Вольная территория как государство анархистов
В соответствии с замыслами анархистов Вольная территория являлась территорией под контролем свободных советов и либертарных коммун, говоря современным языком – общинно-государственным устроением.
Махновцы требовали «социализации» земли, фабрик и заводов – они выступали против любой собственности на землю, считали, что земля должна быть у того, кто её обрабатывает. – Тут было бы правильнее говорить об общенародной собственности.
Отказ от диктатуры партий, классов и личностей гарантировал свободный выбор членов советов и руководителей всех уровней независимо от членства в партиях (лишь бы человек был хороший), то есть речь идет о народовластии снизу доверху без партийных лифтов. Для решения важных вопросов созывались съезды выборных представителей от сел, волостей, районов и воинских частей, создавались надобщинные выборные органы власти.
Если бы Нестор Иванович еще организовал и самоуправление при верховенстве Закона Божьего, то обеспечил бы полное восстановление Русского порядка. И хотя принадлежность к анархо-коммунистам не позволила ему этого сделать, но в действительности на практике он боролся за торжество правды и справедливости.
Перечисленные идеи привлекали к нему население - это делало его власть истинно народной (не зря же люди назвали Махно батькой), давало повстанцам силы и ресурсы для противостояния и белым, и красным, и петлюровцам.
Ход истории таки подвел Махно к разработке и осуществлению программы по созданию настоящего государства - самостоятельной Крестьянской республики в тылу деникинских войск (с центром в Екатеринославе).
В силу складывавшихся обстоятельств развитие Вольной территории было тесно переплетено с развитием Повстанческой Армии, см. Организация и Управление в Повстанческой Армии Махно. , О мобилизации в Народные Армии на примере Армии Батьки Махно
Во главе «армии» стоял свой «Рев. Воен. Совет». Оперативной работой ведал «штаб» – начальник штаба и три члена штаба, исполнявшие функции помощников первого по оперативной части и лиц для поручений. Затем здесь же комендант штаба и “комиссия противомахновских дел”; последняя состояла из трех представителей: одного от Р. В. Совета и двух от “групп”.
Основным родом войск Махно являлась пехота. Но посажена она была на тачанки, которые в рейдах доказали свою незаменимость. Брички и подводы, запряженные 3-4 лошадьми, стали средствами передвижения пехоты, лазаретов, снабжения и делали повстанцев чрезвычайно мобильными. Выстроившись в один или два ряда, тачанки с пехотой двигались быстрой рысью вместе с конницей, совершая суточные переходы в 60-70, а иногда и в 90-100 верст.
Сокрушительные поражения от конницы Шкуро в апреле-мае 1919 г. заставили Махно, его командиров уделить серьезное внимание кавалерии. 22 сентября в с. Текуча он издал приказ о необходимости обучения кавалерийскому делу. Конница Махно причинила немало хлопот белогвардейцам. Начальник штаба слащевской дивизии полковник Дубего писал: "Операции против Махно были чрезвычайно трудными. Особенно хорошо действовала конница Махно, бывшая в первое время почти неуловимой. Она часто нападала на наши обозы, появлялась в тылу".
Третьим родом войск Махно была артиллерия. Под руководством инструктора артиллерии бывшего капитана Морозова были созданы полубатареи и батареи двух и четырехорудийного состава, которые по решению штаба армии придавались корпусам и частям. Махновцы использовали только полевую и горную артиллерию с орудиями двух типов - 76 мм скорострельной пушкой и 152 мм мортирой.
Проблемы с комплектованием Повстанческой армии были решены на очередном съезде "махновского района", состоявшемся 27 октября - 3 ноября 1919 г. в Александровске. В результате длительной дискуссии принцип "добровольно-принудительной" мобилизации был отвергнут и резолюция съезда 2 ноября объявила переход к "добровольно-уравнительной" мобилизации мужчин от 19 до 45 лет. Формирование частей производилось по территориальному признаку (в селах, волостях и уездах), с выборным младшим командным составом, хозяйственно-судебными органами при частях. - Бойцы соответствующих частей выбирали командующий состав от командиров взводов до командиров рот включительно. Командиров полков назначал сам Махно, но кандидатура выдвигалась полками. Командиры высшего звена: начальники “групп” и члены “штаба” выбирались на собраниях, совещаниях и съездах командного состава корпусов, армии, утверждались Махно, собранием комсостава и их штабами. Наштарм и члены Рев. Воен. Совета утверждались на общих собраниях всего отряда.
Весь регион, занятый махновскими войсками, разбивался на "полковые округа", в которых образовывались окружные отделы формирования. Они призывали в Повстанческую армию командиров на основе так называемой обязательной повинности, а рядовой состав - добровольно, на основе "самомобилизации". Она представляла собой "деловой митинг", резолюция которого оформлялась протоколом, после чего призывные возраста зачислялись в списки армии. Принимались в армию и пленные деникинцы из насильно мобилизованных крестьян. Таким образом, сочетались принципы добровольчества и принудительной мобилизации в Повстанческую армию, что обеспечивало ее комплектование.
"Махновские "войска" отличались от большевиков своей боеспособностью и стойкостью". Высокая стойкость махновских формирований в сравнении с частями Красной Армии объясняется тем, что: "Социальный состав армии Махно в 1918-1919 гг. состоял из пролетариев и крестьян, восставших против власти гетмана и Деникина", тем, что Махно был выразителем их интересов и чаяний, тогда как в РККА бойцы были защитниками установок партии ленинцев. "Кулаки" не стали бы поддерживать махновцев с их принудительным перераспределением земли и собственности, содействием большевистской власти. По данным Белаша, безземельные батраки составляли в армии Махно 35%, рабочие - 7%, бедняки и середняки - 40%, др. категории - 15%.
Все командные должности от полка и выше занимали преимущественно соратники Махно по "черной гвардии" и борьбе с гетманщиной. Белаш писал, что "кадровые командиры Махно в большинстве своем были храбрые и хитрые бойцы, имевшие влияние на товарищей, подчинявшие своей отваге и боевой хитрости, за которыми бойцы шли с уверенностью и любовью".
Большинство же крестьянского "резерва" было лишь попутчиком Махно, с которым командование не всегда могло справиться. В основном среди этой категории и было распространено дезертирство.
Махновский террор во все периоды его деятельности имел не национальную, а социальную направленность. В приказе по армии от 18 ноября 1919 г. говорилось: " Каждый повстанец должен помнить, что его врагами являются лица буржуазного класса, независимо от того русские ли они, евреи, украинцы или французы с англичанами".
Махно лояльно относился к деятельности в Повстанческой армии и на контролируемой ею территории различных политических партий и их печатных органов. В резолюции махновского РВС от 6 ноября 1919 г. объявлялось: "Всем без исключения социалистическим партиям и организациям, течениям предоставляется полнейшая свобода распространять свои взгляды, идеи, учения и мнения, как устно, так и печатно". Махновцы не допускали лишь деятельность буржуазных и монархических партий - "контрреволюционных". /* Лучше б им было запретить все партии как антинародные.
Центральное место на Александровском съезде было отведено укреплению Повстанческой армии. В этом ракурсе решались и все другие вопросы. Съезд рассмотрел и утвердил декларацию "О вольных Советах", подготовленную В. Волиным и П. Аршиновым. Декларация по сути стала программным документом махновского анархо-коммунистического движения и армии Махно. В ней излагались основные цели и задачи революционной деятельности анархо-коммунистических формирований, строительства махновской армии. Декларация рассматривала "народное повстанческое движение на Украине" как начало "великой третьей революции", стремящейся к окончательному раскрепощению масс "от всякого гнета власти и капитала". Согласно декларации Повстанческая армия являлась "ядром этого революционного народного движения" и должна была "помочь восставшему народу в его борьбе против всяких покушений со стороны власти и капитала." Идеологи махновщины, рассматривали армию как временное и вынужденное явление. Они писали, что "подлинная крестьянская и рабочая революция охватит собою всю трудовую Украину и освободит ее от насильников и властителей", после чего махновская армия и ее бойцы растворятся "в миллионах рядового восставшего народа и приступят к свободному строительству истинно новой жизни".
Во время Александровского и Екатеринославского "стояния" махновцев в октябре-декабре 1919 г. произошли некоторые изменения в структуре и формах работы центральных органов управления Повстанческой армии: Образованная при РВС армии в августе 1919 г. культпросвет комиссия выросла в культпросветотдел. Он теперь являлся частью "гражданского" (для населения) и военного аппарата РВС, имел секции: печати, устной пропаганды, театральную и школьную. Возглавлял культпросветотдел по-прежнему член секретариата конференции "Набат" В. Волин, позже его заменил Лащенко. Печатью руководил П. Аршинов. Центральным органом штаба армии была ежедневная газета "Путь к свободе", выходившая на русском и украинском языках. Издавались также анархо-коммунистические газеты на русском языке: "Набат" (орган секретариата анархистской конференции), "Вольный Бердянск", "Вольный Мелитополь", "Вольное Гуляйполе", "Вольное Орехово", "Вольный Никополь". Из-за нехватки бумаги и корреспондентов эти газеты выходили нерегулярно. Печатались также многочисленные анархо-коммунистические листовки и воззвания. На допросе в московской ЧК Волин рассказывал, что в "оседлом" положении печатная работа культпросветотдела была более активной. В Александровске с 4 октября по 4 ноября, кроме декларации "О вольных Советах", издавались воззвания против Деникина и Петлюры. Махновское движение изначально и до конца имело не только антибелогвардейскую, но и антиукраинскую политическую направленность. В корпусах армии секция печати имела свой аппарат - небольшие типографии ("американки"), издававшие ежедневную общеармейскую газету "Повстанец" и листовки.
Аппарат секции устной пропаганды состоял из штатных руководителей и повстанцев, обладающих даром слова. Беседы велись на политические и экономические темы в частях и среди населения. Выдающимися ораторами были Волин, Махно, Алый, Аршинов, Удовиченко, Калашников, Гавриленко.
Театральную секцию в армии Махно возглавляли артисты-любители Н. Конопля и Цыганок. Эта секция делилась на музыкальную, драматическую, оперную и сатирическую группы. При штабах армии и корпусов, в некоторых полках мелись духовые оркестры. В полках по штату имелись гармошки (1 при штабе и по 1 в каждом взводе), купленные на средства армии.
Школьную секцию возглавляла Г. Кузьменко. Ее функции заключались в организации школьного дела в контролируемом повстанцами регионе, но за месяц пребывания в Александровске наладить эту работу секция не успела.
Одной из важнейших задач культпросветотдела и штаба армии было поддержание морального состояния и воинской дисциплины бойцов. Пьянство, воровство, мародерство и другие негативные явления в махновской среде имели место, но с ними велась борьба. Приказы Махно и его командиров всех степеней пестрят предупреждениями и наказаниями за подобные проступки. 18 ноября Махно издал приказ по армии в котором говорилось: "Пьянство считается преступлением. Еще большим преступлением считается показываться повстанцу революционной армии на улице в нетрезвом виде". Махновский Штарм разработал дисциплинарную инструкцию с перечнем дисциплинарных проступков, влекущих административное наказание, и преступлений, подлежащих судебной ответственности. За мелкие нарушения повстанцам объявлялись выговоры в приказах (наряды на службу и работу были отменены). Преступлением считалось мародерство, изнасилование женщин, присвоение военного имущества, утаивание трофейных ценностей, самосудные расстрелы пленных и арестованных.
Органом "правосудия" в Повстанческой армии являлась контрразведка, возглавляемая Л. Голиком и Л. Задовым, - главное орудие махновского террора. По свидетельству Белаша, ею "расстреливался всякий, кто служил у Деникина в качестве офицера, жандарма, тюремного надзирателя, контрразведчика. Карательными функциями контрразведки руководил сам Махно.
А. Шубин считает, что контрразведка вела борьбу и с грабежами, мародерством в махновской армии. По его мнению, осенью-зимой 1919 г. Махно "давал санкцию не на грабежи, а на расправу с офицерами. На общем фоне гражданской войны меры Махно против грабежей можно считать удовлетворительными". Махно действительно не поощрял уголовные грабежи, даже собственноручно расстреливал наиболее рьяных мародеров. Но анархо-коммунистическая идеология и бедняцкий состав его армии, враждебнее отношение к "богачам" и имущим вообще, принцип "самоснабжения" армии не позволяли махновцам избежать грабежей даже в отношении малоимущего населения.
Власть махновской контрразведки была вездесущей - как среди махновских войск, так и среди мирного населения. Она была поставлена не хуже, чем в большевистской ЧК. В войсках имелись секретные агенты в каждом десятке (отделении), гражданский отдел контрразведки имел в селах и городах внештатных сотрудников, которые не получали жалование, но обо всем исправно доносили, в том числе о политических заговорах, скрывающихся белогвардейцах. Кроме работы в занимаемом районе, функции контрразведки включали сбор сведений о расположении и военных планах врага, связь между отдельными частями Повстанческой армии, рассредоточенными в разных местах.
Осенью 1919 г. штаб армии Махно разработал основы боевой подготовки личного состава и командирской учебы. Обучение в частях вели наиболее опытные командиры. Белаш писал, что молодые новобранцы проходили "практику" на фронте в строевых частях, штабам и командирам "вменялось в обязанность обучать их в продолжение наименьшего времени". В начале декабря в Екатеринославе в помещении бывшего английского клуба были организованы командные курсы. Их возглавлял командир 3-го корпуса, бывший штабс-капитан царской армии П. Гавриленко. Основная задача курсов сводилась к теоретическому обучению командиров низшего и среднего звена (до полка), избранных в частях повстанцами.
При штабе армии было создано также строевое управление для теоретической подготовки молодых бойцов, не прошедших школу мировой войны. В основу программы обучения была положена "специализация" повстанца. На обучение пехотинца отводилось 20 часов строевой подготовки, 20 часов стрельбы и 10 часов фортификации; для кавалериста - 30 часов конного и пешего строя, 20 часов стрельбы, 10 часов фортификации и 10 часов ухода за лошадью; для артиллериста - 20 часов для изучения теоретической части оружия, 20 часов стрельбы и 20 часов фортификации.
В сравнении с "красноармейским периодом" подверглась значительным изменениям система снабжения армии Махно. Не имея, как раньше, источников централизованного снабжения, повстанцы полностью перешли на самообеспечение. Коммунист В. Мирошевский, служивший в тот период в войсках Махно, охарактеризовал эту систему так: "Снабжение отрядов осуществлялось тем примитивным способом, который обычно в ходу у повстанцев. "Братишки" жили, что называется, "на подножном корму", то есть по приходу в село размещались по крестьянским хатам и питались, чем Бог пошлет. При такой системе махновцы особой нехватки пищевого довольствия не ощущали".
Но обеспечение выросшей численно армии требовало четкой организации и совершенствования. Оказавшись в стационарных условиях, РВС армии вынес вопросы снабжения на обсуждение делегатского съезда в Александровске в конце октября 1919 г. Согласно его постановления армия содержалась за счет добровольных взносов крестьян, военных трофеев, реквизиций и контрибуций, налагаемых на богатое сословие. Обеспечением армии занимался отдел снабжения ее штаба, имевший полевой (при войсках) и местный (окружной) аппарат заготовок и распределения.
Продовольственные и фуражные заготовки производились с расчетом на известное число едоков, определяемых штабом, армии на месячный срок при войсках и на 5-6 месяцев в окружных складах. Главным источником запасов провианта и фуража стали военные трофеи. В октябре-декабре 1919 г. из Александровского и Мелитопольского уездов в район расположения армии было вывезено до 2 млн. пудов продовольствия и 1,5 млн. пудов фуража. Эти запасы хранились в подвижных "магазинах": на станциях, пароходах и мельницах. Широко использовались реквизиции, добровольные заготовки на частном рынке у менее состоятельных граждан. Оплата производилась деньгами либо в виде материальной компенсации (одежда, телега, лошадь и т.д.). При этом состоятельность хозяина определялась комиссией части с привлечением неимущих групп местного населения, как это делали и большевики. По расчетам отдела снабжения суточный паек махновца состоял из 150 г. белков, 110 г. жиров и 510 г. углеводов.
Вещевое довольствие махновцев обеспечивалось за счет военных трофеев, в том числе организацией специальных "экспедиций" в тыл к деникинцам. Широко применялись раздевания пленных белогвардейцев и реквизиции вещей у "буржуев". 21 ноября 1919 г. штаб армии конфисковал Екатеринославский ломбард, где было много золота и одежды. Часть вещей была возвращена малоимущим по квитанциям, добротные вещи получили махновские врачи и сестры милосердия, верхняя одежда и белье пошли в лазарет, из каракулевых пальто пошили шапки кавалеристам. Делались попытки наладить пошив формы и обуви по договору с местными мастерами, но не всегда удавалось получить заказанное в связи с частыми и неожиданными отступлениями махновских войск.
Снабжение оружием и боеприпасами обеспечивало артиллерийское управление при штабе армии. Ремонт материальной части артиллерии и пулеметов производился на частных и акционерных предприятиях Александровска, Мелитополя, Бердянска, Гуляйполя, Екатеринослава. Главным источником пополнения оружия и боеприпасов были военные трофеи. Еще М. Кубанин писал, что в октябре 1919 г. махновцы захватили важнейшие базы снабжения Деникина Синельниково, Лозовую, Бердянск, Мариуполь. После этого недостатка в оружии и боеприпасах они не испытывали. "Оружия, особенно пулеметов, у махновцев было огромное количество, - свидетельствовал Мирошевский, - на тачанках везли целые горы винтовок, которые при проезде через села раздавали крестьянам. Редкий махновец не щеголял отбитой у офицера саблей или тесаком". В этот период на вооружении махновских войск, кроме вышеуказанных систем, появились английские винтовки и карабины Ли-Метфорд 1892 г. и Ли-Энфилд 1902 г. (калибра 7,69 - 7,71 мм), французские винтовки системы Лебель 1892/1907/1915 гг. (калибра 8 мм). Среди трофеев особенно ценилась, американская винтовка Спрингфилд 1903 г. (калибр 7,62 мм), так как диаметр ее ствола соответствовал русскому патрону. По данным Белаша, на 1 ноября 1919 г. непосредственно в арсенале армии имелось 37 млн. 750 тыс. ружейных патронов и 496 тыс. снарядов. Боевой комплект на винтовку составлял 250 патронов, на станковый пулемет - 5000 патронов, на ручной пулемет - 2500 патронов, на орудие - 124 снаряда. Кроме того, 75 млн. ружейных патронов и 1,5 млн. снарядов хранилось в армейских складах. Для сравнения отметим, что весь Украинский фронт Красной Армии за январь-март 1919 г. получил около 11 млн. патронов и 53 тыс. снарядов.
Во многом за счет противника армия Махно обеспечивала себя и лошадьми. Они подразделялись на категории (строевые, артиллерийские, обозные) и в случае покупки за них выплачивалось от 15 до 100 тыс. рублей. Допускался обмен двух дефектных или уставших лошадей на одну свежую. Часто практиковались реквизиции лошадей у зажиточных крестьян, если количество их превышало трудовую норму (на двух едоков - 1 рабочая лошадь). И. Дубинский и Г. Шевчук отмечали, что махновцы добивались большой маневренности именно за счет постоянных реквизиций лошадей у крестьян, чем, безусловно, отталкивали от себя "кулаков".
Закупки лошадей и продовольствия для нужд армии производились закупочными комиссиями частей и соединений, контролировались финансовой комиссией РВС и главным казначеем штаба армии. Армейская касса пополнялась за счет контрибуций, налагаемых на "богатых" в городах и селах, экспроприаций банков. Утаивание трофейных, экспроприированных или контрибуционных денег считалось тягчайшим преступлением. "Денежное довольствие махновцы не получали, поскольку служили революции по призванию, не ради жалования, - писал Белаш. - В исключительных случаях из армейской кассы выдавалось пособие семьям погибших повстанцев". Такой порядок фактически толкал махновцев на грабеж, мародерство, воровство для удовлетворения личных нужд. Часть денежных средств, отнятых у "буржуазии" раздавалась беднякам. В Екатеринославе для раздачи бедному населению было отпущено 3 млн. руб. Из них 550 тыс. выделили детям-сиротам. Заведующий городскими приютами М. Гутман писал: "Надо отдать должное махновцам, после "добровольцев" сиротские дети на протяжении месяца подкармливались".
В конце 1919 г. труднейшей проблемой стало санитарно-медицинское обеспечение махновской армии. Находившееся при штабе врачебно-санитарное управление действовало на правах отдела. 19 ноября 1919 г. начальником управления и заведующим армейским лазаретом был назначен коммунист Колодуб. Ему подчинялись подвижные госпиталя - армейский (на 5 тыс. коек), корпусные (по 1000 коек), бригадные и полковые (на 50 мест каждый). Обеспечение медперсонала производилось по штату полка, где имелись главные и батальонные врачи (всего 6 чел.), а в ротах по 1 фельдшеру. Однако, начавшуюся в армии с середине октября эпидемию тифа врачебно-санитарное управление не смогло предотвратить - она охватила всю Россию и Украину. В Екатеринославе командование армии приняло решительные меры для улучшения медицинского обслуживания личного состава. Были привлечены пленные медработники, созданы при корпусах краткосрочные курсы фельдшеров и медсестер, мобилизован медперсонал города, организованы прививки, открыты бани, прачечные и изоляционные камеры. И все же, по данным Белаша, махновцы потеряли от тифа до 35 тыс. чел., то есть примерно половину личного состава. "Повстанческая армия имени батьки Махно таяла не по дням, а по часам. - вспоминал М. Гутман, - Крестьяне, набив свои "тачанки" награбленным имуществом, вереницей потянулись из города по своим деревням, бросая "батьку" Махно на произвол судьбы".