О бщее назначение видов глагола

Дата: 2025-05-01; Просмотры: 11

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

и основные видовые значения

Предварительные замечания. В настоящей и следующей главе будет предпринята попытка определить место вида глагола в русской языковой картине мира. Для этого нужно выяснить, во-первых, какие понятийные категории формируются в языковом сознании и выражаются в речи носителей русского языка в силу и благодаря существованию видов глагола, т. е. определить их общее назначение и основные значения[56], во-вторых, какое место глагольные виды занимают в системе языка. Такая последовательность решения вопросов вытекает из того, что первый из них представляет интерес для всех членов языкового коллектива. Хотя его решение, безусловно, относится к компетенции лингвиста, от ответа, который лингвисты дадут на этот вопрос, будет зависеть, насколько правильно носители русского языка осмыслят данную особенность своего языкового сознания и опыта и насколько ее смогут понять носители других языков, желающие говорить по-русски. Второй вопрос является более специальным, его решение требуется в основном самим лингвистам. Кроме того, статус языковой единицы в системе языка в большей мере предопределяется ее назначением, нежели назначение статусом.

1. 1. Вид глагола как средство выражения большей или меньшей устойчивости ви´дения мира

1. 1. 1. "Наивная метафизика" как черта обыденного сознания и связь с ней видов глагола. Итак, прежде всего мы попытаемся определить, то „главное различие, которое рассекает русский глагол на две равные части: совершенный и несовершенный виды“[57]. Невозможно решить этот вопрос, оставаясь в границах лингвистической науки. Для ответа необходимо рассмотреть проблему соотношения бытия и мышления, т. е. обратиться к философским категориям.

Одной из важнейших философских проблем считается вопрос о том, находится ли мир в постоянном движении, изменении, при котором любое состояние покоя является относительным и преходящим, или же мир в целом пребывает в состоянии покоя, а происходящие в нем изменения можно считать случайными и временными явлениями. Независимо от того, как представители разных философских направлений решают данный вопрос, они сходятся в том, что ненаучному сознанию присуща стихийная метафизичность, т. е. абсолютизация покоя и восприятие изменений как отклонений от него[58]. Данную черту обыденного сознания В. И. Ленин назвал наивной метафизикой[59]. Причина такого видения была достаточно ясно показана еще Р. Г. Л. Авенариусом в его произведении "Критика чистого опыта".

Согласно учению Авенариуса, необходимым условием познания мира субъектом являются изменения, происходящие в окружающей среде R (Reiz), воздействующие на его нервную систему C (Centralsistem). Такими изменениями считаются не только перемены в обстановке, но и обретение нового знания путем получения некоторой словесной информации. Эти изменения приводят к разного рода физическим и психическим изменениям (по терминологии Авенариуса — к постановке жизнеразности) в состоянии самого субъекта, следствием чего является его выход из состояния покоя (по терминологии Авенариуса — уклонение от максимума жизнесохранения). Субъект со своей стороны старается восстановить максимум жизнесохранения. Движение субъекта от максимума жизнесохранения к вершине жизнеразности и обратно в философии Авенариуса носит название колебания: «...Мы представляем себе колебание как изменение покоя системы на известную величину, заканчивающееся возвращением ее к покою»[60].

Возвращение к покою происходит, по Авенариусу, тремя путями. Во-первых, погашение колебания может произойти в результате нового изменения самой среды, противоположного предыдущему. Во-вторых, изменение среды может быть произведено субъектом. В-третьих, может измениться сам субъект, приспособившись к новым условиям. К этому способу относится, в том числе, привыкание к постоянно повторяющимся колебаниям путем упражнения, в результате которого соответствующие изменения перестают быть причиной нарушения покоя системы, пока они остаются одинаковыми или не исчезают. Таким образом, понятие покоя в учении Авенариуса, хотя и основывается на обыденном понятии, является философским термином, поскольку к покою он относит не только абсолютное бездействие, но и такие действия, к которым субъект привык, и некоторые из которых могут быть даже необходимы для поддержания его жизнесохранения.

Стремление субъекта к состоянию покоя находит свое выражение в том, что даже отдельные моменты самого колебания рассматриваются как состояния системы С; последовательные переходы от одного из таких состояний (начального) к другому (конечному) составляют колебание в целом.

Результатом реакции субъекта на изменение является высказывание: «Вслед за системой С и группой, обозначенной общим знаком R, должны мы отметить еще и третий член... — группу, обозначаемую в "Критике" символическим знаком E (Erfaharung). В эту группу входит все то, что, поддаваясь описанию, может быть принято как содержание высказывания другого человеческого индивида. Содержание это принимается в широком смысле: оно охватывает восприятия и воспоминания, мысли и чувствования, движения, все "реакции" физиологических раздражений, поскольку с ними — как со всяким жестом — связывается какое-либо восприятие или чувствование.

Е одного индивида становится R для другого, поскольку именно оно будет высказано, так как не следует терять из виду, что не все, мыслимое как содержание высказывания, должно быть и действительно высказано»[61]. Высказыванием, по Авенариусу, является не только речевое произведение, но и такие случаи, как создание художником картины, дрожание от страха и др. Но прежде всего в качестве высказываний им рассматриваются именно речевые произведения.

Из данной части своего учения Авенариус делает вывод о неотделимости для субъекта среды от ее восприятия и высказывания о ней, оспоренный Лениным в книге "Материализм и эмпириокритицизм". Однако этот сугубо философский вопрос не может быть проблемой лингвистического исследования. Целью обращения к философии является не решение того, отделим ли объект от высказывания о нем, а попытка определить экстралингвистические причины употребления видов глагола в высказывании на русском языке.

Думается, что предпосылка функционирования видов глагола кроется в столкновении метафизичности стихийного восприятия мира с реально происходящими в нем изменениями, в силу чего субъекту приходится изменять свое видение мира, более или менее адекватно приспосабливая его к объективной реальности. Поэтому носитель любого языка бывает вынужден сравнивать свое видение мира с действительностью, отделяя устойчивые элементы от изменчивых, т. е. по существу производить собственную оценку видения мира. Вид русского глагола используется для выражения такой оценки.

1. 1. 2. Общее значение глагола как части речи и видовое значение. Глагол, как известно, обозначает некоторый подвижный, реализующийся во времени признак[62] предмета речи[63], который называется действием[64]. Под словом "действие" можно понимать проявление любых физических, физиологических, психических, ментальных, общественных и прочих сил[65]. Глаголы несовершенного вида обозначают такие действия, которые воспринимаются как относительно менее подвижный, более устойчивый признак предмета речи, в то время как глаголы совершенного вида используются при обозначении действий, воспринимаемых в качестве более подвижных, менее устойчивых признаков[66]. Ср.:

Голоса еще слышались в коридоре, и гость начал говорить Ивану на ухо так тихо, что то, что он рассказал, стало известно одному поэту только, за исключением первой фразы:

— Через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне в окна постучали...

То, о чем рассказывал больной на ухо, по-видимому, очень волновало его. Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость. (Булгаков, 1988, с. 416).

В данном примере СВ рассказал используется для сообщения о том, что в результате осуществления обозначенного действия один из участников ситуации получил новую информацию, т. е. произошло изменение информированности того, кому в данной ситуации была адресована речь. Глагол НВ рассказывал употреблен, чтобы зафиксировать внимание именно на том действии, которое им обозначается, как на особом обстоятельстве данной ситуации.

1. 1. 3. Субъективная природа глагольных видов. Необходимо особо подчеркнуть, что по своему основному назначению виды глагола относятся к языковым средствам выражения субъективного самосознания личности[67], а не объективного знания. Поэтому они передают не столько реальную устойчивость или неустойчивость признака предмета речи, сколько оценку субъектом своего собственного восприятия этого признака, который может сохранять устойчивость исключительно в памяти субъекта и поэтому обозначается глаголом НВ, а в действительности оказывается не более устойчивым, чем признаки, обозначаемые глаголами СВ.

Причина субъективности разделения признаков предмета на более устойчивые и менее устойчивые, возможно, заключается в неодинаковости и ограниченности жизненного опыта людей, особенно в том, что касается различения основных, сущностных сторон мира и его внешних, видимых сторон. Первые остаются неизменными, как сказано: «Чтò было, тò и будет; и чтò делалось, тò и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, чтò будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (Екклесиаст 1: 9-11). О внешних же сторонах мира сказано: «Они погибнут — а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают и, как одежду, Ты переменишь их, — и изменятся. Но Ты — тот же и лета Твои не кончатся» (Псалом 101: 27-28). Неизменность и в то же время изменчивость мира обусловлены тем, что он сотворен Речениями Бога и его существование поддерживается ими, как сказано: «Вначале было Слово и слово было у Бога и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Иоанн 1: 1-3).

Существует такая традиция толкования Библии, согласно которой, Речения Бога — всеобъемлющие силы, творящие целые миры и сущности. Буквы (фундаментальные элементы творения) этих речений комбинируются, замещаются и перестанавливаются, нисходя от уровня к уровню. Лишь в результате этого достигается в конце концов конкретное творение — звезда, человек или травинка. Явления мира продолжают свое существование лишь постольку, поскольку в них продолжает звучать Божественная Речь. То, в чем перестает говорить Бог, перестает быть тем, чем оно является, то есть превращается в ничто. В научных терминах это звучит так: «Есть сила, непрестанно противодействующая энтропии»[68]. И именно эта сила делает и сохраняет каждую вещь такой, какая она есть. Поэтому истинной сущностью всякой вещи является то Божественное Слово, которое в ней звучит. Именно эта сущность остается неизменной, в отличие от той конкретной вещи, в которой она воплощена. Но мы, подавляющее большинство людей, не способны увидеть эту сущность, а видим только ее проявления. Мы подобны тому мальчику, которого его дед, иудейский мудрец, спросил: «Что ты видишь?». В ответ мальчик описал окружающую обстановку. «А я вижу только Слово Бога» — сказал мудрец[69].

В силу того что мы не способны увидеть неизменную сущность вещей, перед каждым из нас встает вопрос: «Как я соотношусь с меняющимся миром явлений, насколько я могу придать своим отношениям с миром стабильную форму?»[70]. Для этого мы пытаемся выделить в доступном для нашего восприятия мире те элементы, которые нам кажутся более устойчивыми, чем другие. Например: «Земля тверда на ощупь и кажется вполне реальной, более, чем живущие на ней существа, в которых мы можем увидеть признаки того, что что-то их оживляет, сообщает им существование. Так что материя кажется фундаментальной реальностью, на которой выстроено все остальное»[71]. Но это не более, чем иллюзия. «Мир и предметы кажутся нам фиксированными потому, что мы подвешены в тех же измерениях. Человек, способный влиять на предметы на другом уровне — на уровне микрочастиц, например, или в области ядерной физики, — не ощущает разницы между твердым веществом и другими видами материи»[72].

Тем более иллюзорна разница между устойчивостью и неустойчивостью действия. Эта разница чаще всего определяется по шкале времени, то есть так или иначе связывается с длительностью действия. В то же время сама идея длительности, как показал еще Д. Юм, неизбежным образом связана с изменчивостью нашего мира: «Очевидно, что время, или длительность, состоит из различных час­тей, ибо иначе мы не могли бы представить себе более долгой или более краткой длительности. Очевидно также, что эти части не сосуществуют, ибо качество сосуществования частей принадлежит протяжению, являясь тем самым качеством, которое отличает по­следнее от длительности. Но так как время состоит из несосуществующих частей, то неизменяющийся объ­ект, производя исключительно сосуществующие впе­чатления, не производит таких впечатлений, которые могли бы дать нам идею времени; а следовательно, эта идея должна быть извлечена из последовательно­сти изменяющихся объектов и время при первом сво­ем появлении не может быть отделено от подобной по­следовательности .

Найдя, таким образом, что время при первом своем появлении в уме всегда связано с последовательностью изменяющихся объектов и что иначе оно никак не может быть замечено нами, мы должны теперь иссле­довать, может ли время быть представлено нами без представления последовательности объектов и может ли оно само по себе образовать в воображении отчет­ливую идею»[73].

Продолжая рассуждать, Юм доказывает следующее: «Я знаю, что есть люди, утверждающие, будто идея длительности в надлежащем смысле этого слова приложима к совершенно неизменяющимся объектам, и считаю это обычным мнением как философов, так и профанов. Но, для того чтобы убедиться в ложности этого мнения, нам стоит только поразмыслить над предыдущим заключением о том, что идея длительности всегда извлекается из последовательности изменяющихся объектов и никогда не может быть получена нашим умом от чего-нибудь постоянного и неизменного. Ибо отсюда неизбежно следует, что, поскольку идея длительности не может быть извлечена из такого объекта, она не может быть в полном смысле слова и приложена к нему, а также что о каком-нибудь неизменяющемся объекте нельзя сказать, будто ему принадлежит длительность»[74].

Но если все же предположить нечто абсолютно неизменное, то каким признаком оно обладает, коль скоро не обладает длительностью? Ответ на этот вопрос можно найти у Г. В. Х. Гегеля: «Последним прибежищем поверхностных умов, которое, как они мнят, дает им право все же приписывать вещам покой и длительность, является постепенное изменение. Если бы все остановилось, в том числе и само наше представление, то мы длились бы и времени не было бы. Но все конечные вещи временны, потому что они раньше или позже подвергаются изменению; их длительность, следовательно, лишь относительна.

Абсолютная вневременность отлична от длительности; это — вечность, к которой непричастно время природы. … Вечности не будет, вечности не было, а вечность есть. Длительность, следовательно, отличается от вечности тем, что она есть лишь относительное упразднение времени, но вечность есть бесконечная, т. е. не относительная, а рефлектированная в себя длительность»[75].

По Гегелю, и материальный мир в целом, и его части обладают длительностью, вечность — признак духа[76]. Однако, пишет Гегель, и в материальном мире реально существует лишь настоящее; прошедшее и будущее есть отрицание настоящего: «Настоящее существует только потому, что прошлого нет, и, наоборот, бытие данного "теперь" имеет своим предназначением не быть и небытие его бы­тия является будущим. Настоящее представляет собой это отрицательное единство. Небытие бытия, место которого заняло "теперь", является прошедшим, бытие небытия, содержащееся в настоящем, является будущим. В положи­тельном смысле можно поэтому о времени сказать так: лишь настоящее существует, предшествующего же и по­следующего не существует. Но конкретное настоящее есть результат прошедшего, и оно чревато будущим. Истин­ным настоящим, таким образом, является вечность»[77].

С этой точки зрения, все, сосуществующее в определенный момент времени, равно между собой по длительности реального существования. Утратившая реальность (прошлая) длительность и еще не обретшая реальность (будущая) длительность относительна в том смысле, что само представление о ней как о длительности в том или ином конкретном случае зависит от особенностей восприятия: «Если из расположения видимых и осязаемых объек­тов мы получаем идею пространства, то из последова­тельности идей и впечатлений мы образуем идею вре­мени, время же само по себе никогда не может пред­стать перед нами или быть замечено нашим умом. Человек, погруженный в глубокий сон или же сильно занятый какой-нибудь одной мыслью, не ощущает времени, и сообразно с тем, чередуются ли его воспри­ятия с большей или меньшей скоростью, одна и та же длительность кажется его воображению длиннее или короче»[78].

С точки зрения вечности различия между разными периодами конечной длительности вообще не имеют значения, как сказано: «Ибо пред очами твоими тысяча лет как день вчерашний, когда он прошел и как стража в ночи» (Псалом 89: 5). А раз так, то можно, например, сказать Он существовал целый день и Он просуществовал лишь тысячу лет. Все зависит от видения человеком данного действия в том или ином определенном случае. Можно предположить, что субъективность выбора глагольных видов тем и обусловлена, что при их помощи человек пытается выразить то, что не видит ясно, а лишь смутно ощущает. Подобные ощущения трудно поддаются верификации с точки зрения их соответствия объективному положению дел, что предопределяет высокую степень субъективности выбора видов.

В результате одно и то же действие в одной фразе может быть обозначено глаголом НВ, в другой — глаголом СВ.

Рассмотрим примеры[79].

(1) — Зачем ты ел немытые яблоки! Я ведь три раза тебе говорила, что они немытые.

— Что ты кричишь? Подумаешь, три раза сказала. Хорошая жена может и четыре раза ска- зать. Я забыл помыть и съел так.

В первой реплике равно выделяются оба действия, и говорящего, и слушающей. Оба действия представляются говорящей весьма важными, их отражение устойчиво сохраняется в ее сознании, поэтому она обозначает их глаголами НВ: ел, говорила. Отвечающему те же два действия сами по себе представляются малозначительными изменениями, послужившими не более чем поводом для другого действия, которому он уделяет основное внимание и поэтому обозначает его глаголом НВ — кричишь.

(2) — Я ненадолго отойду. Вы будете стоять [в очереди]?

— Наверное, нет. Постою минут пять, посмотрю.

Вопрошающий интересуется, будет ли иметь место действие, обозначенное глаголом НВ будете стоять. Отвечающий отрицает не само это действие, а устойчивость своего признака как производителя данного действия. Подобные примеры можно продолжать, используя глаголы, обозначающие самые разные действия:

(3) — Почему ты брала без спроса мою сумку, я ведь покупала ее не для тебя.

— Ну, я не думала вообще, для кого ты ее купила, а что такого, что я ее взяла?

(4) — Надо же, ты опять курил, хотя я вышел совсем ненадолго.

— Ты выходил на полчаса, а я покурил всего пять минут.

(5) — Зачем начинаешь этот спор?

— Я только начал разговор, а тебе уже кажется, что я спорю.

(6) — Идите обедать.

— Сейчас, только уберем инструменты, пока ты будешь накрывать на стол.

— Спокойно убирайте. Пока вы будете убирать, я накрою.

(7) — Приходи через полчасика, будем проверять экзаменационные работы.

— Знаешь, у меня еще одно занятие.

— Ну ладно, ты иди, я сама проверю.

(8) Иуда постоял некоторое время один, стараясь собрать разбегающиеся мысли. В числе их была мысль о том, как он объяснит свое отсутствие на праздничной трапезе у родных. Иуда стоял и придумывал какую-то ложь, но в волнении ничего как следует не обдумал и не приготовил, и его ноги сами без его воли вынесли из подворотни вон. (Булгаков, 1988, с. 586).

Даже в тех случаях, когда устойчивость или неустойчивость состояния очевидна, допускается замена одного глагольного вида другим. Например, хотя и очевидно, что здание построено, возможно сказать, что его строили три года или построили за три года. Если здание еще не достроено, можно сказать, что его еще строят, но, внеся необходимые изменения в содержание и форму контекста, можно сказать, что уже построили его определенную часть[80]. Следовательно, употребление глагола НВ строить в любом случае выражает лишь более устойчивое видение строительства, чем использование глагола СВ построить. Само же действие при этом может быть одним и тем же.

1. 1. 4. Общее назначение глагола как части речи и назначение видов глагола. Оппозиции видов с точки зрения их общего назначения и основного значения. Итак, глагольные виды с точки зрения своего общего назначения состоят в градуальной оппозиции по отношению друг к другу: оценка субъектом действия как более подвижного, менее устойчивого признака предмета речи выражается совершенным видом, а как менее подвижного, более устойчивого признака — несовершенным видом. Если учесть, что основное назначение глагола состоит в том, чтобы выразить отношение между сторонами предмета речи, представленными субъектом и предикатом[81], то с этой точки зрения общее назначение видов состоит в том чтобы передать при помощи НВ более устойчивое, а при помощи СВ менее устойчивое видение этого отношения. Данное назначение глагольных видов в высказываниях реализуется двумя оппозициями видовых значений. Одна оппозиция — эквиполентная: ‘обстоятельство (в ситуации)’ - НВ / ‘изменение (в ситуации)’ - СВ; другая оппозиция — привативная: ‘высокая степень ожидаемости действия’ - НВ при побуждении, - СВ в других случаях / немаркированный член оппозиции. Актуализация той или иной из двух последних оппозиций предопределяется контекстом.

1. 2. Виды глагола как языковое средство, обозначающее обстоятельства ситуации и их изменение

1. 2. 1. Анализ видовых значений ‘обстоятельство’ и ‘изменение’ в тексте. Для анализа оппозиции видов глагола по признакам ‘обстоятельство’ / ‘изменение’ воспользуемся стихотворением С. Михалкова "А что у вас?"[82]:

Кто на лавочке сидел,

Кто на улицу глядел,

Толя пел,

Борис молчал,

Николай ногой качал.

Дело было вечером.

Делать было нечего.

Семь первых стихов описывают ситуацию, которая существовала однажды вечером. При этом глагол НВ было обозначает всю ситуацию в целом, а остальные глаголы НВ — разные стороны этой ситуации, которые определяются действиями, совершаемыми ее участниками. При необходимости обозначить начало ситуации потребовалось бы использовать глагол СВ, например, Наступил вечер. В свою очередь, для обозначения начала или конца действий участников также потребовались бы различные формы СВ, например:

Кто-то сел на лавочку, посидел, встал и пошел; Толя запел новую песню. Когда он её спел (или: кончил петь), все стали его спрашивать название песни. Когда Толя запел, Борис замолчал, он немного помолчал, но потом опять заговорил. А Николай сначала стал качать правой ногой, потом покачал левой и ещё несколько раз качнул обеими ногами.

Четыре следующих стиха при помощи глаголов СВ передают изменения, которые произошли в описанной выше ситуации:

Галка села на заборе,

Кот забрался на чердак,

Тут сказал ребятам Боря

Просто так:…

Данные изменения не привели к смене всей ситуации в целом, поскольку состав основных участников и их отношений между собой и с окружающей средой не изменился. Если глагол сказал, использованный для обозначения действий Бориса, выражает изменение тех обстоятельств ситуации, о которых ранее было сказано: Борис молчал, то из предложений Галка села на заборе, кот забрался на чердак можно сделать вывод о последующем существовании обстоятельств ситуации: галка — на заборе, кот — на чердаке. Следует ли при этом считать, что глаголы села, забрался обозначают сами эти обстоятельства?

На такой вопрос трудно ответить именно потому, что последствия произошедших изменений предельно очевидны, из-за чего возникает тесная связь между изменением и возникшим вследствие него новым обстоятельством. Поэтому, прежде чем отвечать на него, целесообразно рассмотреть другие стихи из того же произведения:

— А у нас огонь погас —

Это раз.

— Грузовик привёз дрова —

Это два.

Из высказывания Огонь погас, невозможно сделать вывод ни о том, горит ли огонь в момент речи мальчика, ни даже о том, можно ли говорить о ситуации, в которой огонь не горел, поскольку о соответствующей ситуации следует говорить лишь в том случае, если вслед за первым изменением, обозначенным глаголом СВ погас, некоторое время не происходило отрицающего его противоположного изменения, которое обозначается, например, глаголами загорелся, зажгли. Из данного контекста не до конца ясно, отсутствовал ли огонь до того, пока были привезены дрова, или же описываемые два события не имеют между собой причинно-следственной связи. Ясность изложения последующих обстоятельств могла бы быть достигнута при помощи глаголов НВ с отрицанием, например, не горел (какое-то время) / (не) горит (сейчас), или при помощи глаголов СВ: зажгли, загорелся, показывающих новое изменение.

Невозможно, конечно, не заметить, что выше были проанализированы глаголы, обозначающие весьма разные действия: погас, не горел, загорелся, зажгли, в то время как НВ, соответствующим по своему лексическому значению СВ погас, является глагол гас. Но на основании контекста, в котором употреблен глагол погас, трудно утверждать о существовании обстоятельства, обозначающегося глаголом гас, поскольку огонь по тем или иным причинам может погаснуть мгновенно. Мгновенное угасание может рассматриваться как обстоятельство ситуации только при научном изучении данного явления, но тогда оно обычно обозначается не глаголом, а существительным. Таким образом, употребление глагола СВ погас ясно передает лишь представление автора речи о соответствующем изменении в некоторой ситуации, о которой более ничего не сообщается. Мнение же адресата об обстоятельствах, предшествовавших изменению и последовавших за ним, формируется в результате собственного вывода, сделанного благодаря знанию действительности, припоминанию аналогичных случаев и отсутствию в последующем контексте информации, опровергающей этот вывод (все это будет подробнее рассмотрено в главе 4, см. там).

Точно так же, коль скоро в контексте, следующем за предложениями Галка села на заборе, кот забрался на чердак, не сказано, например, что кот сразу же перепрыгнул на забор, а галка улетела, читатель может с достаточно высокой степенью уверенности сделать вывод о последующих обстоятельствах, когда галка была на заборе, а кот — на чердаке. Подобным же образом из фразы Галка сидела на заборе, а кот лежал на чердаке, в которой глаголы НВ указывают на существовавшие обстоятельства ситуации, можно сделать вывод о предшествовавших изменениях, обычно обозначающихся глаголами СВ. Однако содержание таких выводов не может быть квалифицировано в качестве значения слова, тем более в качестве элемента его грамматического значения.

Вернемся к анализу стихотворения "А что у вас?". Борис сообщил о неизвестной другим присутствующим стороне текущей ситуации, используя при этом эллипсис глагола НВ есть:

— А у меня в кармане гвоздь. А у вас?

Ответивший ему мальчик также использовал эллипсис глагола НВ есть, но для обозначения обстоятельств иной ситуации, которая существовала одновременно с первой в другом месте:

— А у нас сегодня гость.

А у вас?

Мальчик мог бы передать то же событие через указание на смену ситуаций, используя СВ: К нам сегодня приехал гость. Он не мог бы использовать НВ приезжать для обозначения той же ситуации, потому что тогда бы слушатели восприняли эту ситуацию как прошлую: А к нам сегодня приезжал гость; или будущую: А к нам сегодня приезжает гость. Дело в том, что глагол приезжать передаёт движение и поэтому не может служить для обозначения ныне существующей ситуации, в целом не связанной с движением, а только начало такой ситуации или изменения в ней, связанные с движением.

Третий участник разговора говорит о другой ситуации, которая началась вчера и с определёнными изменениями продолжается в момент разговора:

— А у нас сегодня кошка

Родила вчера котят.

Котята выросли немножко,

А есть из блюдца не хотят.

Говорящий воспринимает всю эту ситуацию как актуальную: у кошки есть котята. Но в тексте нет глагола, который бы обозначал всю ситуацию в целом. Персонаж, хотя и сополагает стилистически неверно наречия "сегодня" и "вчера", предпочитает показать начало сегодняшней ситуации, которое было вчера, используя для этого глагол СВ родила. Глагол НВ рожала он не мог употребить, потому что это обозначало бы предшествующую ситуацию, которая уже исчерпана, например: Когда кошка рожала котят, мы позвали её хозяйку; или давно прошедшую ситуацию: Наша кошка уже рожала котят. Кроме начала, в ситуации отмечается одно частичное изменение: Котята выросли. Для персонажа важно отметить не ситуацию в целом, ср.:

И растет царевич там

Не по дням, а по часам. (А. С. Пушкин),

а именно то, что определенное изменение уже произошло, чтобы слушателям было понятно ожидание ещё одного изменения — того, что котята скоро должны начать есть из блюдца. Пока же ситуация характеризуется тем обстоятельством, что котята "есть из блюдца не хотят".

В последующих репликах описываются три разные ситуации, которые понимаются как постоянно существующие до, после и в момент речи, поэтому персонажи используют нулевую форму настоящего времени глагола НВ быть:

— А у нас на кухне газ.

А у вас?

— А у нас водопровод.

Вот.

— А из нашего окна

Площадь Красная видна.

А из вашего окошка

Только улица немножко.

Следующий персонаж рассказывает о ситуации, которая уже окончилась:

— Мы гуляли по Неглинной.

Заходили на бульвар.

Нам купили синий-синий

Презелёный красный шар.

Общая ситуация передана формой НВ гуляли. В ней выделена частная ситуация заходили. Это же действие могло бы быть представлено не как частная ситуация, а как изменение, при помощи глагола СВ: зашли. Далее следует глагол СВ купили, который указывает на частичное изменение — приобретение шара. Обстоятельства покупки шара не описываются, последующая ситуация — обладание шаром (У нас был шар) подразумевается.

В начале следующей реплики тоже рассказывается об одной из прошлых ситуаций, однако в ней нет глагола, который обозначал бы ситуацию в целом, а при помощи СВ отмечаются только начало и окончание ситуации, все остальные факты подразумеваются:

— А у нас огонь погас —

Это раз.

— Грузовик привёз дрова —

Это два.

Во второй половине реплики сообщается о ситуации, которая понимается персонажем как ныне существующая, поэтому используется форма НВ настоящего времени:

— А в четвёртых, наша мама

Отправляется в полёт,

Затем следует её объяснение через более широкую постоянно существующую ситуацию. Для её обозначения также употребляется настоящее время:

Потому что наша мама

Называется пилот.

Весь ряд реплик отражает неоднократную смену говорящих. Ни одно из этих изменений, кроме первого (Тут сказал ребятам Боря), не обозначается, а все они лишь подразумеваются. Но в цитируемом ниже стихе глаголом СВ ответил отмечается очередная смена говорящего, который описывает постоянно существующую ситуацию, используя эллипсис НВ есть:

С лесенки ответил Вова:

— Мама — лётчик?

Что ж такого!

Вот у Коли, например,

Мама — милиционер.

Заключительная часть стихотворения содержит такие случаи употребления глагольных видов, каждый из которых аналогичен какому-либо из вышерассмотренных. При этом НВ обозначает разного рода внеязыковые ситуации или их частные стороны, а СВ — смену этих ситуаций или частичные изменения в них.

1. 2. 2. Толкование номинаций "ситуация", "обстоятельство", "изменение". Рассматривая выбор видов глагола с точки зрения отражения ситуации, не следует пытаться дать последней научное определение[83], поскольку понятие "ситуация" относится больше к обыденному сознанию, чем к научному, и поэтому естественным образом вписывается в наивную и отражающую ее языковую картины мира. При этом в научном обиходе существительное "ситуация" понимается также, как и в ненаучном употреблении, что показывает сравнение энциклопедической статьи СИТУАЦИЯ с одноименными статьями толковых словарей[84]: сочетание условий и обстоятельств, создающих определенную обстановку, положение [1]; обстановка, положение, создавшееся в результате стечения каких-либо обстоятельств [2]; совокупность условий и обстоятельств, создающих те или иные отношения, обстановку, положение [3]; совокупность обстоятельств, положение, обстановка [4].

Слова ПОЛОЖЕНИЕ и ОБСТАНОВКА являются синонимами существительного СИТУАЦИЯ и сами по себе толкуются через понятие "обстоятельства" [2; 3; 4]. Следовательно, если требуется подробнее раскрыть значение слова СИТУАЦИЯ, необходимо истолковать значение существительного ОБСТОЯТЕЛЬСТВО. Согласно толковым словарям, под ним следует понимать явление или событие, сопутствующее другому явлению или событию и с ним связанное [2, 3, 4]. Только для форм множественного числа ОБСТОЯТЕЛЬСТВА в словарях выделяется значение: условия, определяющие положение, существование кого/чего-нибудь, обстановку [2, 3, 4]. Второе значение непротиворечиво вытекает из первого. Если два связанных между собой явления или события считать обстоятельствами чего-либо, то все обстоятельства в совокупности складываются в единую обстановку, положение, ситуацию. Составители энциклопедии, определяя лингвистический термин "обстоятельство", оставляют в стороне его общеупотребительный омоним, очевидно, считая его значение общеизвестным [1]. Дальнейший анализ данных понятий уведет нас от лингвистического исследования в область явлений, не играющих, согласно максиме Пирса[85], роли при объяснении языка.

Слово ИЗМЕНЕНИЕ предельно понятно и не нуждается в объяснении само по себе. Но нужно соотнести его с понятием "ситуация" для того, чтобы уточнить то противопоставление, которое выражается при помощи глагольных видов. Слово ИЗМЕНЕНИЕ толкуется, во-первых, по глаголу изменить(ся), как "сделать(ся) иным", во-вторых, как "поправка, перемена, изменяющая что-нибудь прежнее" [2, 3, 4]. Между двумя данными значениями наблюдается разница в объяснении причин изменения, но не его сути, напротив, очевидно их принципиальное сходство в том, что изменение — это появление новых признаков. Если говорить об изменении обстоятельств, то это — возникновение новых связей, отношений между явлениями или событиями. Таким образом, НВ обозначает отношения между явлениями как обстоятельства некоторой ситуации, которые, что было показано выше с научной лингвистической точки зрения, предстают в виде отношений между субъектом и предикатом как двумя сторонами предмета речи. СВ выражает обновление этих отношений, т. е. изменение обстоятельств. В частных случаях глагол НВ может именовать ситуацию в целом[86], а СВ — смену ситуации.

1. 3. Вид глагола как языковое средство, выражающее бóльшую или меньшую степень ожидаемости действия

1. 3. 1. "Возможный мир" и виды глагола. Как было сказано выше, оппозиция видовых значений ‘обстоятельство (ситуации)’ / ‘изменение (в ситуации)’ актуализируется не всегда. В определенных контекстах виды глагола выражают бóльшую или меньшую степень ожидаемости действия. Первым из критериев актуализации той или иной оппозиции видовых значений является характер видения мира, отражаемого высказыванием. Если автор речи представляет излагаемые им сведения как факты реального мира, то актуализируются видовые значения ‘обстоятельство’ / ‘изменение’. Иначе происходит в тех случаях, когда содержание высказывания относится к так называемому возможному миру.

Следует подробнее остановиться на определении термина "возможный мир", т.к. он имеет несколько значений, которые не противоречат друг другу, а находятся в отношении включения одного в другое. В соответствии с наиболее широким определением, возможный мир — это контекст произнесения, к которому относятся говорящие, слушатели, момент времени и места произнесения, а также сами произносимые предложения и их содержание[87]. Исключение всех признаков, кроме последнего, дает более узкое определение, согласно которому, возможным миром называется любое содержание речи[88]. Отнесение содержания речи к возможному миру вполне правомерно, если учесть, что оно может передавать не только сообщение о реальных явлениях, но также и вымышленные случаи (например, в фольклоре, в художественных произведениях, анекдотах и т. п.), которые в ряде случаев подаются как реальные.

Но иногда автору речи требуется подчеркнуть иллюзорность выражаемого им видения мира или его предположительный характер. Для таких высказываний существует наиболее узкое определение термина "возможный мир", согласно которому — это видение мира, выраженное таким образом, что становится ясным неуверенность автора речи в реальности излагаемых им фактов или же его уверенность в их нереальности[89]. Смысл высказываний данного рода затруднительно верифицировать по истинности / ложности, поскольку автор утверждает не то, что излагаемое им положение дел реально, а лишь то, что он выражает свое видение такого положения дел. Видение, конечно же, может оказаться ложным[90].

Наиболее прямым способом перевода содержания высказывания в область возможного мира в сáмом узком его понимании является употребление специально предназначенных для этого лексических средств, напр.:

В живописи я разбираюсь слабо. Точнее говоря, совсем не разбираюсь. (С музыкой дело обстоит не лучше). Но имя Боттичелли — слышал. Ассоциаций не вызывает. Так мне казалось.

И вдруг я ее узнал, причем безошибочно, сразу. Настолько, что преградил ей дорогу.

Наверное, Боттичелли жил в моем подсознании. И, когда понадобилось, выплыл. (Довлатов, 1993, с. 120).

Нереальность мира, отражаемого высказыванием, влияет на выбор глагольного вида при отрицании, побуждении, определенных типах вопросов, и в некоторой степени при отнесении содержания высказывания к будущему времени. Употребление видов глагола в подобных контекстах зависит от того, насколько ясно выделяется ситуация в этом возможном мире. Это второй критерий актуализации видовых значений в контексте.

Если ситуация выделяется достаточно ясно для того, чтобы было можно отличить существующие в ней обстоятельства от происходящих в ней изменений, то актуализируются значения ‘обстоятельство’ / ‘изменение’. Если же последние затруднительно различать в возможном мире, создаваемом автором, то актуализируется оппозиция ‘высокая степень ожидаемости действия’ / немаркированный член оппозиции.

Подробнее о факторах, существенных для выделения ситуации, и о типах контекстов, в которых она не выделяется, будет сказано ниже (в главах 4-5).

1. 3. 2. Оппозиции глагольных видов по степени ожидаемости действия. При утвердительном побуждении в качестве маркированного члена оппозиции выступает НВ, который выражает высокую степень ожидаемости действия, например:

Пер­вый зай­чо­нок под­нял ла­пу. Ста­рый За­яц. Ты хо­чешь что-ни­будь ска­зать? Го­во­ри. (Михалков, 1963, с. 370).

СВ не вы­ра­жа­ет ни уверенности, ни неуверенности в совершении действия:

— Ска­жи­те, по­жа­луйс­та, ко­то­рый час? — веж­ли­во об­ра­тил­ся Тру­со­хвостик к про­хо­див­ше­му ми­мо не­бо­ль­шо­му и сим­па­тич­но­му Мед­ве­дю в кра­си­вой авиа­ци­он­ной фу­раж­ке”. (Михалков, 1963 с. 210).

В прочих случаях, например, при отрицании, СВ является маркированным членом и выражает более высокую степень ожидаемости действия, на­при­мер, в пи­сь­ме Е. А. Ка­рам­зи­ной А. Н. Ка­рамзи­ну:

Здравс­твуй, до­ро­гой мой, вче­ра или по­за­вче­ра мы мно­го го­во­ри­ли о “Со­вре­мен­ни­ке”; ты мне так и не на­пи­сал, по­лу­чил ли его, а меж­ду тем князь Петр те­бе его по­слал; я да­ла ему для это­го тот эк­зем­пляр, ко­то­рый ты сам се­бе при­сво­ил... (Друзья Пушкина, 1986, т.1, с. 546).

Гла­го­лы НВ оста­ют­ся без­раз­лич­ны­ми к дан­но­му зна­че­нию, ср. на­при­мер, от­ры­вок из пи­сь­ма В. А. Жу­ковс­ко­го А. С. Пуш­ки­ну:

Я не пи­сал к те­бе, во-пер­вых, по­то­му, что мне бы­ло не до се­бя, во-вто­рых, за не­име­ни­ем вер­но­го слу­чая. (Друзья Пушкина, 1986, т.1, с. 345).

То, что СВ при от­ри­ца­нии вы­ра­жа­ет бо­ль­шую уве­рен­ность в осу­ще­стви­мо­сти дейс­твия, то­ль­ко под­твер­жда­ет ска­зан­ное о на­зна­че­нии СВ: чем бо­ль­ше ожи­да­ет­ся дейс­твие, ко­то­рое не осу­ще­ствля­ет­ся, тем бо­ль­шей пе­ре­ме­ны тре­бу­ет ви­де­ние ми­ра, сле­до­ва­те­ль­но, ви­де­ние воз­мож­но­го ми­ра ока­зы­ва­ет­ся ве­сь­ма не­устой­чи­вым. В от­ли­чие от это­го, вы­ра­же­ние уверенности в вы­пол­не­нии свое­го по­буж­де­ния сви­де­те­льс­тву­ет об устой­чи­во­сти ви­де­ния воз­мож­но­го ми­ра. По­это­му при по­буж­де­нии бо­ль­шую ве­ро­ят­ность дейс­твия вы­ра­жа­ет НВ.

1. 4. Некоторые замечания об употреблении глагольных видов, не обусловленном метафизичностью сознания

Существует также не мотивированное или ограниченно мотивированное вышеуказанными значениями фразеологизированное употребление видов глагола. Сюда относятся не только собственно фразеологизмы, в которых выступают глаголы только одного вида (как, например, только НВ в поговорке смотреть в оба или только СВ в поговорке махнуть рукой), но и сочетания некоторых слов только с глаголами одного из двух видов. Например, отрицательный предикатив не нужно сочетается только с инфинитивами НВ (не нужно делать), а усилительная частица как ни сочетается с формами императива и будущего времени обоих видов (как ни делай / как ни сделай; как ни будешь делать / как ни сделаешь), но только с НВ прошедшего времени (как ни делал). Наконец, к фразеологизированным конструкциям примыкают также отдельные формы глаголов, выполняющие особую коммуникативную функцию, не свойственную остальным формам, например: смотри (всегда НВ) не + импер. (смотри не ошибись) — для предупреждения об опасности; взять (всегда СВ) и + СВ (взял и ошибся) — для выражения удивления неожиданным действием. Подобные случаи в настоящей работе подробно рассматриваться не будут.

Заключительные замечания. Итак, основное назначение глагола состоит в том, чтобы выражать отношение между сторонами предмета речи, представленными субъектом и предикатом высказывания. Глагол обозначает это отношение как подвижный во времени признак предмета речи. Глаголы НВ передают более устойчивое ви΄дение этого признака, чем СВ. НВ обозначает отношения между субъектом и предикатом как обстоятельство некоторой ситуации, а СВ выражает изменение этих отношений, в том числе их возникновение и прекращение. В контекстах возможного мира, в которых предмет речи представлен недостаточно полно для того, чтобы в нем можно было отличить отношение между его сторонами от изменения этого отношения, НВ выражает высокую степень ожидаемости отношений, обозначаемых глаголом, при утвердительном побуждении, а СВ выражает большую степень ожидаемости этих отношений в прочих случаях.

Вышеизложенные сведения о значении видов глагола можно обобщить следующей таблицей:

Основные значения видов глагола

Г лава 2