Сибирская одиссея Столыпина
В конце августа - начале сентября 1910 года, председатель Совета Министров России Петр Столыпин и главноуправляющий землеустройством и земледелием, Александр Кривошеин совершили двухнедельную поездку по Сибири. В те времена каждый высокопоставленный чиновник, посещая какой-нибудь регион, обязательно писал доклад на имя царя, публикуемый нередко отдельной книгой. Так же поступили Столыпин и Кривошеин, издав уже через несколько месяцев после сибирского путешествия «Записку в 170 страниц».
Лейтмотивам «Записки» стали слова: «…Главное богатство и мощь государства не в казне и в казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении». Исходя из этой идеи, Столыпин и Кривошеин выдвинули конкретную программу приватизации Сибирской земли.
В короткий срок был разработан пакет законопроектов и постановлений, направленных на введение частной собственности на землю в Сибири. Уже в ноябре 1910 года, Главное управление землеустройства и земледелия направило в Государственную думу главнейший из тех документов «Положение о поземельном устройстве крестьян и инородцев на казенных землях сибирских губерний и областей». Суть его была весьма решительна: без всякого выкупа предоставить землю сибирским сельским обывателям в собственность.
Правда имелись в проекте и некоторые ограничения. Право на недра сохранялись за государством. Отказалось правительство дать в собственность крестьянам и местные наделы.
Оптимальным считалось каждому домохозяину особо землю в распоряжении отвести. Однако не имелось тогда у российской власти подобной возможности. Не завершались в Сибири еще землеустроительные работы. А там, где угодья собственно казенные и крестьянские еще не разграниченными являлись, к внутринадельному межеванию приступать, с точки зрения государственной, было неразумно. К тому же и чисто технически подобную реформу сразу провернуть не представлялось возможным. Не только денег, всех державных землемеров не хватило бы для скорого осуществления такого мероприятия. Поэтому земля давалась в собственность крестьянским общинам, лишь односелы ее сразу бесплатно приобретали в единоличное распоряжение.
Сибирь в те времена являлась страной крестьянской и за правые партии на выборах в Государственную думу не голосовали. В кадетской партии значилась примерно половины сибирских депутатов. Остальные себя объявляли социал-демократами или трудовиками. Состав сибирских депутатов, представленный исключительно оппозиционным тогдашнему политическому партиями, оказал немалое влияние на характер обсуждения законопроекта о землеустройстве крестьян Сибири.
Сибирским депутатам столыпинский законопроект о землеустройстве оказался не по душе. На заседании своей парламентской группы, они пришли к выводу: «Нужна сильная атака со стороны сибиряков-депутатов на большинство положений законопроекта.
Государственная дума на общем своем собрании, постановила передать Положение о сибирском землеустройстве на заключении депутатской земельной комиссии. Та, в свою очередь, поручила его рассмотреть своей второй подкомиссии.
Вторая земельная подкомиссия приступила к осуждению проекта о сибирском землеустройстве 3 февраля 1911 года. Шесть сибирских депутатов, предварительно исходатайствовав право совещательного голоса, явились на заседание и настояли на открытии общих прений. Пришлось взять слово начальнику переселенческого управления, действительному статскому советнику Г.В.Глинке: «Никто не станет трудиться ради чужого интереса, на чужой земле, - заявил он, обосновывая необходимость скорейшего введения частных земель собственности в Сибири. Сомневаться в своевременности и пригодности разбираемого законопроекта не приходится».
Сибирским депутатам такая постановка не понравилась. «Сибирь прекрасно живет своею собственной жизнью и менять ее строй ни к чему», - говорили они, утверждая, что сибирские старожилы «никакого землеустройства и правительства не просят», что в случае принятия законопроекта, стремительно пойдет процесс обезземеливания беднейших крестьян и что крестьяне восточной окраины - ярые противники частной земельной собственности.
Однако перевес в самой подкомиссии был явно не на стороже сибирских парламентариев. Семью голосами против одного она приняла следующую формулировку: «Земли крестьян и инородцев, отведенные им в надел и имеющие быть отведенными, поступают им в собственность с уничтожением титула государства собственности».
На следующих заседаниях подкомиссия занялась постатейным обсуждением законопроекта. До думских каникул работа шла довольно споро. Но 1 сентября 1911 года, раздались роковые выстрелы Дмитрия Богрова, оборвавшие жизнь Петра Аркадиевича Столыпина, и лишился законопроект главной своей заводной пружины.
Осенью 1911 года, когда депутаты III Думы готовились сложить свои полномочия; на заседании второй земельной подкомиссии прозвучало сомнение, что законопроект о сибирском землеустройстве может быть проведен через общее собрание Государственной Думы до окончания ее работы. Руководство же Думы прекращению рассмотрения в подкомиссии данного документа не воспротивилось.
Депутатский корпус в Государственной Думе четвертого созыва, заметно обновился. Теперь в земельную подкомиссию вошли сразу три сибирских депутата. Все они отрицательно относились к введению частных земельной собственности в Сибири и обсуждению законопроекта о сибирском землеустройстве велось неспешно. Только лишь в марте 1914 года эта работа кое-как завершилась.
Однако вскоре Дума распустилась на каникулы, а затем на Россию навалилась мировая война. Государственной Думе было уже не до статских реформ. И все же 29 января 1916 года, министр земледелия Наумов, ходатайствовал перед председателем Думы М.В.Родзянко, о рассмотрении в общем собрании российского парламента проекта закона о землеустройстве крестьян Сибири. Но безуспешно. Сибирские крестьяне земельными собственниками так и не стали. А практика той поры показала, что сибирские депутаты Государственной думы не в полной мере ведали о земельных чаяниях сибирских крестьян, так же как и столыпинской системе мер, подготавливавших введение частных земельной собственности в Сибири.
Следуя системе, еще в 1908 году, правительство приступило к размежеванию наделов крестьян общин в Сибири. А после поездки Столыпина в этот край это важнейшее государственное дело получило мощнейший импульс. Тогда же премьер-министр отправил сибирским губернаторам циркуляр, в котором требовал: «не допуская каких-либо насилий над волею самих старожилов или новоселов содействовать тому, чтобы сельские общества с общинным землепользованием перешли к владению личному». Местным чиновникам в личных беседах с населением, настоятельно рекомендовалось проявлять служебный такт и благожелательную настойчивость.
Несомненно, в этом столыпинском предписании отразились новые подходы в попытках правительства привезти фермеризацию России. Ведь в центре страны принуждения в отношении крестьян при создании хуторов и отрубов было обычной практикой. Столыпин умел учиться на своих ошибках.
В Европейской России внутринадельное межевание проводилось в основном за казенный счет. Сибирь избегла этой участи. При отсутствии на подобные виды землеустроительных работ денежных средств местные сельские общества могли лишь взять ссуду у государства. Платить за подобные работы из своего кармана обязывались не только старожилы. Когда в июле 1911 года, главноуправляющий землеустройством и земледелием Александр Кривошеин попытался исправить государственный кредит на правительство казенными землемерами размежевания переселенческих поселков азиатской части страны, Столыпин ему отказал. Обычно не жалевший на земельные преобразования средств, премьер предпочел переложить эти расходы на плечи самих Новоселов.
Несмотря на все это, темпы выделения сельского населения на хутора и отруба в Сибири были просто поразительными. В центральной России такой процесс пошел с 1906 года, но через 10 лет только 2,3-2,4 миллиона крестьянских хозяйств из 14,5 миллиона вышли из общины. В Сибири же к 1916 году 290 тысяч старожильческих дворов, то есть примерно четвертая их часть возбудили ходатайства о внутринадельном межевании. И почти каждый десятый домохозяин из их числа успел стать единоличником.
Казенных землемеров не хватало. Но это не смущало сельское население. Приняв соответствующее решение на сельском сходе, крестьяне, особенно в наиболее густонаселенной Западной Сибири, очень часто нанимали первых попавшихся частных землемеров, платили им втридорога, выделяли в страдную пору из своей среды им помощников и делили, землицу…Управляющий земским отделом министерства внутренних дел Я.Я.Литвинов, посетивший летом 1910 году Томскую губернию был поражен этим явлением. Выступая на заседании губернского управления, он так определил ситуацию: «В то время как размежевания наделов Европейской России вызывается причинами экономическими... В Сибири этот вызывается соображениями правового характера. Сибиряку прежде всего, нужно избавиться от тех земельных беспорядков и неурядиц, которые являются следствием захватного права пользования землей…Ему нужно для определения своего землепользования произвести разверстание угодий в возможный краткий срок».
Такое объяснение страдает однако неполнотой. Под влиянием переселенческой лавины столыпинского периода у сибирских крестьян рождалась суровая необходимость как можно скорее закрепить за собой свои угодья, пока они не перешли в порядке общинного передела к другим лицам.
Европейской России попытки выделяется на хутора и отруба обычно вызывали сопротивление середняцкой части деревни. Привыкшие к вековому, общинному жизненному укладу, многие крестьяне психологически не могли освобидиться от, душашей всякую предприимчивость, удавки. В Сибири же община была заметно слабей, гораздо реже вмешивалась она в поземельные отношения между крестьянами, не давила своим бременем, а потому местный селянин много охотнее шел на хутора и отруба. Именно относительная незрелость общины во многом делала коренного сибирского деревенского мужика, не говоря уже о переселенцах, надежным сторонником столыпинских преобразований. Этого увы, не могли в полной мере осознать тогдашние депутаты Государственной думы от Сибири.
Владимир Пантелеев к.и.н. (газ. Былое. 1996 № 9 - 10 с. 4)