В больнице при дедушке она старалась продемонстрировать, что все хорошо - улыбалась, смеялась, шутила. Но как только они вышли из его палаты повисла неловкая тишина.
«Ты его потеряешь. Давай, действуй».
Коридор-лестница-выход.
Спустились со ступеней.
Метро – по прямой.
Хоть кто-то начнет диалог?
- Лен, стой. Поехали на такси, - спасибо, Виктор Михайлович!
- Почему? На метро разве не быстрее?
- У тебя ослабленный иммунитет сейчас. Нечего в толпе народа шастать.
Он продолжал о ней заботится даже сейчас.
Стыдно. Глубокий вдох.
- Виктор Михайлович, этогобольшенеповторится-этобылаошибка-ябыланевсебе-проститепожалуйста.
Она так тараторила, что удивительно, как он вообще разобрал слова.
- Значит, обещаешь впредь держать дистанцию, Кулемина?
- Да-да! Обещаю. Конечно, обещаю! Я вообще не понимала, что за фигню творю! Это все сотрясение.
Кажется, он облегченно выдохнул.
- Точно, сотрясение же…
«Ну вот, Кулемина, что и требовалось доказать».
***
Это была имитация счастья – история с боями закончилась, дедушка шел на поправку, а их отношения вернулись в прежнее русло теплой дружеской атмосферы с той лишь разницей, что Виктор Михайлович почти жил в квартире Кулеминых: как и просил дед, взял шефство над Леной. Готовил завтраки, провожал до школы и вечерами рассказывал о новых главах романа-фантастики.
Подумать только, дедушке удалось серьезно увлечь его.
Лена прекрасно понимала, как может затянуть творчество – Ранетки теперь репетировали и выступали чаще обычного – Эмилия Карповна постаралась. Конечно, девчонки понимали, что она продвигает не их, а свою внучку – новоиспечённую солистку Ранеток – но они как-нибудь с этим разберутся.
Музыка давала ей то, что отбирал спорт – можно было не отключать эмоции, не искать пути отрезвить сознание. Напротив – она как будто растворялась в песнях, в словах, в аккордах, выплескивая все, что тугим комом сидело внутри.
Отвлечение творчеством вкупе с игнорированием некоторых чувств давало потрясающий результат.
Они оба почти справились с проблемой.
Пока в один из дней Степнов не пришел к ней со сломанным ребром.
***
Лена весело рассказывала про выступление, про Полину, опозорившуюся на сцене, про заработанные законным способ деньги. Улыбалась и светилась как лампочка Ильича – она так соскучилась по обычным школьным будням и подростковым проблемам.
Они пришли домой почти в одно и тоже время, ближе к вечеру, поэтому на столе были бутерброды ее собственного приготовления – в отличие от Виктора Михайловича, Лена не видела необходимости постоянно, постоянно блин, готовить и есть «полезную, здоровую еду». Только он любви к простой кухне не разделял.
- Почему вы не едите?
- Да я чего-то не хочу. Ты давай сама, тебе поправляться надо.
Ее игриво-веселое настроение требовало срочно стереть кислое выражение с его лица.
«Надо же так надуться из-за каких-то бутербродов».
-Да я здорова! Хотите, приемчик покажу?, - вставая с кухонного дивана.
- Лен, лучше не надо.
Но она уже решила, что ему просто необходима встряска.