Падение с ледяного моста прямо на бивень мамонта? Нет более достойной, вызывающей уважение, смерти для исследователя. Но Стелле совсем, совсем этого не хотелось.

Дата: 2025-04-30; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

Аннотация

Падение с ледяного моста прямо на бивень мамонта? Нет более достойной, вызывающей уважение, смерти для исследователя. Но Стелле совсем, совсем этого не хотелось.

Присоединяйтесь к путешествию Стеллы Старфлейк Пёрл и трёх её коллег-исследователей по стране Вечных Льдов, и вы встретьтесь лицом к лицу с морозцами, снежными королевами, единорогами, карликовыми динозаврами и плотоядной капустой и найдёте укрытие преступников.

Удастся ли Стелле и трём младшим последователям в одиночку пересечь замёрзшую пустыню и выжить, чтобы позже поведать о своих приключениях?

Глава

Первая

Стелла Старфлейк Пёрл поскребла заиндевевшее окошко башни и постаралась рассмотреть сквозь иней, что творилось за окном. Стелла была не в духе, хотя должна бы пребывать в прекрасном настроении — завтра ее день рождения, а единственное, что она любила больше дней рождений — это единороги. Сложно радоваться жизни, если Феликс по-прежнему не хочет брать тебя с собой в экспедицию, несмотря на все просьбы, мольбы, угрозы и слёзы. Ничегошеньки не помогло. При мысли о том, что ей уготована участь прозябать с тётей Агатой, у Стеллы внутри похолодело. Тётя Агата если и имела хоть какие-то представления о детях, то весьма поверхностные, а то и вовсе ошибочные. Особенно это было заметно по школьным обедам Стеллы, которые непременно включали в себя капусту. Ни тебе шоколадных динозавров, ни зефирного пирожного, никакого иного лакомства — только никчемная капуста. К тому же у тёти Агаты в ноздрях гнездились волосы. Порой было просто невозможно не пялиться на них.

Стелла хотела быть исследователем, наверное, с тех пор, как узнала значение этого слова. А если ещё конкретнее — мореплавателем. Ей никогда не надоедало смотреть на карты и глобусы, а компас по ее представлениям — так вообще самая прекрасная вещь на свете. После единорогов, конечно.

И если ей нельзя было становиться исследователем, тогда почему феи подарили ей второе имя? Всем известно, что только у исследователей есть вторые имена. Феликс дал ей фамилию, Пёрл, но он не знал, как быть с самим именем, поэтому обратился с просьбой к феям. Наверное, это было даже к лучшему, потому что Феликсу нравились своеобразные имена такие, как Милдред, Вильгельмина и Барбаретта. Но феи дали ей не одно имя, а целых два: Стелла и Старфлейк. А это однозначно подразумевало, что ей суждено стать исследователем.

Стелла вскарабкалась на оконное сиденье башни, подтянула ноги и уложила подбородок на колени. Снаружи темнело, и она знала, что Феликс будет искать её, чтобы подарить ей сумеречный подарок. Это была их традиция — Стелле всегда разрешалось открыть один подарок накануне её дня рождения. Но сейчас она слишком злилась и испытывала ужасное разочарование, чтобы радоваться подаркам, поэтому девочка поднялась в башню и спряталась там. И она специально села на оконное сидение, чтобы её нельзя было увидеть из противоположного конца коридора.

К сожалению, Груф тоже любил башню, и сразу же неуклюже засеменил к Стелле, рассчитывая, что в кармане её платья отыщется печенье. Миссис Сап, их домработница, не очень обрадовалась, когда Феликс принёс домой детёныша белого медведя, но в противном случае детёныш погиб бы. Мало того, что он остался сиротой, так у него ещё и была изуродована лапа, и, скорее всего, из-за этого он не смог бы выжить в дикой природе. Стелла придерживалась мнения, что очень здорово держать дома полярного медведя, даже, если он порой в попытках обнять девочку сминает её как тряпичную куклу. Белые медведи обладают довольно внушительными размерами.

Стелла сунула руку в карман за рыбной печенюшкой и протянула ее Груфу. Он очень аккуратно подцепил лакомство языком c ладошки девочки, а затем радостно начал ее грызть, брызжа слюной и крошками в Стеллу. Она давно привыкла к медвежьей слюне, поэтому ничего не имела против, но сейчас Груф мог запросто выдать Стеллу своим присутствием. Спустя пару минут в коридоре показался Феликс.

— А, вот ты где, — сказал он, останавливаясь возле окна. — Я тебя повсюду искал.

Стелла подняла глаза и заглянула ему в лицо — самое любимое лицо на свете, первое лицо, что она увидела, когда была двух-трех лет отроду. Стелла была снежной сиротой, как и Груф. Если бы Феликс не нашел её во льдах, где Стелла была совершенно одна, то она, скорее всего, замерзла бы там на смерть. Стелла никогда не встречала никого с такими же, как у неё, белыми волосами, такой же бледной кожей, или глазами необычного оттенка синего льда. У большинства детей в школе, в которой училась девочка, кожа была розового оттенка, но у Стеллы — жемчужная. С головы до ног. И это не давало ей покоя — а в особенности то, как мало она походила на своего отчима.

Феликс был отцом Стеллы во всех смыслах этого слова, но у неё вошло в привычку называть его по имени, как это делали остальные. Он был не особо красивым или выдающимся, не носил усов, бороды или бакенбард, согласно веяниям моды. В значительной степени потому, что эти вещи требовали довольно значительного времени с точки зрения ухода, а по словам Феликса, что он (уже) насчитал в общей сложности около ста тридцати четырех куда более интересных вещей, которыми предпочел бы занять себя и потратить на это время, включая составления списка интересных вещей, которыми бы он предпочел занять себя. Нос у него был с горбинкой, но Стелле нравилось, как горели уголки его глаз, и как золотисто-каштановые волосы, которые обычно были слегка длиннее, чем следовало, закручивались в локоны возле воротника, а губы всегда улыбались. Феликс не любил хмуриться. Он как-то сказал, что лицевым мышцам можно найти более достойное применение.

Стелла всегда считала Феликса особенным человеком, и тот факт, что он был фейриведом, без сомнения, доказывал это. Существовало не так много людей, с которыми общались феи, но Феликс им всегда нравился. Он едва ли мог уйти из дома в летние месяцы, чтобы кто-нибудь не сидел на полях его шляпы или плече, и не нашептывал ему что-нибудь на ухо. Поэтому, если он иногда забывал расчесать волосы или надевал странные носки, или неправильно застегивал пуговицы рубашки, для Стеллы это было не так неважно. Помимо всего прочего Феликс знал, как кататься на велосипеде-пауке, делать фокусы, мастерить летающих птиц из бумаги — и если этого не достаточно, чтобы человек стал для вас самым дорогим, тогда что бы это вообще могло быть.

— Пришла пора открывать сумеречный подарок, — объявил он, протягивая девочки белую коробку с увесистым розовым бантом.

Стелле потребовалась вся сила воли, чтобы ответить:

— Не хочу.

Она отвернулась и уставилась в окно.

— Не могу поверить, что ты это всерьёз, — сказал Феликс.

Он попытался отодвинуть Груфа от оконного сидения. Сдвинуть белого медведя все равно, что пытаться сдвинуть гору, поэтому его усилия не возымели никакого успеха. Феликс перелез через медведя и уселся напротив Стеллы.

— Я бы взял тебя, не раздумывая, — тихо произнёс Феликс. — Если бы девочкам можно было участвовать в экспедициях, то я бы взял тебя, и ты это знаешь.

— Несправедливо, что женщины не могут быть исследователями! — выкрикнула Стелла. — Что за дурацкое правило! Это же бессмыслица!

Девочку прямо трясло от несправедливости. Стелла выросла на историях Феликса, когда он возвращался домой из экспедиций, и она их просто обожала, но приходит время, когда девочка устает слушать о приключениях других людей и хочет найти свои.

Множество исследователей брали сыновей с собой в экспедиции. Даже друг Стеллы, Бини собирался ехать в свою первую экспедицию с дядей, известным энтомологом Бенедиктом Боскомбом Смитом. Бини был одногодкой Стеллы, а ещё он был на половину эльфом. У него имелся длинный список антипатий, которые непременно были частью светской жизни: сарказм, рукопожатия, объятия и стрижки. Не приветствовалось в основном всё, что было связано с физическим контактом. В категорической форме.

— Ты совершенно права, — ответил Феликс. — Это глупо и не имеет никакого смысла. Уверен, что когда-нибудь это изменится. Но мир меняется не так быстро, как бы нам того хотелось.

Стелла продолжала смотреть в окно на падающий снег, избегая взгляда Феликса.

— Мне казалось, что правила для тебя не важны, — сказала она, кусая губу.

Феликс всегда говорил, что некоторые правила можно нарушить, а некоторые нарушать полезно для здоровья. Однажды тётя Агата сказала, что в доме нужна женщина, чтобы показать Стелле как следует себя вести. Но Феликс в таких вещах всегда был на стороне Стеллы. Он учил её скачкам во весь опор на единороге, или строительству фортов из книг в библиотеке, или надуванию воздушных шары в форме животных, и никаких тебе скучных занятий по вышиванию, от которых всё равно никакого проку.

— Существуют правила, которые нельзя нарушать, — сказал как-то Феликс. — Например, относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Но независимо от того, смеются ли люди над тобой или считают тебя особенной, или не похожей на них, не имеет большого значения в великой схеме вещей.

— Но ведь непохоже, что кому-то навредит, если я поеду в экспедицию, так? — спросила Стелла, пытаясь использовать против Феликса его же логику. — Если кто-то считает, что девочка не может быть исследователем, то это их проблема, не моя.

Феликс вздохнул и положил подарок на сидение между ними.

— Дорогая моя, как бы мне хотелось, чтобы все было так просто. Но не я устанавливаю правила в клубе «Полярный медведь». — Он подтолкнул подарок ближе к девочке. — Ну же, пусть это не испортит твой день рождения. Почему бы тебе не открыть подарок?

— Убери. Мне это не нужно, — сказала Стелла ледяным голосом. Но стоило девочке это произнести, как она сразу же почувствовала себя просто ужасно. Она ненавидела себя за то, что вела себя так жестоко и что злилась на Феликса. Они всегда были друзьями, и наоборот было так неестественно, неправильно.

— Прости, — быстро проговорила она. — Это было грубо.

Феликс взял в руки подарок и вручил его девочке.

— Открой, — повторил он. — А то кто-то там сейчас задохнётся.

Последние слова взбудоражили любопытство Стеллы, посему она сорвала бант с коробки, открыла крышку и увидела крошечную иглу, уютно устроившуюся в розовой папирусной бумаге. Вскрикнув от восторга, она вынула иглу из коробки и подняла. Оказалось, что иглу была сделана из настоящего льда. Пальцы девочки чувствовали холод от каждого кирпичика, иней на поверхности крошечного строения играл искорками на свету, подобно дюжинам крошечных бриллиантов.

— Оно зачаровано, — сказал Феликс. — Вот почему лёд не тает. Он достался мне от волшебника, которого я встретил, путешествуя по Снуффлвилю. Загляни внутрь.

Стелла подняла иглу, заглянула в дверной проём и ахнула при виде семьи крошечных пингвинов, радостно хлопающих ногами по ледяному полу.

— Это полярные питомцы, — объяснил ей Феликс. — Они — часть заклинания, поэтому их не нужно кормить или как-то ухаживать за ними, но волшебник предупредил, что им нравится петь время от времени. В другом иглу были белые медведи, а в третьем — тюлени, но мне показалось, что пингвины лучше всех.

— Я их уже обожаю! — воскликнула Стелла.

— Там было ещё иглу с крошечными снежными гоблинами, но меня до сих пор не покидает мысль, что с таким подарком непременно возникли бы неприятности. Что бы ты подумала, подари тебе кто-нибудь иглу полную гоблинов? Когда я заглянул внутрь, они, по-моему, пытались выколоть друг другу глаза ветками. И обстановка внутри накалялось.

— По-моему, это в духе подарков тёти Агаты, — сказала Стелла, нахмурившись при очередном упоминании тёти.

Стелле безумно понравилось крошечное иглу с пингвинами, как и все другие странные сокровища-безделушки, которые Феликс привозил из своих поездок. Но больше всего на свете ей хотелось самой отыскать сокровища и воочию увидеть чудеса. Ей хотелось отправиться в собственное путешествие, чтобы стены были увешаны картами и планами, чтобы она могла проводить в экспедиции столько времени, сколько потребуется, самой составлять реестры увиденного или доселе необнаруженного, изучать диковинки и планировать следующее путешествие в неизведанные заморские земли на другом конце света.

— Твоя тётя делает всё возможное, — возразил Феликс. — Она просто... ну она просто находит наш образ жизни немного странным, вот и всё. Но ей не всё равно... — Он выглянул в окно и у него между бровей появилась небольшая складка. — В её понимании.

Но Стелла была не совсем в этом уверена. Феликс всегда представлял Стеллу другим людям, как свою дочь, и она знала, что он любил её так же сильно, как и любой другой отец любит своё родное дитя. Она не была для него сиротой, найденной в снегу. Но тетя Агата всегда смотрела на нее со своего рода отвращением, с каким она смотрела на Груфа, когда он громко и протяжно рыгал, после сытного рыбного обеда.

Стелле больше не хотелось спорить с Феликсом, поэтому она поцеловала его на ночь, перемахнула через Груфа и вернулась в свою комнату. Она поставила иглу рядом с кроватью, переоделась в пижаму, а затем забралась под одеяла и уставилась на медленно вращающиеся подвеску, свисающую с потолка. Она знала, что уже взрослая для таких подвесок, но эту для неё смастерил Феликс, когда она была ещё маленькой, чтобы она почувствовала себя как дома, и Стелле эта штука очень нравилась.

Он соорудил подвеску, чтобы напоминать ей откуда она родом, прикрепив пучки шерсти йети, белоснежных единорогов, мамонтов и осколки сверкающих звёзд. Он не забыл даже про гадких снеговиков и яков, кропотливо вылепленных из глины и бисера, шерсти и сверкающих стеклянных камушков. Когда Феликс нашёл Стеллу, она была слишком маленькой, чтобы помнить что-либо о её прежней жизни. И всё же иногда ей снилось, что она снова маленькая и сидит в кроватке, играя с тиарой, усеянной кристаллами и жемчугом. А потом картинка резко сменялась, и девочка оказывалась на улице посреди окровавленного снега.

Стелла понимала, ей никогда не узнать, что сталось с её биологической семьей, но когда-то снежная пустыня была её домом и девочке очень хотелось увидеть её вновь.

И когда Феликс и его экспедиция попытались стать первыми исследователями, добравшимися до самой холодной части страны Вечных Льдов, Стелла хотела быть с ним. Ей просто было необходимо придумать, как заставить Феликса взять её с собой.

Наконец, она вздохнула, перевернулась в постели и устроилась поудобнее в одеялах, заснув под тихий весёлый напев пингвинов в иглу.

Прим.переводчика: *Snuffleville — Snuffle — помимо прочего это звук, издаваемый медведем.

Глава

Вторая

Следующим утром Стелла проснулась, когда лучи солнца плотным потоком лились в окно. Они лизали теплом кончики пальцев ног девочки, торчащих из-под одеяла. Девочка резко села в постели и прислушалась к себе. Сегодня ей исполняется двенадцать лет. Изменилась ли она, став старше. Строго говоря, никто не знал наверняка её настоящий возраст. Можно было только предполагать. Когда Феликс нашел девочку, что ей было около двух лет. Он сказал, что все празднуют дни рождения раз в год (лучше бы, конечно два), посему он постановил, что днем рождения Стеллы будет день, когда он нашел её.

Внимание Стеллы привлек приглушенный свист, доносившийся из крошечного иглу. Девочка подняла сувенир, и посмотрела, что творится там у пингвиньего семейства. Похоже, что у кого-то из них тоже был день рождения, потому что у всех пингвинов на головах были бумажные колпачки, они дули в бумажные свистульки и стояли вокруг торта, который был в форме рыбы и утыкан свечами. Один из пингвинов — предположительно именинник — сложно было понять мальчик это или девочка — хлопал крыльями и взволновано попискивал. Вспомнив, что Феликс рассказал о том, как они любят песни, Стелла запела «С днём рождения» в дверной проём, что возымело невероятный фурор. Пингвины радостно забегали по кругу, шумно шлепая лапами по льду. Стелла улыбнулась и поставила иглу обратно на прикроватный столик.

Девочка заставила себя выкинуть все мысли о неминуемом отъезде Феликса, и о собственном унылом заключении в обществе тёти Агаты. Не нужно портить себе день рождения. Оно того не стоило. В конце концов, двенадцать исполняется только раз в жизни.

Она надела самое любимое платье для особых случаев. Оно было зеленовато-голубого цвета, с крошечными белыми пуговками в форме белых медведей и с пышной юбкой, которая красиво развивалась, когда Стелла кружилась. В этом платье Стелла чувствовала себя похожей на одну из фей сахарной сливы, которых она иногда видила танцующими в полуночном саду.

Она перевязала голубой лентой свои белые волосы, а потом спустилась по огромной лестнице, которая вела на самый нижний этаж. Как и большинство исследователей, Феликс был чрезвычайно богат, и в их особняке было несколько кухонь и обеденных залов, сонм поваров, поварят и прочей обслуги. Если в доме гостили другие исследователи (что происходило довольно часто, особенно, когда планировались какие-то экспедиции), тогда завтраки накрывались в приёмном зале. Но когда они были только вдвоём, то предпочитали есть в оранжерее. Феликс по привычке звал эту комнату оранжереей, хотя там уже давно не было никаких апельсиновых деревьев. Сейчас в стеклянном зимнем саду жили порождения природы совершенно иного рода.

Стелла открыла дверь и её омыло теплым воздухом со слабым ароматом давно исчезнувших апельсинов. Несмотря на стеклянные крышу и стены, оранжерея была самой тёплой частью их дома — идеальным местом для карликовых динозавров. Кто-то называет их сказочными динозаврами из-за их размеров — даже тираннозавр, по имени Бастер, любимец Стеллы, был не больше котёнка. Стоило Стелле только войти в помещение, как тот немедленно бросился к ней. Стелла подняла Бастера на руки и погладила пальцем его чешуйчатую голову. Бастер заизвивался от удовольствия и обвил когтями передних лап большой палец девочки.

Феликс впервые обнаружил карликовых динозавров во время поездки на Острова Специй Экзотического Юга, и изучал их в течение некоторого времени. Его исследования стали довольно широко известны, и теперь стоило какому-нибудь карликовому динозавру заболеть или получить увечье, как с Феликсом немедленно связывались и просили проявить участие. Он никому не отказывал, поэтому оранжерея стала домом для нескольких десятков маленьких динозавров.

— А, вот и наша именинница! — воскликнул Феликс. Он сидел за столом, который стоял в самой середине комнаты. — Садись и позавтракай.

Стелла обрадовалась, увидев, что на завтрак у них мороженое с посыпкой, помадкой и шоколадным соусом. Её привели в восторг десятки воздушных шариков (все в форме единорогов), надутых Феликсом. Все шарики были привязаны к птеродактельным домикам, свисающих с потолка. Время от времени пигмей-птеродактили подлетали к тому или другому ярко-розовому шарику-единорогу, чтобы рассмотреть его получше, но практически сразу же отлетали прочь, выглядя при этом ужасно озадаченными.

Стелла села за стол вместе с Бастером. Она зачерпнула пальцем мороженое с помадкой и поднесла палец к морде динозавра — Бастер жадно слизал лакомство. Затем она взяла ложку и погрузила её в мороженое, и подождала, пока то не растаяло. Всё шло просто прекрасно, пока не раздался стук в стекло. Стелла с Феликсом одновременно повернулись и увидели, что снаружи стояла тётя Агата с мрачным выражением на лице.

У Стеллы сжалось сердце.

— Я думала она приедет за мной не раньше полудня, — сказала она, бросив на Феликса обвиняющий взгляд.

— Как и я. Должно быть она успела на утренний поезд, — ответил он, а потом вздохнул. — Что ж, полагаю, уже бесполезно прятаться от неё, потому что она нас уже видела. — Он помахал ей в окно и громче сказал: — Входи, Агата. Дверь не заперта.

Стелла обратила всё своё внимание на мороженное, пока её тётя переступала порог стеклянной части дома. Но спустя всего лишь мгновение, она уже была внутри. Женщина была одета в фиолетовые юбку и жакет, а голову её венчала подобранная в тон одежде большая широкополая шляпа с пером. Тётя Агата была дородной женщиной и, по мнению Стеллы, в этом наряде, она очень походила на огромную фиолетовую лягушку — причём, наверняка, принадлежащую тому виду, который ни при каких обстоятельствах не стоит облизывать, потому что та определенно ядовита.

— Очень рад видеть тебя, Агата, — вежливо произнес Феликс, вставая, чтобы выдвинуть стул для неё. — Не изволишь ли отведать мороженого?

— Мороженое? — переспросила тётя Агата. В её голосе был слышен такой ужас, будто Феликс предложил ей покормить с ложечки кальмара.

— Мороженое на завтрак? — продолжила она. — Ты серьёзно, Феликс?

— Сегодня день рождения Стеллы, — ответил он и сел обратно на свое место.

— О, да. С днём рождения, дорогая, — сказала тётя Агата, впервые снизойдя до Стеллы.

— Спасибо, тётя Агата, — ответила Стелла.

Её тетя опустилась на стул, держа свою сумку на коленях, как будто боялась, что кто-то собирается вырвать её у неё из рук. Она обвела стол хмурым взглядом.

— Феликс, ради всего святого, почему в миске с хлопьями сидит динозавр?

— Это Милдред, — мягко произнёс Феликс. — Она диплодок.

Крошечный динозавр и правда приютился в миске с хлопьями, стоявшей возле локтя Феликса. Тело рептилии было частично погружено в молоко и в фруктовые колечки.

— Я не спрашивала, что это за вид. Я спросила: почему он сидит в миске с хлопьями? — произнесла тётя Агата со вздохом.

— Жалуется на раздражение кожи, — ответил Феликс. — Вот, лечу её молоком и фруктовыми колечками. Пока помогает. Ты уверена, что тебе не интересно моё предложение касательно мороженого? Возьми хотя бы помадку.

— Есть здесь точно не гигиенично, — ответила Агата. — Особенно, когда повсюду, как угорелые, носятся эти динозавры. Кроме того, в этом помещении слишком жарко. — Она достала из своей сумки огромный веер и начала нарочито обмахиваться им.

Стелла соскребла остатки мороженого со дна своей чаши и поднесла ложку Бастеру, чтобы динозавр смог слизать его, а потом опустила рептилию на пол. К несчастью он опрометью бросился к тёте Агате и принялся теребить зубами шнурки её обуви. Тётя Агата взвизгнула и в ответ замахнулась своим веером, но вовремя подоспевшая рука Феликса помешала ей.

— Возьми себя в руки, — сказал он.

Он подхватил Феликса и поставил его себе на колено. Тираннозавр через стол уставился на тётю Агату. В его взгляде не было никакой злобы. И за это в том числе, Стелла так любила его.

Девочка собралась уже было отпроситься, так как предпочла бы сейчас оранжерею конюшне, где она могла бы весело проводить время со своим единорогом (хотя если уж на то пошло, то где угодно, лишь бы не здесь), чем сидеть с тётей, с лица которой не сходило выражение неодобрения всё и вся, но тётя повернулась к ней и сказала:

— Стелла, дорогая, почему бы тебе не побегать и не поиграть где-нибудь какое-то время? Мне нужно кое-что обсудить с моим братом наедине.

Тётя Агата всегда называла Феликса «мой брат». Никогда «твой отец». Стелла пожала плечами и спрыгнула со стула, как будто она вовсе не возражала и у неё в любом случае имелись дела поважнее. Но раз тётя Агата хочет поговорить с Феликсом «наедине», это может означать только одно — она хочет поговорить о Стелле. И как любой уважающий себя ребёнок, Стелла намеревалась подслушать любой разговор, который касался ее.

Поэтому она вернулась в дом тем же путем, что пришла в оранжерею, схватила свой плащ, вышла на улицу, обогнула дом и подошла к зефирному кусту, росшему у оранжереи. Это был не очень большой кустарник, но довольно развесистый, чтобы скрыть её от посторонних глаз. Поэтому она подобрала юбки, присела как можно ниже в снег и замерла. Оттуда, сквозь листья и распушенные розовые зефирки было прекрасно видно тётю Агату и Феликса, и, что немаловажно, довольно отчетливо слышно каждое сказанное ими слово.

— Серьёзно, Феликс, это слишком! — недовольно воскликнула тётя Агата. — Летучие мыши в колокольне, динозавры в оранжерее, феи в лесу... когда же все это кончится?

— Агата, прошу тебя, — ответил Феликс. — В колокольне нет летучих мышей. Если честно, даже не представляю, что ты подразумеваешь под колокольней, но заверяю тебя их там нет. Они живут в курительной. Раньше они предпочитали жить в библиотеке, но после ссоры с книжными червями...

— О, да плевать мне на летучих мышей! — нетерпелива прервала брата Агата, что Стелла сочла довольно грубым, учитывая, что именно она воспитывала летучих мышей. — Меня интересует судьба этой девочки.

— Под этой девочкой, — тихо произнес Феликс, — ты должно быть, подразумеваешь мою дочь, Стеллу?

— Феликс, будь серёезен. Она не твоя дочь. Она тебе не родная.

Феликс резко встал. Он молчал. Стелла сразу же узнала наступившую характерную паузу: он считал про себя до десяти. Феликс как-то объяснил ей, что нужно считать до десяти, если боишься, что разозлишься на человека. Но Стелла редко видела, чтобы он на кого-то злился. На самом деле, похоже, тётя Агата была единственным человеком, которому удавалось испортить его привычно весёлое настроение.

— Она моя дочь, — наконец произнес Феликс. — Во всех смыслах этого слова.

— Слушай, я нарочно приехала так рано, чтобы серьезно поговорить с тобой о том, что ты собираешься делать с ней дальше. Она же не будет ребёнком вечно. Что будет, когда она вырастет? Она же не может жить здесь бесконечно!

Феликс взял лейку из ящика со льдом и преспокойно принялся поливать Милдред, которая всё ещё радостно плескалась в миске с хлопьями, свежим молоком.

— И что бы ты посоветовала, Агата?

— Что ж, у меня замечательные новости, Феликс. По правде говоря, я решила проблему. — Перо на шляпе тёти Агаты дернулось, когда женщина поднялась из-за стола. — Я обеспечила Стелле место в школе для юных леди.

Феликс поставил лейку на землю.

— Но Стелла уже ходит в местную школу. И я слежу за её образованием, к тому же...

Тетя Агата ткнула в него пальцем:

— Ты забил ей голову всякой ерундой, которой понабрался из книг. Стелле нужно научиться полезным вещам. Ей нужно научиться шить и носить платья так, чтобы не испортить его в течение пяти секунд.

Стелла непроизвольно опустила виноватый взгляд на своё нарядное платье. От её взгляда не укрылось, что Бастер когтями оставил несколько затяжек на подоле в том месте, где он сидел у неё на коленях, а нижняя юбка намокла из-за снега и выглядела довольно потрепанной. Похоже Бастер еще и заляпал слюной ткань. Стелла вздохнула. Карликовые тираннозавры склоны пускать слюни, и порой очень обильно, в особенности, когда поблизости сладости.

— В пансионе для юных леди её научат петь и рисовать, — продолжила тётя Агата. — Она поймет наконец, что никуда не годится для девочки дни напролет скакать на единороге и копаться в пыльных старых картах. Ей исправят осанку. Девушки там ежедневно ходят по часу с книгами на головах, спускаясь и поднимаясь по лестницам.

Феликс изумленно уставился на неё.

— Серьёзно? Прямо так и ходят?

Тётя Агата выразительно кивнула.

— Именно. Иногда по два часа в день.

— А не лучше ли это время потратить на чтение этих самых книг?

— Это великолепное заведение, — сказала тётя Агата, сделав вид, что не слышала его. — Если бы Стелла провела там хотя бы один семестр, то ты бы поразился её переменам, Феликс. Я тебя уверяю.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь, — парировал Феликс.

— Её научат делать прическу по последнему писку моды, — продолжает развивать тему тётя Агата. — Её научат танцевать, пудриться, наносить румяна, делать себя привлекательной для джентльмена. А потом, когда она подрастёт, то может быть она удачно выйдет замуж, и тогда муж будет нести за неё ответственность. Феликс, я всё продумала. Это единственный выход. Знаю, тебе нравится брать под опеку снежных сирот, но девочка не полярный медведь. Даже ты должен понимать это.

Стелла затаила дыхание, сердце отчаянно забилось в груди. Что если Феликс согласится с тётей Агатой? Если он отправит её в пансионат, это разобьёт ей сердце. Девочка знала это наверняка. Вдруг ей стало горько от того, какой вредной она была накануне. Стелле хотелось быть лучшей дочерью, хотелось теперь пятьдесят раз на дню говорить, что она любит его.

Феликс развернулся, и Стелла ахнула, когда поняла, что он идёт к стеклянной стене, прямо к тому месту, где по другую сторону за кустом пряталась она. Стелла пригнулась ещё ниже и замерла, не сводя глаз с обуви Феликса, которая остановилась прямо перед ней.

— Прекрасный план, Агата. — По телу девочки пробежали мурашки. — Но я не уверен, что Стелле есть дело до вышивки.

Стелла рискнула взглянуть на Феликса сквозь розовые зефирины, висевшие на ветках. Феликс, к немалому удивлению девочки, смотрел прямо на неё. Его губы изогнулись в полуулыбке, и он подмигнул дочери.

— Кроме того, — произнёс он, почесывая щёку, — как по мне, хождение туда-сюда с книгами на голове, просто ужасное времяпрепровождение. Я знаю, что не очень разбираюсь в женских штучках, но считаю, что в жизни девочки должно быть куда больше пения и танцев. В конце концов, они же не дрессированные обезьянки.

— Феликс, я решительно настаиваю. Всё уже оговорено. Стелла начинает учиться там с завтрашнего дня.

— Моя дорогая Агата, я знаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но у тебя нет права настаивать. Говоря по правде, у тебя вообще нет никакого права голоса в этом вопросе. Стелла не начнет обучение в том пансионе ни с завтрашнего, ни с какого-либо другого дня. — Феликс отвернулся от окна. — Спасибо, что пришла, но боюсь, на самом деле, мне совершенно не нужно, чтобы ты таким образом присматривала за Стеллой.

— Не хочешь же ты сказать, что просто оставишь её здесь со слугами и этими ужасными динозаврами? — взвилась Агата. — Она должна быть под надлежащим присмотром.

— Я присмотрю за ней надлежащим образом. Она поедет со мной в экспедицию.

У Стеллы перехватило дыхание. Тётя Агата широко открыла рот.

— Феликс, девочек нельзя брать в экспедицию! Это невозможно!

— Это почему ещё? — тут же осведомился Феликс. — Уверен, что бесчисленное количество экстраординарного и невероятного случилось именно вопреки, потому что кто-то утверждал, что этого просто невозможно. А порой именно благодаря этому.

— Девочки не могут быть исследователями! Сама идея абсурдна! И если честно, неужели ты можешь себе представить женщину мчащуюся во весь опор на санях с компасом наперевес, или застрявшую в лавине, которая познает, что такое каннибализм, и бог его знает что еще? Нет, нет... все это слишком опасно, слишком неприлично.

— Во-первых, я полярный исследователь вот уже как двадцать лет, — спокойно произнёс Феликс, предварительно посчитав на пальцах свой стаж, — и ещё ни разу не застревал в лавине. Во-вторых, в экспедициях мы пользуемся нартами, а не санями, и, в-третьих, исследователи уже давным-давно как не едят друг друга. Несколько десятков лет, Агата. Исследовательское сообщество стремительно развивается. Если к экспедиции может присоединиться двенадцатилетний мальчик, то я не вижу причин, почему этого не может сделать Стелла.

— Ты же это не всерьёз, Феликс. Это слишком, даже для тебя. Ты не можешь говорить такие вещи всерьёз. Ни за что в это не поверю.

— Я стараюсь быть несерьёзным везде, где только возможно, Агата, но не сейчас. По-моему, я еще никогда за всю свою жизнь не был так серьёзен. Мне жаль, что, приехав, ты даром потратила время. Но спасибо, что ты здесь. Пожалуйста, прежде чем уйти, съешь печенье или мармелад, или еще что-нибудь. Прости, но мне нужно идти. У нас со Стеллой довольно много дел.

Это был лучший подарок на день рождения, о котором Стелла могла только мечтать. Феликс оставил тётю Агату в оранжерее кипеть от злости, а сам пошёл навстречу Стелле. Девочка же, чуть не споткнувшись о юбки, опрометью бросилась обратно в дом.

— Ты это всерьёз? — спросила она, обнимая его за талию.

— Ну конечно, дорогая, — ответил Феликс. — Когда я говорил что-то не всерьёз?

— Но правила исследовательского клуба «Полярный медведь» гласят...

— Ничего страшного, — ответил Феликс. — Будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас важно все подготовить, чтобы успеть на завтрашний поезд. Ты сможешь сама упаковать свои вещички, или нужна моя помощь?

— Я справлюсь сама, — заверила его Стелла.

Остаток дня прошёл в вихре сборов. Предприняв ещё одну попытку уговорить Феликса изменить решение, тётя Агата в раздражении покинула дом. Феликс выдал Стелле большой старый чемодан, покрытый выцветшими туристическими наклейками и пылью, от которого разило нафталином. Но девочке казалось, что это самый лучший чемодан на свете. Она бегала туда-сюда, бросала одежду в чемодан, которую хватала наугад из шкафа, одновременно пытаясь сообразить, что ещё нужно взять в экспедицию на Север.

Она заглянула в своё крошечное иглу и увидела, что все пингвины, похоже, тоже были заняты упаковкой чемоданов – хотя, судя по всему, их сборы состояли в упаковке копченой рыбы. Стелла сморщила нос от запаха и осторожно поставила иглу на тумбочку.

Она выдвинула нижний ящик тумбочки и достала золотой компас, который Феликс подарил ей на день рождения в прошлом году. На настоящий компас исследователя были нанесены не только с привычные Север, Юг, Восток и Запад, но и ещё двадцать направлений-заголовков такие, как Еда, Убежище, Йети, Вода, Сердитые гномы... Стелла не знала, что представляют из себя Сердитые гномы — она никогда не встречала ни то что злого, а просто гнома, но очень надеялась, что в предстоящей экспедиции обязательно это случится и пройдет бурно. Стелла хотела увидеть абсолютно всё.

К концу дня сборы полностью завершились, и у Феликса со Стеллой остался ещё час до начала ужина, чтобы покататься на коньках на озере за домом. На ужин повар приготовил все самые любимы блюда Стеллы — миниатюрные хот-доги, гигантские пиццы, фиолетовые макароны и желейные драконы — выставленные в честь её дня рождения на длинный стол в гостиной. В гранитном камине полыхал огонь, возле которого на ковре лежал довольный Груф.

К тому времени, когда девочка вернулась в спальню, она чуть ли не лопалась от количества съеденного. Но открыв дверь, она обнаружила, что феи тоже оставили для неё подарок на день рождения. Все поверхности были покрыты волшебными бутонами, переливающимися разными цветами. Комната сверкала и мерцала. Стоило Стелле дотронуться до лепестков одного из бутонов, как тот раскрылся, источая изумительный аромат попкорна и масла, явив пирожное в розовой глазури. Все пирожные были в форме единорогов.

Стелла обнаружила, что у неё осталось еще немного места в животе, поэтому она съела всех единорогов, прежде чем лечь в постель, совершенно уверенная, что она слишком взволнована, чтобы заснуть. При мысли о том, что завтра она отправляется с Феликсом экспедицию, у неё в животе запорхали бабочки. Но волнения дня так измотало её, что она не заметила, как заснула.

Тем не менее, следующим утром она проснулась рано. Вся дрожа от нетерпения, она выбралась из кровати, переодела пижаму на белое дорожное платье с пуговицами-звездами, меховым капюшоном и длинными манжетами, чтобы в рукава не попадал снег.

Час спустя единорог Стеллы, Магия, была запряжена в сани, нагружена багажом и готова везти их на вокзал. Стелла и Феликс надели свои самые тёплые плащи, подбитые шерстью Йети и укрылись мехом и одеялами в санях. Прислуга была снабжена подробными инструкциями, как ухаживать за Груфом и карликовыми динозаврами. Все дела были улажены и можно было отправляться на вокзал. Мистер Паш взобрался на козлы, дернул поводьями и пустил Магию рысью. Коньки саней пели, летя по снегу, а дом всё отдалялся и отдалялся.

Глава

Третья

Исследовательский клуб «Полярный медведь» располагался в Колдгейте — на самом краю цивилизации, пока это почетное звание на перешло стране Вечных Льдов — и быстрее всего до него можно было добраться только морем. Вскоре после того, как днём того же дня Стелла сошла с поезда, она оказалась на причале, перед самым огромным кораблём когда-либо виденных ею. Само собой, в этом не было ничего удивительного, ведь до сих пор, она видела только крошечные кораблики, изображение которых ютилось в уголках карт, но даже исходя из такого скудного опыта — это был абсолютный колосс, который возвышался над прочими судами в гавани. Нос корабля венчала красивая русалка, а на борту большими буквами было выведено: Дерзкий Авантюрист.

Судно принадлежало Пароходной компании «Королевская корона». Ему было особо поручено стать членом экспедиции и отправиться к Колдгейту, чтобы посетить Исследовательский клуб «Полярный медведь», а потом продолжить свой путь в страну Вечных Льдов.

Стелла последовала за Феликсом на корабль по деревянным всходням, которые скрипели, опасно раскачивались и шатались под их весом, будто обещая вот-вот сбросить их в ледяное море, пенящееся далеко внизу. Палуба была уставлена экспедиционными припасами, включая единорогов и волков. Единороги фыркали и перебирали копытами в своих стойлах, а волки уже начали подвывать.

Стелла так и не поняла, то ли животным не нравился корабль, то ли они чувствовали приближения плохой погоды. Облака над горизонтом почернели и выглядели грозно, в воздухе пахло солью и штормом, а вода неугомонно раздавала пощёчины бортам корабля. Палуба под Стеллой ходила ходуном. Девочке пришлось вцепиться в рукав Феликса, чтобы не потерять равновесие. Впервые, с того момента, как она покинула дом, некая маленькая предательская частичка её заставляла Стеллу испытывать слабость и нервозность, и даже нечто напоминающее тоску по дому. Прямо сейчас она могла бы сидеть в оранжерее в тепле и уюте, бросать веточки Бастеру и...

— Волков бояться — в лес не ходить, — весело объявил Феликс, словно читая её мысли. — Никто никогда так не веселился. — Он взглянул на неё с обнадеживающей улыбкой и добавил: — Пойдём, доложимся капитану.

Капитаном оказался худощавый мужчина по имени Монтгомери Фицрой. У него была великолепная шляпа и крючковатый нос, и его, похоже очень беспокоило присутствие Стеллы на борту корабля. Стелла решила, что он ей скорее нравится, отчасти благодаря шляпе, а отчасти — картам и схемам, заполонившим его каюту. Стелле нравились все, кому нравились карты.

Корабль отправился в плавание, как только они с Феликсом покинули каюту капитана. Стелла услышала, как кто-то на палубе крикнул: — Полный вперед! — и они пустились в путь.

Она не была готова к такой качке корабля на открытой воде, поэтому ей приходилось то и дело цепляться за поручни и перила, чтобы не упасть навзничь. Удержаться на лестницах, которые вели вниз, оказалось еще более сложной задачей. По счастью коридоры внизу оказались узкими, и Стелла обнаружила, что она довольно неплохо справлялась с продвижением вперед, попеременно отталкиваясь от одной стены к другой, как шар в кегельбане. Всякий раз, когда Феликс брал девочку в местный кегельбан, он неизменно демонстрировал насколько виртуозно владеет техникой закручивания мяча для сбивания максимального количества кеглей.

На корабле не оказалось запасной кабины, поэтому Феликсу со Стеллой пришлось делить одну на двоих, расположенную в носу корабля. Феликс открыл дверь и явил взору девочки самую маленькую комнат из всех, что ей доводилось видеть. По сути, помещение было немногим больше размеров буфета, вмещающем в себя двухъярусную кровать, прикроватный столик и иллюминатор, открывающий вид на всё ухудшающуюся погоду.

— Феликс, смотри! — сказала Стелла, опершись на кровать, чтобы придать себе больше устойчивости. — За окном небо только и делает, что меняется на море и обратно. Мы будто на качелях!

Феликс прокряхтел в ответ, что было совсем не похоже на Феликса. Стелла взглянула на отца и сказала:

— Ты в порядке? У тебя ужасно смешной цвет лица — как у оконной смазки.

Феликс пошатнулся и рухнул на нижнюю койку.

— Морская болезнь, — простонал он.

— Уже? Мы же едва покинули гавань.

— Всякий раз нападает на меня. Мне приходится лежать абсолютно неподвижно.

Стелла сморщила носик. Это звучало отнюдь не весело, тем более, что целый корабль так и манил поскорее исследовать его.

— Я могу чем-нибудь помочь? — неохотно поинтересовалась девочка.

— Нет, мне ничем не помочь, — ответил Феликс. Он сжал край матраца так сильно, что костяшки его пальцев побелели. — Совсем.

— Тогда можно мне пойти и осмотреться? — спросила Стелла, уже направляясь к двери.

— Хорошо, но, слушай... не выходи на палубу, пока погода не улучшится. Я не хочу, чтобы тебя смыло за борт. И возвращайся сюда, если начнется буря.

Стелла пообещала, что так и сделает, а потом спешно покинула кабину, пока Феликс не передумал.

*

Процесс исследования оказался именно таким захватывающим, как себе и представляла Стелла. Кто-то из «Полярных медведей» закатили коктейльную вечеринку в граммофонной комнате, замешанную на густом сигарном дыме, раздражающе громком смехе и броских усах, поэтому Стелла, не желая присоединяться к этому ералашу, направилась к нижним палубам. В трюме девочка наткнулась на продовольственные запасы, а также сани, палатки, снегоступы, оловянные чашки и винтовки, на случай, если они наткнутся на мамонтов, йети или бандитов. Или сердитых гномов, решила Стелла. Она также обнаружила огромный ящик со льдом для единорогов. Стелла не смогла пройти мимо бисквитных лакомств, преимущественно выбирая только розовые.

Корабль теперь находился на открытой воде и качался на волнах, как пробка, что весьма затрудняло передвижение по прямой. Мгновение ока — и Стелла вновь дезориентирована. Девочка была в восторге. Прежде ей ни разу не выпадал шанс где-то заплутать, и она поняла, что это совершенно восхитительное чувство — не знать где она выйдет и с кем может встретиться.

Когда ты блуждаешь где-то в незнакомом месте, тебе некому помочь, поэтому Стелла была почти и не виновата в том, что она оказалась на палубе — там, куда Феликс запретил ей выходить. Стоило ей оказаться возле лестницы и взобраться по ней, как девочка попала в волчий питомник, где стоял запах мокрого меха и сладкого сена. Стелла пыталась убедить себя, что, строго говоря, она находится не на палубе, потому что у питомников имелись крыша и брезентовая стена. Брезентовые стены трепыхались из-за порывов воздуха со снегом и пара, поднимающегося из больших воронок судна. Она слышала рев ветра и как волны неистово бились о деревянные борта.

Стелла было решила, что ей и правда не стоило оставаться здесь и следовало бы вернуться в каюту, как раздался громкий стук, который заставил ее обернуться.

На задворках питомника стоял мальчик. Он таскал большие охапки сена. Он выглядел примерно одного возраста со Стеллой, может на год старше. У него были довольно длинные очень темные волосы, которые доставали до самых плеч, и золотисто-коричневая кожа. Рукава его рубашки были закатаны до локтя.

Стелла позавидовала его светло-коричневой коже. Пока девочка не начала учиться в деревенской школе, она предполагала, что существуют и другие дети-альбиносы. Такие, как она. Но у всех детей в школе, кожа была персикового цвета, чёрного или коричневого. И никого не было с такой белой кожей, как у неё. Когда она, плачущая, вернулась домой, после завершения первого дня учёбы, и рассказала Феликсу в чём причина, он ответил:

— О, моя дорогая, не стоит завидовать цвету кожи других, или их имуществу, или удаче, или их маленьким победам. На этом пути нет ничего иного, только страдание. Мужчины или женщины, окружающие нас, вечно сравнивающиеся себя и свою жизнь с другими, никогда не будут счастливы.

— Но я так отличаюсь от всех них. Ни у кого из них нет белых волос или кожи. Меня назвали девочкой-призраком! Почему я не могу быть такой как все?

Феликс подхватил её на руки и поцеловал в макушку.

— Как-то раз я попытался быть как все и стал совершенно несчастным, — сказал он. — Поэтому я отказался от этой мысли, и совершенно доволен нынешним положением дел. Стелла, нет большого достижения в том, чтобы быть таким, как все. Быть не таким, как все — прекрасно. Верно тебе говорю.

Стелла подошла ближе к питомникам и громко, перекрикивая бурю, поздоровалась с мальчиком, чтобы он мог услышать её.

Он повернулся и, удивившись, при виде неё, приподнял бровь.

— Здравствуй, — сказала он. — Я не ожидал здесь кого-либо увидеть. Разве ты не заметила, что надвигается буря?

— Но ты же здесь, не так ли?

— Само собой, я же присматриваю за волками. – Его одежда была вся в сене, даже из волос торчала сухая трава. На шее у кареглазого мальчика на кожаном шнурке висел серебряный кулон в виде волка. Еще он носил в левом ухе серьгу, и Стелла могла поклясться, что сделана эта вещица была из клыка волка. И всем своим обликом он напоминал пирата.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Шай Сильвертон Киплинг.

— Сын капитана Кипплинга? — Стелла сразу же узнала имя капитана их экспедиции. Феликс не раз упоминал его.

— Верно, — ответил паренёк.

— А я Стелла Старфлейк Пёрл.

Шай ухмыльнулся.

— Я знаю, кто ты. Ты дочь Феликса. Он приходил в наш дом, чтобы спланировать экспедицию. Мама говорит, что он один из самых очаровательных мужчин, которых она когда-либо встречала. Знаешь, он всё время только о тебе и говорит.

Стелла была рада узнать, что Феликс говорил о ней, и надеялась, что он рассказывал только хорошее и не делился историями о её проделках. Например, когда она попыталась подстричь Груфа. В конечном итоге медведь походил на огромного белого пуделя. И по сему поводу они оба (девочка и медведь) испытывали неловкость.

— Тебе помочь? — Она жестом указала на брезентовую стену. — Я не боюсь. Мне нравятся бури.

— Не хочется тебя разочаровывать, но это не буря. Всего лишь дождь. Поверь мне, ты поймешь, когда за нас возьмется настоящая буря.

Как только эти слова сорвались с его губ, судно дало большой крен, и это движение отбросило детей и волков на тонкий брезент стен.

Наконец подоспела буря. Брезент оказался недостаточно прочен, чтобы выдержать их вес, и мгновенно разорвался, высвобождая держащие его веревки. И ещё до того, как они поняли, что происходит, Стеллу и Шай вынесло на открытую палубу. Дети заскользили по мокрым доскам, пока дождь хлестал их кожу, подобно тысяче соленых игл.

— Волки! — прокричал Шай, размахивая руками и указывая на животных, падающих вместе с ними. — Нужно поймать их, иначе их смоет за борт!

Когда корабль еще раз тряхнуло, Стелла подумала: они в опасной близости от того, что их смоет за борт. Узнай Феликс, что она здесь, он непременно придет в ярость. Но раз уж она здесь, все волки уцелеют, потому что Стелла берется за дело. Она схватила в охапку ближайшего рыжеватого волка с добрыми карими глазами. Шай схватил другого, поднял его и поспешил обратно к брезентовой стене питомника. Стелла попыталась последовать его примеру, но девочка была не столь сильна, чтобы поднять волка. А в следующее мгновение в корабль врезалась очередная большая волна.

Деревянная палуба застонала, а Стелла с волком рухнула обратно на перила. На долю секунды девочка растерялась. Она не знала где верх, а где низ — что есть море, а что звёзды. Затем небо осветила вспышка молнии, озарив его настолько, что стало светло как днём, явив холодную пенящуюся волну, которая уже добралась до корабля, и попыталась сбросить девочку с корабля, в процессе промочив её насквозь.

— Всё хорошо, — выдохнула Стелла, когда волк от ужаса заскулил у неё в руках. — Всё в порядке. Я держу тебя и не отпущу.

Она изо всех сил пыталась встать на ноги и сделать шаг в сторону питомника. Раздался гром такой силы, что казалось, будто небо треснуло надвое. Палуба внезапно опять ушла из-под ног Стеллы, когда корабль сделал очередной кульбит под давлением ещё одной массивной волны. Стелла откатилась, и на этот раз рядом не оказалось никаких перил, которые помогли им уберечься от падения в море.

Когда девочка пролетела над бортом, точкой невозврата, она уже не могла сказать наверняка: у неё стоял в ушах рёв волн, треск грома или это так сильно кровь билась пульсом в барабанных перепонках. Она слышала, как Шай кричал её имя, но девочка не могла крикнуть ему в ответ, потому что от страха слишком сильно сжала челюсти. Она всё ещё очень крепко сжимала волка, пока ошалело шарила глазами вокруг, готовясь к шоку от встречи с ледяной водой. Ужасного, чёрного, жадно поглощающему океану, который утянет прямо к утопленникам, русалкам и затонувшим пиратским сокровищам.

Только этого так и не произошло. Девочка с треском приземлилась на что-то твёрдое. И стало неестественно, устрашающе тихо. Волк вырвался из её рук. Стелла села и попыталась разобраться что происходит. Спина ныла, но в целом девочка, похоже, была в порядке. Ногу ударило весло. Девочка поняла, что приземлилась в одну из спасательных шлюпок.

— С тобой все в порядке?

Стелла подняла взгляд и увидела Шая, перегнувшегося через перила.

— По-моему, да, — крикнула она в ответ.

— Хвала звёздам! А Кайко?

— Кто?

— Волк?

— Она тоже в порядке.

— Ёлки, когда я увидел, как ты перелетела перила, то я подумал, что всё, конец! Слушай, пожалуйста, только рыдать не начинай, а... Я тебя сейчас в миг вытащу.

— Я и не собиралась рыдать, — раздраженная подобным предположением, заявила Стелла. — А что там произошло с бурей? Она уже иссякла?

Шай замялся, но потом покачал головой и произнёс:

— Не иссякла.

— Тогда почему так тихо?

Дождь прекратился совсем. Даже ветер стих. Но в воздухе повисла какая-то тяжесть. Как будто небо давило на неё.

— Это Глаз, — сказал Шай.

— Что?

— Глаз бури, — ответил Шай. — Смотри.

Он указал вниз в воду, и Стелла вытянула шею над спасательной шлюпкой. Поначалу она не поняла, что увидела, но потом, вдруг, до нее дошло. Девочка ахнула. Там, где она ожидала увидеть только тёмные волны, зиял огромный глаз, сияющий серебром в лунном свете. Глаз смотрел прямо на неё. Это был самый огромный глаз, который Стелла когда-либо видела. Только диаметр зрачка — насыщенно чёрного цвета, цвета самых странных и страшных секретов, — был больше её роста. Серебристая радужка глаза шла рябью в унисон воде, а исполинские ресницы, толщиной с тело человека, доставали до самой шлюпки, где сидела Стелла.

— Святые угодники! — пробормотала она, уставившись во все глаза на бурю. Её разрывали противоречивые чувства: восторг и страх. Было нечто гипнотическое в этом зрачке бури, нечто, не дающее отвести взгляд.

— У нас не так много времени. Держись крепче, я хочу вытащить тебя, — раздался голос Шая с палубы, который уже дергал за веревки.

Стелла перегнулась через борт. Если бы она вытянула руку, то смогла бы коснуться пальцами кончика одной из ресниц. У нее мелькнула мысль, что возможно стоило схватить одну ресницу и вырвать её. В конечном счете, ресница из Глаза бури может стать прекрасным дополнением к диковинкам, выставленных в исследовательском клубе «Полярный медведь». Президент клуба наверняка будет очень доволен ею, и этот трофей поможет убедить его, что она создана быть исследователем. Она вытянула руку, уже готовая свершить задуманное. Но потом она вспомнила, что Феликс однажды сказал ей.

Порой лучше не будить спящих белых медведей.

Стелла подумала, что это расхожее правило, вероятно нужно применить и здесь. И лезть к Глазу бури в свое первое путешествие было не только грубо, но и довольно безрассудно. Стелле всегда нравились бури и не хотелось обижать эту.

— До свидания, буря, — прошептала она, пока Шай занимался верёвками, неуклонно приближая шлюпку к палубе.

— Ну, ты прямо живчик, да? — сказал Шай с ухмылкой, когда шлюпка наконец оказалась на одном уровне с палубой. — Именно этого я и ожидал от дочери Феликса. Я серьезно.

Он подал ей руку и помог выбраться из шлюпки, а следом и волку. Затем он повернулся к Стелле и, к её удивлению, крепко обнял девочку.

— Ты удивительная девочка... спасибо, спасибо, спасибо! — сказал он. — Кайко пропала бы, если бы не ты. — Он отпустил её и взглянул на горизонт: — Затишье долго не продлится. Давай задраим люки, пока есть время.

Стелла бросила последний взгляд на глаз, прежде чем последовать за Шаем в питомник. Они едва успели зайти внутрь и крепко привязать брезент, как вновь разразилась буря.

Глава

Четвертая

— Как так вышло, что ты присматриваешь за волками? — спросила Стелла у Шая, когда они поправили брезент в питомнике.

— Отец говорит, что настоящий исследователь должен сперва позаботиться о своих животных, и только потом — о себе, — ответил мальчик. — И это правильно. Кроме того, мне проще, потому что я говорю на их языке.

Он вытащил из-под рубашки серебряный кулон в виде волка, и Стелла поняла, что это совсем не простой кулон. Это был волчий шёпот — волшебное механическое создание.

— Ты волчий шептун! — воскликнула она.

Феликс рассказывал ей о шептунах: удивительных людях, которые умели разговаривать с животными. Они встречались крайне редко, и едва ли в последнее время вообще кто-то рождался с подобным даром. Феликс как-то встречал человека, утверждавшего, что он лягушачий шептун. Он всегда носил при себе маленькую лягушку в коробке, и рассказывал всем, кто слушал, что эта лягушка — гений, способный решить все проблемы цивилизованного мира. Но лягушку, судя по всему, вовсе не интересовали никакие беседы с этим мужчиной, на какую бы тему тот их не затевал. В общем, Феликс склонен был считать, что тот мужчина никакой не шептун.

— А можно взглянуть на волка? — спросила Стелла, почти затаив дыхание. Корабль очередной раз качнуло, и девочке пришлось схватиться за верёвку, чтобы устоять на ногах.

— Конечно.

Шай снял кулон через голову и уронил его в ладонь Стеллы. Животное находилось в сидячей позе и глаза его были закрыты. Но стоило кулону соприкоснуться с кожей девочки, как волк улегся и спрятал нос между передних лап. Серебро источало тепло. Стелла даже чувствовала биение крошечного сердечка, отдававшегося ей в ладонь. Такие кулоны вручались только тем шептунам, которые прошли тщательную проверку «Королевской Гильдии Шептунов». В противном случае, ничто не могло помешать какому-нибудь старику поместить лягушку в коробку и заявить, что умеет с ней разговаривать.

— И каково быть шептуном? — спросила Стелла.

— Я просто думаю о том, что хочу сказать, и волки слышат меня, — сказал Шай, пожимая плечами. — И их ответ появляется точно также у меня в голове. Вот так, смотри.

Шай повернул голову к ближайшему волчьему питомнику, и, хотя, мальчик ничего не произнёс вслух, Стелла могла с уверенностью сказать, что он говорил с одним из волков, потому что подвеска в её руке зашевелилась. Серебряный волк открыл глаза, которые оказались крошечными красными драгоценными камнями, сверкающими в свете ламп. Стелла увидела, как рыжеватый волк, которого она спасла, внезапно навострил уши, поднял голову и посмотрел прямо на Шая.

— Она благодарит Косичку за помощь, — сказал Шай, обращаясь к Стелле. — Она считает, что ты очень храбрая. И я тоже так думаю.

Стелла пожала плечами, мол ничего особенного, но в душе была польщена комплиментом.

— Как бы мне хотелось быть волчьим шептуном, — сказала она, отдавая кулон. — Или просто каким-нибудь шептуном. Правда.

Конечно, будь у неё выбор, то она стала бы медвежьим шептуном. Тогда она могла беседовать с Груфом, а он мог бы делиться с ней своим интересным мнением.

Корабль довольно сильно качало, поэтому, дабы избежать падения, Стелла уселась в ближайший стог сена.

— А ты когда-нибудь был в Королевской Гильдии Шептунов? — спросила Стелла.

Шай кивнул, надел кулон обратно себе на шею и присоединился к ней, сев рядом на стог сена.

— Да. Мама меня забрала, когда я прошёл все испытания, — сказал он, скрестив ноги. — Там был целый шкаф с подвесками для различных животных. Некоторые из них были довольно необычными, как утконос, например. Ещё там были овца, ленивец и крот, — продолжил он перечислять, загибая при этом пальцы, — хорёк и утка. Хотя, если честно, не думаю, что от утиных шептунов много пользы.

— Да, не больше, чем от лягушачьих, — добавила Стелла.

— А ещё у них был шептун для йети.

Вспышка молнии внезапно на несколько секунд озарила волчий питомник, и Стелла отчетливо увидела темный силуэт волка на другой стороне брезентовой стены.

— Ой! — Она подскочила на ноги. — Ой, нет, там снаружи остался ещё один волк!

Она уже было направилась к выходу, в ужасе от мысли, что бедное животное вот-вот может быть сметено за борт, как Шай схватил её за руку. Стелла заметила у него на запястье несколько браслетов, сплетённых из кожи шоколадного цвета. В какие-то из этих браслетов был вплетен бисер в форме волчьей головы.

— Придержи коней, — сказал мальчик. — Это всего лишь Коа.

— Коа?

— Она мой теневой волк.

Стелла уставилась на него.

— Что значит теневой волк?

Шай склонил голову, улыбнувшись одним уголком рта.

— Гмм. Хороший вопрос. Точно никто не знает. Но они есть у большинства шептунов. Кто-то думает, что они своего рода ангелы-хранители, посланные защищать шептуна. Иные — что животное-тень — это необузданная часть души шептуна, воплощённая в жизнь и имеющая физическую форму.

Он отодвинул брезент, чтобы Стелла вышла на блестящую от воды палубу. Темная фигура медленно двигалась под проливным дождем, приближаясь к ним. Это был огромный волк. Но он не был похож на тех волков, что сидели в питомнике. Он был больше, в холке почти доставая до талии Стеллы, а его мех был угольно-черным, как волосы Шая. Когда волк остановился перед ними, Стелла увидела, что у него умные серебристые глаза, которые, казалось ещё и слегка светились.

Шай присел на корточки с тем, чтобы его лицо стало на уровне волчьей морды. Животное смотрело на мальчика с явной симпатией.

— Она дружелюбна? — спросила Стелла. — Её можно погладить?

— О, она вполне дружелюбна, — ответил Шай. — Но погладить её нельзя. У неё же нет физической оболочки. Она тень, помнишь?

Мальчик протянул руку и медленно опустил её на спину Коа, и вместо того, чтобы соприкоснуться с мехом животного, его ладонь прошла сквозь тело, словно волк был создан из дыма. А спустя мгновения Коа растаяла, будто её никогда и не существовало.

— Куда она делась? — спросила Стелла, оглядываясь по сторонам.

Шай повел плечами.

— Кто знает? — Он поднялся. — Коа приходит и уходит, когда ей вздумается. Я не всегда её вижу, но чувствую её присутствие. Она всегда где-то рядом.

— А что она тебе говорит?

Стелла просто сгорала от любопытства.

— Это секреты. Я не могу ими делиться. Она мне этого никогда не простит. — Шай озорно улыбнулся. — Прости.

— Всё в порядке.

Феи иногда делились с Феликсом секретами, и он объяснил, что очень важно никогда не предавать доверие друга и не рассказывать их тайны другим.

— А ты родился волчьим шептуном? Или Коа в один прекрасный день взяла и явилась?

Она очень надеялась, что это второй вариант. Если волк-тень Шая внезапно появилась, то и Стелла могла оказаться шептуном. Ведь уже завтра она вполне может проснуться в своей каюте и обнаружить тень единорога или полярного медведя, наблюдавшую за ней. Право же, тень гусеницы или утки будет лучше, чем ничего.

Но Шай ответил:

— Шептунами рождаются. Коа была со мной, сколько я себя помню. — Он помолчал, а потом добавил: — Однажды она спасла жизнь моей сестры. У меня их семь, знаешь ли. — Он вновь улыбнулся. — Сёстры, со всеми вытекающими. Не теневые волки. Моя самая младшая сестра — пингвиний шептун.

— Как же это восхитительно! — обрадовалась Стелла.

Шай пожал плечами.

— Ничего особенного, по-моему. Но её теневой пингвин, Хонки, ужасно сварливый. Хотя Хонки и Коа отлично ладят. Хонки нравится кататься у Коа на спине, при этом хлопая крыльями.

Стелла не удержалась и хихикнула, представив себе эту картину. Но тут небо над детьми разразилось оглушительным громом, заставив их подпрыгнуть от неожиданности.

— Я лучше пойду, — неохотно проговорила Стелла. Она вспомнила об обещании данном ранее и добавила: — Феликс сказал, чтобы я вернулась в каюту, если разразится буря. С волками всё будет хорошо?

Шай кивнул.

— Я останусь с ними. И Коа будет присматривать. Всю ночь, если придется.

— Что ж, тогда, доброй ночи.

— Доброй ночи, Живчик. И еще раз спасибо за помощь. Ты была неподражаема.

*

Когда Стелла проснулась на следующее утро, корабль уже прибыл в порт Колдгейт. Не слезая с верхней полки, она выглянула в иллюминатор и изумилась красивым белым парусам других кораблей.

— Стелла, ради всего святого, почему твоя одежда насквозь мокрая? — раздался голос Феликса снизу.

Стелла поморщилась и бросила взгляд на край койки. Прошлой ночью она так хотела переодеться в пижаму с единорогом, что бросила всю мокрую одежду в кучу на краю кровати.

— Я помогала Шаю Киплингу с волками, — ответила девочка. — А корабль раскачивало так сильно, что я свалилась в их корыто с водой.

В конце концов, это была ложь всего лишь на половину, к тому же не было причин расстраивать Феликса без необходимости. Стелла обратила внимание, что он надел свою исследовательскую плащ-мантию с капюшоном. Одеяние было сшито из бледно-голубой ткани. Спереди на мантии красовался небольшой полярный медведь, ясно давая понять, что обладатель сего является членом исследовательского клуба «Полярный медведь». Стелла уже не раз видела эту мантию, но та либо висела в шкафу, либо была перекинута через спинку стула. Феликс ненавидел мантию за тяжесть, за то, что вызывала зуд кожи и выглядела такой официальной, поэтому снимал ее немедля, как выпадала подобная возможность.

Они покинули корабль и ступили в гавань, кишащую людьми. Похоже большинство из них были торговцами, продававшими различные диковинки, начиная от русальичих цветов и пиратских блинчиков, и заканчивая картами сокровищ и телескопами. Стела с большим бы удовольствием поглазела на все это великолепие, но у них не было времени даже позавтракать. Остальные участники экспедиции уже отправились за оставшимся снаряжением и провизией, так что Феликс и Стелла были последними, сошедшими на берег.

Из исследовательского клуба «Полярный медведь» за ними были присланы красивые, богато украшены множеством серебряных колокольчиков сани с гербом клуба на боку. В сани, переминая жемчужные копыта, и фыркая паром в морозный утренний воздух, были запряжены великолепные зебровые единороги.

Стелла и Феликс сели в сани и отправились в Колдгейт, гремя полозьями по булыжникам изо льда, в сопровождении перезвона множества крошечных колокольчиков. Весь город был выстроен изо льда, посверкивая десятком ледяных башен на солнце. Стелла была уверена, что оказалась в самом прекрасном месте на свете. Всё сверкало ослепляющей белизной: ледяные скульптуры и замерзшие фонтаны, встречающиеся буквально на каждом шагу.

Они не успели и глазом моргнуть, как оказались перед вратами клуба, увенчанными золотыми шипами. На территории клуба также стояли великолепные статуи белых медведей из мрамора на мраморных колоннах. Ворота распахнулись и сани по центральной тропинке, по обе стороны которой раскинулись снежные сады, въехали на территорию клуба. Сады также состояли из ледяных скульптур. Все скульптуры были созданы по образу того или иного дерева, создавая иллюзию настоящего леса. Стелла даже заприметила полярного медведя, застывшего между стволами деревьев.

Но даже прекрасный ледяной сад не мог сравниться с великолепным зданием — самим клубом. Официально, это было самое большое иглу в мире, но выстроенное не изо льда, а из белого с серебряными прожилками мрамора. Мрамор благодаря этим вкраплениям так и искрился на солнце. Кроме того, из крыши здания торчали кирпичные трубы, шумно низвергающие днём и ночью дым.

Сани подъехали прямо к переднему входу, и перед ними, казалось, из ниоткуда немедленно вырос лакей. Мужчина в ослепительно белых перчатках протянул им поднос с пышущими жаром чашками горячего шоколад. Феликс передал одну чашку Стелле, другую взял себе. Дворецкий явно ожидал, что Феликс войдет в клуб один, поэтому не на шутку растревожился, когда Феликс помог девочке вылезти из саней и произнёс:

— Вот так. А теперь нам лучше сразу пойти и поздороваться.

— Ммм, сэр?

— Да, Парсонс?

— Просто, эээ... ваш компаньон... — Он нервно посмотрел на Стеллу.

— Да?

— Просто она девочка, сэр.

Феликс на мгновение задержал взгляд на Стелле, словно впервые её увидел, а затем пожал плечами.

— Всё верно. Что есть, то есть. Полагаю, мы мало что можем с этим поделать.

— Но, сэр, девочки не допускаются в исследовательский клуб «Полярный медведь», — сказал несчастный лакей.

— Разве? — переспросил Феликс так, словно слышал об этом впервые.

— Это запрещено, сэр.

— Парсонс, всё в порядке. Я беру всю ответственность на себя, — вежливо, но твердо произнёс Феликс.

Он протянул руку Стелле, которая, как правило, считала себя слишком взрослой, чтобы держаться за руку, но её немного напугали внушительные размеры клуба и недоброжелательность дворецкого, и взяла Феликса за руку, и очень обрадовалась тому, что в ответ он обнадеживающе чуть сжал её ладонь.

Вместе они прошли через огромные двойные двери и вошли в парадную клуба. Это было грандиозное строение с самым большим камином, который Стелле доводилось видеть. Стены внутри были выстроены из того же белого мрамора, что и снаружи. Воздух пах хвоей. По всему залу были развешаны огромные портреты известных и уважаемых членов клуба, которые взирали на них с чрезвычайно серьезными выражениями лиц. Разумеется, все они были мужчинами, имевшие слабость к моноклям и усам, которые придавали им угрюмый вид.

Пол также был выложен из белого мрамора и лоскутно устлан толстыми теплыми коврами с причудливым орнаментом из синевы и серебра. Но один из этих настилов был не рукотворным. Стелла и Феликс поморщились при виде огромной белой медвежьей шкуры, распростертой в центре комнаты. Шкура была с головой, пасть которой демонстрировала зубы. Стеклянные глаза мертвой головы слепо смотрели вперед. Стелла подумала о Груфе, о его любви к объятьям, рыбным печеньям и катанию по снегу, и отвернулась, чтобы не смотреть на медвежью шкуру на полу.

И немедленно ее взгляд упал на гигантские рога снежного лося, висевших над камином — еще один трофей, привезенный из какой-то прошлой экспедиции. Шкуры животных, ковры и рога навеяли на Стеллу грусть. Она подумала, что предпочла бы оказаться в вестибюле клуба «Камышовый кот». Поговаривали, что его вестибюль был украшен сотней пираньих зубов.

Лакей принял у них из рук верхнюю одежду и сказал:

— Если вас не затруднит проследовать за мной, то я проведу вас к президенту.

Стелла и Феликс последовали за ним по коридору, гулко чеканя шаг. Их шаги глушили многочисленные ковры, по счастью медвежьи шкуры им больше не попадались. Наконец, они остановились перед большой красной дверью, которая вела к кабинету президента клуба. На двери висела латунная табличка: «Элджернон Август Фогг, президент клуба».

Феликс указал на несколько богато украшенных, неудобных на вид, стульев и сказал:

— Стелла, тебе лучше бы подождать здесь. Старик слегка отстал от жизни и будет лучше, если я медленно подведу его к мысли о твоём присутствии.

Стелла вздохнула, но села на один из стульев. Дворецкий должным образом объявил Феликса, который улыбнулся ей, прежде чем исчезнуть в комнате по другую сторону двери. Бросив последний долгий взгляд на Стеллу, дворецкий тоже ушёл, оставив девочку в полном одиночестве.

Она какое-то время ерзала, пытаясь устроиться поудобнее, но сиденье было бугристым и чудно пахло, словно мокрый белый медведь потерся о сидение своим мехом. Время, казалось, тянулось вечность. Стелла изо всех сил навострила уши в попытке расслышать хотя бы одного слова разговора, что происходил в соседней комнате. Ничего не было слышно, кроме одного единственного восклицания голоса, который не принадлежал Феликсу:

— Об этом не может быть и речи!

Девочка вздрогнула. Она поняла, что говорили о ней.

Феликс не вышел даже спустя час. Стелла поднялась, немного походила возле двери, посмотрела вверх-вниз, и пришла к выводу, что не может больше сидеть на неудобном старом стуле. Она находилась в клубе «Полярный медведь», и раз Феликс не был достаточно убедительным, и президент собирался Стелле указать на дверь, она в любом случае непременно должна увидеть Комнату Карт, прежде чем ей дадут от ворот поворот.

Она решила, что найти эту комнату не так уж и сложно, поэтому, взглянув на дверь президента клуба в последний раз, она повернулась к ней спиной и зашагала прямо по коридору.

Глава

Пятая

Оказалось, что отыскать Комнату Карт не так-то просто, как надеялась Стелла. Начнём с того, что нигде не было видно никаких указателей, как и толковых карт с красными точками «Вы здесь». Ей ничего не оставалось, кроме как идти куда глаза глядят. Она нашла библиотеку, которая была даже больше, нежели у них дома, а также наткнулась на пару уютных гостиных, в которых было много мягких кресел и сомных исследователей в облаках сигарного дыма. Следующая дверь привела девочку в огромную комнату с бассейном с соленой горячей водой. В комнате были сводчатые потолки, а стены выложены красивой плиткой с белыми медведями и гербом клуба. Как ни странно, в джакузи в углу радостно плескались пингвины, которые выглядели весьма рассерженными из-за того, что их потревожили.

Прошло совсем немного времени, как Стелла осознала, что окончательно заблудилась и не смогла вернуться к кабинету президента, даже если бы захотела. Она почувствовала себя виноватой, поняв, что Феликсу придется искать её, но сейчас она уже ничего не могла изменить.

Наконец, она повернула за угол и оказалась перед двойными, производящими должное впечатление, большими дверьми. В надежде, что вот уж за ними, наверняка окажется Комната Карт, Стелла толкнула их и проскользнула внутрь. Однако она оказалась не в Комнате Карт, а в Зале Флагов.

И это был, безусловно, Зал с большой буквы. Высокий потолок пестрил белыми пейзажами и самыми важными событиями, а то и открытиями, клуба. Стелла узнала и морозоустойчивые бобы, спасшие шестьдесят лет назад Колдгейт от голода. Иневых зайцев и целое стадо поющих льдяных китов. В самом центре потолочного панно был изображен огромный йети, свирепо обнаживший зубы, а рядом с ним находился безоружный йети-шептун (крайне редко встречающийся среди полярников), который увещевал зверя.

Стены облицевали флаги, помещенные в золотые рамы. У всех них был потрепанные вид, некоторые были даже заляпаны какой-то не опознанной жидкостью, или имели следы от зубов. И это говорило о том, что эти флаги действительно побывали в экспедиции.

Стелла подошла к первому флагу и пригляделась к гербу исследователей, изображенного в центре. Герб объединял в себе четыре символа всех четырёх клубов: белого медведя, гигантского кальмара, камышового кота и пустынного шакала. Но поскольку это были флаги клуба «Полярный медведь», белый медведь был вышит золотой нитью, а остальные — чёрною. Табличка под флагом гласила, что это флаг участвовал в экспедициях «Замерзший водопад», «Узкое ущелье» и «Снежная акула», прежде чем попасть в Зал Флагов. По характерным следам от зубов на флаге Стелла догадалась, что именно «Снежная акула» стала последней. Некоторые края были практически съедены.

Стелла была настолько поглощена флагом и мыслями о чудовище, которое так испортило его, что не заметила, как кто-то ещё вошёл в зал. О присутствии другого человека в зале, она узнала, когда у неё за спиной голос холодно проговорил:

— Ты не должна быть здесь.

Стелла вскрикнула от удивления и резко развернулась. Поначалу она никого не увидела в огромном зале, но приглядевшись внимательнее, обнаружила мальчика, сидящего в углу. Он сидел, прислонившись спиной к стене и сложив руки на коленях. Худощавый мальчик медленно поднялся и сделал шаг навстречу к ней.

Если он и был старше девочки, то не более, чем на год. У него была бледная кожа и тонкие черты лица, и волосы настолько светлые, что казались почти белыми. Стелла сощурилась, как только заметила, что он одет в чёрный костюм исследовательского клуба «Гигантский кальмар». Его одежда была похожа по стилю на одежду «Полярных медведей», за исключением того, что она была сшита из вощенной промасленной ткани, которая защищала владельца от непогоды и имела крошечную эмблему кальмара на груди. Белый воротник мальчика был настолько жестким и прямым, что казалось, будто его накрахмалили, а волосы так аккуратно уложены, что на них должно быть истратили целый тюбик воска.

— Девочкам нельзя находится в Исследовательских клубах, — снова заговорил мальчик. — Ты не должна быть здесь.

Стелла скрестила руки на груди.

— Хмм, как и ты. Это клуб «Полярный медведь», а не «Гигантский кальмар».

— Как ты сюда попала? Тайком проскользнула через ворота? — сказал он, словно не замечая её замечания.

— А ты через канализацию?

Мальчик пробуравил её взглядом.

— Я собираюсь в экспедицию. Исследовательский клуб «Гигантский кальмар» — первый клуб, отважившийся совершить путешествие к самой холодной части страны Вечных Льдов.

Стелла изумленно уставилась на него.

— Этого не может быть. Это наш клуб совершит путешествие в самые холодные земли.

— Маловероятно, — ответил мальчик.

Стелле не понравилось, как он разглядывал ее волосы, собранные в хвост. Не то чтобы раньше никто не проявлял интереса к ее волосам при знакомстве, особенно, когда они до того, не встречали такие белые волосы. Но несмотря на это, то, как он разглядывал ее, казалось девочке ужасно грубым.

Стелла вздернула подбородок, спокойно разгладила воображаемую складку на белоснежных юбках дорожного платья и сказала:

— Я до сих пор не поняла, почему ты здесь — ты же не член клуба «Полярный медведь».

Мальчик одарил её взглядом, преисполненный чувством собственного превосходства.

— Так ты ничего не знаешь? Вы принимающая сторона, а мы гости. Наше экспедиции поплывут на одном корабле. Так будет значительно дешевле.

— Тогда какова твоя роль? — спросила Стелла. — Ты кальмаровед? Ты похож на кальмароведа.

— Я не кальмаровед! — Мальчик выпрямился в полный рост. — Меня зовут Итан Эдвард Рук, и я волшебник.

— Тогда наколдуй что-нибудь.

Итан на мгновение опешил, но быстро пришёл в себя и сказал:

— Как скажешь. Протяни руку, девочка.

— Я тебе не «девочка». Меня зовут Стелла. Стелла Старфлейк Пёрл.

Итану пришлось перестать задирать нос, чтобы посмотреть на Стеллу, которая тоже не преминула одарить его злобным взглядом.

— Только у исследователей может быть три имени, — сказал он.

— Значит, я исследователь.

Итан пожал плечами и нетерпеливо махнул рукой, указывая на её руку. Стелла протянул руку ладошкой вверх. Один уголок губ Итан пополз вверх, пока он держал обе свои руки над её ладонью.

— Надеюсь, ты не боишься змей.

Стелла не знала наверняка боится она змей или нет, но стиснула зубы и пообещала себе, что у неё не дрогнет ни один мускул, появись одна из них на её ладони, благодаря волшебству. Итан был очень сосредоточен. Его глаза сузились. Воздух между их руками замерцал. Кожу Стеллы покалывало. Но, возможно, Итан всё ещё думал о морозоустойчивых бобах, изображенных на потолке, потому что воздух вздрогнул и на ладони Стеллы появилась не змея, а пять бобов. Они прыгали и смеялись, и хлопали крошечными ручками.

Стелла прыснула смехом и взглянула на Итана. Его бледное лицо залилось румянцем от смущения. Он сжал руку в кулак и ударил им в стену. Удар вышел настолько сильным, что стекло в ближайшей рамке с флагом задребезжало.

— Проклятье! — воскликнул он.

— Не стоит так убиваться, — смеясь, сказала Стелла. Она наклонилась, чтобы поставить морозоустойчивые бобы на пол, где те, резвясь, начали прыгать по залу. — Кальмароведы не умеют творить бобы из воздуха, так что полагаю ты и впрямь волшебник, разве что не очень хороший.

Итан одарил её ледяным взглядом. Стелла явственно увидела, как раздулись ноздри мальчика.

— Я превосходный волшебник, а вот ты, просто глупая девчонка, которая не знает, о чём болтает.

Стелла собиралась было бросить в ответ наимерзешее оскорбление, которое смогла бы придумать, когда дверь отворилась и в зал вошёл Феликс.

— Ах, вот ты где. Я тебя повсюду ищу.

Он не повышал голос, не выглядел сердитым, но Стелла расслышала нотку разочарования в его голосе, что было ещё хуже. Внезапно она почувствовала себя такой же маленькой, как, весело скачущие по отполированному полу, бобы.

— Прости меня, Феликс, — сказала она. — Я просто хотела взглянуть на Комнату Карт.

Феликс чуть приподнял бровь.

— Это Зал Флагов.

— Я заблудилась, — призналась Стелла.

Итан фыркнул рядом с ней.

— Что ж, я рад лицезреть, что ты, по крайней мере, завела друзей, — сказал Феликс, подходя к ним. Он протянул Итану руку и представился: — Феликс Ивлин Пёрл. Рад знакомству.

Итан с отвращением посмотрел на протянутую руку Феликсом, а Стелла тут же решила, что если Итан в течение ближайших секунд не пожмет Феликсу руку, то она ударит задиру в нос. Очень, очень сильно. К счастью для Итана, мальчик пожал руку мужчине и произнес:

— Итан Эдвард Рук.

— Как поживаешь? — спросил Феликс. — Только что встретил твоего отца в коридоре.

В мгновение ока из мальчика выветрилась вся спесь. Может он тоже бродит здесь вопреки запрету, подумала Стелла.

— Ты будешь рада узнать, — на этот раз обратился к Стелле Феликс, — что президент дал согласие на твое участие в экспедиции. Тебе потребуется дать обет исследователей и после мы уйдём. — Он вновь повернулся к Итану и сказал: — Увидимся на корабле, мастер Рук.

Стелла испытала удовлетворение и удовольствие, увидев насколько Итан был ошеломлён этой новостью. Поэтому не смогла удержаться и высунула язык, пройдя мимо него за Феликсом на выход. Она взаправду поедет в экспедицию! Президент не воспрепятствовал! И больше не было ничего, чтобы Итан Эдвард Рук или кто-либо другой могли сделать, чтобы помешать ей.

Глава

Шестая

— Мне очень жаль, — сказала Стелла Феликсу, когда они шли по коридору.

— За что ты извиняешься, Стелла? — спросил Феликс.

— Ну, за то, что не осталась снаружи, как ты просил. И за ... за то, что разочаровала тебя.

Феликс остановился и развернулся к девочке.

— Послушай, — сказал он, — это твоя первая экспедиция, поэтому всё будет казаться новым, необычным и захватывающим. Но с этого момента, Стелла, ты должна делать беспрекословно то, что я скажу. Мне нелегко было заставить президента согласиться на твоё участие. И если в результате что-то пойдёт не так, что угодно, мне придётся распрощаться с членством в клубе. Ты это понимаешь?

Стелла кивнула. Последнее, чего она хотела, чтобы Феликс пожалел о том, что привел её сюда. И она возненавидела бы себя навсегда, если бы его выгнали из клуба, который он так любил.

— Да, Феликс. Я обещаю, что буду хорошей и буду делать всё, что ты велишь. Я тебя не подведу.

— Превосходно. И раз уж мы коснулись этой темы, есть кое-что конкретное, что ты могла бы сделать для меня прямо сейчас.

— Всё, что угодно, — сказала Стелла. — Я сделаю всё, что ты хочешь.

— Я хочу, чтобы ты была добра к Итану Эдварду Руку во время нашего путешествия в страну Вечных Льдов.

У Стеллы немедленно вытянулось лицо. Она просто не смогла с собой ничего поделать.

— Мне он не кажется добрым человеком, — сказала она.

— Но ты ведь его едва знаешь, — возразил Феликс. — И мы не всегда показываем людям нашу истинную сущность при первой встрече, разве не так?

— Он держится холодно и насмешливо разговаривает. А с каким неприятием он смотрит на тебя?! Считает себя выше тебя.

— Дай ему шанс, — настоятельно попросил Феликс. — Не стоит слишком спешно судить о людях. Порой они сражаются в битвах, о которых мы не имеем понятия. Что нам стоит быть добрыми?

— Ничего, — послушно ответила Стелла. Хотя она считала, что порой доброе отношение стоит многого. Для начала — терпения, и гордости, и силы воли. — Но что ты имел в виду, говоря о битвах? В какой битве сражается Итан?

— Откуда мне знать? — сказал Феликс. — Я только познакомился с этим мальчиком.

— Ты точно что-то знаешь, — сказала Стелла. Она сощурила глаза. — Я это чувствую.

— Ну полно тебе, Стелла, хватит быть такой занудой, — мягко ответил Феликс. — Тебе только и нужно, что проявить участие к Итану. Для этого совсем не обязательно знать историю его жизни.

— Хорошо, — согласилась Стелла, стараясь ничем не выдать своё недовольство. — В следующий раз, когда я его увижу, постараюсь быть с ним милой.

— Умница, — Феликс ободряюще сжал плечо девочки и зашагал дальше по коридору.

Когда они добрались до кабинета президента, Феликс уверенно постучал в дверь и голос пригласил его войти. Они вошли в большую комнату, все внимание в которой приковывал к себе огромный деревянный стол, стоявший на противоположном конце комнаты. Стелла обратила внимание, что столешница стола была резной, а ножками служили деревянные свирепые йети, державшие её на своих плечах. Все стены были закрыты книжными полками с картами, альманахами и путеводителями. В камине потрескивал огонь. Над президентом висела огромная картина с белым медведем. Медведь сидел на задних лапах, запрокинув голову, и ревел в морозный воздух. Над медведем кружил снег.

— А, мистер Пёрл, — прогремел глубокий голос из другого конца комнаты. — Вижу, вы нашли девочку.

Президент исследовательского клуба «Полярный медведь» поднялся и вышел из-за стола. Элджернон Август Фогг был мужчиной внушительных размеров с самыми впечатляющими усами, что доводилось видеть Стелле в жизни. Усы были завиты и навощены. Стелле сразу же пришёл на ум образ моржа.

— Дитя моё, это против правил, — рявкнул президент. Даже голос у него напоминал рык моржа. — До сего у нас никогда не было в клубе женщин-исследователей, не говоря уже о девочках. одному Богу известно, что другие клубы сделают с нами. Сочтя нас кучкой невменяемых авантюристов. Не сомневаюсь. Куда это годится. Просто неслыханно. — Он вздохнул, потянулся к карману на жилете и извлек из него круглую баночку воска для усов, и принялся наносить воск на кончики своих впечатляющих усов. Придав им идеальную остроту, он сказал: — Но твой... гмм... — он замялся и посмотрел на Феликса, видимо, не зная как его назвать. — Твой опекун...

— Отец, — сразу же поправил его Феликс, засунув руки в карманы и внезапно проявив интерес к картине белого медведя над камином.

— Да, твой отец, — поправил себя президент Фогг. — Твой отец был очень убедителен. Очень убедителен. — Он нахмурился. — И поскольку он обеспечивает львиную долю финансирования этой экспедиции, я решил удовлетворить его просьбу, в качестве особого одолжения. Ради такого случая. Тебя примут в качестве младшего члена клуба на временной основе. А после посмотрим. — Он поманил Стеллу к себе. — Я знаю, что корабль уже ждет вас, так что, давайте, не будем тратить попусту время.

Стелла подошла к столу и уставилась на огромное сверкающие пресс-папье в виде йети, вырезанного из цельного куска кристалла. Пресс-папье придавливало стопку проездных документов. Она поняла, что еще никогда не видела такого великолепного пресс-папье и задумалась, сможет ли убедить Феликса подарить ей такое же на ее следующий день рождения.

Президент взял большой атлас в кожаном переплете, протянул его Стелле и сказал:

— Положи правую руку на атлас и повторяй за мной.

Она послушно сделала, как он сказал, и начала повторять за ним обет исследователей, который звучал следующим образом:

— Я, Стелла Старфлейк Пёрл, торжественно клянусь, что буду исследовать далекие земли, незнакомые моря, экзотические джунгли и непроходимые пустыни. Что я буду храбро противостоять жестоким чудовищам, кровожадным пиратам, диким зверям и свирепой погоде. Я буду всячески стремиться расширить границы человеческого понимания, открывать новые чудеса и совершать удивительные поступки. Все мои открытия, научные или иные, будут совершены во имя королевы, страны и чести клуба. Ни ветер, ни зной, ни мокрый снег, ни град, не помешают мне растерять присутствие духа, и я продолжу идти к намеченной цели. Я буду вести себя по-джентльменски, не взирая ни на что. Мой воротничок будет всегда отутюжен и накрахмален, а усы навощены, даже, когда я буду в затруднительном положении и не иметь под рукой брадобрея, что есть неизбежный опыт бесстрашных джентльменов-исследователей по всему миру.

Стелла надеялась, что он не станет произносить последнее предложение из-за того, что она была девочкой, но в итоге все равно согласилась с ним, молча пообещав себе, что однажды будет женский обет, наравне с джентльменским, и что в нем не будет упоминаться ничего такого же тщеславного или бесполезного, как ухоженные усы.

Их обет будет декларировать превращение юбок в паруса для плотов или парасоли в оружие, а может даже умения бросать веер так, чтобы сбивать противника с пятидесяти футов. Было много чего полезного, вместо воротничков и усов, что Стелла могла бы придумать для женского обета.

— Вот мантия исследователя, — сказал президент Фогг, вручая Стелле уменьшенную копию бледно-голубого мантии Феликса с крошечным белым медведем вышитым спереди. — И сумка исследователя. — Он вручил ей синюю сумку, также украшенную клубным белым медведем. Затем они пожали друг другу руки, и Феликс сказал, что они должны идти, или они корабль отчалит.

Стелла почувствовала себя невероятно счастливой, когда теплый плащ исследователя лег на ее плечи. Она последовала за Феликсом, к ожидающих их саням. Как только они уселись и дверь закрылись, воздух заполонил стук перебирающих копыт единорогов. Стелла не стала терять времени и принялась изучать содержимое сумки.

Но девочка была слегка разочарована. Сумка в основном содержала воск для усов и елей для бороды, а также иные мази и кремы, и складной гребень для усов, который был довольно красивым, но не подходил Стелле.

— Не беспокойся об этом, — сказал Феликс, когда Стелла пожаловалась на сумку. — Это все совершенно бесполезно. Мы разберемся с этим, как только вернемся на корабль.

Глава

Седьмая

Последующую череду дней «Дерзкий Авантюрист», казалось, мчался с невиданной скоростью.

Стоило кораблю отплыть, как Феликса вновь сразила морская болезнь, оставив Стеллу на произвол судьбы. Более или менее. Она довольно много времени провела в обществе Шая, помогая тому ухаживать за волками, яками и единорогами, или наблюдая, как он практикуется, запуская свой бумеранг — потрясающую вещицу, которую Стелла безумно жаждала заполучить. Шай обычно вставал на палубе, Коа рядом с ним, и выбрасывал бумеранг в море, но тот каким-то непостижимым образом всегда возвращался в руку к мальчику, которая уже поджидала его. Стелла спросила можно ли ей тоже попробовать, но Шай, извиняясь, ответил, что ему потребовалось долго тренироваться, а если она запустит бумеранг, то скорее всего тот упадет в воду и они больше его не увидят.

Утром третьего дня Феликс, наконец, достаточно оправился, чтобы встать с кровати, не рискуя вновь припасть к ведру.

— Чем занималась последние пару дней? — полюбопытствовал он, стоя перед зеркалом и расправляя галстук-бабочку. — Я едва тебя видел.

— Ну, ты вряд ли ждал, что я буду сидеть и слушать, как ты стонешь весь день, — ответила она. — Уже одного этого было достаточно, чтобы свести с ума кого угодно.

— Как бы там ни было, — ответил Феликс. — Надеюсь, ты время от времени все-таки навещала меня.

— Навещала, но всякий раз, когда я заглядывала в каюту, ты спал. Или был в уборной. Или лежал, накрыв голову подушкой, и стонал.

Феликс наклонился, чтобы достать свою обувь, забившуюся под койку, и Стелла отчетливо расслышала, как он пробормотал, что-то о путешествии впредь на дирижабле.

— Всегда мечтала полетать на дирижабле, — сообщила Стелла.

— Вот ты где. — Феликс выпрямился, держа в руках затерявшийся ботинок. — Что ж, давай сходим, позавтракаем.

Стелла уже несколько дней их путешествия не видела своего друга Бини, пока дядя, наконец-то, не заставил того отдохнуть от чтения и подняться на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Бини учился на медика, и был очень увлечен изучением предмета, поэтому ему ничего не стоило читать свои учебники часы напролет. Однако, его дядя, профессор Бенедикт Боскомб Смит, не слишком увлекался чтением и считал, что лучший способ изучения чего бы то ни было — это практика (даже, если вы не слишком уверены в том, как и что нужно делать). Это был эмоциональный, громогласный человек, который, к несчастью для окружающих, таковым был всегда. Как-то раз Стелла услышала, как он жаловался Феликсу на племянника.

— Он не похож на других детей. Он не позволяет обнимать себя. Даже матери. Не иначе, это эльфийская кровь, источник всех этих его странных идей и фантазий. Видал, как он суетился за столом из-за тех морковок, выкладывая их согласно размеру, прежде чем съесть. Это же ненормально.

— Дорогой мой Бенедикт, уверяю, я не имею ни малейшего понятия, что значит «быть нормальным». И разве так уж важно по какой схеме мальчик съедает свою морковь? — спросил Феликс.

— Между прочим, вот так он и получил это его дурацкое прозвище, — продолжил жаловаться профессор, будто не слышала слов Феликса. — Он просто обожает желейные бобы*, прямо с ума по ним сходит. Поэтому его мать каждый день кладет их ему в коробку с обедом. Но вместо того, чтобы просто их есть, он начал разбирать конфеты по цветам. Это самое нелепое, что можно себе представить, и теперь все называют его Бини.

— Но ведь могли бы придумать прозвище и похуже. Кроме того, я думаю, что ты придаешь этому слишком большое значение ...

— Кроме прочего, его посетила идея фикс, что он станет первым исследователем, который достигнет другого конца моста Черного льда. Хотя всем известно, что это невозможно. Всякий исследователь, который когда-либо пытался это сделать, включая собственного отца мальчика, бесследно исчезали. Это все его мать виновата, у эльфов всегда эти странные идеи. Она внушает Бенджамину, что он может делать все, что делает любой другой нормальный ребенок.

— Судя по всему, это замечательная женщина, — произнес Феликс.

Профессор Смит нахмурился.

— Скорее блаженная. И помимо его причуд, Бенджамин слишком застенчив, чтобы быть исследователем.

— Застенчивость — это черта характера, — ответил Феликс с укором. — Это не дефект.

— Пёрл, ты когда-нибудь слышал, чтобы застенчивый человек становился исследователем? — прогремел голос профессора. — Ну конечно же нет. Да как же это возможно! Застенчивые люди, только и могут, что крепко сцепив руки, вертеть большими пальцами друг вокруг друга.

— Вертеть большими пальцами! — воскликнул Феликс. — Это же номер 135 в моем списке!

— Списке? — рявкнул профессор Смит. — Каком списке?

— Я составляю список способов, которыми предпочел, бы занять свое время вместо ухода за усами и бородой... — начал было говорить Феликс.

Но профессор Смит нетерпеливо покачал головой и сказал:

— Феликс, пожалуйста, не отвлекайся! Как я уже говорил, исследователь должен быть дерзновенным, храбрым, мужественным, доблестным...

— У храбрости и мужества одно значение, — сказал Феликс со вздохом. — И большинство доблестных людей, что мне доводилось встречать, также были невозможными. Боюсь, даже невыносимыми. Нет, мне жаль, Бенедикт, но ты, знаешь ли, говоришь абсолютнейший вздор. Бесстрашный человек с гораздо большей вероятностью встретит свою смерть в экспедиции, чем вдумчивый и осторожный. С Бини, таким каким он есть, все в порядке.

И вот будучи уже на корабле, Стелла поднялась на палубу и увидела Бини, стоявшего у перил. Он смотрел на море. В руках мальчик держал сачок для бабочек. Мальчик был того же роста, что и Стелла. Волосы его торчали во все стороны, впрочем, как и всегда. Бини просто не мог усидеть на месте, пока его причесывали. Ему также не нравилось, когда его стригли, поэтому приходил в гипервозбужденное состояние, всякий раз когда дядя вел его в парикмахерскую, даже если тот брал с собой любимые желейные бобы. Однако волосы мальчика всегда были чистыми. Бини очень высоко ценил личную гигиену.

Как сказал Бенедикт Боскомб Смит, в семью Бини влилась эльфийская кровь. И это было видно по его худощавому телосложению, по кончикам его ушей, которые были слегка заостренными, и его темным волосам, отливавшим синевой, если приглядеться в ним повнимательнее.

В сачке Бини было три или четыре морских бабочки, и, судя по их сложенным дрожащим крылышкам, они там были уже какое-то время. Стелла увидела, как Бини поднял свободную руку и с его пальцев начало стекать золотое сияние, которое обволокло бабочек. И в следующее мгновение они ожили, сверкая на солнце своими зелеными, покрытыми солью, крыльями. Бини раскрыл сачок, выпустил их и смотрел, как они танцуя полетели над пенящейся водой и морскими брызгами.

Стелла впервые узнала о целительских способностях Бини, когда они попытались взобраться на бубличное дерево в саду (потому что маковые семена растут только на самом верху), в результате чего Стелла свалилась и ободрала локоть. Вид крови мгновенно вызвал у нее тошноту. Тут же с дерева спрыгнул Бини, нежно взял ее за руку (это было впервые когда он сам до кого-то дотронулся) и с его пальцев полился золотой свет. У Стеллы перехватило дыхание от счастья и осознание того, что ее друг обладает волшебной силой. Мгновение спустя от ее пореза не осталось и следа.

— Привет, Бини, — сказала Стелла, присоединяясь к нему у перил. Она указала на сачок, который мальчик все еще сжимал в руке. — А твой дядя не выйдет из себя, когда обнаружит, что тебя нет?

— Полагаю. Но он достал банку смерти этим утром, — ответил ее друг. — Я должен был что-то сделать.

Стелла была рада, что Бини спас бабочек, и ей хотелось обнять его, но она знала, как он ненавидит это, поэтому просто нежно похлопала его по спине и предложила построить пингвинью семью на палубе. Сегодня на море был штиль, но ночью шел снег и его нападало столько, что можно было слепить несколько скульптур пингвинов.

— Я рад, что ты здесь, — сказал Бини, когда они зашагали по замерзшей палубе. — Экспедиции это пойдет на пользу.

Стелла заметила, что он достал из кармана маленького деревянного нарвала и с тревогой уставился на нее.

— О, ты взял с собой Обри, — сказала она. Она не была удивлена. Отец повидал на своем веку странных животных и вырезал сыну нарвала — полутюленя-полуединорога, в своей последней экспедиции на Черный Ледяной мост. Сам мост был чудовищно огромным сооружением, которое простиралось над морем и исчезало в морозном тумане. Никто не знал, как этот мост там оказался и куда он вел, хотя многие исследователи пытались его пересечь.

Восемь лет назад отец Бини отправился в экспедицию по мосту и не вернулся. Они так и не узнали, что с ним случилось, и Стелла поняла, что это незнание преследовало Бини. Его отец просто... исчез. И его команда тоже. Возможно они замерзли во льдах, или умерли от голода, или были сожраны огромным снежным чудищем, а может все же добрались до другого конца моста и там обнаружили нечто ужасное.

Спасательная группа, которая пошла за ними, обнаружила остатки их лагеря — заброшенные, покрытые снегом палатки. Никаких признаков пребывания там никого из исследователей. Хотя им удалось найти сумку отца Бини, в которой лежали резной нарвал и его журнал, в котором упоминалось, что животное он вырезал для своего сына, Бенджамина. Эта вещица сразу же стала любимой у Бини, и он брал ее в руки всякий раз, когда волновался. А волновался он почти всегда.

Скорее всего не помогало и то, что он слишком много знал о различных способах, которыми исследователи могли погибнуть или ранить себя. Он стал немного одержим этой темой с тех пор, как его отец исчез. К сожалению, он еще и обладал феноменальной памятью на факты, цифры и события. В первый день в школе Бини подошел прямо к Стелле и сказал:

— Знаешь, если съесть много угрей, можно умереть.

— О, — сказала Стелла. — И ты можешь умереть?

Бини кивнул.

— Да. Доктор Уинстон Уолоби Скотт из клуба «Гигантский кальмар» умер в возрасте тридцати одного года после пира с угрями в гавани Солти-Ридж. Я подумал, что лучше всем рассказать. Мама говорит, чтобы завести друзей, нужно быть милым с людьми.

К сожалению, их одноклассники нашли Бини немного странным. Стелла считала его милым и странным. На самом деле, Феликс сказал, что все самые интересные люди обладали теми или иными странностями.

Стелла и Бини нашли довольно свободный от матросов участок палубы. Снег на досках был белым, хрустящим и сверкающим. Поэтому они, не мешкая, приступили к делу, и вскоре у них появилась прекрасная семья снежных пингвинов. Стелла только что закончила удивительно радостную маму-пингвина и начала помогать Бини с пингвином-малышом, когда услышала знакомый холодный голос:

— И что именно это все значит?

Стелла обернулась и увидела Итана Эдварда Рука, который стоял, облокотившись на перила, и наблюдал за ними. Он был одет в черные одежды «Гигантского кальмара», а лицо с тонкими чертами выражало все то же чувство превосходства, как и в прошлый раз. Его белые волосы были зачесаны назад, воротничок-стойка идеально накрахмален. Даже здесь на корабле он умудрялся выглядеть безупречно. Стелла ощутила тот же укол неприязни, что и в момент знакомства, но вспомнив об обещание Феликсу, она сказала:

— Это снежные пингвины. Хочешь присоединиться к нам?

Губы Итана искривились.

— А ты не старовата для лепки снежных пингвинов? Кроме того, они больше похожи просто на снежные комки. — Он щелкнул рукой в перчатке в направлении Бини и сказал: — Кто это?

— Это мой друг, Бини.

— Да ладно?! — Губы Итана уже начали кривится в презрительной улыбке. — И каково же наше настоящее имя?

— Бенджамин Сэмпсон Смит, — ответил Бини, но слова прозвучали так тихо и их сразу же унес ветер, поэтому Стелла почувствовала себя обязанной повторить их. Стелла видела, что Бени неуютно, потому что он вытащил Обри из кармана и нервно теребил его.

— А я Итан Эдвард Рук. — Итан выглядел ужасно довольным собой. — Я, знаешь ли, волшебник.

— Мне нравятся мармеладные бобы, — сказала Бини, отчаянно желая внести свой вклад в разговор, но не совсем понимая, как он должен это делать.

Итан одарил его озадаченном взглядом.

— А разве они не всем нравятся?

— Моя кузина, Мойра, не любит их, — возразил Бини. — Но Стелла говорит, это потому что она снобка.

Стелла встречалась с Мойрой лишь раз, на последнем дне рождения Бини. Он оптимистично пригласил весь класс из их школы и, как обычно, все оправдывались, или выдумывали внезапную смену планов, или и вовсе не удосужились ответить на приглашение. Поэтому на праздновании двенадцатилетия Бини было ровно два гостя: Стелла и Мойра. Мойра повернула нос к торту в виде желейной конфеты и сообщила, что это по-детски и Бини какой-то странный, и вообще, ей совершенно не хочется находиться там. Поэтому Стелла назвала ее снобкой и сказала, что она с Бини съедят торт сами, без нее. Что они и сделали, хотя после этого у них слегка болели животы.

— У меня где-то были желейки, — сказал Бини, шаря в карманах своего грязного плаща. — Мама дала. — Он вытащил горсть и протянул их Итану. — Хочешь?

Волшебник отпрянул.

— О Боги, нет! Я же не знаю, где ты их взял.

— В кармане, — озадаченно ответил Бини.

У Стеллы возник сильный соблазн велеть Итану отправиться восвояси, но она чувствовала, что должна предпринять последнюю попытку быть милой, несмотря на то — нужна ли ему ее доброта или нет. Она взяла мармеладки из пригоршни Бини и сказала:

— Мы должны прибыть в страну Вечных Льдов через неделю или около того. Ты с нетерпением ждешь экспедиции?

Итан пожал плечами.

— А что там первооткрывать? В стране Вечных Льдов только лед. Они не сравняться с тайнами моря. Тем не менее, я полагаю, что это будет достаточно опасно и мы нарвемся на парочку топающих йети. Есть хороший шанс, что многие из нас вообще не вернутся. Даже если вам удастся спастись от того, чтобы быть сожранными йети, многие исследователи заблудятся и просто умрут с голоду.

Бини вздрогнул и выронил оставшиеся мармеладки, которые рассыпались по снегу у его ног. Стелла знала, что мальчик думает о своем отце, затерявшемся где-то на Черном Ледяном мосту.

— Не стоит говорить о голоде в начале экспедиции, — нервно проговорил он. — Отец всегда говорил, что это плохая примета.

— Да мне все равно, что там думает твой папаша, — ответил Итан. — Магам плевать на такие глупые суеверия. Разве ты не знаешь, с кем разговариваешь?

Бини нахмурился и еще больше смутился.

— Итан Эдвард Рук, — сказал он. — Маг. Ты сообщил нам это четыре с половиной минуты назад. Разве ты уже забыл? Может быть, у тебя проблемы с памятью. Такое случается, хотя обычно с пожилыми людьми, которые помещают свою челюсть на ночь в стакан с водой рядом с кроватью. — Он посмотрел на Итана и добавил: — Тебе обязательно вынимать зубы и класть их в стакан у кровати ночью? Потому что я могу помочь с этим. Видишь ли, я учусь на медика, так что...

— Господи помилуй, — сообщил Итан, уставившись на Бини. Потом он повернулся к Стелле и сказал: — Он просто законченный урод или клинический идиот?

Бини как только не называли в школе: фрик, идиот, извращенец, псих... А иногда обзывали и похуже. Но это никогда не приводило ее в такую ярость. Бини был самым умным ребенком в классе, а возможно и в целой школе, а еще одним из самых добрых людей, которых знала Стелла. Но люди считали правильным говорить ему гадости, только потому что он другой.

Она нагнулась и подобрала ближайшего снежного пингвина. Он был довольно ладно слеплен и не развалился у нее в руках, когда она выпрямилась и пошла к Итану. Выражение лица девочки заставило волшебника внезапно занервничать. Итан попытался отступить, но он уже был прижат к перилам судна.

— Что ты собираешься с этим делать? — требовательно спросил он.

Стелла ответила броском снежного пингвина ему в голову.

Пингвин развалился, а Итан закричал. Снег большими комьями завалился ему за воротник и пропитал водой его волосы. Стелла удовлетворенно отметила, что теперь он выглядел не так безупречно, когда снег скатывался по его черному одеянию и вода стекала с лица.

— Мне все равно, что говорит Феликс, — сказала Стелла, сильно тыча пальцем в его тощую грудную клетку. — Ты плохой, и ты мне не нравишься. Если ты продолжишь доставать Бини, то я сотру тебя в порошок.

— Сотрешь меня в порошок? — Итана прямо-таки распирало от возмущения. — Я здесь волшебник. Пожалуй, я немедля должен превратить тебя в маленькую слепую крысу и выбросить за борт!

Он начал поднимать руки и на одно ужасное мгновение Стелле показалось, что он и впрямь превратит ее в слепую крысу. Она представила себя розовым слепышом, отчаянно бьющего лапками по воде, в то время как корабль отплывает все дальше и дальше. А может он вновь все испортит и превратит ее в крошечную танцующую фасольку, что могло быть еще хуже.

— Я преподам тебе урок, который ты никогда... — начал было Итан.

— Вот так-так, интересненько. А можно присоединиться к уроку? — раздался голос.

Стелла развернулась и увидела Шая, стоявшего прямо рядом с ней. Впервые она увидела его в голубых одеяниях «Полярных медведей», а не в старых рубахе и брюках, в которых он ухаживал за волками. С ним было четыре экспедиционных волка – три серых и один коричневый. Волки кружили у его ног, прижимаясь к мальчику.

— Тебя это не касается! — сказал Итан, тыча в него пальцем. — Так что проваливай, кто бы ты ни был. — Один из волков мгновенно обнажил зубы, и волшебник поспешно опустил руку.

— Так, так, — сказал Шай, глядя на него сверху вниз. — Ну разве ты не наглая маленькая креветка?

— Я выше тебя! — Итана распирало от возмущения. — И никто не смеет называть меня креветкой! И уж тем более наглой! Я немедля иду к капитану с докладом о нападении на меня членом клуба «Полярный медведь»!

У Стеллы сжалось сердце. Феликсу наверняка это не понравится. Ему это совсем не понравится.

— Мое имя, на случай, если тебе интересно, Шай Сильверстон Киплинг, и это мне следует позвать капитана. — Шай протянул руку, чтобы почесать одного из волков за ушами. — Заколдовывать людей на открытой воде — против морского закона. Что тебе должно быть хорошо известно.

— О, вы не стоите того, чтобы я тратил на вас свое время! — обронил Итан, прежде чем ретироваться с палубы, оставив после себя мокрый след тающего снега на палубе.

— Я бы и сама справилась, — сообщила Стелла Шаю, хотя и не была в этом уверена. Однако, она совсем не хотела, чтобы ее превратили в слепыша. — Но спасибо.

Шай слегка наклонил голову.

— Всегда пожалуйста, Живчик.

Стелла повернулась к Бини, чтобы представить его, но все внимание мальчика было сосредоточено на нарвале, и он едва взглянул на Шая, прежде чем пробормотать:

— Привет, Я Бини, мне нравятся желейки и нарвалы, и я собираюсь сейчас вернуться в свою кабину, чтобы продолжить читать учебники по медицине, а точнее про зубы. — И с этим он развернулся и поспешил прочь с палубы.

— О боже... он не нарочно ведет себя грубо, — объяснила Стелла. Ей очень не хотелось, чтобы Бини не понравился еще и Шаю. — Ему просто очень трудно поддерживать беседу, и иногда лучше вообще побыть в одиночестве.

— Бывает, — согласился Шай. — Волки тоже бывает так себя ведут. Порой они хотят быть частью стаи, а порой хотят, чтобы их просто оставили в покое. В этом нет ничего зазорного.

Прим.переводчика: *jellybeans — конфеты желейные бобы, отсюда и прозвище мальчика Beanie.

Глава

Восьмая

В последний день путешествия капитан Фицрой провел прощальный ужин для двух клубов исследователей в своей личной каюте. Приглашены были даже младшие члены клуба. Ужин был традицией для исследователей, которым скоро предстояло полагаться только на свои пайки и то, что попадется съедобного по дороге, когда они окажутся на ледяной поверхности. Поэтому длинный стол ломился от всяческих яств. Феликс сказал, что это последний раз, когда она сможет нормально поесть. Потому что в следующий раз такая возможность выпадет не скоро, так что она обязана хорошо поесть.

Напряжение в воздухе витало с самого начала ужина. Проблема заключалась в том, что «Белые медведи» и «Гигантские кальмары» питали ненависть друг к другу из-за экспедиции «Снежная акула», которая состоялась много лет назад. Оба клуба также тогда соревновались, и с обеих сторон звучали обвинения в мошенничестве и нечестной игре. По крайней мере один исследователь был съеден снежной акулой, а другие получили серьезные ранения на льду. После, так и не прозвучало никаких официальных извинений, и с тех пор оба клуба с осторожностью относились друг к другу, обвиняя друг друга в своих потерях и несчастных случаях, в то время как оба клуба заявляли о своей заслуге в обнаружении существования снежной акулы.

Клубы сидели по разные стороны стола, настороженно наблюдая друг за другом. Ужин начался достаточно вежливо, но незадолго до того, как разразилась ссора между зоологом из «Полярных медведей» и охотником из «Гигантских кальмаров». Они оба хотели убить йети и забрать себе в качестве трофея. Прежде еще никому не удавалось убить йети, и оба хотели стать первыми для своих клубов.

— Не слишком ли рискованно гоняться за йети с копьем? — спросил Феликс, внезапно присоединившись к разговору. — Похоже, это гарантированный способ, быть сожранным.

— Я бы очень удивился, если бы фейривед разбирался в подобных вещах, — сказал охотник, самоуверенно ухмыляясь. — Но я намерен убить его из винтовки, а не копьем.

— Вам ни за что не перевезти его на материк, — вмешался в разговор капитан Фицрой. — Средний йети под двадцать метров ростом. Нет такого корабля, который мог бы перевозить зверя такого размера.

— Я бы отрубил ему голову, — заявил зоолог. — И забрал бы только ее. В клубе «Полярный медведь» обязательно должен быть образчик йети. Откровенно говоря, очень жаль, что в клубе до сих пор нет данного экземпляра.

— Должен признать, я был удивлен, когда не увидел ни снежных гоблинов, ни ледяных фей, — раздался голос с другого конца стола. Это был отец Итана, маг Закари Винсент Рук. — У нас в клубе «Гигантский кальмар» целый застекленный шкаф забит морскими феями. Их крылья приколоты, как у бабочек. Живых мы держим в банках. — Он повернулся к Феликсу. — Право, следовало догадаться, что их достаточно легко поймать. Для этого даже не нужно копье, только сачок. С этим может справиться практически любой ребенок.

Губы Феликса растянулись в тонкой улыбке.

— В клубе «Полярный медведь» раньше был стеклянный шкаф с феями. По моему настоянию от него избавились совсем недавно. Пришпиливание фей булавками — варварская практика, которую не следует поощрять. Или относиться к ней терпимо.

На мгновение наступила ледяная тишина. Затем поднялся Закари Винсент Рук.

— Вы называете меня варваром, сэр?

— Кто такой варвар? — спросил Бини у Стеллы, причем вышло у него это настолько громко, что его вопрос услышали все, сидящие за столом.

— Дикарь, — ответила Стелла.

Когда Феликс обучал Стеллу слогам, он делал это в форме игры, избегая скучных слов, вроде «покорность» или «капуста», или «мел», заменив их такими интересными, как «варвар», «дурачество» и «странствия». Когда Стелла научилась произносить слова по слогам и разбирать их на буквы, он вознаградил ее, объяснив их значение. Она посмотрела на отца и тот в ответ улыбнулся в знак признания правильности ее описания.

— Дикарь! — воскликнул маг. — Если вы и правда хотите узреть нечто дикое, я...

— Не будь занудой, Закари, садись, — сказал капитан экспедиции Гигантского кальмара, зевая. — Ты демонстрируешь плохие манеры, затевая ссору за столом. Кроме того, у меня портится от этого аппетит. Здесь и без того слишком жарко для ссор.

Он был прав. В каюте было жарко. Количество людей в каюте, в сочетании со всеми горячими плитами, которые они использовали, чтобы пища не остывала, создавали неприятно высокую температуру. Все сняли куртки и закатали рукава рубашек — все, за исключением Итана, который, как обычно, выглядел снобом-зазнайкой в рубашке, застегнутой на все пуговицы, с накрахмаленным и отутюженным воротничком. Стелла прекрасно видела, что ему очень жарко, судя по тому, как он обмахивал салфеткой лицо, и считала, что очень глупо не закатывать рукава, как это сделали остальные.

Закари Винсент Рук сел на место. Мага очевидно не обрадовало, что его отчитали перед всеми. И дабы сместить акцент с произошедшего, он обратился к охотнику:

— Джером, если я могу вам как-то помочь с убийством этого пресловутого йети, дайте знать. Соглашусь, что голова йети станет отличным дополнением в нашей комнате трофеев. Её можно будет повесить рядом с щупальцем кальмара красный дьявол, которое мы привезли из прошлой экспедиции. Нет ничего важнее трофеев, когда дело доходит до доказательств того, что ты истинный исследователь. Не так ли, Итан?

Закари ударил сына по спине, но Итан не ответил. Стелла обратила внимание, что он, как ни странно, выглядел недовольным. В следующее мгновение он отодвинул свою тарелку и встал.

— Прошу меня извинить, — пробормотал он, а затем вышел, не произнося больше ни слова. Может быть, он, наконец, нашел помещение слишком жарким, для длинных рукавов рубашки и вышел, чтобы подышать свежим воздухом. А может и вовсе выброситься за борт. Стелла в тайне надеялась на последнее, даже если бы Феликс наказал бы ее за эту неслыханной жестокости мысль.

Она взглянула на Феликса и с удивлением увидела, как тот хмуро смотрел Итану в спину. А ведь Феликс почти никогда не хмурился. Все это было очень странно.

К счастью, именно в этот момент повар принес торт-мороженое в форме йети, который сразу же всех взбодрил и довольно прилично охладил. Глаза йети были сделаны из кусочков шоколадной мяты, а мех из ванильного мороженого. Стелла подумала, что мертвый исследователь, схватившийся за один из огромных кулаков йети, повел себя, возможно, немного бестактно, но он был сделан из засахаренного марципана, так что его поведение в какой-то степени компенсировало это. Стелла обожала засахаренный марципан.

Но трапеза внезапно закончилась, когда они услышали крик:

— Земля, эхой! — раздалось сверху.

Все, как один, исследователи отодвинули свои стулья, чуть ли не падая друг на друга в спешке, в стремлении оказаться первыми на палубе.

Когда Стелла вышла наружу, она задохнулась от ледяного воздуха. Дома и в Колдгейте было холодно, но это был холод, который приносил с собой снег и мороз. Однако, здешний холод приносил с собой снежных гоблинов и ледяные бури — он был суровым и колючим, а не мягким с порошей. Это был такой холод, который пронизывал кожу и пробирал до самых костей. Весь корабль окутала искрящаяся морозом шаль инея. Казалось, что на небе звезд было в десятки раз больше, чем обычно — будто кто-то разбросал по темному ночному небу огромное количество блеска. Дыхание Стеллы немедленно превращалось в облачка пара, и зуб на зуб не попадал, но она не стала терять времени даром, а пошла вслед за остальными к борту, где собравшиеся вглядывались в Ледяные земли, освещаемые лунным светом.

По морской глади плавали огромные глыбы льда. Было слышно, как они сталкиваются с кораблем и врезаются друг в друга с такой силой, что если кто-то случайно упадет в воду и попадет меж двух сталкивающихся льдин, то несомненно будет немедленно раздавлен на смерть.

Покрытый снегом пейзаж перед ними, казалось, светился бледно-голубым светом. Стелла задумалась не связано ли это свечение с мириадами звезд, мерцающими над ними. Может быть поэтому хорошо были видны острые очертания пик гор, пронизывающих воздух, как чудовищные зубы снежной акулы. Что-то внутри нее казалось шевельнулось, когда она взирала на простирающийся вид перед ней — ее кольнуло, будто она узнала этот вид, будто задворки памяти помнили это место. Место, где она родилась. На мгновение память распахнула ей свои объятья, но стоило Стелле потянуться к ней, единственное, что она увидела, это дымка.

Стояла холодная тишина, пока исследователи взирали на неизвестный пейзаж, мечтая о величайших приключениях и историях (головах йети, например, как в случае с охотником), которые они увезут обратно с собой.

Стелла была первой, кто заметил движение на суше. Объект был настолько велик, что сначала она подумала, что смотрит на гору. Но затем ее глаза сфокусировались на руке и ноге, и ее поразило осознание от увиденного. Это был большой неуклюжий йети.

— Йети! — выкрикнула она, разрезав голосом воздух будто ножом, и тыча пальцем перед собой. — Там йети!

— Где? Я не вижу! — раздались крики, а после: — Святые угодники! Потрясающе! Вот это зверь!

Исследователи завозились, в поисках подзорной трубы, чтобы взглянуть поближе. Стелла быстро добралась до своей трубы, которая была сделана из твердой латуни и перевязана мягкой потертой кожей. Ее руки дрожали от волнения, когда она фокусировалась на объекте, как учил ее Феликс.

Она ахнула, когда впервые увидела морду йети, покрытый снегом мех и белые сияющие клыки, изогнутые над губами. Одна только голова, должно быть, была в десять раз больше Стеллы, и каждый из этих чудовищных зубов был ростом с девочку. Она опустила трубу, медная поверхность которой морозила ей пальцы, и посмотрела на зверя. Стелле с трудом удавалось осознать его внушительные размеры. Этот великан был гораздо больше любого здания, что доводилось видеть Стелле, включая сам клуб «Полярный медведь».

В следующее мгновение йети исчез из виду, уйдя за отвесную скалу. Было слишком холодно, чтобы оставаться на палубе дольше без подбитых мехом плащей. Поэтому исследователи вернулись в теплую граммофонную комнату, в которой вскоре повис густой запах бренди, сигарный дым и трепет предвкушения.

Глава

Девятая

Следующим днём Стелла наблюдала с палубы, как кто-то из экипажа сел в шлюпки и поплыл к Вечным Льдам. Высадившись, исследователи начали вбивать в заснеженную поверхность специальные колья. После, матросы на корабле бросили с борта катушки с веревками толщиной со Стеллину руку. Веревки обмотали вокруг кольев, чтобы пришвартовать корабль.

Большая часть часа ушла на разгрузку припасов, включая единорогов, волков и яков. Стелла проверила и перепроверила свои карманы и сумку исследователя (из которой уже были изъяты воск для усов и масло для бороды), чтобы убедиться, что у нее есть подзорная труба, компас, увеличительное стекло, карманная карта, мятный кекс на экстренный случай, спички и клубок веревки. Феликс говорил, что никогда не знаешь, когда может понадобиться клубок веревки, поэтому Стелла носила его с собой, сколько себя помнила. Она также решила оставить складной карманный гребень для усов, обнаружив, что из него вышла отличная чесалка для спины.

Было время и место для рюшей и платьев, но не здесь и не сейчас. Поэтому Стелла оделась подобно Феликсу и другим исследователям. А именно: в брюки, заправленные в прочную пару снегоступов, утепленную майку, в шерстяные рубашки с эмблемой полярного медведя, и в водонепроницаемый свитер, поверх которого был надет плащ исследователя. Как бы Стелла ни любила юбки, она не чуралась и брюк, и довольно часто их носила дома, когда у нее возникало желание покататься на единороге. Наконец она заплела свои белые волосы в длинную косу, чтобы волосы ей не мешали, и перевязала ее блестящей фиолетовой лентой.

Спустя час после прибытия, все запасы были выгружены на лед и настала очередь исследователям спуститься по трапу. Деревянные доски уже успели покрыться сверкающим настом, поэтому снегоступы издавали похрустывающий звук. На лед также спустился капитан, чтобы проводить их и водрузить в снег один из флагов «Дерзкого Авантюриста», дабы отметить место, куда корабль вернется за исследователями через две недели, которые экипаж проведет с пользой за китобойным промыслом. Следом фотограф установил камеру на штатив, и обе команды собрались возле флага, чтобы сфотографироваться.

При фотографировании требовалось, чтобы они стояли довольно долго неподвижно. Стелле не очень хорошо удавалось стоять на одном месте, и, как следствие, она почесала нос в самый неподходящий момент, и в итоге вышла размытой на фотокарточке. Ее не покидала мысль, что все взрослые исследователи на фотографии получились немного похожими на моржей, чему виною были их вощенные усы, бороды и бакенбарды. Стелла не была мастерицей по части ухода за усами и бородой, и радовалась, что Феликс не отращивал ни того, ни другого.

— Мы вернемся сюда на рассвете двенадцатого дня, — сказал капитан Фицрой, как только с фотографированием было покончено. — И будем ждать вас один день и одну ночь. После чего мы вынуждены будем отплыть, вернетесь вы или нет. В противном случае, боюсь, китовый жир может испортиться. Спасательная шлюпка за потерявшимися исследователями обязательно будет послана. В этом не сомневайтесь. Единственное, неизвестно, как скоро будет организована спасательная операция и как быстро шлюпка прибудет. Поэтому постарайтесь быть на этом месте вовремя, если не хотите надолго застрять в иглу.

Он пожелал им всем удачи, а затем вернулся на свой корабль, качая головой, будто не мог понять, откуда берутся такие сумасшедшие люди, стремящиеся по доброй воле отправится в ледяную пустыню.

Корабль развернул свои вспомогательные паруса и отчалил, оставив исследователей один на один со льдом и йети. Стелла надеялась, что сейчас два клуба разделяться, но было решено идти вместе вплоть до гигантского Ледяного Моста, который кто-то заметил с корабля. Как только они там окажутся, то клубы разойдутся в противоположные стороны. Как-никак, страна Вечных льдов достаточно большая для двух экспедиций, в противном случае, возьмись оба клуба за исследования одной и той же области, это непременно привело бы к склокам и неизбежным дуэлям.

Чтобы сэкономить время, было решено, что сани отправятся в путь после разгрузки и они разделят провизию и припасы, как только доберутся до ледового моста. Именно так Стелла оказалась в санях с Шайем, Бини и, к ее отвращению, Итаном, который жаловался громче всех на сговор взрослых.

К сожалению, оказалось, что детям придется ездить вместе в одной и той же повозке из-за распределения веса, поэтому она забрались под гору меха, а один из взрослых (исследователь клуба Кальмара) запрыгнул на козлы, чтобы заправлять волками, которые тяжело дышали от возбуждения и рвались в путь. После того, как сзади к саням привязали единорога, возница дал команду, и они пустились в дорогу упорядоченной полосой саней, разрезающей коньками снежный покров.

Стелла была так счастлива, что позабыла о ворчащем Итане, локоть которого упирался ей в ребра. Она надела меховой капюшон на голову, чтобы защитить уши от холодного свистящего ветра. Волки бежали быстрее, чем она себе представляла, и она почувствовала, как в животе запорхали бабочки от радостного волнения. Как будто все прошедшее десять дней рождения собрались воедино. Перед глазами только и мелькал белый пейзаж, а в воздухе звенело пение лезвий саней, да слышно было дыхание волков, которое клубилось вокруг них.

Вокруг все было белым бело. Стелла находила это очаровательным и красивым, но Итан рядом с ней только и делал, что ворчал:

— Лёд. Кругом только лёд, ничего кроме льда.

Стелла не стала обращать на него внимания, и позволила своим мыслям отдаться видениям снежных акул, мамонтов и отвратительных снежных людей. Она развернулась и помахала Феликсу, который ехал в санях позади. Он улыбнулся и помахал в ответ. И Стелла поблагодарила свою счастливую звезду, потому что ей все-таки удалось отправиться в экспедицию. Она поклялась себе здесь и сейчас, что докажет всем: девочка может быть столь же хорошим исследователем, как и любой другой мальчик. А может даже лучше, так как у нее нет усов — предмета беспокойства членов клуба «Полярный медведь».

Ледяной Мост оказался мощным сооружением, соединяющим две стороны глубокой зияющей пропасти. Через подзорную трубу мост казался довольно большим, но теперь, когда они приблизились к нему вплотную, стало очевидно, что он был слишком узким, чтобы по нему могли проехать груженные сани. Длинною чуть больше метра. Один неверный шаг любого волка и сани вместе с ними и людьми полетят вниз. Поэтому немедленно было решено, что мост непроходим и клубы должны разделиться, чтобы найти дорогу на другую сторону.

Если бы все пошло по плану, то они разделили бы свои запасы и пошли бы своими дорогами. Стелла, Шай и Бини снова присоединились бы к членам клуба Полярных медведей, а Итан ушел бы с Гигантскими кальмарами. Однако, как гласит общеизвестное правило: опасные экспедиции в неизвестность не всегда идут по плану. И это было чистым невезением, что целое стадо мамонтов решило пройти по долине, которая простиралась ниже, в то самое мгновение, когда исследователи решили тронуться в путь, прочь от Моста.

Волки клуба Полярных медведей были хорошо обученными экспедиционными волками и не реагировали на топот и рев мамонтов. С другой стороны, волки Гигантских кальмаров, члены которой были сторонниками дешевизны и спешки, не получили такую же солидную подготовку. Кроме того, они не были ни в одной экспедиции, поэтому испугались звуков, которые издавали двадцать шеститонных мамонтов. Это было неизбежно. Волки четырех саней, включая и те, где сидела Стелла, ослепленные паникой помчались вперед, утянув за собой привязанных единорогов. Большинство саней развернулись и поехали обратно, но сани Стеллы продолжали ехать прямо к ледяному мосту.

Видя, что сейчас произойдет, исследователь, член клуба Гигантского кальмара выбросился из саней в снег. Итан выкарабкался из меховых шуб и попытался последовать его примеру, но Шай схватил его за рукав и рывком посадил на место.

— Нет! — выкрикнул он. — Слишком поздно.

Он был прав. Сани уже были на ледяном мосту, и он был слишком узким, чтобы прыгать. Это было слишком рискованно. Если волки оступятся хотя бы одной лапой, то они заваляться на бок и полетят в пропасть. Несколько мешков, привязанных сзади к саням, слетели и упали в пропасть, мясные консервы из которых разбились о скалы под ними.

Стелла слышала как единорог галопом несся следом за санями и надеялась что ни одно его копыто неожиданно не подвернется, и животное, рухнув, не утянет их вслед за собой. Четыре младших исследователя не могли ничего сделать, кроме как попытаться остаться абсолютно неподвижными, и с ужасом смотреть вниз, пока лезвия саней находились опасно близко к краю моста.

Когда они домчались до середины, волки задыхаясь пускали слюни в панике, перед ними открылся прекрасный вид на мамонтов внизу, их мохнатые шкуры в снегу, большие бивни, изогнутые вверх, готовые пронзить любого, кто упадет на них. Достойная смерть для любого исследователя, падающего с ледяного моста. Но Стелле совсем, совсем этого не хотелось.

Бини рядом с ней зажмурился и начал что-то бормотать себе под нос. Стелла к своему ужасу поняла, что он перечисляет погибших исследователей и как они умерли. Иногда он называл факты, чтобы успокоиться, но Стелла предпочла, чтобы сейчас он перечислял все виды морских огурцов или виды гигантских бабочек. В общем, все, что угодно, кроме ужасных смертей смельчаков.

— Капитан Джеймс Конрад Копплстоун, — выдохнул рядом с ней Бини, — затоптан мамонтом в Ледовом кольце. Сержант Артур Примроуз По: нападение саблезубого тигра в джунглях Азуриян. Сэр Хэмиш Хамфри Смитт...

— Заткнись, заткнись! — провопил Итан. — Да что с тобой не так?! Да кто хочет прямо сейчас слышать такое?!

А потом, несмотря на тяжелое дыхание волков, рев мамонтов и топот копыт единорога, причитания Бини, Стелла услышала слаборазличимый треск, раздавшийся позади. Это трескался лед. Она обернулась и увидела паутину трещин, которые неумолимо расползались по всей площади поверхности. Мост застонал.

— Сэр Хэмиш Хамфри Смитт, — простонал Бини, держась руками за голову, — угодил в капкан для тигров, оставленный браконьерами...

Но не успел он закончить предложение, как часть моста обрушилась. Лед кусками ухнул вниз. Стелла поняла, что не может сделать ни вздоха. Неужели они сейчас погибнут? По-настоящему? Только не в самом начале ее первой экспедиции! Будет слишком ужасно, если тетя Агата окажется права, что экспедиции слишком опасны для девочек. Стелла была уверена, что Феликсу будет очень неприятно будет выслушивать эту тетину отповедь.

Но волки уже добежали до другой стороны моста и коньки саней на всей скорости угодили в глубокий снег. Одновременно с этим мост рухнул. Стелла вновь оглянулась. Девочку охватил ужас при виде зияющей пустоты, где еще несколько мгновений назад простирался мост и они. Перепуганный единорог возбужденно зафыркал, продолжая перебирать копытами, чтобы не отстать от саней. Сквозь пар дыхания единорога Стелла сумела разглядеть исследователей, оставшихся на той стороне. Они бегали, размахивали руками, что-то кричали, в общем, делали все, от чего не было никакого проку. Она отчаянно искала в этой толпе Феликса, но не находила. Хотя ей показалась, что она слышала, как он выкрикивал ее имя.

А потом волки вбежали в пещеру, и исследователи-взрослые пропали из виду. Сани оказались в холодном жутко тихом мире огромного ледяного туннеля, унося их все дальше и дальше от других членов их экспедиций, вглубь той неизвестности, что ждала впереди.

Глава

Десятая

Волки были насмерть перепуганы. Шай выкрикивал им команды, веля остановиться, но те не обращали на него ровным счетом никакого внимания, продолжая свой забег по извилистым ледяным пещерам.

— Нужно что-то сделать! — задыхаясь сказала Стелла. — Нужно их остановить!

Будь они где-нибудь в открытом поле, то позволили бы волкам бежать дальше, пока те не сожгли бы весь свой адреналин и не устали бояться, но здесь, в узком, извилистом ледяном туннеле, который уходил все глубже и глубже в гору, их могло поджидать впереди все, что угодно. Пропасть, стена скалы, голодный йети. Они должны были заставить волков остановиться и как можно скорее.

Шай, судорожно соображая, что же предпринять, жевал нижнюю губу. Внезапно его озарило. Он посмотрел на Стеллу и произнес:

— Живчик, я вот о чем подумал, ты умеешь кататься на коньках?

— Я катаюсь каждый день на озере дома!

Он полез на дно саней и достал связку коньков.

— Нужно добраться до первых волков в связке, — сказал он. — Это единственный выход.

— Да вы рехнулись! — воскликнул Итан, пока Бини, не останавливаясь, продолжал бормотать себе под нос. — Вы же убьетесь насмерть! Невозможно бежать быстрее волков, даже на коньках!

Шай, не обращая внимания на Итана, продолжил объяснять Стелле, что нужно делать:

— Нам придется ухватиться за упряжь, чтобы добраться до первых волков. Если нам удастся успокоить их, остальные последуют их примеру.

Коньки были слишком большими для Стеллы, но она взяла самую маленькую пару, которую могла найти, набила носок ботинка перчатками и плотно-преплотно зашнуровала. А после уже не оставалось времени, чтобы раздумывать. Она с Шаейм выскочили с противоположных боков саней. Стелла, что есть сил держалась за сани, а потом ухватилась за упряжь и подтащила себя вперед. Держа коньки все время направленными вперед, девочка начала перебирать руками, продвигаясь к волкам, бежавшим впереди. Шай делал то же самое.

Им удалось добраться до лидеров. Стелла знала, что Шай нашептывает волку со своей стороны, потому что заметила, как красным вспыхнул глаз его кулона шептуна на шее. Стелла заговорила с другим волком, с которым уже ей довелось встречаться. Это была рыжая самка по имени Кайко. Девочка спасла ее в бурю. Девочка старалась говорить тихо, успокаивающе. Уголком глаза она заметила темное пятно и поняла, что это появился теневой волк Шайя — Коа. Он бежал рядом с ней. Благодаря его появлению она почувствовала себя спокойнее, и волки, должно быть, тоже это почувствовали, потому что их бег замедлился, перейдя на рысцу, а потом они перешли на прогулочный шаг, пока вовсе не остановились, тяжело дыша, свесив языки из пастей

Руки Стеллы дрожали, когда она утопила их в мехе волчицы.

— Умница, — сказала она, когда Кайко попыталась лизнуть ей лицо. — Молодец.

— Умница? — переспросил Итан, когда выскочил из саней. — Да они нас чуть не угробили!

— Интересно, и чья же в том вина? — язвительно спросил Шай. — Их никто не обучил как должно. Эти волки не готовы к полярным экспедициям!

Итан уставился на него.

— С чего ты взял, что эти волки Гигантских кальмаров?

— Посмотри на их упряжь, дурень.

И в самом деле, упряжь была черного цвета, цвета Гигантских кальмаров, и по всей длине была усыпана отличительными знаками клуба.

Стелла не стала вмешиваться в их спор. Она прошептала слова благодарности Коа, которая преспокойно сидела на задних лапах, спокойно взирая на детей, а потом подкатилась к задней части саней, чтобы проверить как там дела у единорога.

Единорог была белой от носа до кончика хвоста, с густой шерстью, шелковистой гривой и жемчужного цвета копытами. Она зафыркала, приветствуя Стеллу. Похоже животное не слишком напугалась. Бледно-голубой недоуздок сообщил о том, что единорог принадлежал Полярным медведям, а посему хорошо был обучен для подобных экспедиций. ее имя, Ледник, было вышито серебряной нитью на сбруе. Стелла порылась в кармане, пока не выудила разноцветную печенюшку и не дала единорогу на раскрытой ладони. Ледник осторожно приняла ее и радостно сжевала, рассыпая цветные крошки по льду.

Бини перестал сыпать фактами, но обе его руки крепко-накрепко вцепились в борта саней, словно он и не собирался их отпускать. Стелла подошла к нему.

— С тобой все в порядке?

Он молча кивнул ей, но Стелла не могла не заметить, что кожа его лица приобрела нездоровый зеленоватый оттенок. Стелла подкатилась к тому месту, где Шай с Итаном продолжали ругаться из-за волков.

— Может вы оба прекратите? — поинтересовалась девочка. — Это действует мне на нервы. Нам нужно понять, что делать дальше.

Бини поднял глаза.

— Нам нужно вернуться к остальным, — сказал он.

— Невозможно, — ответила Стелла. — Мост обрушился.

Бини побледнел. Всю дорогу, пока волки их мчали по мосту, ее глаза были крепко зажмурены, а посему он не знал об этой свершившемся факте.

— Нам всего лишь нужно придерживаться плана, — предложила Стелла. — Если мы отправимся в самую холодную часть страны, то, вероятнее всего, встретимся там с остальными.

Все они оглядели ледяной туннель, убегавший за угол. И впервые Стелла заметила, что в туннеле не так темно, как должно было быть. Весь туннель заполнял холодный синий свет, словно сверху каким-то образом пробивался солнечный свет.

— Да я с вами долго не выдержу! — воскликнул Итан. — Я не часть вашего клуба, у меня есть свой собственный!

Шай хлопнул его по спине и сказал:

— Что ж, считай нам всем не повезло, Креветко. Первое правило исследователя: нельзя блуждать в одиночку. Если не хочешь свалиться в овраг или быть смытым бушующим водопадом, или чем-то подобным, или чтобы тебя постигло забвение. Мы тут вместе застряли.

Итан покачал головой и пнул сани.

— Это худшая экспедиция!

— Мы тоже не в восторге, — сказала ему Стелла.

— Раз мы единственные исследователи, которым удалось пересечь мост, то мы можем исследовать эту территорию, и может сделать значимые открытия, — сказал Бини. — Мама сказала, что я должен доказать дяде Бенедикту, что я могу быть исследователем, и я собираюсь это сделать.

— Вот это сила духа, — весело заключил Шай.

— Как бы мне хотелось быть в море, — простонал Итан.

— Если тебе станет от этого легче, то нам бы тоже очень хотелось, чтобы ты был где-нибудь в море, — ответила Стелла. — А еще лучше, если на его дне.

Плащ гигантских кальмаров на Итане так же не особо помогал. Остальные были одеты в бледно-голубые плащи медведей, которые отменно сливались со льдом и снегом, а вот черный плащ Итана превращал мальчика в бельмо на глазу. Любой йети заметит его еще издали и это может стоить им жизни.

Стелла вздохнула и сказала:

— Давайте посмотрим, что у нас есть.

Несмотря на потерю нескольких мешков на мосту, в санях их еще много осталось, да и к спине Ледника было привязано несколько. Исследователи вывернули карманы и посмотрели чем владеют. Подзорная труба в ассортименте, компас Стеллы, перчатки и одеяла, журнал путешественника, фото камера на штативе, коробка под шляпу-цилиндр и дурно пахнущий ящик, заполненный жестяными баночками воска для усов «Капитан Флибустьер».

У них также имелся мешок с цветными печенюшками для единорога, немного соленой говядины, коробка мятного пирога, немного консервированной тушенки, котелок и маленький нож. Еще они обнаружили граммофон. Как бы там ни было, но исследователи любили слушать музыку по вечерам. Также они обнаружили великолепную плетенную корзину для пикника с серебряными столовыми приборами, прекрасным китайским сервизом, проштампованным гербом Полярных медведей, и парой бутылок шампанского и бокалами для него. Шампанское, без сомнения, предназначалось для того, чтобы отпраздновать какую-нибудь фантастическую находку или удивительное научное открытие. Но оружие и большая часть провизии были в других санях, или в тех двух мешках, что они потеряли. Они нашли длинный тонкий мешок, привязанный к задней части саней, который, как они думали содержал стрелы, но на поверку оказалось, что в нем были сложены, скрученные в рулоны, карты.

— Может быть, ты сможешь еще наколдовать те полярные бобы, — мрачно предложила Стелла Итану. Девочке и в голову не приходило, что ей будет дело до хихикающей и прыгающей еды, пока не стал вопрос о голоде.

— Может, нам стоит убить этих бесполезных волков, — ответил Итан. — Хоть этим помогут.

Шай вдруг замер.

— Тронешь хоть волосок на голове кого-нибудь из них, — произнес он опасно тихим голосом, — и клянусь, ты узришь мою совсем не милую сторону. И тебе это совсем не понравится.

— Да, успокойся, я не имел в виду ничего такого, — огрызнулся Итан. — Да кто вообще есть волчье мясо? Отстой! Тем не менее, миссия спасения нас всех от голодной смерти здесь в этой пустыне мороза, полагаю, падет на меня. Вам повезло, что я здесь, иначе умерли бы в течение часа.

— О, чтобы умереть от голода, должно пройти больше часа, — поспешил успокоить его Бини. — Гораздо больше.

Маг взглянул на Бини, а потом перевел взгляд на Стеллу и сказал:
— Возможно, ты будешь полезна со своим компасом. — Он ткнул пальцем в Шайя и сказал: — А он, полагаю, может присматривать за волками, которых он так обожает. Но какая польза вот от него? — Он указал на Бини. — К чему его готовили? Быть приманкой?

— Медиком, — огрызнулась Стелла. — Как тебе хорошо известно. Поэтому тебе лучше начать уже вести себя мило с ним потому что если йети откусит тебе руку во время экспедиции, то именно Бини тебе ее пришьет обратно.

— Стелла, невозможно пришить руку обратно, — сказал Бини. Он нахмурился. — Палец, возможно, но не руку. Определенно. Но если кто-то потеряет пальцы рук или ног, я пришью их обратно. С удовольствием.

Итан покачал головой.

— Нужно быть умным, чтобы выучиться на медика. Это всем известно. Так что, если ты медик, то я балерина!

— О! — Бини неожиданно разволновался. Если и было на свете нечто, что он любил больше желейных бобов или нарвалов, то это балет. — Это замечательно! Но разве в академии танца не исправляют сутулость? Не часто встретишь сутулых балерин, а твоя сутулость просто ужасна.

Стелла про себя вздохнула. Бедный Бини. Ему никогда не приходило в голову сказать ничего, кроме того, что было у него на уме, не делая пауз, чтобы как-то смягчить свои слова. Как-то Стелла попыталась поговорить с ним об этом.

— Но это же будет похоже на ложь, — возразил он ей тогда. — А врать не правильно.

Итан выпрямился.

— Я не сутулый, и не балерина!

Бини совсем запутался.

— Но ты же только что сказал...

— Как по мне, ты мог бы быть с таким же успехом и балериной, — отрезала Стелла. — Бини младший медик и обладает магией исцеления, что намного ценнее создания из воздух пляшущих бобов. Дома он помогает в больнице своей маме, и она говорит, что он уже полезнее большинства врачей, и может наложить бандаж или перевязать бинтами рану не хуже любой медсестры.

— Я бы не доверил ему и завязывать шнурки! — усмехнулся Итан.

Стелла сжала ладони в кулаки, чтобы не сделать ничего опрометчивого. Например, ткнуть пальцем магу в глаз или в нос, и загнать в ноздрю палец настолько глубоко, насколько это возможно.

Итан ткнул пальцем в мешок Бини и спросил:

— Что у тебя там? Если ты и правда учишься на медика, то клуб должен был выдать тебе аптечку. Давай-ка посмотрим.

Бини услужливо открыл свою сумку, которая, как оказалось, содержала большое количество пресловутых желейных бобов, разложенных в склянки по цветам. Но, покопавшись, он нашел аптечку в бледно-голубой коробке с гербом Полярных медведей на крышке. Стелле еще не доводилось ее видеть, поэтому с любопытством вытянула шею, когда Бини расстегнул ее.

Она не знала, что ждала увидеть. Рулоны бинтов... Возможно. Или мази и суспензии. Но когда Бини откинул крышку аптечки внутри не оказалось ничего, кроме двух миниатюрных собачьих питомников, размером с руку Стеллы. Все нахмуривались, глядя на это.

— Ради всего святого, объясните, что это? — требовательно сказал Итан.

Бини постучал по крыше каждого питомника и из них сразу же вышли две собаки-дюймовочки. У них были толстые мохнатые шкуры, розовые языки, который они демонстрировали от волнения, большие славные морды и маленькие деревянные бочки, отмеченные красным крестом, которые свисали с их шей.

— Это Мёрфи. — Бини указал на одну из собак. — А это — Монти. Это собаки со спасительным бренди. Исследовательский клуб «Полярный медведь» берет их в экспедиции, потому что утверждается, что именно бренди согреет вас, если вы заблудитесь в снегу. — Он нахмурился и добавил: — Вообще-то, в моих учебниках говорится, что употребление алкоголя — это худшее, что вы можете сделать, если застряли в снегу, но я не хотел, чтобы собаки расстроились, поэтому подумал, что лучше взять их с собой.

— Но это все, что у тебя есть? — вновь требовательно поинтересовался Итан, пока Бини убирал собак на место.

— Нет, у меня так же есть при себе пластыри. — Бини приподнял пакет, и Стелла обрадовалась, увидев, что он голубого цвета и на нем также стоит печать в виде герба их клуба.

— О, славно, — сказал маг. — Если одному из нас йети откусит руку, то, как я понимаю, ты будешь полностью контролировать ситуацию.

О, ну, вообще-то, знаешь ли, пластырь будет совершено бесполезен, если кому-нибудь из нас откусят руку...

Но прежде, чем Бини успел закончить фразу, Итан ткнул пальцем и закричал:
— Черт подери, что это за дьявольское отродье?

Они все обернулись и увидели Коа, сидевшую со спокойным выражением на красивой морде неподалеку от них.

— Это, — произнес Шай, сквозь стиснутые зубы, — мой теневой волк, Коа.

— Оно болеет бешенством? — спросил Итан, изображая из себя оскорбленную невинность. — Оно смотрит на меня как будто болеет бешенством.

— Ну разумеется у нее нет бешенства! — огрызнулся Шай. — Она теневой зверь. Ты просто законченный идиот.

— Я думал, что теневые животные — это страшилки, придуманные, чтобы пугать людей, — с сомнением в голосе проговорил волшебник.

— Тогда, пораскинь мозгами еще раз, — ответил Шай. — Вот один такой перед тобой. Он покачал головой, провел рукой по своим длинным волосам и сказал: — Мы потратили достаточно времени на склоки. Грузимся и отправляемся в путь. — Он посмотрел на Итана. — Прежде чем кто-то что-то скажет, о чем он может пожалеть.

— Сначала нужно поправить флаг, — сказал маг, упрямо складывая руки на груди.

Стелла и забыла совсем, что у них есть флаг клуба «Полярный медведь». Он был прикреплен к их саням, как тот, что спереди, и все еще вяло свисал с флагштока.

— Что ты имеешь в виду? — спросила резко она.

— Это флаг клуба «Полярный медведь», — сказал Итан, указывая на герб исследователей. На нем были изображены символы всех четырех исследовательских клубов, но только белый медведь был теснен золотой нитью. — Я-то член клуба «Гигантский кальмар». — Он стянул перчатку, щелкнул пальцами и вокруг кальмара медленно, но верно, начало появляться золотой теснение.

— Первая совместная экспедиция в истории, — сказал Шай, хотя был и не слишком рад этому.

Они заново упаковали вещи, как смогли. Итан, Бини и Стелла уселись в сани, а Шай запрыгнул на козлы, чтобы управлять волками. И они поехали, на этот раз медленнее, в глубь горы.

Спустя несколько часов они достигли конца туннеля, за пределами которого простирался снежный ландшафт, залитый лунным светом. Пока они были внутри, наступила ночь, поэтому ребята решили разбить лагерь в укрытии туннеля на ночь и отправиться в путь с наступлением утра. Они все чувствовали себя немного расстроенными. Стелле так хотелось, чтобы Феликс был здесь, с ними. Опять возник небольшой спор, когда Бини опустошил одну из своих склянок с мармеладом и попытался предложить пустую тару Итану, чтобы тот положил в нее свои зубы на ночь, но после того, как Стелла объяснила Бини, что у волшебника нет вставной челюсти, а Итан перестал дуться, младшие исследователи устроились под одеялами, в своих спальных мешках, и наконец уснули.

Глава

Одиннадцатая

Той ночью Стелле вновь приснился сон.

Она сидела на большой кровати и играла с красивой тиарой. Тиара была усыпана кристаллами, драгоценными камнями и белоснежными бриллиантами, которые сверкали и сияли в ее руках. Это была самая красивая вещь, которую она когда-либо видела.

Но сон изменился. Он превратился в кошмар. Тиара исчезла, а Стелла пряталась под кроватью. У нее перед глазами стояла пара ужасно обожжённых ног, которые медленно шагали туда-сюда по комнате. Обладатель ног искал ее. Кожа изуродованных ног была сморщенной и почерневшей, и была испещрена красными открытыми нарывами. Должно быть каждый шаг причинял мучительную боль. Где должны были быть ногти зияли волдыри и струпья. Это были самые ужасные ноги на свете.

Не плачь, велела себе Стелла. Не плачь. Она тебя услышит...

А потом она с удивлением обнаружила, что сидит в снегу, который был залит кровью, пугающе алой. Только что произошло что-то плохое. Что-то очень плохое...

Стелла резко села, хватая ртом воздух, и встретилась лицом к лицу с Коа, которая обеспокоенно смотрела на девочку. Шай стоял прямо за своим теневым волком.

— Ого, — сказал он. — Должно быть тот еще сон, раз ты умудрилась ногами сдернуть одеяло.

Она опустила взгляд и обнаружила, что одеяло и впрямь сбито в ужасный клубок. Бини и Итан всё ещё крепко спали в своих одеялах, удовлетворенно посапывая.

— С тобой все в порядке? — спросил Шай. Мальчик пристально смотрел на нее

— Да, — быстро проговорила Стелла. — Это был всего лишь сон.

Но не смогла не задрожать, когда вспомнила о нем. Прежде в этом сне никогда не было сожженных ног. Это было что-то новенькое. И довольно страшное. По какой-то причине, которую Стелла не могла обличить в слова, она не хотела, чтобы другие знали о ее кошмаре. Она никогда никому не рассказывала об этом, даже Феликсу. И толком не знала почему. Но чувствовала, что должна это держать при себе.

Поэтому девочка испытала облегчение, когда Шай пожал плечами и сказал:

— Ладно, Живчик. Как скажешь. Давай будить остальных. Нужно выдвигаться.

После спешного и несытного завтрака тушенкой четверо младших исследователей вышли из туннеля. Но стоило им это сделать, как они все расчихались от яркого солнечного света. Им также пришлось прищуриться, потому что лучи слепили им глаза с непривычки.

— Снег, — пожаловался Итан. — Кругом один снег. Я знал, что экспедиция в заполярье — пустая трата времени. Мы не сделаем здесь никаких фантастических открытий. Абсолютно никаких.

Остальные, не обратив на его реплику никакого внимания, продолжили вытаскивать карты из мешка. К сожалению, выяснилось, что тот, кто упаковывал карты, похоже делал это в спешке и схватил первые попавшиеся под руку, и большинство их них были совершенно бесполезными.

— Это карта Скорпионовых джунглей, — сказала Стелла, с отвращением сморщив нос. — Это очень далеко отсюда. А это карта Страны Пирамид, которая находится еще дальше.

К тому времени, когда она вытащила уже карты Сапфировой пустыни, Острова вулканов и Затерянного города Муджа-Муджа, Стелла начала думать, что они вообще не взяли с собой карты страны Вечных Льдов. Но потом она нашла одну, прямо на дне тубуса. Вверху карты стояла печать герба Полярных медведей, а в правом нижнем углу был нарисован рычащий йети. Йети держал в руках короб, в который был вставлен ключ с какими-то символами. Карта была почти не заполнена. Пустые участки говорили о том, что эта земля еще не была исследована.

— Итак, — сказала Стелла, разглаживая карту на коробке с воском для усов, наслаждаясь тем, как толстая бумага поддается ее пальцам. – «Дерзкий авантюрист» высадил нас здесь. — Она указала на краешек заполненного участка карты. И мы отправились на север к ледяному мосту. Что означает, что мы, вероятно, где-то здесь. — Она указала на пустое место, а затем передала карандаши Бини, который был очень хорош в искусстве зарисовки, поэтому быстро сделала наброски разрушенного ледяного моста и горы, сквозь туннель которой они проехали.

Затем возникла небольшая заминка, пока они пытались решить, в каком направлении им следует двигаться дальше. Все они согласились с тем, что самый важный вопрос — это продовольствие. Соленая говядина и печенюшки — это для единорога и волков, поэтому им остались только консервы да мятный пирог. И, как верно, подметил Итан, этих запасов надолго не хватит. Кроме того, никому не хотелось есть консервы на завтрак, обед и ужин.

Стелла установила компас исследователя «Направление провизия» и подождала, пока стрелка, сделав несколько оборотов, не остановилась, указывая вперед. Итан, очевидно, все еще дулся и отказался вернуться в сани с ними, ответив, что лучше он поедет на единороге. Это более чем устроило Стеллу, потому что она уже была сыта по горло костлявыми локтями мага, которые все время упирались ей в ребра.

Они отправились в путь на санях, запряжённых волками в направление, указанном компасом Стеллы. Итан ехал верхом на единороге в нескольких ярдах позади. Холодный воздух так сильно жалил им лица, что детям пришлось завернуться в шарфы по самые глаза. Стелла вновь накинула капюшон, а Бини надел свою полосатую вязаную шапку. Эту шапочку связала ему мама. Мальчик натянул её как можно сильнее на заостренные уши. Спереди на шапочке, которую венчал помпон, был вышит нарвал. Она совершенно не гармонировала с остальной его одеждой, но мальчик обожал её и не собирался с ней расставаться.

Итан был прав насчет того, что здесь не на что было смотреть. До сих пор, по крайней мере, казалось, что на этих землях простирался только снег да лёд. Стелла надеялась, что станет интереснее. Будет довольно печально, если по возвращению из своей первой сольной экспедиции, она не привезет никаких фантастических открытий, не собрав коллекцию никаких курьезов, нелепостей или раритетов, чтобы выставить их на всеобщее обозрение в деревянном шкафу, которые Феликс специально приготовил дома для этой цели.

Спустя какое-то время Стелле стало казаться, что они видит одно белое бесконечное пятно. Но Шай внезапно вскрикнул и заставил волков резко остановиться так, что Стелла с Бини слетели со своих мест и упали на дно саней.

— Зачем ты так? — жалобно спросила Стелла, пытаясь высвободиться из-под Бини.

Но Шай не удосужился ответить. Он оглянулся и крикнул Итану, чтобы тот остановился. Маг на всех порах мчался к ним. Но на его хмуром лице появилось выражение озадаченности. Однако не похоже было, что он собирался сбавить темп. Стелла услышала, как Шай выругался себе под нос, а потом спрыгнул с саней. Снег заскрипел под его ботинками, когда он побежал прямо навстречу единорогу. На мгновение Стелле показалось, что единорог сметет его и затопчет в снегу, но Итан успел вовремя натянуть поводья и единорог встала на дыбы, едва не задев жемчужным копытом голову Шая.

— Ты совсем рехнулся? — задыхаясь, крикнул Итан, в шоке уставившись на него. — Я мог бы проломить тебе череп!

Шай не ответил, но потянул плащ Итана вниз и вытащил мальчика из седла, не обращая внимания на его возмущенные крики протеста.

— Смотри! — рявкнул Шай, заставив мага взглянуть в ту сторону, куда они ехали.

— Дурак, здесь кругом один лед!

— Присмотрись!

Стелла ахнула, заметив то, что не увидела сначала. Десятки и десятки крошечных иглу, разбросанных в снегу тут и там. Прекрасно сливающихся с ландшафтом. Стелла не увидела их сразу, но если бы они продолжили ехать, то, наверняка разбили бы миниатюрные жилища вдребезги.

— Ну, откуда мне было знать? — сказал Итан, стряхивая с себя руку Шая. — Я же маг, а не экстрасенс. И не смей больше прикасаться ко мне!

Шай отвернулся от него, с отвращением качая головой. Мальчик вернулся к саням. Его черные длинные волосы, ниспадающие каскадом на плечи так и блестели на солнце.

— Как думаете, кто там живет? — спросила Стелла. Иглу были чуть больше того с пингвинами, что подарил ей Феликс, однако им было далеко до нормального размера.

— Это могут быть снежные гоблины, — сказал Бини. — Или холодные крабы, или морозные летучие мыши. Или ледяные скорпионы. Или...

— А разве ледяные скорпионы живут в иглу? — спросила Стелла.

— Дядя Бенедикт говорит, что они чертовски умны, — сказал Бини. — Готов поспорить, они могли бы построить себе несколько иглу, если бы захотели.

— Клешнями? — скептически поинтересовалась Стелла.

— Есть только один способ узнать, что там, — сказал Шай. — Пойдём и представимся. — Он пошарил в карманах плаща и извлек на свет довольно потрепанную книгу под названием «Путеводитель капитана Флибустьера для экспедиций и исследований». Стелла вспомнила, что отец Шая был капитаном Киплингом, и поняла, что Шай, тоже, скорее всего, готовился стать капитаном.

Стелла и Бини выкарабкались из саней и последовали за Шайем. Итан, ссутулившись, плелся следом. Они остановились, когда добрались до ближайшего иглу. Шай присел на корточки.

— Вступая в первый контакт с аборигенами, — пробормотал он себе под нос, просматривая указатель книги. Он открыл путеводитель на нужную страницу и прочел: — Добрый день. Мы — члены исследовательского клуба «Полярный медведь»...

Итан позади него громко откашлялся.

— И «Гигантский кальмар», — сказал Шай, закатив глаза. — Мы проделали долгий путь, чтобы познакомиться с коренными народами этой земли и официально представиться, чтобы проникнуться друг к другу дружбой и уважением.

— Неужели это действительно должно быть такой многословной речью? — проныл Итан. — Что плохого в том, чтобы просто попросить их выйти из иглу?

— Если это ледяные скорпионы, то они все равно не поймут, что вы говорите, — заметил Бини. — Я уверен, что это ледяные скорпионы. В мире, который уже известен, насчитывается сто восемьдесят три вида ядовитых скорпионов. И готов поспорить, в неизведанном мире их вдвое больше. Возможно, даже в три раза больше.

— Просунь палку через вход и немного пошевели ею, — предложил Итан, не обращая внимания на Бини. — Это заставит вылезти наружу, кто бы там не жил.

— Категорическое нет! — воскликнула Стелла. Его предложение повергло девочку в ужас. — Мы здесь гости и должны вести себя вежливо. А совать палку в чей-то дом определенно не вежливо.

Она собиралась предложить опуститься на колени и заглянуть в одно из иглу, но потом ей пришло в голову, что это грубо. Кроме того, если там жили снежные гоблины, тогда это был верный способ остаться совсем без глаза. Потому что его наверняка проткнут какой-нибудь палкой, когтем или любым другим острым предметом.

Но потом Бини вдруг сказал:

— Стелла, посмотри, у тебя на плече бабочка!

Стелла взглянула на красивые синие крылья, размером почти с ее ладонь.

— Это не бабочка! — воскликнула девочка. — Это...

Она собиралась сказать «фея», но не сказала, потому что не была уверена. Стелла выросла в окружении фей — они жили в глубине её сада сколько она себя помнила, соблазнившись прекрасными сказочными домами, построенными для них Феликсом. Но это совсем не было похоже ни на одну виденную ею фею. Её голубые крылья напоминали кружево, а тело выглядело так, будто множество ледяных осколков, склеили воедино. Глаза существа были двумя бледно-голубыми осколками на угловатом лице. И у существа были длинные волосы, белые, как у Стеллы. Длинные волосы навели Стеллу на мысль, что это должно быть девочка, в противном же случае сложно будет отличить мальчика от девочки. Стелла привыкла к девочкам-феям, в платьицах с пышными юбочками и цветами в волосах, и мальчиках в блестящих шапочках и сюртуках. Но на этом существе вообще не было никакой одежды, и его тело, казалось, было сделано изо льда. А это когти на кончиках пальцев? Стелла никогда прежде не слышала о фее с когтями.

В следующее мгновение из иглу вылетели десятки крылатых существ, заполонив воздух синими крыльями и сверкающими облаками какой-то волшебной пыли. Стелла услышала, как Бини начал чихать у нее за спиной. К сожалению, у Бини была аллергия на волшебную пыль, а также на хомяков, ромашки, уток, рогатых лягушек и голубых лягушек. По правде говоря, на большинство видов лягушек.

Вскоре существа сидели у неё на плечах, руках, капюшоне, свисали с кончиков её пальцев. У некоторых она даже заприметила вощённые усы, как у большинства мужчин дома.

— Здравствуйте, — сказала Стелла существам, которые смотрели на нее своими холодными голубыми глазами. — Вы... феи?

— Мы морозцы, — сообщил морозец. — Феи — наши дальние родственники. Очень приятно познакомиться с Вами и вашими бесстрашными друзьями-исследователями. У вас найдется возможность, чтобы на время прервать экспедицию и испить с нами чаю? Мы любим устраивать чаепития, но у нас не часто бывают гости.

Стелла решила, что чаепитие посреди снега с морозцами — это лучшее, что она могла придумать. Поэтому она была удивлена и очень раздражена, когда Итан сказал холодным, недружелюбным голосом:

— С чего бы это? Что ты хочешь взамен?

— Совсем ничего! — воскликнул морозец.

— Значит, ты просто пытаешься быть милым? — проговорил Итан с сомнением, будто он не мог придумать ничего более маловероятного или нелепого. — С совершенно незнакомыми людьми, которых ты никогда не видел?

— Конечно! Гостеприимство важно для нас. Пожалуйста, сюда.

— Ты намеренно пытаешься их обидеть? — прошипела Стелла на Итана, когда морозцы улетели. — Тебе не приходилось слышать, что незнакомцы бывают доброжелательными?

Маг скрестил руки на груди.

— Просто у меня не было такого опыта, вот и все. И я единственный из вас, кто уже бывал в экспедиции. Вы же ничего не знаете. Я мог бы рассказать тебе такое, что заставило бы...

— Может быть земли вечной мерзлоты просто куда гостеприимнее Южных морей, или где ты там побывал, Креветко, — сказал Шай, прежде чем взглянуть на Коа, которая неожиданно появилась рядом с ним. Теневой волк смотрела на морозцев. Её уши были прижаты к голове. — Тем не менее, никогда не повредит быть осторожным.

Итан пожал плечами.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждал, — пробормотал он, но последовал за ними.

Морозцы повели ребят мимо иглу. Затем они спорхнули вниз и счистили слой снега, чтобы явить большую дверь в стылой земле. Она была яркой, сияющей на солнечном свету, золотистого цвета с блестящей ручкой. Пять морозцев с грохотом её распахнули. Исследователи подались вперед и увидели множество ступенек, исчезающих во тьме.

Возможно, Итан сомневался в её уме, но Стелла вдруг почувствовала неуверенность. В конце концов, прогулка в слепую неизвестно куда была довольно рискованной.

— Что там? — с подозрением спросил Итан.

— Темница, — сообщил морозец.

— Чего?

— Шучу! — сказала морозец. — На самом деле, нет никакой темницы. Ну что это за темница с золотой дверью? Лестница ведёт в сад гусаков*.

— Это кодовое название подземелья? — не унимался Итан.

— Нет, мы там держим наших гусаков и гусынь. Вы должны на них взглянуть. Они довольно необычные.

— Необыкновенные гуси, — проговорил Итан ровным голосом. Он покачал головой. — Меня высмеют исследователи из моего клуба. И скорее всего, это будет весьма унизительно.

Стелла так же подумала, что что, вероятно, есть предел тому, насколько экстраординарными могут быть гуси. Когда она мечтала о таких открытиях, которые могла совершить в стране Вечных Льдов, он представляла себе череду чудес. Например, гигантский динозавр, замерзший в глыбе льда, или потерянный город, или странный зверь, о котором никто никогда не слышал. Но порой исследователю нужно принять любые открытия, которые могут встретиться. Поэтому Стелла решила, что сад гусаков — это лучше, чем ничего. Это, по крайней мере, даст им хоть что-то в Отчет клуба, когда они вернуться домой. Кроме того, они уже обнаружили новый вид феи, который, несомненно пойдёт им в зачёт, даже если Стелла не собиралась брать их домой, чтобы пришпилить булавками к картону под стекло. Она решила внимательно следить за Итаном, на случай, если тот попытается запихнуть одного из морозцев в карман в качестве трофея для своего клуба.

— Большое спасибо за предложение. Мы хотели бы увидеть ваших невероятных гусей — сказала она и спустилась в подземелье.

Прим.переводчика:*игра слов: goose garden — сад гусаков=сад дураков.

Глава

Двенадцатая

Морозцы повели ребят вниз, следом за ними шла теневая волчица, и замыкал процессию Итан. Он намеренно оставил дверь открытой. Вне зависимости от того, что говорили остальные — у него было дурное предчувствие, поэтому он хотел иметь путь к отступлению, на случай, если морозцы задумали недоброе.

Лестница всё круче и круче убегала вниз по спирали, от чего у исследователей вскоре закружились головы. Под землей было сыро и очень холодно. Когда Стелла опустила руку в перчатке на стену, чтобы прийти в себя, её пальцы оставили следы на камне, покрытого инеем. Наконец лестница закончилась и Стелла, шагнув через арочный проём, с удивлением обнаружила над головой сияющее солнце.

— Как мы оказались на земле? — спросила она. — Мы же все время спускались под землю.

— Порой, если долго спускаться под землю в стране Вечных Льдов, то можно вернуться на поверхность, — сказала один из морозцев и пожал плечами.

Исследователи прищурились на мгновение, пока их глаза не приспособились к яркому свету. Но как только это случилось, Стелла ахнула, когда оглядела сад. Они попали в пространство, обнесенное стеной. Снега на земле не было, но всё сверкало серебром инея. На безлиственном дереве сидела красочная овсянка, а перед ними блестел голубой пруд. Повсюду, в воде, на суше, среди деревьев сидели гуси, гревшиеся на солнце. Они были белыми, как обычные гуси, но с золотыми небольшими пятнами.

— Ну разве они не хороши? — с гордостью сказал один из морозцев. Возможно это был морозец, который первым приземлился Стелле на плечо, но они все были так похожи, что трудно было их различить, учитывая, что одежды человечки не носили. — Мы купили их на гусиной ярмарке в прошлом году. У них там каких только гусей не было: гуси-драконы, лающие гуси, полые гуси, малиновые гуси...

— Здесь же нет рогатых гусей? — с пристрастием спросил Бини. — А то, знаете ли, они могут быть чрезвычайно опасны. Чрезвычайно.

Рядом стоящий Итан фыркнул:

— Сомнительно.

— За последние пятьдесят лет рогатые гуси забодали семь исследователей из клуба «Камышовый кот», — назидательно сказал Бини.

Итан пожал плечами, не придав этому факту никакого значения.

— Коты — шуты гороховые, — сказал он. — Большинство из них могут погибнуть, упав на собственные копья.

— За последние сто лет только двенадцать членов клуба «Камышовый кот» погибли, упав на свои копья, — немедля отрапортовал Бини. — Еще шестьдесят три человека получили ранения, включая сэра Хэмиша Хамфри Смита, который потерял глаз.

Итан нахмурился.

— Где ты этого понабрался? Это же ненормально.

— Мне нравятся факты, — ответил Бини. — С фактами ты во всеоружии. Кроме того, если мы не возьмём на себя труд узнать об ошибках, совершенных исследователями прошлого, то, вероятнее всего, совершим те же ошибки.

— Шестьдесят три исследователя проткнули себе глаза копьями, — с улыбкой, покачивая головой, произнес Итан. — Они просто безнадежны.

Один из кузенов Стеллы принадлежал клубу Котов, поэтому, чувствуя себя оскорбленной от его имени, девочка сказала:

— Бини, почему бы тебе не рассказать нам, сколько исследователей клуба Кальмаров погибло от потребления слишком большого количества угрей в прошлом веке?

— Сорок три, — не заставил себя ждать Бини.

Улыбка Итана померкла, и Стелла показала ему язык.

— Извините, что прерываю, но возвращаясь к теме нашего обсуждения, могу вас заверить, что здесь нет рогатых гусей. У нас только пятнистые. Они не могут летать, потому что их крылья слишком маленькие, но они компенсируют этот недостаток другими вещами. Пойдемте, выпьем чаю.

Морозцы полетели дальше, и исследователи последовали за ними. Их обувь хрустела белой галькой, которой была усыпана извилистая дорожка. Гуси у них за спиной вели себя довольно шумно. Ребята прошли сквозь деревья к тому месту, где было расставлено несколько столов разного размера. Предназначенные, как для людей, так и для фей. На них уже были накрыты белоснежные скатерти и расставлены фарфоровые чашки.

— По-моему, вы сказали, что у вас редко бываю гости? — сказала Стелла.

— Редко, но нам нравятся быть готовыми. На всякий случай, — ответила морозец. Волшебное создание указала на самый большой стол. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Исследователи заняли свои места, а Коа устроилась у ног Шая. Стелла посмотрела на близлежащие деревья и решила, что они выглядят довольно странно с безлистными ветвями и стволами, гладкими и белыми, как отбеленная кость. На ветвях висели разноцветные стеклянные банки. Поначалу Стелла решила, что это фонарики, но потом морозцы подлетели к ним, вытащили из них пашотницы и поставили их на стол перед исследователями.

Это, без сомнения, были прекрасные пашотницы, достойные самого короля, синие с позолотой, инкрустированные кристаллами. Стелле они напомнили драгоценное яйцо, которое Феликс привез с собой с Востока. Но несмотря на это, она испытала небольшое разочарование. Когда морозцы сказали о чаепитие, Стелла представила себе крошечные кексы и мороженные булочки, желе драконов, и липкий фруктовый пудинг. А может даже немного эклеров и фиолетовых макарон. Но вместо всего этого морозцы объявили, что к чаю у них будут гусиные яйца.

Стелла не хотела показаться неблагодарной, поэтому она вновь сердечно поблагодарила морозцев за их гостеприимство, прежде чем спросить, не знают ли они где можно раздобыть съестных припасов.

— Мы потеряли большую часть наших запасов, когда разделились с остальной частью экспедиции, — объяснила она, — поэтому нам нужно будет запастись провизией.

Морозец присел на одну из перевернутых чашек, покрутил усы и сказал:

— Вы найдете еду и всё, что вас нужно в «Як и Йети».

— «Як и Йети»?

— Роскошный отель, — сказал морозец. — Самый роскошный из тех, что вам доводилось видеть. Они там очень дружелюбные. И услужливые.

Одна из морозцев, сидевшая на дереве выше, хихикнул. Но на неё зашикали остальные и она затихла.

— Как нам его найти? — спросила девочка.

— Он на другом конце радуги.

Итан сощурился.

— Это загадка? — с подозрением спросил он. — Ненавижу загадки.

— Это не загадка. Просто следуйте за радугой и не ошибетесь, — сказал морозец.

Остальные обратили всё свое внимание к яйцам. Стелла сразу же увидела, что это были не обычные яйца: яичные скорлупы были золотыми с серебряными веснушками. Каждый исследователь получил по яйцу. После в центр стола была помещена корзина со столовыми приборами. Вместо чайных ложек, которые Стелла ожидала увидеть, в корзине лежал полный набор: от ножей для стейка до вилки для устриц и мешалки для мёда. Она также увидела набор деревянных палочек для еды и вилку для жаренной кукурузы, лопатку для коржей и ложечку для маринада.

— А это для чего? — спросил Итан, потянувшись за одним из приборов. — Удалять бородавки?

— Это скребок для артишока, — вежливо подсказал усатый морозец.

— А для какой еды вы использует ножницы? — спросил Бини, держа серебряный экземпляр и подозрительно хмурясь на него.

— Похоже на очередную загадку, — сказала Стелла.

— Это виноградные ножницы, — ответил морозец. — И прежде чем вы спросите, этот прибор для костного мозга, щипцы для спаржи, измельчитель для торта, хлебная открывалка, тиски для омаров, разделочный нож для крабов, складной фруктовый нож, и конечно же, это ложка для усов.

— Ложка для усов? — Стелла с любопытством схватила ее. — Но для чего она нужна?

— Разумеется для того, чтобы защитить усы джентльмена, когда он изволит кушать суп, — сказал морозец. — В самом деле, разве там, откуда вы родом, нет высокой кухни?

— Вам и правда нужно все это, чтобы есть яйца? — спросил Итан, тыча в столовые приборы. — То есть я хочу сказать, есть ли среди всего этого дурацкого многообразия обыкновенные яичные ложки, или только банановые вилки, ножницы для пастернака или трезубцы для бекона?

На середину стола вышел высокий морозец. Это была она. Она улыбалась.

— Это волшебные яйца, мои юные друзья, — сказала она. — Все, что вам нужно сделать, это хорошенько представить то, что вы больше всего любите есть, и яйца вас этим обеспечат.

Все уставились на неё.

— Вы серьезно? — спросила наконец Стелла.

— Более чем, — ответила морозец. — Каждое яйцо обеспечит вас одним основным блюдом и одним десертом. Вам нужно только мысленно их себе представить. Представьте себе их как можно детальнее, словно вы вот-вот почувствуете запах или даже почувствуете вкус на языке. Затем воспользуйтесь ложкой и сломайте скорлупу. В общем, действуйте так, как с любым обычным яйцом.

Стелла уставилась на яйцо перед собой. Перебрав различные варианты в уме, она, наконец, решила, что её основным блюдом будет суп, потому что ей страшно хотелось воспользоваться ложкой для усов, а ещё суп поможет ей согреться. Она закрыла глаза и представила горячий, только что сваренный, сливочный томатный суп-пюре. Этот суп они с Феликсом с удовольствием ели дома, приправив маленькими гренками, плавающими на поверхности. Когда девочка практически почувствовала вкус на языке, она открыла глаза и сломала верхушку яйца.

Золотая оболочка исчезла, и Стелла увидела тонкие завитки пара, источавшие изумительный запах. Пар поднимался от горячего томатного супа. Стелла воскликнула от восторга и, увидев её успех, остальные поспешили схватить приборы из корзины и наколдовать собственную еду.

У Бини был сэндвич с рыбными палочками, у Шайя жаренная курица, а у Итана устрицы, которые, по общему мнению, отвратительно пахли и походили на сопли. Маг изобразил нарочито безразличный вид, не обращая внимания на их комментарии, и аккуратно, и довольно изящно, достал их из яйца, используя серебряную вилку для устрицы. Как только они разобрались с основным блюдом, все сразу же принялись за десерт. Который также волшебным образом появился в яйце. У Стеллы был фруктовый пирог, у Шайя что-то на подобие бананового оладушка, у Итана шоколадный торт, а у Бини, само-собой, желейные бобы, которые он разложил в кучки по цветам.

Стелла почувствовала себя совершенно удовлетворенной и решила, хорошо, что они доверились морозцам и не послушались Итана, когда один из морозцев произнёс:

— Мы приготовили вам кровати в нашем гостеприимном доме.

— Кровати? — повторила девочка. — Спасибо, конечно, но мы не можем остаться. Мы исследователи, понимаете... нам нужно идти.

— Но разве не вы сами сказали, что потеряли все припасы? — спросил морозец. — Не лучше ли переночевать здесь в теплой постели, и уехать утром?

— Исследовательская деятельность — это не ночевка в теплой пастели, — сказал Шай. — Слишком рано, чтобы идти спать. Спасибо вам огромное за гостеприимство, но боюсь нам нужно трогаться в путь. Нас ждут приключения.

Шай поднялся. Несмотря на спокойный тон его голоса, его лицо выражало беспокойство. Морозцы вели себя как-то подозрительно тихо. Внезапно Коа поднялась на ноги и оскалилась. Стелла услышала тихий рык волчицы. Она и Итан быстро встали. Стелла толкнула Бини, который приводил в порядок свои последние жалейки.

— Вставай, Бини, — прошептала она. — Мы уходим.

— Нельзя, — ответил тот. — Я ещё не закончил раскладывать желейки.

— Мы уже расстелили кровати, — снова сказала женщина-фея. И голос ее прозвучал уже менее дружелюбно. — Было бы очень грубо с вашей стороны не поспать в них.

Стелла неожиданно поняла, что все феи на деревьях как-то уж очень... плотоядно смотрят на них.

— Жаль разочаровывать вас, но мы правда не можем остаться, — сказал Шай. — Кучу мест нужно посетить, осмотреть, и всё такое.

— Жаль, — медленно проговорила женщина-фея. — Потому что было бы не так больно, если бы вы спали.

— Что было бы? — спросил Бини, вдруг оторвавшись от горки своих желеек.

Морозец улыбнулась. Она улыбнулась точно так же, как при их знакомстве, и Стелла к своему ужасу обнаружила, что рот создания полон рядами сверкающих острых игольчатых зубов.

— Обморожение, — сказала она.

Стелле, само собой, приходилось слышать об обморожении. Сложно прожить десять лет бок о бок с полярником и не знать об этом. Она знала, что иногда исследователи возвращались из страны Вечных Льдов, потеряв пальцы рук и ног от обморожения. Обморожение может быть очень опасным. Если его не лечить и довести организм до переохлаждения, то исход может быть летальным.

— Но переохлаждение вызывается воздействием сильного холода, а не укусом, — возразила девочка.

Улыбка существа стала еще шире и обнажила еще один ряд зубов.

— Разве? — спросила она.

А потом, очень быстро, подобно вспышке, морозец подлетел к Итану, ближайшему исследователю, а может существо сочло его самым раздражающим из всех четырех детей. Волшебник взмахнул раками и в воздухе синим цветом полыхнула магия. Стелла не знала наверняка, что именно намеревался сделать Итан, но точно не наколдовать еще один танцующий боб.

Визгливый смех боба обернулся пронзительным криком, когда в него вонзились клыки морозца. И Стелла увидела, как от укуса распространилась ледяная корка. Боб заиндевел в считанные секунды. Существо вытащило клыки из боба и с отвращением отбросила боб на пол, который от удара разлетелся на сотки ледяных осколков.

Глаза Шая расширились от ужаса. Коа рядом с ним свирепо зарычала. Но она не представляла угрозы для морозцев, ибо не была материальной. Кулон на шее мальчика открыл свои блестящие красные глаза, и Стелла очень надеялась, что это означает, что он призывает волков. Им необходимо выбраться оттуда и немедленно.

Потом всё произошло очень быстро. Морозцы налетели разом, обнажив зубы и клыки. Гуси в панике бегали, хлопали крыльями, кричали, и по больше части, путались под ногами, мешая всем. Шай выхватил бумеранг из своего плаща и бросил его в облако морозцев. Те, что удалось сбить, падали словно камни на пол. Итан сделал выброс магии в них — смесь крошечных стрел (которые оказались очень эффективными в борьбе с врагом) и полярных бобов (не столь эффективными). Бини схватил красные желейки, пока те не смешались с синими, и начал швыряться ими в морозцев. Что оказалось куда полезнее бобов Итана.

Между тем, Стелла схватила единственное оружие в пределах её досягаемости, которым оказалось ложкой для усов. И по правде сказать, это оказался довольно эффективный объект для того, чтобы отбиться от любого близ подлетевшего морозца. Звук удара ложки об тело морозца была музыкой, ласкающей уши. Однако исследователям было довольно трудно управиться с такой оравой существ, вооружившись только ложкой для усов, бумерангом, мармеладными и морозоустойчивыми бобами, и магическими стрелами, и отбиться от их атаки.

Когда Шай вытянул руку, чтобы поймать возвращающийся бумеранг, Стелла, к своему ужасу, заметила, что прямо на нем летит морозец с открытой пастью, готовый напасть.

К счастью, Итан тоже это увидел.

— Берегись! — крикнул он, отталкивая Шая. И морозец угодил не в Шая, но в Итана, крепко впившись ему клыками в палец. Волшебник закричал и сбросил существо с руки. Но ущерб уже был нанесен.

Стелла была так напугана, что не заметила, как прямо к ней мчался другой морозец, пока Бини, у которого закончились красные желейные бобы, не перешёл на синие и не крикнул ей «берегись». Она попыталась замахнуться ложкой, но поняла, что уже не успеет. Морозец уже был почти на ней, обнажив зубы... но потом случилось нечто странное. Вместо того, чтобы впиться острыми зубами девочке в руку, как она ожидала, он ахнул и испуганно взглянул на неё, как будто она сделала только что нечто особенно страшное. А затем крепко сжал челюсти и умчался прочь.

У неё не было времени, чтобы ломать голову над его странным поведением, потому что как раз в этот момент появились волки. Стелла услышала их прежде, чем увидела: свирепая смесь воя, рычания и лая, от которой волосы вставали дыбом. У кулона были все еще открыты глаза, блестящие кроваво-красные, поэтому Стелла догадалась, что Шай, должно быть, велит волкам напасть на морозцев. Волки повиновались. Они выхватывали существ из воздуха, с хрустом раздавливая их тела зубами. Они были всё ещё впряжены в сани, поэтому принесли сани с собой. Но похоже, это им не слишком мешало.

Морозцы пытались укрыться между деревьями, собираясь на верхушках самых высоких ветвей, с ужасом взирая на щелкающих зубами волков. В то время, как исследователи, все, кроме Итана, пустились наутек вверх по лестнице. Волшебник сгорбился, баюкая свою травмированную руку, и стонал. Поэтому Шай схватил его за другую руку и потащил за собой. А Стелла, когда пробегала мимо пруда, воспользовалась возможностью и прихватила с собой одного из гусей.

Стелле, разумеется, претило воровство, но если кто-то укусил члена её экспедиции и попытался заморозить его палец, то она совершенно на законных основаниях могла позволить себе позаимствовать их волшебного гуся и ложку для усов, чтобы хоть как-то компенсировать нанесенный ущерб.

Вся четверка вывалилась из проема золотой двери и рухнула в снег. Волки и сани выскочили вслед за ними. Не выпуская гуся из рук, Стелла вместе с Бини запрыгнули в сани. Шай толкнул Итана к ним, а сам запрыгнул на место возницы и крикнул, чтобы волки мчали во весь дух. Они удирали, что есть мочи, единорог скакал рядом, а иглу морозцев становились все меньше и меньше, пока и вовсе не скрылись из виду.

Глава

Тринадцатая

Пока они ехали, пошёл снег, и вскоре воздух стал густым из-за снежных хлопьев. Видимость упала, поэтому сложно было разглядеть что творится впереди. Когда первоначальная паника стихла и им удалось уехать на приличное расстояние от кровожадных существ, Шай замедлил волков, чтобы они ненароком не свалились в обрыв.

Это случилось как нельзя вовремя, потому что неожиданно прямо перед ними из снега выросла разноцветная стена, которая убегала прямо в небо. Стелла увидела оранжевый и красный, желтый и зеленый, голубой, индиго и фиолетовый цвета, и сразу поняла, на что они смотрят.

— Это же радуга! — выкрикнула девочка. — Только замороженная!

— А ведь морозцы кажется сказали, что отель «Як и Йети» стоит как раз в конце радуги, да? — спросил Шай, спрыгивая, чтобы обойти сани и присоединиться к ребятам.

— И почему мы должны им верить? — простонал Итан. Его и без того бледное лицо стало белым, как мел, и Стелла заметила бусинки пота, проступившие по линии роста его светлых волос, когда он сгорбился над своей рукой. — Я же говорил, что им нельзя доверять! Я говорил, что-то не так. Но нет же, вам приспичило, рискуя нашими жизнями, пойти и увидеть невероятных волшебных гусей!

Гусь в руках Стеллы тут же загоготал, и девочка шикнула на него.

— Как твоя рука? — спросила она Итана.

— А сама как думаешь? — огрызнулся маг. — Она обморожена! И ты себе представить не можешь как больно!

— Дай взглянуть, — сказал Шай.

Итан осторожно вынул руку из складок плаща, а остальные ахнули. Его указательный палец был обморожен. Он стал совершенно синим и не сгибался. Кожа на пальце искрилась инеем. Но что было еще хуже — средний палец тоже начал синеть.

— Оно распространяется! — вскрикнула Стелла.

— Вот что происходит при обморожении, — стуча зубами, процедил Итан. — В итоге я потеряю все пальцы от обморожения, благодаря вам. Скорее всего и пальцы ног тоже.

— Капитан Киран Каспиан Картер, — сказал Бини, — обморозился, будучи в...

— Бини, не сейчас, — резко одернула его Стелла.

— Прости. Дай посмотреть, вдруг я смогу помочь. — Бини снял перчатку, поднял руку и положил ладонь на руку Итана. Его пальцы засветились золотом, которое обволокло обмороженную руку Итана.

— Ты сможешь его вылечить? — спросил Шай.

— Не существует лекарства от обморожения, — ответил Бини. — Всё, что я могу сделать, это замедлить распространение.

— Какой прок от исцеляющей магии, если она ничего не лечит? — простонал Итан.

— Магия полезна, только в пределах разумного. Правильнее руководствоваться научных подходом. — Бини отнял руку от его руки и надел перчатку. — Кроме того, исцеляющая магия непредсказуема. Иногда она становится неуправляемой. Пока я замедлил обморожение, но неизвестно как долго это продержится.

— Нам нужна помощь, — сказал Шай, проведя руками по своим длинным волосам. — Давайте, следовать за радугой к Яку и Йети. Может быть кто-то, кто знает, что делать.

— Мы даже не знаем, существует ли такое место, — сказал Бини. — Морозцы могли обмануть нас.

Стелла достала компас из кармана и поставила стрелку на Еда, а потом на Пристанище. Оба раза стрелка указала на радугу.

— Компас говорит идти этой дорогой, — сказала она, держа компас. — И не похоже, чтобы у кого-нибудь были другие идеи.

И посему, за отсутствием идей получше, они, укрыв Итана всеми одеялами, что располагали, потому что так похоже следовало действовать с обмороженными, после того, как Шай устроился на месте возницы, отправились вдоль радуги. В отличие от плащей клуба «Полярный медведь», у плащей клуба «Гигантский кальмар» капюшонов не было, поэтому Бини пытался предложить Итану свою шапочку с помпоном, но Итан с таким отвращением взглянул на предложенный головной убор, что Бини поспешно натянул ее на собственную голову.

По мере их продвижения снегопад стал уже не столь интенсивным, и Стелла смогла лучше разглядеть радугу. Она убегала прямо в небо, сверкая своими цветными полупрозрачными дорожками в солнечно свете. Стелла была уверена, что где-то читала (возможно в одном из научных журналов Феликса, которые были разбросаны по всему дому), что радуга иллюзия, которую невозможно ни потрогать, ни добраться до ее конца. И все же они ехали под твердой замороженной радуге, до которой определенно можно было добраться и, предположительно, прикоснуться. Стелла решила, что обязательно попытается это сделать. Как было бы здорово вернуться из экспедиции, зная, что тебе удалось прикоснуться к самой радуге.

Наконец, когда снегопад иссяк, и солнечный свет засиял еще ярче, снег вокруг них переменил цвет от синего до розового, затем к зеленому и обратно. Стелла подумала, что радуга была одной из самых великолепной красивой вещью из того, что ей доводилось видеть. И наверняка она была бы преисполнена самыми восторженными чувствами, если бы так не переживала за Итана. А она и правда чувствовала себя просто ужасно и, по крайней мере, от части виноватой, если он в итоге потеряет все пальцы. Кроме того, его губы посинели, что никак не может считаться хорошим знаком, даже если он был слишком тщеславен, чтобы надеть шапку Бини.

Они ехали всю вторую половину дня, пока по небу не начали разливаться темной вуалью сумерки, а затем начали неспешно уступать место пурпурному бархату. Стелла ясно видела конец радуги. Он нырял прямо в снег. Но никаких признаков «Яка и Йети» девочка не видела, и на мгновение она запаниковала, что возможно такого места вообще не существовало. Возможно морозцы его и вправду выдумали. В конце концов, кто-нибудь вообще слышал о роскошном отеле посреди страны Вечных Льдов? Чем больше она думала об этом, тем менее вероятным это казалось.

Но потом она заметила маленькую неказистую хижину, ютившуюся средь снегов. На фоне темнеющего небо оранжевым светом мерцала вывеска с ясно различимыми словами: «Як и Йети». Хотя, если говорить по правде, то буквы «К» и «И» зияли пустотой, так что, на самом деле можно было прочесть: «Я и Йет». Это было не большое место, но оно, по крайней мере, выглядело обитаемым. Можно было разглядеть несколько саней снаружи, свет в окнах и дым, струящийся из дымохода.

— Смотри! — крикнула Стелла, показывая Шайю направление.

— Это не отель, — ответил Шай. Он прищурился. — Больше похоже на лачугу, — с сомнением в голосе произнёс он.

— Но очевидно же, что внутри люди. Значит это отель. — Стелла подоткнула одеяло под Итана. Мальчик лежал, сжавшись в углу саней. Глаза его были закрыты. Стелла очень надеялась, что он не умер. — Итан, мы на месте. — Она постаралась, чтобы её голос прозвучал бодро и обнадеживающе. — Мы добрались.

Волшебник застонала и оттолкнул её руку.

— Хххваттит мммення пппихать, — заикаясь процедил он сквозь замёрзшие губы.

Как только сани остановились, Стелла выскочила из саней и поспешила обогнуть их. Итан поднялся, но он с трудом держался на ногах. Его качало. Стоило ему попытаться выйти из саней, он пошатнулся и рухнул бы лицом в снег, не подхвати его вовремя Шай.

— Я нннеее чувствую пппальцев ннног, — стуча зубами процедил Итан.

— Давай-ка заведём тебя внутрь, Креветко, — ответил Шай, обхватывая мага за плечи. Стелла подхватила его под руку с другой стороны и они поволокли его в лачугу. Бини спешил следом.

Стелла пинком открыла дверь в «Як и Йети», и на мгновение вся четвёрка оказалась в обрамлении дверного проёма таверны. Помещение освещалось огнём, полыхавшем в камине, который занимал большую часть одной из стен, свечами, на шатких деревянных столах. То есть никакого электричества, как дома. В воздухе висел запах сосновой хвои, дым древесины и аромат пролитого пива — но здесь было сухо и тепло, и только одно это делало неказистую лачугу очень привлекательной.

Люди, сидевшие за столами, при виде исследователей мгновенно умолкли, было слышно только как трещал огонь. Упади сейчас булавка на пол, или издай гусыня ненароком какой-нибудь звук, все бы это услышали, так стало тихо. Стелла чуть было не забыла о ней, но не хотела оставлять птицу в санях. Гусыня переваливаясь преодолела порог и счастливо расположилась перед огнем, распушив перья и устроившись поудобнее.

За столами этого славного заведения сидело человек десять, может пятнадцать, и все они выглядели устрашающе. Стелла заметила множество шрамов, стеклянных глаз и мрачных татуировок. Она сглотнула и поморщилась из-за того, насколько громким вышел этот звук в тихом помещении. И чтобы как-то нивелировать этот, она во все глаза уставилась на мужчин.

— Вы бандиты? — спросил один из них. У него была большая чёрная борода и татуировка черепа на правой щеке.

— Что? — воскликнул Шай. — Нет, конечно же, нет! Мы исследователи.

— Тогда проваливайте! — сказал Череп. — Это убежище для бандитов. Сюда можно только разбойникам да изгоям.

Стелла мысленно простонала. Она знала, что сама идея роскошного отеля была слишком хороша, чтобы быть правдой. Для них не должно было стать сюрпризом, что морозцы отправили их прямиком в логово преступников.

— Пожалуйста, нам нужна помощь, — сказал Шай, и Стелла отчётливо услышала отчаяние в его голосе. — Наш друг ранен.

Один из бандитов взглянул на Итана.

— Обморожен, — сказал он беспомощно. — Его песенка спета.

— Что? — в ужасе воскликнул Шай. — Он умрёт?

Бандит пожал плечами.

— Отрубите ему пальцы рук и ног, и, возможно, он выживет. А может и не выживет. В любом случае, это какой-никакой да шанс.

— У меня есть топор, могу одолжить, — услужливо сообщил Череп. — Он чуть затупился, но для такого сгодится, если решите рубить.

— Вы должжжнно бббытть шуттитте! — сказал Итан. Стелла чувствовала, как его всего трясет с головы до ног. Или это её трясет? Сложно было сказать.

— Я им деревья в основном рублю, — сказал Череп и пожал плечами. — Но если хотите, может берите, мне не жалко. После этого, вам, конечно, нужно будет его помыть. Мне не нужна кровь на лезвии, да и на топорище не хотелось бы пятен. Даже отмороженные пальцы сильно кровоточат, когда их отрубаешь. И как я уже сказал, лезвие туповато, так что вам придется приложить немного больше усилий, иначе кость не пробьете. Но делайте это снаружи, лады? Нам не нужны здесь ни кровь, ни крики. — Он начал извлекать из-под стола самый огромный топор, что Стелле доводилось видеть в своей жизни. Мужчина услужливо протянул топор девочке.

Итан упал в обморок, почти утащив Шайя и Стеллу с собой на пол. Они крепче ухватились за волшебника. Стелла почувствовала, что мышцы плеч начали гореть от напряжения.

Стул в углу комнаты внезапно со скрипом качнулся назад, и к ним подошёл огромный мужчина. Должно быть, он только-только пришёл с улицы, потому что его рыжая борода искрилась наледью.

— Привет, — произнёс он в протяжно-ленивой манере, но дружелюбно. — У вас, ребятишки, не найдётся воска для усов? Исследователи обычно носят с собой воск для усов.

— Что? — Шай недоверчиво посмотрел на него. — Мужик, ты не видишь что ли, у нас тут чрезвычайная ситуация?

— Вижу. Вот потому я...

— Проваливай! — сорвалась Стелла. — У нас сейчас есть более важные дела.

— Я похож на парня, который вощит усы или смазывает бороду?

Стелла вынуждена была признать, что не похож. Напротив, он больше был похож на человека, в бороде которого обитало нечто странное, помимо кусочков пищи, отложенные на потом.

— Вы не похоже на человека, который вощит свои усы, но ваш внешний вид станет значительно лучше, сделай вы это, — заметил Бини. Он очень хотел быть хоть чем-то полезен. — У меня есть немного воска для усов. Вот, можете взять.

Стелла понятия не имела с чего это Бини вздумалось обременять себя плохо пахнувшей штукой, но она была слишком напугана перспективой обрубания у Итана всех пальцев, чтобы сейчас ломать над этим голову.

— Суперстойкий воск для усов «Капитан Флибустьер», — прочёл здоровяк название, написанное на жестяной баночке. — Ага. Годится. — Он щелкнул пальцами и сказал: — Кладите своего друга на стол. Я им займусь.

Стелла крепко вцепилась в Итана. Этого не может быть. Этого просто не могло быть. Она не подписывалась ни на кровь, ни на отрубание пальцев. Она вообще ни на что такое не подписывалась.

— Должен быть другой выход. — Шай был в отчаяние. — Нельзя отрубать ему пальцы! Просто нельзя и всё!

— Не собираюсь я ему пальцы отрубать, — ответил Рыжая Борода. — Не нервничайте вы так. Я другое предлагаю. Не связанное ни с кровью, ни с криками. Это самое эффективное средство от обморожения, которое я знаю. И я поделюсь им с вами при одном условии. — Он с суровым видом ткнул в них пальцем. — Обещайте, что ни словом не обмолвитесь в своём отчёте о «Як и Йети». Ага, мне известно об отчётах, — сказал он, увидев удивление на их лицах. — На моем корабле побывало довольно исследователей, пока я не начал возить каторжников.

Стелла нахмурилась.

— Вы говорите, что вы капитан корабля?

— Был когда-то, — ответил Рыжая Борода. — Капитан Аджай Аякс, к вашим услугам. — Он отвесил небольшой поклон головой. — Застрял здесь во время последнего путешествия, пытаясь доставить этих, — он жестом указал на присутствующих, — колонистов на другой конец света. Проклятый корабль попал угодил в капкан льдов, все. С тех пор мы здесь. В конечном счёте, здесь оказалось не так уж плохо, посему последнее, что нам нужно, это кучка законников, которые захотят до нас добраться, потому что вы, детки, навели их свои отчётом на нас. Этим людям совершенно не хочется вновь оказаться в цепях, да и я не хочу служить капитаном, и плавать по водам, населённых опасными гадами. Особенно, когда могу наслаждаться теплом и безопасностью здесь, в таверне, то есть тем, о чём я всегда мечтал, ещё будучи мальчиком...

— Ладно, ладно, мы поняли, — затараторила Стелла. — Мы никому не расскажем. Пожалуйста, просто скажите, как нам помочь нашему другу, не используя топор!

Капитан Аякс поднял баночку с воском для усов и сказал:

— Это исцеляет от обморожения, и от много другого. Хотя довольно неплохо справляется и по прямому предназначению, а иные свойства я обнаружил совершенно случайно, когда мы застряли здесь. Вам только и нужно, что намазать место укуса и посиневшие места. К утру он будет молодцом.

Стелла не была уверена, что воск для усов может вылечить от обморожения, но она была готова попробовать что угодно, если это означало, что им не нужно было начинать отрубать пальцы на снегу снаружи.

Разбойники за ближайшим столиком убрали свои кружки с напитками, а затем помогли исследователям поднять Итана на стол. Возможно помогающих было даже с избытком, потому что из-за создавшейся толчеи они довольно сильно приложили Итана об стол, И Стелла поморщилась, когда раздался довольно громкий стук при ударе головы мальчика об дерево. Если у него на голове останется шишка, то он решит, когда очнется, что его специально ударили.

— Ладненько, перчатки долой, — сказал капитан Аякс. — Осторожно, цыц! Будешь дергаться, останешься без пальцев!

Стелла, Шай и Бини приступили к снятию перчаток. Они снимали их с особой тщательностью, будто проводили хирургическую операцию. Стелла не сдержалась и вздрогнула, когда увидела руки волшебника. Обморожение за время их путешествия до таверны усугубилось. Все пальцы покрылись тонкой коркой льда, синева расползалась до самых запястьев. Страшно было представить, что было бы не замедли магия Бини этот процесс.

— Как раз вовремя, — заявил капитан Аякс, и Стелла помолилась, чтобы он оказался прав.

Он открутил крышку баночки с воском. Воздух наполнил запах сандалового дереве и серного перца. Стелла сморщила нос.

Следующие десять минут или около того они тщательно втирали воск в обмороженные пальцы Итана. Стелла с облегчением увидела, что воск мгновенно начал действовать. Возможно всё дело было в каком-то одном из множества ингредиентов воска, или в их сочетании, но нечто в сильно пахнущем веществе, казалось, проникало сквозь ледяную корку, заставляя его трескаться и таять, при этом совершенно не повредив кожу под собой.

Затем они сняли сапоги с Итана, и то же самое проделали с пальцами ног. Обычно, Стелла относилась довольно брезгливо ко всему, что было связано с ногами, но, учитывая альтернативу (топор, кровь, снег и крики), это было сущей ерундой. Да и ноги Итана, были, как весь он, чистыми и ухоженными.

— Славно, — сказал капитан Аякс. — Остались только запястья, и мы закончили. Снимите с него плащ и закатайте рукава до локтей, просто на всякий случай.

Поскольку Итан, как и все остальные, носил ни один слой одежды, потребовалось некоторое время, чтобы все рукава были закатаны. Когда дети наконец справились с поставленной задачей, Стелла была настолько настроена на посиневшую кожу, что сначала не заметила шрамов — пока капитан Аякс, потрясенный увиденным, сурово не выругался. Это было очень красочное ругательство, и Стелла про себя решила, что чуть позже ее обязательно нужно записать на будущее.

Шай, рядом с ней ахнул, и Стелла наконец увидела то, что уже заметили все остальные. Оба предплечья Итана были покрыты крайне неприятными на вид шрамами. Все они представляли из себя идеальный круг и отчетливо выделялись на бледной коже.

— Это ... шрамы от кальмаров? — спросил Шай, всматриваясь в них.

— Так точно, — мрачным голосом ответил капитан Аякс. — Визжащий красный дьявольский кальмар. Они обитают только в Костяном Течении моря Ядовитых Щупалец — это одно из самых страшных чудовищ, живущий в одних из самых страшных водах в мире. — Он покачал головой. — Исследователи, — пробормотал он. — Только исследователи могут быть настолько сумасшедшими, чтобы отправиться туда по доброй воле. Совсем спятившими. И случилось это уже давно. Вот почему я в итоге перестал участвовать в экспедициях. Слишком много людей находят себе пристанище в море. Слишком много существ пытаются съесть корабль. Слишком много хаоса повсюду.

Они нанесли воск на последний обмороженный участок кожи Итана, а потом капитан Аякс сказал, что на кухне имеется диван, на который они могут уложить Итана, пока тот не очнется.

— Нельзя оставлять мага на столе. Он портит декор, — сказал капитан.

— Какой декор? — спросила Стелла, оглядывая голую деревянную комнату с покосившимися старыми столами.

Капитан Аякс не обратил на вопрос девочки никакого внимания.

— У меня, знаете ли, бизнес, которым нужно управлять, — продолжил говорить он. — Вы можете остаться, пока парень не придет в себя, но потом вам всем придётся уйти.

Они перенесли Итана на кухню и уложили на диван. Когда они это сделали, Стелла заметила две пуговицы на верхней части его плаща и что на горле у мальчика также имеются шрамы. А она-то гадала, отчего он постоянно застегнут на все пуговицы, даже на корабле, когда было чертовски жарко и душно, и остальные ходили с закатанными рукавами рубашек и расстегнутыми воротниками.

Стелла поняла, что вышло довольно иронично, ведь воск усов, который она с Феликсом считали бесполезным, в итоге оказал им неоценимую помощь. Феликс сказал бы что, дескать, это в очередной раз демонстрирует, что никогда нельзя быть ни в чем абсолютно уверенным. Что прав только ты, а не кто-то другой. Порой ты просто дурак, которому нужно чему-то поучиться.

Стелла задумалась, а может и масло для бороды, которое она и Феликс отдали экипажу корабля, также имеет какие-то тайно полезные свойства. Возможно, капля масла для бороды в горячем шоколаде лечит икоту, или дает возможность говорить на другом языке, или наделяет невидимостью.

— Детишки, выпьете? — спросил капитан Аякс, поворачиваясь к буфету. — У нас есть только грог. Одноглазый Билл сам его сварил. На вкус ужасный, но хоть согреетесь немного.

Стелла про себя решила, что может употребить нечто согревающее, и пусть это нечто окажется ужасным на вкус. Нападение морозцев и перспектива отрубания пальцев топором спровоцировали появление такого количества адреналина в крови, что руки всё ещё дрожали.

Они сели за кухонный стол, и капитан Аякс раздал им щербатые кружки с грогом. Он был прав — вкус оказался ужасным, но он оказался прав и в том, что это помогло им согреться. Вскоре они даже смогли снять плащи и один или два слоя одежды. Стелла была особенно рада тому, что теперь на ней остался третий по счету джемпер, потому что это был один из ее любимых. Его связала для неё мама Бини. Он был цвета морской волны с вышивкой в виде белого медведем впереди. Стелла заметила, что Бини также был одет в одной и маминых творений — ярко-зеленый свитер с вышитым спереди нарвалом.

— Итак, значит, вы наткнулись на пристанище морозцев, да? — весело поинтересовался капитан. — Небось заманили вас к себе, обещая чай да пирожных, а потом захотели, чтобы вы спать легли?

— Всё так. Но зачем им это? К чему такие сложности? Тратить столько усилий, чтобы показать свое дружелюбие, а спустя буквально несколько минут, показать свое истинное я? — спросил Шай.

Капитан Аякс покачал головой.

— Так вы ничего не знаете? Морозцы кусают людей во сне, потому что тогда те ничего не почувствуют. А потом приходят утром, когда наступает полное обморожение и пальцы можно просто отломить. То, что нужно морозцам.

— Но почему? — спросила Стелла, перекидывая длинную белую косу через плечо. — Зачем им нужны пальцы?

Капитан Аякс удивленно посмотрел на девочку.

— Само собой, чтобы есть. Они же пальцами питаются.

Стелла была в ужасе.

— Разве они не могут заставить волшебные яйца наколдовать им пальцы? — спросила она. — Морозцы сказали, что яйца могут создать любую еду по нашему желанию.

Капитан Аякс пожал плечами.

— Возможно волшебные яйца также не считают пальцы едой.

— Что ж, — наконец, произнёс Шай. — Стрелы Итана оказались весьма своевременными, согласны? Бобы смотрелись там несколько неуместно, но что касается стрел — они были превосходными. Может, нам стоит взять его с собой в следующую экспедицию. Если он научиться перестать стонать всё время.

— Если спросить меня, то он довольно хорош в исследовательском деле, — сказал капитан Аякс. — Никогда не слышал, чтобы кто-то остался в живых после передряги с визжащим красным дьявольским кальмаром. Ей-ей, это самое большущие чудовище в Костяном течение моря Ядовитых Щупалец. Мне доводилось как-то поглядеть на самого большого. Зверюги шести метров длиной! Он утаскивал матросов прямо с палубы корабля, если те оказывались слишком близко к бортам. Стоит только попасть в его щупальца, то всё, пиши-пропало. Тебе конец. — Он щёлкнул пальцами.

Резкий щелчок пробудил Итана. Он сел на диване и закричал:

— Не отрубайте их!

Мальчик поднёс руки к лицу и вздохнул с облегчением при виде пальцев, которые никуда не делись. Но затем он повернул голову, чтобы посмотреть на остальных, и выражения их лиц вновь вызвали в нем панику.

— В чём дело? Почему вы на меня все так смотрите? Это же мои пальцы, верно? О Боже, их больше нет?! Вы их все отрубила!

— Спокойно, парень. Никто ничего не отрубал, — ответил капитан Аякс.

Итан сощурился.

— Двойное отрицание, — сказал он. — Либо ты подразумеваешь, что мне отрубили все пальцы, либо твоя грамматика ужасна. Потому что по факту под «никто ничего не отрубал» подразумевается все всё отрубили. Так что...

— Да ради всего святого, Итан, да никто и пальцем к топору не прикоснулся! — воскликнула Стелла.

При упоминании слова «топор», Итан заметно побледнел.

— Прошу, давайте больше не будем говорить о топоре. Никогда.

— Мы воспользовались воском для усов, — сказала Стелла. — Оказывается им можно вылечить обморожение. К счастью для тебя, у Бини его немного было с собой, и он единственный из нас, кто послушал капитана.

— Только помните о своём обещании, — сказал капитан Аякс. — Ни слово о нас в отчёте. Пусть будет, что вы случайно выяснили лечебные свойства воска. Я никогда не вернусь к прежнему образу жизни. — Он вздрогнул. — Всё бы ничего, если бы мне нужно было просто вернуть воров, но Корона потребует, чтобы я вернул и украденное. То есть всё это! Мне пришлось бы объездить полсвета, пройти через каждое из семнадцати морей. А вы попробуйте вернуть украденную карту сокровищ сумасшедшему капитану пиратского галеона. Он скорее станет угрожать вам саблей, нежели скажет спасибо. — Капитан хмуро посмотрел на Итана. — Но есть люди, которым ты просто не можешь оказать услугу.

— Почему-то ужасно болит голова, — сказал волшебник, морщась.

— О. — Стелла вздохнула. — Возможно мы ударили тебя об стол. Но это вышло случайно, правда. Это определенно не было сделано намеренно.

Стелла почувствовала, что своими оправданиями только усугубляет ситуацию, потому что Итан одарил ее подозрительным взглядом. Но он просто потер затылок, ничего не сказав на этот раз.

— А теперь пришла пора вам уходить, — сказал капитан Аякс, убирая кружки со стола. — Я же сказал, что вы можете остаться, пока дохляк не очнется. Ну а раз он пришёл в себя и уже одаривает нас своей бесконечной благодарностью, вам пора идти. Надолго мне их не удержать. На самом деле, они, ребята-то, неплохие, но существует столько соблазном, перед которыми им не устоять, так что останься вы дольше, то они снимут с вас последние рубахи.

Исследователи поспешно встали и потянулись за плащами. Они уже потеряли половину провизии и последнее, что им нужно было сейчас, — это чтобы оставшиеся их скудные пожитки, были растащены разномастной компанией бандитов и преступников.

— Как же тебе удалось избавиться от того визжащего красного дьявольского кальмара? — спросил капитан Аякс, когда они зашагали на выход.

Итан окаменел.

— Откуда вы об этом знаете?

— У меня есть глаза. И мы видели шрамы.

Итан нахмурился и дернул рукава, чтобы опустить их как можно ниже на запястья.

— Мои шрамы — не ваше дело.

— Я так понимаю, — продолжал капитан, совершенно невозмутимо, — чтобы сбежать от такого монстра, либо ты должен быть самым счастливым парнем на свете, либо самым страшным волшебником, который когда-либо жил. Лично я бы поставил на первое.

— Если хотите знать, — сказал Итан ледяным тоном, — брат спас мне жизнь.

Стелла удивленно взглянула на мага. До сего момента она ни разу не слышала, чтобы он упоминал своего брата.

— Каким образом? — спросил капитан.

Итан колебался мгновение. Затем он сказал:

— Он отрезал кальмару щупальце. Сейчас оно висит в вестибюле исследовательского клуба «Гигантский кальмар».

Капитан Аякс тихо присвистнул, но больше ничего не сказал. Они вышли обратно в таверну, и все с нетерпением на них уставились.

— Что ж, теперь мы знаем, что воск в итоге помогает! — сказал Череп, посмотрев на Итана. Потом он перевел взгляд на одного из своих приятелей. — Похоже ты проиграл пари.

— Исследователям нужно вернуться к своим исследованиям, — сказал капитан. — Так что верните им гусыню, и они отправятся в путь.

— Какую-такую гусыню? — с невинным видом спросил Череп.

Капитан Аякс с суровым выражением лица ткнул в него пальцем.

— Ту, что, как я вижу, извивается под твоей одеждой. А ну верни её. Живо.

Череп вздохнул и заворчал, но открыл полы пальто и позволил гусыне высвободиться. Ее перья были взъерошены, но в остальном птица была в порядке. Череп поставил ее на пол, и птица, крякая, побежала к Стелле, явно намекая на то, чтобы девочка её взяла на руки.

Стелла спешно подобрала ее на руки, и они последовали за капитаном Аяксом, прочь из тепла «Яка и Йети» на мороз. Снаружи было темно, снег в свете луны и звёзд мерцал синевой. Весь пейзаж выглядел очень неприветливым, после тепла и света огня таверны. Феликс как-то признался Стелле, что несмотря на то, исследование это самое удивительное и замечательное занятие на свете, бывают времена, когда очень хочется оказаться в безопасности сухим в своей уютной теплой постели. Стелле пришло на ум, что сейчас, должно быть, как раз один из таких случаев.

Но приключения ещё не закончились. Теперь, когда страх за Итана остался позади, Стелла подошла прямо к ледяной радуге и положила на нее руку. Радуга покалывала ладошку девочки и шипела, как шербет, когда его касаешься. Она радостно улыбнулась. Теперь по возвращению домой, она могла рассказать, что трогала радугу, и та была похоже на шипучий шербет. И вот желание исследовать стало понемногу возвращаться, и она поняла, что хочет скорее бежать отсюда прочь и узнать что их ждет дальше.

— Ну что ж, — сказал капитан Аякс. — Я советую идти этой дорогой. Если хотите. — Он указал на синий снег. — Мой корабль «Снежная королева», всё ещё там, во льдах. От Королевы осталось не так много. От нее несет вонью и гнилью, там поди развелось крыс, но она станет вам надежным укрытием на ночь.

Стелла не была уверена, что ей понравилась идея провести ночь на вонючем, кишащем крысами, застрявшем судне во льдах, но, в конце концов, не зря существует такое понятие: в шторм любой порт сгодится, да и палаток у них с собой не хватит на всех. А после близкого знакомства с морозцами, Стелла даже представить себе не могла, чем для остальных из них закончиться обморожение по среди ночи.

Так что они попрощались и поблагодарили капитана Аякса, и сели в сани. Когда они уже летели по синему снегу под сверкающим ночным небом, до них донесся крик капитана Аякса:

— Только убедитесь, что вы не разбудили капусту!

Стелла нахмурилась. Ей показалось, что она ослышалась. Она взглянула на Итана, но тот просто закатил глаза.

— Чокнутый, — пробормотал он. — Совсем с катушек слетел.

Стелла была склонна согласиться с ним. Несмотря на то, что он оказался им весьма полезным, возможно капитан употребил больше грога Одноглазого Билла, чем следовало.

Глава

Четырнадцатая

Оказалось, что до корабля было рукой подать, и найти его не заняло много времени. Он застрял во льдах под углом. В лунном свете он казался белым, почти призрачным. Его нос был задран в небо, потрепанные паруса висели клочьями, днище зияло дырами прогнившей древесины. В сияние звёзд эта мертвая оболочка казалась кораблем-призраком.

— Ничего себе, — сказал Шай. — Это невероятно. — Он повернулся и улыбнулся остальным. — Разве быть исследователем не самое лучшее на свете?

Все согласились с тем, что корабль был великолепен, но проблема заключалась в том, что тот застрял не посреди огромного плоского ледяного пространства, как они ожидали. Сначала Стелла думала, что она стоит на краю обрыва, но потом она увидела, что это не обрыв — это была волна, которая замерзла прямо во время своего подъема. На корпусе корабля висела лестница. Она сверкала льдом, и, вообще, вся конструкция выглядела ненадежной.

— Как думаете, она безопасна? — спросил Итан, с подозрением разглядывая волну.

— Волна застыла, — ответил Шай. — Всё будет в порядке. Кроме того, похоже, что это наш единственный вариант.

Они быстро поставили палатку, которая была достаточно большой, чтобы укрыть животных, а затем четыре исследователя взяли одну из альпинистских верёвок и обвязали ее вокруг талий, чтобы сформировать цепь. Шай шёл первым, потом Стелла, за ней Итан, и замыкал шествие Бини.

— Бини, убери Обри, — сказала Стелла, заметив, что у него в руке деревянный нарвал. — Ты не cможешь подняться по лестнице, если будешь держишь нарвала в руке.

После того, как все узлы были проверены на надежность, они ступили на обледеневшие ступени и начали постепенно пробираться наверх по борту корабля. С земли борт не казался таким высоким, но теперь, когда они начали подъем, Стелле показалось, что им придется взобраться очень высоко — головокружительно высоко, на самом деле, — и ей пришлось заставить себя не смотреть вниз, пока она поднималась, только вверх, рука над рукой, и молиться, что не соскользнет с замороженной лестнице и не свернет себе шею.

По прошествии, казалось бы, вечности, Шай добрался до вершины корабля и перебрался через его борт. Она услышала, как снегоступы шептуна ударились о палубу, а затем появилась его рука, чтобы помочь ей перебраться к нему. Стелла никогда не думала, что будет настолько рада почувствовать твёрдую почву под ногами. Вместе с Шайем они помогли подняться на борт и Итану.

— Чего вы так долго... — начал было он, но верёвка внезапно натянулась, как струна. Бини под ним соскользнул с лестницы и его вес утащил за собой мага, перекинув через край борта. Тяжесть их общего веса потащила по палубе за собой и Стеллу с Шайем, и они вдвоём врезались в борт корабля. Стелла уперлась в борт ногами, стиснув зубы от напряжения, что есть сил вцепилась в перила. Шай сделал то же самое, и им почти удалось избежать участи Итана. Стелла слышала, как мальчики внизу, беспомощно раскачиваясь на верёвке, болтались над огромной замёрзшей морской каплей и пытались уцепиться хоть за что-нибудь.

— Лорд Руперт Рэндольф Ратледж, — выдохнул Бини, — разбился на смерть после того, как его товарищ по команде перерезал верёвку, чтобы...

— Я перережу верёвку, если ты не заткнёшься! — резко сказал Итан, а потом крикнул остальным: — Да бога ради, вытащите нас отсюда!

— А мы чем занимаемся по твоему! — рявкнул Шай в ответ.

Они вдвоём со Стеллой встали на ноги, приняв устойчивую позу, ухватились за верёвку и начали тянуть её на себя, пока голова Итана вновь не показалась над бортом. Шай схватил его за плащ и вытащил на палубу, а потом то же самое проделал с Бини. Все четверо тяжёло дышали. Деревянная палуба скрипела под их ногами.

Стоило Итану оказаться на палубе, как он тут же повернулся к Бини:

— Да что с тобой такое? — прорычал он. — Что ты за исследователь, если не можешь элементарно взобраться по верёвочной лестнице?

— Прости, — сказала Бин. Он крепко сжимал в руке деревянного нарвала. — Обри начал выскользать из моего кармана, поэтому мне пришлось отпустить лестницу, чтобы...

— Ты шутишь?! — Взгляд серых глаз Итана сквозил холодом. — Это точно шутка. Не можешь ведь ты на полном серьёзе говорить, что поставил под угрозу наши жизни из-за какой-то деревянной игрушки?

— Он не просто игрушка, — возразил Бини. — Он...

Но он не успел закончить предложение, потому что Итан выхватил нарвала из его руки, и прежде чем кто-то успел бы его остановить, выкинул фигурку за борт корабля. Мгновение фигурка была здесь, а в следующее её поглотила огромная капля внизу.

Наступила полная тишина. Бини посмотрел в сторону исчезнувшего нарвала, затем развязал веревку, обернутую вокруг талии, и, ни слова не говоря, повернулся и пошел к крытому мосту, а после тихо закрыл за собой дверь.

В следующие мгновение Стелла подлетела к Итану. Она просто не могла ничего с собой поделать. Она врезала ему ногой и нанесла удар руками. Волшебник пытался отбиться от неё, но верёвка, связывающая их, не давала ему возможности даже отстраниться. В конце концов, Шай схватил её за талию и оттащил от мага.

— Стелла, успокойся! — велел мальчик.

— Ты чокнутая! — выкрикнул в ответ Итан. — Тебе это известно, да? Ты окончательно и бесповоротно сбрендила!

— Ты самый ужасный человек на свете! — прокричала она.

— Я чуть не погиб из-за твоего идиотского друга и его дурацкой игрушки! — с возмущением ответил Итан.

— Папа Бини вырезал для него этого нарвала! — выкрикнула Стелла.

Итан пожал плечами.

— Подумаешь, сделает другого. То же мне, большое дело.

— Его отец пропал восемь лет назад! — сказала Стелла. — Он отправился в экспедицию по Чёрному Ледяному Мосту и не вернулся! Этот нарвал был самым ценным из всего, что было у Бини!

Итан на мгновение растерялся. Затем он нахмурился и выпалил:

— Ну, только чокнутый псих попытается пересечь Чёрный Ледяной Мост. Все знают, что оттуда никто не возвращается. И только полоумные возьмут с собой в экспедицию свои самые ценные вещи. Откуда мне было знать? Я не...

— Ты худший товарищ по команде! — перебила его Стелла. — Ты эгоистичен и жесток. Бьюсь об заклад, именно поэтому твой брат не пошёл с тобой в эту экспедицию! Бьюсь об заклад, даже он не может находиться рядом с тобой!

Итан побледнел, и Стелла сначала было подумала, что он вообще не удостоит её ответом.

— Моего брата нет здесь, потому что он погиб в море Ядовитых щупалец.

Ударь он её в то мгновение по лицу, Стелла и то не почувствовала бы себя хуже. Девочку обожгло чувство вины. Она поняла, что Феликсу было известно о брате Итана. Вот почему он попросил её быть с ним милой; вот почему он говорил о битвах, о которых она ничего не знала. Ему было бы очень стыдно за неё, услышь он дочь сейчас. В это мгновение Стелла ненавидела себя за это. Ей очень хотелось взять свои слова назад.

— Итан, я не хотела...

Но волшебник отвернулся от неё, сжимая голову.

— Боги, как же у меня раскалывается голова, и всё из-за вас!

— Ты в порядке? — тихо спросил Шай.

— В порядке?! — недоверчиво переспросил Итан. Он опустил руки, и Стелла ясно увидела, как раздулись его ноздри. — Как я могу быть в порядке, идиот? Разве ты не слышал, как я сказал, что мой брат мёртв? С тобой всё будет в порядке, окажись ты на моём месте? Больше ничего не будет в порядке ни для меня, ни для моей семьи.

— Мне жаль, — сказал Шай. Он протянул руку и сжал плечо Итана, но маг оттолкнул его.

— Не смей жалеть меня! — Его глаза вспыхнули в холодном лунном свете. Он был в ярости. — Мне не нужна твоя жалость! И мне не нужна твоя дружба! Я просто хочу прожить достаточно долго, чтобы пройти эту экспедицию и вернуться в свою команду. Вот и все!

Он развязал верёвку, обмотанную вокруг талии, отвернулся и зашагал к мосту. Стелла поспешила за ним. Она чувствовала, что должна что-то сказать, приложить усилия, чтобы смягчить те резки слова, что она, не подумав, выпалила.

— Итан, слушай... — начала было она.

— Да ты оставишь меня наконец в покое? — сорвался он. — Ты права, ясно? Я эгоистичен. И это стоило мне больше, чем ты можешь себе вообразить.

И он, разозлившись окончательно, зашагал прочь. Казалось, больше нечего было сказать, и нечего больше делать, кроме как следовать за Итаном по палубе к мосту. Стелла взглянула на ночное небо, с которого теперь сыпались снежинки. Свежий снег означал, что шансы найти утром нарвала Бини практически сведены к нулю. К тому времени, как небо посветлеет, фигурку уже покроет толстый слой снега, да и они просто не будут знать где её искать. Стелла знала, что Итан был прав: Бини вообще не стоило брать с собой в экспедицию такую особенную вещь. И всё же, она чувствовала себя ужасно из-за Бини. Но и из-за Итана она тоже чувствовала себя ужасно.

Волшебник открыл дверь на мостик, и вся троица вошла внутрь, чтобы присоединиться к Бини. Полуэльф сидел преспокойно в углу каюты и увлечённо раскладывал зелёные бобы на одинаковые кучки, извлекая их из банки. В центре помещения находилось большой медный штурвал, покрытый чешуйками ржавчины, на стенах висели, почти совсем потерявшие первозданный вид, карты. Внутри было влажно, и стоял запах затхлости. Но, здесь, по крайней мере, имелись четыре стены и крыша над головой, которая не даст им ночью промокнуть.

Шай расстегнул сумку и раздал одеяла, которые все молча взяли. Стелла как раз собиралась отвернуться, когда Шай протянул ей что-то ещё. Это была маленькая птичка, сделанная из десятков крошечных бусинок и драгоценных камней, переливающихся нефритовым и зелёным цветом.

— О, это колибри! — воскликнула Стелла, беря птичку у Шайя.

— Вообще-то, ловец снов, — поправил её Шай. Он стукнул один раз птичку по голове, и та неожиданно ожила. Стремительно захлопав крыльями, она начала летать вокруг Стеллы. Понизив голос, чтобы только Стелла могла его расслышать, он сказал: — Я подумал, что возможно она поможет тебе в борьбе с ночными кошмарами.

Стелла надумала было отрицать, что ей приснился кошмар, но по выражению лица Шая поняла, что это бесполезно.

— Всё в порядке, Живчик, — мягко сказал он. — Ночь полна хороших и плохих снов для каждого из нас. Когда я был совсем маленьким, меня мучили ужасные кошмары, поэтому бабушка сделала для меня эту птичку. Ловцам снов не по вкусу хорошие грёзы — они для них слишком приторные, но они сходят с ума по кошмарам. Стоит им только явиться, как птицы их тут же съедают, а это означает, что у кошмаров не будет шанса достать тебя.

Стелла посмотрела на маленького похитителя снов, который бил крыльями так быстро, что парил в воздухе у неё над головой подобно колибри. Стелла перевела взгляд на Шайя.

— О чём были твои кошмары? — спросила она, но сразу же пожалела, что полезла не в своё дело. Нельзя быть такой навязчивой.

Однако, мальчик как оказалось, вовсе не был против.

— Мне снилось, что я был волком, угодившем в капкан. Понимаешь, в деревне, в которой я вырос, были проблемы с дикими волками. Быть волчьим шептуном не всегда весело. На самом деле, иногда это совсем не весело. Повесь птицу рядом с тем местом, куда ляжешь спать. Она защитит тебя.

Стелла шепотом поблагодарила, а потом поспешила присоединиться к Бини в углу. Он молча отодвинул одну из кучек желеек к ней, и они вместе молча начали есть их. Затем Стелла повесила ловца снов на ближайший навигационный штурвал и улеглась рядом с другом.

Исследователи клуба «Полярный медведь» все надели капюшоны своих плащей. Меховая подкладка капюшона приятно согревала уши. Глядя на белокурую голову Итана, Стелла не могла не задаться вопросом: не сожалеет ли Итан, что отказался от вязанной шапочки Бини. Но если он и сожалел, то ничем себя не выдал. Он не проронил ни единого слова. По правде говоря, ни у кого не было настроения болтать. Это был долгий день. Не сказав друг другу ни слова, исследователи легли спать.

Глава

Пятнадцатая

Той ночью Стелле приснился один из самых приятных снов, что она помнила. Она лежала в кровати под одеялом, и кто-то читал ей сказку на ночь. Сначала Стелла думала, что это был Феликс, по потом поняла, что голос принадлежал не ему, и руки, державшие книгу, которая скрывала лицо чтеца, были женскими. У женщины с запястья свисал серебряный браслет. На нём висел брелок в виде единорога. На браслете висели и другие брелоки, но Стелла не могла понять какие именно. Всякий раз, когда женщина двигала рукой, чтобы перелистнуть страницу — браслет звенел.

— Когда первый единорог ступил на земли страны Вечных Льдов, — прочла она, — он повсюду искал себе дом. Где бы ему не грозила опасность быть съеденным йети.

Она щелкнула пальцами и из воздуха у Стеллы на кровати материализовался крошечный единорог из снега. Он начал скакать по одеялу, оставляя маленькие влажные следы от копыт. Стелла радостно захлопала в ладоши.

— Вскоре единорог оказался в прекрасном ледяном саду... — продолжал рассказывать голос, и у Стеллы прямо на глазах начали расцветать снежные цветы и деревья изо льда, наполняя воздух ароматом магии и лепестками...

Но потом, внезапно, что-то пошло не так. Стелла услышала еще один голос. Обладатель того голоса определенно был в гневе. Книга выпала из рук женщины, и деревья и снежные цветы мгновенно исчезли.

— Быстро! — прошептал женский голос. — Спрячься под кроватью, дорогая! И не звука!

Стелла оказалась в складках теплого мягкого одеяла на холодном жестком полу под кроватью. Её руки распластались по полированному деревянному полу, поэтому она сразу же почувствовала, как доски начали дрожать.

Откуда-то снизу вновь раздался гневный голос, и Стелла уставилась на половицы, в страхе встретиться с тем, чем бы оно ни было, что поднималось сюда по лестнице. Неким злом, которое искало встречи с ней. Она чувствовала, как эта неотвратимая ярость клокотала, да так, что пол ходил ходуном, в такт стуку черному сморщенному сердцу. Стелла ощутила, как к горлу подкатил комок страха, но она знала, что ей ничем нельзя выдавать себя. Из коридора послышались громкие звуки разрушения, и Стелла, затаив дыхания, увидела, что ручка двери начала медленно поворачиваться...

Чья-то рука сжала руку Стеллы, и девочка, закричав, резко села. Как оказалось, рука принадлежала Шайю. Она поняла, что все еще находится в корабле, а тьма, прижимающаяся к иллюминаторам, доверительно сообщала, что внешним миром правила ночь. Бини и Итан спали. Шай во все глаза смотрел на неё. Его длинные волосы были спутаны. Лицо выражало обеспокоенность.

— Ты в порядке? — спросил он.

Стелла кивнула.

— Прости, что разбудила тебя.

— Ничего страшного, — заверил её Шай. — Стелла, а что тебе снится?

— Это... кошмар, который мне снится время от времени.

Шай поднял руку и, впервые, Стелла увидела, что ловец снов лежал на его ладони. Крылья птицы слабо трепетали. Её расшитые бисером перья потемнели и от них змеился сизый дым, который вился и переплетался до тех пор, пока он весь не вырвался наружу и не разорвал птичку на части. Остатки птички вместе с зелёным бисером рассыпались по полу. Тень ночного кошмара начали рассеиваться подобно туману.

Шай и Стелла посмотрели друг на друга.

— Такое не подвластно ни одному сну, — сказал Шай.

Он смотрел на неё, как будто она могла объяснить то, что только что произошло, но Стелла не знала, что сказать. В это мгновение из тени вышла Коа и легла рядом с девочкой. Стелле очень хотелось, чтобы Коа была настоящим волком, потому что тогда её можно было бы обнять и найти утешение в тепле её меха.

— Мне очень жалко ловца снов твоей бабушки, — сказала девочка.

Шай покачал головой.

— Ты не виновата. — Он посмотрел в иллюминатор. — Нужно поспать. — Он помолчал, а потом добавил. — Коа приглядит за тобой, пока ты спишь. Если хочешь.

Стелла посмотрела на теневого волка. Она почувствовала себя очень уютно под присмотром этих умных тёмных глаз. Однако, стоило девочке вновь улечься, как она ощутила прилив страха — а вдруг тот же сон вернется.

*

К счастью той ночью Стеллу больше не посещали никакие сны. Когда она проснулась следующим утром Коа исчезла. Не оказалось рядом также ни Итана, ни Шая. Стелла села, случайно разбудив тем самым, спящего рядом Бини. Он приподнялся на локтях. Его тёмные волосы торчали во все стороны. Он несколько раз моргнул, а потом нахмурился.

— Он был там вчера? — спросил Бини.

— Что? — спросила Стелла.

— Вон тот стул. — Бини указал в угол комнаты.

Стелла перевела взгляд и ахнула.

— Это не стул, а настоящий трон.

Они оба уставились на него. Это был, по истине великолепный трон, полностью вылепленный из снега, с изображениями морозцев, йети и белых медведей, выгравированных на спинке.

— Кто мог его сделать? — подивился Бини.

Стелла поднялась. Она знала, что это глупо, но у неё было отчетливое ощущение, что этот трон создал её сон. Она испытывала почти непреодолимое желание прикоснуться к нему. Он будто манил её, звал присесть. Она пошла к нему, но вдруг рядом с ней вырос Бини.

— Не думаю, что нам стоит трогать его, — сказал он.

— Почему это? — спросила Стелла. — Это всего лишь стул.

— Не знаю. Но у меня нехорошее предчувствие, — настаивал Бини.

Но трон притягивал Стеллу. Он казался ей таким знакомым. Она протянула руку, чтобы провести пальцем по его спинке, но трон тут же растаял и по полу растеклась лужа, которая сразу же покрылась коркой льда.

— Я же говорил, что не стоит его трогать, — сказал Бини. — А куда делись остальные?

Стелла непроизвольно почувствовала укол раздражения из-за замечания Бини, но она постаралась задвинуть это ощущение на задворки сознания. Да и через несколько мгновений ей стало немного стыдно. Бини ведь был прав, нужно быть осторожнее.

Стелла вздрогнула.

— Я не знаю. — Она вернулась к сумке и вытащила складной гребень для усов. — Надеюсь, они не устроили дуэли или что-нибудь вроде того. — Она распустила косу, расчесала волосы и быстро заплела ее вновь. — Ладно, — сказала она, убрав расческу обратно в сумку, — лучше побыстрее найти их.

Они вышли на палубу. Солнце слепило. Но кожу жгло морозом. Оба исследователя поплотнее закутались в свои плащи и дрожащими руками, уже одетыми в перчатки, застегнулись на все пуговицы.

Они сразу же заметили Шайя. Заклинатель волков перехватил уже свои тёмные волосы кожаным шнурком. Он собирался разжечь костёр посреди палубы, из древесины, обломки которой должно быть нашел внутри корабля. Коа лежала рядом с ним. Она подняла голову и втянула ноздрями ране-утренний воздух. Шай запалил костёр, когда они подошли, и сухостой мгновенно занялся огнём, попутно испуская немного солёный и влажный дым. Но тепло костра с лихвой компенсировал эту неприятность, и посему Стелла с Бини, не мешкая, устроились к костру поближе.

— Привет, ребята, — поприветствовал их Шай. — Я спустился покормить животных и нашёл нам завтрак.

Он показал пальцем на маленькую груду крапчатых гусиных яиц на палубе рядом с ним.

— Спасибо, волшебной гусыне — сказал он, раздавая яйца.

— Где Итан? — спросила Стелла.

Шай пожал плечами.

— Когда я проснулся, его уже здесь не было. Я это было где-то час назад. Я хотел сходить и поискать его, но пока не было времени.

Стелла не могла не чувствовать себя немного обеспокоенной, несмотря на то, что она всё ещё злилась на волшебника. Но затем они услышали, как что-то заскрежетало о борт корабля. Все, как по команде обернулись и увидели, как на борт корабля вскарабкался Итан. Он выглядел так, будто валялся в снегу. Чёрные рукава его плаща были влажными, передняя часть вся припорошена снегом, а светлые волосы свисали сосульками.

— Мы думали, ты ушёл, — заметил Шай. — Решил взять и умереть, где-нибудь в тихом закутке.

Итан проигнорировал его и пошёл прямо к Бини.

— Прости, что выбросил твоего нарвала. И за то, что назвал тебя приманкой. Это было ... лишним. И жестоким. Я бываю жестоким. Прости.

Они все уставились на него. Итан не производил впечатления человека, который умел приносить извинения. Однако, к счастью, Бини относился к тем, кто умел прощать, поэтому Стелла не удивилась, когда он сказал:

— Всё в порядке. В любом случае, ты прав, я не должен был отпускать лестницу и тащить тебя за собой. — Он помолчал и добавил: — Слушай, я знаю, что я не такой, как другие люди. Я знаю, что моё поведение может показаться тебе странным. Дядя Бенедикт говорит, что меня одного достаточно, чтобы вывести кого угодно из себя, и потому не удивительно, что у меня всего один друг, и что никто никогда не хочет приходить на мои дни рождения. Даже моя кузина, Мойра, сказала, что больше никогда не придёт, как бы её не упрашивали родители, потому что я странный, и я ей не нравлюсь, и она не хочет, чтобы мы приходились друг другу родственниками.

— Мойра и впрямь ужасная снобка! — Стелла еще сильнее возненавидела кузину Бини. — Ей же хуже, нам торта больше достанется.

При упоминании торта они оба сразу же поморщились, вспомнив сколько желейных бобов они съели в прошлый раз.

Мгновение Итан выглядел растерянным.

— Короче, как бы то ни было, мне не следовало так себя вести. Возможно, это поможет наверстать упущенное.

Она вытянул руку и раскрыл ладонь, на которой покоился нарвал. Покрытый льдом, но в остальном совершенно невредимый нарвал.

— О! — Бини подскочил на ноги и выхватил нарвала у Итана из рук. — О, ты нашёл его!

Он оглядел нарвала, а потом осторожно убрал талисман в карман. После Бини положил руку на руку Итан, чем очень удивил Стеллу, потому что Бини старался не касаться людей.

— Большое тебе спасибо, — сказал Бини.

— Забудь.

Бини убрал руку и озадаченно посмотрел на Итана.

— Как я могу забыть? Это ведь только что произошло.

Итан вздохнул.

— Я хотел сказать: всегда пожалуйста.

Он снял мокрые перчатки и отвернулся, чтобы стряхнуть с них снег, но прежде чем он закончил, Стелла поднялась на ноги и обняла волшебника.

— О, прошу, только не обнимай меня, — простонал Итан, пытаясь высвободиться.

Стелла улыбнулась и отпустила его.

— Как ты его нашёл? — спросила она.

— Я пытался использовать заклинание поиска, — ответил Итан. — Только ничего не вышло. Так что мне просто пришлось копаться в снегу.

— Так на это должно быть ушло несколько часов! — воскликнул Шай.

— Большую часть ночи, — согласился Итан. Он посмотрел на Бини. — Послушай, мой брат Джулиан ... ну ... его тоже больше нет, — сказал он. — Так что я знаю каково это — терять кого-то в экспедиции. И я сожалею о твоём отце. Чёрный Ледяной Мост забрал много хороших исследователей.

Бини кивнул.

— Спасибо. И я сочувствую твоей утрате.

— Я тоже, — сказала Стелла. — Тебе следовало рассказать нам о брате.

— Зачем это? — спросил Итан. — Вы его не знали. Он для вас ничего не значил.

— Но мы знаем тебя, — сказала Стелла. — Так что это имеет значение. К тому же, знай мы это, могли бы быть снисходительными к твоему несносному поведению.

«Несносный» было ещё одним из тех слов, что Феликс разбирал с ней по слогам. Стелле очень нравилось оно, поэтому она с удовольствием вставляла его везде, где только можно. Она вспомнила, как Феликс однажды сказал ей, что горе иногда может сделать людей немного несносными. Вот почему тётя Агата была особенно несносной почти целый год после смерти их отца. Стелла не хотела, чтобы Итан подумал, будто она опять ужасна себя с ним ведёт, поэтому заключила его ещё раз в объятия.

— Может ты прекратишь это делать? — попросил Итан.

Стелла обняла его чуть сильнее и отпустила. Она не могла не заметить, что его кожа порозовела и он смутился. Может быть ему всё-таки было приятно.

— Итан... — начал было Шай.

Волшебник поднял вверх указательный палец, как бы предупреждая дальнейшие действия шептуна.

— Не смей. Даже не думай обнимать меня. Ничего не изменилось. Я по-прежнему несносный.

Шай ухмыльнулся.

— Не переживай, — сказал он. — Я всё ещё считаю тебя спесивым. И ты креветка, если на то пошло. Я собирался сказать: «лови».

Он бросил в него одно из гусиных яиц. К сожалению, Итан был не очень хорош в ловле летающих объектов, и в конечном итоге яйцо упало на пол. К счастью яйцо не разбилось, и волшебник подобрал его.

— Довольно возиться с яйцом, сядь уже, — сказал Шай. — Пора завтракать.

Итан сел и вся четвёрка сосредоточилась, представляя, что бы они хотели получить на завтрак. Вскоре воздух наполнили ароматы каш, тостов и бекона, и исследователи в тишине, в дружеской остановке, приступили к трапезе.

Глава

Шестнадцатая

Как только они расправились с завтраком, Стелла сказала:

— Перед уходом нужно осмотреть корабль.

— Определённо, — согласился Шай. — Внизу могли остаться съестные припасы. И нам нужна ещё одна палатка и какое-нибудь оружие.

— Кто-нибудь из присутствующих вообще знает, как пользоваться оружием? — спросил Итан.

Стелла пожала плечами.

— Насколько сложно управляться с копьем? Ты просто направляешь острый конец на врага и бьешь им в него. Или, если это нечто такое, вроде ложки для усов, просто бьешь по врагу наотмашь. Вообще-то, из ложки получилось неплохое оружие. — Девочка похлопала по карманам, чтобы удостовериться, что ложка на месте, на случай, если она наткнется на что-то еще, что может причинить ей неприятности.

— Капитан Аякс и преступники, вероятно, не оставили на корабле ничего стоящего, — сказал Шай. — Но мы могли бы это проверить, на скорую руку осмотреть корабль.

Четвёрка быстро нашла люк с лестницей и спустились в тёмное брюхо корабля. Капитан Аякс был прав: внизу ужасно воняло гнилью, плесенью, слизняками и морскими водорослями.

Стелла заметила герб Пароходной навигационной компании «Королевская корона» на одной из стен и поняла, что «Снежную королеву» построила та же компания, что и «Дерзкий авантюрист». Но корабль, что доставил их в страну Вечных Льдов был устлан коврами, снабжен прекрасными лампами и первоклассным серебром. В то время, как «Снежная королева» была темной и влажной скорлупой. Ее коридоры были длинными и узкими и изобиловали тенями, а доски стонали под их ногами. Эти доски были покрыты пленкой соленой пыли, и исследователям пришлось поднять полы плащей, чтобы не испачкаться.

Стелла была немного обеспокоена тем, что им во-вот может попасться на глаза скелет, но этого так и не случилось. С одной стороны, ее этот факт обрадовал, а с другой — слегка разочаровал. Однако они заметили парочку крыс. Они сновали в углах и гремели старыми цепями. Они были на удивление упитанными, явно благодаря невкусному корабельному печенью, которое никто не захотел брать с собой, когда команда покидала судно.

Похоже крысы и экипаж лишили корабль всего, что было мало-мальски полезным. В камбузе не осталось еды, в библиотеке книг, они так же не нашли в старых каютах ни палаток, ни одеял, ни обрывка веревки. Только бесконечные катушки ржавых цепей.

— Нужно вернуться к животным и двигать в путь, — сказал Шай. — Здесь нет ничего полезного нам.

— Давай заглянем в последний коридор, — сказала Стелла, указывая нужное направление. — Если там ничего нет, то мы вернёмся.

Как-то это было неправильно: идти по тёмному коридору необитаемого корабля и не натолкнуться на мелкую неприятность. Приложить столько усилий и не нарваться даже на такую малость, как скелет. Это было бы ужасным разочарованием.

Поэтому они отважились войти в последний коридор, который по мере их продвижения становился всё темнее и темнее. В стене были иллюминаторы, но они не пропускали свет, и Стелла догадалась, что они должны быть на дне корабля и что окна были покрыты снегом. Шай достал фонарь из своей сумки и зажёг его, чтобы указывать дорогу, пока они не достигли двери в конце коридора. На двери были вырезаны слова. Шай поднял фонарь немного выше, чтобы посветить на них. Стелла улыбнулась, когда прочла их. Это было определенно кое-что интересное.