Борьба на V Съезде Советов
5 июля на V Съезде Советов левые эсеры выступили против большевистской политики, осудили Брестский мир, продразвёрстку и комбеды. Левый эсер Борис Камков пообещал «вымести из деревни продотряды и комбеды». Мария Спиридонова охарактеризовала большевиков, как «предателей революции» и «продолжателей политики правительства Керенского».
Одним из требований эсеров явилось устранение непропорционального представительства при выборах Советов - на Всероссийский Съезд советов один делегат делегировался от 25 тыс. избирателей-горожан и от 125 тыс. избирателей, находящихся в сельской местности[1]:Ст.25, т.е. один голос горожанина приравнивался к пяти голосам жителей деревни. В результате на Съезде левые эсеры получили 353 мандата против 772 большевистских. Склонить Съезд к принятию своих требований левым эсерам естественно не удалось – большевицкое большинство было против и пользуясь численным превосходством блокировало и утверждало то, что хотело.
Обстановка на Съезде была очень напряжённой; по выражению Ричарда Пайпса[2]: «Как только в Большом театре открылся съезд Советов, большевики и левые эсеры сразу же вцепились друг другу в глотку. Ораторы от левых эсеров обвиняли большевиков в измене делу революции и в разжигании войны между городом и деревней, большевики же, в свою очередь, упрекали их в попытках спровоцировать войну России с Германией. Левые эсеры внесли предложение выразить недоверие большевистскому правительству, денонсировать Брест-Литовский договор и объявить войну Германии. Когда это предложение было отклонено большевистским большинством, левые эсеры покинули съезд».
Убийство Мирбаха
Еще в мае германский посол граф Вильгельм фон Мирбах телеграфировал в Берлин о том, что «Антанта предположительно тратит огромные суммы, чтобы привести к власти правое крыло партии эсеров и возобновить войну… Матросы на кораблях…вероятно, полностью подкуплены, также как и бывший Преображенский полк, запасы оружия…с оружейного завода в руках социал-революционеров». Германский дипломат Карл фон Ботмер свидетельствовал, что германское посольство, начиная с середины июня 1918 года, неоднократно получало угрозы, которые «большевистская служба безопасности» расследовала, но безуспешно.
На заседании от 24 июня ЦК ПЛСР-интернационалистов, обсудив политическое положение Республики, пришел к выводу о том, что в интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира. Центральный Комитет партии посчитал возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма. Кроме того ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения мобилизацию надежных военных сил и одновременно с этим принять все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении. С этой целью к террористическим актам следовало приурочить размещение в газетах объявлений об участии партии в украинских событиях последнего времени, как то: агитации крушений и взрыве оружейных арсеналов.[2]
25 июня 1918 года Мирбах сообщил своему начальнику, статс-секретарю МИД Германии Кюльману о глубоком политическом кризисе большевистского правительства: «Сегодня, после более чем 2-месячного внимательного наблюдения, я не могу более поставить благоприятного диагноза большевизму: мы, бесспорно, находимся у постели тяжелобольного и хотя возможны моменты кажущегося улучшения, но, в конечном счёте, он обречён».
В своих воспоминаниях Блюмкин утверждает, что приказ на проведение акции 6-го июля он получил от Спиридоновой 4-го числа. Как указывает Ричард Пайпс, 6 июля было выбрано датой восстания, поскольку на этот день приходился латышский национальный праздник "Ligo" (Янов день) – запланированные торжества должны были помочь нейтрализовать наиболее лояльные большевикам латышские части[2].
6 июля, на следующий день после открытия V Съезда, два левых эсера, сотрудники ВЧК Яков Блюмкин и Николай Андреев, предъявив мандаты ВЧК, прошли в германское посольство в Москве. Около 14:50 их принял немецкий посол Мирбах, на встрече также присутствовали советник посольства Рицлер и переводчик лейтенант Мюллер.
В ходе беседы Андреев застрелил германского посла графа Вильгельма фон Мирбаха. Затем Блюмкин и Андреев выбежали из посольства, сели на поджидавший их автомобиль и уехали, скрылись в штабе отряда ВЧК, размещавшемся в центре Москвы (Трёхсвятительский переулок) – руководитель штаба левый эсер Дмитрий Попов.
После совершения акта террористы наделали много ошибок: бросили на месте происшествия портфель с удостоверениями на имя Блюмкина и Андреева, оставили живыми свидетелей убийства Рицлера и Мюллера, в суматохе они забыли в посольстве даже свои шапки.
После случившегося лидер левых эсеров Мария Спиридонова отправилась на V Съезд Советов, где объявила, что «русский народ свободен от Мирбаха» и, вскочив на стол, начала кричать «Эй, вы, слушай, Земля, эй, вы, слушай, Земля!»[2].
Действия сторон
Днём 6 июля, после получения известий об убийстве немецкого посла и причастности к этому преступлению левых эсеров, во время совещания в ВЧК Петерс получил по телефону распоряжение то ли от Ленина, то ли от Троцкого идти в Большой театр, где проходило заседание Съезда Советов и арестовать фракцию левых эсеров. Со сцены было объявлено, что собирается фракция большевиков, чтобы все большевики выходили из театра. Чекисты установили на выходе из театра проверку документов и сначала выпускали только большевиков, затем других делегатов съезда, а оставшиеся в театре левые эсеры были арестованы.
Тем временем Дзержинский Ф.Э. отправился в штаб левоэсеровского отряда ВЧК, располагавшийся по адресу Большой Трёхсвятительский переулок, дом 1, чтобы лично задержать убийц Мирбаха. – Он поступил очень опрометчиво. В сопровождении трёх чекистов Ф.Э. начал шариться по помещениям, выбил несколько дверей и, под конец, неудачно вломился аккурат на заседание эсеров (к этому моменту практически весь ЦК ПЛСР покинул Съезд Советов). Дзержинский с ходу пообещал расстрелять чуть ли ни весь ЦК ПЛСР, объявил левоэсеровских наркомов Прошьяна и Карелина арестованными и потребовал от Попова немедленной выдачи Блюмкина, пригрозил в случае отказа расстрелом на месте. Однако, эсеры шумного наезда не испугались, не пытались бежать, прятаться, оправдываться, не суетились с причитаниями, но наоборот, чекистских приказов выполнять и не подумали, повели себя как истинные хозяева в своём доме и даже агрессивно, пригрозили расстрелом на месте ему самому, заставили отдать оружие и взяли в заложники (прямо в центре столицы). – Убивать же «начальника» не стали, сделать ведь это никогда не поздно, а пока живой, глядишь, еще на что-нибудь и сгодится.
Главной вооружённой силой, которой могли располагать эсеры во время восстания, был отряд ВЧК под командованием Д.И. Попова. Отряд состоял из финнов и матросов, насчитывал около 800 человек и имел на вооружении несколько орудий и броневиков[3]. Однако никаких активных действий Попов не предпринимал, отсиживался, не двигался с места до самого разгрома – боевые действия свелись им к защите двух, занятых отрядом, зданий. Впоследствии, в 1921 году на допросе в ВЧК Попов утверждал, что: «Никакого участия в подготовке якобы восстания против соввласти не принимал, вооружённое столкновение в Трёхсвятительском переулке было актом самообороны».[4]
В общей сложности, во время мятежа левые эсеры взяли в заложники 27 большевистских функционеров, в том числе, зампреда ВЧК Лациса М.И. и председателя Моссовета Смидовича. Кроме того они перехватили ряд автомобилей, убив при этом делегата съезда Николая Абельмана. Также они захватили Главпочтамт - начали рассылать антибольшевистские воззвания. Одно из таких воззваний, объявляющее власть большевиков низложенной и приказывающее «приказов Ленина и Свердлова не исполнять», по свидетельству коменданта Кремля большевика Малькова П. Д., попало в руки к Ленину. Другое воззвание заявляло, что «…убит палач Мирбах…Немецкие шпионы и провокаторы, которые наводнили Москву и частью вооружены, требуют смерти левым социалистам-революционерам. Властвующая часть большевиков, испугавшись возможных последствий, как и до сих пор, исполняет приказы германских палачей… Вперед, работницы, рабочие и красноармейцы, на защиту трудового народа, против всех палачей, против всех шпионов и провокационного империализма». К этому времени лидер левых эсеров Мария Спиридонова, явившаяся на Съезд Советов, уже сама была арестована большевиками и также взята в заложники.
Караул у штаб-квартиры ВЧК на Лубянке состоял из матросов и финнов из отряда Попова, это создало у Ленина ощущение, что взбунтовалась вся ВЧК. По свидетельству Бонч-Бруевича, Ленин при этом известии «даже не побледнел, а побелел». Из всех частей Московского гарнизона большевики смогли опереться только на латышских стрелков - все остальные части либо перешли на сторону мятежников, либо объявили о своём нейтралитете. Приказ Троцкого частям Московского гарнизона выступить против восставших был выполнен только Комендантским полком и Школой военных курсантов, причём Комендатский полк вскоре сбежал[2].
Ленин в разгар событий выразил сомнение в лояльности командира латышских стрелков Вацетиса и выразил готовность «принять его услуги», только приставив к Вацетису четырёх комиссаров. Троцкий во время восстания четыре раза узнавал, не присоединился ли Вацетис к левым эсерам. [2]
Ленин выступил с инициативой роспуска ВЧК и замены её какой-то другой структурой. На какое-то время Ленин, Свердлов и Троцкий даже объявили ВЧК распущенной, сместили Дзержинского и поставили на его место Лациса, которому предписывалось набрать в ВЧК новых людей. Троцкий приказал Лацису арестовать всех левых эсеров, служащих в ВЧК и объявить их заложниками. Однако вскоре левые эсеры сами заняли здание ВЧК, арестовали Лациса и освободили арестованного им левого эсера Емельянова.
Попытка Троцкого предупредить захват восставшими центрального телеграфа оказалась безуспешной. - Отправленные им туда две роты латышских стрелков были разоружены левыми эсерами. Последние, заняв телеграф, начали рассылать свои воззвания.
Странности восстания
Для захвата власти левым эсерам было достаточно арестовать (если надо – перестрелять) большевиков Совнаркома и Съезда и большевицкой власти в стране больше бы не было. Но они не предприняли для этого никаких практических действий. Несмотря на наличие у заговорщиков развернутых вооруженных формирований, подготовленных кадров, а также пропусков, позволяющих беспрепятственно входить в Кремль, они не сделали ничего для того, чтобы задержать и посадить Ленина и Ко, ликвидировать, изолировать или заменить само большевистское правительство и ленинских комиссаров – вместо этого они позволили ленинцам подтягивать силы и организовывать сопротивление. Во время выступления мятежники не стали арестовывать и брать в заложники и большевистских делегатов V Съезда Советов, хотя большевики и показали им, как это делается. Очевидно, что эсеры даже не попытались захватить власть на самом деле, хотя и объявили большевиков «агентами германского империализма», установившими режим «комиссародержавия», а всех остальных социалистов «контрреволюционерами». Исследователь В. Шамбаров обращает внимание на пассивность военных частей, перешедших на сторону мятежников: «полк ВЧК под командованием Попова восстал довольно странно. К нему присоединилась часть полка им. Первого Марта, силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но, вместо того чтобы атаковать и одержать победу, пользуясь внезапностью и почти троекратным перевесом, полк пассивно „бунтовал“ в казармах»!!![5]. Даже в обращении, которое эсеры разослали по стране, не было призывов к сторонникам свергать, арестовывать или ликвидировать большевиков, разгонять старые органы власти и формировать новые, идти на помощь к восставшим в Москве, - они призывали восставать только против «германского империализма», но не большевиков.
Подавление восстания
Фельштинский Ю.Г. называет главными организаторами борьбы с мятежом предсовнаркома Ленина, наркомвоена Троцкого и председателя ВЦИК Свердлова. Ричард Пайпс называет непосредственным организатором подавления Вацетиса.
Именно Вацетис И.И. перебросил латышей в Москву с Ходынского поля, где они праздновали Янов день, и сосредоточил в своих руках силы до 3 300 человек. Участие латышских стрелков в подавлении левоэсеровского мятежа сопровождалось ожесточённой закулисной борьбой. Британские спецслужбы вошли с ними в контакт, пытаясь проработать вопрос о предполагаемой эвакуации латышских частей из России в Латвию. Британский агент Сидней Рейли пытался подкупить латышей. С другой стороны, новый германский посол Рицлер в своих воспоминаниях утверждает, что германское посольство предположительно подкупило латышей, чтобы они выступили против левых эсеров[2].
В ночь на 7 июля чрезвычайная «пятёрка» Ленин - Троцкий – Свердлов – Подвойский - Муралов приказала райсоветам Москвы выставить дополнительные вооружённые патрули для ареста левых эсеров, а также «подозрительных и сомнительных лиц», не имевших при себе особых пропусков за подписью Ленина, Свердлова и Троцкого. Ленин лично направил официальное сообщение о произошедшем в райкомы РСДРП(б), а также пробольшевистские райсоветы Москвы и красногвардейские штабы, совместно с наркомом Подбельским заменил охрану телефонной станции.
Рано утром 7 июля латышские части, вооружённые пулемётами, орудиями, броневиками, начали наступление против мятежников. В течение нескольких часов мятеж был ликвидирован.
Очевидцы событий указывают, что большевики в ходе подавления восстания использовали артиллерию. По согласованию с заместителем Троцкого Склянским Э.М. силами батареи латыша Берзина Э.П. был обстрелян прямой наводкой левоэсеровский штаб отряда Попова, хотя в нём в этот момент находились большевики, захваченные левыми эсерами в заложники. Позже, в официальном докладе V Съезду Советов Троцкий Л.Д. заявил, что штаб отряда Попова был обстрелян артиллерией «с исключительной меткостью». /*Да начхали они на заложников
Нерешительность левых эсеров привела их к провалу. Они были исключены из состава ВЧК, левоэсеровские делегаты V съезда были арестованы. Большевикам удалось заменить всю левоэсеровскую охрану ВЧК и левых эсеров в охране Съезда Советов. Проинструктированный Свердловым Петерс руководил арестом 450 делегатов съезда.
На следующий день, 8 июля, несколько активных участников мятежа, среди них заместитель председателя ВЧК В. Александрович и 12 сотрудников ВЧК из отряда Д.И. Попова были расстреляны по постановлению ВЧК.