«Нет. Она закончит все экзаменами, ты – отчетностью, и вы оба отсюда уйдете. Все будет хорошо».
А сейчас надо наконец-то встретиться и нормально поговорить. Лена уже должна быть дома. Никто же не увидит, если он зайдет к ней?
- Витенька!
Тишину школьного коридора нарушает совсем не тот голос, который хотелось бы слышать по вечерам. У самого, блин, выхода.
- А проводите меня сегодня домой?, - Светлана Михайловна подбегает к нему и сама берет под руку. Сзади стоит преподаватель русского и литературы.
Вот еще одной драмы не хватает. Он ляпнул первое, что пришло в голову.
- Вы сейчас в порядке?, - надо как-то смягчить, - Ну… может, что-то случилось?, - он переводит взгляд на Мирослава и обратно на Светочку.
Давайте, Мирослав, подойдите. Слышишь, просто подойди сюда и я отдам ее тебе.
- Уже поздно, я боюсь одна.
Он спокойно может сказать «Нет», но проблема в том, что ему идти в этот же дом. Им не просто по пути – Светочка точно все заметит. Вот засада.
- А как же Мирослав Николаевич?
- Да при чем здесь он?, - на него смотрят шоколадно-карие глаза. Такие большие. Наверное, для кого-то красивые.
Но это все не то.
- Вы разве не вместе? Что он подумает?
- Меня его мнение вообще не интересует. И он живет в другой стороне.
Светочка просто тянет его к выходу.
Ладно. Возможно, так даже лучше. Если его опять увидят у дома Кулеминой, то алиби будет железобетонное. Как же было хорошо зимой и в марте, когда ему было плевать на все эти школьные пересуды.
«Ну, Николай Павлович… только ради вас. И теперь вы мой должник».
По дороге до Ленкиного дома Светочка не умолкает и не отпускает его локоть, но Степнов настолько погружен в свои мысли, что не замечает, как девушка рядом сжимает его руку на прощание.
***
- Всего два месяца, Лен. Пожалуйста. Ты же сама говорила, что ничего не изменится.
Вечером первого апреля Лена уверена, что Степнов просто преувеличивает – его предложение тормознуть на два месяца ей не нравится. Но она соглашается. Наверное, ему просто нужно немного времени, чтоб понять – ничего для них не поменяется. Они также могут пройтись по улице вдвоем, он может приходить к ней. А еще она тоже может зайти к нему, да? Они могут просто разговаривать, смотреть телевизор, быть рядом. Легко и просто.
Проблемы такой, какой видит ее Степнов, в ее голове уже пару месяцев не существует. А в школе они будут вести себя также, как раньше.
Он легко целует ее на прощание.
Выдохом. Прямо в ее губы. Произносит так, что сердце делает кульбит.
«Люблю тебя».
***
К концу недели Лена уже не уверена в своей правоте. Ей сложно держать дистанцию, она путается в этих «ты»-«вы»-«Виктор Михайлович»-«Витя» и не может заставить себя видеть в нем учителя.
Лена в жизни столько не спотыкалась, сколько сегодня. Ноги будто разучились бегать, прыгать, да даже просто ходить. Руки тоже будто не ее - она не попала в кольцо. Промазала, стоя так близко. Перед двумя одиннадцатыми классами. И как только 11Б угораздило вместо истории оказаться здесь? Комаров с Семеновым никогда на физре еще не были таким радостными.
Но Виктор Михайлович не делает ей замечаний. Притворяется, что не видит ее внезапного приступа неуклюжести.
- Кулемина, блин! Ну, проиграем же!, - а вот Гуцул не может промолчать. Несмотря на неудачно закончившиеся отношения они с Игорем все равно предпочитают играть в одной команде. Потому что обыгрывать ребят для них не составляет большого труда – что в стритбол, что в баскетбол, что в волейбол. Лена и в футбол могла бы сыграть.
До сегодняшнего дня.
- Отвали, - она не настроена с ним разговаривать. Только играть. Он кидает мяч ей.
- Виктор Михайлович, добрый день! Можно вас отвлечь?, - и мяч опять летит мимо. Лена видит, как в зал заходит Светлана Михайловна.
Это не ревность. Она не ревнует. Не к кому там ревновать.
Люблю тебя.
- Извините, я не могу. Урок же, - Лена с силой прикусывает щеку изнутри, чтоб только не улыбаться.
Не отвлекайся. Мяч, Кулемина. Смотри на мяч.
- Виктор Михайлович, всего на минутку. Мне самой не справиться – там стеллаж сломался и может упасть!
Ага, стеллаж падает – поэтому она успела со второго этажа прибежать на первый. В облегающем платье и на каблуках.
Мяч совершенно случайно летит не в сторону кольца, а в прямо противоположную. Ну, она же неуклюжая сегодня.
- Оой-ой!, - Светочка отскакивает от мяча, как от чего-то опасного, ребята на скамейке тихо хихикают, Гуцул сейчас получит единицу за мат на уроке, а Степнов первый раз за урок смотрит прямо на нее. Брови взлетели вверх. Ну, она и сама от себя в шоке.
- Светлана Михайловна, извините!, - поднимается с козла и направляется к библиотекарю. Светочка берет в руки мяч так аккуратно, будто это зараза какая-то. Лена и сама не понимает, зачем продолжает этот цирк, но слова с языка срываются быстрее, чем она успевает подумать.
- Светлана Михайловна, пасуйте, - Светочка смотрит на мяч, на Лену и снова на мяч.
- Только не Ленке, Светлана Михайловна! Кидайте сюда!, - слышит, как кричит Гуцул, стоя сзади. В нескольких метрах от нее.
Лене смешно – до Гуцула Светочка точно не докинет.
Степнов подходит к Светлане Михайловне.
- Лучше отдайте его мне, - забирает мяч из ее рук, - не хватало закончить день чьими-нибудь травмами.
Быстро подходит к Лене, протягивая мяч.
- Не начнешь ладить с руками – найду им другое применение, - он говорит тихо, сквозь зубы, почти не размыкая губ… это точно не ее воображение? Скорее всего, Степнов имел ввиду, что больше не пустит ее в игру, заставив сидеть на скамейке запасных. Но как же ей сложно не видеть подтекста. Не фантазировать.
- Вы как? Не ушиблись?, - отходит от Лены обратно к Светочке.
Лена закатывает глаза. Да она особо не целилась и кидала в полсилы - даже если б мяч попал в цель, Светочка бы «не ушиблась».
- Нет-нет, что вы. Все отлично. Это же спортзал, я все понимаю. Так что, вы поможете?
- Хорошо. Только у меня есть пара минут – дольше не могу отставить их одних – разнесет… разнесут же весь зал – сами видите. Белута, идешь со мной, - Лена готова рассмеяться от реакции библиотекаря на последнюю фразу. Интересно, он позвал с собой помощь просто так или… ну, ради нее? Чтобы она даже сейчас видела, что он не ведется на весь этот бред?
Степнов откладывает журнал и что-то говорит им, кажется, про скамейку и отдых. Черная футболка ему идет. Почему он раньше ее не надевал? И почему он на нее за весь урок не посмотрел ни разу? Понятно, что…
Ее толкают в плечо, заставляя дернуться. Рука сама сжимается в кулак.
- Лен, че ты не в духе-то? Тебе бы радоваться, а?, - Игорь подбегает к ней ближе и подмигивает. Хорошо хоть не пришло в голову орать через весь зал.
- Сказала же, отвали, - она идет к корзине с мячами и берет один. Гуцул видимо не понимает русского языка – идет за ней.
- А то что? Опять по носу получу?
- Да. Только я всеку так, что мало не покажется, - она отбивает мяч от пола с такой силой специально. Может, хоть язык жестов он поймет?
- Из-за концерта обижаешься что ли? Вы ж все равно выиграли. Кстати, как без педали барабанщица-то играла?
- Гуцул, ты что, не понял? Мячом мозги отбило? Мы из-за вас поехать не конкурс не можем! Напели Савченко, что Нюта не из нашей школы, да? Единственное, что ты можешь – вечно врать и выебываться. Самому от себя не противно?, - она кидает ему мяч в надежде, что он его пропустит.
- Да это не я придумал. Лебедева с Зеленовой додумались. А вы что, Савченко не уболтали?, - но он ловит и возвращает ей, - Тем более вы ж все равно вашу новенькую сюда притащите. Ну, подумаешь… великие Ранетки пропустят какой-то один конкурс.
Лена смотрит на Игоря со злостью. Зачем они вообще разговаривают? Их задача – просто кидать мяч.
- Ну, да! Мы же такие добрые! Отдаем вам шанс выступить!, - яд сочится в каждом слове. Потому что Лена не была согласна с решением девчонок отдать победу «Червям». Она вообще не понимала подхода в стиле «дать конкурентам шанс и отступить».
- Слушай, я, кажется, знаю, чего ты такая злая. Полинка тоже иногда бесится. Вам, девчонкам, от злости хорошо помогает чл… АЙ!, - она кидает мяч ему в голову, но он успевает закрыться рукой в последний момент, - Ты больная, Кулемина?! Я совет дружеский дать хотел!
- А с каких пор мы снова друзья?
Может, она совсем немного и скучала по его шуткам, но точно не по таким.
- А мы вообще переставали ими быть? Тянули на кого-то еще?
Лена только закатывает глаза. Они продолжают перекидываться мячом.
- Ко мне Степнов, кстати, подходил. Если тебе интересно, - он кидает мяч обратно ей в руки. Лена ловит на автомате.
Интересно.
- Мне все равно, - она опять пасует ему.
- Да, конечно. Давай собирайся. Сделаем Комарова – так и быть, расскажу.
Степнов возвращается в зал. Лена на миг думает, что вот сейчас, когда он увидит ее с Гуцулом вдвоем стоящих в стороне и перекидывающихся мячом и шутками, все может повториться.
Но Виктор Михайлович только зовет их обратно к сетке. С одной стороны уже стоит пять ребят.
- Гуцулов, Кулемина, ищите себе еще троих. Играем пять на пять.
Она кидает мяч обратно в корзину.
- И, Лена, можешь быстрее… - она резко поворачивается в его сторону, - … соображать, а? Сколько можно в облаках летать?
Лена спотыкается еще раз и мысленно матерится, когда бежит за Игорем на свою сторону. Кажется, она скоро возненавидит уроки физкультуры.
***
Это так странно, но жизнь будто сделала круг и все вернулось в самое начало - в сентябрь. Не радует ни апрельское солнце, ни тепло, ни весенний воздух, ни приближающееся окончание школы.
Раздражает.
Деда оставляют под присмотром врачей еще на пару дней. Последние пару денечков. Дед в этот раз в больнице проторчал около месяца с учетом операции – перебор даже для него.
Напрягает.
Гущина теперь работает в школьной столовой – Лена перестала обедать в школе. Редко ходит в столовую. Эту тварь сил нет видеть – улыбчивая такая, довольная. Не то, что ее дедушка.
Бесит.
Ей нужно определиться с экзаменами, ВУЗом, выбором специальности. Идея выбирать что-то одно в 18 лет на всю жизнь кажется ей глупой. Впереди столько всего – хочется верить, что как бы учителя не нагнетали и не раскручивали тему «важного шага», «выбора профессии на всю жизнь», у нее всегда будет много шансов и вариантов выбора. Что жизнь не решается сейчас на все последующие годы.
Пугает.
Степнов, как и обещал, сократил их встречи и общение до минимума. Осенью они хотя бы в школе чаще пересекались плюс у нее всегда были дополнительные секции. Сейчас же у них не осталось ничего – ни общения в школе, ни за ее пределами.
Только редкие разговоры по телефону и его беспокойство: предложения помочь с дедом, больницей или продуктами. Но Лене слишком мало этого.
Эмоции распознать не получается. Но, наверное, скучает.
Первый раз Лена срывается на девчонках. Но она даже не понимает, что это срыв. Потому что ей кажется, что она просто устала.
Они сидели в столовой и обедали. Она опять не ест.
- Лен, нельзя же себя так изводить. Гущиной вообще плевать на твой бойкот. Да и чего ты только о ней и говоришь? Неужели нет больше тем для разговора?, - ох, Женя. Зря ты это начала.
-О, ну почему же нет? У меня куча тем для светской беседы!, - несет, Кулемина. Тебя несет. Салфетка в руках помята.
- Родителей не видела почти год, дед в больнице, со Степновым цирк какой-то, - она начинает рвать бумагу от злости. Откуда столько злости?, - О чем хотите побеседовать?!
Ее прервала Аня и звонок Наташе.
Им предложили выступить на разогреве у Боба Кантера. Может, от эмоционального взрыва ее отвлечет хоть что-то.
***
У них плохо, отвратительно, просто ужасно получается притворяться. Точнее, не получается вообще. И как только Борзова еще не вызвала ее к себе?
Уроки физкультуры превратились в пытку. А сегодня они столкнулись в коридоре при Лужиной.
Лена с Ритой шли в сторону раздевалок. Он – навстречу. И в широченном коридоре надо же было ему пройти так близко. Между ней и Ритой. Задеть ее плечом. Лена оборачивается неосознанно. Он тоже. На долю секунды дыхание сбивается.
О чем он думал? Что Рита не заметит? Что Лена не отреагирует? Или он тоже сделал это неосознанно?
Лужина не слепая.
- Чего он мрачный такой?
Лена молча пожимает плечами.
«Потому что сам себе придумал кучу проблем, скорее всего».
Они похожи даже больше, чем все вокруг считают.
- А-а…у вас вообще… как?
- Да никак, - ну, на сегодняшний день она говорит правду, - все говорил, что любит, а сейчас… уперся, что он – учитель, я – ученица и все дела.
- Ну, может он прав?,- чего?! На чье Рита стороне вообще?, - зачем вам эти сплетни?
- В чем он прав, Рит? В том, что для него общественное мнение важнее, чем наши отношения?
- Тебе же тоже не нужны лишние слухи в школе.
Да. Раньше не были нужны. В 10 классе. Осенью. Да еще в начале года. А сейчас – пошли они все со своим дохуя ценным мнением.
- Мне вообще все равно. А вот ему видимо нет.
- Лен, забей. У мужиков бывает странная робость…
«О, да он вообще абсолютно не был робким, пока сюда не вернулся».
Был – в прошедшем времени. Слово застревает груди комом, мешающим дышать нормально.
Рита делится своим трюком, который она провернула с Южиным.
Такой трюк можно повторить с легкостью. Сегодня вечером, после репетиции. Потому что полторы недели ебучего перерыва – перебор для нее. Да и ему пора свыкнуться с мыслью, что между ними ничего не должно поменяться.
Лена даже не представляет, не осознает, не понимает как сильно внутри уже закручен ураган эмоций. Не хочет думать о том, как она сейчас ведет себя.
***
Иногда, в совсем редких случаях, ложь все таки необходима. И сейчас явно тот случай.
Лена стоит у входной двери в свою квартиру и ждет его. Прошло всего пять минут с ее звонка. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы «спасти» ее от ночевки в темном подъезде?
- Алло? Привет!
- Привет, Лен. Ты чего так поздно? Все хорошо?
- Да, но я, кажется, ключи от квартиры потеряла и… у вас же есть комплект?, - Господи, у него есть ключи от ее квартиры – на взгляд Лены, это о многом говорит. Никакие «учитель – ученица» ее не остановят.
- Да, а ты в сумке точно все пров…, - ну не начина-а-ай.
- А вам не очень трудно будет прийти и открыть мне дверь? Просто как-то неуютно ночевать в подъезде…, - ей смешно с самой себя. И с него. Потому что она так явно фальшивит. А он так явно хочет повестись на эту фальшь.
- Я сейчас.
- Спасибо, я тогда жду.
Еще две минуты – и Степнов вылетает из лифта. Ему хватило семи минут. Это рекорд.
- Привет, - ох, восстановите дыхание, Виктор Михайлович.
Оно тебе пригодится.
- Привет, - она отвечает очень тихо, стоя спиной к нему. Пряча улыбку.
- Где ты их могла потерять?
Да какая разница? Ты бы в любом случае пришел.
- Не знаю. Дома, наверное, оставила, а дверь захлопнулась – кусает губы, еле сдерживая смех, - я в последнее время какая-то рассеянная, - актриса из тебя, Кулемина, так себе.
Отходит от двери, давая ему возможность подойти к замку. Степнов открывает, пропускает ее в квартиру и заходит следом.
- Ну что, я ключи тебе оставлю?
Лена собиралась с духом все то время, что они стояли на площадке, чтобы произнести:
- Только вместе с собой.
Это проверка. Потому что в этот раз она не смотрит на него, не прикасается. Он легко может возразить, отказаться и уйти.
Закрыть дверь изнутри– только его решение. Сам, Степнов. В этот раз ты делаешь это сам.
Никакие его слова больше не имеют смысла.
Она слышит, как он вешает ключи на крючок – разворачивается, ловит его. Обнимает за шею и притягивает к себе. Чувствует, как ладони ложатся на ее талию.
- Хватит уже от меня бегать.
Лене абсолютно все равно, как именно она к нему обращается. «Ты». «Вы». Не имеет значения.
- Виктор Михайлович, я люблю вас. И я знаю, что вы тоже любите меня. А все эти отмазки учитель-ученица – ну… это же только для школы. А сейчас мы не в школе.
***
«Люблю вас. Вы любите меня.
Сожительствует с ученицей.
11 А.
Я хочу тебя, Кулемина».
Вдох-выдох-вдох-выдох. Он дышит поверхностно и ищет, за чтобы зацепиться. За любую мысль – даже самую неприятную.
- Лен, ты не понимаешь. Через два месяца…
- Это ты меня не понимаешь. Два месяца ничего не изменят. Ты все равно, не смотря на все, что произошло, считаешь меня ребенком. Но на самом деле ребенок ты, а не я.
Неправильно. Все неправильно. Не так. Его начинает тошнить.
«Ты трахнул школьницу.
И тебе понравилось. И ей.
Вы ебнулись».
Почему ее слова кажутся таким… верными?
Лена видит, как он поджимает губы. Жевалки напряглись, глаза закрылись.
«Давай же, Вить. Не сопротивляйся».
- Умно. Но я не могу. Черт… Лен, как ты не понимаешь?! Не так. Не пока мы оба в школе.
Смешно. Ну, учитель снова. И пофиг. Надо надавить – сам поддастся, как в прошлый раз.
- Опять эти отмазки, - она дергает его за воротник пальто на себя. Почти поцелуй. Даже чувствует тепло губ на своей коже, когда…
- Лен, прекрати! Зачем ты это делаешь? Так же нельзя.
… он отталкивает ее. По-настоящему отталкивает. Убирает руки с талии.
Впервые.
Злость с такой силой ударяет в грудь, что ей хочется дать ответочку.
- Да что нельзя?! И как можно?
Степнов пытается отвечать спокойно, но Лена видит, что он тоже уже на взводе. Делает глубокий вдох.
- Надо подождать выпускной.
Злость растекается из груди по венам, через кровь – в руки. В пальцы. Сводит их так, что кулаки сжимаются.
- Вот и жди свой выпускной, раз он тебе так вперся!, - с силой дергает ручку двери, открывает и кивает ему на выход, - А теперь валите, Виктор Михайлович, и на километр ко мне не подходите!
- Да почему тебе так трудно хотя бы попробовать меня понять?!
- А почему тебе трудно понять меня?!
- Лен, ты ведешь себя как …
- Проваливай!
Он резко разворачивается и вылетает за порог, дергая дверь на себя, так, что трясется стена.
Три.
Два.
Один.
Звонок.
Лена открывает дверь, но не смотрит на него.
- У вас есть одна попытка.
- Ночью ты давала две.
- Одна.
На самом деле нет и одной. Потому что он все равно не сделает то, что нужно. А все слова – лишние.
Лена слышит раздраженный выдох. Наверняка, сквозь зубы.
- Ты еще школьница.
Какая-то сила дергает ее тело и разворачивает лицом к нему. До трясучки бесит это слово. «Школьница». Ребенок!
- О, тебя не сильно это волновало в моей комнате. В ванне. В зале. Да прямо тут, в коридоре. Вот у этой чертовой стены.
Видит, как ему больно это слышать, но ничего не может с собой сделать. Глаза-щелочки. Он прищуривается, как будто оценивая ее.
Да, Лена использовала еще один запрещенный прием.
- Низко, Кулемина. И эгоистично.
Да, низко. Она в курсе.
- Ты ведешь себя, как законченная эгоистка, ты хоть понимаешь? Неужели так сложно просто подождать даже не два, а полтора месяца?!
Вообще-то он ждал ее гораздо дольше.
- Мы переспали! Мы почти жили вместе! У тебя ключи от моей квартиры! Я ездила с тобой, чтоб выбрать здание под клуб!!
- Мы поторопились, понятно? Я не должен был. Точнее, должен был дождаться. Все это было… Ты просто…
Не договаривает, но это легко читается по губам.
Ошибка.
Он знает, как задеть ее сильнее. Сердце колотится. Холодный пот, как на ринге. К глазам подступают слезы.
Он не увидит, как она плачет. Не сейчас.
И Лена тоже знает, как сделать ему еще больнее.
- Попытка не засчитана. И, знаешь, что? Наверное, мне не стоило так быстро рвать отношения с Гуцулом.
Степнов будто застывает.
Наверное, в его глазах отражаются ее страхи и боль.
- Ты же не серьезно…
Еще секунда и слезы польются ручьем. Надо выгнать его. Сейчас же.
- Убирайся.
- Лен…
- Пошел вон!
***
Она сидит на корточках, прислонившись спиной к двери. Тело трясется, руки прижаты к лицу – слезы текут и текут, каким-то бесконечным соленым ручьем. Гребаное море слез. Все, что она не выплакала за 18 лет жизни. Выходят из нее, опустошая. Вся злость выливается из тела вместе с ними, давая место боли, в сто раз сильнее физической.
***
Он так и не смог уйти от ее двери. Просто сползает по холодному металлу вниз и сидит, вцепившись пальцами в волосы. Пожалуйста, пусть ему только мерещатся эти звуки – плачь и всхлипы.
Он сидит так долго, что ноги затекают и начинают болеть - и болят не только ноги. Кажется, боль причиняет даже дыхание.