машину на ходу и фургон с отрядом солдат местной воинской части под командованием капитана Марделла также не испытывал особых трудностей в пути.
Старший офицер Нолан был высоким, худощавым мужчиной, тощим, как шланг, который уже разменял четвертый десяток. Возглавляемый им отряд добровольцев были, как один, образцом мужества и выносливости.
Сержант полиции Беллинджер был иной комплекции; он был более коренастым, напоминавшим бульдога, с поредевшими волосами и сединой на висках. Голос у него был мощный, как труба иерихонская[54], да и внешность была соответствующей.
Марделл, капитан местной воинской части, был человеком внешне неприметным: средний рост, нормальное сложение; однако же, внешность была обманчива. Его острый, проницательный ум и чутьё позволяли находить выход из самых сложных ситуаций. Его джип оказался у стен замка раньше, чем два других отряда. Всем патрульным сообщили, что пропал человек, и что, согласно некоторым версиям, он мог угодить в западню в подземелье замка.
Исполненные энтузиазма, отряды солдат территориального резерва окружили руины замка, словно штурмовой отряд викингов[55]. К тому моменту, как они добрались до заблокированной двери северной башни, туда ввалились полиция и пожарные. Снаряжение было подготовлено и крепкие, умелые руки быстро разобрали старинный портал, отделанный дубом. В холодных, серых лучах утренней зари к участникам поисковой операции, столпившимся у древних камней, когда-то бывших крепостью, прибыло подкрепление.
Глава 16
Мейбл
Мейбл Синклер было двадцать. У неё были аккуратная фигура, бойкое, интеллигентное лицо, элегантная, в меру эффектная причёска, и она в полной мере обладала здравым смыслом. Она была не из тех, кто знакомится во время киносеанса или поездок по Среднему Востоку. Она была очень серьёзной девушкой, не допускавшей легкомыслия… или, по крайней мере, она так думала.
Вот почему её, по причине такого делового подхода, её и выбрали из двадцати претенденток на должность секретаря Лероя Томпсона в офисе архитектурной фирмы. Её деловые навыки и оперативность высоко ценились руководством. Мейбл Синклер можно было совершенно спокойно доверить офис в любое время. Она была образцом очарования и ответственности.
У Мейбл был секрет, но она старательно скрывала это, будучи достаточно дисциплинированной, чтобы ничем не показать, что у неё есть какие-либо секреты, по крайней мере, она надеялась, что это ей удаётся. В глубине души она была очень романтичной. За внешностью усердного, делового человека скрывалась натура, которая читала Китса[56], Браунинга[57], Вордсворта[58] и даже Суинберна[59]. И известный интерес у неё вызывали Байрон[60] и Шелли[61]. Но её романтичный настрой не ограничивался великими страницами минувших дней. Хотя она с трудом себе признавалась в этом, и, несмотря на то, что она стала бы всё горячо отрицать, если бы кто-либо осмелился даже намекнуть ей на это, она души не чаяла в своём шефе. Ей было прекрасно известно, что в литературе это типичный сюжет и что очень редко в подобных ситуациях можно рассчитывать на успех. Её практицизм и здравый смысл говорили ей, что Лерой Томпсон, её начальник, который старше её на пятнадцать лет, был донжуаном и успешным человеком, достигшим известных высот в своём деле, вращался в кругах, в которые ей доступ был заказан. Лерой только что избавился от связи с одной или двумя весьма бойкими девушками. Казалось маловероятным, что на такую приманку, скрывавшуюся за строгостью и деловитостью, которая представляла собой Мейбл, в своей элегантной белой блузке и серой юбке, в которой её всегда видели в офисе, вряд ли кто-то попадётся, уж если эффектность потерпела крах. Она не питала иллюзий на счёт Лероя. Она работала с ним достаточно долго, чтобы не замечать его недостатков. Мейбл любила его той здравой любовью, которая способна мириться со всеми недостатками предмета обожания и продолжать любить, невзирая ни на что.
Она жила в маленькой квартире, располагавшейся на задворках улицы, в довольно респектабельном, по меркам Восточной Англии доме, являвшем собой святыню для многих поколений. Воздух над спящим городом, казалось, словно веял спокойствием викторианских времен, когда Мейбл Синклер выключила лампу, висевшую возле кровати, и заснула. Часы на башне расположенной вдали церкви пробили одиннадцать. Мейбл всегда спала хорошо. Бессонница для неё была всего лишь словом – во всяком случае, такое у неё было отношение. Сегодня, однако, это перестало быть для неё просто словом. Возникла какая-то странная, иная ситуация. Ворочаясь с боку на бок, Мейбл никак не могла уснуть. Дремота никак не наступала. Объятия Морфея[62] отказывались принимать её. Гипнос[63] не удостаивал её своей лаской. Песочный человек[64] не сыпал свои драгоценные песчинки, чтобы смежить её вежды.
В конце концов, уже под утро, ей всё же удалось заснуть беспокойным, тревожным сном. Странные видения не давали ей покоя. Для Мейбл Синклер было само по себе необычным то, что она едва могла заснуть. Сейчас ей виделось, будто она бродит вдоль руин таинственного норманнского замка, хотя разрушенным его вряд ли назовёшь – он очень хорошо сохранился. В полубессознательном состоянии она пересекла двор замка, и подошла к вплотную к старинной каменной крепости, стоявшей, словно часовой на посту, оглядывавший окрестности. Мейбл почувствовала, как будто в забытье, она скользнула в дверной проём. Хотя толстая дубовая дверь была закрыта, она прошла через неё подобно бестелесному духу. Непонятные видения продолжались. Она двигалась дальше. Сейчас её взору предстал огромный зал замка. Везде были пугающие тени и мрачные гирлянды паутины. Мейбл Синклер от подобного видения содрогнулась. Пугающие, кошмарные видения, тем временем, не заканчивались. Галлюцинации не прекращались. В тёмном зале летали какие-то существа.
Ей не удавалось чётко рассмотреть их, но она ощущала зло, исходившее от них. Видения продолжались. Этажом ниже она видела людей с фонариками и тростями в руках. У одного из них был револьвер. Двое были ей незнакомы, но она узнала среди них Фостера и четвёртого. Это был Лерой, её Лерой. Что он делал в этом жутком месте? Она явно чувствовала, что произошла беда. Она вышла из-под покрова сна, словно вполне осязаемая сущность. В этом страшном замке царили страх и тревога. Присутствие зла наполнило собой этот огромный, мрачный зал подобно тёмным, гнетущим облакам. Мейбл сквозь сон тихо заплакала.
В глубине души, Мейбл понимала, что её в её снах есть смысл. Это было важно в данный момент, в них было много информации, которую только оставалось понять. Видение – вещь загадочная, но не бессмысленная. Образ был странным, причудливым, но он не был красноречивым. Видение, которое её вело по старинному замку, продолжалось.
Она видела, как мужчины поднимались по лестнице. Затем она заметила руку, сколь элегантную, столь и зловещую, и это была женская рука, появившаяся из дверного проёма, и дотронулась до одного из мужчин. До Лероя, её Лероя. Как посмела эта странная женщина прикасаться к её возлюбленному?! Мейбл была вне себя от гнева. Зарывшись в подушку, она разразилась гневной бранью. Непонятные видения не прекращались, они продолжали преследовать её.
Мейбл видела, как за Лероем, бежавшим по коридору гналась эта женщина. Они, казалось, оживлённо говорили о чём-то. Сквозь сон Мейбл всё больше осознавала, что Лерой не шёл на уступки своей преследовательнице. У неё отлегло от сердца. Затем в её видениях появился какой-то мужчина. Его вид являл собой невообразимое зло. Его глаза горели смертельным огнём. Его серая, со стальным отливом борода и такие же волосы походили на стальную раму портрета одного из сыновей Сатаны.
Мейбл сквозь сон истошно закричала при виде этого мужчины. Она видела, как Лерой убегал от них. В её сердце поселился ужас. Этот мерзкого вида человек и зловещая, но соблазнительная женщина преследовали Лероя, чтобы причинить ему зло. Она знала это, она чувствовала это, она ощущала это. Её женская интуиция безошибочно подсказывала ей, что всё так и есть на самом деле. Чувство беспомощности, слабости, почти бессилия, овладело ею и её терзало то, что она здесь, в покое и безопасности, ворочается с боку на бок в своей постели в доме, в городке на севере Норфолка.
У неё перехватило дыхание, и она почти проснулась, когда увидела, что Лерой внезапно упал. Она смотрела на всё это, затаив дыхание, и секунды казалось, тянулись целую вечность. Затем она с облегчением вздохнула, увидев, как он поднялся и побрёл, спотыкаясь, по направлению к выходу из замка. В этом кошмарном видении, не отпускавшем её, она слышала, как его друзья зовут его.
«- Лерой! Лерой!» - звала она его вместе с ними. На какие-то секунды ею овладела дремота беспросветного отчаяния. Повсюду была кромешная тьма, будто ей завязали чёрной вельветовой тканью. Наконец, тьма вновь рассеялась, и она вновь увидела ведущий наверх коридор. Лерой находился в маленькой комнате, отделанной гладко вытесанным булыжником. Похоже, ему удалось найти убежище. Две чудовищные фигуры продолжали звать его. Сквозь сон она не могла разобрать их слов, но, по-видимому, эти чудовищные создания убеждали его выйти из своего убежища. И потом только до неё дошло, что Лерой оказался в западне. Он не мог выбраться оттуда. Она видела, как эти двое злобных существ смеются и перешёптываются друг с другом. И по-прежнему она не могла разобрать их слов, но она понимала, что ничего хорошего их намерения Лерою не сулят. Гнев и беспокойство переполняли её и боролись с её гордостью. Она видела, как эти существа удалялись прочь, и её ясный взор глядел им вслед, когда они шли по извилистым, похожим на ходы лабиринта, коридорам. Они поднялись по лестнице и, сделав круг, вернулись к тому же месту, откуда ушли. Это было необъяснимо, но она ясно осознала, каким-то непонятным чутьём, посещающим каждого во сне, что эти монстры находились сейчас над той камерой, где был заточён Лерой. Раздался скрип работающего механизма. Винты пришли в движение. Мейбл видела, как потолок камеры, где находился Лерой, стал медленно опускаться. Она истошно закричала и проснулась от ужаса, в холодном поту.
Дрожа, несколько минут она сидела на кровати, а затем бросила взгляд на будильник. Была уже половина пятого. Скоро уже рассвет. Мысль об этом принесла ей некоторое облегчение, хотя она не представляла, почему.
Мейбл поднялась с кровати, умылась, оделась и приготовила завтрак. Вставать в такую рань – она с трудом в это верила. Она чувствовала себя разбитой, оттого, что не смогла отдохнуть, и что этот сон не даёт ей покоя.
В её квартире книг было немного, однако Мейбл была девушкой любознательной, и чтение было её страстью. Она пролистала путеводитель по окрестностям. Фотография норманнского замка красовалась на одной из страниц и призывно бросилась ей в глаза. Это был тот самый замок, который она видела в своём сне. Она почти видела, как Лерой шёл через двор замка. Она дрожащим пальцем водила по странице и добралась до ссылки, указывавшей на местонахождение замка. Замок располагался прямо возле древней сельской дороги. Неподалёку располагалось ещё одно здание. Оно носило название «Пайн-Ли Холл». Отчего-то её бросило в дрожь. Она начала напряжённо думать. Она вспомнила, что уже слышала это название прежде, но где? В какой связи? Пайн-Ли? Это было слово, связанное с чем-то ещё. Но с чем? Неожиданно ответ нашёлся. Он вспыхнул молнией у неё в мозгу. Ей не хотелось оказаться правой, но разум вынуждал прямо смотреть фактам в лицо: Пайн-Ли – это была лечебница для душевнобольных.
Отчего-то острый женский ум, присущий Мейбл, с трудом увязывал воедино сон, лечебницу и Лероя. Ей не давала покоя мысль, что он находится в опасности. Она понимала, что должна помочь ему. Но как, спрашивала она себя. Как? Как?? Как??!! Доктор Генри Фостер, решила она. Он был одним из лучших друзей Лероя, к которому Лерой прислушивался. Фостер смог бы помочь и дать ей совет, как поступить. Время ещё было очень раннее, но она чувствовала, что промедление смерти подобно.
Она позвонила Фостеру домой. Дворецкий сказал, что доктора дома нет. Куда? Дворецкий сказал, что узнает, если дело срочное и не терпит отлагательств. Мейбл заверила его, что так оно и есть. Наведя справки, дворецкий сказал, что доктор Фостер уехал в клинику Пайн-Ли Холл. Мейбл набрала номер лечебницы….
Глава 17
Ловушка
Лерой Томпсон отчаянно боролся с дверным замком, но дверь не поддавалась. Старинный дверной проём не удавалось разбить, несмотря на все возможные усилия. Всё то время, пока он боролся с несокрушимой дверью, потолок продолжал опускаться. Вращающийся винт издавал жуткий скрип. В своём богатом воображении Лерой уже видел, как вращающийся со скрипом винт раздавит его кости в щепки. В воздухе витал жестокий и мучительный запах смерти. Лерою стало плохо от ужаса.
В пылу борьбы он стал думать, как бы герои шедевров приключенческой литературы или мистических историй повели бы себя, окажись они в подобной ситуации. Как смог бы освободиться Робин Гуд? Возможно, силач Маленький Джон ворвался бы сюда в самый последний момент и выломал дверь. Вильгельм Телль открыл бы заклинившую дверь, выстрелив в неё болтом из арбалета[65]. Беовульф встал бы во весь рост и, приложив все усилия, вернул потолок обратно. Тинкер пришёл бы на помощь Секстону Блейку[66], а доктор Ватсон нашёл бы возможность, позволившую грозного Холмса. Он мрачно улыбнулся от того, что ему пришли на ум его любимые литературные персонажи, величайшие герои, Вэл Стерман и Ля Нуар[67], словно сошедшие со страниц книг и попавшие в реальную жизнь. Стерман не испугался бы. Его крепкие мускулы позволили бы противостоять давлению винта. Ля Нуар пристрелила бы обоих вампиров из своего огромного браунинга из арсенала Стермана и бессмертные герои Брона Фейна[68] уцелели бы, чтобы и дальше совершать подвиги во всех, как известных, так и неизведанных ещё, концах Вселенной.
Но Лерой Томпсон был простым смертным. Он не был героем, ему не хватало ни умственной, ни физической крепости тех исторических персонажей, героев легенд и героев художественной литературы. Лероя охватило отчаяние и страх. Он сжался в комок, а тем временем потолок продолжал опускаться. Разум Лероя, подстёгиваемый ужасом, лихорадочно работал. Страх придавал его мысли такую скорость, которая обычно была ему несвойственна. Ведь верно говорят, что необходимость – родная мать изобретения.
Лерою пришлось сменить позу – потолок продолжал опускаться. Он лёг на спину, глядя на то, как приближается смерть.
Он попытался удержать страшный камень, упершись в него руками и ногами. Казалось, он задержал его на несколько секунд, но это было всё, что ему удалось сделать. Камень продолжал опускаться. Лерой уже собирался молиться, но не смог. Он хотел призвать Бога на помощь, но его губы не смогли произнести Святое имя. Он начал всхлипывать от охватившего его чувства бессилия и страха; а камень тем временем продолжал пускаться всё ниже и ниже.
Внезапно он остановился. Скрежещущий винт перестал работать. У него замерло сердце. Неужели вампиры изменили свои планы и захотели сохранить ему жизнь? Неужели всё это они затеяли лишь для того, чтобы лишить его рассудка? Он прислушался к шагам наверху. Было слышно, что шаги ускорились. Его идут спасать? Нет, эти шаги ему были хорошо знакомы: Лилетт и её отец тихо бежали. Зачем? Куда? Он лёг и начал думать об этом. Почему они убежали, когда им было столь необходимо умертвить его в этой камере? На первый взгляд, в этом не было никакого смысла. И только потом он нашёл объяснение этому: хотя в этой темнице и не было света, он понял, что время уже близилось к рассвету. А вампиры очень боятся света. Солнечный свет для них представляет смертельную опасность. На рассвете силы зла слабеют. Им приходится провести опасное для них дневное время во сне в своих могилах, в своих гробах. Вот почему Лилетт и её отвратительного вида отец остановил вращение винта, не закончив начатое. Его спас рассвет. Это обстоятельство давало ему двенадцать часов на то, чтобы сбежать. Двенадцать часов! Немного. И к тому же, он находился в страшно неудобной позе. Он мог только повернуться на другую сторону.
Собрав все силы, он, изловчившись, перевернулся на живот. Кончиками пальцев он стал ощупывать каменную кладку у себя над головой. Огромные, гладко обтёсанные камни были столь же крепки, как и в тот день, когда норманнские дворяне возводили стены замка. Их, да и то самую малость, за всё время их существования только лишь залпы миномёта смогли сдвинуть с места. Он подумал про цементный раствор, которым были скреплены камни в стене; возможно, здесь крылся ключ к спасению; возможно, в этом был шанс вырваться на свободу. Но как он мог разрушить слой цемента и сдвинуть тяжёлый камень с места? Должен же быть выход, должен быть! Он обшарил покрытый толстым слоем пыли пол. Его пальцы упёрлись в какой-то кусок металла, вероятно, это был пришедший в негодность гвоздь. Он был покрыт ржавчиной и, насколько он мог судить, шесть дюймов[69] в длину.
Мысль пронзила его мозг подобно ослепляющей вспышке молнии. Несмотря на все его недостатки, нехватку добродетелей, Лерой Томпсон в полной мере обладал упорством. От его упорства и цепкости сейчас зависела его жизнь, и Лерой осознавал это. Он принялся скрести раствор до тех пор, пока его пальцы не начали болеть от напряжения. Ему казалось, что его накрыла мучительная агония. Кончики его пальцев горели от боли. Мускулы на его руках от напряжения ходили ходуном. Пыль от разлагающегося строительного раствора покрывала его лицо; она застилала ему глаза, проникала в горло, в нос. Он кашлял, давясь пылью, ругался, божился и продолжал свой труд, продолжал скрести вопреки всей той боли, что он ощущал. Одна мысль была для него сейчас превыше всего: день клонился к закату. С наступлением рассвета вампиры ослабели, но с наступлением сумерек они вернутся, едва только они вновь обретут прежние силы. Они вновь запустят этот чудовищный механизм и этот скрежещущий, работающий со скрипом винт, прижмёт его к полу. Он не был нарциссом[70], но чувство самосохранения было у него развито сильно. Его мозг неистово сотрясали две враждебные мысли:
«- Остановись!- молили нервы разбитых в кровь пальцев».
«- Продолжай!- приказывала воля».
Он, следуя велению своей воли, не бросал свой труд. Время от времени он прерывался, но только лишь за тем, чтобы удостовериться, сможет ли он сдвинуть камень с места. Все те годы, что он здесь лежал, его не удавалось сдвинуть с места, а теперь он чувствовал, что, хоть и малейшее движение, но есть. Он продолжал свой труд. Даже малейшее движение камня – вот тот стимул, который ему был необходим. Его слабеющее тело сделало ещё одно большое усилие. Его скребок уже истончился до размеров швейной иглы, но он продолжал скрести раствор. Скрести, скрести, скрести!... Он вновь навалился на камень. На этот раз камень уже заметно сдвинулся с места, он продвинулся всего лишь на несколько сантиметров, но он двигался. Он внезапно остановился и прислушался. Раздался шум шагов. Должно быть, уже стемнело. Лерой понял, что они возвращаются. Осталось последнее, отчаянное усилие; потом звук его ржавого, размером со щепку скребка потонет в раскатах дьявольского хохота и вновь раздастся скрипучий, скрежещущий шум вращающегося винта. От нахлынувшей волны страха он вцепился пальцами в камень, и изо всех сил, что у него были, резко толкнул его. От такого толчка камень неожиданно выпал из стены. Из его груди вырвался вздох облегчения, и он в полубессознательном состоянии сполз по стене на пол. Ему был слышен шум работающего винта, но сейчас он работал значительно медленнее. У себя над головой он слышал голоса. Судя по тону, вампиры были в ярости. Голос Лилетт был резкий и пронзительный; он уже не звучал столь чарующе. Другой голос был грубый, даже свирепый. Оба они были расстроены. Он услышал донёсшийся сверху резкий, дребезжащий крик, и затем раздался звук, похожий одновременно на стук двух кусков металла, бьющихся друг о друга и шум, производимый буксующим механизмом. Лерой Томпсон облегчённо вздохнул.
«- По крайней мере, непосредственная угроза миновала»,- подумал он.
- Механизм вышел из строя, дитя моё,- шипя, произнёс вампир.
- Но что же могло случиться?- спросила Лилетт.
- Что-то остановило его работу,- раздражённо ответил тот.
- Неужели этот глупец нашёл возможность спасти свою жизнь?
Вслушиваясь в их разговор, Лерой осознал, насколько потрясающе он был глуп, влюбившись в девушку-вампира. Сейчас она называла его глупцом и проклинала то, что смерть обошла его стороной! Внутри он чувствовал холодный, сильный приступ гнева, охватывавший всё его существо. Старые раны на шее, причинённые укусами, вновь отозвались покалыванием. Будь она проклята за то, что заразила его! Но Чалмерс и его друзья говорили, что всегда есть возможность вылечиться. Его согревала надежда на то, что они были правы.
Звук шагов приближался. Это были Лилетт и её отец, седовласый вампир. Возможно, они пытались найти лазейку, чтобы дотянуться до него. Было слышно, что они уже близко. Лерой подумал, что камень разрушил механизм этой машины смерти. Он лишь надеялся, что камень не упал слишком далеко. Если вампиры сумеют пробраться через него, то он станет их добычей. Камень был огромный, увесистый, но их было двое, они были вампирами, обладавшими, к тому же, сверхъестественными силами. Лерой Томпсон был порядком измотан. Он понимал, что противостоять объединённым усилиям Лилетт и её отца он не в состоянии, и что шансов на спасение нет. Они, тем временем, подобрались к камере. Лерой ясно чувствовал приближение злобных бестий. Позади камня он услышал странное дыхание. Им всё стало ясно. Лерой упёрся плечом в камень и лежал в темноте, тяжело дыша.
- Отец, ему удалось ослабить камень и вытолкнуть его так, что потолок заклинило,- раздался голос девушки.
- Давай пробираться дальше, сквозь камень; тогда он станет нашей добычей,- шёпотом произнёс вампир.
- Убирайтесь! Оставьте меня!- закричал Лерой Томпсон.
- Как недружелюбно,- с раздражением заметил вампир.
- Ты разве больше не любишь меня?- спросила Лилетт.
В её голосе звучала насмешка над былой привлекательностью. Сейчас её грубый голос был полон злобы и жажды уничтожения.
- Оставьте меня!- снова закричал Лерой.
- Мне нужна твоя кровь,- прошипела Лилетт.
- Нам нужна ваша кровь,- тяжело дыша, произнёс её отец.
- Крови!- шипел вампир.
- Крови!- шёпотом повторяла Лилетт.
- На помощь, спасите!- вопил Лерой.
Он чувствовал, что они навалились на камень, но тот не поддавался.
- Он застрял между других камней,- глухо произнёс вампир.
- Я не могу сдвинуть его,- хныча, сказала Лилетт.
Из груди Лероя Томпсона вырвался громкий вздох облегчения. Он смог выиграть ещё немного времени, но, всё же, было темно. До рассвета оставалось ещё одиннадцать часов. Может быть, кто-то отправится его искать, если только ему удастся выстоять. Он был очень утомлён, его мучили голод и жажда. Он чувствовал себя так, словно не спал несколько месяцев.
Глава 18
Новые поиски
Марделл, капитан местной воинской части, вёл своих людей по древнему замку с предельной осторожностью. Отряды пожарных под командованием старшего офицера Нолана и местной полиции под предводительством похожего на бульдога сержанта Беллинджера двигались следом, досконально прочёсывая всю округу. Чалмерс, Фостер и Дженкинс координировали работу поисковой группы, выполняя функции сотрудников службы связи.
Врачи и санитар остановились в большом зале. Они обсуждали возможность пробраться дальше, минуя расколотые камни, которые в них швыряли в ту ночь. Марделл подошёл к ним и доложил:
- Мои люди обследовали коридор, ведущий от двери, которую нам пришлось взломать, к северной башне замка. В подобных местах коридор переходит в карниз ввиду обрушения строения. Пространство внизу, под карнизом, по всей вероятности, обросло трутовиками[71] и чем-нибудь вроде перегноя. Думаете, туда стоит идти?
- Вполне здравая мысль,- ответил Дженкинс.
- Думаю, мы должны хвататься за любую возможность, пусть даже самую призрачную,- поддержал Чалмерс.
- Несомненно,- пробасил Фостер.
- Хорошо,- сказал капитан. Он осторожно вышел из зала и снова поднялся по лестнице, ведущей к северной башне. В узкий дверной проём ему удалось пройти только согнувшись, и пошёл дальше по лестнице.
- Капитан Марделл?- позвал его капрал[72], ожидавший на лестнице.
- Да, капрал,- произнёс Марделл вопросительно.
- Я лишь хотел убедиться, что это вы, сэр,- ответил солдат.- У меня от этого места даже при свете дня холодок по спине проходит. Если этот бедняга угодил в западню и провёл здесь всю ночь, то он наверняка уже умом тронулся.
- Так или иначе, я знаю, что он проходил лечение у доктора Чалмерса.
- Виноват, сэр!- воскликнул капрал.- Раз так, то всё это может привести к другому результату, сэр.
- Какому?- спросил Марделл.
- Если он был псих, сэр, то вся эта ситуация могла всё исправить и вернуть ему разум.
Капитан еле заметно улыбнулся.
- Понимаю, куда вы клоните, капрал,- пробормотал он.- Это похоже на теорию о том, что если один удар по голове лишает человека разума, то весьма вероятно, что другой удар, нанесённый в то же место, вернёт ему рассудок[73].
- Мне вспомнилось нечто подобное, сэр,- согласился капрал.
- Бросайте канат,- приказал капитан.- И осмотрим эти торфяники.
- Есть, сэр!- ответил капрал. Он подозвал ещё нескольких полицейских, бывших в отряде. Вооружившись канатами, капитан и капрал нырнули в зловещую тьму, освещая себе путь фонариками.
- Это мне напомнило одну великую речь перед боем,- заметил капрал.
- А именно?- осведомился капитан.
- «Вместе вперёд!»[74],- ответил цитатой капрал.
- Это были славные дни,- протянул капитан с ноткой ностальгии в голосе.- Забавно: ты стремишься забыть о бомбёжках, о кровопролитии, страхе, жестокости, а вместо этого вспомнить что-нибудь другое. Я помню ночи в грязи лучше, чем дни под вражеским огнём. Помню, ко мне в барак зашла одна красотка из военно-транспортной службы. Я даже могу припомнить…
- Простите, сэр, но что это?- спросил капрал, прервав воспоминания капитана.
- Что именно?- спросил капитан, глядя туда, куда падал луч капральского фонарика.
- Вот здесь, сэр, перед вами,- голос капрала слегка дрогнул.
- Боже всемогущий!- воскликнул Марделл.
Наклонившись, он извлёк круглый белый предмет, выхваченный из тьмы лучом карманного фонарика.
- Что это, сэр? Что это?- настойчиво спрашивал капрал. Его голос звучал на пол – октавы[75] выше обычного тона.
- Это человеческий череп,- ответил капитан.- Но вряд ли он принадлежит парню, которого мы ищем. Эта чертовщина не могла с ним произойти за одну ночь.
- Он выглядит довольно древним,- заметил капрал, осмотрев череп при свете фонарика.
- Да, верно,- согласился Марделл.
- Я бы сказал, что это, скорее всего, один из погибших норманнов,- задумчиво произнёс капрал.
- Самое позднее – он здесь находится ещё со Средних веков,- подхватил капитан.
- Не правда ли, чем-то похоже на сцену из пьесы, где двое парней разговаривают с черепом в руках?- спросил капрал.
- Вы имеете ввиду Шекспира?- спросил капитан и погрузился в раздумья.
- Его, случайно, не Йориком[76] звали?- спросил капрал.
- Да, верно. Он был придворным шутом Гамлета.
- Кто это, Гамлет?
- Принц Датский. Один из наиболее известных трагедийных персонажей у Шекспира.
- Откуда же здесь взялся череп?- спросил капрал с настойчивостью в голосе.
- Гамлет шёл по кладбищу и подобрал его,- ответил капитан неразборчиво.
- А его что, не похоронили как полагается?- спросил капрал с интересом.
- Не могу точно сказать,- ответил капитан.
- А что именно этот парень, Гамлет, сказал черепу?- спросил капрал. Было заметно, что эта тема захватила его.
- Точнее, он не разговаривал с черепом,- ответил капитан.- Он произнёс монолог над черепом.
- Как это понимать?- спросил капрал.
- Я счастлив, что могу расширить ваш культурный уровень,- произнёс капитан,- но у нас мало времени.
- Простите, сэр; да, я понимаю. Просто меня это всё очень заинтересовало,- смущённо извинился капрал.
- Я и не думал огрызаться,- кряхтя, ответил капитан.- Но этот чёртов замок действует мне на нервы.
Он посветил фонариком на поросшие мхом стены.
- Мне тоже не нравится этот спуск,- признался капрал.
- Нам придётся спуститься ещё глубже, я полагаю,- заметил Марделл. В его голосе не слышалось заметного энтузиазма.
- Да, сэр, я с вами,- ответил капрал.
- Мне явно не хотелось бы бороздить местные просторы в одиночку,- заметил Марделл.
- Я тоже, сэр,- признался капрал.
- Это похоже на набор конструктора «Поезд для призраков: Сделай сам»!- мрачно пошутив, заметил капитан.
Ещё несколько минут они пробирались сквозь окутывавшие их сумерки.
- Не думаю, что он мог забраться так далеко,- наконец, подал голос капрал.
- Согласен,- поддержал его капитан.
- Прикажете возвращаться, сэр?- спросил капрал бодро.
- Честно говоря, не думаю, что от нас здесь будет какой-то толк,- произнёс Марделл.
- Нам следует вернуться, сэр?- нетерпеливо спросил капрал.
- Очевидно, вам бы этого хотелось,- улыбнувшись, ответил Марделл.
- Не отрицаю,- признался капрал.
- Я тоже, без промедления, вернусь назад к остальным,- заявил капитан. Они развернулись и двинулись в обратный путь. Наконец, они подошли к черепу, который капитан положил в куче торфа. Пустые глазницы, казалось, обвиняюще смотрели им вслед, когда они уходили.
- Интересно, что он мог сказать нам?- задумчиво произнёс Марделл, обернувшись и бросив взгляд на череп.
- Держу пари, что многое,- ответил капрал, и они продолжили свой путь к тому месту, где висели канаты и начали карабкаться вверх. Крепкие руки помогали им подниматься из глубин наверх.
- Вы что-нибудь нашли, сэр?- послышались голоса других полицейских.
- Только череп человека, умершего несколько веков назад,- ответил капитан.
- «Мой бедный Йорик… Я хорошо знал его»[77],- иронично заметил сержант.
- Мы об этом говорили, когда спускались туда,- с гордостью в голосе заметил капрал.
- Вот это да! Неужто старый капрал внимательно следит за уровнем своего кругозора?!- воскликнул сержант.
- Я возвращаюсь в главный зал,- сообщил капитан Марделл.- Продолжайте осмотр этого участка.
- Слушаюсь, сэр!- отчеканил сержант.- Пойдёмте, капрал Шекспир. На этот раз нам предстоит охота на Макбета[78].
- Следуйте за нами, сержант,- подхватил капрал.
Отряд местной полиции продолжали вести поиски в тоннеле, ведущем в северную башню.
Капитан Марделл вернулся обратно в зал. Едва он добрался до него, дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка.
- Прошу прощения,- сказала она.- Я ищу доктора Фостера. Вы не поможете мне?
- Почту за честь, мэм,- ответил Марделл тоном офицера кавалерии «старых добрых времён».- Доктор здесь, в другом конце зала, вместе с доктором Чалмерсом, из лечебницы для душевнобольных и мистером Дженкинсом.
Он провёл ей в середину зала. Фостер поднял глаза.
- Мисс Синклер! Приятная неожиданность!
Фостер познакомил секретаршу Томпсона с остальными.
Глава 19
«Скорее мёртвые, чем живые»
Чалмерса и Дженкинса она поприветствовала улыбкой.
- Я звонила вам домой, доктор Фостер. Ваш дворецкий сказал, что вы здесь вместе с доктором Чалмерсом,- проговорила Мейбл, глядя на заведующего лечебницей.
- Понимаю, мисс,- ответил Фостер.
- После этого, как я понимаю, вы связались по телефону с моими сотрудниками,- вмешался Чалмерс в разговор.
- Совершенно верно,- ответила девушка.
- Диспетчер сказала вам, что мы в замке вместе с половиной полиции Норфолка, отрядом пожарных и солдат из местного гарнизона,- вопросительно, с улыбкой, заключил Дженкинс.
- Я приехала на мотоцикле,- ответила Мейбл.
- Вы, должно быть, продрогли, пока ехали по такой холодной ветреной погоде,- тихо, участливо заметил Чалмерс.
- Вообще-то, я не обращала внимания на погоду,- ответила девушка.- Я больше тревожусь за Ле…, я хочу сказать – за мистера Томпсона,- сказала она и почувствовала, что краснеет.
- Ага!- заметил Фостер с хитринкой во взгляде. Мейбл покраснела ещё больше.
- Фостер, вы старый негодник; вы вгоняете девушку в краску,- с упрёком бросил Чалмерс.
- Я?- спросил Фостер, взрываясь от напускного недоумения и притворного негодования.- Я ничего такого не говорил.
- А с каким тоном прозвучало ваше «Ага!»?- укоризненно спросил Чалмерс. И они оба разразились смехом.
- Вы нашли Лероя?- спросила Мейбл.- Мне приснился кошмарный сон про него.
- Сон?- осведомился Чалмерс с профессиональным любопытством.
- Сны суть очень загадочные явления, имеющие существенное значение,- раздался густой, глубокий бас Фостера.
Сержант полиции Беллинджер шёл к отряду, находившемуся в центре зала.
- Вы что-то говорили о снах, юная леди?- спросил он.
- Вы интересуетесь снами, сержант?- спросил Чалмерс.
- Каждый полицейский, обладающий воображением, проявляет интерес к сновидениям, ещё с тех самых времён, когда Мари Мартен[79] вытащила свой жребий в Красном амбаре,- ответил коренастый, похожий на бульдога, полицейский.
- Норфолк всегда был прекрасным местом для сновидений с глубоким смыслом,- заметил Чалмерс.
- Профессору Юнгу[80] здесь понравилось бы,- улыбнувшись, заметил Фостер.
- Да, действительно,- согласился Чалмерс, поворачиваясь к девушке.- А теперь, мисс Синклер, может быть, вы нам расскажете о своём сновидении?
Царившая вокруг атмосфера странным образом как нельзя лучше способствовала тому, что Мейбл начала вспоминать свой сон, виденный ею минувшей ночью. Ветер шелестел в ветвях растущих вдалеке деревьев и обдувал могучие, величественные древние камни замка. Через узкие, проделанные ещё в романо-норманнские времена окна, взору всех находившихся в большом зале тёмно-серые грозовые тучи, окутывавшие вершины замка. Небосвод выглядел, словно единое серое облако. Мрак, казалось, достиг своей высшей точки. Шум ветра был каким-то особенно мрачным, и едва он усилился, Мейбл пришлось говорить громче, чтобы её слышали все.
- Во сне я видела замок,- начала Мейбл.
- У вас часто случаются сновидения?- спросил Фостер с профессиональным интересом.
- Откровенно говоря, крайне редко,- ответила Мейбл.
- Это усиливает то сверхъестественное значение, которое может иметь сновидение,- пробормотал Чалмерс.
- Пожалуйста, продолжайте, мисс,- с нетерпением произнёс полицейский сержант.
- Я себя чувствовала так, словно я лечу,- продолжала Мейбл.- Я будто перелетела через крепостную стену, и я очутилась возле сторожевой башни замка, как раз той, где мы находимся.
- Вы уверены, что вы узнаёте её?- спросил Чалмерс.
- Абсолютно,- твёрдо ответила девушка.- Я проникла сюда как раз через дверной проём.
- Дверь в вашем сне была открыта?- спросил Фостер.
- Нет, она была заперта. Я проникла через неё, словно привидение,- продолжила свой рассказ Мейбл.
- Очень интересно,- заметил Чалмерс.
- Что произошло дальше, мисс?- спросил силач Беллинджер.
- Я очутилась здесь, в зале,- продолжала рассказывать Мейбл.- Здесь были какие-то ужасающего вида тени и мерзкие клочья паутины. Я видела, как эти существа летали по залу, это был сущий кошмар.
- Какие существа? Вы можете их описать?- спросил полицейский.
- Они выглядели как огромные летучие мыши с покрытой морщинами кожей- неуверенно ответила Мейбл.
Услышав это, доктора многозначительно переглянулись.
- Что ещё вы видели?- деликатно поинтересовался Дженкинс.
- Я видела вас,- ответила Мейбл, в упор глядя на него.- Вас и доктора Чалмерса, хотя тогда я и не знала, кто вы. Также я видела Лероя и доктора Фостера. Вы вчетвером находились в замке.
- Ваше сновидение, вероятно, значит больше, чем просто сон,- сказал Фостер.
- Всё указывает на то, что это проявление ясновидения[81] и яснослышания[82],- заключил Чалмерс.
- Всё это очень интересно,- заметил сержант Беллинджер.
- Что было дальше, моя дорогая?- спросил Фостер.
- Я видела, как вы карабкались по лестнице башни,- продолжала Мейбл.- Затем я увидела, как в дверном проёме, из стены башни, показалась женская рука, тянувшаяся к Лерою. Голос Мейбл дрогнул от нахлынувших переживаний.
- А затем?- спросил доктор Чалмерс, не давая Мейбл потерять нить рассказа.
- Эта женщина вела его по коридору. Там ещё был мужчина. В отношении Лероя они задумали что-то плохое. Я не слышала, о чём именно они говорили, но было ясно, что их планы Лерою не сулили ничего хорошего.
Мейбл остановилась и невольно вздрогнула.
- Пожалуйста, продолжайте,- ободряюще произнёс полицейский.
- Худшее было впереди,- шёпотом произнесла Мейбл.
- Что вы видели?- спросил Чалмерс.
- Что вы слышали?- спросил Фостер.
- Я видела, как Лерой неожиданно упал,- шёпотом ответила Мейбл.- Он несколько секунд лежал неподвижно, и я страшно перепугалась. Затем он, наконец, поднялся и побрёл куда-то вглубь замка.
- Мы очень тщательно обыскали подземелья замка,- заметил Марделл.
- Я слышала во сне, как вы звали его по имени,- ответила Мейбл.- Я присоединилась к вам. Затем он увидел что-то, похожее на каменную комнату. Эти чудовища были снаружи. Они перешёптывались и смеялись. После этого я услышала, шум, как будто если бы заработал какой-то механизм, и я увидела, как потолок камеры, где находился Лерой, опускался вниз.
- Ужасно!- воскликнул Чалмерс.
- Судя по описанию, это «сокрушающая комната»,- ответил Фостер.
- Вы видели что-либо ещё?- спросил Беллинджер.
- Нет; увидев это, я испугалась, закричала и проснулась,- призналась девушка.
- Я не виню вас!- сочувственно воскликнул Чалмерс.- Поистине ужасающий кошмар, мисс Синклер.
- А эта древняя комната отмечена на вашем плане?- встревоженно спросил капитан полиции.
- Нет ничего похожего,- тихо ответил Чалмерс, просмотрев карту, находившуюся перед ним. Ветер продолжал выть, проникая в бойницы, проделанные в зубчатых стенах замка. Ветви растущих вдали деревьев трещали от сильного ветра. Было заметно, что надвигается шторм.
- Сэр, вы уверены, что, это место выдержит надвигающийся шторм?- спросил Дженкинс, у которого практицизм был в крови.
- Возможно, что небезопасно,- ответил Чалмерс.
- Как насчёт того, чтобы вернуться в лечебницу?- предложил Фостер.
- А как же Лерой?- настойчиво спросила Мейбл.
- Должно быть, он смог выбраться из замка самостоятельно, не дав нам знать об этом,- ответил Фостер.
- Была проведена поисковая операция,- заметил сержант.
- И очень тщательно,- вмешался в разговор капитан.
- Вряд ли здесь есть место, где даже муха могла бы спрятаться,- заметил старший офицер Нолан, только что подошедший к остальным.- Так что отзываю своих людей.
- Огромное вам спасибо за помощь,- негромко произнёс доктор Чалмерс.
- Рады были помочь,- ответил Нолан.- Было что-то новое, после вересковых пустошей и дымящих печных труб.
- А я лучше верну своих парней к обычному режиму несения службы до того, как генерал обрушит на меня свой гнев.
- Не думаю, что и нам следует дальше тут оставаться,- добавил сержант полиции.
- Благодарю вас за помощь,- проговорил Фостер.
- Сожалею, что мы не смогли найти его,- ответил Беллинджер.- Но, несмотря на сон мисс Синклер, я убеждён, что его в замке нет.
- Есть один-два обстоятельства в вашем сновидении,- Чалмерс говорил уверенно, но с сочувствием.- Например, что эта комната отсутствует на плане.
- Но всё же возможно, что она существует?- запротестовала Мейбл.
- Мы всё обыскали настолько тщательно, насколько могли,- произнёс Фостер.
- Я думал, что прошлой ночью вампиры могли быть здесь, но, вероятно, я ошибаюсь,- продолжал Чалмерс.
- Допустим, вампиры здесь, но почему тогда мы не нашли мест их погребения?- вмешался Фостер.
- Вас подбросить?- спросил капитан полиции.- Мы уже уезжаем.
Они залезли в джип, и Мейбл осталась одна в продуваемом всеми ветрами норманнском замке.
Упорно, наперекор всему, она начала вести собственный розыск
похожего на женщину существа, которое было больше мёртвым, нежели живым… человеком.
Глава 20
Героиня
Мейбл присупила к систематическому осмотру замка. В первую очередь она направилась к выглядевшей зловеще северной башне и стала подниматься по лестнице со вполне понятным беспокойством – она чувствовала, как древний камень крошился у неё под ногами.
Ветер обдувал вершину замка, поднимая тучи пыли от раскрошенного камня и обветшавшего за минувшие столетия цемента; в воздухе видны были маленькие облачка серо-жёлтой пыли. В нос Мейбл ударил сухой, мертвенный запах строительной смеси. Мейбл закашлялась, и от налетевшего порыва ветра у неё перехватило дыханье. На мгновенье она остановилась и всмотрелась в мрачный, холодный, пронизываемый ветром горизонт. Всё было серым и унылым. Повсюду царил мрак и уныние, в каждом изгибе кустарников, выстроившихся в живую изгородь, в каждой неровности холмистой местности.
Едва она перевела дух, Мейбл Синклер продолжила подъём наверх. Ветер, словно разгневанный, предостерегающий голос холодного, незримого рока, казалось, посылал девушке таинственные сообщения. В считанные секунды она ощутила разницу между комфортабельным офисом архитектурной фирмы и странным, находящимся в глуши, строением, в котором она сейчас находилась. Гладь сверхсовременного, отделанного пластиком стола резко контрастировала с грубой, даже враждебной поверхностью каменных перил.
Она добралась до небольшого, скрытого от постороннего взора дверного проёма, в котором, как она видела во сне, исчез Лерой. Дверь едва держалась на полуразрушенных петлях. Древние дубовые доски, которыми была отделана дверь, пытались сопротивляться усилиям отряда полиции, солдат и пожарных. Её нынешнее состояние было немым свидетельством того, насколько эффективными оказались технологии взлома дверей двадцатого столетия!
Нерешительной походкой Мейбл, против своего желания шла дальше по этому странному мрачному коридору. Единственный источник света, который у неё был- это маленький, размером с карандаш, карманный фонарик, который она извлекла из своей сумочки. Она всячески кляла себя за то, что не попросила Чалмерса и других его спутников оставить ей фонарь побольше, наподобие тех, что поисковики использовали во время проведения операции. Тоненький луч фонарика, бывший у неё, казалось, больше усиливал, нежели разгонял тени, бывшие, как она думала, украшением обстановки замка. Её отвага начала слабеть по мере того, как она всё дальше удалялась от разбитого дверного проёма и тьма, окутывавшая её, походила на нечто враждебное, неприступное и всё более осязаемое.
Пройдя ещё несколько шагов, она поняла, что стена закончилась. Она уже не находилась более в ограниченном пространстве коридора; перед ней уже виднелся небольшой и опасный карниз. В стороне, чуть поодаль, в слабом свете крошечного фонарика виднелась загадочная расселина, в которой исчез Лерой. Она подползла к краю расселины настолько близко, насколько было возможно, и посмотрела вниз. Судя по всему, падение было долгим…
Мейбл Синклер была уверена в истинности того, что она видела во сне. Какие-то глубины женского подсознания, интуиция подсказывали ей, что Лерой Томпсон был где-то в глубинах этого мрачного лабиринта. Если решила найти и спасти своего возлюбленного, то она должна будет найти способ проникнуть в эти загадочные, неизведанные глубины.
Она пыталась собрать всё своё мужество в кулак, чтобы прыгнуть вниз, и эти усилия представились бесполезными, когда из-под её ног, в том месте, где она стояла, выпал шальной булыжник. Каким-то немыслимым образом Мейбл кувырком перелетела через возникшее перед ней препятствие и глухим стуком приземлилась на кучу торфа, находившуюся внизу.
Первые секунды она лежала неподвижно – падение изрядно вымотало её. Постепенно она осмотрела себя, целы ли кости, и к своему облегчению, она поняла, что всё в порядке. Мейбл, пошатываясь, поднялась на ноги, чувствуя сильную боль, поскольку она была вся в синяках после падения, несмотря на то, что торф смягчил удар.
При падении она потеряла свой фонарик. Она шарила по сторонам, пытаясь отыскать его, но безуспешно. Спотыкаясь, она поднялась на ноги и двинулась дальше с пустыми руками – отчаянно смелая, миниатюрная девушка во внушающем ужас мраке подземелья норманнского замка.
Она обошла вокруг твёрдого, круглого, размером с футбольный мяч, предмета. Вскрикнув от испуга, она ощупала предмет, который стал причиной её падения. Он светился в темноте каким-то неестественным, белым светом. Она протянула к этому предмету руку и дотронулась до него. На ощупь он был круглый, с совершенно гладкой поверхностью. Её палец вдруг провалился в дыру. От ужаса Мейбл вскрикнула, как только она поняла, что это был за предмет.... Из её обессилевшей руки выпал череп. Он медленно покатился по полу под каким-то странным углом. Пустые глазницы смотрели на неё так, словно обвиняли в чём-то. Она бросилась прочь оттуда. Уголок её левой туфли был запачкан пылью, но она не остановилась, чтобы почистить туфлю. Она остановилась лишь на мгновение, чтобы вытряхнуть щепку, застрявшую в другой туфле, после этого она вновь побежала. Только одышка вынудила её остановиться. Она стояла, прислонившись к каменной колонне, край которой был украшен изображением морды разгневанного чудовища, вроде левиафана[83], вылезшего из морских глубин.
Через несколько минут Мейбл почувствовала, что у неё вновь хватит сил, чтобы продолжать путь в потёмках. Она побрела дальше, и часы ей казались вечностью.
Она знала, что где-то в этих мрачных застенках томится Лерой Томпсон. Также она понимала, что драгоценные дневные часы, должно быть, уже скоро наступят. Страх ей подсказывал, что с наступлением тьмы вампиры восстановят свои силы…
Впервые она осознала всю серьёзность своего положения. Способа выбраться без посторонней помощи из этого внушающего ужас, мрачного подземного лабиринта, не было.
Знал ли кто-нибудь, где она? Чалмерс, Фостер, Дженкинс и члены поисковой команды знали, что она не уехала вместе с ними; её мотороллер стоял снаружи, у стен полного тайн старинного норманнского замка. Конечно, это будет подсказкой, где она находится, указателем её местонахождения. От множества мыслей, посещавших её, её голова стала походить на растревоженный улей. Её переполняли страх и беспокойство, но она была полна решимости продолжать поиски Лероя; невзирая на весь тот ужас, который стоял у неё на пути, Мейбл решила для того, чтобы найти Лероя, приложить все усилия, до последней капли крови и до последнего своего вздоха. Когда ей эта мысль пришла в голову, она мрачно ухмыльнулась.
Если история с вампирами – правда, если бессмертные существа действительно обитали где-то здесь, в таинственных подземных лабиринтах, то вряд ли ей удастся долго сохранить кровь в своих жилах.
Ей хотелось, чтобы у неё был хоть какой-то источник света, чтобы можно было разглядеть хотя бы стрелки на часах. Но света не было, не было даже ничего, что могло бы стать источником света, поэтому желание было бесполезным. К тому же, сообразила она, от падения часы остановились.
Спотыкаясь, она бесстрашно двинулась дальше вперёд, думая о том, как скоро зайдёт солнце, как скоро эти бессмертные чудовища вылезут из своих мрачных гробниц и раскинут свои кожистые крылья над этими зловещего вида подземельями, служащими пристанищем зла.
Впереди она услышала странный, и явно неподходящий для этих мест, шум. Шум, который она услышала, был очень похож на скрип работающего старинного механизма. В её памяти всплыла картина, приведшая её в ужас. Механизм! Механизм!! Механизм!!!
И тут же раздался другой звук; это был странный, дьявольский хохот. Она поняла, что человек издать такой звук не может….
Глава 21
Мститель
Доктор Чалмерс ходил по кабинету взад и вперёд. Он бросил взгляд на часы. Было уже восемь вечера. Уже стемнело. Что же произошло с этой девушкой, Синклер? Чалмерс был довольно старомоден, чтобы сдерживать присущее ему чувство рыцарского благородства; прихрамывая, он подошёл к рабочему столу и вытащил из ящика револьвер, в котором он всегда хранил оружие. Он пытался загладить вину перед собой, ему не давали покоя угрызения совести. Отряды полиции, пожарных и взвод солдат из местной части обшарили при свете дня каждый камень и каждую доску этого проклятого замка. Там же были и он сам, и Фостер, и конечно же, Дженкинс, на которого всегда можно положиться. Если вся эта огромная поисковая команда ничего не нашла, то, по всей видимости, смысла вести там розыски не было.
Мысли о сновидении, о котором рассказала ему девушка, не оставляли его. Смысл сновидения казался очень явственным, пугающе явственным… Могли ли солдаты что-то упустить из виду? Могли ли опытные поисковики, вроде отряда сержанта Беллинджера просмотреть жизненно важную подсказку? Убедившись, что в барабане остались пять серебряных пуль, заведующий лечебницей вновь спрятал револьвер в карман.
Насколько ему было известно, у Мейбл Синклер не было при себе фонаря. Почему же она осталась в этом отвратительном месте после наступления темноты? Может быть, с ней случилась беда?
Гектор Чалмерс сверился с планами замка, лежавшими у него на столе; он подумал, что он уже проанализировал все возможные варианты. Но внезапно он заметил что-то, что прежде выпало из поля его зрения из-за явной простоты.
Обозначенное на карте обширное пространство, выглядевшее излишним, возможно содержало некое подобие потайного хода. Чалмерс достал из ящика стола линейку, провёл поверхностные расчёты согласно плану… Даже допустимая толщина стен средневекового замка времен римско-норманнского владычества была сопоставима с размером комнаты в том коридоре, который подвергся осмотру. Он должен находиться где-то между тем уровнем, который обследовали капитан Марделл и его солдаты и подземными углублениями, заполненными пылью и торфом. Гектор Чалмерс от досады и злости закусил губу.
Если что-то придётся предпринять, то ему придётся всё делать в одиночку. Острый на язык Фостер уехал обратно в Лондон. Незаменимый, всегда надёжный Питер Дженкинс тоже ушёл отдыхать после такой сверхурочной смены.
Доктор Чалмерс, однако, опасался, что вся эта затея будет тщетной. Ему не хотелось понапрасну тормошить полицию, бригаду пожарных. Они бы снисходительно расценили ещё один ложный вызов как некую шутку. Они могли подумать, что над ними издеваются; он вряд ли мог рассчитывать на тёплый приём, если он обратится к ним ещё раз в этот же день, не имея достаточных оснований. Нет, он решил действовать самостоятельно….
В памяти отчётливо всплыли картины рухнувших, расколовшихся на куски камней и странное лицо в разбитой комнате. Он засунул револьвер глубоко в карман, в другой карман он спрятал флакон со святой водой, а на шею надел серебряный крест.
Он нарочно пошёл через неровную местность, отделяющую лечебницу от древнего таинственного норманнского замка. Земля изобиловала неровностями, и это не лучшим образом сказывалось на состоянии его ноги, но он, невзирая на хромоту, шёл достаточно быстро. Взошла луна; она смотрела на него тусклым взглядом хмельного ночного божка. Чалмерс бросил на неё сердитый взгляд. Тусклый спутник земли призывно поднимался всё выше над горизонтом.
Гектор Чалмерс упрямо продолжал, не обращая внимания на хромоту, идти дальше, пока, наконец, не добрался до стены, окружавшей двор замка. Он неуклюже перелез через грубый камень и продолжил свой путь по холму, миновал долину и косогор, всё ближе подходя к замку. Огромная дверь всё ещё была не заперта. Сразу же за стеной, опоясывавшей двор замка, по левую руку от него, он заметил блеснувший в лунном свете хромированные рукояти руля мотороллера Мейбл Синклер. Его сердце забилось быстрее обычного. С девушкой могло что-то случиться….
Чалмерс, хромая, решительно направился к дверному проёму. У него при себе был мощный фонарь, в руке он держал револьвер; флакон со святой водой в кармане также добавлял уверенности.
Пройдя через коридор и главный зал, он поднялся по лестнице, ведущей в серверную башню. Освещая себе путь фонариком, хромая, он прошёл в сломанную потайную дверь, в которую до него зашла Мейбл, и пошёл вперед по загадочному коридору, который просто вёл куда-то вдаль. Его сердце остановилось, когда в свете фонаря он увидел расколотый камень, упавший, по всей вероятности, совсем недавно. Если солдаты тут ни при чём, то Мейбл Синклер, должно быть, упала сюда…
Не было ни малейшего признака того, что девушка была здесь; он пошарил по сторонам фонарём, и тут в куче торфа блеснула какая-то вещица.
Чалмерс изо всех сил напрягал зрение, пытаясь разглядеть, что же это за предмет. Он предположил, что это, возможно авторучка. Затем он понял, что это, по всей вероятности, одна из тех небольших, изящных шариковых ручек, оснащённых фонариком, которые женщины носят у себя в сумочке. Если его догадка была верной, то это значило, что Мейбл упала на эту каменную глыбу. Гектор улыбнулся, и в царившей тьме его улыбка выглядела жестоко. Если бы он был одним из физически крепких литературных персонажей, на здоровых ногах, он бы запросто спрыгнул вниз, на эту кучу торфа. Однако в его намерения подобных безумных поступков не входило. И он двинулся дальше, глядя не на стены, как это делали поисковые отряды, а на пол. Проход, который он искал, если догадка, посетившая его после изучения плана, была верной, был не в стороне, а внизу, под тем коридором, по которому он шёл сейчас. Он споткнулся о край надтреснутого камня, который почему-то,- и он не мог понять, почему,- его заинтересовал. Он встал на колени, чтобы внимательнее осмотреть его. Едва дотронувшись пальцем до камня, ему удалось сдвинуть его с места. Он поймал себя на мысли, насколько нелепый просмотр допустили поисковые отряды, не единожды проходя мимо этого камня и ни разу не обратив на него внимание. Громадная каменная плита скользила под ногами, облегчая путь.
Чалмерс спускался всё ниже, с револьвером в одной руке и фонарём в другой. Лестница привела его к другому коридору, проходившему, как он подозревал, между простиравшейся вдаль порослью трутовиков, кучей торфа и полом верхнего этажа. Прямо перед собой, в углублении, он увидел два гроба. Крышки были сдвинуты в сторону, гробы были пусты…
Но из них шёл какой-то странный запах. Тошнотворно-приторный из одного из них, и ужасающий запах смерти и тления из другого.
Гектор крепче сжал рукоять револьвера. Из пространства, находившегося прямо перед ним, а также чуть в стороне, словно из глубины, до него доносились ужасающие, душераздирающие женские крики, словно сама её душа была в опасности. Чалмерс не теряя ни секунды, хромая, бросился вперёд. Револьвер, казалось, врос в его руку, как камень.
Остаток лестничного пролёта вывел его в нужном направлении. Он торопился на помощь – странного вида, хромой мститель. В свете фонаря на него смотрели двое отвратительного вида существ. Девушка и мужчина. Лилетт и её отец, обнажив свои мерзкие клыки, оставили Мейбл Синклер в дверном проёме, где она сидела, съёжившись в комок, и обратили всё своё внимание на доктора.
Они напали на него раньше, чем он приготовился нанести удар. Зловещего вида бородатый вампир, подлетев к Чалмерсу, выбил у него из рук фонарь. Тем временем, Лилетт, рыча, приготовилась выхватить у него револьвер. В тот момент, когда она ухватилась за оружие, он нажал на курок. Вампир отпрянул назад, рыча и задыхаясь. Всё, что он видел – это бородатый монстр с красными глазами, устремлёнными на него. Он извлёк из кармана флакон со святой водой, зубами сорвал с него пробку и плеснул туда, откуда на него таращились отвратительные, злобные глаза. Вампир, которого отбросило назад, разразился потоком гнуснейших проклятий. Найдя фонарь настолько быстро, насколько ему позволяла больная нога, Чалмерс взвёл курок и произвёл ещё несколько выстрелов в кричавшего, шатающегося вампира. Чалмерс выстрелил дважды, чтобы убедиться в успехе. Бородатое чудовище рухнуло вниз и начало распадаться прямо у доктора на глазах. Оставшимися выстрелами он окончательно заблокировал движущийся потолок комнаты.
Мейбл Синклер на удивление быстро пришла в себя. Она помогла доктору вытащить Лероя Томпсона из ужасной камеры.
Они крепко держались за руки, когда все они вышли из замка на чистый, свежий ночной воздух.
Замок более не выглядел зловеще.
[1] Имеется ввиду лондонский район Мейфэр:
Мейфэр или Мейфэйр (англ. Mayfair) — район (квартал) в центральном Лондоне, к востоку от Гайд-парка, в «сити» Вестминстер. Ограничен с юга Грин-парком и Пикадилли, с востока — Риджент-стрит, с севера — Оксфорд-стрит, а также жилым кварталом Белгравия.
В настоящее время является торговым районом, многие жилые дома перестроены в штаб-квартиры крупных корпораций, посольств, хедж-фондов (инвестиционный фонд, ориентированный на максимизацию доходности при заданном риске или минимизацию рисков для заданной доходности. Представляет собой пул активов инвесторов, управляющийся профессионалами в интересах инвесторов. Используют сложные торговые стратегии, которые часто включают кредитное плечо, короткие продажи и деривативы) и для сдачи в аренду недвижимости под офисы. Также в районе значительное количество как жилой недвижимости, так и некоторых дорогих магазинов и ресторанов, а также самая высокая концентрация пятизвёздочных отелей в Лондоне. Арендная плата здесь одна из самых высоких в Великобритании и мире.
Район берёт название от майской ярмарки (англ. May Fair), которая переехала на площадь Шеперд-маркет с улицы Хеймаркет в 1686 году и была удалена по требованию местных жителей в 1764 году. В XVIII веке застройкой квартала занимались герцоги Вестминстеры из рода Гровеноров; их имя увековечено в названии центральной площади Гровенор-сквер, на которой стоит посольство США.
Среди достопримечательностей квартала — улица фешенебельных магазинов Бонд-стрит, Королевская академия художеств и дом-музей Генделя. Центром общественной жизни района можно назвать площадь Пикадилли.
[2] Элинор (Нелл) Гвин (иногда — Нелль Гвин, Нелл Гуин; англ. Eleanor (Nell) Gwyn/Gwynne; 2 февраля 1650 — 14 ноября 1687) — английская актриса, более известная как фаворитка короля Англии Карла II.
[3] Здесь имеет место отсылка к истории грехопадения Адама и Евы (Быт., глава 3).
[4] Имеются в виду острова тихоокеанского региона, в частности, Соломоновы острова.
[5] Романский стиль (от лат. romanus — римский) — художественный стиль, господствовавший в Западной Европе (а также затронувший некоторые страны Восточной Европы) в XI—XII веках (в ряде мест — и в XIII веке), один из важнейших этапов развития средневекового европейского искусства. Наиболее полное выражение этот стиль нашёл в архитектуре.
Главная роль в романском стиле отводилась суровой крепостной архитектуре: монастырским комплексам, церквям, замкам. Основными постройками в этот период становятся храм-крепость и замок-крепость, располагающиеся на возвышенных местах, господствующих над местностью. Наиболее известные памятники романского стиля: Лимбургский собор (Германия, XIII век), церковь Нотр-Дам-ля-Гранд (Франция, XI век), Уинчестерский собор (Великобритания, XI век).
[6] Арка перспективная (или арка концентрическая)- арка, уходящая внутрь стены уступами уменьшающихся радиусов, находит применение при оформлении порталов.
[7] Пинта – единица объёма в английской системе мер. Используется в основном в США, Великобритании и Ирландии. 1 английская пинта = 0,57 литра
[8] В Римско-католической церкви епископ, не имеющий своей епархии и помогающий в управлении епархиальному епископу (термины-синонимы: ауксилиарий, вспомогательный епископ, епископ-помощник), а также штатный приходской священник, помогающий настоятелю.
Термин англ. vicar в англиканской церкви в беллетристике часто переводится как «викарий», что по существу неверно, так как исторически этот англиканский термин обозначает второго — после пастора — приходского священника, младшего по отношению к rector. Иначе говоря, точнее было бы переводить термин vicar (по аналогии с терминологией Православной Церкви) – «штатный приходской священник, второй после настоятеля», «помощник настоятеля».
[9] Суссекс или Сассекс (англ. Sussex; древн. Suth-Seax — (South Saxons); сокращённо Sx) — историческое графство Юго-Восточной Англии, располагающееся примерно на территории древнего королевства Суссекс. Площадь — 3776 км², в 1891 году в графстве проживало 380 тысяч жителей.
Суссекс окружают графства на севере — Суррей, на востоке — Кент и на западе — Гэмпшир, а на юге — пролив Ла-Манш. Суссекс для местного управления разделён на графства Западный Суссекс, Восточный Суссекс и город Брайтон и Хоув. Город Брайтон и Хоув создан как унитарная власть в 1997 году; городской статус предоставлен в 2000 году. До тех пор Чичестер являлся единственным городом-сити Суссекса.
Цепь холмов Соут Доунс пересекают Суссекс и заканчиваются скалистым мысом Бичи Хэд. Холмы эти меловой формации и покрыты слоем торфяника. К Суссексу от них до холмов графства Суррей тянется плодородная и лесистая равнина. Между Соут Доунс и морем, а равно и в болотистой местности к востоку от Бичи-Хэд, много плодородных участков. Главные pp. — Арон, Ротер, Уз и Адор, имеют незначительную длину, впадают в Ла-Манш.
[10] Деревня и гражданский приход в прибрежном районе Адур в Западном Суссексе.
[11] Лосьон жидкой консистенции от светло-розового до розового цвета с легким специфическим запахом. Применение: зуд и жжение при различных состояниях кожи (герпетическая сыпь, дерматит, аллергические реакции (экземы, фоточувствительность, крапивница (в т.ч. холодовая), угревая болезнь, укусы насекомых.
[12] Георгианская архитектура (англ. Georgian architecture) — широко распространённое в англоязычных странах обозначение архитектуры, характерной для Георгианской эпохи, которая охватывает практически весь XVIII век. Этот термин бытует как самое общее обозначение английской архитектуры XVIII века, подобно тому, как всё многообразие эклектической архитектуры XIX века пытаются охватить термином «викторианская архитектура». К особенностям георгианства относятся симметричная планировка здания при его проектировании. Фасады домов в георгианском стиле сложены из плоских красных (в Великобритании) или разноцветных кирпичей (в США и в Канаде) и отштукатуренного белого орнамента. Орнамент, как правило, сделан в виде искусно выполненных арок и пилястров. Входные двери окрашены в различные цвета и в своей верхней части оснащены пропускающими свет, открывающимися окошками. Здания окружены со всех сторон цоколем.
Ганноверская династия (англ. House of Hanover) — династия королей Великобритании с 1714 по 1901 годы. Ветвь древнего германского рода Вельфов, до начала XVIII века правившая Брауншвейгом. До 1837 года также правящая династия (курфюрсты, а затем короли) Ганновера, находившегося с Великобританией в личной унии.
Во многом чуждые английской культуре (первый король вовсе не говорил по-английски), Вельфы оказались на британском престоле благодаря Акту о престолонаследии 1701 года, отрезавшему путь к британской короне всем многочисленным католикам, находящимся в родстве со Стюартами.
Правившие монархи династии:
Георг I (1714—1727)
Георг II (1727—1760), сын предыдущего
Георг III (1760—1820), внук предыдущего
Георг IV (1820—1830), сын предыдущего, регент с 1811
Вильгельм IV (1830—1837), брат предыдущего
Виктория (1837—1901), племянница предыдущего
[13] Друиды (галльское druidae, древнеирландское druí, мн.ч. druid) — жрецы у древних кельтских народов, организованные в виде замкнутого, но не наследственного сословия; также выполняли функции судей, занимались врачеванием и астрономией.
Практически все сведения о друидах происходят из «Записок о Галльской войне» Гая Юлия Цезаря и иных греко-римских сочинений IV в. до н. э. — II в. н. э. Из них следует, что друиды были хранителями героических преданий и мифологических поэм, которые они передавали молодёжи изустно. Существуют разные гипотезы происхождения друидов. В теории трёх функций Ж. Дюмезиля друиды рассматриваются как реликт жреческого сословия праиндоевропейского общества наподобие древнеиндийских брахманов. По другой версии, институт друидов был позаимствован островными кельтами у доиндоевропейского населения северо-запада Европы. Роберт Макалистер и некоторые другие учёные начала XX века приписывали друидам создание огамического письма.
У ирландцев и бриттов друиды рано утратили свою функцию поэтов (уступив её бардам), а после введения христианства (IV—V века) быстро выродились в деревенских знахарей.
Английский писатель Джон Обри (1626-97) приписывал друидам сооружение таких британских мегалитов, как Стоунхендж. Вслед за Обри много писал про друидов пастор и врач, один из основателей полевой археологии Уильям Стьюкли (1687—1765), считавший их приверженцами авраамической религии, родственной христианству.
[14] Отсылка к одной из сказок знаменитого сборника «Тысяча и одна ночь». Однако ряд исследователей высказывают предположение, что рассказ об Аладдине первоначально в цикл «Тысяча и одной ночи» не входил, а является более поздней вставкой. Одна из наиболее известных экранизаций – фильм «Волшебная лампа Аладдина» (СССР, 1966 год).
[15] Норманнский стиль- условное название, применяемое к архитектурным сооружениям, возведённым по приказу норманнов в завоёванных ими землях в XI-XII вв. На всех этих территориях норманнский стиль является разновидностью романского стиля, однако отличается собственной художественной спецификой в каждом из регионов.
В английской архитектуре, где распространение романики началось после нормандского завоевания Англии 1066 года и где с помощью нового стиля осознанно вытеснялось
англо-саксонское зодчество предшествующего периода, понятие «норманнский стиль» фактически является синонимом романского стиля. На раннем этапе (до 1090 г.) в церковной и замковой архитектуре в Англии господствовали решения (тип кладки, вертикаль нефа, состоящая из аркад, чередование опор, использование сводов и пр.), развитые до этого в Нормандии (церковь Сент-Этьенн в Кане, аббатство в Жюмьеже и др.), проявившиеся в соборе Вестминстерского аббатства (1065), соборах в Кентербери (строился с 1075–77 гг.), Линкольне (1073–92 гг. ), Или (начат в 1081–83 гг., достраивался в 12–14 вв.), Дареме (начат в 1093 г.), церквах аббатств Сент-Олбанс и Тьюксбери (обе начаты в 1090-е гг.) и др., которые затем трансформировались в национальный вариант англо-романского стиля. Замки также возводились в соответствии с нормами, принятыми в Нормандии: лондонский Тауэр воспроизводил руанский замок Вильгельма Завоевателя; также замки в Дареме (упоминается с 1072 г.) с норманнской часовней (1080 г.), в Кардиффе (1090-е гг.), в Уэльсе и др.
[16] Корейская война - конфликт между КНДР и Республикой Корея, длившийся с 25 июня 1950 по 27 июля 1953 года (хотя официального окончания войны объявлено не было). Часто этот конфликт времён холодной войны рассматривается как опосредованная война между США c их союзниками и силами КНР и СССР. В состав северной коалиции входили: Северная Корея и её вооружённые силы; китайская армия (поскольку официально считалось, что КНР в конфликте не участвовала, регулярные китайские войска формально считались соединениями так называемых «китайских народных добровольцев»); СССР, который также официально не участвовал в войне, но во многом взял на себя её финансирование, а также снабжение китайских и северокорейских войск. Многочисленные военные советники и специалисты были отозваны из КНДР ещё до начала войны, а во время войны отправлены назад под видом корреспондентов ТАСС. Со стороны Республики Корея в войне принимали участие Республика Корея, США, Великобритания, Австралия и ряд других стран в составе миротворческих сил ООН.
[17] Ярд (англ. yard) — метрическая единица измерения расстояния. Сейчас метрический ярд равен трём метрическим футам (36 дюймам), в переводе на СИ (международная система единиц измерения) — 91,44 см.
Существует несколько версий происхождения названия и величины ярда. Большая мера длины, названная ярдом, была введена английским королём Эдгаром (959—975) и равнялась расстоянию от кончика носа Его Величества до кончика среднего пальца вытянутой в сторону руки. Как только сменился монарх, ярд стал иным — удлинился, так как новый король был более крупного телосложения, чем его предшественник. Затем, при следующей смене короля, ярд снова стал короче. Такие частые изменения единицы длины вносили путаницу. По другим версиям ярд — окружность талии монарха или длина его меча. Король Генрих I (1100—1135) узаконил в 1101 г. постоянный ярд и приказал изготовить из вяза эталон. Этим ярдом в Англии пользуются до сих пор (длина его равна 0,9144 м). Ярд делился на 2, 4, 8 и 16 частей, называемых соответственно полуярд (англ. half a yard), четверть (англ. quarter), палец (англ. finger) и ноготь (англ. nail).
Было предпринято несколько попыток стандартизации величины ярда, таким образом, в разное время ярд имел разную длину. Современный ярд является компромиссом между британским и американским стандартами и откалиброван с привязкой к метру.
[18] Стиль Регентства — архитектурный стиль Великобритании, появившийся в эпоху Регентства (начало XIX века, когда Георг IV был принцем-регентом, с 1811 по 1820 гг.). Параллельно этому стилю в землях Германии развивался стиль бидермейер, в США — федеральная архитектура, во Франции — ампир. Стиль Регентства также использовался в дизайне интерьера и декоративном искусстве, для которых характерны элегантная мебель и обои с вертикальными полосками. В одежде для мужчин образцом служил денди Бо Браммелла, для женщин — силуэт ампир.
Стиль Регентства является поздней фазой Георгианской архитектуры (назван в честь четырёх королей Георгов 1714—1830 годов) и тесно связан с неоклассическим стилем предыдущих лет, который продолжал оказывать влияние. Эпоха регентства продолжалась с 1811 по 1820 годы, но в архитектуре датировка шире: до 1811 и после 1820 годов. Правление следующего короля Вильгельма IV с 1830 по 1837 годы не получило отдельного стилистического обозначения. Стиль Регентства проявился в архитектуре домов с увеличением числа элементов эклектичных нео-стилей — от готики до греческого и индийского, как альтернатива ведущему неоклассическому течению.
Многие здания в стиле Регентства оштукатурены и выкрашены в белый цвет, главный вход и парадная дверь (обычно чёрного цвета) дополнены двумя колоннами. В городских центрах господствует блокированная застройка и возведение полумесяцем. Элегантные кованые балконы и эркеры вошли в моду как часть этого стиля. Загородный особняк «вилла» возводился разных размеров и, в отличие от более скромного и негабаритного георгианского строения средних классов, украшался в классической традиции с оттенком палладианства (стиль архитектуры эпохи раннего классицизма, в основе которого лежат идеи итальянского архитектора Андреа Палладио).
Построенные церкви в начале развития стиля Регентства отметились преобладанием неготики в сочетании с классицизмом. Здания строгого нео-греческого стиля разбавлялись модифицированными барочными и римскими неоклассическими традициями.
[19] Холборн (англ. Holborn) — старинная лондонская улица, которая проходит по территории Сити, Камдена и Вестминстера. Названа по речке, ныне не существующей. В старину восточную часть Холборна заселяли судейские чиновники, работавшие неподалёку в суде Олд-Бейли либо в адвокатской конторе Грейс-Инн. Другой достопримечательностью Холборна является квартал Хаттон-гарден, где с XVI века селились лондонские ювелиры. Однако самым знаменитым жителем Холборна был Чарльз Диккенс, который часто упоминает этот район в своих романах.
Церковь Святой Этельдреды на территории Холборна — старейшая католическая церковь Англии, действующая до настоящего времени.
[20] «Таймс» (англ. The Times; переводится как «Времена») — ежедневная газета в Великобритании, одна из самых известных мировых газет. Выходит в печать с 1785 года. В настоящее время «Таймс» издаётся в Times Newspapers Limited и целиком принадлежит медиакорпорации News Corporation, главой которой является Руперт Мёрдок. Воскресным вариантом газеты является «The Sunday Times».
Многие газеты позаимствовали название у «Таймс», например, американская The New York Times, индийская The Times of India, южнокорейская «The Korea Times».
«Таймс» была основана Джоном Уолтером в 1785 году и называлась тогда The Daily Universal Register («Ежедневный перечень новостей»), редактором стал сам же Уолтер.
1 января 1788 года, спустя 940 выпусков, название сменилось на The Times.
[21] Вампир (ст.‑слав. вѫпырь, польск. wąpierz), или упырь, или вурдалак, — в низшей мифологии народов Европы живой, полумертвец либо мертвец, ведущий ночной образ жизни, сосущий кровь у людей, насылающий кошмары. Считается, что вампирами становились «нечистые» покойники — преступники, самоубийцы, умершие преждевременной смертью или заражённые от укусов других вампиров.
Похоже, что до XIX века вампиры в Европе описывались как ужасные монстры из могилы. Вампирами обычно становились самоубийцы, преступники или злые колдуны, хотя в некоторых случаях ставшее вампиром «порождение греха» могло передать свой вампиризм на невинных жертв. Однако иногда вампиром могла стать и жертва жестокой, несвоевременной или насильственной смерти. Большинство румынских верований в вампиров (за исключением стригоев) и европейские истории о вампирах имеют, согласно художественной литературе, славянское происхождение.
Предания о вампирических существах были также обнаружены у древних римлян и у романизированных жителей Восточной Европы, румын (известных как валахи в историческом контексте). Румыния окружена славянскими странами, так что неудивительно, что румынские и славянские вампиры похожи. Румынские вампиры называются стригои, от древнегреческого термина strix, означающего кричащую сову, который также стал обозначать демона или ведьму.
Некоторые современные психиатры выделяют психическое расстройство, называемое «клинический вампиризм» (или синдром Ренфилда (англ. Renfield), в честь поедающего насекомых приспешника Дракулы из романа Брэма Стокера) при котором жертва одержима питьём крови людей или животных.
В английской геральдической традиции летучая мышь обозначала «осознание сил тьмы и хаоса».
Чтобы мертвец не стал вампиром, следовало положить распятие в гроб, поместить какой-либо предмет под подбородком, чтобы не дать телу съесть похоронный саван, пригвоздить одежду к стенкам гроба по этой же причине, положить в гроб опилки (вампир пробуждается вечером и должен посчитать каждую крупинку этих опилок, что занимает целый вечер, так что он умрёт, когда наступит рассвет), или проколоть тело шипами или кольями.
Вампиры, как и остальная «нечистая сила» славянского фольклора, боятся чеснока и любят считать зёрна, опилки и т. д. Вампиры могли быть уничтожены с помощью кола, обезглавливания (кашубы клали голову между ступнями), сожжения, повторения похоронной службы, обрызгивания тела святой водой (либо экзорцизма, обряда изгнания нечистой силы).
[22] Некрофилия (от др.-греч. νεκρός — «мёртвый» и φιλία — «любовь»), или труположество, — любовь ко всему мёртвому, в многочисленной литературе выраженная как парафилия, являющаяся половым влечением к трупам, что является только частным случаем. Может рассматриваться в том числе как разновидность фетишизма или как самостоятельное расстройство полового предпочтения.
Некрофилия встречается как среди мужчин, так и среди женщин. Возраст некрофилов также может быть различным, начиная от подросткового и заканчивая пожилым. Немецкий социолог и психолог Эрих Фромм писал, что причиной некрофилии может стать «гнетущая, лишённая радости мрачная атмосфера в семье, сонливость … отсутствие интереса к жизни, стимулов, стремлений и надежд, а также дух разрушения в социальной реальности в целом».
В некоторых источниках некрофилия трактуется как любовь к неодушевлённым (мёртвым — согласно переводу) предметам вообще. Более того, встречаются упоминания о том, что слово изначально имело именно такое значение.
Некрофилия встречается при шизофрении, расстройствах личности, умственной отсталости, а также других психозах. В Международной классификации болезней обозначается кодом F65.8 «другие расстройства сексуального предпочтения».
Как образец некрофильного характера Эрих Фромм приводит в пример Адольфа Гитлера. Фромм описал его как нарциссическую личность, с ярко выраженными чертами некрофилии и садомазохизма.
[23] Зигмунд Фрейд (6 мая 1856, Фрайберг, Австрийская империя — 23 сентября 1939, Лондон, Англия, Великобритания) — австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог.
Зигмунд Фрейд наиболее известен как основатель психоанализа, который оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX века. Воззрения Фрейда на природу человека были новаторскими для его времени, и на протяжении всей жизни психолога его работы не прекращали вызывать резонанс и критику в научном сообществе. Интерес к теориям учёного не угасает и по сей день.
Среди достижений Фрейда наиболее важными являются разработка трёхкомпонентной структурной модели психики (состоящая из «Оно», «Я» и «Сверх-Я»), выделение специфических фаз психосексуального развития личности, создание теории эдипова комплекса, обнаружение функционирующих в психике защитных механизмов, психологизация понятия «бессознательное», открытие переноса и контрпереноса, а также разработка таких терапевтических методик, как метод свободных ассоциаций и толкование сновидений.
Несмотря на то, что влияние идей и личности Фрейда на психологию неоспоримо, многие исследователи считают его труды интеллектуальным шарлатанством. Практически каждый фундаментальный для фрейдовской теории постулат был подвергнут критике со стороны видных учёных и писателей, таких как Карл Ясперс, Эрих Фромм, Альберт Эллис, Карл Краус и многих других.
Среди достижений Фрейда наиболее важными являются разработка трёхкомпонентной структурной модели психики (состоящая из «Оно», «Я» и «Сверх-Я»), выделение специфических фаз психосексуального развития личности, создание теории эдипова комплекса, обнаружение функционирующих в психике защитных механизмов, психологизация понятия «бессознательное», открытие трансфера и контр-трансфера, а также разработка таких терапевтических методик, как метод свободных ассоциаций и толкование сновидений.
Одним из основных научных достижений Фрейда является разработка оригинальной для своего времени структурной модели психики человека. В ходе многочисленных клинических наблюдений учёный предположил наличие противостояния между влечениями, выявив, что социально детерминированные запреты зачастую ограничивают проявление биологических побуждений. На основании полученных данных Фрейд разработал концепцию психической организации, выделив три структурных элемента личности: «Оно» (или «Ид»), «Я» (или «Эго») и «Сверх-Я» (или «Супер-Эго»). «Оно», согласно фрейдовской концепции, обозначает неизвестную силу, управляющую поступками человека и служащую основой для двух других проявлений личности, содержащую энергию для них. «Я» — это, по сути, и есть личность человека, олицетворение его разума, «Я» осуществляет контроль над всеми процессами, проходящими в психике индивидуума, и его основная функция заключается в поддержании взаимосвязи между инстинктами и действиями. «Сверх-Я» является психической инстанцией, которая включает «родительский авторитет, самонаблюдение, идеалы, совесть — в метафорическом значении „Сверх-Я“ выступает в качестве внутреннего голоса, цензора, судьи».
[24] Имеется ввиду один из персонажей романа Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (часть 1, главы 33-35).
[25] Психосоматика (др.-греч. ψυχή — душа и σῶμα — тело) — направление в медицине (психосоматическая медицина) и психологии, изучающее влияние психологических факторов на возникновение, течение, исход соматических (телесных) заболеваний.
В рамках психосоматики исследовались и исследуются связи между характеристиками личности (конституциональные особенности, черты характера и личности, стили поведения, типы эмоциональных конфликтов) и тем или иным соматическим заболеванием.
В альтернативной медицине популярно мнение, что все болезни человека возникают по причине психологических несоответствий и расстройств, возникающих в душе, в подсознании, в мыслях человека.
Соматические заболевания, обусловленные психогенными факторами, называют «психосоматическими расстройствами». Впрочем, в медицине человека исследуется также и влияние соматических болезней на психику.
Идея о влиянии психологических факторов на здоровье является очень древней. Размышления на эту тему встречаются уже у Гиппократа и Аристотеля.
В период Средневековья мусульманский врач Абу Зайд аль-Балхи создал теорию взаимодействия биологических и психологических факторов в развитии болезней.
Термин «психосоматический» был введен в 1818 году немецким врачом Иоганном-Христианом Хайнротом. В 1822 г. немецкий психиатр Карл Якоби ввел понятие «соматопсихическое», означающее противоположность и одновременно дополнение к отношению к «психосоматическому». Однако лишь столетие спустя этот термин стал общепринятым в медицинской практике, в основном благодаря психологам-психоаналитикам; в эту эпоху психосоматическая терапия иногда называлась «прикладной психоанализ в медицине». В частности, Зигмунд Фрейд, совместно с Йозефом Брейером предположил, что подавленные эмоции и психические травмы путем защитного механизма, называемого «конверсией», могут проявляться в форме соматических симптомов. Фрейд указывал, что при этом необходима так называемая «соматическая готовность» — физический фактор, который имеет значение для «выбора органа», в котором проявит себя болезнь. Психоаналитики Хелен Дойч, Хелен Данбар и Франц Александер, эмигрировавшие в сороковые годы в США, привлекли внимание к изучению психосоматических проблем. К концу 50-х годов в американской научной литературе было опубликовано около 5000 статей о соматической медицине с точки зрения психологов.Также в этой области работали такие известные аналитики, как Альфред Адлер и Леопольд Сонди. В России в этом направлении работали ученые школы И. П. Павлова, в связи с разработкой метода экспериментального невроза.
Психосоматические заболевания — это заболевания, причинами которых являются в большей мере психические процессы больного, чем непосредственно какие-либо физиологические причины. Если медицинское обследование не может обнаружить физическую или органическую причину заболевания, или если заболевание является результатом таких эмоциональных состояний как гнев, тревога, чувство вины — тогда болезнь может быть классифицирована как психосоматическая.
[26]Стигматы (греч. στίγματος — «знаки, метки, язвы, раны») — болезненные кровоточащие раны, открывающиеся на теле отдельных католических подвижников — под влиянием религиозной экзальтации — на тех участках тела, на которых предположительно располагались раны Христа, полученные им при распятии на кресте.
В Послании к Галатам апостол Павел употребляет фразу «ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле моём» (Гал. 6:17), в Вульгате «ego enim stigmata Domini Iesu in corpore meo porto».
Принято считать, что впервые стигматы появились у святого Франциска Ассизского в 1224 году. Согласно биографам святого Франциска, стигматы были ему дарованы в день Воздвижения Святого Креста во время молитвы на горе Верне. С этого момента Католическая церковь насчитывает более 300 случаев появления стигматов, признанных Церковью подлинными. Иногда утверждается, что впервые стигматы проявились ещё у Марии из Уаньи (1213) или даже раньше, со ссылками на случаи, описанные в текстах XI—XII веков о крестовых походах, однако эти случаи стигматов не считаются общепризнанными.
Святая монахиня доминиканского ордена Екатерина Сиенская обрела стигматы во время визита в Пизу, 1 апреля 1375 года. Но в отличие от более типичных случаев, у неё не проступала кровь, это были «незримые стигматы». После её смерти и канонизации представители францисканского ордена выдвинули протест, поскольку в этом она «конкурировала» с их основателем св. Франциском. Поэтому в 1471/72 году папа Сикст IV специальной буллой запретил изображать её художественно со стигматами, — по причине противостояния между францисканцами и доминиканцами. Папа Урбан VIII в 1630 году отменил запрет, указав, впрочем, что стигматы не должны быть показаны кровоточащими.
У некоторых стигматиков раны кровоточат постоянно, у других — периодически. В отличие от обычных ран стигматы не поддаются лечению, но и не приводят к осложнениям, они могут оставаться неизменными на протяжении множества лет. Чаще всего стигматы образуются в местах «пяти ран Христа»: на ладонях (запястьях), ступнях и в боку, однако иногда они проявлялись и на других частях тела (следы тернового венца на лбу, след от креста на плече и др.).
Католическая церковь однозначно признаёт чудесный характер стигматов, однако для отсечения случаев шарлатанства все случаи появления стигматов тщательно изучаются, причём с привлечением независимых медиков. Исследователи-материалисты либо обвиняют носителей стигматов в обмане (историк Серджо Луццатто заявлял, что Пио из Пьетрельчины сделал себе стигматы фенолом), либо объясняют их появление самовнушением и неврозом на религиозной почве.
В XX веке большую известность в католическом мире приобрели стигматы итальянского капуцинского монаха Пио из Пьетрельчины.
Касательно приведённой цитаты из Послания к Галатам апостола Павла, толкование можно найти здесь: http://bible.optina.ru/new:gal:06:17
[27] Диссоциация (или растождествление) — психический процесс, относимый к механизмам психологической защиты. В результате работы этого механизма человек начинает воспринимать происходящее с ним так, будто оно происходит не с ним, а с кем-то посторонним. Такая «диссоциированная» позиция защищает от избыточных, непереносимых эмоций.
Термин «диссоциация» был предложен в конце XIX века французским психологом и врачом П. Жане, который заметил, что комплекс идей может отщепляться от основной личности и существовать независимо и вне сознания (но может быть возвращён в сознание с помощью гипноза).
[28] Ньюмаркет (англ. Newmarket) — рыночный город в районе Форест-Хит графства Суффолк (Англия), в 105 километрах к северу от Лондона. Приобрёл известность благодаря скачкам, проводящимся здесь же, на одноимённом ипподроме «Ньюмаркет», являющимся центром английского чистокровного коннозаводства.
[29] Викторианская архитектура – это серия архитектурных стилей возрождения в середине-конце XIX века. Викторианский относится к царствованию королевы Виктории (1837-1901), названной викторианской эпохой, в течение которого стили, известные как викторианцы, использовались в строительстве.
Викторианская архитектура — общий термин в англоязычных странах для обозначения всего многообразия разновидностей эклектического ретроспективизма, распространённых в викторианскую эпоху (с 1837 по 1901 годы). Доминирующим направлением этого периода в Британской империи была неоготика; целые кварталы в этом стиле сохранились практически во всех бывших британских колониях. Для Британской Индии также характерен индо-сарацинский стиль (вольное сочетание неоготики с национальными элементами). В России основоположником направления был Фёдор Аветисов. Примеры зданий викторианской эпохи: Альберт-холл (Лондон), Манчестерская ратуша.
[30] В викторианские времена помещение опостылевшего мужа или жены в психушку было популярным способом избавиться от своей второй половины. Врачи викторианской эпохи не брезговали взятками за помещение человека в клинику.
Первой в Британии психиатрической клиникой был Бетлемский королевский госпиталь в Лондоне. Госпиталь открылся в 1247 году, а пациентов с психическими отклонениями стал принимать, согласно хроникам, в 1407-м. Об этом заведении не одно столетие ходили самые мрачные слухи. В XVIII-XIX столетиях сюда пускали посетителей, которые за несколько шиллингов хотели поглазеть на сумасшедших. С пациентами здесь обращались крайне жестоко: голых людей держали прикованными цепями к стенам, избивали, не кормили. В народе госпиталь называли "Бедлам", и это слово впоследствии вошло во многие языки в значении "хаос, полная неразбериха". Этому госпиталю был посвящен фильм ужасов "Бедлам", снятый в 1946 году, а также еще целый ряд книг и фильмов.
[31] «Блиц» (англ. The Blitz; в некоторых источниках также встречаются названия «Лондонский блиц» и «Большой блиц») — бомбардировка Великобритании авиацией гитлеровской Германии в период с 7 сентября 1940 по 10 мая 1941 года, часть Битвы за Британию. Хотя «Блиц» был направлен на многие города по всей стране, он начался с бомбардировки Лондона в течение 57 ночей подряд. К концу мая 1941 года более 40 тысяч мирных жителей, половина из них в Лондоне, были убиты в результате бомбардировок. Большое количество домов в Лондоне было разрушено или повреждено. Целью Гитлера было уничтожение промышленности и выведение Великобритании из войны, поэтому помимо Лондона бомбардировке подверглись также такие важные военные и промышленные центры, как Белфаст, Бирмингем, Бристоль, Кардифф, Клайдбанк, Ковентри, Эксетер, Гринок, Шеффилд, Суонси, Ливерпуль, Кингстон-апон-Халл, Манчестер, Портсмут, Плимут, Ноттингем, Брайтон, Истборн, Сандерленд и Саутгемптон.
[32] Борис Карлофф (англ. Boris Karloff, настоящее имя — Уильям Генри Пратт (англ. William Henry Pratt); 23 ноября 1887, Лондон — 2 февраля 1969, Мидхерст, Западный Суссекс) — американский характерный актёр британского происхождения, более всего известный по ролям в фильмах 1930-50-х годов. В общей сложности в период с 1919 по 1969 год Карлофф сыграл в более чем 170 фильмах, а также в многочисленных телесериалах, включая исполнение главной роли рассказчика в телесериале-антологии «Триллер» (1960—1962).
Начав актёрскую карьеру в 1919 году с эпизодических ролей, в 1920-х годах Карлофф перебрался в Голливуд, где прорыв для него наступил после выхода фильма «Франкенштейн» (1931), в котором он сыграл роль Чудовища. С тех пор за актёром закрепилось амплуа злодея. Самыми значимыми фильмами в карьере Карлоффа также являются «Невеста Франкенштейна» (1935) и «Мумия» (1932). За свою актёрскую карьеру Карлофф сыграл множество ролей в кино и на телевидении, в театре и на радио, а также участвовал в записи детских пластинок. Критики называли актёра Karloff the Uncanny (Карлофф Ужасный) и The Master of Horror (Мастер Ужаса).
За вклад в развитие кинематографии и телевидения Борис Карлофф был награждён двумя звёздами на голливудской «Аллее славы».
[33] Бела Ференц Дежё Блашко, более известный как Бела Лугоши (венг. Lugosi Bela; 20 октября 1882 — 16 августа 1956) — американский актёр венгерского происхождения, который стал известен в основном благодаря ролям в фильмах ужасов.
Сыграв небольшие роли в театре, на родине в Венгрии, Лугоши получил свою первую роль в фильме в 1917 году. Из-за своей социалистической активности ему пришлось покинуть страну после неудачной венгерской коммунистической революции 1919 года. Он снялся в нескольких фильмах в Веймарской Германии, прежде чем приехать в Соединённые Штаты в качестве моряка на торговом корабле.
В 1927 году он появился в роли графа Дракулы в бродвейской адаптации романа Брэма Стокера. Позже Лугоши снялся в фильме «Дракула» (студия Universal Pictures, 1931) режиссёра Тода Броунинга. В 1930-х годах Бела Лугоши занимал важную нишу в фильмах ужасов, особенно в восточноевропейском сеттинге.
Он часто снимался в паре с Борисом Карлоффом, который обычно требовал больший гонорар. К своему разочарованию, Лугоши, несмотря на своё членство в Американской гильдии киноактёров, все чаще снимался в второстепенных ролях, и студии нанимали его главным образом для того, чтобы его уже знаменитое имя было на афишах. В паре с Карлоффом он сыграл главные роли только в «Черном коте» (1934), «Вороне» (1935) и «Сыне Франкенштейна» (1939).
[34] Использовать зеркало стоит не столько для защиты от упырей, сколько для выявления их. Является ли этот метод всего лишь человеческой выдумкой или реальным фактом, достаточно сложно сейчас проверить. Древние легенды гласят, что вампир не только не имеет тени, но и не отражается в зеркалах.
Люди верят, что в присутствии вампира святая вода начинает приобретать синеватый оттенок. А некоторые уверены, что её действие на вампира равносильно действию кислоты на человека. Попадая на кожу, святая вода разъедает тело монстра, и тот начинает испытывать мучительную боль.
Одна из самых необычных легенд, связанных с вампирами и защитой от них — уверяющая, что монстр не способен перейти реку. Это спорный миф, и до сих пор не известно, действительно ли чудовище не способно перебраться на другой берег водоема, но есть несколько упоминаний, которые заверяют, что если между вами и вампиром будет река, то пересечь ее он не сможет.
Источник: https://grimuar.ru/poltergeist/kak-zashhititsya-ot-vampira-i-izbavitsya-ot-nego.html
[35] Магний — элемент 2 группы (по старой классификации — главной группы и подгруппы второй группы), третьего периода периодической системы химических элементов Д. И. Менделеева, с атомным номером 12. Обозначается символом Mg (лат. Magnesium). Простое вещество магний — лёгкий, ковкий металл серебристо-белого цвета. В 1695 году из минеральной воды Эпсомского источника в Англии выделили соль, обладавшую горьким вкусом и слабительным действием. Аптекари назвали её «горькой солью», а также «английской» или «эпсомской солью». Минерал эпсомит представляет собой кристаллогидрат сульфата магния. Латинское название элемента происходит от названия древнего города Магнезия в Малой Азии, в окрестностях которого имеются залежи минерала магнезита.
В 1792 году Антон фон Рупрехт выделил из белой магнезии восстановлением углём неизвестный металл, названный им австрием. Позже было установлено, что «австрий» представляет собой магний крайне низкой степени чистоты, поскольку исходное вещество было сильно загрязнено железом.
В 1809 г. английский химик Гемфри Дэви с помощью электролиза увлажнённой смеси магнезии и оксида ртути получил амальгаму неизвестного металла, которому дал название «магнезиум», сохранившееся до сих пор во многих странах. В России с 1831 года принято название «магний». В 1829 г. французский химик А. Бюсси получил магний, восстанавливая его расплавленный хлорид металлическим калием. В 1830 г. М. Фарадей получил магний электролизом расплавленного хлорида магния.
Магний — металл серебристо-белого цвета с гексагональной решёткой, обладает металлическим блеском. При обычных условиях поверхность магния покрыта довольно прочной защитной плёнкой оксида магния MgO, которая разрушается при нагреве на воздухе до примерно 600°C, после чего металл сгорает с ослепительно белым пламенем с образованием оксида и нитрида магния. Скорость воспламенения магния намного выше скорости отдёргивания руки, поэтому при поджоге магния человек не успевает отдёрнуть руку и получает ожог. На горящий магний желательно смотреть только через темные очки или стекло, так как в противном случае есть риск получить световой ожог сетчатки и на время ослепнуть.
[36] Сфигмоманометр — тонометр для неинвазивного измерения артериального давления. Сфигмоманометр состоит из манометра, измеряющего давление воздуха; манжеты, надеваемой на руку пациента и нагнетателя воздуха с регулируемым клапаном спуска.
Способ регистрации артериального давления с помощью ртутного манометра, лежащий в основе действия тонометра, и первый металлический сфигмоманометр были изобретены в 1881 году австрийским физиологом и патофизиологом Самуэлем Зигфридом Карлом фон Башем. В 1896 году Шипионе Рива-Роччи дополнил аппарат измерительной манжетой. В 1905 году российским хирургом Н. С. Коротковым было предложено использование аускультации при измерении артериального давления и описаны систолический и диастолический тона, сопровождающие сдувание манжеты.
[37] Харли-стрит (англ. Harley Street) — улица в Лондоне (Великобритания), которая получила известность в XIX веке благодаря множеству обосновавшихся там специалистов различных областей медицины.
C XIX века начался активный рост количества медицинских практик, приёмных врачей и хирургов, аптек, частных клиник и прочих медучреждений, располагавшихся на Харли-стрит и близлежащей округе. В 1852 году здесь обосновался известный врач Уильям Дженнер. В 1853 году открылась одна из первых больниц Establishment for sick Gentlewomen под управлением Флоренс Найтингейл.
По данным 1860 года на Харли-стрит насчитывалось лишь 20 врачей, к 1900 году их число увеличилось в 4 раза. К 1914 году количество врачей возросло до 200. Преуспевшие здесь медики, давая лестные рекомендации своим коллегам, постепенно создавали репутацию Харли-стрит как одного из столичных центров медицины.
Когда в 1948 году была основана Национальная служба здравоохранения Великобритании, на Харли-стрит работали около 1500 человек. В начале XXI века в этом престижном районе более чем 3000 человек занятo в сфере медицины.
Считается, что наплыв врачей на Харли-стрит был обусловлен сооружением новых просторных зданий во второй половине XIX в. Этому способствовалa и близость центральных ж-д вокзалов: Паддингтон, Юстон, Кингс-Кросс и Сент-Панкрас.
[38] Имеется ввиду Первая мировая война:
Первая мировая война (28 июля 1914 года — 11 ноября 1918 года) — одна из самых широкомасштабных войн в истории человечества.
Формальным поводом к войне послужили события в Сараеве, где 28 июня 1914 года боснийский серб Гаврило Принцип убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда и его морганатическую супругу Софию Хотек.
Страны — участницы Первой мировой войны разделились на два противоборствующих лагеря:
Центральные державы: Германская, Австро-Венгерская, Османская империи и Болгарское царство;
Антанта: Российская империя, Британская империя, Французская республика.
Всего за годы войны в армии воюющих стран было мобилизовано более 70 миллионов человек, в том числе 60 миллионов в Европе, из которых погибло от 9 до 10 миллионов. Количество жертв среди гражданского населения, по разным оценкам, находится в интервале от 7 до 12 миллионов человек, из которых около 1 миллиона погибло в результате боевых действий; около 55 млн человек получили ранения.
Первая мировая война послужила прологом и детонатором крупнейших революций, включая Февральскую и Октябрьскую 1917 года в России и Ноябрьскую 1918 года в Германии. В результате войны прекратили своё существование четыре империи: Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская.
[39] Тавро (из *товро, которое заимствовано из тюрк., возможно от tāw «знак» в протосинайской письменности) — знак, которым коннозаводчики отмечали своих лошадей. Наследовался подобно фамильному гербу, в редких случаях изменялся. Отсюда — «тугра», личный знак государственных деятелей стран Востока.
По тавру можно было узнать завод и, следовательно, судить о качестве предлагаемого товара. В Казахских степях, где в XIX веке производилось табунное содержание лошадей, причём табуны часто смешивались друг с другом, тавро имело значение паспорта. Поэтому таврение больше всего было распространено в среднеазиатских степях и на Кавказе. Обычно жеребят таврили на втором году жизни, весной, на правом или левом бедре, иногда на других местах туловища.
Инструментом для таврения служил продолговатый кусок железа, который накалялся до необходимой степени и прикладывался к телу животного на несколько секунд, чтобы вызвать небольшой ожог. В большинстве случаев казахское тавро представляло собой одну черту, но если оно должно было изображать несколько линий, неправильно расположенных по отношению одна к другой, то во избежание лишних мучений лошади накаливали сразу несколько кусков железа и прикладывали их одновременно. У более крупных коневодов тавро носило более определённое изображение и налагалось специально изготовленным инструментом.
[40] Реплика Генриха V из пьесы Уильяма Шекспира «Генрих V» (Акт 3, сцена 1). Перевод Е. Бируковой.
[41] Робин Гуд (фонетически верный вариант — Робин Худ; англ. Robin Hood) — популярный герой средневековых английских народных баллад, благородный предводитель лесных разбойников. По преданию, действовал со своей шайкой «Весёлых шервудских разбойников» в Шервудском лесу около Ноттингема — грабил богатых, отдавая добытое беднякам.
В одном из наиболее полных сборников английских баллад, опубликованных Фрэнсисом Чайлдом в XIX веке, насчитывается 40 произведений о Робин Гуде.
Робин Гуд — один из немногих, наряду с королём Артуром, легендарных героев английских баллад, вышедших за рамки фольклора и ставших важной культурной реалией, — на темы баллад о нём пишутся литературные произведения, ставятся спектакли, снимаются многочисленные фильмы и т. п.
Образ героя этих баллад и легенд возник в XIII — первой половине XIV века. Долгое время популярна была художественная версия Вальтера Скотта, основанная на ошибочной теории, выдвинутой ещё в XVI веке шотландским историком и философом Джоном Мейджором и развитой в первой половине XVIII века антикварием и одним из пионеров британской археологии Уильямом Стьюкли. Согласно этой версии, Робин жил во второй половине XII века, то есть был современником Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного. Против неё говорит ряд исторических деталей: так, соревнования по стрельбе из лука стали проводиться в Англии не раньше XIII века.
В ранних балладах Робин выступает в качестве йомена, то есть свободного мелкого землевладельца, в более же поздних он предстаёт незаконнорожденным сыном Ранульфа Честерского (1170—1232) или несправедливо лишённым титула и владений графом Хантингдонским. Титул графа Хантингдонского был ликвидирован королём Генрихом III в 1237 году и вновь восстановлен лишь во второй половине XIV века, претендентом же на него был живший в XIII столетии и лишённый наследства рыцарь Роберт де Ким. Другим прототипом благородного разбойника мог быть некий Роджер Ходберд, бывший вассал мятежного графа Симона де Монфора, действовавший в окрестностях Ноттингема и скрывавшийся в Шервудском лесу в последние годы правления короля Генриха III (1216—1272).
[42] До сотворения Евы существовала Лилит — первая жена Адама, согласно древнейшим апокрифам, созданная Богом из глины. Впоследствии женщина ушла из Рая и стала одним из страшнейших демонов, будучи несправедливо обиженной как мужем, так и Создателем.
Лилит как первая жена Адама впервые упоминается в нескольких христианских апокрифах — книгах, написанных в библейские ветхозаветные времена или при жизни и после смерти Иисуса, которые не принимались официальной церковью в качестве достойных внимания и общепризнанных источников. До сих пор ни иудаизм, ни христианство, ни ислам не считают факт существования Лилит соответствующем канонам веры. Сущность Лилит активно была задокументирована в ранних семитских мифах, где женщина была покровительницей злых духов ночи. Демон губила женщин и маленьких детей, соблазняла мужчин. Глубже всего образ первой женщины раскрывается в каббале. Согласно мистическому иудейскому учению, Лилит символизирует негативное женское начало, как Каин — антимужское, а демон Самаэль — антибожественное. Первая жена Адама считается воплощением всех адских демонов и их королевой. Лилит, согласно апокрифам, была сотворена Богом вместе с Адамом. Для создания женщин была использована простая глина. По праву сотворения люди были равны, но Бог отдал первую женщину в пользование Адаму. Долгое время пара была вместе: временные рамки пребывания людей в Райском саду не обозначаются в Писании. Согласно популярной среди феминисток легенде, Лилит была доброй женой и стремилась соответствовать мужу, но ей претила идея неравенства. Основной конфликт у пары возник из-за сексуальных отношений. В один момент жена потребовала при занятии любовью находиться сверху. Адам отказался подчиняться, как Лилит подчинялась ему, и пошел жаловаться Богу. Узнав о гневе Господа, Лилит решила бежать из Райского сада. Назвав тайное имя Бога, женщина с помощью его силы поднялась над водой и полетела прочь из Эдема. У Красного моря трое посланных ангелов-преследователей смогли настигнуть беглянку. Первая женщина была жестоко наказана, но суть наказания легенды описывают по-разному. Согласно одним мифам, Лилит постоянно чувствует боль сотни умирающих родных детей каждый день, другие гласят, что женщина была изуродована, третьи уверяют, что первая жена Адама просто стала бесплодной и рожала исключительно демонов. Считается, что спас женщину ангел Самаэль, который стал Люцифером или Сатаной. Их объединяли общие цели и стремления. Образ Лилит часто сопровождается змеями, ведь Змей — одно из обличий дьявола.Согласно легенде, впоследствии демон стала существовать в двух ипостасях: Старшая Лилит была супругой Самаэля и матерью всех демонов, пока Младшая олицетворяла похоть и была спутницей демона Асмодея. Младшая жила в пещере и выходила в мир только ночью, соблазняя случайных путников и мужчин, которые оставались дома одни. Эта ипостась заведовала и сотнями подчиняющихся ей духов — суккубов, инкубов и ночных призраков, которые крали дыхание младенцев. В ортодоксальных иудейских общинах до сих пор существует традиция, что юношам нельзя ночевать в одиночестве, а отец ребенка в последнюю ночь перед обрезанием обязан читать до рассвета над малышом Тору. Мифический образ первой жены Адама существовал у разных народов Междуречья. Впоследствии любые упоминания о первой супруге тщательно искоренялись, ведь история Адама и Лилит не соответствовала устоявшимся патриархальным традициям. Сейчас обнаруживают все больше источников, подтверждающих существование и важность по-настоящему первой женщины в истоках христианской, мусульманской и иудейской веры. В мифологии Древней Месопотамии подобное имя носят ночные демоницы, которые убивают детей и издеваются над спящими мужчинами. Возможно, с Лилит отождествляется одна из персонажей Эпоса о Гильгамеше. Источник: https://grimuar.ru/poltergeist/demonologiya/adam-lilit-pervaya-zhenshhina.html
[43] Акр (англ. acre; международное обозначение: ac или акр) — неметрическая земельная мера, применяемая в ряде стран с английской системой мер: в Великобритании, США, Канаде, Австралии и почти во всех странах бывшей Британской Империи. В большинстве случаев его официально используют для торговли, если он указан в качестве дополнительной информации, и не используется для регистрации земли. 1 акр равен 0,405 гектара.
Акр первоначально, в средние века, обозначал площадь земли, обрабатываемую в день одним крестьянином с одним волом. Затем традиционно 1 акр стал равным площади прямоугольного поля со сторонами 1 чейн на 1 фурлонг (66 футов на 660 футов соответственно), что в точности равно десяти квадратным чейнам, а в соответствии с Международным соглашением от 1959 года, акр может считаться равным 4 046,8564224 м².
[44] Речь идёт об организации девочек-скаутов “Brownies” в возрасте от семи до десяти лет. Была основана в 1914 году.
[45] Отсылка к евангельскому повествованию об исцелении бесноватого отрока. См. Евангелие от Матфея, гл. 17.
[46] Лимб (лат. limbus — рубеж, край, предел) — термин, использовавшийся в средневековом католическом богословии и обозначавший состояние или место пребывания не попавших в рай душ, не являющееся адом или чистилищем.
Согласно представлениям о лимбе, в нём пребывают души тех, кто не заслужил ада и вечных мук, но не может попасть в рай по независящим от него причинам. Считалось, что в лимбе пребывают души добродетельных людей, умерших до пришествия Иисуса Христа (limbus patrum — лимб праотцов, то есть предел античных праведников), а также души некрещёных младенцев (limbus puerorum — лимб младенцев). Понятие о лимбе широко распространилось в западном богословии, начиная с XIII века.
В «Божественной комедии» Данте лимб — это первый круг ада, где вместе с некрещёными младенцами пребывают добродетельные нехристиане — философы, атеисты, поэты и врачи Античности, а также герои языческого мира.
О существовании места, которое можно было бы назвать лимбом, писали и некоторые Отцы Церкви. Так, в IV веке Григорий Богослов писал: «Иные не имеют возможности даже и принять дара [крещения] или по малолетству, или по какому-то совершенно независящему от них стечению обстоятельств… [Они] не будут у праведного Судии ни прославлены, ни наказаны; потому что, хотя и незапечатлены, однако же и не худы и больше сами потерпели, нежели сделали вреда. Ибо не всякий, недостойный наказания, достоин уже и чести; равно не всякий, не достойный чести, достоин уже наказания» (Слово 40. "На Святое Крещение").
В исламе аналогом лимба считается коранический термин аль-а‘раф («ограды»).
[47] Речь идёт о романе Герберта Уэллса «Человек-невидимка».
[48] Имеется ввиду кадаверин, т.н. «трупный газ»: Кадаверин (от лат. cadaver — труп), пентан-1,5-диамин — химическое соединение, имеющее формулу NH2(CH2)5NH2.
Бесцветная жидкость с плотностью 0,870 г/см3 и tкип 178—179 °C. Кадаверин легко растворим в воде и спирте, даёт хорошо кристаллизующиеся соли. Замерзает при +9 °C. Имеет очень сильный трупный запах — отсюда название.
Содержится в продуктах гнилостного распада белков; образуется из лизина при его ферментативном декарбоксилировании. Ранее кадаверин относили к т. н. трупным ядам (птомаинам), однако ядовитость кадаверина относительно невелика. Имеется в свободной форме в наличии как в разлагающейся биомассе животных и растительных организмов, так и в живых растениях.
Птомаины (от греч. πτώμα — труп), или трупные яды — устаревший термин, использовавшийся для обозначения биогенных диаминов, получающихся в результате гнилостных процессов — частичного разложения белка и декарбоксилирования его аминокислот. Основные птомаины — путресцин и кадаверин, а также спермидин, спермин и нейрин. Имеют характерный отвратительный «сладковатый» (типичный трупный) запах. Однако острая токсичность птомаинов (в опытах на крысах) сравнительно невелика: путресцин — 2000 мг/кг, кадаверин — 2000 мг/кг, спермидин и спермин — 600 мг/кг; токсичность нейрина выше – 30 мг/кг.
До становления токсикологии термин «птомаин» использовали, подразумевая суммарное впечатление от неприятного запаха падали (вызываемого, в частности, некоторыми аминами — продуктами микробного разложения белков) и опасности отравления — от трупов можно было инфицироваться, животные, съевшие такое мясо, могли отравиться.
[49] Реинкарнация (лат. reincarnatio — «повторное воплощение»), то есть перевоплощение; также переселение душ, метемпсихоз (др.-греч. — «переселение душ»), — группа религиозно-философских представлений и верований, согласно которым бессмертная сущность живого существа (в некоторых вариациях — только людей) перевоплощается снова и снова из одного тела в другое. Эту бессмертную сущность в различных традициях называют духом или душой, «божественной искрой», «высшим» или «истинным Я»; в каждой жизни развивается новая личность индивидуума в физическом мире, но одновременно определённая часть «Я» индивидуума остаётся неизменной, переходя из тела в тело в череде перевоплощений. Ряд традиций утверждает, что череда перевоплощений имеет некоторую цель и душа в ней претерпевает эволюцию. Представление о переселении душ присуще не только ряду религиозных систем, но встречается и в отрыве от какой-то религиозной системы, например, в личном мировоззрении.
Вера в переселение душ представляет собой древний феномен. Согласно этнографу С. Токареву, наиболее ранняя форма представлений связана с тотемизмом. У некоторых народов (эскимосов, североамериканских индейцев, евреев) считается, что в ребёнка входит душа деда или иного представителя той же родовой группы. Доктрина реинкарнации является центральным положением в индуизме, буддизме, джайнизме и сикхизме. Идея переселения душ принималась такими древнегреческими философами, как Пифагор, Сократ и Платон. Вера в реинкарнацию присуща некоторым современным языческим традициям, движениям нью-эйдж, а также принимается последователями спиритизма, некоторыми африканскими традициями, и приверженцами таких эзотерических философий, как каббала, гностицизм и эзотерическое христианство.
[50] О таких камерах, в частности, писал Эдгар По (рассказ «Колодец и маятник»).
[51] Камера пыток- помещение, где происходили пытки. В средневековой камере пыток не было окон и зачастую они сооружались в слабоосвещённом подземелье, чтобы вызвать ужас, страх и отчаяние.
Исторически, располагались камеры пыток в королевских дворцах, в дворянских замках, а также в зданиях, принадлежавших церкви. Камеры пыток часто применялись в Средневековье. Религиозные, социальные и политические преследования, имевшие место быть в то время, стали причиной широкого применения пыток. Камеры пыток также использовались во время испанской инквизиции и в Лондонском Тауэре.
Стены камеры строились толстыми, чтобы заглушить крики жертв.
[52] Сэр Чарльз Спенсер (Чарли) Чаплин (англ. Charles Spencer «Charlie» Chaplin; 16 апреля 1889 — 25 декабря 1977) — американский и английский киноактёр, кинорежиссёр, сценарист, композитор, продюсер и монтажёр, универсальный мастер кинематографа, создатель одного из самых знаменитых образов мирового кино — образа бродяги Чарли, появившегося в короткометражных комедиях, поставленных на поток в 1910-е годы на киностудии «Кистоун». Чаплин активно использовал приёмы пантомимы и буффонады, хотя начиная с 1920-х годов в его творчестве стали проходить значительно более серьёзные социальные темы, чем это было в раннем периоде короткометражного кино. Начиная с апреля 1914 года Чаплин стал выступать в качестве режиссёра и автора сценария большинства фильмов с собственным участием, с 1916 года он также продюсировал фильмы, а с 1918 — писал музыку.
Вместе с Мэри Пикфорд, Дугласом Фэрбенксом и Дэвидом Гриффитом Чарльз Чаплин основал киностудию United Artists в 1919 году.
Лауреат премии Американской Киноакадемии 1973 года и дважды обладатель внеконкурсного почётного «Оскара» 1929 и 1972 годов. Почётную премию «Оскар» 1972 года Чаплин получил со следующей формулировкой своих заслуг — «за бесценный вклад в то, что в этом веке кинематограф стал искусством». Младший брат актёра Сидни Чаплина.
Чарли Чаплин был одним из самых творческих и влиятельных людей в эпоху немого кино. На его творчество большое влияние оказал французский комик и киноактёр Макс Линдер, которому он посвятил один из своих фильмов.
Джордж Бернард Шоу называл Чаплина «единственным гением, который вышел из киноиндустрии».
[53] Keystone Studios (Кистоун Студиос) — американская киностудия, основанная в Лос-Анджелесе, штат Калифорния кинорежиссёром и продюсером Маком Сеннетом в 1912 году. Владельцами киностудии были предприниматели Адам Кессел и Чарльз Баумен.
Наиболее успешный период для студии был во времена творчества Мака Сеннета, когда он снимал фарсовые комедии, действие которых разворачивалось в булочных и кондитерских магазинах, в автомобилях, а также снимая известных «Купальщиц Мака Сеннета» и «Кистоуновских полицейских». Компания была известна производством комедий и фильмов погонь. В 1915 году студия Кейстоун передала часть производства в руки Triangle Film Corporation, в которой работали такие мастера как Дэвид Гриффит и Томас Инс. В 1917 году Мак Сеннет покинул свою студию. После его ухода состояние студии заметно ухудшилось, а в 1935 году она была объявлена банкротом.