И самый главный вопрос: «Кому надо было доводить нас до
такого состояния?..»
Андрей Караулов
Русский Ад
Том второй
Книга вторая
129
– И шта?.. Так и будем молчать? Рядом с кабинетом Ельцина в Кремле был большой зал для заседаний, но здесь совещания проходили крайне редко. Ельцин не любил совещания. Он плохо запоминал, кто о чем говорит, а делать пометки - ленился. Он вообще не любил быть во главе стола. «Я – дрянь тамада», – признавался Ельцин. – И шта мы… м-молчим?..
Отвечать Лужкову не хотелось, но он - все-таки встал: – Борис Николаевич! Как мэр Москвы, я полностью удовлетворен решением Президента по Москве… – Во-от!.. - оживился Ельцин. - Хоть кто-то сказал, понимашь, «спасибо»… Он тяжело вышел из-за стола. Видно, что Ельцин - устал и раздражен: два часа дня, пора пообедать, сегодня ночью он вообще не спал, а тут еще – склока между своими…
Лужков стоял красный как рак; он нервничал. Если Лужков нервничал, его лицо наливалось кровью - верный признак скорого инфаркта.
– Хочу повторить, – громко произнес Лужков. – Как руководителя Москвы, меня полностью устраивает решение Президента по Чубайсу. – Вот! - прервал его Ельцин и - повернулся к Чубайсу.
- А вы, вице-премьер, не л-лезьте в Москву, понимашь. Передайте Гайдару и всем: в Москве есть Юрий Михайлович Лужков. Это - зона его ответственности. А вам, Чубайс, и другой России достаточно… - вы меня слышите? – Но как гражданина Российской Федерации… – взял себя в руки Лужков, украдкой, правда, все время поглядывая на Ельцина, - работа Госкомимущества и лично Анатолия Борисовича, те... катастрофические… именно катастрофические, - напирал он, - и… совершенно недопустимые явления... которые мы видим сейчас на каждом шагу, абсолютно меня не устраивают.
Больше скажу, Борис Николаевич. Они меня пугают. Я отказываюсь понимать… – Шта-а?.. – Я отказываюсь понимать… – Я - тоже! - вдруг громко, на весь зал, оборвал его Ельцин. - О какой катастрофе… вы говорите? Ельцин раскраснелся, в зале было очень душно. Совещание продолжалось больше двух часов, кондиционеры - еле фырчали и могли остановиться в любую минуту.
Ельцин уставился на Лужкова - как бык на новые ворота. – Па-а-вторите! - приказал он. Ельцин был выше Лужкова на две головы. «Государства истукан»… – подумал Чубайс, листавший, в этот момент, какие-то документы.
Чубайс сидел напротив Лужкова и с интересом, даже с каким-то вожделением наблюдал сейчас за неожиданной сценой. В этом зале Чубайс явно был сильнее всех.
Почему? Может быть потому что он - самый наглый?.. ...Мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков за неделю узнал о совещании у Ельцина и хорошо к нему подготовился. Лужков не поленился, пригласил к себе статистиков и встретился с учеными: Львовым, Петраковым и Абалкиным. - Академики, особенно - Петраков, загнали его в тупик.
Лужков понимал, видел, что дела в экономике - скверные, но даже он, мэр Москвы, не знал всей правды о приватизации. Пришлось подключить спецслужбы, хотя Баранников приватизацию почти не отслеживал.
Не с руки ему было ссориться с Гайдаром и кабинетом министров. Оказалось, на совещание не пригласили Бурбулиса. Верны, значит, слухи о его отставке? …Лужков ненавидел носовые платки.
Мокрый от испарины лоб он протирал по-мужицки, ладонью, широко и небрежно, стряхивая с пальцев пот прямо на стол. Он и сморкался всегда как в детстве, зажимая пальцем ноздрю. Батурина как могла боролась с «семяизвержением», доставала платок, но Лужков прикрывался - всегда - русской поговоркой: «Мужичок кидает, а барин собирает…»
Судите сами, Борис Николаевич, - напирал Лужков. - Как руководитель Москвы, я действительно благодарен Президенту Российской Федерации за решение по столице. Не сомневаюсь, что теперь у Анатолия Борисовича, нашего… молодого... «большевизана», как недавно назвал его господин Бжезинский, уже не появятся какие-то паллиативы в таком, товарищи, ключевом вопросе, как приватизация в Москве.
Почему? Я предвижу вопрос: «Почему?» - Отвечаю. В Госкомимуществе России сегодня весь шестой этаж занимают исключительно американские советники.
Они срочно, Борис Николаевич, примчались в Москву. И - в огромном количестве: тридцать два консультанта. Тридцать два, Борис Николаевич!.. Ельцин остановился. Ему не хотелось обратно за стол, он медленно, по-сталински, расхаживал по кабинету, а тут вдруг - остановился.
– Не понимаю, понимашь… Это много или мало? – При каждом из тридцати двух консультантов, Борис Николаевич, собственный штаб. Тоже консультантов. Мне кажется, нам есть от чего опешить, товарищи, потому что советники Анатолия Борисовича… и это… это… - задыхался Лужков, - установленный факт… профессиональные американские разведчики. Сотрудники ЦРУ.
Эти граждане составляют и корректируют сейчас списки тех российских предприятий, которые по ускоренной схеме вот-вот пойдут под приватизацию. То есть, в частные руки.
Они предлагают нашему правительству различные приватизационные, так сказать, инициативы, которые наносят прямой ущерб оборонной составляющей нашей страны… – Позвольте возразить, Борис Николаевич? - поднялся, усмехнувшись, Шумейко. - У нас есть контрразведка, Юрий Михайлович.
Правительство не имеет, хотелось бы напомнить, специального оперативного аппарата отследить какой советник… куда и откуда явился… В этом кабинете сейчас именно Шумейко представлял правительство. Гайдар - болен, гипертония, а Шумейко - его первый заместитель.
- Где Баранников, в самом деле? Почему не пригласили? Как это так? - А Лужков разошелся уже не на шутку: чувствует, похоже, приобретенную силу.
Позиции Лужкова прочны: Ельцин чувствует его правоту, Ельцин всегда чувствует правоту, а у Лужкова, похоже, побеждают сейчас не страх перед Ельциным и не тревога за себя, за карьеру, - нет. У всех членов кабинета есть страх перед Ельциным. Непредсказуем! Самовзвод. У Лужкова (так бывает у русских в минуты сражений) любовь к России победила страх; Чубайс делал вид, что он уткнулся в бумаги, поэтому все, о чем говорит здесь мэр Москвы, ему глубоко «до лампочки». Но Чубайс - только что проиграл.
Он проиграл Лужкову Москву, ибо отныне приватизация в Москве пойдет не по планам Гайдара и Чубайса, а так, как хочет Лужков. Решение - уже принято, утерся Чубайс, но Лужков - все равно наступает. Не кончится это добром, - Чубайс погрузился в бумаги, изобразил на лице полнейшее равнодушие, его трясло, а Лужков набирал обороты: – Иностранные консультанты, Борис Николаевич, раньше всех получают сейчас ту секретную информацию, где, когда, и на каких условиях мы, Российская Федерация, проводим аукционы по продаже основных активов нашего государственного имущества.
- Зачем? Зачем кадровым сотрудникам ЦРУ знать то, что всегда было и… и… должно оставаться военной тайной, - мы же говорим, хотелось бы напомнить, о стратегических предприятиях оборонного комплекса..? Ответ очевиден: они хотят их купить.
Они хотят… хотят… обмануть нас… - Лужков с трудом, это было видно, подбирал сейчас самые мягкие слова. - Все это становится тревожным явлением, Борис Николаевич.
В любой стране мира… - Лужков смотрел сейчас только на Ельцина, - доступ к такого рода информации иностранных специалистов жестко ограничен.
Я не могу понять, товарищи, почему мы ведем сейчас себя как самые большие идиоты в мире? Продав 46 815 предприятий, Госкомимущество и Чубайс, принесли государству, в его казну, менее одного миллиарда долларов. Менее… - выделил Лужков, - менее одного… миллиарда, товарищи! Ключевая цифра в наших рассуждениях. Выходит, любой американский миллиардер, мог бы купить… всего за миллиард…
50 тысяч наших заводов. Прекрасный бизнес! - Называю... – Лужков, как опытный аппаратчик, он чувствовал сейчас, что - побеждает, что Ельцин - полностью на его стороне, - имена, товарищи, официальных советников Чубайса из ЦРУ. – Откуда, понимашь… эти сведения? Ельцину не хотелось прерывать мэра Москвы, но слушать, что он говорит, ему тоже не хотелось: слишком уж мерзко все, мерзко, а Ельцин - не любил пачкаться.
– Так с миру по нитке, Борис Николаевич, - улыбнулся Лужков. - Так вот: господин Бойл. Координатор проекта. Чин Бойла в ЦРУ равен, товарищи, званию генерал-лейтенанта. Такой вот… поворот.
Было бы удивительно, я считаю, если бы Президент США направил бы сюда, в Госкомимущество, к Чубайсу, черт знает кого. - И этот Бойл не растерялся.
Мои источники сообщают, что Бойл через разных подставных лиц прикарманил… уже успел… акции 27 предприятий оборонного комплекса Российской Федерации.
Лужков - задыхался, а вот Ельцин, наоборот, был на удивление спокоен: слушал и не перебивал. – За Бойлом идут господа Христофер, Шаробель, Аккерман и Фишер. Их работа предусматривает передачу наших заводов неизвестным структурам коммерческого плана.
В этом направлении очень много различных движений сделал господин Христофер. – Что… сделал?.. - поднял голову Чубайс. – Движений, - повторил Лужков. – Движений? Каких движений? – Возмутительных. – Приведите пример.
– Тебе примеры нужны? - разъярился Лужков. - Тогда записывай, пожалуйста: американские деловые круги только что получили полный и абсолютный контроль над Западно-Сибирским металлургическим комбинатом. Главное там - оборонный заказ.
Он поднят… поднят… - на столе перед Лужковым лежал листочек бумаги; он был полностью исписан и перечеркнут в некоторых местах, потому что у Лужкова - священное отношение к бумаге; пока он не испишет, полностью, листок, он ни за что его не выкинет, - оборонный… заказ поднят до 70%. Я… я хочу, чтобы все знали… все, кто собрался за этим столом: подавая свои возражения, я не имею права играться… в какие-то там сенсации или… или - в пустые объявления.
Через того же Христофера, собственностью Соединенных Штатов Америки стали сейчас Волжский трубный завод, Орско-Халиловский металлургический и Нижнетагильский металлургический комбинаты, хотя все знают, - я о Нижнем Тагиле, - что таких бронемашин, которые выпускает Нижний Тагил, нет ни у кого. Ты, Анатолий, - развернулся Лужков, - требуешь примеры. Докладываю: в режиме эквилибристики, американцы захватили сейчас… а там, подчеркну, произошел именно захват, - знаменитый «Авиадвигатель» в Перми. И… между прочим… - повысил голос Лужков, - с его уникальным КБ.
В Питере американцы специально поставят сейчас свой собственный завод, чтобы переманить туда лучших специалистов соседнего завода им. Климова и убить, тем самым, последние возможности России в самолетостроении и моторостроении. Но НАТО идет еще дальше и аппетит к ним всегда приходит во время беды.
– Как-как..? - улыбался Чубайс. – А так, - снова завелся Лужков. - С подачи Бойла, Соединенные Штаты и компания «Боинг» нацелились сейчас на знаменитые «Пермские моторы». У них эта тематика не выходит из головы. Граждане Соединенных Штатов имеют сервис, через который идет активная скупка акций «Пермских моторов».
Там есть группа активных развозчиков, так что через месяц, коллеги, если не раньше, мы можем потеряем еще одного лидера отечественного двигателестроения… Он устал. Все - молчали, кто-то и пошевелиться боялся, потому что никто не знал, как поведет себя Борис Николаевич.
Что если Ельцин - вдруг - всю приватизацию свалит сейчас на глав регионов? Губернаторы, мол, ближе к земле, им хорошо видно там, на местах (лучше, чем Гайдару и Чубайсу из Москвы), кто и на что претендует. - А Лужков действительно устал; он так смотрел сейчас на министров, словно искал поддержку.
Но он искал не поддержку, а опору, ждал, что кто-нибудь, например - Полторанин, который то и дело подмигивал Чубайсу: «Получил, черт?!», или Черномырдин, всегда сочувственно воспринимавший Лужкова (у них были почти дружеские отношения), что-то скажет, громко приведет еще какой-нибудь пример, ведь все, о чем говорит сейчас мэр Москвы, общеизвестные факты - не только из закрытых справок, но и из газет, но Полторанин и Черномырдин - тоже молчали. Полторанин рисовал на бумаге зайчиков и - внимательно следил за Ельциным. - Взорвется? Промолчать - не возможно.
Лужков, похоже, сейчас еще что-то скажет. - Сгорит? Увлекательно, конечно, когда люди горят на глазах. Был мэр и - нет мэра. Все, «по собственному»… Или Чубайс? «Рокировочка», так сказать: Чубайс - «по собственному», приватизацию - губернаторам.
Ельцин только что сделал первый шаг - Москва. Может быть и так, что Лужков сейчас - победит. Сломает, к черту, весь ход приватизации. И - спасет Россию?.. –
Американские советники, - снова начал Лужков, - проживают у нас, Борис Николаевич, в роскошных гостиницах. То и дело обедают-ужинают с Чубайсом и с Нечаевым: трут, трут, трут… – Шта-а..? Делают? - не понял Ельцин. – Картельный сговор! - выпалил Лужков. – А… сговор… – …но чаще всего, Борис Николаевич, эти разведчики встречаются с господином Авеном, Петром Олеговичем. Выходит, есть что обсуждать? Лужков почувствовал ироничный взгляд Авена.
Он только что ушел от Гайдара, но его тоже пригласили на совещание в Кремль - как крупного международного инвестора. – И этим негодяям, Юрий Михайлович, мы ведь еще, - откликнулся Авен, - доллары платим! – Какие доллары? – удивился Ельцин. - Зачем? – За консультации, Борис Николаевич. – Разведчикам? – Именно так. Бывшим разведчикам. Они еще при Горбачеве, Борис Николаевич, все здесь разведали…
Худенький, даже тщедушный Авен, больше похож на ботаника, чем на банкира; он носил огромные, широкие очки и по размеру они были больше, чем его лицо. – Более того, – продолжал Авен, не вставая из кресла.
- Уважаемый мэр забыл, наверное, что еще в 30-ых годах, Соединенные Штаты, Президент Гувер, полностью переоснастили в Москве не только ЗИЛ, но и еще… Юрий Михайлович… 150 крупнейших заводов и фабрик. – Сегодня эти фабрики не узнать… - начал Лужков, но Авен не слышал, Авен забавлялся как ребенок: – Не знали?! Не знали?!.. Всем своим видом, Авен показывал полное пренебрежение к Лужкову.
Кто он такой? Коммунистический нафталин, совок, старпер! - время совка давно прошло; время таких, как Ельцин, тоже давно прошло. Ельцин хочет, чтобы рядом с ним двадцать четыре часа в сутки были бы свежие мозги, то у этого мэра - не команда, а клуб «ветеранов сцены», настоящий гербарий, один Ресин чего стоит, - обхохочешься! – ЗИЛ, по-прежнему работает на американских станках, Юрий Михайлович.
Это станки - 30- ых годов… - Черномырдин выкатил глаза и что есть мочи показывал Авену, что ему надо подняться (взял без спроса слово, да еще и в кресле развалился), но Авен и сам догадался, наконец: встал. – А Сталинградский тракторный, - паясничал он, - был построен сначала в США, в Сан- Франциско, потом его быстренько демонтировали и на кораблях перетащили в СССР…
Краем глаза, Авен видел, что Ельцин слушает его очень внимательно; такое внимание придавало Авену силу и он - окончательно раздухарился: – Горьковский автозавод, Борис Николаевич, построила компания «Augtin». А АЗЛК - это Форд. – И шта-а..? - рявкнул вдруг Ельцин. - Вы это… к чему? Авен осекся:
150 московских заводов американцы, якобы… разведчики… знают не хуже Юрия Михайловича. Так что Юрий Михайлович - не много опоздал. – Куда опоздал? - не понял Ельцин. – Во времени, Борис Николаевич.
Я хочу сказать, что Юрий Михайлович не много заблудился во времени. Американцы - капиталисты. Они дают грамотные советы. Мы, все-таки, капитализм строим. А как его строить? Чтобы… не промахнуться? В таком сложном деле, как приватизация, всегда есть риск промахнуться.
Переоценить основные фонды, упустить инвесторов, потерять здравый смысл… - перечислял Авен. - Мы сейчас же на ходу учимся. Все! Уважаемый Юрий Михайлович - тоже. А у кого учиться-то? По книгам? Нет таких книг, нет… так что нам нужны живые и смелые консультанты. Ельцин подумал и - нехотя снял пиджак.
Если бы он мог, он бы отмахнулся, конечно, и от этого совещания, здоровье дороже, любое совещание - это потеря здоровья, но вопрос сейчас - важнейший: предварительные итоги ваучерной приватизации.
Как тут отмахнуться? Воспользовавшись паузой, Лужков сразу пошел в наступление: – Позвольте, товарищи, не комментировать утверждение Петра Олеговича, что на таких заводах Москвы, как ЗИЛ, где доля гособоронзаказа составляет, напомню, 64%, гражданам из ЦРУ все давно известно.
Я уже сказал: мэр Москвы не имеет права играться в слова. Мы… - уже доигрались! - вдруг резко сказал Лужков. - Менее одного миллиарда в казну - …я не поленился, подсчитал. Что мы имеем? Отвечаю: 19 тысяч долларов.
За каждый завод Чубайс и Госкомимущество берут… с подачи… с подачи консультантов… - Лужков хмуро повернулся к Авену, - 19 тысяч долларов. Средняя температура по палате, Борис Николаевич! - Нормально? Это нормально?! Я вот… не убежден, например, что такие гиганты, как КАМАЗ или Калужский турбинный завод с его уникальной стартовой площадкой… стоят - каждый - по 19 тысяч долларов…
И тут резко поднялся Чубайс: – Разрешите, Борис Николаевич? – Давайте. –
Принципиальная ошибка, уважаемый мэр… - Чубайс делал вид, что он улыбается, что он - дружелюбен, просто Юрий Михайлович - немножко «не догоняет», но он, Чубайс, внесет, наконец, ясность и - все поправит.
- Вы представляете, сколько денег надо немедленно вложить в тот же КАМАЗ, чтобы КАМАЗ - не… не… не взорвался, например..? – Вы… о каком взрыве сейчас говорите? - перебил его Ельцин. - Социальном или техногенном? – И о социальном и о техногенном, Борис Николаевич, - спокойно ответил Чубайс. - Горбачев и Рыжков не занимались, как известно, заводами; они только и делали, что игрались в политику, поэтому время - упущено.
На большинстве предприятий Российской Федерации износ основных фондов составляет 80-90%. Если бы я мог, я бы отдал инвесторам КАМАЗ за один доллар. Главное, чтобы они сразу, не мешкая, вложили в КАМАЗ миллиарды. В бюджете их нет… – …а у частников - есть?! - вдруг воскликнул Лужков. Прозвучало внезапно. Полторанин - хмыкнул:
– Познакомь, Толя! – С кем? - Чубайс спокойно повернулся к Полторанину. – С миллиардером. Приведи его сюда. В этот зал. Хоть посмотреть… какие они… бывают! – Вот я и предполагаю, товарищи, - перехватил инициативу Лужков, - что под видом приватизации, когда у нас - нет, а у американцев и натовцев - есть, но им наш «Авиадвигатель», наши «Пермские моторы» - как кость в горле, ибо у них, как мы знаем, есть «Боинг» и «Аэрбасс», вот… я и говорю: «Авиадвигатель» и «Пермские моторы» погибнут в самое ближайшее время. Ельцин кинул свой пиджак на свободное кресло и тяжело уселся во главе стола. – А на чем, все-таки, основаны ваши сведения. – На интуиции, Борис Николаевич. – И все?
Я… сужу по Москве. Мне - достаточно. Здесь, в Москве, мы хорошо видим «направление главного удара». – И куда же… по-вашему… метит Чубайс? – Вопрос ко мне, Борис Николаевич? - повернулся Лужков. – К вам.
– Я отвечу. – Отвечайте. …Собираясь выступить с публичной речью, Лужков строил свои доклады таким образом, как будто он шел в бой. Старый товарищ Лужкова, выдающийся тренер Александр Гомельский, говорил ему, что он никогда не настраивает свою команду на игру.
Никакой игры - только сражение! Где в бою самое уязвимое место? Ясно: фланги. - Доклад Лужкова, его речь, должны лететь как птица-тройка: звонко, ярко, легко! Тройка в России придумана для быстрой езды на длинные расстояния.
Коренник - центральная лошадь - идет быстро и четко, рысью, а пристяжные, лошади по бокам, должны скакать галопом.
Так и доклад строится: пристяжные давят на коренника, только коренник так запряжен, что он не может сместиться; коренник упрямо тащит тройку вперед, какой бы извилистой не оказалась дорога…
Так и доклад. Центральная линия - главная мысль. По бокам - примеры. Но главная мысль (коренник) летит только вперед: пример - и вперед, пример - и вперед! Спокойно оглядывая членов кабинета, Лужков по-прежнему искал у них сочувствия.
Все, о чем он сейчас говорил, было известно. Не все примеры, может быть, а так - ничего нового. Просто никто, даже Полторанин, не решался, по каким-то своим причинам, представить эту картину Ельцину, да еще и - при всех, под стенограмму, которая (невзирая на секретность, на «гриф») может ускользнуть на страницы газет.
Из всех, кто был приглашен в этот день к Президенту, Петр Авен (не Чубайс, а Авен) был, пожалуй, наиболее предприимчив. У Авена - все с размахом. Деньги он делает из воздуха. На самом деле, Авен сразу сообразил, что госслужба, его статус министра, сильно бьют его по рукам.
Приходится отвлекаться: совещания, бумаги (миллион бумаг в день), ежедневные (никому не нужные) доклады то у Гайдара, то у Шумейко, то у Шахрая или Козырева… - нет, это не для него. Как увлекательно, черт возьми, делать деньги! Как увлекательно делать деньги из денег 24 часа в сутки! - Авен любил немецких романтиков, собирал живопись, фарфор и обосновался (приватизировал) на бывшей даче графа Алексея Толстого – в том самом доме, где Толстой писал «Петра Первого». Эстет! Лужков боялся эстетов. Не любил и боялся. Самое главное для Лужкова - не проиграть. Так его учила великая сталинская школа: проиграешь - расстреляют.
Может быть только министр культуры Евгений Сидоров впервые слышал сейчас об американских разведчиках, обсевших Чубайса со всех сторон, но Сидоров - немножко витал в облаках и слыл «щипачем». Драматург Шатров, пристроенный Ресиным (оба учились когда-то в Горном институте, в одной группе) в «Enka», к турецким строителям, прочно обосновавшихся в Москве, поделился с Сидоровым акциями «Красных холмов», большого культурного центра на Космодамианской набережной в столице и Сидоров, тут же вошедший в «общественный совет» считал себя богатым человеком…
Шатров обманет Сидорова, это у Шатрова - запросто, но сейчас, в эти дни, Сидоров был очень доволен собой, а еще больше - своим замом, тащившим на себе всю работу министерства культуры, неким Швыдким… – Я считаю, Борис Николаевич, - тихо начал Лужков, - что работа Госкомимущества России - это не работа, а преступление! Ельцин медленно расправил плечи. – Шта-а..? – Идет мощный развал оборонной промышленности.
Те же «Пермские моторы»: есть легенда, что во время войны, Борис Николаевич, знаменитый «Стейнвей» заплатил гигантские деньги американским летчикам, чтобы они… вроде как по ошибке… стерли бы… своими бомбами… заводы «Бехштейна» с лица земли. Главного конкурента «Стейнвея» в производстве роялей.
Так вот, я если решил сказать, то уже не молчу: через подставных лиц, американцы получат сейчас не только «Пермские моторы» или «Авиадвигатель», но и блокирующие пакеты акций «АНТК Туполева» и… и… знаменитого саратовского «Сигнала».
Я не понимаю, - разозлился Лужков. - Почему мы ведем себя сейчас как самые большие идиоты в мире? Допустим, американцы или немцы (они тоже активно развернулись сейчас на рынке приватизации) пришли бы на наши заводы с деньгами.
Но они приходят не с деньгами, а - с ножом. – За пазухой… - усмехнулся Чубайс, листая по-прежнему какие-то документы. – Да нет, Анатолий. Они - почти не прячутся. Поэтому я хочу усилить сейчас необходимость скорейшего и безотлагательного решения следующих вопросов.
Перечислю… разрешите, Борис Николаевич? – Говорите, Юрий Михайлович. – Компания «Ник энд Си Корпорейшн»… - у Лужкова было совсем плохо с английским, но он, набравшись мужества, все-таки выговорил, как смог, это ужасное «Н…и…к энд… Си Кор… пор…е…йш…н», - эти граждане, товарищи, скупили сейчас акции девятнадцати ведущих российских предприятий.
В том числе и завода «Знамя» в Москве. Вот почему я спрашиваю, Борис Николаевич: у нас все в порядке с головой? Допуск американских разведчиков, они же - консультанты, к нашим нефтяным и газовым трубопроводам, к аммиакопроводу, к ядерному хранилищу на Урале и другим важнейшим объектам жизнеобеспечения сейчас мощно и профессионально организован.
У моих заместителей в мэрии Москвы… даже у тех товарищей, кто непосредственно отвечает за экономику города, нет сейчас даже допуска «второй категории», не говоря уже о высших секретах государственной важности.
А вот у господина Бойля этот допуск есть! Американцы вот- вот доберутся до стратегического полигона в Климовске и до «Маяка» на Урале... – такая… такая… - Лужков устал, снова покрылся испариной и с трудом подбирал слова, - такая… совершенно ненормальная ситуация наблюдается сегодня по всей стране. Мне почему-то кажется, что все эти вопросы преподносятся Президенту в облегченном, так сказать… виде… – А где Грачев? – рявкнул вдруг Ельцин.
– Почему я не вижу министра обороны? Шумейко встал: – Грачев в Армении… – Где-е… понимашь? - заревел Ельцин. – В Армении, Борис Николаевич. – Шумейко! Здесь - ключевой разговор. А он... в Армении? Шумейко испуганно наклонил голову. Тихо напомнил: – Министр обороны, Борис Николаевич, не подчиняется, как вы знаете, исполняющему обязанности председателя правительства.
И мне - как его первому заместителю. Грачев… Грачев… - мямлил Шумейко, - Грачев подотчетен только Верховному главнокомандующему… Лучше бы он молчал! Ельцин был красный как рак: – В Армении, значит? – В Армении, - тихо сказал Шумейко. И - тоже покраснел. – А шта-а... он там делает? - завелся Ельцин. – Военная тайна, Борис Николаевич… - пошутил Авен.
Странная вещь. Когда Петр Олегович говорил серьезно, все - смеялись. Но когда Петр Олегович шутил, лица у всех становились как камень. Лужков воспользовался этой перебранкой, вытер ладонью пот и снова пошел вперед: – Так же хочу напомнить, товарищи, что Анатолий Борисович начал приватизацию крупнейших алюминиевых заводов Сибири.
Все знают «Прощание с Матерой» писателя Распутина. В 70-ые годы гигантские площади Красноярского края и Иркутской области, в частности - миллионы гектаров леса были полностью, безжалостно затоплены с единственной целью: получить огромное количество электричества для выработки стратегического алюминия в промышленных масштабах.
Ставлю вопрос: что там сегодня? В Красноярске и в Братске? На местах, так сказать? Докладываю, чтобы подтвердить неправильность решения: собственником КрАЗа, он - в Азии крупнейший, становится некто Шалунин. Бывший учитель физкультуры, как мне доложили. Лужков все еще надеялся, что ему кто-нибудь ответит.
Совещание, все-таки, но совещания в Кремле - это не место для дискуссий. Отвечать никто не собирался: Чубайс снова уткнулся в бумаги, а Шумейко, вдруг, залюбовался своими ногтями.
– Говорят, что этот Шалунин - талантливый парень. Я - не ведаю. Я говорю только то, что знаю. У меня вопрос: а квалификация, необходимая для руководства таким… таким… гигантом, где неизбежно - это я как химик говорю - присутствует большое количество опаснейших производств и полигонов? Если на таких предприятиях происходят… по каким-то причинам… радикальные изменения в технологии, то эти установки могут просто взорваться.
Когда-то я руководил «Химавтоматикой» и знаю, о чем говорю, все эти опасности - у меня в голове… – Рынок сам находит талантливых людей, - вдруг бросил Чубайс, не отрываясь от бумаг. - Среди учителей физкультуры – тоже! Лужков засмеялся. – Понимаю, Толя. Но ты, если заболеешь, к врачу идешь, - верно? К про-фес-си-о-на-алу… - подчеркнул Лужков.
- Где гарантии, Чубайс, что КрАЗ не взлетит у этих физкультурников на воздух? С его горячими цехами? …Если Чубайс решил что-то сказать, его - не остановить. Лужков понимал: Чубайс работает как системный оператор.
У него в руках - пульт управления страной. Ельцин полностью перепоручил Россию правительству, Ельцин - слишком капризен, чтобы работать засучив рукава, зато Чубайс - это машина.
Чубайс постоянно, пять раз на дню, твердит своим сотрудникам: каждое предприятие, вырванное сейчас из рук государства, способствует разрушению в России коммунизма, ибо российские заводы, это, на самом деле, хорошо организованные «коммунистические бригады». - Чубайс намертво вкручен в финансовые круги Европы и Америки.
Говорят, что перед правительством США за Чубайса лично поручился Мстислав Ростропович - один из самых уважаемых в этой стране людей. (На самом деле, Ростропович совершенно не знал Чубайса, разве что - имя слышал, но к Ростроповичу был найден подход.)
Личное поручительство таких блестящих людей, как Мстислав Леопольдович, в Соединенных Штатах о многом говорит, о многом, такая эта страна, самое главное здесь - репутация.
– Или, Юрий Михайлович, - вдруг выпалил Чубайс, - дело в том, что забрав приватизацию в свои надежные руки, правительство отрезает вас… лично вас, уважаемый Юрий Михайлович, - подчеркнул он, - от денежных потоков? И - вашу супругу? Я… опять не прав, Юрий Михайлович? Я… как всегда не прав? Чубайс обнаглел: этот парень никогда не сдается без боя.
Он даже не смеялся сейчас, он просто светился от счастья! Красивая фраза… Батурина у Лужкова - его самое больное место. – Правило захвата… - да, Юрий Михайлович? Кто первый схватит, тот и сыт! Ельцин побагровел: – Чубайс! – Да. – Вы не в подворотне находитесь. – Извините, Борис Николаевич, - улыбался Чубайс. – Не извиню. – Мне выйти? – Вам? – Мне? – Вам - а-статься, - приказал Ельцин. - Вести себя достойно.
Разрешите продолжить, Борис Николаевич? - поинтересовался Лужков. – Па-жалуйста. – Страна, товарищи, получает такие удары, от которых она уже никогда не оправится. - Никогда! - грозно повторил Лужков, повернувшись к Ельцину. - Курс на создание в России класса эффективных собственников грубо искажается некомпетентными действиями руководителей Госкомимущества. Не является секретом, что еще в 89-ом году Вашингтон принял стратегию «гарантированного технологического отставания России».
Давайте вдумчиво разберемся, Борис Николаевич, почему мы отказались от запуска в серию «Як-141»? - Если кто не знает… - Лужков медленно обвел глазами всех, кто сидел за столом, - это уникальная палубная машина вертикального взлета. Самолет взлетает как вертолет. С палубы корабля. – Дороговато получается, - вздохнул Шумейко. - Мы как подсчитали - сразу прослезились.
Хороший самолет, никто не спорит, только с кем нам воевать-то… хочется спросить? – С кем?! - удивился Лужков. – Да. С кем?! Прозвучало с вызовом. – При таком количестве, Юрий Михайлович, в Европе, в Китае и у нас разных там… «химавтоматик», АЭС, и прочего… особо опасного, большая, тяжелая война, когда и требуется «Як-141»… – …третья мировая… - подсказал Авен… – …невозможна! - кивнул Шумейко.
- Согласны? – Нет. – Не-ет..? - удивился Шумейко. - Как это? Налупил, извините меня, ваш… Иосиф Виссарионович… заводов, так мы весь мир с тех пор воспринимаем как притаившегося дьявола.
Господин Каримов возмущается: у них военные под Ташкентов просто скидывают старые танки в пропасть. – Куда? - не понял Ельцин.
– В овраг, Борис Николаевич, - объяснил Шумейко. - Утилизация такая. Заводы не справляются.
Шумейко тоже устал, как и все. Он был голоден, а когда Шумейко - голоден, он становился злым, как черт. – Погодите, - попросил Лужков. - Владимир Филиппович! Вы о чем? «Як-141» влет уйдет на мировые рынки.
Такие страны, как Индия и Китай… - война не нужна, кто спорит? А деньги? Тоже не нужны? Хоть сейчас собирайте заявки! …Учителем Лужкова был великий Кастандов.
Он, Леонид Аркадьевич Кастандов, создал в СССР всю нефтехимию. Десятки заводов, комбинатов, концернов, промыслов и университетов, готовивших - с нуля - потрясающих специалистов. «Человек, опередивший время», - говорил Лужков.
Раньше были Кастандов, Устинов, Патоличев, Афанасьев… Сегодня - Авен и Нечаев. Нормально! – Или, Борис Николаевич, - Лужков смотрел сейчас только на Ельцина, - мы боимся, что американцы ударят нам по… по… голове? Я не чувствую никаких оснований, которые могли бы сгенерировать у Анатолия Борисовича или Владимира Филипповича, уж… извините меня… убедительный ответ.
Ликвидация такой машины, как «Як-141», это и есть стратегия «гарантированного технологического отставания России»!.. Шумейко опять поднял голову. – Вы бы - ближе к Москве, Юрий Михайлович... – посоветовал он. – Куда уж ближе, – огрызнулся Лужков.
– А почему мы отказались сейчас от реактивного железнодорожного вагона? – Какого вагона?.. - не расслышал Ельцин. – Реактивного, Борис Николаевич. Да еще и, товарищи, Госкомимущество передает всю документацию французам? – Продает или… дарит..? - переспросил Ельцин.
Дарит, Борис Николаевич, дарит! От щедрот душевных… примите… Ельцин рассвирепел: – Шумейко! Это так или не так? Шумейко не знал, так это или не так. – Это... правда? – грозно повторил Борис Николаевич. – ...и у нас теперь нет никакой возможности компенсировать все эти потери, - вставил Лужков.
– А вы, Нечаев? Встаньте! - Ельцин продолжал свой допрос. - Что вы знаете по этому поводу? – Видимо, под вагоны нужна специальная дорога, - нашелся Нечаев. - Такой проект и за сто лет не окупится… – Скоростную дорогу между Москвой и Петербургом,
Москвой и Нижним Новгородом мы все равно построим, – возразил Лужков. – Рано или поздно, чтобы не было необходимости идти на еще большие траты и латать дыры. Поэтому я, товарищи, повторюсь.
Как наблюдатель этой дикой дурной ситуации с приватизацией, я очень рад, что Анатолий Борисович больше не полез... не будет вмешиваться в процесс разгосударствления, происходящий сегодня в Москве.
Как мэр столицы, могу с гордостью доложить и правительству, и Президенту: от приватизации своих объектов, Москва уже дала в казну больший доход, чем вся работа Госкомимущества в Российской Федерации.
Просто, товарищи, политика Чубайса… – Да нет никакой… понимашь… политики Чубайса... – неожиданно оборвал его Ельцин. – Шта- а вы Чубайса за врага... держите! Какой он… враг, Юрий Михайлович?! Про-о-сто Чубайс так устроен, что он ставит всегда наверняка.
- Вы… вы встаньте, Чубайс! Шта-а… вы все время молчите? Чубайс нехотя поднял голову и отложил бумаги. – Не понимаю суть дискуссии, Борис Николаевич. Поэтому - молчу. – А я думал, ва-ас тут уже нет! Чубайс улыбнулся: – Я всегда там, где правительство, Борис Николаевич! Ельцин улыбнулся: ответ понравился.
– Или Авен, – спокойно продолжал Президент. - Юрий Михайлович его тоже касался. Авен встал. – Да… сидите… - отмахнулся Ельцин. – По Авену… были вопросы. И Авен, Юрий Михайлович, быстро ушел.
Тут же создал нормальный фонд: привлекает и инвестирует. Что здесь плохого? Что плохого, хочу спросить, если… Россия у нас вступит в НАТО? «Куда..? - не понял Лужков. - В НАТО? Так он - что? В НАТО собрался?..» – Ну в будущем, понимашь, – добавил Ельцин. – Если наши танки - хорошие и лучше всех, пусть НАТО покупает их у России.
Дарить - не будем! - он грозно обвел глазами всех, кто, сжавшись, сидел за столом плечом к плечу. - А купить - так пожалуйста. Богаче станем! У кого-то из министров, похоже - у Нечаева, было нездоровье в желудке: характерные рулады раздавались за столом все чаще и чаще. Вчера вечером, допоздна, Нечаев зажигал на презентации рыбного ресторана «Сирена».
Он налегал на устрицы (их в Москве сроду никто не видел), а они - жирные, вот живот и напучился (на неделю вперед). Вместе с Нечаевым гулял министр юстиции Федоров.
Ничего - не траванулся, выглядит очень даже не плохо, вот только - молчит, все время молчит. Или Федоров не любит устрицы? Лужков недовольно глядел на Федорова: «человек-оркестр».
- Перевод советских заводов в формат НАТО невозможен, у натовских заводов - другие стандартны, другие болты и гайки. Значит речь идет сейчас о полной гибели оборонной индустрии России. Вот это да… Уничтожить – под видом демократии – великую страну… И Ельцин – что? Поставлен, чтобы осуществить этот курс?»
131
Лужков не отступал; с каждой минутой Лужкову становилось интереснее и интереснее: – Разрешите, Борис Николаевич? НАТО не может покупать нашу технику. Обслуживание - крайне затруднено. Ее просто негде чинить. Я понимаю: надежная встроенность России в мировое сообщество необходима.
Зачем же тогда Минфин искусственно создает сейчас систему неплатежей? Директора заводов, как тот же Лебедев в Коврове, нынче поставлены перед фактом: чтобы выплатить рабочим зарплату, а иначе… иначе они разбегутся… директорам приходится закладывать в банках свои собственные квартиры, дачи и под этот залог брать кредит. Вот почему я жестко призываю к порядку.
Чуть что - и Анатолий Борисович заявляет: Челябинский металлургический и Ковровский механический заводы, - а Ковров обеспечивает стрелковым оружием всю милицию страны, - …кроме того… я… специально выписал… - Лужков упрямо искал какой-то листочек, - Рыбинский и Уфимский моторостроительные заводы, да у меня… огромный список, сейчас покажу… так вот: чуть - что, и Госкомимущество мгновенно объявляет наши магистральные предприятия банкротами.
После чего (банкроты же!) эти заводы быстро… когда за месяц, когда за неделю… уходят в частные руки! Разволновавшись, Лужков говорил сейчас все громче и громче.
– По тем ценам, о которых я уже сказал, - напирал он. - Это ли не безобразие?! - гремел Лужков. - Ковровский завод сейчас выставлен на продажу по цене одного своего станка с ЧПУ! – Юрий Михайлович… можно вас попросить… чуть потише, – взмолился Нечаев, но Ельцин, вдруг, его оборвал: – Здесь я, понимашь, слежу за порядком...
Он при любой возможности показывал, кто в доме хозяин. – И - еще, товарищи, - вдохновился Лужков. - Отдельный разговор - судьба великой фирмы Андрея Николаевича Туполева. – А шта-а... Туполев? – Там очень плохо, Борис Николаевич. – Плохо? – С точки зрения структурирования - плохо. Даже не так, как везде.
Из-за повальных неплатежей, Борис Николаевич, на территории КБ Туполева разместились сейчас аж 200 коммерческих организаций. Все направленно к тому, что от КБ просто ничего не останется.
Лужков сделал паузу и медленно обвел глазами согнувшихся над столом министров (на Лужкова никто давно не смотрел), давая понять, что сейчас он скажет, наконец, самое главное.
– По добыче угля, Россия сегодня скатилась… на уровень 1957 года, – Лужков нашел, наконец, какую-то очень важную справку, лежавшую в его папке среди большого количества необходимых бумаг и держал ее в руке прямо перед собой.
- Это же… это же… совершенно ненормальное явление, товарищи! По производству металлорежущих станков и выпуску тракторов мы - хочу доложить нашему высокому совещанию - находимся сейчас на уровне довоенного 1931-го!
А по кузнечнопрессовым машинам и зерноуборочным комбайнам, Россия упала сейчас в 1933-ий. Это… это… лишь несколько элементов той ужасной картины, которая почему-то (и я не понимаю - почему) никем не оценена и никого не волнует.
- По производству кирпичей… по производству кирпичей, - захлебывался Лужков, - мы отброшены сейчас аж в 1953-ий. На уровень 1953-го. Другой очень серьезный вопрос – производство шерсти.
Цифры… ужасные. По производству шерсти, товарищи, мы опущены сейчас в 1880-ый год. Я не оговорился, - воскликнул Лужков. - Вот она, дикая и бездумная приватизация. Возможно - по советам консультантов Авена. Россия за год упала… - за год, товарищи! - напирал Лужков, - всего за год… на 112 лет.
Абсолютный рекорд падения, так сказать! Для Книги Гиннеса! Дальше. Пиломатериалы. Мы свалились, - за год, друзья, всего за год, - на объемы 1930-го. По товарным вагонам и тканям упали тоже на 100 лет: в дореволюционный 1910-ый!
Ельцин с изумлением смотрел на Лужкова: – Откуда у вас эти цифры, Юрий Михайлович? – Госкомстат России. Вчера принесли.
– А почему мне их не ложат?! …Чубайс понял, кажется, что его нарочитая демонстрация - чтение бумаг, - уже неуместна.
Он презрительно, с самодовольной улыбкой, смотрел сейчас на Лужкова и не понимал: Лужков - вроде бы не глуп, стар, совок совком, но не глуп. Зачем тогда он все это говорит? Он что, не понимает, что за Чубайсом стоят американцы, за Чубайсом - НАТО, да весь мир сейчас - за Чубайсом.
А тут, извините, какой-то Лужков. «Красный директор», оборонщик… как был (всегда) коммунистом, так и помрет коммунистом, такие люди - не меняются. – У вас все? - поинтересовался Ельцин. Ему очень хотелось закрыть совещание; если не возможно закрыть - значит перенести его на завтра, на послезавтра, да хоть бы… на год или на два, но сейчас… сейчас закрыть всю эту вакханалию к чертовой матери и - уехать на дачу.
– Еще минута, Борис Николаевич, - попросил Лужков. – Но… только минута, - приказал Ельцин. - Одна, понимашь! И - положите передо мной ваши расчеты. Немедленно! – Слушаюсь, Борис Николаевич. Работа Госкомимущества провоцирует в стране социальный взрыв невиданной силы, - быстро говорил Лужков, передавая Ельцину все свои документы. - Считается, товарищи, что в погоне за прибылью, новый собственник вложит в эти заводы деньги. –
А если не вложит? Кто даст гарантии? Как сказал недавно в «Известиях» один господин, «в этом мире никто никому не друг, потому что все мы здесь - конкуренты!» – Это Миша Фридман сказал, – хихикнул Авен. – Наш товарищ, Борис Николаевич, - объяснил он. - Так Фридман - пошутил, уважаемый мэр.
Фридман тоже имеет право на шутку! – Понимаю, Петр Олегович, - согласился Лужков. - Но не родится из спекулянта новый Косыгин. У спекулянта - ум спекулянта. В оканцовке, товарищи, я привожу последний пример.
Очень коротко, Борис Николаевич: завод Орджоникидзе. Флагман, так сказать, российского станкостроения. – Я его знаю, – вспомнил Ельцин. – И шта-а?.. – Докладываю. В результате ваучерной приватизации, контрольный пакет Орджоникидзе… - а завод, как мы знаем, полностью оборудован суперсовременными станками с числовым управлением, об этом лично заботился Борис Николаевич, возглавляя Московский горком…
– Ну… Что с ним?! От нетерпения, Ельцин даже распустил сейчас галстук: – Говорите! – Завод Орджоникидзе купили, Борис Николаевич, два банка: «Оргбанк» и «Кэибанк». – Как это? Причем здесь банки? – Ремарка Президента - очень точная, товарищи! - подхватил Лужков.
- Наш Комитет по антимонопольной политике признал эту сделку недопустимым явлением, но банки уже отправили за забор более 70% высококлассных рабочих и полностью сменили совет директоров. Вот я и спрашиваю, Борис Николаевич: почему мы ведем себя как самые большие идиоты в мире. На заводе Орджоникидзе - обвальное падение производства.
Я являюсь мэром, который отвечает за всю Москву, а Москва - это прежде всего предприятия. По итогам 91-го года, Орджоникидзе выдал 185 агрегатных станков. Сейчас - всего 27. Кроме того, в ближайшие обозримые сроки будут полностью сорваны поставки «смежникам», значит «Москвич», «КамАЗ», Россельмаш и ЗИЛ - тоже встанут.
А люди? Рабочие? Инженеры? Москва - сложный город, Борис Николаевич и сегодня чувство собственного достоинства Москвы находится под большой угрозой. Куда им идти? Где найти работу? На баррикады? …
Что-то хотел сказать Черномырдин, но Черномырдина опередил Шумейко: – Пока что не было ни одной забастовки, Юрий Михайлович. Лужков ладонью протер лицо и осторожно посмотрел на часы. – Наш народ терпелив, - согласился он.
- Нам молиться надо на наш народ; Москва имеет и душу, и характер… очень добрый характер… мы принимаем все беды из России сюда, к нам.
Но Москва имеет и свой эгоизм. У меня вопрос к господину Андрею Нечаеву. Вы в курсе ситуации на Орджоникидзе?
Ельцин внимательно смотрел на Нечаева. – Говорите, - приказал он. Ельцин вернулся во главу стола и достал из папки страничку со своим финальным словом, чтобы закрыть совещание. Нечаев тяжело поднялся из-за стола.
– Борис Николаевич! Господа! Завод им. Орджоникидзе вошел в принятую Верховным Советом программу разгосударствления. Собственностью банков, завод стал по итогам честно проведенного аукциона.
При чем здесь государство, хотелось бы спросить, если этот завод сейчас – частный объект? Лужков взорвался: – А наши «Тушки» - это не государство? Я - о фирме Туполева.
Мы на чем летать будем? Где брать запчасти? - Я вообще не понимаю, Борис Николаевич… - громко возмущался Лужков, - частные объекты - это уже не государство?! Банки, господин Нечаев, выложили за Орджоникидзе 500 миллионов рублей. Реальная стоимость его основных фондов – 800 миллиардов.
Завод имел: 22 многоквартирных дома, 2 детских садика, 2 общежития, базу отдыха в Анапе, пионерский лагерь в Румянцево, три профилактория, причем один из них в Барвихе, - это я по памяти говорю, значит что-то могу упустить.
Все эти объекты не включались в основные фонды. Когда? В момент продажи! Они вообще никак не оценивались! 500 миллионов - за Орджоникидзе, вся инфраструктура - в подарок! Я поинтересовался, товарищи… - Лужков все еще пытался встретить в глазах министров хоть какое-то сочувствие, - судьбой этих профилакториев и многоквартирных домов. Докладываю: «Оргбанк» и «Кэибанк» развернулись с лихвой! Профилакторий в Барвихе только что ушел под дачи по цене 10 тысяч долларов за сотку.
А дома… дома… Он задыхался; на Лужкова было страшно смотреть. – Остановитесь, - попросил Ельцин, но тут, улыбаясь, поднялся Чубайс: –
Возразить можно, Борис Николаевич? Его наглость - поражала. – Не надо, – буркнул Ельцин. – Потом скажете! – Может, мне за дверью подождать? - хмыкнул Чубайс. - Пока Юрий Михайлович кончит?! – Не кончит, а закончит, Толя, – возразил Полторанин. – Когда Юрий Михайлович закончит… я начну. Ты точно сегодня без обеда остаешься…
Лужков умел говорить, но не умел ставить точки; он говорил всегда много и длинно, потому что ему, всякий раз, хотелось сказать сразу и обо всем. – Подвожу итог, товарищи! В модели, предложенной Госкомимуществом, нет самого главного: мотивации к труду. Если мои новые ботинки обошлись мне за дорого, я с них пылинки сдувать буду. Может быть, не сразу надену.
Но если я схватил их на распродаже, по рублю за пару, что ж тогда их беречь? Мы - вроде как - настраиваем наших капиталистов на работу. Но бесплатно розданное имущество не создает настоящего хозяина. И - собственника. Зато полученные за бесценок заводы выгодно откинуть в металлоутиль. – Чего ж париться? Соседний Китай берет металлолом по 12 долларов за тонну.
Если отправить в металлоутиль тот же ЗИЛ, то господин Ефанов, новый хозяин ЗИЛа, сразу огребет аж 170 миллионов долларов… – За неделю - другую… - уточнил Полторанин. Всем своим видом, он демонстрировал сейчас полную солидарность с Лужковым. – Господин Ефанов, товарищи, купил ЗИЛ… весь ЗИЛ (14 предприятий в цепочке, 206 тысяч рабочих рук), за… за… - напирал Лужков, - за… четыре миллиона долларов. По цене двух станков с ЧПУ! – Это… правда, Чубайс? – не поверил Ельцин.
– За четыре миллиона? Он только сейчас понял, наконец, о какой катастрофе говорит Лужков. – Эта-а… правда? - Ельцин с трудом сдерживал гнев. Чубайс равнодушно пожал плечами:
Нет. – Как это «нет»?! - вспылил Лужков. – То есть, четыре миллиона – это верная цифра, Борис Николаевич. Но чтобы ЗИЛ - заработал, в него надо срочно вложить два миллиарда долларов. – Два? - взорвался Лужков.
- Два миллиарда!? Вы, Чубайс… вы… - задыхался он, - вы понимаете, о чем говорите? На совещании у Президента?! Откуда у этого Ефанова два миллиарда? С каких-таких… пирогов?! - Фирма «Микродин» господина Ефанова – такая маленькая, что она, Чубайс, полностью соответствует своему названию - «Микро-дин»! – А шта-а… за фирма? - не понимал Ельцин.
– Бытовая техника, Борис Николаевич. – Какая? - не расслышал он. – Ефанов продает в Москве бытовую технику. Имеет в Москве один или два магазинчика, не больше! - По плану господ Ефанова и Зеленина (а финансирует их некто Потанин, «ОНЭКСИМ- банк»), на месте ЗИЛа вот-вот появятся таможенные терминалы. Все, ЗИЛу - каюк. Вместо ЗИЛа - таможня. Вот только Луспекаева не хватает. Таможенника Верещагина.
Которому за державу было обидно! Ельцин - не верил. – ЗИЛ - шта-а..? Снесут? – Я не дам, Борис Николаевич. – Правильно! – Но у них, у «Микродина»… все уже готово.
Что б была таможня. Удобный подъезд: водный, железнодорожный… какой угодно. И - фуры… Все свои листочки Лужков аккуратно сложил обратно в папку и - сел за стол.
Оказалось - не на долго; Ельцин тут же закрыл совещание: – Просили минуту, Юрий Михайлович, а говорили около часа… но поговорили мы ха-рошо. Я - доволен. Все получилось по делу. Повторю еще раз: Президент сказал… шта-а сказал: за приватизацию у нас в стране отвечает Чубайс.
С него и спросим, если он там… шта наворочал. За Москву с сегодняшнего дня отвечает только Юрий Михайлович. С Юрия Михайловича тоже спросим, если крен пойдет… куда-то не туда.
Со всех будем шкуры драть, если кто чего... наворочал. А я этот разговор не забуду, – обес-щаю! Чубайс хотел что-то сказать, но Ельцин развернулся и - вышел из зала в соседнюю комнату. «Может ему выпить нужно?» - подумал Лужков. …
Расходились молча, никто не смотрел друг на друга, только Авен громко предлагал кому-то, кажется - Черномырдину, «пообедать в банке». Чубайс небрежно засунул все свои бумаги в портфель и - выскочил в приемную. К нему сразу подскочил Виктор Васильевич Илюшин, первый помощник Президента.
– Прошу вас… Илюшин протягивал Чубайсу стакан холодной воды. – А?.. – не понял Чубайс. – Мне?.. – Вам, вам, – ласково улыбался Илюшин. – Водичка сейчас - совсем не лишнее…
Помогает, кстати, и коньячок! Время обеда, Анатолий Борисович, как справедливо заметил наш Президент! Полторанин полуобнимал Лужкова: – Хорошо... ага! Это было хорошо! Жалко стенограмму похерят… – Думаешь… похерят? – машинально спрашивал Лужков, вытирая пот.
Он был еле жив от усталости, но Ельцин так резко, вдруг, все оборвал, что у Лужкова были какие-то смутные подозрения. По большому счету он так и не понял, чего он добился. Лужков - человек результата. - А какой здесь результат? Он что, спас завод Орджоникидзе? Или - фирму Туполева? Или - «вертикальный взлет»? Реактивный вагон? – Конечно, похерят, - вздыхал Полторанин. - На хрена им всем… такие архивы?
Честно говоря, Лужков не любил Полторанина: хитрован такой... деревенский, один из соавторов Беловежской пущи. Говорить не хотелось, тем более - отвечать, но тут, улыбаясь, к ним подошел Чубайс: – Юрий Михайлович! А мы теперь - враги.
Лужков поднял глаза: – Были друзья? Чубайс опять ухмыльнулся и - ничего не сказал. В этот момент его грубо, чуть ли не за грудки, остановил Полторанин: – А ты, Толя, большой дурак… как я посмотрю.
Слушай: если Юрь-Михалыч тебе сейчас в морду даст, то… как ты думаешь?.. американцы, штоб тебя защитить, введут в Черное море свой Шестой флот? Как принято у них? Если их граждан обижают?.. Давай проверим! – и Полторанин занес над Чубайсом свой огромный кулак.
– Большой праздник в пионерском лагере: компот забродил, - пожал плечами Лужков. На них с большим интересом смотрели Нечаев и Авен. – Разрешите напомнить, Анатолий Борисович? - поинтересовался Авен. - Умная голова обязательно проиграет в споре с тупым предметом! Чубайс покраснел: – Смейтесь, смейтесь... – воскликнул он.
– Мы, господин Полторанин, пришли во власть, когда в казне и тысячи долларов не было! Забыли?! Все, бл, об этом забыли?! Полторанин ласково, по-отечески, полуобнял Чубайса: – Здесь не «Эхо Москвы», Анатолий! Это ты там втирай, у евреев! А мы, давай-ка лучше, Шестой флот проверим… – Тише, тише, господа руководители… – взмолился Илюшин.
– Если драться - то на улице! На Красной площади..! – поправился он. - Или на Ивановской! Чубайс развернулся и молча вышел в коридор. – Набундюченный... – вздохнул Лужков.
Приемная опустела. Чубайс - ушел и всем, вдруг, стало как-то полегче… Полторанин не нашел, что ответить, но еще раз, молча, пожал Лужкову руку.
Просто я вижу, Борис Николаевич, что ситуация – со-
вершенно ненормальная. Давайте возьмем для примера не
Москву, а Петербург, завод Свердлова. Здесь – десять тысяч
рабочих рук, расточные станки и особо точные обрабаты-
вающие центры. Четверть продукции завода Свердлова
идет в Европу, но Егор Тимурович почему-то решил, что за-
вод Свердлова – это неперспективный завод.
Так там сразу, в тот же день, когда Егор Тимурович решил перевести завод Свердлова на выпуск китайских велосипедов, ибо, по его мнению, китайские велосипеды – особо прибыльная вещь…
Там сразу появились японцы.
Первым делом они сняли все расточные станки, купили их по цене металлолома и сейчас эти станки прекрасно работают в Осаке!
Таким образом, – информирую Президента, – мы, Борис Николаевич,
заложили базу для их триумфа на сто лет вперед!..
Ельцин слушал Лужкова вполуха, но все-таки поднял голову:
– Сколько, вы говорите, идет под нож?
Лужков встал:
–Двести шестьдесят один завод, Борис Николаевич. Еще
четыреста сорок производств – на листе ожидания, включая
знаменитый Дальзавод во Владивостоке, который обслуживает
весь Тихоокеанский флот.
– Да сядьте вы! – махнул рукой Ельцин. – Дружески разговариваем.
Двести шестьдесят один и четыреста сорок – в
этом году?
– По программе приватизации.
– Но наш тыл – это американцы, – вдруг сказал Ельцин.
– Бесплатный сыр только в мышеловке, Юрий Михайло-
вич, но па-вторяю: на уступки мы пойдем только там, где
есть не нужные дубли.
Приведу пример. Есть, как вы знаете, ракеты Челомея.
И, параллельно, ракеты Янгеля. Мы… Шта-а?.. Подымем два
проекта сразу? Какая в этом необходимость? Завалить людей
работой? Ладно, завалим. А если Гайдар прав и эти ракеты
уже не нужны? Куда им лететь, если лететь некуда?
Я – знаю! – рявкнул вдруг Ельцин и распрямил спину. В та-
кие минуты, как эта минута, в нем просыпался Президент;
перед Лужковым сейчас был какой-то другой Борис Нико-
Николаевич Ельцин.
Не тот Ельцин, который только что предлагал ему пообедать,
а перед обедом «чуть-чуть по–русски»,
нет; это был другой Ельцин, надменный и гордый; такого
Ельцина здесь, в Кремле, боялись абсолютно все, не только
Лужков, чья жена – бизнесмен и главная власть в Москве.
– Значит, что-то сократим! – громко и уверенно говорил
Ельцин. – Все дубли – точно сократим. Большая ошибка
вашего Соломонова – то, что он не берет под себя Миасс;
твердая ракета, Юрий Михайлович, значит –твердая. Или
вернемся к «Воеводе», хотя __________мне докладывают, что гептил –
это плохо.
– Очень опасно, Борис Николаевич. Это я как химик говорю.
– Вот! – удовлетворенно сказал Ельцин. – Вы меня понимаете. Вы всегда меня понимаете, Юрий Михайлович,
поэтому я вас… я вас… – запнулся он, – уважаю и ценю. Нам
с вами… – помедлил он, – очень надо удержаться; сохра-
ним власть, Юр-рий Михайлович – значит, сохраним и свое
лицо, то есть – демократию сохраним!
Лужков встал:
– Я согласен, Борис Николаевич.
Он был сейчас на последнем издыхании.
– Са-ставляйте, короче, список заводов… – подвел черту
Ельцин и ътоже поднялся. – В первую очередь – необходимых
стране.
Постарайтесь, пожалуйста, ничего не упустить
и обойдитесь без Чубайса.
Этот Чубайс тоже мне надоел, но я пока терплю.
Список представьте мне через неделю, а остальное кинем этому Клинтону как обглоданную кость.
Вы… вы понимаете меня?
Ельцин по-детски заглядывал в его глаза. Ему казалось,
что он открыл сейчас Юрию Лужкову какую-то страдную
тайну. Такую тайну, которую он сам себе боялся открыть, а
тут вдруг что-то случилось и он – проговорился.
Или выговорился?..
– Понимаете меня? – повторил Ельцин.
– Понимаю, Борис Николаевич, – твердо сказал Лужков и
пожал ему руку. – Я понимаю и сделаю!
– Я вам… доверяю, если что…
–
Спасибо Борис Николаевич.
– За доверие– не благодарят, – заметил Ельцин.
– Я пойду?
– Идите
Итог приватизации: около 60% оборонных заводов нашей
страны, в том числе сотни – сотни! – уникальных предприя-
тий, вызывавших зависть Соединенных Штатов, Европы, Япо-
нии, Китая были стерты с лица земли. Мы навсегда потеряли
более 5000 собственных технологий. Равных им, особенно в
оборонке, ни у кого в мире не было!
Производство подшипников – под нож!
Совершенно секретные институты в Подмосковье, в Новосибирске, на Волге – под нож!
В Арзамасе-шестнадцать в цехах, где академик Юлий Борисович Харитон создавал когда-то атомное оружие, сейчас разливали грузинское вино, мастерски переделав – под чаны – тепловые емкости…
Список Литературы
Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953—1985). М., 1991
Барсенков А. С. Реформы Горбачева и судьба союзного государства: 1985—1991. М., 2001
Барсенков А.С. Введение в современную российскую историю 1985—1991. М., 2002
Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М., 1997
Ванденберге И. Историческое недоразумение: холодная война. 1917&1990. М., 1996
Быстрова Н.Е. СССР и проблема создания безъядерных зон в Европе (середина 50-х — конец 80-х годов). М., 1995
Ванденберге И. Историческое недоразумение: холодная война. 1917—1990. М., 1996
Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М., 2006
Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М., 1995
Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. М., 1997
Зенькович Н.А. Тайны уходящего века. М., 2003
Зенькович Н.А. Михаил Горбачев: жизнь до Кремля. М., 2001
Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация: от Великой Победы до наших дней. М., 2001
Караулов А.В. Русский ад в двух томах (каждый том в двух книгах)
Аргументы Недели 2022 год (электронную версию издания можно купить на Платформе журналиста Андрея Караулова).
Киссинджер Г. Дипломатия М., 1997
Корниенко Г.М. Холодная война: свидетельство ее участника. М., 1994
Леонов Б.А. История советской литературы. М., 2008
Лельчук В. С. Научно-техническая революция и промышленное развитие СССР. М., 1987
Медведев В.А. В команде Горбачева: взгляд изнутри. М., 1994
Медведев В.А. Распад: как он вызревал в мировой системе социализма. М., 1994
Медведев Р.А. Юрий Андропов: неизвестное об известном. М., 2004
Митрохин Н.А. Русская партия: движение русских националистов в 1953— 1985 гг. М., 2003
Никонова С.И. Духовная жизнь советского общества в 1965&1985 гг.: идеология и культура. К. 2006
Новик Ф.И. СССР — ФРГ: проблемы сосуществования и сотрудничества. 1975—1986. М., 1987
Орлов А. С. Холодная война. М., 2000
Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. СПб., 2010
Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти 1945;1991. Н., 2000
Пихоя Р.Г Москва. Кремль. Власть: 1964;1985. М., 2008
Попов В.П. Большая ничья: СССР от Победы до распада. М., 2005
Прибытков В.В. Аппарат. 390 дней и вся жизнь генсека Черненко. М., 2002
Рогов С.М. Советский Союз и США: поиск баланса интересов. М., 1989
Семанов С.Н. Юрий Андропов. Генсек из КГБ. М., 2011
Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М., 1995.
Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985—2001. М., 2001
Соколов К.Б. Художественная культура и власть: союз и борьба (1953;1989). СПб., 2007
Соловьев В.П., Клепикова Е.И. Юрий Андропов: Тайный ход в Кремль. СПб., 1995
Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. М., 1993
Филитов А.М. «Холодная война»: историографические дискуссии на Западе. М., 1991
Фроянов И.Я. Погружение в бездну: Россия на исходе XX века. СПб., 2002
Ханин Г.И. Экономическая история России в новейшее время: Экономика СССР в 1961;1987 гг. Н., 2007
Ханин Г.И. Экономическая история России в новейшее время: Экономика СССР и России в 1988;1991 гг. Н., 2011
Ханин Г.Н. Динамика экономического развития СССР. Н., 1991
Ханин Г.Н Экономика СССР в конце 30-х — 1960 год. Н., 2003
Ханин Г.И. Экономика СССР в 1961&1987 гг. Н., 2007
Шахназаров Г.Х. Цена свободы: реформация Горбачева глазами его помощника. М., 1994
Шмелев Н.П. Авансы и долги: вчера и завтра российских экономических реформ. М., 1996
Шубин А.В. Парадоксы перестройки: Упущенный шанс СССР. М., 2005
Шубин А.В. Диссиденты, неформалы и свобода в СССР. М., 2008
Чазов Е.И. Здоровье и власть. М., 1992
Черняев А.С. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972—1991 годы. М., 2008
Черняев А.С. и др. В Политбюро ЦК КПСС. М., 2011
Яковлев А.Н. «Омут памяти». М., 2002
Оглавление
Первый Этап Скрытая фаза смуты (Андропов и Черненко 1-15
Второй этап открытая фаза смуты Горбачев- Ельцын 15-459
Список Литературы 459-461
Оглавление 462