Вёшенское восстание, 11 марта - 8 июня 1919 года
Вёшенское восстание (Верхне-Донское восстание, Вёшенский мятеж) - восстание донских казаков с 11 марта по 8 июня 1919 против большевистской власти, установившейся на территориях Верхне-Донского округа после их занятия силами Южного фронта Красной Армии в январе-марте 1919 года.
В конце 1918 - начале 1919 года Царицынский фронт рассыпался. Донская армия и многие казаки разошлись по домам. Вошедшие в Верхне-Донской округ части Красной Армии начали наводить свой порядок: забирать хлеб, устраивать репрессии.[1] Поводом к восстанию послужили многочисленные расстрелы казаков и другого населения, а также грабёж со стороны большевиков. Одним из лозунгов восставших был: «Советы без коммунистов».[2]
Предыстория
Осенью 1918 года донские казаки, выгнав красных за границы Области, не стремились продвигаться дальше. /*А напрасно! Отказ и отход от наступления к обороне и окопному сидению приводит к разложению армии и к поражению./ Первой волной массового дезертирства в ноябре стали 200 казаков 2-го Верхне-Донского пешего полка, снявшиеся с фронта и ушедшие в родную Вёшенскую, где находился штаб Северного фронта во главе с генералом Ивановым. Штабные договорились с мятежниками и те, выдав офицерам 12 зачинщиков, были перевооружены и отправлены назад на фронт. По дороге, узнав о расстреле зачинщиков, мятежные казаки решили идти на чужой, Калачевский участок фронта. Командование нехотя согласилось присоединить их к тамошнему 28-му конному полку (также состоявшему из казаков Верхне-Донского округа). В это же время (начало января 1919 года) «замитинговали» казаки Казанского и Мигулинского полков. Они также отправились в тыл, где в Калаче столкнулись с частью отправленного на переформирование 28-го полка, к которому уже присоединились вёшенские мятежники. Казанский и Мигулинский полки пошли по домам, а казаки 28-го полка решили заключить мир с красными и разгромить «кадетский» штаб в Вёшенской. Устроив собрание, 28-й полк выбрал командиром Якова Фомина, комиссаром (по аналогии с красными частями) - Ивана Мельникова. 14 января полк, поредевший из-за дезертирства чужих станичников, вошёл в Вёшенскую, но на штаб нападать не стал. В тот же день 32-й Вёшенский полк также бросил фронт.
Штабные офицеры пытались вызвать карательные части для подавления мятежа, но с рассыпающегося фронта оттянуть кого-то не было возможности. В ночь на 17 января генералы бежали из станицы, а мятежники объявили на 18 число окружное собрание. Мнения на нём разделились, но в итоге решили отправить к красным переговорщиков для заключения мира. На следующий день встревоженный Краснов прибыл в Каргинскую, где пытался поднять казаков в поход на Вёшенскую. Получив отказ, он удалился в Новочеркасск, своей слабостью только ускорив события. Узнав об этом, Фомин арестовал штаб Северного фронта, а станичники Казанской решили заключать мир с красными. Их делегация отправилась на фронт и заключила со 112-м Богучарским полком (тоже не стремившимся покидать родную губернию) мирный договор с условием не вторгаться на Дон, пообещала установить у себя советскую власть самостоятельно. 22 января Фомин издал приказ о новой власти без «предателя трудового казачества Краснова» и начал переговоры о мире.
Фомин взял к себе в адъютанты, а затем назначил и начальником военного отдела Вёшенского исполкома Кудинова, Павла Назарьевича – бывшего начальника пулеметной команды 1-го Вёшенского конного полка Донской армии, награждённого за ранение орденом Святого Станислава с мечами.
Есаул Павел Назарьевич Кудинов - Командующий повстанческими войсками Верхне-Донского округа в период Вёшенского восстания.
Тем временем фронт окончательно рассыпался; казаки с нижнего Дона, обходя мятежников, отступали маршем к родным землям, устойчивые части верхнедонцев шли с ними, другие разошлись по домам. Уходя за Донец, окружной атаман Захар Алфёров оставил подъесаулов Илью Сафонова и Алексея Алфёрова готовить подпольную сеть для восстания, которое должно было помочь будущей атаке Донской армии через округ. Вопрос, насколько это подполье способствовало восстанию, остаётся дискуссионным, поскольку большинство белых активистов оказались в числе первых расстрелянных, а повстанцы отрицали сколько-нибудь централизованный характер восстания.