Две потухшие мечты, им ничего не надо.
Шаг-шаг-шаг. Хочется быстрее сказать кое-что важное. Она так близко, но музыка слишком громкая.
Буря тихо унесла два уставших неба,
Всё так быстро прошло.
- Вит… Виктор Михайлович!, - Лена подходит настолько близко, на сколько позволяют рамки приличия. Хотя хочется встать на носки и сказать ему на ухо, чтоб он точно услышал. Он поворачивается и будто тоже сомневается, стоит ли наклониться ближе.
И я думаю, было или не было?
Было или не было?
- Я понимаю, почему вы сделали предложение. И… ,- она не ожидала, что голос начнет пропадать, а по телу пробежится легкая дрожь, - … для меня это ничего не изменило.
Черные брови взлетают, губы слегка приоткрываются. Он, видимо, не ожидал таких слов. Не ждал ее понимания.
- Я хочу, чтобы вы знали. Я люблю тебя. И всегда буду любить.
***
Он правда не ожидал таких слов.
Понимает.
И это ничего не меняет.
Любит.
Думал, она скажет, что не прощает, либо просто «Давай поговорим», либо - он очень надеялся именно на такой вариант - что простила.
Но от сказанных слов всего на миг отключился мозг. А еще от ее вида в этот вечер. Такой Лену он не видел никогда. Даже представить себе не мог, насколько она может быть красивая.
- Вы что, так и будете молчать? Даже не скажите ничего?, - отвлекись, блин.
Скажу. Конечно, скажу.
Но музыка так громко играет, Леркин голос из колонок почти заглушает Лену.
Забей.
- Может, отойдем подальше?, - он наклоняется к ней и произносит на ухо.
- Не боитесь, что кто-то обратит внимание?
- Нет. А ты?
- Мне все равно.
- Отлично, идем.
***
Может быть, кто-то заметил, что сначала сквозь толпу пробиралась Кулемина. Выходила с территории вечеринки – шла в сторону главного входа, к воротам.
А почти следом за ней шел бывший преподаватель.
Но на самом деле в этот вечер никому не было до них дела.
Наконец-то.
***
Жаль, что звезд в Москве не видно. Но июньская ночь такая светлая, что и за городом вряд ли небо усыпано огоньками. Закат уже прошел. Сейчас на улице так хорошо – вот они, первые летние ночи.
Они стоят друг напротив друга. Так и не вышли за территорию школы. Витя еще раз повторяет слова из смс.
- Мы… поговорили. Это было в некоторой степени познавательно.
- И что вы узнали?
- Что ты часто бываешь права.
-Значит, я автоматически становлюсь победителем во всех будущих спорах?, - Лена улыбается.
- Ну, нет. Не перегибай, - он усмехается в ответ.
- Я часто перегибаю.
- Я заметил. Думаю, нужна еще парочка тренировок, чтоб научиться работать с твоими и моими перегибами.
Звучит прекрасно.
- Тренировки значит, - ну, не может Лена не вкладывать во фразы подтекст.
- Да. И компромиссы. Как тебе?
- М-м-м. Еще одно: никаких больше правильно-неправильно.
Он смеется.
- Не обещаю, но попробую. Договорились?
Еще не совсем.
- Тааак… а что будем делать теперь?, - шаг вперед, к нему. Чувствует, как легко ладони ложатся на талию.
- А что ты хочешь? Хочешь вернуться? Кто-то давно собирался потанцевать.
- Нет, назад не хочу. Может уйдем?
- Разве не хочешь встретить рассвет с друзьями?
- Это все предложения?
- Можем, - в голубых глазах загорается огонек, - хочешь поехать кое-куда?
- Куда?
- Увидишь. Пусть будет сюрприз.
- С одним условием. Поцелуй меня, - она обнимает его за шею. Не в ее квартире, не у него. Не за закрытыми дверями тренерской. Без оглядки на кого-то. Сейчас – у школы. Не за калиткой, а здесь.
Вообще, он хотел сделать это, как только увидел ее – еще пару часов назад.
- Ты уверена?, - там, где они стоят, слишком хорошо слышны звуки музыки и голосов. И ребята бегают за школу то покурить, то поцеловаться, то просто поболтать.
Подушечка большого пальца легко касается уголка ее приоткрывшихся губ.
Да, да уверена.
Ну, может не совсем, но когда он легко притягивает ее к себе, все мысли тут же растворяются в горячем дыхании. В губах, накрывающих ее губы. В пальцах, легко касающихся, посылающих волны согревающего тепла – теперь греет внутри. И сразу же спокойно. И никаких сомнений.
Лена даже не понимает, как они умудряются целоваться сквозь улыбки. Но получается неловко-волнующе.
И когда через пару минут они отстраняются друг от друга одновременно, не прекращая улыбаться, и она спрашивает первой:
- Как ощущения, Виктор Михайлович?
- Полной свободы, - его чувства полностью совпадают с ее.
***
Они выходят за ворота школы.
В такси Лена отправляет Лере смс с предупреждением о том, что она не будет встречать рассвет со всеми - не нужно ее ждать. Но она обязательно встретит это утро так, как хочет.
***
Только что они поднимались по ступенькам и все было нормально. Она рассматривала подъезд, совершенно не похожий на те, что бывают в новостройках. Это дом старого фонда, но удивительно красиво отреставрированный. Здесь всего семь этажей – им на четвертый. Еще Лена примерно понимает, что они совсем недалеко от станции «Курская», но адрес она не запоминала. Пока что. Здесь, судя по тому, что он рассказал в такси, деду когда-то дали квартиру. И сначала ей правда было интересно посмотреть, где Степнов вырос.
Но около входной двери у нее в голове что-то щёлкнуло, и Лена развернула его к себе быстрее, чем он повернул ключ. Быстрее, чем сообразила, что делает.
Зачем? Ты ведь уже обжигалась о свои порывы.
Но просто последний раз оставил слишком горькое послевкусие. И ей нужно было избавится от того ощущения. Нужно было объяснить, что она больше не собирается уходить. Если он, конечно, не собирается тащить кого-нибудь под венец чуть что.
Теперь Степнов упирается спиной во входную дверь, жарко отвечая на ее поцелуй. Всего на секунду он, видимо, забывает, что они так и не зашли в квартиру. Пальцы скользят в вырез платья, заставляя сердце просто вылетать навстречу прикосновению, а кожу пылать в месте, где чувствуются лёгкие поглаживания.
- Черт, Лен…, - прямо в губы. Быстро рука перемещается с груди на талию. Разворачивает их – теперь Лена прижата к двери. Одной рукой держит ее, другой – поворачивает ключ.
Они оба спотыкаются на пороге – Лена вообще заходит спиной, не обращая внимания на обстановку. Ей пока что все равно. Она точно знает, где они. А детали можно рассмотреть утром.
Слышит, как ключи звенят, падая на пол, как щелкает замок в двери.
Но еще громче в ушах стучит – это пульс ускоряется от поцелуев.
- Нужна, - прикусывает и тут же снова целует, - экскурсия?
Ага. Конечно. Именно так стоит предлагать осмотреться.
- Потом, - он же сам расстегивает верхние пуговицы на платье. Ряд по всему платью – до подола.
- Ты это специально надела?, - они врезаются в какую-то стену, но он успевает подставить ладонь под ее голову.
Лена могла бы сейчас влететь в эту стену – все равно бы не почувствовала ничего, кроме съедающего изнутри желания быть вместе. Поэтому она не отвечает – целует скулу, скользит по линии челюсти. И запрокидывает голову назад, как только чувствует губы на шее – его поцелуи здесь – одни из самых любимых.
Губы горят. Воздух кажется холоднее, чем они.
- Давай… - в этот раз все таки останутся следы, но господи-боже, кто бы был против - … дойдем хотя бы…
Он даже сказать нормально не может.
Какая же ты … Сладко. Вкусно до безумия. Целовал бы вечно. И никакого больше ощущения потери.
Головокружительно-пьянящая свобода.
И чувство, что ты нашел сокровище. Которое навсегда останется только твоим.
- Куда?, - Лена только прогибается в спине, выдыхая ему в волосы. Девичьи руки – самые любимые в мире – расстегивают пиджак.
В спальню – прямо и налево. В этой квартире спальня – самая далекая комната. А она так отвечает, что … хочу тебя. Стояк уже каменный.
А зачем сдерживаться сейчас?
Снова возвращается к губам и целует. Почти лениво касается, будто пробуя первый раз, какая она на вкус. Потрясающе – Лена и шампанское. Коктейль, от которого он опьянел еще у школы. Костяшками пальцев медленно гладит кожу в вырезе платья – оно расстегнуто до самой талии. Когда чувствует ее теплый выдох, ладонь полностью ложится на грудь сжимая. Одновременно углубляя поцелуй, переплетая языки. Хотелось давно попробовать, но ей может не понравится.
Легко, быстро скользит кончиком языка по внутренней стороне нижней губы. Глубже. По небу. Отрываясь на секунду, чтобы проверить – но ее глаза закрыты. Открываются через секунду.
- Что-то не так?, - она что, перебрала с шампанским?
Легкая улыбка касается его губ.
- Тебе нравится?
Так, видимо перебрала. Лена не совсем понимает, о чем он. Что нравится? У него дома? Секс в прихожей? Поцел… а-а. Интересно, она угадала?
- Не разобралась еще. Перепроверь…
Давай еще раз.
Какие, к черту, поцелуи? Это что-то большее. Зарождающееся в самой глубине.
Ну, все. Все-все-все. От движения языка, от скользящих по плечам теплых пальцев, раздевающих – она хочет его. Платье спущено до талии и Лена тянется к воротнику пиджака, пока он явно чувствует себя хозяином у нее во рту.
Дергает ткань с плеч, и он помогает – отрывается от ее рта. Кидает пиджак к их ногам. Взгляд приковывается к ее телу. Замечая. Пальцы ложатся на грудь, оглаживая. Наблюдает, на прикосновения к каким местам она реагирует острее. Чувственнее.
На ней светлое белье, совсем тонкое, невесомое, из полупрозрачной мягкой ткани – его будто и нет вовсе. Сначала он думал, что эта девушка в футболке на голое тело – лучшее, что было в его жизни. Потом – когда увидел Лену в своей рубашке, а еще позже - ее грудь в лифчике.
Сейчас он даже боится зарекаться – Лена точно придумает еще что-нибудь. Что-нибудь, отчего у него вместо снов будет порно с ней в голове.
Оторваться от ее кожи невозможно. Наклоняется, целуя грудь через ткань. Обхватывает губами затвердевший сосок, дотрагивается языком – она резко прогибается и тишину нарушает нежный стон.
Черт. Может сойдет и прихожая?
Ему требуется несколько минут и еще пара таких ее стонов, чтоб заставить себя остановиться хоть на секунду. Быстро расстегивает манжету на рукаве рубашки.
Лена случайно открывает глаза, пока он не дотрагивается до нее и … вот она дурочка.
Как можно было зажмуриваться все это время? Лишать себя шанса увидеть, как он раздевается.
Это, оказывается, невероятно красиво. Гипнотизирующе. Лена могла бы смотреть на это всю ночь. Он замечает ее реакцию. Улыбается.
«Так вот, что может тебя притормозить?»
И быстро меняет их местами – теперь она оказалась на его месте. А Степнов прижимается спиной к стене. Отпускает ее, и разводит руки в стороны. Хитро щурится.
- Ни в чем себе не отказывай, - ему не требуется слышать ее вопросы. Он их видит. Читает по лицу.
Это что, свобода действий? Никаких «Стой»? Не сейчас? Позже?
- Именно. Полная свобода, - протягивает руку с застегнутой манжетой ладонью вверх.
Сердце пропускает удар. Вот он – этот тембр. От которого, блин, бедра сжимаются. Спасибо платью – этого не видно. С одной стороны, очень хочется быстро расстегнуть рубашку, брюки и заставить довести начатое до конца прямо тут. И Лена уверена, у нее бы получилось.
С другой, если это вызов, то ей нравится игра, пусть и правила пока не ясны до конца.
- И никаких границ?
- Никаких. Никаких правил.
Все приемы – разрешены. Нет ни правильного, ни неправильного. Есть только то, что им нравится.
Лена расстегивает вторую манжету под пристальным взглядом. Пальцы плохо слушаются. Ладно, хорошо. Наверное, он думает, что у нее опять крыша поедет через несколько минут - но в этот раз это ждет его самого.
Кладет руки на плечи. Обводит мышцы, медленно спускаясь к предплечьям. Он запрокидывает голову назад, упираясь затылком в стену. Прикрывает глаза. Дышит глубоко и размерено. На губах легкая улыбка.
Дает возможность – ее руки возвращаются к плечам, гладят. Изучают. Нравится, когда он не застегивает рубашки до конца, оставляя небольшой вырез у начала ключиц. Первая пуговица. Вторая. Хочется дотронуться до мужского тела – это же все ее.
Он весь – ее.
Расстегивает до середины. Распахивая полы на сколько это возможно. Вот так ей нравится не торопиться. Это интересно. И подстегивает еще больше.
А ему, кажется, нравится, когда она, оглаживая кожу над ребрами, слегка надавливает ногтями – дыхание учащается.
И у нее тоже – когда остается несколько нижних пуговиц, Лена быстро вытаскивает рубашку из брюк и справляется за несколько секунд. Тут же слышит, как он тихо усмехается. Поднимает взгляд, сталкивается с его глазами – он больше не упирается затылком в стену – он снова наблюдает за ней, теперь уже без улыбки. Ждет?
Нет, Вить, не так просто.
Руки снова ложатся на живот – под пальцами прорисовываются кубики пресса и боковые мышцы. Она легко обводит их подушечками – один раз он сбивается с ритма и судорожно выдыхает через рот. Но Лена не дает шанса восстановить дыхание – ее пальцы приближаются к ремню, замирая.
Дальше тоже можно?
- Не - он громко сглатывает, – … останавливайся.
И снова – никаких «Нет. Стой. Не надо».
Ну, он же сам не хотел торопиться? Лена подходит ближе, оставляя между телами пару сантиметров. Поднимается на носочки. Прямо сейчас в глаза сильно бросается, что вообще-то он на голову выше. Идеальная разница. Близко-близко – почти дотрагиваясь до губ – скользящее движение вниз – прижимается к горлу, чуть приоткрытыми губами, опуская пальцы обеих рук на пряжку ремня.
Мягко касается кожи над веной, пробуя начать поцелуй также осторожно, как он. Дорожкой влажных поцелуев опускается ниже, обводя кадык, к ключицам. Выдергивает край ремня из петель, расстегивает пряжку. Целуя уже место, где бьется сердце – с такой скоростью и силой, что Лена понимает: его показательное терпении и контроль – не больше, чем способ раззадорить ее еще сильнее. И получается же – когда пуговица на брюках поддается с трудом, Лена чуть не посылает на хрен всю эту игру. Ее останавливает смешок.
Ничего в этом сложного. Просто успокой уже свои пальцы.
Блин, он расстегнул половину таких же пуговиц на платье, а она даже не заметила.
Лена решает заткнуть его и отвлечь - возвращается к губам. И от того, как быстро он отвечает, как в поцелуе выплескивает все то, что не делает сейчас руками, сразу же втягивая ее язык к себе в рот, она на мгновение чувствует победу.
Это чувство вдохновляет и помогает. Пуговица на брюках поддается, она расстегивает молнию и сразу же оттягивает резинку белья.
То, что они творят в поцелуе, так точно отражающем истинные желания, сильно контрастирует с тем, что она делает рукой.
Специально. Сжимает член не сильно. Просто обхватывает пальцами, почти не надавливая. Медленно двигает рукой вниз. Вверх. Проводит большим пальцем по головке, чувствуя капли теплой влаги и…
- Господи… - он первый разрывает этот сумасшедший поцелуй. Опять откидывается назад, упираясь затылком в стену, закусывая губу. У него же руки в кулаки сжимаются, одна чуть дергается в ее сторону. Но он тут же прижимает их к стене, - …Кулемина…
Он уже сто лет не обращался к ней по фамилии. Наверное, такое может возбуждать только их.
Это не так сложно, как казалось. Ему вообще, наверное, было легко двинуть ее крышу – поэтому Лену всегда так накрывало в моменты близости.
Дай только несколько месяцев. Ты будешь чувствовать тоже самое.
Лена целует впадинку у горла, не останавливая движения руки. Спускается губами чуть ниже, сжимая пальцы. Чувствуя, как бедра подаются ей навстречу. Как он дышит - также, когда занимается с ней настоящим сексом. Рвано. Шумно выдыхая. Хватая воздух короткими глотками.
Чувство странного счастья - ей нравится вести. Нравится контролировать.
Ты – мой.
Когда его рука вскидывается еще раз, щеки уже алеют, а бедра двигаются ей навстречу с каждым движением - Лена останавливается. Разжимает пальцы и убирает руку. Она собиралась с силой, чтобы сделать это.
Раньше она почти не видела этого мужчину - только урывками, в моменты близости. Но часто он заставлял ее забыться раньше, чем они могли бы познакомиться. А теперь Лена видит его - наконец-то. Румянец, нижняя губа хранит след от зубов, впивающихся в нее секунды назад, зрачки расширены, глаза блестят, жилка на шее выдает скорость пульса - удивительно, как он все еще может себя сдерживать?
Лена подносит пальцы к губам. На выдохе вбирает в рот подушечки среднего и безымянного, заставляя его задержать дыхание. Следить за ней. От взгляда внутренности завязываются в тугой узел. Тело будто слабеет.
На само деле она почти не чувствует ничего такого - никакого вкуса. Но у него жевалки на скулах дергаются. Когда язык быстро проходится по ладони, он сглатывает.
Лена возвращает руку на член, в этот раз сразу скользя быстрее. И он будто оживает - ударяется головой о стену, низкий стон и рука дергается вверх - пальцами сам путается в своих волосах.
Стоит ей еще ускорить движения, как – вот, блин! Тормозит ее своей рукой.
- В спальню, - голос такой охрипший, срывающийся, что вот реально колени подкашиваются, - сейчас же.
- Так правила все таки есть?
- Нет. Просто хочу наконец-то..., - он будто сам себя затыкает.
Но ей не нужно, чтоб он подбирал слова. Лена сама может озвучить его мысль. Когда они наедине, не нет нужны выбирать выражения.
- Скажи уже, - она снова кладет руку на член через белье.
- Хочу трахнуть тебя нормально.
Оргазм без секса она не испытывала – но чувство, захватившее все внутри от его слов, было очень похоже на полет.
***
Ему нужно, чтоб они сейчас же оказались в кровати. Тут просто не получится так, как хочется.
Мозг требует раздеть ее. Член требует задрать подол и начать прямо здесь.
Сердцем хочется так, как давно представлял – усадить ее сверху.
Наверное, пока побеждает мозг – он быстро расстегивает еще пару пуговиц – до бедер. И полностью стягивает выпускное платье.
- Передумал?, - Лена усмехается, снимая с него рубашку. Перешагивает через белую и голубую ткань, упавшую к ее ногам.
- Если ты окажешься там в платье, уже не снимешь. Жалко, красивое.
Потому что это последние минуты, когда он готов быть рядом с ней, а не внутри.
- Так куда ид…?
- Ко мне - легко подхватывает ее под ягодицы. Лена быстро хватается за плечи, обнимая талию ногами. Как же с ней хорошо – легко, удобно, просто. В какие-то моменты они будто стали понимать друг друга без слов.
Она так прижимается – смотрит на него и мило улыбается. Как котенок.
- Что?
- Да так. Вить… , - запускает пальцы в его уже растрепанную прическу, - никакой классики. Мы даже почти разделись в коридоре.
Он тоже улыбается. Дергает дверь за ручку одной рукой, второй придерживает ее.
- Да ладно. Ты все еще почти девственница.
- Нет!
- Да.
И вместо того, чтобы опустить ее на кровать, разворачивается спиной к матрасу. Падает на спину и смеется.
Потому что. Теперь он лежит - а она сидит сверху. И что ей делать? Как дальше...? Он же еще в брюках и...
Лена замирает всего на миг - из-за мыслей.
- Смотри, я прав. Ты реагируешь, как девственница. Как первый раз.
Вместо ответа она снова наклоняется к его губам и целует.
***
Этой ночью даже в Москве светло. От лампы уличного фонаря свет мягко рассеивается по спальне, слабый ветер колышет низ длинной шторы – в таких домах окна огромные, высокие, но не очень широкие, из-за чего подоконники ниже, шире и короче обычного. Или там выход на маленький открытый балкончик – сейчас это абсолютно неинтересно.
В комнате будто белая ночь. Лена не видела белые ночи и в этом году не успеет. Но уверена, что обязательно увидит. Увидела же его в таком состоянии, в котором раньше и представить не могла. Не понятно, сколько времени уже прошло с того момента… с момента, когда он сдался первый.
Капли пота на спине и висках. Испарина покрывает тела.
Тишину нарушают только влажные звуки поцелуев, разгоряченных тел и сбитого, неровного дыхания.
Ей нравится – нравится-нравится-очень нравится – как он двигается внутри.
Эйфория от сочетания: она все еще сидит сверху, может делать, что хочет. Он полулежит-полусидит, облокотившись о спинку кровати и подушки, слегка согнув ноги в коленях. И это иллюзия полного контроля. Он все еще ведет – просто очень ненавязчиво.
Ей потребовалось время, чтобы понять это. Только вот сколько?
Ладони путешествуют по телу, путаются в светлых волосах, скользят по груди, животу, спине, бедрам. Пояснице и ягодицам – в эти моменты он впивается пальцами в кожу. Заставляя ее двигаться так, как требуют его руки. Когда сильнее прижимает ее к себе внутри все сжимается.
Короткий всхлип.
Потому что.
Чувствует его.
Тело нашло нужный ритм давно и теперь Лена уверена, она вообще с него не слезет. Невозможно привыкнуть к тому, насколько сильно приятно заниматься любовью.
Влажные поцелуи на шее, на плече, ключицах, груди.
Она же может только дышать и двигаться. Обнимать его. Прогибаться в пояснице, когда горячие ладони надавливают сильнее. Двигаться быстрее, когда он сам ее подталкивает.
Как получается, что она снова, даже в такой позе, не может ничего сделать?
И когда он сползает полностью на кровать, меняя угол проникновения, кладет руки на тазовые косточки, направляя ее, Лена почти смирилась, что … вот … совсем скоро.
- … я… , - губы пересохли от дыхания через рот, - … боже…
Зачем-то ее рука прижимается ко рту – пальцы сами скользят по губам. Тело знает лучше, что ему нужно.
И он тормозит.
Спасибо, Вселенная.
Лене нужно немного – совсем чуть-чуть. Несколько секунд. Только после пары вдохов-выдохов открывает глаза.
Сидеть сверху на мужчине, чувствуя его внутри, натыкаться на такой его взгляд – как бы она ему не доверяла, эти ощущения заставляют смутиться.
Но он поднимается на локтях. Выше, на руках. Садится, придерживая ее.
- Можешь дотянуться до ящика? В тумбочке?, - заправляет за ухо влажную прядь. От ее прически не осталось и следа. А еще, наверное, тушь и тени размазались. Она, наверное, похожа на девку с трассы.
От мысли щеки гореть начинают.
- Лен?
Блин…
- Я …, - она осматривается, моргает. Блин, как можно говорить связно сейчас? Вот именно когда они…ну… господи, она же чувствует жар. Влагу. Капли даже на коже, на внутренней поверхности бедер.
Прикроватная небольшая тумбочка, точно. Она не достанет. Надо будет встать.
- Зач… ,- он медленно гладит бедра, будто даже не замечая. Но она то все чувствует, - зачем?
- Тебе всего восемнадцать. Давай не будем рисковать?
О, точно. Она ведь не сказала. Можно просто озвучить правду вслух и продолжить. Но. Ох уж это «но».
Она улыбается. Дотрагивается до его нижней губы, легко, немного оттягивая. Тут же чувствуя поцелуи на пальцах. Язык обводит….
Так, не сбивайся с мысли.
- Рассла-абься. Тебе тоже понравится, – она говорит и легко пригибается в пояснице, скользя так, что он тихо стонет.
Ее пальцы все еще у его губ, но от отпускает подушечки. Смотрит на нее, быстро проводя языком по губам.
- Лен, мне нравится с тобой в любом случае.
- Спорим, я могу сделать все еще лучше?, - сейчас она повторит его движение. Наверняка целоваться так приятнее и вкуснее.
Только… Точно, конечно. Скажи уже, и делай, что хочешь.
- Вить. Я на таблетках.
Он не слишком хорошо разбирается в этой истории, поэтому уточняет на всякий случай. Лена - одна из самых ответственных девушек, которых он знал. Но и крышу у нее сносило сильнее всех.
- Давно? Тогда, в школе, ты уже?
- Нет. С сегодняшнего дня. Хотя, скорее уже со вчерашнего.
- А разве уже…
- Вить, я была у врача. Поверь мне.
Что такого хорошего он сделал в жизни, что получил ее? Или это награда за какой-то поступок в прошлой жизни?
Ее слова, поступок, просьба…
Надо же. Все это время казалось, что это он ломал стены внутри ее.
А на деле… сколько стен разрушила она?
И после того разговора – когда дал ей возможность опомниться… Степнов сдался.
Всего пара ее фраз – и прямо сейчас его глаза закрыты.
Прямо сейчас его голова запрокинута назад, затылок упирается в подушку, губы слегка влажные от поцелуев и от того, что, у него, кажется, есть привычка прикусывать нижнюю губу в такие моменты. Из горла вырываются низкие выдохи-стоны – теперь ее любимые звуки. Пальцы впиваются в бедра, он сам вскидывается навстречу, отчего она в очередной раз не может сдержаться.
Всхлип.
Это… просто…
В какие-то моменты они так прекрасно чувствуют друг друга: его резкое движение бедер вверх - она подхватывает и спина сама прогибается в пояснице, давая возможность чувствовать еще глубже.
И, когда ей кажется, что вот-вот он должен закончить, когда кадык дергается, когда он резко хватает ее за запястья, сжимая – всего на миг Лена уверена, сейчас его накроет с головой.
И миг.
Она на кровати.
От резкого падения на матрас на секунду в глазах звезды.
Наивная.
Но от того, что он делает, Лена тут же забывает обо всем. Такой расклад ей нравится даже больше.
Хотя «нравится больше» - совсем не то. Потому что, если дело касается этой плоскости их отношений, ей все нравится. Вообще все.
Он укладывает ее на спину удобнее и скользит ладонями по ногам. От икр к коленям. В этот раз не давая ни свести ноги, ни закинуть на него. Сидит между ее бедер. Иногда все еще немного неловко – в этот момент она не просто обнаженная. Пальцы сжимают простынь со всей силы.
Это степень доверия возможна только с ним.
Быстро подтягивает ближе к себе. Лена громко вскрикивает, когда он резко подается вперед.
Меняя размеренный, нежный, такой проникновенный до этого темп на что-то сумашедше-сильное. Быстрое. Близкое и понятное для них двоих. Есть огромное количество причин, по которым она согласна иногда сдаваться сама. И это явно одна из них.
- Черт… ты…, - даже он не всегда может говорить в эти моменты.
- М-м-м? – Лена даже не хочет пробовать в этот раз.
Ее уносит.
Почти не здесь.
Чувствует, как его тело оказывается ближе, над ней.
Хватает ее за запястье, отпуская ноги. В этот раз точно, Лена знает, что он близко. Это понятно по движениям. По дыханию.
- …точно?...
Да, точно. Она не совсем сумасшедшая, чтоб так рисковать. Это же не до такой степени игра.
Только говорить не получается. Вместо ответа она подается навстречу.
И он чувствует. Понимает её.
Боже, Кулемина, ну еще секунду. Не отключайся. Не закрывай глаза хоть раз.
Лена старается уловить каждую деталь.
Он слегка откидывает голову назад, кожа натягивается, подчеркивая угол нижней челюсти. Глаза закрыты. Мышцы на руках и животе напрягаются, отчетливо прорисовывая рельеф. Быстро облизывает губы и – о, да, она знала, - закусывает нижнюю. Кадык дергается.
- Твою мать…, - низкий, мягкий голос нарушает тишину.
Он сбивается с ритма, с силой сжимая ее руки.
И это самое прекрасное, что она видела и чувствовала. Падает вперед, на нее. Быстро и жарко дышит в шею. Жарче только между ног.
И надо же… в этот раз ее подталкивает за черту совсем невинное касание губ в шею и, кажется, тихое «люблю».
Когда оргазм накрывает, руки сжимаются в кулаки – он все еще крепко ее держит. Ступни поднимаются на носки – тело пронзает короткая, но настолько мощная вспышка, что она, наверное, теряет связь с реальностью. Перед глазами – выражение его лица секундами раньше.
Их немного трясет, дыхание не восстановлено, мышцы ослабли, будто после нагрузки, а кожа покрыта по́том.
- И все таки, это очень похоже на спорт, - речь, как после пробежки, - может быть, командный.
Витя смеется, захлебываясь кислородом, опаляя ее кожу над ключицей.
***
Они почти засыпают. Точнее, он. Лена старается бороться со сном. Перебирает черные пряди, гладит лоб, от чего он иногда мило поворачивает голову в сторону ее пальцев.
Почти медитация.
- Если нужна ванна…, - может, и нужна. Но так не хочется выбираться из кровати. Да и сил нет.
- Я найду.
- Мм. Там ванна, бутафория… , - он зевает, - только душ...
НОВЫЙ ДЕНЬ
Совершенно не понятно, который час. Скоро ли рассвет? Летом солнце встает очень рано.
Они лежат на кровати. Лена на боку – смотрит в сторону толи окна, толи балкончика. Чувствует глубокое, теплое дыхание лопатками. Руку на бедре.
Ей не спится. Но это не больная бессонница. Всего лишь хочется не пропустить рассвет.
Хотя глаза закрываются от свежего воздуха. В комнате было бы прохладно – Лена привыкла спать под одеялом до самой жары. А тут только легкий пододеяльник. Но от мужского тела так близко ей совершенно не холодно. Греет так, как не одно одеяло не согреет.
В этой спальне уютнее. Комната светлая, потолок кажется немного выше, чем у нее дома. Здесь вообще все другое, если уж честно.
Она не была в старых домах и представляла себе их по-другому.
В этой квартире будто был свой дух. История. Это понятно даже по одной комнате.
Она решает пройтись до ванны и умыться. Аккуратно убирает его руку и вылезает. Стараясь не шуметь. У нее не плохо получалось не шуметь класса с девятого – дед чутко спал.
Коридор. Везде стены одинаковые – она из любопытства дотрагивается до одной. Гладкие.
В ванне и правда стоит ванна – отдельно. У маленького окна? Она не подключена … ни к чему. Даже воду не набрать.
Лена засыплет его вопросами уже сегодня.
Подходит к раковине и зеркалу. Капец! Срочно умыться.
В душ залезать лень. Поэтому она просто смывает остатки косметики и идет в коридор. Накидывает рубашку. В коридоре светло. Рассвет.
***
Рука натыкается на пустоту. Ее нет.
Резко поднимается. Ты что, ушла? Сердце пропускает удар. Крутит головой.
- Лена?, - громче, чем планировал. Но от мысли о ее уходе неприятно кольнуло под ребрами.
- Я здесь, - голос ближе, чем казалось. Он моргает. Видит женскую фигуру – силуэт за шторой. Что она там делает?
Быстро поднимается с кровати, по пути открывает ящик комода и на ходу натягивает домашние шорты. Отодвигает штору.
Она стоит на балконе. Здесь еще пол не отремонтирован, а она вышла босиком.
Подходит со спины. Обнимает.
- Что ты делаешь?
На улице зябко. Воздух еще не прогрелся как следует.
- Я же выпускница, - она прижимается, откидывает голову на плечо. Поворачивается назад, - хотела встретить рассвет.
- Не лучшее место, - балкон выходит во двор, - тут закатная сторона.
Она разворачивается к нему полностью.
- Не хочу выходить из квартиры, так что сойдет.
Экскурсия все таки нужна была. Судя по свету, у них пара минут. Подхватывает ее под коленями, поднимая, почти как на соревнованиях. Только выше. Удобнее. И теперь она может держаться за его шею так, как ей хочется.
- А ты что делаешь?, - Лена смеется.
- Так быстрее.
***
Оказывается, кухня выходит на улицу Москвы. И в кухне еще один балкон. Тоже небольшой, незастекленный.
Улица знакомая. О, она вспомнила адрес.
Москва шумит. Дорога с проносящимися мимо машинами. Кто-то уже спешит на работу. Кто-то только возвращается с ночных гуляний. Прямо под окном толпа выпускников, шумно напевающих – Лена краснеет и делает шаг в назад, в квартиру – Любовь-надежду.
И самое главное: чистое, розово-голубое рассветное небо.
- Вить.
- М?
- Почему ванна ненастоящая?
Теперь смеется он.
- Так и знал!
- Что знал?
- Что ты начнешь с ванны.
- Вообще-то…
- Расскажу за завтраком.
***
Лена точно знает, что за завтраком он расскажет не только про ванну. Их ждет много разговоров, вопросов, споров. Секса. Компромиссов. Примирений. Целое лето впереди. А потом осень. Зима. Весна. И снова лето.
Конец? Нет.
Начало.