Основными требованиями были перевыборы советов, отмена продотрядов, возврат к свободной торговле.
В воззвании Реввоенсовета штаба 1-й Армии “Правды” “Ко всему беднейшему, обиженному и угнетенному крестьянству и рабочему населению Российсской Республики” указывалось, что в партию пролезли “бывшие буржуи, помещики, генералы, урядники и прочие им подобные сволочи, которые как пиявки впились в тело русского народа и стали пить его кровь без всякой жалости”. Вышло же это потому, что «нынешняя партия коммунистов забрала всю власть в стране и всецело стала проводить диктатуру, то есть полную власть одной только партии коммунистов, но не диктатуру всего пролетариата, как это должно быть». /*С какой стати вообще должна быть диктатура, а не народовластие?, чтобы начальникам было удобнее сидеть на шее народа?, а народ этого хочет?, а народ это станет поддерживать?/
Общей целью восстания Сапожкова объявлялось: «Мы хотим заставить правительство прислушаться к нашему голосу и вашему стону, увидеть те тюрьмы и места заключения, битком набитые нами и изменить политику в образе правления страной. Если это правительство действительно народная власть, то она и поймёт нас, и услышит, и облегчит нашу жизнь, если же она не послушает нас, то это правительство не желает добра народу». И совсем не случайно свою новую армию мятежники назвали Армией “Правды”. Фактически Сапожковым и его соратниками политика властей оценивалась как предательство идеалов революции (а его отставка стала всего лишь еще одним, последним предательством). Очевидно, что схожие настроения были характерны и для значительной части крестьянской среды.
Пропаганда Сапожкова велась «за революцию и Красную Армию, но без тирании коммунистов», за «Правду» с большой буквы против неправды вождей Владимира Ленина Ленина и Льва Троцкого, против продразверстки. «Долой комиссаров, долой старых спецов, да здравствует свободная торговля!» – вещали организаторы восстания, но в то же время они выступали за «истинную Советскую власть и Третий интернационал». В воззвании «Ко всем трудящимся и красноармейцам» атаман Сапожков, заявив о себе как об «идейном анархисте», уверял, что «власти тружеников-крестьян давно уже не существует». Сапожков указывал, что он начал борьбу против «засевших в советских учреждениях буржуазии, спецов-золотопогонников и лжекоммунистов».
Сапожков заявлял, что в советских учреждениях «засели враги революции – офицеры и буржуи», что ответственные работники компартии «обуржуазились», что необходимо провести «чистку» и не заключать никаких соглашений с буржуазией. Эти заявления сближали восстание Сапожкова с «сибирской махновщиной». Еще одно оправдание восстания стало «ноу-хау» – Сапожков уверял, что восстание необходимо по причине раскола в партии коммунистов-большевиков.
Боевые действия
В тот же день, 14 июля, Сапожков двинул свои отряды на Бузулук. Наступающая группировка Сапожкова составляла 500 штыков, 500 сабель, 2 орудия и три пулемёта. Ей противостоял гарнизон численность 700—800 штыков.
После того как о восстании стало известно, несколько раз предпринимались попытки связаться с Сапожковым по телефону, но безрезультатно. В городе немедленно организовался Военно-Революционный Комитет, ненадёжные воинские части были разоружены, зато вооружены местные коммунисты и комсомольцы. Около 12 часов дня на личные переговоры с Сапожковым в Ново-Александровку выехал уездный военком Степан Сучков. Сапожков первоначально предъявил требования: выдать советских партийных работников, разрешить вольную торговлю, разогнать райпродком. Однако вскоре все требования были заменены на одно: СДАТЬ ГОРОД ИЛИ ОН БУДЕТ ВЗЯТ ШТУРМОМ.
В 15 часов началось наступление сапожковцев на Бузулук. Город сопротивлялся 1 час, после чего защитники отступили. Захватив город, часть сил Сапожков отправил на станцию Колтубанка, после захвата которой, был разобран железнодорожный мост через реку.
По словам очевидца, на красном знамени въехавших в Бузулук восставших было написано наверху мелкими буквами «Рос. Сов. Социал. Респ.» и в середине крупными буквами: «Долой яйца и масло, да здравствует соль!». В разговорах некоторые повстанцы утверждали, что они стоят за советскую власть. Обещалось разрешение вольной торговли, разгон райпродкомов и коммунистов, перевыборы советов. В качестве причины же выступления назывались недовольство продовольственной политикой «засевших во власть коммунистов» и последняя развёрстка губпродкома на масло и яйца.
В первых неудачных боях с «сапожковцами» и при разоружении потери у красных были небольшие – 10-20 бойцов. Половина разоруженных красноармейцев немедленно присоединилась к восставшим. В городе повстанцы разжились военным имуществом, продуктами, а также транспортом: уводился гужевой транспорт и лошади
К вечеру в городе был вывешен приказ, по которому Бузулук объявлялся на осадном положении, всем под страхом расстрела предписывалось сдать оружие, а также объявлена мобилизация крестьян окрестных деревень. Мобилизация оказалась успешной, крестьяне охотно вступали в ряды Красной Армии «Правды». Был избран новый исполком, причём с коммунистом во главе. Комендантом города был назначен Василий Серов.
Советские и партийные работники предусмотрительно бежали из города, оставшиеся же, но отказавшиеся перейти на сторону повстанцев, были арестованы. Однако никаких расстрелов, избиений и прочего не производилось. Сохранились подробные записи разговоров Сапожкова с арестованными, в которых он высказывал свою позицию.
Он упомянул расстрел Б.М. Думенко по подложному обвинению, сказал, что «если бы Чапаев не был убит, его бы, конечно, расстреляли, как, несомненно, расстреляют и Будённого, когда будут в состоянии без него обойтись». По его мнению, в Красной Армии наблюдалось засилие военспецов, которые стали в ней полными хозяевами, в отличие от проверенных бойцов: «Остается ожидать только, что пригласят великого князя Николая Николаевича». По его мнению, советские работники оторвались от масс, обуржуазились, сформировав особую привилегированную касту. Высказывалась критика и к внешней политике: по мнению Сапожкова она принимала захватнический характер, и что следует принять мирные условия Польши. Критиковалась Красная Армия: институт военных комиссаров вносит двоевластие, а командовать частями должны не спецы, а испытанные боевые революционеры.
Резкой критике была подвергнута продовольственная политика, которая, по его мнению, осуществляется просто безобразно, сопровождаясь угнетением крестьян и насилием, и требует полной реорганизации. А местные коммунисты, по его словам, творят преступления и ложно информируют центр о своей работе и политике на местах.
Коснулся он и еврейского вопроса, выразив удивление фактом, что «евреи кишмя кишат в тылу, в то время как на фронте их чрезвычайно мало».
В целом все разговоры велись Сапожковым в очень корректном тоне, возможно он хотел привлечь арестованных на свою сторону. Также он выразил твёрдую уверенность, что через 3 дня он возьмёт Самару, а через 2 недели на его стороне будет всё Поволжье.
15 июля Реввоенсовет Армии «Правды» принял «Декларацию прав человека и гражданина Р. С. Ф. С. Р.», которая среди прочих предусматривала следующие шаги:
· ПРОВЕСТИ ПЕРЕВЫБОРЫ СОВЕТОВ с тщательной фильтрацией всех советов и исполкомов «от присосавшегося буржуазного элемента»;
· все органы РКП(б) оставить на месте, но произвести тщательную перерегистрацию членов партии в соответствии с указаниями ЦК;
· Всю промышленность и торговлю передать государству «с ревизиями созданной Рабоче-Крестьянской инспекции», каждый гражданин может «пользоваться кустарным производством и торговлей, не превышающими сумму 100 000 рублей»
Тогда же состоялись три митинга, на которых населению объясняли, что действия восставших направлены против центральной власти, которая теперь, как и раньше, населению ничего не даёт, а «только всё берёт и разоряет, ведя теперь уже войну на чужих территориях». В учреждениях засели золотопогонники и буржуи, от которых, по словам выступавших, они хотят освободить беднейший класс. Главными ораторами на митингах были Масляков и Дворецкий, Сапожков же почти не выступал. Дворецкий, в частности, произнес речь о III Интернационале, объявив, что ему посылается приветственная телеграмма. Отвечая на вопросы, выступающие заявили, что коммуны они считают буржуазными организациями и их, соответственно, не поддерживают, а совхозам придают большое значение и признают необходимым способствовать их развитию.