Дзэн и езда на лошади
Все знали о дружбе господина Ягю Тадзима-но-ками и Такуана Осё. Однажды Ягю вспомнил, что прославленный наездник Магаки Хэйкуро скакал на лошади вверх и вниз по каменным ступеням, и решил сделать то же самое.
С этой целью Ягю отправился к горе Атаго. Взглянув на круто уходящие ввысь каменные ступени у подножия горы, он понял, что не сможет проскакать по ним на лошади. Тогда он решил, что если он не может подняться вверх по ступеням, то, может быть, ему удастся спуститься по ним вниз. Он поднялся на гору окольным путем, собираясь съехать вниз по ступеням, но после долгих сомнений не смог отважиться на это. Днем и ночью он размышлял о том, как это сделать, но ничего подходящего не приходило ему в голову. Тогда Ягю направился за советом к Такуану в храм Токайдзи.
– Осё, в древности Магаки Хэйкуро поднимался на гору Атаго верхом на лошади. Я вспомнил об этом и вчера попытался сделать это сам, но не смог, – сказал Ягю.
– Вы не смогли это сделать? А я смогу, – ответил Осё.
– Вы сможете, мастер? В самом деле?
– Да, конечно.
Ягю спросил у него, как ему это удастся.
– Давай лучше вместе отправимся к горе Атаго, и я покажу тебе, как ездить вверх и вниз по ступеням верхом на лошади.
Ягю подумал, что в действительности Осё не такой удалой, каким выдает себя. Но у подножия горы Такуан Осё вскочил на лошадь Ягю и как ни в чем ни бывало поскакал на ней вверх по ступеням, а затем развернулся и поскакал вниз, словно эта было ровная лесная поляна. Господин Ягю от удивления лишился дара речи.
– В том, как я это делаю, господин Ягю, нет ничего особенного. Чтобы скакать верхом по ступеням, следует осознать, что в седле нету всадника, а под седлом нету лошади, – сказал Такуан, и при этом Ягю достиг просветления.
Увидев перед собой препятствие, мы думаем, что преодолеть его трудно. Мы полагаем, что только опытный наездник может справиться с ним. Когда наш ум скован, мы не можем скакать на лошади по ступеням, потому что мы ограничены этой реакцией и болезненно осознаем и себя, и лошадь. Когда же мы достигаем способности не замечать себя в седле и лошадь под седлом – то есть когда всадник и лошадь становятся для нас одним целым, – тогда в состоянии безмыслия мы сможем беспрепятственно подниматься вверх и опускаться вниз. Такуан обучал Ягю принципам дзэн на примере верховой езды. Все секреты имеют в своей основе одну и ту же истину. Эта истина есть мир сатори (просветления).
Несокрушимый дух
Одно время у Иэмицу, третьего сёгуна сёгуната Токугава, жила обезьянка, которая была очень шустрой. Однажды Иэмицу велел своим слугам попытаться ударить ее, но ни одному из них не удалось это сделать. Тогда Иэмицу попросил мастера меча Ягю сделать то же самое, но обезьянка была такой подвижной, что даже Ягю не мог настичь ее.
– Поскольку она прыгает быстрее молнии, лишь Такуан Осё из храма Токайдзи сможет опередить ее, – сказал Ягю, и Иэмицу отправил посланца, чтобы тот доставил Такуана в замок.
– Осё, попытайтесь ударить эту обезьянку, – сказал сёгун прибывшему Такуану.
Осё посмотрел, как она лежит на руках у сёгуна, и поднял свою палку священника. Только он поднял ее, чтобы ударить обезьянку, как она вскрикнула и простерлась перед Осё, словно умоляя о пощаде. Иэмицу и его свита была поражены и начали прославлять Такуана. В ответ Такуан рассмеялся и сказал:
– Здесь нет ничего особенного. Поскольку господин Ягю и другие подданные беспокоились о том, что, целясь в обезьянку, сидящую на коленях у сёгуна, они могут задеть самого сёгуна, в их движениях недоставало духа. Но я был исполнен решимости, если нужно, ударить самого сёгуна. Обезьянка почуяла мой дух и испугалась.
Учение Такуана несложно. Нанося удар, просто наносите удар. При этом в вашем уме не должно быть ничего другого.
Кто виноват?
Однажды во время странствий Осё был гостем в семье господина Кёгоку в местечке Тоёока. Неподалеку от Тоёока жил бедный крестьянин со своей женой и матерью. Подати в этой местности были очень высоки, и поэтому бедный крестьянин едва сводил концы с концами. Через некоторое время он развелся со своей любимой женой и, бросив в деревне старую мать, отправился куда глаза глядят. Об этом стало известно местным властям. Они поймали бедного крестьянина и вместе с матерью привели его на суд.
– Я больше не могу зарабатывать себе на жизнь. Я выбился из сил, стараясь заработать хоть что-нибудь, чтобы прокормить свою мать. Я бросил ее, зная, что поступаю недостойно, но у меня не было другого выхода. Теперь, когда вы меня задержали, пожалуйста, приговорите меня к смерти, – умолял крестьянин.
Старейшины не смогли принять решение и обратились за советом к господину Кёгоку.
– Вынести правильный приговор в данном случае нелегко. В провинции Синею (в настоящее время провинция Нагано) есть гора Обасутэ, у жителей которой есть традиция бросать пожилых женщин. Но мне никогда не доводилось слышать, чтобы кто-либо бросил свою мать в провинции Тоёока. Достоин порицания тот, кто не может содержать своих родителей. Рассмотрите это дело еще раз и строго накажите виновного, – велел господин Кёгоку.
Старейшины собрались снова и долго обсуждали этот вопрос, но никак не могли прийти к согласию. Наказанием за убийство родителей было распятие, но бедный крестьянин не убил свою мать; он покинул ее. В прошлом такого не случалось.
Тогда было объявлено, что очередной совет старейшин будет проходить в присутствии господина Кёгоку. Хотя обвиняемый был всего лишь крестьянином, случай мог создать прецедент, и поэтому местные власти стремились принять правильное решение.
Мать с ребенком на спине. Фото 1877 г.
– Если у вас есть весомые доводы, пожалуйста, высказывайте их, – сказал господин Кёгоку.
Один из старейшин выступил вперед и произнес:
– Когда речь идет о покидании родителей, мы не можем определить степень вины, потому что подобных случаев раньше никогда не было. Крестьянин невиновен. Он перестал кормить свою мать, но перед этим он делал все, что было в его силах. Он даже бросил свою жену и стал нищим, чтобы содержать ее. Принимая это во внимание, можно сказать, что хотя он и из низшего сословия, он достоин похвалы. Если бы он покинул свою мать, но продолжал жить с женой, это было бы преступлением. Но крестьянин развелся с женой, чтобы заботиться о матери, но не смог этого делать. Пожалуйста, сжальтесь над этим крестьянином и не судите его слишком строго.
– Твои слова вполне разумны, но покидать родителей неправильно. Приговорите этого крестьянина к смерти, чтобы другие никогда не поступали так же, – сказал господин Кёгоку.
Осё, внимательно слушавший выступающих, громко рассмеялся. Присутствующие были удивлены и оскорблены. Господин Кёгоку недовольно посмотрел на него. На такого рода важных собраниях считалось неприличным вести себя подобным образом.
– Осё, что вы нашли смешного в этом случае? – спросил Кёгоку.
– Мне он показался немного странным, и поэтому я рассмеялся. Дело в том, что и старейшина, и вы, господин Кёгоку, ошибаетесь.
– Позвольте мне узнать, в чем здесь ошибка, – сказал господин Кёгоку. – Прошу вас. Вы не оскорбите меня откровенным заявлением.
– Если я скажу собравшимся то, что я имею в виду, все будут смущены. Поэтому лучше будет оставить приговор прежним, даже если он ошибочный.
Мне просто жаль крестьянина. Будь у него хороший господин, его не приговорили бы к смерти. Но, увы, в нашем мире нет совершенства.
После этого Осё поправил рукава своей мантии и начал напевать: «Наму Амида Буцу!» («Слава Будде Амиде!») Произнесение в зале суда имени Будды Амиды, который считается воплощением сострадания, прозвучало упреком для всех собравшихся.
– Осё, желаете ли вы сказать, что приговор вынесен неправильно? – раздраженно спросил господин Кёгоку.
– Да, именно это я желаю сказать. Это ошибка, великая ошибка, – ответил Осё.
– Если это так, мне хотелось бы кое-что спросить у вас, – сказал господин Кёгоку. – Во времена императора У-ди (159–87 гг. до н. э.) слуга однажды выбросил на помойку чашку риса. У-ди узнал об этом и приговорил его к смерти. Приближенные императора возразили, что это слишком строгое наказание, но император ответил: «Человек стоит больше, чем чашка риса, но этот приговор станет уроком для других». Наказав одного человека, я спасаю многих. Вот почему, если мы простим крестьянина, который бросил свою мать, в конце концов пострадает вся страна. Осё, вы по-прежнему считаете мой приговор ошибочным?
– Да, я считаю ваш приговор ошибочным, – уверенно ответил Осё и еще раз засмеялся.
Присутствующие были поражены его неучтивым поведением, но Осё продолжил, не обращая на них никакого внимания:
– Случай с крестьянином отличается от случая, который имел место во времена императора У-ди. Во время голода человек может выжить, если отправится в другую провинцию. Если бы, спасаясь от голодной смерти, крестьянин бежал в другую провинцию и при этом бросил свою мать, его следовало бы наказать. И тогда вы, господин Кёгоку, сделали бы это уроком для своих подчиненных. Но в этом году в нашей провинции собрали хороший урожай, поэтому у людей достаточно продуктов, чтобы прокормить не только себя, но и родителей. Если же, несмотря на это, крестьянин не смог прокормить свою мать и бросил ее, этому должна быть какая-то иная причина. В совершенном преступлении виноваты прежде всего сборщик подати, управляющий и старейшины.
Во время выступления Осё несколько раз обвел взглядом собравшихся, а в конце пристально посмотрел на господина Кёгоку и добавил:
– Среди собравшихся есть еще один преступник. Я хочу, чтобы присутствующие задумались над этим.
Господину Кёгоку было нечего сказать. Главные слуги и сборщик подати негодовали, но Осё спокойно продолжил:
– Неужели вы не понимаете? Все подчиняется закону причины и следствия. Цапля белая, ворон черный. Даже трехлетний мальчик знает об этом. А если спросить, почему это так? Лишь немногие смогут ответить на этот вопрос. Но есть причина того, что цапля становится белой, а ворон – черным. Цветы цветут и дают семена. Крестьянин непрестанно работает в поле, но не может прокормить жену и мать. Это также должно иметь причину. Наказывать его за то, что он не выполняет сыновний долг, все равно что делать прижигание не в том месте. Наказывать следует того, кто довел крестьян до такого состояния, и только в этом случае страна будет в безопасности. Таково мнение простого монаха.
– Осё прав в том, что за проблемы, возникающие в нашей провинции, ответственны сборщик подати и управляющий, – согласился господин Кёгоку. – Кроме того, в преступлении повинны старейшины. Чтобы в провинции не происходило подобных инцидентов, они должны научиться правильно управлять ею.
Старейшины и управляющий были очень недовольны этим неожиданным поворотом дела. Один из старейшин выступил вперед и сказал:
– Смиренно прошу разрешения задать вопрос. Осё сказал, что среди нас есть еще один преступник. Господин желает знать, кто это?
– Я знаю, о ком идет речь, – с горечью сказал господин Кёгоку.
– И все же, кто этот преступник? – снова спросил старейшина.
– Это не имеет значения, – ответил господин Кёгоку.
– И все-таки, мне бы хотелось знать, кто это, чтобы впредь лучше выполнять свои обязанности, – настаивал слуга.
Господину Кёгоку некуда было деваться.
– Да, я тоже повинен в этом, – сказал он.
– Почему же вы в таком случае обвиняете нас? – спросил старейшина.
– Довольно. Я был неправ. Дайте матери крестьянина достаточное жалованье, – сказал господин и, смущенный, удалился с собрания.
Пожилая женщина получила пожизненное жалованье и жила счастливо до самой смерти.
Такуан никогда не заискивал перед людьми, облеченными властью или славой. Он всегда говорил то, что следовало сказать.
Исцеление больного
Однажды Такуан встретил господина Ягю в коридоре замка Эдодзё. Господин Ягю выглядел подавленным.
– Я вижу у вас на лице следы беспокойства, – сказал Такуан. – В чем дело? Пожалуйста, объясните.
– Спасибо за участие, – ответил господин Ягю. – Я опечален известием о своем старшем сыне по имени Дзюбэй (1607–1650, основатель школы фехтования Ягю). Он сошел с ума. Мой второй сын, Кёбу, умер в молодости, а мой третий сын Сабуро ведет развратный образ жизни. Он сбежал из дома, и мы не знает, где он. Я чувствую себя беспомощным перед лицом этих испытаний.
– Мне горько слышать об этом. А где помешанный Дзюбэй сейчас? – спросил Такуан.
– В замке Масакитака, который находится в провинции Ямато (ныне – провинция Нара).
– Я отправлюсь туда, чтобы исцелить его.
– Разве это возможно?
– Болезнь вашего сына не может быть безнадежной. Не беспокойтесь. Я сейчас поеду туда и вылечу его.
Такуан сразу же покинул замок Эдодзё и отправился в провинцию Ямато, не заезжая в свой храм. После многих дней путешествия Осё прибыл в имение Ягю. Перед воротами замка он громко воскликнул:
– Приветствую жителей этого дома!
– Скажи, кто ты и откуда пришел? – спросил привратник.
– Я буддистский монах. О монахах говорят, что они не имеют пристанища в этом мире. Стоит ли после этого спрашивать у меня, откуда я пришел?
Услышав эти слова странствующего монаха, привратник был поражен.
– Зачем ты к нам пожаловал? – спросил он.
– Я слышал, что в этом доме живет сумасшедший по имени Ягю Дзюбэй. Он считает себя великим мастером меча. Верно говорят, что глупца не вылечит никакое лекарство. И все же я пришел к нему, чтобы преподать ему урок. Немедленно доложи ему, что пришел посетитель, – сказал Осё.
– Подожди немного, – ответил привратник и направился в дом.
Выслушав привратника, Дзюбэй пришел в ярость и воскликнул:
– Что сказал этот монах? Он собирается скрестить мечи с прославленным Дзюбэем? Разве он не слышал о том, что лучшего мастера меча, чем Дзюбэй, нет во всем мире? Должно быть, этот монах сошел с ума. Веди его сюда, привратник! Я отрублю ему голову одним ударом!
Войдя в дом, Такуан стал на пороге и воскликнул:
– Дзюбэй, скажи, это правда, что ты великий глупец?
– Заткнись, монах-попрошайка! Как ты можешь называть глупцом самого прославленного фехтовальщика в мире? Зачем ты пришел сюда? Отвечай, или ты поплатишься за это головой! – горячился Дзюбэй.
– Поплачусь ли я за это головой, пока неизвестно, но ты, я вижу, и правда потерял голову. Бедняга! Я пришел преподать тебе урок. Желаешь ли ты его получить?
– Иди сюда! Сейчас я отрублю тебе голову одним ударом!
– А хватит ли у тебя мастерства, чтобы справиться с одним человеком? – поинтересовался Осё.
– Не спрашивай глупостей! – выпалил Дзюбэй.
– А что будет, если на тебя нападут два человека, один – справа, другой – слева?
– Я зарублю их не глядя!
– А если на тебя нападут четыре человека?
– Я зарублю их спереди и сзади, слева и справа!
– А если восемь?
– Я справлюсь с ними!
Осё продолжал задавать подобные вопросы. В конце концов Дзюбэй не выдержал и воскликнул:
– Ты говоришь бессмыслицу! Если на меня нападут шестьдесят четыре человека, я зарублю их всех одного за другим. Если же у меня не хватит сил справиться с ними, я сяду на куче окровавленных тел и совершу харакири!
– Тут ты и попался! – обрадовался Такуан. – Ты говорил, что являешься великим мастером меча, а можешь одолеть только шестьдесят четыре человека. Что касается меня, я могу в мгновение ока победить сто, двести, тысячу врагов. Ты недостоин скрестить мечи со мной. Я не сражаюсь с теми, кто столь неопытен, как ты. Впрочем, давай посмотрим. Я дам тебе стихотворение. Если ты поймешь его, я буду драться с тобой.
Осё написал стихотворение и протянул его Дзюбэю.
Не стой на месте,
Не двигайся ни вперед, ни назад,
Не садись на землю,
Забудь о победе и поражении.
Дзюбэй прочел стихотворение несколько раз, но так и не понял его.
– Ну что, понятно?
– Подожди! Не может быть, чтобы я не мог понять чего-то столь простого, как это стихотворение… «Не стой на месте, не двигайся ни вперед, ни назад». – Он перечитывал стихотворение снова и снова, но все никак не мог понять его смысл.
– Отведите монаха в другую комнату, дайте ему все, что он попросит, и не отпускайте, пока я не вернусь, – сказал Дзюбэй прислужнику и отправился в свои покои.
Там он сел, положил перед собой лист с написанным стихотворением и принялся размышлять: «Не стой на месте, не двигайся ни вперед, ни назад…»
После нескольких дней сосредоточения в нему вернулось спокойное расположение духа. Он пришел в себя и почувствовал, что все происходившее до этого было подобно сновидению.
– Где я? – спросил он, оглядываясь по сторонам.
Кимоно сидело на нем неровно. Волосы были непричесаны.
– Что это было? Есть тут кто-нибудь? – спрашивал он.
На его зов вошел прислужник и спросил:
– Вызывали, господин?
– Где я? Что со мной происходит? – спросил Дзюбэй.
– Вы в замке Масакитака. Простите, но, кажется, вы сошли с ума, господин, – ответил слуга.
– Что? Я сошел с ума? – удивленно спросил Дзюбэй. – Теперь я понимаю. Прости меня. Я, должно быть, причинил немало хлопот своему отцу. Теперь все это напоминает мне сон. Скажи, кто написал это стихотворение?
– Три дня назад сюда пришел монах, который разговаривал с вами, а затем написал для вас это стихотворение.
– Где сейчас этот монах?
– Вы велели не отпускать его, пока не вернетесь. Но этот монах ведет себя как сумасшедший. Он пьет сакэ и рассказывает небылицы.
– Он не сумасшедший. Передайте ему, что я сейчас сменю одежду и выйду.
Дзюбэй совершил омовения и переоделся. Выйдя к Осё, он увидел, что тот сидит со скрещенными ногами в центре комнаты и пьет сакэ. Дзюбэй поклонился ему и сказал:
– Пожалуйста, простите мое поведение. Благодаря вам ко мне вернулся здравый рассудок.
– Я очень рад, – ответил Осё. – Иди сюда. Давай выпьем вместе. Твой отец воспрянет духом, узнав о выздоровлении сына.
– Простите меня еще раз. Скажите, как вас зовут?
– Мое имя Такуан.
Удивленный Дзюбэй простерся перед Такуаном в знак уважения и благодарности.
– Я так и не смог понять вашего стихотворения, – сознался он. – Пожалуйста, научите меня.
– Это стихотворение нельзя понять, – ответил Такуан.
– И все же я хочу знать, в чем его смысл, – настаивал Дзюбэй.
Такуан засмеялся и сказал:
– Это стихотворение нельзя понять. Я тоже не понимаю его. Но его можно постичь…
Дзюбэй был поражен.
В стихотворении Такуана выражено действие высшей мудрости, которую невозможно описать. При его сочинении проявился спонтанный гений дзэнского мастера. После многих лет настойчивых тренировок Дзюбэй постиг смысл этого стихотворения.
Дзэн как разновидность буддизма опирается на некоторые принципы. Эти принципы таковы. Передача истины от сердца к сердцу без помощи слов. Посвящение в тайну за пределами священных писаний. Прямое указывание на ум человека. Видение природы Будды и достижение просветления. Догэн (1200–1253 гг., основатель дзэнской секты сото) высказался об этом так: «Единственное учение, которое открывает дорогу к преображению, – это дзэн. В дзэн нет учителей и нечему учить. В дзэн главное – достижение просветления собственными усилиями. Чтобы достичь просветления, вы должны сосредоточиваться до тех пор, пока ваш ум не придет в состояние, в котором не возникает ни одна мысль».
Наму Амида Буду!
Будда, который сбился с пути, ничем не лучше обычного человека. Люди одержимы иллюзиями, но хуже всего, если человек ни в чем не сомневается. Сомневающийся обладает природой Будды. Самоуверенный, хладнокровный человек не обладает ею.
Однажды рыбак Китибэй из деревни Синагава пришел к Такуану.
– Мне можно войти? – спросил он.
– А, Китибэй! Заходи. Ты пойдешь сегодня в море? – спросил Такуан.
– Да, конечно. Иначе как мне свести концы с концами. Я должен непрестанно работать до тех пор, пока не умру.
– Верно. Мы родились в мире причины и следствия, и поэтому мы должны работать, пока причина и следствие не прекратятся. Ты совершаешь меньше грехов, чем феодальные владыки. Посмотри, они убивают людей и по-прежнему остаются владыками. Они совершают великий грех. После смерти они попадут в ад и будут там очень долго.
– Я пришел к вам с вопросом, – ответил рыбак.
– Интересно. В чем же твой вопрос? – спросил Осё.
– Я заметил, что в храме секты синею (буддизм Чистой Земли; секта, основанная Сингоном, 1173–1262) молятся, произнося слова «Наму Амида Буцу!» с одной интонацией. А в дзэнском храме монахи произносят эти слова с другой интонацией. Как будет правильно?
– Это и есть твой вопрос? – спросил Такуан. – Если я отвечу тебе сразу, ты можешь не понять меня, и тогда мне придется очень долго объяснять тебе все сначала. Давай лучше я подумаю над твоим вопросом и объясню его тебе в другой раз.
– Хорошо. Тогда я зайду к вам позже, – сказал Китибэй, поблагодарил Осё и собрался уходить, как Осё окликнул его:
– Эй, Кити!
Китибэй был удивлен, повернулся к нему и спросил:
– Что, мастер?
Но Осё промолчал в ответ. Когда Китибэй снова подошел к двери и собирался открыть ее, Осё еще раз окликнул его:
– Китибэй!
– Что, мастер? – спросил Китибэй и повернулся к Осё.
– Именно это! Первый раз я позвал тебя так, как произносят «Наму Амида Буцу» в одной секте, а второй раз – так, как эти слова произносят в другой. Как бы я ни назвал тебя, Кити или Китибэй, оба раза ты ответил мне: «Да, мастер?» Оба эти оклика одинаковы.
– Теперь я понял, – сказал Китибэй, низко поклонился Такуану и пошел домой.
Этот случай напоминает поговорку: «Меч, который снес две головы, возвышается под небом, словно ослепительно сверкающий айсберг». Откажитесь от дуализма жизни и смерти, хорошего и плохого, бытия и небытия и станьте абсолютным «одним мечом». Вы никогда не найдете Будду вне себя. Буддистский Закон также пребывает внутри вас. Когда же люди начинают искать его вне себя, они теряют из виду Путь и начинают говорить о рае и аде. Рай и ад – это не то, что ожидает нас после смерти. Они существуют здесь и сейчас. В буддизме нет ни постижения, ни постигающего. Вы должны настойчиво стремиться к просветлению.
Путь пустоты
Когда наступает новый год, все говорят друг другу: «С новым годом!» Люди повторяют эти слова из года в год, не замечая, что с каждым годом они становятся старше и одним шагом ближе к могиле. Но если рождение считается счастливым событием, почему мы не можем сказать то же самое о смерти?
Однажды утром первого дня нового года Осё из храма Токайдзи наслаждался из своего окна видом на море у деревни Синагава.
– Можно к вам? Можно к вам? – раздался голос за дверью.
Осё быстро подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял молодой торговец рыбой по имени Тэцу.
– Здравствуйте, Осё-сама! С новым годом! – сказал Тэцу.
– Тебя так же. От всей души поздравляю тебя с новым годом. Мне повезло, что ты пришел так рано, – ответил Осё.
– Почему же вам повезло? – удивленно спросил Тэцу, уставившись на Такуана.
– Ты прыгаешь повсюду, словно рыба, разве не так? А ведь говорят, что прыгающая рыба – хороший знак. Я тоже могу попробовать себя в прыжках. Не возражаешь?
– Нет, что вы!
– Итак, начнем. В это раннее новогоднее утро ты пришел ко мне, чтобы попросить в долг у меня денег, – сказал Осё.
– Погодите, Осё-сама. Я ведь вам еще ничего не рассказал, – удивился Тэцу.
– Да, ты ничего не сказал, но разве это имеет значение? О чем ты тайком переговаривался в саду с Гакууном?
– Как? Неужели вы все знаете?
– Конечно. Я был тогда в саду и все слышал.
– Ну, если вы все знаете, тогда я могу продолжить и сказать вам… Да, вы правы…
– И еще. Ты недавно развлекался с соблазнительной девушкой из Судзу-га-Мори, не правда ли? – спросил Осё.
– Да, мастер, – неохотно признался Тэцу.
– Ты поступаешь неразумно. Много ли ты знаешь людей, которые бы приходили в храм просить денег? Обычно люди приходят в храм для того, чтобы пожертвовать деньги.
– Я знаю об этом, но у меня нет другого выхода.
– У тебя нет другого выхода, потому что проститутка из Судзу-га-Мори потребовала от тебя денег, не так ли? Ты еще молод, и тебе нужно брать у нее уроки любви. Но вместо того, чтобы давать деньги женщинам, тебе бы не мешало научиться получать деньги от них. Понимаешь?
– Осё-сама, кто вас научил всему этому? Вы имеете такое влияние на сёгуна Иэмицу. Вам удалось получить в свое распоряжение такой богатый храм, не правда ли?
– Послушай, ты еще молод, и твое обучение еще не начиналось. Работай настойчиво. Чтобы преуспеть в течение месяца, ты должен спланировать свои дела в самом начале месяца. Говорят, что в первый день года лучше всего составлять планы на весь год. Почему бы тебе не последовать этому совету?
– Скажите, Осё-сама, изучать дзэн трудно?
– Да, но если ты будешь постоянно повторять му, му, му (нет, нет, нет), твои глаза откроются для просветления. До тех пор никто не сможет объяснить тебе, что это такое. Забудь обо всем и повторяй му.
– Это правда? Я согласен. Я буду повторять му постоянно.
Начиная с этого времени Тэцу повторял му с утра до вечера. Даже занимаясь своими делами, он повторял му. Об этом узнал один его друг и спросил:
– Тэцу, ты начал практиковать дзэн? Скажи мне, это интересно?
– Я не знаю.
– И все же, ты должен что-то знать.
– Нет, я ничего не знаю. Повторяя му постоянно, я даже потерял одного покупателя.
– Покупатель, наверное, решил, что ты сошел с ума.
– Верно. Вчера я пришел в дом к господину Кудо-сама, и госпожа Кудо спросила у меня, какую рыбу я принес. В это время я повторял му и поэтому случайно ответил ей: «Му!» «Где же ты берешь рыбу, которая называется Му?» – спросила госпожа. «В храме Токайдзи», – ответил я. «И почем эта рыба в храме Токайдзи?» – спросил госпожа. «Му!» – ответил я.
– Ты все выдумываешь! – смеясь, воскликнул друг Тэцу.
– Погоди! Затем госпожа спросила: «Рыба под названием Му была поймана в храме Токайдзи и имеет цену Му. Верно?». – «Да, госпожа», – ответил я. «Должно быть, эта рыба несъедобна. Неси ее прочь из этого дома!» – воскликнула госпожа Кудо и прогнала меня.
– И что было потом?
– Меня больше не пускают в этот дом. В недоумении я пошел к Осё-сама и пожаловался ему. Он сказал мне: «Тэцу, это означает, что тебя победили в диалоге. Но тебя можно также поздравить. Скоро путь му откроется перед тобой».
– Что такое путь му? – спросил мальчик.
– Я не знаю.
– Можно ли идти по этому пути?
– Думаю, что можно. Я слышал, что идти по нему легче, чем по Токай-до (основная дорога между Эдо и Киото).
– Хороший ли это путь? Где он? Я тоже хочу идти по нему. Тэцу, когда ты следующий раз встретишься с Осё-сама, пожалуйста, спроси у него об этом.
– Хорошо, завтра я все узнаю и тебе расскажу.
Тэцу спросил у Осё-сама, что такое путь му. Осё схватил Тэцу за подол кимоно и воскликнул: «Вот он!» Тэцу достиг просветления. Тэцу понял, что ответ на любой вопрос всегда рядом. Почему же Осё не сказал ему этого раньше?
Друг ждал Тэцу возле входа в храм, и как только тот вышел на улицу, спросил у него:
– Ты узнал, что такое путь му?
– Да, узнал. Путь му широк и далек. По нему одновременно могут идти тысячи, десятки тысяч людей.
– Правда? Такой путь существует?
– Да, существует.
– И где же он?
– Вот он! – воскликнул Тэцу и схватил мальчика за кимоно.
Однако тот ничего не понял и подумал, что Тэцу собирается затеять драку.
– У меня нет никакого пути! – закричал мальчик, испугавшись.
Мальчик не мог понять то, что постиг Тэцу.
Мантия Такуана
Однажды, когда Такуан был молод, его пригласили на трапезу в дом знаменитого буддистского священника. Осё был так беден, что не имел даже запасной мантии, а та мантия, которую он носил, была уже грязной. Как бы далек ни был Такуан от тщеславных надежд, он не мог пойти на прием в дурно пахнущей мантии. Казалось, из создавшегося положения нет выхода, ведь отказаться от приглашения было бы неучтиво. После некоторых размышлений он постирал свою мантию при лунном свете и повесил ее сушиться в саду. На следующее утро друзья-монахи пришли к нему, чтобы вместе идти на трапезу в дом священника. Но сколько они ни стучали, за дверью никто не отзывался.
– В чем дело? Просыпайся! – кричали они, думая, что Такуан спит.
Но он, запершись изнутри, медитировал нагишом, пока его мантия сохла. Монахи долго стучали в дверь, а затем решили, что Такуан отправился на прием без них.
– Как он мог! – возмутились они и ушли прочь.
Услышав их возгласы, Такуан улыбнулся, понимая, как ловко ему удалось их провести. К нужному времени мантия высохла, он надел ее и отправился в дом священника.