Глава 13. Март. Часть 1. Выходные, матч и разговоры
♪JONY — Мой рай
Помни, что ты мой рай, мой рай
Ты осветила жизнь мою улыбкой
Порхай, ты порхай
Только я прошу, не стань моей ошибкой
Здесь все такое… больничное.
Видеть родного человека, прикованного к койке стерильно-белого цвета, с бледной кожей, под которой четко проступает капиллярная сетка, приходящего в себя после операции – больно. Страшно. Ты готов сделать все, что нужно, только бы он поправился.
Какой бы сильной Лена не была, дедушка – ее слабое место. Она приехала в больницу сразу, как только врачи сказали, что наконец-то деду разрешили принимать посетителей. И сейчас, в понедельник, в семь двадцать утра, она сидела на стуле в палате.
Лена пригласила Виктора, зная, что дед стал ему дорог. Ведь даже в те месяцы, когда отношения между ними были хуже некуда, Степнов отлично ладил с ее дедушкой. Но в палату вдвоем их не пустили. Заходить – только по одному. И то, пока всего на 10 минут.
Интересно, у Виктора Михайловича есть дедушка?
- Леночка, ну, вам уже пора, наверное. А мне скоро капельницу делать будут.
Голос деда не меняется никогда – даже после операции такой же добрый и полный любви.
- Да, дедуль, только не забудь позвонить, хорошо? В пакете вон фрукты – бананы, апельсины, яблоки. Еще там печенье…
- Лен, как ты протащила-то апельсины? Их же нельзя.
- Дедуль, их другим нельзя. Я у врача лично уточняла. У тебя же с сердцем проблемы, апельсины тут причем?
- Так правила одни на всю больницу…
Только Степнов заболтал проверяющую, как забалтывал когда-то Елену Петровну в школе.
Актёрский, блин, талант.
- Соавтор твой помог, - Лена встает, целует дедушку в лоб.
Дед приподнимается с кровати и улыбается.
- Лен, так у вас все наладилось?
- …типа того. Ну, пока, дедуль, - она уже идет к выходу.
- Ради этого можно было и в больницу.
- Дед! Ты с ума тут что ли сошел уже?!, - дед тихо смеется, но кашель его останавливает.
Ничего. Он поправится.
Лена почти вышла, когда дедушка позвал ее снова.
- Лен, ты Вите напомни, что он мне кое-что обещал. Он поймет.
***
- Это извращение.
- Нет.
-Да, самое настоящее.
- Ты даже не попробовал.
- И не собираюсь.
- Это же зерна кукурузы – почти правильное…
- Ага, а чипсы – это картошка.
Она закатывает глаза, не желая продолжать бессмысленный спор. Он упрям, как осел.
У Лены на подносе две глубокие пластиковые тарелки с горячим попкорном, которые она ставит прямо на пол в зале перед телевизором. Рядом с его ногами. Степнов сидит на ковре, прислонившись спиной к дивану. Этот пол и ковер скоро станут ее любым местом в квартире.
-Скажи, что на кухне не стоит двухлитровая бутылка какой-нибудь сахарно-приторной мер… газировки.
Не стоит. Потому что Пепси не осталось еще вчера. Так что пить они будут чай.
- Попкорн с сыром, а тут с солью, - указывает на каждую тарелку поочередно.
- Ты же не собираешься съесть это все?
- Собираюсь. Во-первых, я дико голодная. Во-вторых - через пару часов мы узнаем, кто будет играть от России на Кубке Европы. И если это будет не Динамо, - он перебивает ее, ухмыляясь.
- Поверь, это будет не Динамо, - она смотрит на него сверху вниз, бросает злющий взгляд, но его это только веселит.
- … так вот. Если это будет не Динамо – я заем свою печаль. А если Динамо – отмечу их победу, - Она переступает с ноги на ногу, не садясь. Потому что, если она сядет там, где стоит, между ними будут тарелки и целый метр пространства.
С той ночи прошла неделя.
В ночь с четверга на пятницу они почти занялись сексом на этом самом ковре.
С пятницы до субботы она просидела тут в ожидании любых новостей из больницы.
В воскресенье он помог ей с покупками и донес пакеты до квартиры.
С понедельника по четверг она каждое утро ездила к деду.
Охренеть. Кажется, что прошло несколько месяцев. А на деле…
Блядская неделя балансировки между «хочу» и «нельзя». Неделя, на которой они виделись три раза. Один из них – для поездки в больницу - так что это даже не считается. Два раза он приходил именно к ней – первый раз вообще принес ей продуктов домой – будто Лене, как и деду, нужна с этим помощь.
Но так далеко они больше не заходили.
Чем, интересно, он занимается? Съемки-то закончились.
Лена выдыхает и опускается на пол.
- Если хочешь, можешь умереть голодной смертью. У меня все равно больше ничего нет, - потому что Лена сама не ходила в магазин, мотаясь между школой-больницей-музыкальными репетициями-домашкой-аптеками. А с учетом того, что новой барабанщице Ранеток требовалось больше времени – репетиции могли длиться до позднего вечера. А еще и конец четверти… Эту пятницу Лена ждала, как никогда. Не только из-за окончания недели.
Сегодня они наконец-то могут просто побыть вдвоем.
***
Матч Химки-Динамо обещает быть жарким. Пока команды выходят в зал, приветствуют друг друга и разогреваются, он не обращает на экран внимания – девушка рядом завладела им полностью.
Его здорово напрягла последняя фраза. Сколько она питается этим… нет не так, она вообще ест?
У Лены очень уставший вид. Напоминает осень, когда она…
- Лен…, - «ты же не вляпалась ни во что снова?», - как дела в школе?
Она смотрит на экран, тянется к ближайшей миске с попкорном.
- Все нормально. Барабанщицу новую подтягиваем, Гуцул-дурак решил поиграть в конкур…, - она обрывает себя на полуслове, - …неважно. Смотри, начали играть уже.
Фамилия и имя все еще немного бесят, но это так, отголосок прошлых эмоций. Лена могла бы все рассказать, но, видимо, до сих пор думает, что он ревнивый придурок, способный сорваться из-за такой мелочи.
Ладно, проехали.
С ее представлением об этой части его характера они еще поработают.
- Девчонки твои ничего не спрашивали после…?
- Не-а. Все как обычно – типа недвусмысленные фразы, переглядки, обмен ухмылочками.
Черт. Если бы только можно было как-то выдернуть ее из этого конченного рассадника приторно-правильных мнений и мерзких сплетен.
Лена отрывается от экрана на пару секунд, поворачиваясь к нему – видимо, от раздражения он слишком громко выдохнул. Смотрит, будто раздумывая, сказать или нет.
- Вить, мне плевать. Вот честно, не бери в голову. Ничего нового и страшного не произошло, - снова отворачивается, откидывает голову назад, упираясь затылком в диван, - Я просто устала… все как-то разом навалилось. И кстати - в последний раз, когда я была у деда, он вынес мозг расспросами про то, чем ты занимаешься.
- Я заеду к нему в эти выходные, расскажу.
- А мне расскажешь?
- А тебе, может быть, даже покажу.
Она опять поворачивается в его сторону – глаза блестят, губы расплываются в улыбке.
«О нет. Нет, Кулемина. Не начинай».
Но он тоже улыбается.
- Прекрати, - это должно звучать серьезнее, - я не имел ввиду ничего из того, что ты сейчас воображаешь.
- Ты не знаешь, что я воображаю.
- Лен.
- М?
- Смотри, игра началась.
***
Счет 65:57.
Она дико рада, о чем сообщает ему, улыбаясь во все 32.
***
Счет 72:72
- Окей, точно покажу.
- Покажешь, чем занимаешься?, - они оба не отрываются от экрана, но Лена замечает, что он тянется к соленому попкорну.
«Да, это очень вкусно. Стоит один раз попробовать».
Кажется, одна победа уже есть. Сегодня явно ее вечер.
- И это тоже.
Многообещающее.
- Если Химки победят.
ЧЕГО?! НЕТ!
- Пошел ты!, - она не поддастся. Она злится.
***
Все еще ничья.
… это же нечестно, - это не злость, Кулемина. Это какой-то скулеж.
***
Счет 77:86
Чертовы Химки.
Лена замечает, что попкорн с солью исчезает намного быстрее. Окей. Пусть у нее будет хоть одна победа и утешительный приз.
***
Счет 94:100
Лена быстро выключает телевизор, отшвыривает пустые тарелки и садится сверху – все это сопровождается его веселым смехом – он засмеялся, как только увидел ее реакцию на трехочковый от нападающего Химок. Но смех прекращается, как только Лена приближается к губам.
- Я не буду смотреть Кубок.
- Это же смешно.
- Он больше не принесет удовольствия.
- Мы что-нибудь придумаем… с твои удовольствием.
Она прижимается к нему все телом, целуя первая. Так, как хочется ей. Поцелуй с привкусом соли – Лена с точностью повторяет его движения языком, чувствуя, как он реагирует на нее. Как возбуждается.
В этот раз ее ничего не пугает – Лена больше не замирает.
Кто-то явно начинает входить во вкус.
Он обнимает ее, запуская одну руку в волосы, второй сжимает ягодицы – но на всякий случай старается не давать ей полную свободу действий - не дай бог, она решит снова снять футболку.
***
- Остановись…, - Лена заставляет его откинуть голову назад, целуя шею. Совсем как он – вырисовывая узоры языком, не отрывая губ, прикусывая кожу над веной. Горячие ладони скользят под его футболку, заставляя мышцы живота гореть в каком-то чертовом пламени. Она двигается так, будто они уже… прогибается в пояснице…
«Тебе бы точно понравилось быть сверху».
Господи-боже. Он же обещал…самому себе в-первую очередь. До боли прикусывает губу, только чтобы оставаться в сознании. Не поддаваться.
Голова кружится от рваных вдохов. Пальцы сводит от желания прикоснуться к ней – не через чертову футболку или джинсы, а к ней. Ее руки слишком близко к резинке спортивных штанов.
- Лен, прошу…
Тело требует почувствовать ее. Хотя бы ее руки.
«Пожалуйста, прикоснись ко мне».
Болезненное напряжение в штанах. Внутренности в узел. Кровь кипит.
Ее пальцы слегка оттягивают резинку.
О да.
НЕТ!
Сука! Даже не понял, как чуть не отключился. Снова.
Ловит ее запястья, сжимает одной рукой, другой – легко отталкивает – отдаляя на несколько сантиметров от себя.
Хотя надо бы на несколько метров, а между еще бетонную стену. Химки может и победили, а вот он явно проигрывал.
Лена будто полностью выключается из реальности в такие моменты. Не хочется возвращать ее на землю, но… он выдыхает. Лбом слегка касается ее лба.
- Я ведь не железный. Понимаешь?
***
Лена просит его не уходить. Хотя бы еще немного побыть здесь, с ней.
Без всего… этого. Всего лишь побыть рядом.
Ей не хочется признаваться даже самой себе, но она так скучает дома одна. Когда деда оставляют в больнице дольше, чем на неделю, ей плохо. Родители мотаются по свету с 9 класса – уже три года, а она все еще не привыкла к одиночеству.
Просто в этом месяце, когда все стены в ее голове рухнули, и она разрешила себе чувствовать вообще все – ее будто иногда накрывало с головой.
Виктор соглашается остаться еще на час.
***
- Может все таки расскажешь, что ты там такого деду обещал, что он об этом вспомнил почти сразу после операции, - она сидит к нему спиной, устроившись на полу, между ног. Чувствует лопатками тепло тела, ее голова – на его груди.
Он легко гладит ее руки, лежащие на его коленях.
По телевизору – старая американская комедия.
- Что не прикоснусь к тебе до выпускного.
Ого. Вот дед решил поиграть в строгого отца. Но ей почему-то смешно.
- Да ла-а-дно. Какое средневековье, Степнов. Ты, оказывается, такой старомодный.
Пальцы замирают почти на сгибах локтей. Эй, ей вообще-то понравилось! Последний раз ее гладила мама в очень-очень далеком детстве.
- Эй, ты чего?
- Как ты сейчас сказала?
- Никак.
- Ну повтори. Тогда продолжу.
Лена улыбается.
- Просто…это как-то старомодно все. Ты будто из какого-нибудь 19 века про джентльменов и леди, хотя чтоб ты понимал больше половины девчонок уже…, - он перебивает ее, громким смехом.
- Что? Что такого-то?
- Да просто… никогда не думал, что это описание применимо ко мне.
***
- Мне пора.
-Да, хорошо.
Но никто не сдвигается ни на миллиметр. Он сидит, уткнувшись носом в сгиб ее шеи.
Фильм уже закончился.
- Ты часто так делаешь.
- Ты потрясающе пахнешь.
- Чем-то фруктовым?
Перед его приходом она как раз мыла голову и это, наверное, он и чувствует.
-Нет.
Интересно.
- Я не люблю духи. Женские.
- Отлично. Никогда раньше не чувствовал ничего похожего.
Ну, судя по его реакции – ему нравится. Любопытно же.
- Чем…?
- Не знаю… это сложно объяснить…
- Попробуй. Ты же написал целый роман.
Чувствует, как он выдохом посылает по спине миллион мурашек. И – глубокий медленный вдох.
- Это странно, но … теплом. Чем-то сладким, но не приторным.
Не фруктовым, не цветочным, не сладким – но так, что хотелось … столько всего хотелось.
***
В 23:00 Степнов уходит.
***
Утро субботы началось в 9:00. В 10:00 он уже вышел из квартиры под промозглый мартовский снегодождь.
Весь день в субботу Виктор мотался по делам для будущего клуба. Бумажная волокита выматывала похлеще тренировки, а закончить все надо было как можно скорее - Савченко обещал помочь и с кем-то познакомить из городского департамента спорта ближе к концу марта – когда у школьников будут каникулы.
Вечером в субботу Кулемина выглядела потерянной. Раздраженной. Что-то было не так, но Лена упрямо молчала. Казалось, что ей даже… стыдно?
Он просто в очередной раз принес ей продуктов, чтобы она не таскала пакеты сама.
Она одна целую неделю – и ходила в магазин только один раз.
- Спасибо. Но, здесь столько всего… на меня одну это перебор, - она раскладывала на кухне продукты.
- Приготовишь что-нибудь, - он опирается плечом о дверной косяк, наблюдая за ней. Еще она какая-то заторможенная. Как в замедленной съемке, - я точно знаю, ты способна на большее, чем бутерброды и попкорн в микроволновке.
Лена отвечает почти через минуту.
- Ага, когда дед дома или когда ты с сломанным ребром валяешься. Но для себя я не особо люблю заморачиваться.
Он не успевает себя остановить, когда с языка слетает предложение.
- Ну, хочешь, я для тебя заморочусь?
***
Они приготовили ужин. Поели. Посмотрели фильм. Он уже стоял у двери, когда Лена попросила остаться.
- Ты ведь понимаешь, почему я ухожу.
- Я не про… я буду в комнате, а ты в зале. Я даже уйду сразу же, как ты снимешь куртку.
Да что с ней?
- Может, ну…позови девчонок, устроите ночевку или какую-нибудь девчачью вечеринку?
Лена не спорит. Соглашается. Кулемина соглашается.
- Хорошо, подумаю. Может Наташке позвоню.
- Лен, что случилось?
- Да так. Ничего серьезного. С дедом поссорились немного.
Он смотрит на нее. Картина перед глазами ужасная. За ее спиной темные комнаты, она стоит, засунув руки в карманы джинс. Делает вид, что все хорошо. Что ей не привыкать.
Но как только дверь за ним захлопнется – она останется тут сама. Одна. В десять вечера Кулемина не будет никому звонить – потому что она не будет никому признаваться в том, что ей может быть страшно или одиноко.
Кроме него.
Он снимает куртку.
- Хорошо. Только правда иди уже к себе. Мне завтра вставать рано – нужно будет зайти домой, а потом кататься по городу.
Короткие объятия, ее «Спасибо» - это сейчас кажется интимнее, чем все, что уже было между ними.
Среди ночи он и сам не понимает, почему резко просыпается.
Тянется к телефону – третий час.
Какой-то звук…
***
От стука в дверь она вздрагивает. Глаза распахиваются.
- Да?
- Лен, все в порядке?
Ух, точно. Степнов.
Лена проснулась среди ночи после очередного сна с ним. Опять, блин, с чертовым желанием, сводящим до боли. С осознанием, что она ничего, вообще ничего не может поделать с собой. Не может просто взять и выключить эти ощущения.
В детстве мама вечерами после тренировок всегда набирала ей горячую ванну. Вода расслабляла уставшие, сведенные мышцы и помогала засыпать. Став старше Лена, по привычке, набирала ванны по вечерам.
Может, вода могла бы помочь справиться и с такого рода напряжением.
Когда он постучал, мысль будто всплыла в голове с дальней полки – она пылилась там давно.