[неверно, будто основоположения логики безусловны и невыводимы]
Значит, вся вышеприведенная аргументация опирается прежде всего на ту ложную предпосылку, будто основоположения логики являются чем-то безусловным, т. е. невыводимым ни из каких высших начал. — Но основоположения логики приобретают у нас силу лишь вследствие того, что являющееся в других случаях формой мы в свою очередь делаем содержанием положений; к логике, таким
258
образом, вообще можно прийти лишь путем абстракции от таких определенных положений. Если она возникает научным путем, то может получиться лишь путем абстракции из высших основоначал знания, и так как последние в качестве таковых сами уже предполагают логическую форму, то они должны быть такого свойства, чтобы ж то и другое — и форма и содержание — находились тут в обоюдной обусловленности и связи.
[НАУКОСЛОВИЕ ДОЛЖНО И ОБОСНОВЫВАТЬ ЛОГИКУ, И ВПЕРВЫЕ ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ ПО ЗАКОНАМ ЛОГИКИ]
Но ведь такое абстрагирование неосуществимо до той поры, пока не установлены высшие основоначала знания, т. е. не оформлено само наукословие. Этот новый ложный круг, заключающийся в том, что наукословие одновременно должно и обосновывать логику, и в то же время впервые осуществляться по законам логики, разъясняется таким же путем, что и предшествующий. Поскольку в высших основоначалах знания форма и содержание взаимно друг друга обусловливают, наука о знании одновременно должна быть и закономерностью, и наиболее совершенным осуществлением научной формы, будучи абсолютно автономной и по форме, и по содержанию.
[БЕЗУСЛОВНО ТОЛЬКО ТО, ЗНАЧЕНИЕ ЧЕГО ОБУСЛОВЛИВАЕТСЯ ЛИШЬ СУБЪЕКТИВНЫМ!
[...] В качестве безусловного постигается мной только то, знание чего обусловливается исключительно субъективным, а не объективным. — Так вот утверждается, что обусловленным через субъективное может быть исключительно лишь такое знание, которое выражается в полага-ниях тождественности. Ибо в суждении А = А мы совершенно отвлекаемся от содержания А. Для этого нашего знания совершенно безразлично, обладает ли А реальностью или нет. Если, таким образом, здесь мы совершенно абстрагируемся от реальности подлежащего, то А рассматривается лишь постольку, поскольку оно полагается в нас самих, нами представляется; но вовсе не заходит и речи о том, соответствует ли этому представлению что-либо вне нас. Наше положение обладает очевидностью и достоверностью, совершенно независимо от того, является ли А чем-то действительно существующим или всего лишь воображаемым, или даже невозможным. Ибо
| 9« |
259
положение это гласит лишь о том: поскольку я мыслю А, я не мыслю ничего иного, кроме этого А. Знание, даваемое этим положением, обусловлено таким образом единственно моим мышлением (субъективным), т. е.,согласно нашим разъяснениям, оно безусловно.
[...] Если синтетическим суждениям — а тем самым и всему нашему знанию — должна быть свойственна достоверность, то мы должны вернуться вспять к безусловно достоверному, т. е. к тождественности мышления вооб ще, что вовлекает нас-в противоречие.