«Ничего страшного не произойдет. Тебе просто нужно объяснить. Попробовать извиниться. Поговорить».
Он хотел бы, чтоб вопрос со Светочкой был закрыт к моменту их разговора – но чувствовал, что оставить сейчас все, как есть, нельзя.
Подлетает к Лене, когда она только дотрагивается до дверной ручки. Мысль о том, что двери в спортзал вообще не должны были быть закрыты, мелькает слишком быстро. Невозможно за нее ухватиться.
- Лен, постой!, - он не разворачивает ее к себе. Останавливается за спиной, - подожди. Не открывай, пожалуйста.
Лена не убирает руку с чертовой ручки, но все таки не уходит.
- Леночка, мы можем поговорить?
- Не поздновато?
- Скорее рановато.
ЧТО?!
Ясно. Разговор закончится, так и не начавшись.
- Нет, черт! Стой! Я не то имел ввиду!, - она с силой дергает ручку вниз, - Лен, дай объяснить, - точно заклинило. Не открывается.
Лена резко разворачивается, почти утыкаясь носом ему в грудь. Блин, не надо было этого делать. Она же чувствовала, как близко друг к другу они стоят.
- Дверь не открывается.
- Ты о чем?
Лена немного откидывает голову назад. Смотрит ему в глаза.
- Вить, дверь заперта.
***
- Какого?! Гуцул!
Лена дергает ручку вниз и стучит в дверь.
- Ты полный придурок! Открывай!
- Гуцулов, ты что, окончательно спятил?!
Голос за дверью слишком веселый.
- Так, вы только не орите на меня, окей? Можете поорать друг на друга. Запасные ключи спер у дяди Пети, он заметит только минут через 30. Открыть изнутри не получится. Виктор Михайлович, вы ключи на столе оставили на экзамене. Их тоже спер, пока вы на Ленку отвлеклись.
- Гуцул, обещаю, когда я отсюда выйду…, - Лена покажет ему, что такое нокаут.
- Виктор Михайлович, поговорите с ней! Вы же не такой при…
- Игорь!
- Короче, мне Белута звонил, нужно выйти, поболтать. Скоро вернусь, не скучайте.
***
Лена злится. Стоит под дверью и злится. На Гуцула. Купидон нашелся. На Степнова – он вообще отошел от нее подальше и уселся на скамейку. Не делает ничего. Крутит мяч на пальце и будто отдыхает. Бесит.
Ну, не будет же он дверь ломать?
- Скажи, что у тебя есть еще один комплект.
- А может правда поговорим?
- Серьезно? Разве сейчас тот момент? Фиг его знает, толи поздно, толи рано. Но никто из нас не сказал, что самое время.
- Лен, ты же не собираешься сносить дверь?
- Собираюсь. Не хочешь помочь?
Он улыбается.
- Нет. Но раз ты так хочешь уйти… я поищу ключи. Виктория Дмитриевна, кажется, делала еще один комплект.
- Отлично, жду, - она опускается на скамейку.
***
Твою мать!
Если Степнов сломал себе что-нибудь, они даже не смогут выйти отсюда.
Лена подрывается со скамейки, как только слышит грохот – сильный, гулкий. Будто кто-то полетел со стула или со стола. Или сам стол опрокинулся…. или… она забегает в тренерскую… успевает заметить, что стул и правда валяется на полу.
Он дергает ее на себя, заставляя пройти чуть дальше в кабинет.
Разворачивает. Захлопывает дверь и быстро проворачивает ключ. Кладет его в карман.
- Очень смешно, Степнов. Вы просто идеальная пара с Гуцулом.
- Ну, он подал мне идею.
Супер. Отлично. Лена опирается спиной о ближайшую стенку шкафа.
На самом деле, если отбросить злость на Игоря, то… все сложилось не так плохо. Степнов просто дотянул до финала игры – забил трехочковый на последней секунде. Как его любимые Химки в марте.
- Хорошо. Давай поговорим.
***
Мелькает мысль, что и тренерскую она видит последний раз – небольшое помещение, заставленное инвентарем, книгами по анатомии и физиологии, инструкциями по безопасности и золотистыми кубками. Все педантично расставлено по полкам, углам, столу.
Лена слушает, не перебивая. Слушает и, кажется, понимает его. Понимает даже Светлану Михайловну. Но вот момент извинений ей не нравится. Потому что не одному Виктору нужно извиняться.
- Да ладно, ты не один виноват. Мы облажались вдвоем. Я, знаешь ли, тоже не подарок.
- Ты… Лен, я не могу без тебя. Не могу даже представить кого-то еще, кроме тебя. Я не врал тогда, во дворе школы, когда ты спросила про отношения с невестой.
- Да, но… напомню, я тебя бросила. А ты сразу же решил жениться.
- Я испугался. Думал, что так будет лучше. После всего, что было, думал, что тебе лучше без меня. Без моих тараканов.
В голове всплывает давний разговор с Кристиной – тогда Лена боялась того же. Не могла перестать думать о том, что ему будет лучше с кем-то еще. Хорошо, что Крис смогла вправить ей мозги. А вот Степнову, видимо, пришлось доходить до этого самостоятельно.
- Я тоже так делала – тоже думала за тебя.
- Знаю. Я ошибся и…
Вот это дурацкое слово должно быть под запретом.
- Слишком много ошибок.
Он улавливает намек.
- Ты не была ошибкой. И сейчас же мы нормально разговариваем?
- Разве? К чему привела всего одна ссора? И мы разговариваем спустя месяц …
- Ты просто еще не знаешь, что такое примирительный секс.
Ох. Запрещенный прием? С его стороны?
Ты сейчас… это точно ты?
Еще в начале, как только Степнов заговорил – в голове родилось миллион «что если»… Если он больше не сможет все исправить? Если вообще посчитает нужным что-то исправлять, ведь он все таки считал, что поступил «как лучше»? А если у нее не хватит сил простить его до конца? Что, если это их последний раз? Последний раз, когда они могут быть вместе?
Это ужасно.
«На мне клеймо».
После того, что хочет сделать Лена, на них обоих будет клеймо.
Но она не успевает озвучить вслух свою просьбу – он подходит к ней первым. Почти прижимается – оставляя миллиметры между телами. Упирается ладонями в стеллаж по обе стороны от ее головы. Лена лопатками чувствует дерево и неровный металл гвоздей. Но он не дотрагивается до нее.
Разрывает на две части.
Хочется абсолютно противоположных вещей.
Его. Она хочет его.
- Вить, так точно нельзя. Мы не поняли друг друга, а …
И не хочет даже думать об отношениях с ним, пока вопрос со свадьбой не решен до конца.
- Потому что я дурак. Мы использовали не тот язык, но теперь… мы можем общаться, как захотим, - наклоняется близко к ней. Заправляет прядь волос за ухо, едва касаясь кожи.
Блин, нет. Они же в школе. Не снесло же ему голову настолько?
Кажется, он хочет того же. Они в одинаковых условиях, наконец-то.
«Вот ты и оказалась на его месте, да?»
Как же ему было трудно с ней и со своими принципами. Она и не представляла.
Но они похожи не до такой степени. Лена не собирается бороться также, как он. Если это прощальный секс – она не лишит себя такого шанса. Между ними всегда были эти гребаные границы – возраста, статусов, морали. И они всегда их нарушали. Так что, к черту всех. Ничего не изменится, если они нарушат еще одну.
- Смотри, сейчас мы отлично поймем друг друга, - шепчет на ухо, согревая кожу теплым дыханием и в этом обещании так много всего. Прикусывает зубами сережку, едва касаясь, заставляя прикрыть глаза. Он даже не дотронулся до нее по-настоящему, а уже так приятно. - Лен, я…
Не могу остановиться.
Степнов не говорит, но язык тела работает отлично.
Губами обхватывает мочку, слегка прикусывая - в животе все переворачивается, замирая в предвкушении.
- Я скучал, - легко прижимается к ямочке за ухом. Кончик языка вырисовывает что-то, отчего по спине бегут мурашки, а руки сжимаются в кулаки. Она пытается не поддаваться и это, оказывается, так сложно.
- Школа…, - он так хорошо выучил чувствительные места – и теперь нагло пользуется этим. От уха проходится языком к шее, по сонной артерии – до точки, где бьется пульс – вот сейчас, Лена знает – втягивает кожу, аккуратно касаясь зубами. В такие моменты тихий стон вырывается из горла сам.
Хочется прижать его к себе и не отпускать.
- Дверь заперта, - еще раз прикусывает и тут же отпускает, надавливая на место укуса кончиком языка, так, что и следа не должно остаться.
Кажется, будто он до сих пор только ее.
Лена тоже безумно соскучилась.
- Не могу без тебя, - и прямо сейчас они вместе – он спускается ниже, прокладывая путь влажными поцелуями от шеи к ключицам, в вырез майки на грудь – будто вообще не нуждается в воздухе. Теплые ладони ложатся на талию и тут же поднимаются выше – гладят, путешествуют по телу, вспоминая. Обжигающий коктейль мягкости, какой-то сводящей с ума робости и наверное, это называется, чувственностью?
Неужели у него голова еще не закружилась?
- Первый раз… я хочу показать, как это могло бы быть…
Кожа горит в том месте, где он касается. Подушечки пальцев невесомо гладят шею у сонной артерии. Наверняка чувствуя, с какой скоростью бьется пульс.
- А… - от нежности прикосновений дыхание сбивается - … выпускной?
- Во-первых… я тоже люблю тебя сейчас. А во-вторых... нам нужны компромиссы. Пусть будут экзамены – этого хватит.
В такие моменты его голос – тихое, мягкое, обволакивающее мурлыканье. Ласковое. Как пальцы, путешествующие вдоль вены – от уха до ключицы.
- Компромисс – это ни тебе, ни мне. Никто не выигрывает, - как можно мыслить трезво, когда он прикасается так?
- Ну, почему? Как раз наоборот. Выигрывают оба. Каждый получает то, что хочет.
Она не отвечает. Нет желания спорить ни с ним, ни с самой собой. Да и причин для споров больше нет. Разве что…
- Лен … мне остановиться?
Нет. Пофиг.
- Я тоже соскучилась, - она решается.
Запускает пальцы одной руки в шевелюру, путаясь в прядях, стараясь на всякий случай запомнить все: стрижку, густоту, длину, какие приятные ощущения он ей дарит. Второй рукой тянет за футболку на себя – всегда бесят эти сантиметры между.
Он, кажется, только этого и ждал. Согласия.
Какой же ты горячий. Всегда. Будто внутри кровь жарче, чем ее.
- Ты – не ошибка, - разворачивает ее за талию и заставляет сделать пару шагов в глубь кабинета. Толкает к учительскому столу. К его столу. Приходится опереться о край ягодицами. Тут же прижимается к ней всем телом, одну руку возвращая на талию. Другой тянет за волосы вниз так, что Лена запрокидывает голову.
Финиш.
Они так близко к финишу – уже видна красная лента.
Только что там, в конце?
Целует мягче и медленнее, чем Лена ожидала. Почти не открывая рта. Легко прихватывая нижнюю губу и тут же отпуская. Просто скользя. Сочетание только что промелькнувшего явного напора и этой сладко-медлительной скорее ласки, чем поцелуя, заставляют тело дрожать.
Хочу так, как только ты умеешь.
Лена обвивает его шею руками и проводит по губам языком, сама прикусывает и... Чувствует улыбку прямо в поцелуе. Кажется, он усмехается - вибрация в его груди и горле отдается ей в губы. Она проделывает это еще раз. Его самоконтроль - ее любовь и ненависть одновременно. Почему она должна сходить с ума одна?
- Поцелуй..., - она шепчет это, не отрываясь от него, - как раньше...
Да-да-да!
Наконец-то.
Он размыкает губы. И целует по-настоящему. Лена ощущает этот вкус.
Вкус, от которого у нее в голове что-то отключается. Ногтями, она надеется, что не сильно, царапает шею. Запрокидывает голову больше, прогибается в пояснице от прикосновений его пальцев, ласкающих спину, от кончика языка, касающегося губ.
Ей тоже больше не нужен воздух. Это раньше Лена тонула – а сейчас будто поняла, как дышать под водой.
Вот теперь ему хватает всего минуты - он отвечает решительнее. Жарче. Скользя в ее рот. Языки переплетаются, пальцы одной руки впиваются в ее бедро, другой - проникают за резинку спортивных штанов, вырисовывая круги внизу живота. Так прекрасно-НЕ медленно-не...не...
Он явно собирается отправить их в психушку прямо из школы. Лене нужно нескольких минут и тело начинает действовать само. Рука скользит с его шеи по футболке на грудь. По мышцам пресса – млея от его реакции – от того, как он поддается навстречу прикосновениям.
Он точно скучал. И, наверное, не врал про Светочку.
Телом управляет не мозг. Какая-то сила, сметающая все на своем пути. А, может, она правда начала задыхаться от нехватки воздуха - разрывает поцелуй, но тут же прикасается губами к челюсти, точно также тянет его за волосы на затылке одной рукой. Вторая уже у резинки штанов.
Она чуть-чуть отталкивает его от себя. Нужно немного пространства для…
- … я… стой…, - Лена чувствует, как сбито он дышит, как зарывается в сгиб плеча и шеи, покрывает кожу легкими короткими поцелуями даже сейчас, когда точно задыхается. Как сильно рука на бедре сжимается, пальцы второй замирают на ее животе – скорее всего, Степнов даже не понимает этого.
Он не первый раз говорит, что «не может остановиться». Не может сказать «Нет»: прямо сейчас она отчетливее понимает, что это значит.
Вот это шанс. Кроме слов - он ничего не сможет сделать. Пока слишком занят ее горлом.
Быстро.
Хотя бы раз почувствовать, какого это.
Подцепить пояс штанов и белья одновременно.
Спокойно. Дыши.
Вдох. Просто… тело само подскажет - он прав.
Если я что-то сделаю не так, ты ведь поправишь?
Когда ее ладонь обхватывает член, скользит вверх, вниз и снова вверх, он слышит, как в голове взрывается фейерверк. Отдает в уши. Сердце разгоняется до предела.
Из горла вырывается низкий стон. Глаза закрываются.
Вот же…
Его собственная рука не идет ни в какое сравнение с ее. Неосознанно - бедра сами чуть толкается навстречу.
- Лен, пожалуйста, - она будто не слышит. Сейчас у нее отличный доступ к его шее. И ее губы, рука, тело… запах… в легких только он.
Черт-черт-черт!!!
Как она чувствует, как выбирает темп?
- … боже..., - ее пальцы в волосах сжимаются чуть сильнее, движения становятся смелее - за тобой... - голос срывается - ...не угнаться…
Лена и сама не знает, почему на губах появляется улыбка. Наверное, от бессвязного бормотания в ее плечо. Она стоит на месте, зажатая между ним и столом. Куда там он гонится? А может от осознания того, как сильно она на него влияет.
Ему нужно притормозить ее - бля, как же не хочется.
Вы еще успеете. Время больше не ограничено.
Прикусывает ее плечо, когда собирает силу воли в кулак.
- Постой… , - опускает руку за резинку белья, накрывает ее ладонь своей и останавливает. Убирает их пальцы, думая только том, что с Леной наверняка можно кончить так, как ни с кем больше. Если не торопиться, как в первый раз.
- Вить, - что с ней? Почему голос такой странный?, - ну пожалуйста… что если… вдруг я никогда...
Он отрывается от нее, отстраняется совсем немного, чтоб только видеть ее лицо.
- Что никогда?
Лена во время секса – самая крышесносяще-красивая девушка, какую только можно представить. Блестящие глаза, порозовевшие щеки, немного припухшие губы - такой изгиб, что не оторваться. Он отпускает ее пальцы и касается уголка нижней губы. Мягко обводит контур.
Почти зачарованный тем, что теперь можно.
Лена выдыхает. Опускает голову и смотрит ему куда-то в грудь. Не в глаза.
- Вдруг, это последний раз?
***
Только не это…
НЕТ!
Что за… нет-нет. Никакого последнего раза.
Он же все ей рассказал. Объяснил.
- Почему?
- Просто… вдруг в этот раз ничего не получится? Вить… можно не сейчас? Пожалуйста…
Степнов догадывается, о чем она думает.
Надо выбить из ее головы эти мысли. Он же как раз это и хотел сделать до того, как Лена запустила руки ему в штаны.
- Обопрись о стол удобнее.
***
Лена вообще не поняла, как ему это удалось. Только что они целовались до беспамятства, стоя друг на против друга.
А прямо сейчас он стоит перед ней на коленях. Быстро разувает и одним движением сдергивает штаны. И не только штаны.
- Что ты… , - щеки краснеют и горят.
-Мне остановиться?
Да.
Да, вот сейчас ему нужно остановиться. Но он поочередно легко целует коленки и гладит бедра, не давая ей и шанса возразить. От смущения хочется кричать, просить, умолять его прекратить. Колени прижимаются друг к другу с такой силой, что костям больно.
- Дай мне один шанс. Тебе понравится.
- Это же… нужно… хотя бы в душе…
- Глупости, - покрывает поцелуями низ живота, дышит так, что ей жарко от его выдохов, - ты мне нужна… прямо сейчас.
Лена давится стоном, когда он подхватывает правую ногу под коленом и закидывает себе на плечо, опаляя горячим дыханием так близко, заставляя прижать ладони к лицу чтобы хоть как-то спрятаться. Немного поворачивает голову и проводит языком по внутренней поверхности бедра, прикусывая кожу и тут же целуя. Нога сама дергается в попытке закрыться – он ловит и сильно сжимает колено, отводя его еще больше в сторону.
- Все хорошо. Пяткой обопрись о мою спину и попробуй расслабиться.
Легко сказать - сердце стучит от страха, как сумасшедшее, пара капель пота скатываются прямо по позвоночнику. Пульс зашкаливает. Лена никогда не испытывала чувства накатывающей паники, но это, наверное, что-то очень похожее.
Она не боялась лишиться девственности, но сейчас, вот такого секса, почему-то боялась до чертиков. Ее вообще пугало то, что он стоит перед ней на коленях. Хотя это глупо – судя по сбившемуся дыханию и действиям – ему все нравится.
А у него голова кругом – как он выдержал без всего этого? Как можно было думать, что он справится? Что сможет быть с кем-то, кроме нее? К чему это привело?
Быстро облизывает большой палец и прижимается влажной подушечкой к клитору, надавливая, выводя небольшие круги. Всего пара секунд и слышит рваные вдохи сквозь ладони.
Да, вот так. Не бойся. Еще немного.
Ведь прямо сейчас они занимаются сексом здесь - в спортзале. В школе.
Вот этого у него снесло крышу, конечно. Это еще более сумасшедший поступок, чем предложение руки и сердца Светлане Михайловне в состоянии аффекта.
Ты тронулся.
Может быть.
Но с Леной это не страшно, а приятно. И ей тоже понравится, если она отпустит себя и перестанет стесняться. Надо помочь. Забрать ее с собой в это сумасшествие.
Чуть меняет расположение кисти, не убирая большой палец с самого чувствительного места на ее теле, и плавно вводит один палец внутрь. У него самого глаза закрываются от этих ощущений – от жара, от пьянящей теплой влаги, от нежной кожи - мягче и приятнее любого прикосновения, от того какая она… полностью его. Такая – для него.
- ... моя..., - тихо-тихо выдыхая в ее бедро - ...ты только моя... - палец скользит внутрь и наружу так легко, не торопясь.
Лена не отличалась терпением и выдержкой, когда дело касалось их двоих – и сейчас это было очень кстати. Хватает несколько толчков в нее и помещение пронзает громкий хлопок и звук удара – она наконец-то убрала руки от лица и с силой ударила ладонями по столу, что-то скинув с него.
То, что раздражало его еще весной, стало вдруг самым настоящим подарком.
И теперь, когда она держится за край столешницы, голова запрокинута назад, а стоны вырываются из ее горла синхронно с движениями его руки - как же, блин, сложно держать себя в руках – не опрокинуть ее на стол и не повторить все тоже самое языком.
Идея фикс просто – отыметь ее именно так. Чтоб она сошла с ума вместе с ним.
Ей нужно еще совсем немного – и она сама попросит.
Так же, как с поцелуем раньше.
Лена не замечает, в какой момент он добавляет второй палец, как начинает двигаться быстрее, настойчивее, как ласкает сильнее, как целует тазовые косточки, как она сама поднимается на носок опорной ноги и опускается ему навстречу – так, что ураган в животе подхватывает ее и уносит далеко из кабинета.
Сколько ей понадобилось, чтоб мозг отключился, а тело задрожало в его руках? Уже так близко – с каждым движением пальцев внутри ближе и ближе - еще чуть-чуть. Выдохи перемешиваются с какими-то неприлично-громкими звуками.
- Ну … - ногти впиваются в деревяшку стола. Бедра резко поддаются вперед, к его руке – … пожалуйста…быстрее…
Не останавливайся.
- сейчас…
НЕТ!
Нет-нет-нет-нет!!!!
Ну, нет!!!
Его рука исчезла. Ее глаза распахиваются.
Мышцы горят, тело ломит, спина сама прогибается в пояснице. Слезы накатывают из-за болезненного напряжения.
Голова кружится, сердце вырывается из груди. Сфокусировать взгляд не получается. Она пытается спросить, но голос подводит. Закусывает губу, моргает и… смотри вниз.
Вот засранец! Еще и улыбается.
- Наконец-то. Ты была очень близко, да?
- П…, - она сглатывает, ее трясет - почему ты…
- Иногда нельзя сразу получить то, что хочешь, - одной рукой он крепко держит ее за ногу, все еще лежащую на его плече, впивается пальцами в бедро. Другая прижимается к ее животу, надавливая - она кожей чувствует собственную смазку на его пальцах. Тепло так. Казалось, что эти вещи должны быть неприятными. Но они возбуждают еще больше, хотя минуту назад это невозможно.
Лена и сама от себя никогда не слышала таких интонаций.
- Вить…, - что-то между всхлипом и скулежом, - мне надо… - очень надо - и … пожалуйста…
Пусть делает, что хочет. Ей все равно понравится.
От прикосновения теплых губ Лена вздрагивает. Дергается и вскрикивает.
Охренеть.
- Ох… - ладно. Ладно. Несколько секунд хватает, что признаться - она зря отказывалась.
Язык мягко касается влажной кожи, дыхание опаляет, пальцы на животе давят, она еле дышит - ловит воздух слишком короткими судорожными вдохами.
Только дыши.
Почему-то слезы текут. Всего несколько капель.
Движения становятся сильнее. Не смей отключаться.
Минуты спустя рука снова тянется к лицу – на этот раз не закрывая глаза, а затыкая рот. Чтоб совсем громкие звуки не вылетали так свободно.
Еще чуть-чуть.
Какое-то странное наслаждение, почти граничащее с безумием. Чувствовать горячие поцелуи и касания так ей не просто нравится. Это не с чем сравнить. До того момента, как… ее зубы впиваются в ладонь. Лена зажмуривается. Кто вообще придумал такой секс?! Он опять делает это специально?!
- Я…, - подразнивая, язык скользит внутрь, прямо как…- так разве можно?, - и обводит клитор по кругу. И еще раз.
Явно можно.
Если бы он не держал ее ногу, Лена уже заехала бы ему по лицу коленом – ее дико трясет. Тело не слушается хозяйку, предпочитая прислушиваться к нему.
Ладонь срывается со рта, опускаясь в его волосы. Так сильно цепляясь за пряди, что … жесть… голова кружится.
С ума сойти. Глова, пульс, дыхание, сердце - все предает ее, подстраивается только под его язык.
От очередного скольжения она снова задерживает дыхание. Наверно, сейчас потеряет сознание. Потому что от таких ощущение тело буквально разрывается на миллиард дрожащих огоньков.
Это почти как обычный секс, только... только для нее.
- … прости… но шуметь сильно нельзя….
Лена не успевает понять, что происходит.
Секунда - он резко поднимается с колен.
Две - прижимает одну ладонь к ее рту, вторую с живота быстро опускает ниже, возвращает пальцы.
Три – погружает в нее два пальца – бедра дергаются.
Оргазм накатывает за мгновение и пару толчков – Лена кричит в его руку, прижимающуюся к ее губам, когда тело сотрясает от настолько ярких ощущений. Не думая о том, что это слишком громко. В этот раз ей так сильно нужна была разрядка – он довел ее до какой-то границы, у которой сочетались самые несочетаемые ощущения.
Через пару секунд тело замирает, а сознание почти отключается.
Лена тонет в теплых объятиях – такие крепкие, что и правда можно выключиться.
***
Через несколько минут она чувствует поцелуй на плече. Туман в голове рассеивается, сознание медленно проясняется. Понимает, что уже не просто опирается о стол – она сидит на нем. Видно, он посадил ее, пока Лена дрейфовала в своем любимом космосе, прижатая к его груди.
А он стоит рядом, между ее ног.
Как во сне.
Она вообще-то мечтала именно об этом.
И еще она чувствует… он ведь так и не кончил.
И Степнов сказал, что он не спал с невестой.
Лена думала об этом еще в марте, но тогда уговорить его точно не получилось бы… да и сейчас не факт, что он согласится. Но что она теряет?
Она легко проходится костяшками пальцев по члену через штаны.
- Я хочу…
- Я знаю.
Глава 17. Часть 1. Конец?
♪ TSOY - Позови меня с собой (Cover)
Позови меня с собой
Я приду сквозь злые ночи
Я отправлюсь за тобой
Что бы путь мне ни пророчил
Я приду туда, где ты
Где разбитые мечты
Обретают снова силу высоты
Школа почти пустая. Экзамены на сегодня закончились. Учеников нет. Учителей тоже. Двери в спортзал заперты. Тихо. Только шум последних майских жуков, случайно залетевших в коридоры - мальчишки не так давно пугали ими одноклассниц. Посапывающий дядя Петя на первом этаже. Открытые окна в учительской и запах отцветающей под ними сирени на втором. Тетя Лида, домывающая последний кабинет перед летом на третьем.
Разве кто-то мог предположить, что за закрытыми дверями спортзала происходит самое неправильно-правильное, что только возможно в стенах средней школы?
***
- Я хочу…, - она не договаривает, но так нежно дотрагивается до него. Легко ласкает одной рукой, комкает край футболки другой. Зарывается носом в ткань, прижимаясь к груди. Шумно сопит.
Леночка, пожалуйста – не надо.
Не надо – прощаться.
Но Лена прощается с ним. Прямо сейчас. Их разговор, все, что было после – это прощание. И ее просьба – тоже прощание. Не прощение, к которому она так и не пришла, а чертово проклятое прощание.
От мыслей о возможном настоящем, последнем расставании в животе на смену возбуждению зарождается страх и горькое, ледяное чувство потери. Такой глупой-глупой потери. Она еще в его объятиях, а кажется, что уже ушла.
Девушка, сидящая сейчас на его столе, прижимающаяся к груди, обнимающая за талию так крепко, за прошедший год стала самым близким человеком, который у него был. Как они могли в итоге получить такой финал? Что сделали не так? Где что-то сломалось окончательно?
- Я знаю…, - знаю, что ты делаешь. Что именно хочешь и почему.
Готов сделать что угодно, только бы все исправить.
Обнимает ее за плечи, целуя в макушку.
Ну, можно начать с правды. Вдох. Выдох.
- Я не сплю,- блин, когда-нибудь он научится говорить то, что думает на самом деле, - не спал ни с кем, не предохраняясь. И не храню презервативы здесь.
Лена только чуть сильнее прижимает бедра к его ногам. Прекращает ласку и обнимет двумя руками за шею.
- Угу, - все еще уткнувшись в его футболку, - еще один принцип?
Да. Нет.
Это же правильно. Это же, блин, прописные истины.
Как и не влюбляться в ученицу.
- Ты уверена?, - он и сам не верит. Но вопрос не слетел с языка. Это осознанное решение.
Лена отвечает не сразу. Когда говорит, наконец-то поднимает голову. Смотрит прямо на него.
- Да. Точнее, - если она сомневается, зачем все это?, - я да. Уверена. Но если это опять…, - Лена редко сбивалась с мыслей, и сейчас он не понимает, что она хочет сказать.
- Лен, скажи, как есть.
- Не хочу больше заставлять переступать через себя.
А, вот оно что. Как тут можно выразить чувства словами? Как объяснить, что сердце сжимается? Колет в груди? Что она не заставляет – он сделает это сам. Просто, потому что рядом – именно она.
Поцелуй – лучшее объяснение.
Обхватывает ладонями ее лицо. Наклоняется и целует так нежно и легко, как никого еще не целовал. Мягко касается ее губ, втягивая и тут же отпуская нижнюю. Такие красивые. Особенно когда улыбается. Кончиками больших пальцев касается уголков, поглаживая. Лена отвечает на поцелуй непривычно-неуверенно. Наверное, не понимает, толи это его согласие, толи мягкое «нет».
Сейчас – пару секунд.
Ты просто… прошла целая весна, а понять, на что похожи поцелуи с ней, ее вкус и запах, так и не получалось. До этого момента.
На любовь, Вить. На что еще?
Одно дело – признаваться на словах. И совсем другое – чувствовать сейчас. После всех озвученных признаний, ссор, попыток сбежать друг от друга.
Целует-целует-целует ее и ловит себя на мысли, что тоже неосознанно старается запомнить этот вкус. Вдруг, правда конец?
Только один вопрос. Только поэтому отрывается от нее.
- У тебя есть во что переодеться?
- В раздевалке, в первом шкафчике. Но как ты…,- понимание мелькает во взгляде, - а-а, у вас же ключи не только от тренерской?
Эта улыбка, хитрый прищур, интонация, подчеркнуто-деловитое «у вас» – и сердце стучит быстрее.
Помнишь? Не улыбнуться в ответ не получается. Как и в первые дни знакомства.
- Весь комплект.
- Видишь? Иногда даже ложь полезна, - Лена снова тянется за поцелуем, зная, что сейчас это абсолютное «да».
***
Это не примирительный секс. Это прощальный секс.
Разницу сложно понять, потому что первого между ними так и не случилось. Лена не может заставить себя чувствовать – невозможно заставить себя прощать, любить или не любить. За прошедший год она усвоила урок. Это голову можно контролировать. Не чувства.
Но Лена отчетливо ощущает отличие между тем, что было раньше, и тем, что происходит сейчас. С момента их первого поцелуя казалось, что ей нравится, когда он теряет контроль, нравятся поцелуи сильнее, прикусывания, невозможность дышать, нравится, когда все на грани. Когда быстро, сильно.
«Быстрее, выше, сильнее?»
«Ты что, сравнила сейчас секс со спортом?»
Кажется, сравнивала.
До момента, когда он опустился перед ней на колени. Потому что в те минуты больше не нужно было делать вообще ничего – только снова довериться – а в результате все равно она оказалась у финиша.
Да, это больше не было спортом. Соревнованием.
То, чем они занимались, называлось другим словом.
Любовью.
Неужели самые сладкие поцелуи им достались только перед расставанием?
Но целоваться долго так легко они все равно не могут - его язык снова у нее во рту, пальцы гладят шею. Путаются в волосах. Лена сама запрокидывает голову – хочется запомнить, как может быть жарко. Обжигающе-приятно - стоит только наклонить голову назад, как язык дотрагивается до ее языка. Кончиком обводит вокруг. Скользит. И исчезает.
Ох, боже…
«Почему ты не делал так раньше?»
И сколько еще всего можно делать?
Не думай об этом. Не сейчас.
Возбуждение, отступившее после первого оргазма, снова разгорается. Похожее на медленно сжимающуюся спиральную пружину. Очень хочется либо сжать бедра, либо почувствовать его. Но он стоит между ее ног – бедра только вжимаются в него. Мышцы сводит.
Губы начинают гореть.
На ней остался один лифчик.
На коже от теплых ладоней шлейф мурашек, вызывающих дрожь. Спускающихся вслед за прикосновениями к плечам. К груди. Кажется, он произносит что-то сквозь поцелуй про ее грудь и лифчик, но разобрать не получается. Гладит талию, спину – заставляя выгибаться навстречу. Поясницу, спускаясь на ягодицы. Сжимая.
Вырывая тяжелый выдох в поцелуй.
Он отрывается на секунду для вдоха и тут же возвращается к ее губам.
В тишине комнаты звуки поцелуев отдаются от полок и стен.
Лена тянет край футболки вверх – он не против. Только разрывает поцелуй, чтоб помочь стянуть ее через голову.
Вот оно – спорт нравится им двоим.
- Прости меня, - хватает ее под коленями, подтягивает слишком близко к краю, так, что Лена цепляется за его плечи. Сердце чуть не пропускает удар – не от извинения, а от того, что придется ответить. Быстрый вдох.
- Не сейчас. Просто прости, когда сможешь, - все еще держит ее за коленки, разводя ноги чуть шире, подходя на шаг ближе.
«Спасибо».
Лена выдыхает.
Он дергает за шнурок на резинке.
- Тебе же нравится?, - голос ниже. Тише.
Что? Вот такой Степнов? Очень. Пусть и оказался таким сложным.
- Закидывать на меня ноги. Я об этом, - прижимает бедра к своей талии. Лена скрещивает икры за его спиной.
Очень, просто безумно нравится.
Давай, как во сне – немного спускает пояс штанов. Одной рукой крепко держит ее. Другой направляет член.
Одно быстрое движение вперед – обоюдный стон.
...
Секунда замерла вместе с ними.
...
Его шумный, тяжелый выдох.
Звук глотка по пересохшему горлу.
- Как…, - ее немного трясет.
- Горячо?, - и его.
- Да, - почему-то говорить получается только охрипшим шепотом.
Плавное движение бедер назад - ее тихий-тихий стон - вперед, на нее - и в невесомость уносит двоих. Одновременно.
Эти движения ... ритм...
Лена и не думала, что секс может быть таким. Что Степнов может быть таким... Он казался всегда смерчем. Ураганом. Скорым поездом, на который так легко не успеть. Он всегда задавал слишком быстрый темп.
А, оказывается, ты умеешь тормозить.
Так великолепно-прекрасно замедляться.
В реальности не хочется откидываться назад, на стол. Совсем наоборот – хочется прижиматься ближе. Сильнее. Обнимать за шею и никуда не отпускать. Вдыхать парфюм. Чувствовать его внутри. И ничего больше.
Только дышать – глубоко и размеренно. В одном ритме с ним и с такими чарующе-правильными движениями.
Только запах моря, теплое мужское тело, заполненность и жар внутри.
«Только ты».
Как сильно все отличается. Как, блин, сильно любовь отличается порой сама от себя. И насколько мощно можно чувствовать. Каждое неторопливое скольжение будто отдается в ребрах - в сердце.
Почти слезы от ощущения, оказывается, такой нежности. Мягкости. В сочетании с огненным жаром. Не обжигающим. Согревающим изнутри.
Ей нравится чувствовать его так – без разделяющего тела презерватива. Вообще без каких-либо стен и границ между.
Абсолютно. Полностью. Вместе. Впервые для двоих.
Движения медленные, тягучие.
Влажные.
Одной рукой он впивается в поясницу, пальцы другой запутались в волосах на затылке. Дышит глубоко, прижимаясь полуоткрытыми губами к макушке.
Предательские слезы все таки текут. Когда рука в волосах исчезает. Степнов тянет за подбородок – просит поднять голову вверх. И впивается жадным поцелуем – сразу проникая в рот языком.
Внутри будто только ты. Не кровь. А ты.
Жар от языка. От члена. От рук. От тела.
Внутри и снаружи.
Будто растворяясь в нем. Вот где ее личный космос.
И мокрые дорожки на щеках.
- Тебе больно?, - произносит прямо ей в губы. Останавливаясь. Аккуратно касаясь щек, костяшками пальцев ловит дурацкие слезинки.
«Да. Но не так, как ты думаешь».
- Я люблю тебя, - это не ответ на вопрос, но Лена разрешает себе говорить то, что хочется сказать, легко за бедра тянет на себя - пожалуйста, не останавливайся.
Можно подумать, он смог бы остановится. Но после этих слов что-то внутри будто ломается. Самоконтроль, наверное.
- Боже, Лен…, - резче. Быстрее. Лена даже может почувствовать, как быстрее забилось его сердце - он задает именно этот ритм.
Да, точно. Боже…
- Я тоже люблю тебя, - еще быстрее. Из горла рвутся короткие стоны-всхлипы. Голова начинает кружится. Это точно не гипервентиляция. Внутри все сжимается. Но никакой боли. Все такое сладко-приятное.
Она со всей силы старается держаться за него.
- П-пож…, - Степнов тоже сбивается с ровного дыхания. Одно прикосновение ее губ и языка к его ключице – тишину тренерской оглушает хриплый стон. Низкий. Мужской.
Но ему надо сказать.
- все…, - толкается в нее глубже, - исп…, - выдох, - равлю.
«Попробуй».
Губы и горло слишком пересохли от такого дыхания. Но он упрямый.
- Не смогу...
Быстрее.
- ... больше...
Еще раз.
- Как без...
И еще.
- ... попкорна.
Смешно, но да-да-да.
«О да. Стоит только попробовать, правда?»
Уже знакомое чувство приближающегося взрыва. В этот момент Лена тянет его за волосы к себе. Хочется ощутить еще раз – прямо в поцелуе. Даже если от всего этого она правда отключится. Он быстро отвечает.
«Ты ведь понимаешь, да?»
Спина так выгибается, что она прижимается к нему грудью, животом. Пальцы на руках и ногах сводит судорога. От жара тело плавится, становясь таким податливым. Уже не понятно, чувствует она его или это толчки собственной крови, гонимой сердцем по артериям в диком ритме.
Кажется, внутри член касается… самого нутра.
И…
Судорожный быстрый вдох.
… сжатая до предела пружина внутри с силой взрывается.
***
Ее стон отдается вибрацией во рту. В глотке.
Ее тело сводит – и никогда еще он не чувствовал ничего подобного.
Жар, влага, пульсация. Без преград.
Пара толчков в нее – такую.
И…
Твою мать!
Внутри будто кто-то пощечину отвесил. Быстро выйти из нее.
Хотя тело требует совсем другого завершения.
Отпускает на миг, и Лена сама почти падает на стол, одной рукой скидывая все бумаги. Упираясь пятками в поясницу сильнее – заставляя его чуть ли не упасть на нее.
В последний момент вскидывает руку и опирается ладонью в столешницу.
Боже-боже-боже.
Хватает несколько движений собственной руки.
Сводит. Трясет. Выталкивает из тела.
Оргазм накрывает с головой.
Так вот, куда ты вечно улетала.
***
Оглушающе тихо.
И до поехавших мозгов хочется еще и еще - только ее. Ощущение опасное. Это та самая вседозволенность накатывает.
Господи, они не выйдут из спальни после выпускного. Запрутся на несколько дней точно.
Тянется за ее майкой, пока Лена лежит на столе, не открывая глаз. Все еще дышит через рот, но уже не так рвано. Ловит ее руку - пальцами она дотрагивается до своего живота. Вытирает сначала ладонь, целуя каждую подушечку, затем живот. Ей, кажется, нужно прийти в себя.
Разрушать ее состояние неги не хочется, поэтому он все еще говорит шепотом.
- Сейчас принесу вещи.
***
На улице, в отличие от школы, шумно. Смех веселящихся подростков, играющая где-то музыка и уже почти летнее солнце. Почти минуты до каникул.
Предвкушение сладких летних ночей и жарких дней.
***
Полчаса назад Гуцул выходил из школы в отличном настроении.
Экзамены почти сданы: впереди ждало самое безбашенное лето и такое же безбашенное студенчество.
А если еще и идея воплотится в реальности так, как он задумал, Ленка перестанет хандрить. Достала – все последние дни вроде и улыбается, и гулять соглашается, а посреди разговора будто пропадает куда-то.
Все таки, повезло ей с другом. Да и ему с ней. Был бы еще Маркин здесь – они бы отожгли на выпускном. Кулемина, как оказалась, умеет развлекаться. Интересно, а когда Степнов был моложе, он тоже отжигал по полной?
Вот это из них парочка может получиться.
Пока Игорь шел к Белуте навстречу, мысли разбредались в разные стороны.
Было бы любопытно понаблюдать за Ленкой и Степновым вне школы. Хотя Кулемина в роли девушки – то еще наказание. Да и Полина. И все они вообще постоянно чего-то хотят. А Игорь хочет не сильно заморачиваться: поступить в универ на бюджет, получать стипендию, тусить и сочинять музыку.
Интересно. Он не подумал сейчас что-то типа «играть в баскет». Наверное, все таки Гнесинка.
- Здорово! Че звонил, у тебя случилось что-то?, - Игорь сегодня готов бескорыстно помогать всем. Наверное, апокалипсис близко.
Но Белута как-то странно начинает разговор.
- Да-а, по-моему, это у тебя случилось.
- Ты что-то путаешь. У меня вообще все зашибись, - улыбка не сходит с лица.
- Слушай, ты с Полиной встречался? У вас все серьезно было?
Гуцул может и не идеал, не пример для подражания, но даже он не опустится до того, чтоб обсуждать бывшую в таком ключе.
- Так. Я не люблю на эти темы трепаться. Ты что хотел?
- Ниче. Потерпишь. Было или нет?, - Степка какой-то слишком серьезный для выпускника, перед которым вот-вот откроются все двери.
- Ну было. А тебе-то что?
- Да мне ничего. А вот Полина беременна. А еще я в курсе, что тот, от кого она залетела, ее бросил. А она его любит.
Апокалипсис ближе, чем казался.
Картинки будущей жизни резко размываются.
Кажется, Кулеминой не придется исполнять свои угрозы. Полина смогла отправить его в такой нокаут, какой Лене и не снилось.
Игорь понимает, что ему пора вернуться в школу и открыть спортзал. Надеться, что он не найдет там ни одного трупа. И сам не станет трупом.
Но после такой новости – мало ли, что там надо. Прямо сейчас он просто хочет пройтись. За лишних 10 минут невозможно же совершить убийство?
Да, ситуация такая, что не до шуток, но юмор всегда выручал.
Ну, Полин! Что делать?
На дворе почти лето. Тепло и солнечно. Хочется гулять днями и ночами.
И Игорь понимает, что погода, новость и его мысли заставили его задержаться дольше, чем на 10 минут.
Гуцул бежит в сторону школы.
***
Витя принес сумку с вещами и обувь в тренерскую. Лена попросила оставить ее на пару минут.
«Можно подумать, он там чего-то не видел».
Достает из сумки футболку, надевает.
Странное сочетание: телу невероятно хорошо. Будто она закутана в самое мягкое, пушистое и теплое одеяло, из которого никто по собственному желанию не захотел бы вылезать. Будто только что она встала не с твердого деревянного стола, а с удобной кровати.
Да, вот где сейчас хотелось бы быть. Не вставать, а валяться до вечера.
А в душе – настоящий хаос. Теперь, когда туман в голове рассеялся, Лена понимает, что они натворили.
Залезает в джинсы, обувается.
«Что ты сделала?»
Если раньше ты затащила в кровать бывшего учителя, то сейчас переспала с почти женатым мужчиной. Как поступил он по отношению к невесте... Пусть и все это сюрреализм. Вся это история со свадьбой - неудачно разыгранная сцена, явно не способная завершиться в стиле «и жили они долго и счастливо». Какие же они ужасные люди.
Несмотря на то, что они любят друг друга. Это не оправдание.
Стук в дверь.
- Лен, можно зайти?
- Да, - она все равно сейчас уйдет.
Дверь открывается. Степнов заходит, но Лена не может смотреть в его сторону. Быстро, молча запихивает в сумку майку и спортивные штаны. Он останавливается у входа и наблюдает за ней.
- Все хорошо?
Нет. Нет, не хорошо.
«Что мы сделали, Вить?»
Всегда молнии на сумках, куртках и где они там еще есть, должны заедать в моменты, когда надо свалить побыстрее? Лена дергает бегунок сильнее, грозя вообще вырвать его. Он подходит ближе. Берет ее за руки, останавливая бессмысленную борьбу с молнией.
- Что… что-то было не так?, - Лена смотрит в пол.
Не так?! Ну, не считая самого секса, кое-что было.
- Нет. Все было прекрасно, - она осмеливается поднять взгляд, рискуя снова утонуть в голубой радужке, - Идеально, понимаешь?, - Лена не замечает, как с силой сжимает его пальцы.
Хочется, чтоб он ее обнял.
Но лучше не надо.
- Вить, это же… Что мы сделали?, - Лена снова смотрит вниз. Пол, их кроссовки, переплетённые пальцы. Только бы не в глаза.
Он резко притягивает ее к себе и обнимает.
Лена надеялась, что это поможет успокоить ураган в душе, но помогает слабо.
- Это не твоя проблема. Не надо пытаться разобраться с чужим дерьмом. Пожалуйста, не думай об этом.
Степнов же считает, что Светочка захочет сама расстаться.
Как у него внутри мозг и эмоции не поубивали друг друга? Как могут в одном человеке так удивительно сочетаться абсолютно правильные, благородно-приторные суждения и взгляды на жизнь и просто бомбически взрывной, порой невыносимый характер?
Лена позволяет им последнюю секунду объятий. Отходит в сторону и берет полуоткрытую сумку.
Перед тем, как уйти, она произносит вслух то, что ему, скорее всего, и так известно. Просто по привычке Степнов успешно убегает от правды.
- Ты понимаешь, что Светлана Михайловна не сделает этот шаг первая? Даже если все так, как ты говоришь. Она не бросит тебя сама, - так и хочется добавить что-то вроде
«она - не я», но это лишнее, - Тебе придется с ней поговорить.
***
Двери в спортзал открыты.
Как это? Они выбили замок что ли?
Гуцул залетает в спортзал и осматривается. Виктор Михайлович сидит за экзаменационным столом, задумчиво глядя на билеты. Крутит по столешнице какой-то из них и даже не слышит его.
Видимо, идея была дурацкая. Вид Степнова совсем удручающий. Хотя ему, сто процентов, ситуация Игоря и не снилась.
- Кхм, - Игорь прокашливается, - Виктор Михайлович? А Ленка где?
Учитель вздрагивает и поворачивается в его сторону.
- Привет, - ого, голос у Степнова совсем охрипший. Видимо и правда орали друг на друга. И рассорились в конец, - ушла минут 10 назад.
Придурок ты, Гуцул. Хотел как лучше, а вышло, как всегда.
Тут сейчас никого, кроме учителя. Но Гуцул никогда не относился к Виктору Михайловичу так же, как к обычным учителям. И тут спокойно. Можно почувствовать, что не одному тебе дерьмово в такой солнечный день.
- Понятно, - кидает сумку на пол, - Виктор Михайлович, можно я у вас тут посижу немного?
Степнов только машет рукой в знак согласия.
***
Парень выглядит, наверное, так же хреново, как и он сам. Это странно, с учетом того, что еще час назад Гуцул светился от радости. Ну, хоть кто-то отвлечет его от круговорота мыслей, от которых голова начинает раскалываться.
- Ты чего такой грустный? Экзамены прошли почти, поступишь скоро. Рекомендация или характеристика нужна?
Игорь сидит на лавочке, упираясь затылком в шведскую стенку.
- Не, я, кажется, вообще на очку не пойду. Да и поступать буду в музыкальный.
Он же так хотел на бюджет и на стипендию. Странно. На заочке нет стипендий, вроде бы.
- Случилось что-то?
- А у вас?
Ну, не на столько они сблизились.
- Это точно не твое дело.
Гуцул поворачивается в его сторону.
- Знаете, я вот не пойму… она вроде влюблена по уши. Вы давно сохните по ней. Школа закончилась, так вы еще и увольняетесь. Что не так-то?
Гуцул когда-нибудь нарвется на неприятности из-за своего длинного языка. Степнов уже готов сказать пару ласковых, когда еще раз смотрит на бывшего ученика: кажется, парень тоже сидит тут, потому что ему… некуда больше пойти?
Не с кем посоветоваться, чтобы там у него не приключилось?
Никого не напоминает, Вить?
Ладно, выдыхай.
- Иногда… сложно поступать правильно. Да и не всегда сразу понятно, что на самом деле правильно, а что нет, - ух, ну и завернул. По-кулемински просто. Писатель бы гордился, - а иногда просто можно облажаться, как последний дурак.
Вот так Гуцулу понятнее. Он усмехается.
- О, последнее знакомо. И что вы теперь сделаете?
«То, что давно пора было. Поговорю со Светланой Михайловной».
Хотя от одной мысли в голове картинка девичьих слез и обиды, жалость к ней, угрызения совести и отвращение к самому себе.
- Поступлю правильно, что еще? Знаешь, есть такое слово, как ответственность.
Игорь кивает. Снова откидывается на перекладину стенки. И минут через пять отвечает.
- Вы правы.
Подхватывает сумку и идет к выходу.
- Спасибо, Виктор Михайлович.
Степнов не знает, за что Гуцул его благодарит, но надеется, что Игорь не повторит ошибок в духе «правильно» - «неправильно».
Хотя… интересно, есть хоть один человек, который никогда не путался в этих дурацких понятиях?
***
Светлане Михайловне кажется, что она попала в сказку. У нее вот-вот состоится свадьба – настоящая, ее поздравляют все коллеги и подружки. Ее жених – прекрасный принц – голубоглазый мужчина с широкими плечами и густыми, черными волосами. С правильными чертами лица. С красивым низким голосом.
Пусть и не очень разговорчивый, не разделяющий ее интересов. Она-то может разделять его. Может, например, посмотреть с ним …ну, что он там любит смотреть? Матчи по футболу?
А еще он – самый благородный мужчина, который ей встречался. Он согласился не съезжаться до свадьбы, согласился сохранить в тайне их зарождающиеся отношения. Хотя последнее все равно бесполезно. Разве в школе можно хоть что-то оставить в тайне?
Да и ей самой не очень-то хотелось скрывать такую новость.
И Витенька совсем скоро перестанет быть частью их коллектива – это прекрасная возможность заставить его забыть обо всем, что у него тут было.
Света ведь догадывается, что, а точнее, кто именно стал причиной его поступка – его решения быстро жениться.
И в какой-то степени Света даже благодарна этой девчонке, чтобы она там не сделала, каким бы способом не подтолкнула Витю в такому важному шагу.
Ведь сам Витенька явно не мог сделать что-то дурное.
Светлан Михайловна купила два билета в театр на самый поздний сеанс из всех, которые только были. Приглушенный свет, она в красивом платье, постановка «Вишневый сад» - он должен будет проникнуться такой романтической атмосферой.
Она прибегает в спортзал после обеда. Мягкое послеобеденное солнце заливает огромное помещение через высокие окна, красиво отражаясь от цветного пола. Здесь, оказывается, тоже может быть в какой-то степени романтично.
Виктор выглядит так грустно, выкладывая какое-то слово из билетов. Сидит, слегка сгорбившись, запустив пальцы в волосы.
Почти Печорин. Нет, Ленский.
Нет, Онегин. Болконский .
Улыбка расцветает на губах от сравнений – ей достался самый красивый герой.
- Витенька, добрый день!
- А, привет, - он отрывается от билетов и быстро смешивает их.
Хотелось бы верить, что он выкладывал ее имя, но сердце неприятно кольнуло. Это же пустяк.
- Витенька, я тут нам билеты в театр взяла на вечер. Не хочешь сходить?
- Свет, извини, но я не могу.
- А почему? Ты обижаешься, что я с Мирославом тогда сходила? Или ревнуешь?, - мысль согревает приятным теплом.
- Нет-нет, что ты. Какие обиды?, - он тяжело вздыхает, - Да и ревность… нашли Отелло, - горько усмехается.
- А что тогда? Расскажешь?
Конечно, она догадывается обо всем. Но спрашивает только для того, чтобы продумать, какой ход выбрать дальше. Ей нужно придумать, чем его завлечь, как вывести на разговор.
Но Степнов не идет на поводу.
- Когда-нибудь расскажу.
- Когда?
- Ну… лет через 10-15. Тихим летним вечером мы сядем где-нибудь на даче под яблоней. Нальем себе чай из самовара. И я обязательно расскажу.
***
Ему кажется, что он рисует словами удручающе-скучную картину их будущего. Не вкусную. Неужели ей хочется такого будущего?
- Ох, так долго… но я подожду.
«Тебе придется с ней поговорить».
Да, Лен. Понимаю. Я лишь пытался все исправить безболезненно. Хоть кому-то не причинять столько же боли, сколько нанес тебе.
Последняя попытка.
- Разве это долго? Мы же собираемся прожить счастливую долгую жизнь. А 10 лет, это так, пустяк.
- Да-да… обещаю, что подожду, - почему? Он же видит разочарование на лице, грусть, такую же, как у него самого. Почему она на все соглашается? Почему не посылает его куда подальше?
Почему она не Лена?
Не это ли ты в ней ищешь?
О боже.
Он и не думал, что бессознательно искал в другой женщине черты Кулеминой.
Какой же ты дурак.
- Свет… давай сегодня после работы встретимся? Нам нужно поговорить.
- А может сначала в театр, а потом поговорим?
Черт. Это же даст ей ложную надежу. Почему все его слова она воспринимает сквозь какую-то розовую любовную призму?
- Свет, прости, я просто не успею. Нужно с бумагами разобраться именно сегодня… я случайно со стола все скинул, они перепутались.
- Ну, хорошо… тогда просто до вечера?
- До вечера.
***
Он должен сделать это.
И пусть это будет самый дерьмовый финал, только он даст шанс на долгожданное настоящее начало их отношений.