Кроме того, особое значение в этом докладе имело заявление М.С. Горбачева о том, что «никто не знает истины в последней инстанции», поэтому следует отказаться «от монополии на истину».
Если учесть то обстоятельство, что до сих пор в качестве последней инстанции выступала именно КПСС, в КПСС — ее роль играл ЦК, в ЦК — Политбюро, а в Политбюро — Генеральный секретарь, то получается, что осенью 1987 г. устами самого М.С. Горбачева партия заявила о своем отказе от монополии на идеологию и провозгласила идеологический плюрализм.
Этот «плюрализм» сразу оказался предельно однобоким и с очень большим привкусом раболепия и низкопоклонства перед «цивилизованным Западом».
Для понимания тех коренных перемен, которые наметились в партийной идеологии в конце 1987 г., принципиальное значение имеет и доклад секретаря ЦК В.А. Медведева «Великий Октябрь и современный мир», который был сначала произнесен им на научной конференции, а затем опубликован в виде статьи на страницах журнала «Коммунист».
На протяжении многих десятилетий все высшее партийное руководство страны исходило из знаменитого ленинского постулата о том, что на рубеже XIX& XX вв. капитализм вступил в высшую и последнюю стадию своего развития — империализм.
В соответствии с этим вся история капитализма XX в. стала рассматриваться с точки зрения его неизбежного системного кризиса и последующей гибели.
В начале 1986 г. в процессе подготовки новой редакции партийной программы, которая была принята на XXVII съезде КПСС, была сделана осторожная попытка поставить этот ленинский тезис под сомнение, и в текст новой редакции программы было включено положение о том, что «капитализм не исчерпал себя».
Но тогда эта новация вызвала серьезные возражения у партийных «ортодоксов» и была отклонена. Вскоре после окончания съезда новый директор ИМЭМО академик Е.М. Примаков представил в журнал «Коммунист» свою статью «Ленинский анализ империализма и современность», в которой, с одной стороны, утверждалось, что империализм находится в нисходящей стадии своего развития, но с другой стороны особо подчеркивалось то, что он еще не исчерпал всех возможностей своего развития.
Однако и эта статья вызвала возражения со стороны редакционной коллегии журнала и была опубликована только после серьезной редакторской правки. В результате изумленные читатели журнала смогли насладиться таким «теоретическим» перлом, как «тенденция к загниванию капитализма на высшей стадии не исключает его неизмеримо более быстрого в целом роста, чем прежде».
Этот «околонаучный бред» не только противоречил элементарной логике, но и реальным историческим фактам развития современных буржуазных государств.
И вот теперь к этой «давней» проблеме вновь обратился секретарь ЦК В.А. Медведев, который впервые заявил, что, возможно, монополистический капитализм в нынешних условиях является наиболее «адекватной формой капиталистического способа производства». Таким образом, новый партийный «теоретик» горбачевского розлива, по сути дела, поставил под сомнение ленинскую теорию империализма, в частности, его главный вывод о том, что монополистический капитализм — это высшая и последняя стадия в развитии капитализма, а значит, поставил под сомнение все прежние разговоры об общем кризисе капитализма, его загнивании и скорой гибели.
Из этого авторского заключения логически вытекал следующий вывод: если капитализм не исчерпал возможностей для своего развития, то, следовательно, нет никаких материальных условий для перехода к другой, более высокой стадии общественного развития — социализму, а значит, Октябрьская революция не была и не могла быть социалистической и рассчитывать на победу социализма над капитализмом в ближайшем обозримом будущем не приходится.
Одновременно на волне нового этапа экономических реформ в 1987 г. появляются публицистические статьи ряд видных либеральных философов и экономистов, в том числе профессоров В.И. Селюнина и Г.И. Ханина «Лукавая цифра» («Новый мир» №2), Г.Х. Попова «С точки зрения экономиста» («Наука и жизнь» №4), Н.П. Шмелева «Авансы и долги» («Новый мир» №6), И.М. Клямкина «Какая улица ведет к храму» («Новый мир» №11) и ряд других. Главный смысл всех этих публикаций состоял в том, что:
• тот исторический путь, по которому советское государство пошло в начале 1930-х гг., оказался тупиковым и необходимо вернуться назад, к той исторической развилке, откуда был сделан неверный поворот;
• в годы сталинизма в стране была создана командно-административная система, которая исчерпала свой исторический ресурс;
• необходимо вновь свернуть на столбовую дорогу развития всей человеческой цивилизации и признать общечеловеческую ценность основных принципов рыночной экономики и объективных законов экономического развития всех стран.
В январе 1988 г. было опубликовано постановление Политбюро ЦК о создании при ЦК КПСС комиссии «По реабилитации жертв политических репрессий конца 1930-х годов», а в июле 1988 г. вышло новое постановление Политбюро ЦК КПСС «О дополнительных мерах по завершению работы, связанной с реабилитацией необоснованно репрессированных в 1930;1940-е годы и в начале 1950-х годов», которые дали мощный старт новой истерии, связанной с разнузданной и во многом лживой критикой сталинизма.
Вполне сознательная ложь и клевета была направлена теперь не только против И.В. Сталина и Л.П. Берия, но и против всех членов тогдашнего политического руководства страны — В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, М.И. Калинина, Л.М. Кагановича, А.А. Жданова, Г.М. Маленкова, М.А. Суслова и многих других.
Именно тогда на страницах многих либеральных газет и журналов стали появляться низкопробные и гнусные статьи Р.А. Медведева, Ю.С. Семенова, А.В. Антонова-Овсеенко и других идеологических «прорабов перестройки».
Одновременно процесс развенчания сталинского культа и созданного им «казарменного социализма» стал разворачиваться «снизу». Учрежденное рядом творческих организаций историко-просветительское общество «Мемориал», объединившее в своих рядах отпетых либеральных диссидентов и патологических русофобов (А.Д. Сахаров, С.А. Ковалев, Л.А. Пономарев, А.В. Рогинский), прикрываясь лживыми лозунгами содействия полной реабилитации жертв политических репрессий, оказания им помощи, восстановления исторической правды о сталинской эпохе, занялось откровенной подрывной деятельностью против основ советского государственного и общественного строя.
Конечно, все происходящее неоднозначно оценивалось широким общественным сознанием, так как под лозунгом «возрождения ленинского облика социализма» в средствах массовой информации развернулась совершенно разнузданная кампания по дискредитации прошлого нашей страны, в которой начинается критика самих идеологических основ и ценностей социализма.
На страницах ряда периодических изданий, в частности, «Огонька», «Московских новостей», «Недели», «Московского комсомольца» и других ликвидация «белых пятен» в истории страны постепенно стала превращаться в закрашивание черной краской целых исторических периодов страны.
При этом с понятием «сталинизм» все чаще начинают ассоциировать все политические процессы, происходившее в стране в 1920—1950-х гг., и ставить под сомнение сам социалистический характер советского общественного строя.
2. Зарождение политической оппозиции
В годы «хрущевской оттепели» в нашей стране зародилось диссидентское движение, и хотя его ряды постепенно расширялись, по оценкам самих лидеров этого движения (В. Буковский), оно вряд ли насчитывало более 10000 человек. При этом активная, деятельная часть диссидентов была и того малочисленнее, и насчитывала не более 600;700 человек.
После того, как в декабре 1986 г. Политбюро ЦК и лично М.С. Горбачев приняли решение о возвращении из «горьковской ссылки» академика А.Д. Сахарова, в стране была проведена крупная политическая амнистия.
По верному замечанию ряда авторов (А. Шубин), «освобождение диссидентов стало началом конца этого движения, поскольку многие из них, устав от борьбы», либо отошли от активной политической деятельности, либо эмигрировали, и лишь единицы продолжили свою политическую борьбу.
Между тем «архитекторам» перестройки нужна была мощная армия своих «хунвейбинов», способных задавить любых противников перестройки, поэтому в условиях разгрома диссидентского движения требовалось срочно создать новую «оппозицию» своими собственными руками.
Поэтому в политическом лексиконе вскоре появился совершенно незнакомый для обывательского большинства термин «неформалы».
В мае 1986 г. был принят союзный закон «О порядке создания любительских объединений и клубов по интересам», а в сентябре 1986 г. в Москве на базе детского клуба «Наш Арбат» возник «Клуб социальных инициатив», который стал одним из первых очагов консолидации неформалов в столице. Сопредседателями этого «Клуба» стали ранее совершенно незнакомые между собой люди — Г.Л. Пельман, Б.Ю. Кагарлицкий, М.В. Малютин и Г.О. Павловский, которых кто-то очень быстро и с вполне определенной целью познакомил и сдружил.
Обстоятельства возникновения этой «конторы» до сих пор покрыты тайной, и можно лишь отметить тот факт, что она была организована «по инициативе молодых ученых Центрального экономико-математического института АН СССР».
Впоследствии этот клуб несколько раз менял своих учредителей, пока в октябре 1987 г. он не был зарегистрирован при Советской социологический ассоциации, которую в 1986 г. возглавила академик Т.И. Заславская.
В связи с вышесказанным заслуживает особого внимания один любопытный факт: по свидетельству тогдашнего первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д. Бобкова, еще в конце 1960-х гг. по указанию Ю.В. Андропова в Институте социологии АН СССР был создан закрытый сектор 5-го Управления КГБ СССР, целиком состоящий из офицеров госбезопасности, на базе которого затем «развивался и рос сам этот институт».
Это признание представляет особый интерес, если учесть, какую роль в подготовке и реализации политики «перестройки» играла Советская социологическая ассоциация. Очевидно, что «социологи» из КГБ имели не только полную информацию о том, что происходило в этой ассоциации, но и могли оказывать влияние на ее деятельность.
В октябре 1986 г. «Клуб социальных инициатив» провел первое свое мероприятие — обсуждение проекта закона «О кооперации», куда были приглашены видные советские ученые, в том числе члены Советской социологической ассоциации — Т.И. Заславская и Л.А. Гордон, которые и стали патронировать этот клуб.
Кроме того, одним из «теневых» центров, направлявших работу этого клуба, стала квартира известного либерального историка М.Я. Гефтера, которую посещали некоторые «партийные диссиденты», в том числе бывшие крупные комсомольские работники и члены редколлегии журнала «Коммунист» Л.В. Карпинский и Ю.Н. Афанасьев.
Сам по себе факт посещения Ю.Н. Афанасьевым этих посиделок не представлял бы особого интереса, если бы не одно обстоятельство: он стал участником этих встреч не сам по себе, а «в качестве связного от помощника генсека А.С. Черняева», за которым стоит никто иной, как новоявленный зав. Агитпропом ЦК и секретарь ЦК по пропаганде А.Н. Яковлев.
Когда именно Ю.Н. Афанасьев познакомился с А.С. Черняевым, не вполне ясно, но до марта 1986 г. они оба входили в состав редколлегии журнала «Коммунист», и по свидетельству помощника генсека, «были близки до перестройки и в начале ее», когда тот ходил к нему за поддержкой, а сам М.С. Горбачев «поначалу его очень ценил».
После того, как у Ю.Н. Афанасьева возникли трения с новым главным редактором журнала «Коммунист» академиком И.Т. Фроловым, именно А.С. Черняев убедил секретаря ЦК М.В. Зимянина, который курировал все высшие учебные заведения страны, переместить его на пост ректора Московского историко-архивного института.
Все эти обстоятельства дают основание думать, что именно через Ю.Н. Афанасьева деятельность «Клуба социальных инициатив» если и не направлялась со Старой площади, где располагалось здание ЦК, то, по крайней мере, согласовывалась с ней.
Более того, по мнению ряда авторов (А. Шубин, А. Островский), на посиделках в «штабной квартире» М.Я. Гефтера «обкатывались» все основные вопросы, интересовавшие либеральное крыло в Политбюро, включая самого М.С. Горбачева.
На рубеже 1986;1987 гг. возникла очередная либеральная «тусовка», которая объединила ряд молодых и очень амбициозных экономистов из Ленинграда, Москвы и Новосибирска. В состав этой «тусовки» вошли три основных группировки: «московско-питерская» (Е.Т. Гайдар, П.О. Авен, А.Р. Кох, А.Б. Чубайс), «новосибирская» (В.М. Широнин, С.Г. Кордонский) и «госплановская» (В.А. Найшуль).
Во время работы этой «школы молодых экономистов и социологов» появилась идея создания «клуба профессионального общения и работы на перестройку», которая тут же получила всемерную поддержку со стороны МГК КПСС (Б.Н. Ельцин) и ЛОК КПСС (Ю.Ф. Соловьев), в результате чего в апреле&июле 1987 г. в Москве и Ленинграде возникли два дискуссионных клуба под одинаковым названием «Перестройка». По утверждению целого ряда хорошо осведомленных авторов (А. Шубин, Г. Павловский), обе «Перестройки» проектировались как вполне открытые клубы, за которыми стоял «Клуб социальных инициатив как управляющая ложа».
Основной базой московского клуба «Перестройка» стал Центральный экономико-математический институт АН СССР во главе с академиком В.Л. Макаровым, который лично курировал А.Н. Яковлев, а его доверенным лицом в этом клубе был Е.Т. Гайдар, входивший в состав редколлегии журнала «Коммунист».
В 1987 г. возглавляемая еще одним академиком-экономистом А.Г. Аганбегяном редакция журнала «ЭКО», которая наиболее активно пропагандировала новые идеи в экономике, стала создавать в ряде крупных городов страны клубы своих читателей, которые стали еще одной формой объединения советских «неформалов».
В июне 1987 г. на Пленуме ЦК первый секретарь Ленинградского обкома Ю.Ф. Соловьев, не посвященный во все эти закулисные интриги, выразил искреннее беспокойство по поводу возникновения неформальных объединений в стране, однако тогда на его беспокойство никто не отреагировал.
В конце сентября 1987 г. этот вопрос вновь был поднят на заседании Политбюро, но тогдашний председатель КГБ СССР генерал армии В.М. Чебриков успокоил всех товарищей, заявив им, что «образование неформальных общественных организаций — это закономерный процесс».
Понять спокойствие шефа тайной полиции страны, в общем-то, было нетрудно, поскольку начало этому «закономерному процессу» было положено «письмом одного из руководителей партии» в адрес руководства КГБ СССР с просьбой дать рекомендации, кого можно выдвинуть на перспективу в качестве «демократов».
Естественно, на Лубянке такой список быстро составили и включили в него «около тысячи имен», которых сами генералы спецслужб характеризовали как «бросовую агентуру».
Разумеется, было бы неверно зачислять в агентуру спецслужб всех неформалов 1980-х гг., точно так же неверно было бы видеть во всех социологах офицеров 5-го Управления КГБ.
Однако есть все основания думать, что Агитпроп ЦК КПСС, который тогда возглавил А.Н. Яковлев, и КГБ СССР во главе с В.М. Чебриковым играли важную роль в организации неформального движения, а затем и «демократической оппозиции» в стране.
В августе 1987 г. в Москве в доме культуры «Новатор» под эгидой двух райкомов партии была проведена «встреча-диалог» «Общественные инициативы в перестройке», в которой приняли участие более 300 человек, представлявшие 50 клубов из 12 городов страны.
Организатором этой встречи был «Клуб социальных инициатив», а в кулуарах самой встречи поговаривали, что она «курируется лично А.Н. Яковлевым».
Из числа участников этой встречи известны такие персонажи, как Б.Ю. Кагарлицкий, В.А. Гурболиков, А.К. Исаев, В.А. Золотарев, В.И. Новодворская, П.М. Кудюкин, М.В. Малютин, С.Б. Станкевич, Г.О. Павловский, Г.Л. Пельман и другие неформалы из студенческой и научной среды.
Несмотря на то, что во время этой встречи звучали различные радикальные предложения, в частности идея В.И. Новодворской провозгласить это сборище новым Учредительным собранием, фактически этот форум закончилась ничем, и первая попытка объединить неформальные организации страны оказалась неудачной.
Важную роль в дальнейшем развитии неформального движения в стране сыграла Комиссия по проблемам самодеятельных объединений, клубов и инициативных групп, которая была создана осенью 1987 г. при Советской социологической ассоциации во главе с бывшим комсомольским работником, директором НИИ культуры В.Б. Чурбановым, имевшим прямой «доступ к определенным лицам в ЦК КПСС, в том числе к А.Н. Яковлеву».
Из всех оппозиционных группировок, действовавших в Советском Союзе к началу перестройки, самой многочисленной и лучше всех организованной был знаменитый Народно-трудовой союз (НТС), который к тому же имел за границей собственную издательскую базу и три журнала — «Встречи», «Грани» и «Посев».
По данным спецслужб, к середине 1980-х гг. в «молекулах» НТС насчитывалось около 2000 человек, которые действовали во многих городах страны.
Казалось бы, именно НТС мог стать ядром всей оппозиции, однако никаких директив на этот счет не поступало. А между тем имеются достоверные сведения о том, что зарубежные спецслужбы сразу обратили внимание на неформальные объединения и начали работать с их лидерами уже в 1985&1986 гг., что позволило позднее продвинуть своих людей в органы госуправления России «на весьма высоком уровне».
Среди этих сотрудников, плотно опекавших доморощенных неформалов в столице, были и два «вторых секретаря политического отдела посольства США в Москве С. Вагнер и Р. Стефенсон».
3. Сокрушение идеологических основ советского общества
Чтобы обеспечить успех политике «перестройки» и сделать ее необратимой, требовалось радикально изменить отношение советских людей к прежним идейным ценностям. А совершить эту «революцию в умах» можно было только с помощью прессы.
Поэтому вся вторая половина 1980-х гг. характеризовалась редким издательским бумом, которому во многом способствовала отмена лимитов тиражей периодических изданий, принятая специальным постановлением ЦК.
Достаточно сказать, что в эти годы тираж многих либеральных изданий, поливавших помоями и грязью всю советскую историю, вырос до заоблачных размеров, например, у вполне заурядной партийной газетенки «Аргументы и факты», которой руководил В.А. Старков, тираж за три года вырос 1,4 млн до 9,2 млн экземпляров.
Используя этот взрыв читательского интереса и умело направляя его, руководство партии в начале 1988 г. развернуло открытую кампанию по идеологическому перевооружению советского общества.
Важную роль в этой кампании сыграла серия статей о теневой экономике. Если в 1985—1986 гг. в печати появляются и постепенно распространяются публикации об отдельных злоупотреблениях власти и в сознание людей вбрасывается идея о срастании власти и криминала как частном явлении, то в 1987;1988 гг. открыто поднимается вопрос о существовании советской мафии.
Одна из первых публикаций на эту тему появилась в январе 1988 г., когда центральный орган партии газета «Правда» напечатала статью Г.М. Овчаренко «Кобры над золотом».
С этого момента тема советской мафии постепенно раскручивается и приобретает такой же характер, как и тема сталинизма.
Более того, жертвами этой кампании стали многие невинные люди, в том числе бывший брежневский зять, первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Ю.М. Чурбанов, который по личному указанию М.С. Горбачева был осужден на 12 лет лишения свободы.
По информации ряда хорошо осведомленных авторов (Р. Медведев), имевших тесные контакты с окружением М.С. Горбачева, первоначально предполагалось начать пересмотр открытых процессов сталинской эпохи сразу после завершения помпезных торжеств, посвященных юбилею Великого Октября.
Потом было решено отложить эту политическую акцию до поездки М.С. Горбачева в Вашингтон, и лишь в начале 1988 г. началась новая волна реабилитации жертв политических репрессий.
Первыми были реабилитированы лидер «правых уклонистов» Н.И. Бухарин и его ближайшие подельники А.И. Рыков, М.П. Томский и Н.Н. Угланов, а затем в июне 1988 г. все обвинения уголовного характера были сняты и с лидеров «объединенной левой оппозиции» — Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и других.
После того, как активно заработала комиссия по реабилитации, где первую скрипку стал играть А.Н. Яковлев, в печать буквально хлынул поток новых материалов о сталинских репрессиях.
Первоначально М.С. Горбачев и его идеологические сатрапы пошли по пути, проторенному Н.С. Хрущевым, разоблачавшего И.В. Сталина под лозунгом возвращения к В.И. Ленину и очищения ленинизма от сталинских извращений.
В связи с этим обстоятельством в периодической печати началось активное обсуждение проблемы «термидорианского переворота». Насколько удалось установить, первым эту проблему в октябре 1987 г. поднял господин Л.В. Карпинский, а затем в январе 1988 г. ее коснулся вполне заурядный публицист А.А. Нуйкин, опубликовавший в «Новом мире» свою статью «Идеалы или интересы».
Позже эта проблема была специально рассмотрена в публикации В.В. Кавторина и В.В. Чубинского «Роман и история», увидевшая свет в марте 1988 г. в ленинградском журнале «Нева». Начав свой опус с обсуждения романа А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», они сразу перешли к проблеме сталинизма, поставив перед собою задачу понять его происхождение.
В ходе этого сумбурного и бездоказательного «рассуждения» они высказали мысль, что 1937 г. «по своей сути был государственным переворотом», который Ф.Э. Дзержинский предсказал еще в 1926 г. в одном из своих приватных писем к В.В. Куйбышеву.
В июле 1988 г. подобная публикация появилась на страницах «Правды», где Ю.Н. Афанасьев заявил, что «не считает созданное у нас общество социалистическим» и полагает, что необходимо выработать новую тактику, «чтобы заново вырулить на социалистическую дорогу».
Эта точка зрения сразу же была поддержана и другими либеральными авторами, в частности, вездесущей «академической дамой» Т.И. Заславской, которая заявила, что в советском обществе «причудливо смешались элементы общества, переходящего от капитализма к социализму, азиатской деспотии, государственно-монополистического капитализма, а может быть, и каких-то иных типов общества».
А далее она поставила собственный «диагноз» перестройке как «второй революции социалистического типа».
В январе — апреле 1988 г. журнал «Октябрь» опубликовал уже получивший к тому времени известность роман В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба», которому сразу же была сделана громкая реклама. Главная причина этой рекламы заключалась отнюдь не в художественных достоинствах романа, а в том, что его автор поставил вопрос о родстве сталинизма и фашизма.
Таким образом, еще не утихли страсти вокруг «Белых одежд» В.Д. Дудинцева и «Детей Арбата» A. Н. Рыбакова, как в Агитпропе ЦК уже начали готовить новый идеологический залп. Это дает основание думать, что
обсуждение данной темы с самого начала рассматривалось идеологами партии лишь как подготовка к тому, чтобы поставить в сознании советских людей сталинизм на одну доску с гитлеризмом.
Позднее на страницах этого журнала увидели свет запрещенные советской цензурой «Реквием» А.А. Ахматовой, «Адам и Ева» М.А. Булгакова, «Самоубийство» М.А. Алданова, «Псалом» Ф.Н. Горенштейна, «Революция! Революция! Революция!» B.Ф. Тендрякова, а также явно провокационная и низкопробная «историческая фантазия» Д.А. Волкогонова «Триумф и трагедия: политический портрет И.В. Сталина». Все эти публикации, особенно роман В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба» и русофобская книжонка А.Д. Синявского «Прогулки с Пушкиным», вынудили руководство Союза писателей РСФСР во главе с выдающимся советским поэтом и общественным деятелем С.В. Михалковым поставить принципиальный вопрос об отставке А.А. Ананьева с поста главного редактора этого журнала.
Благодаря активной поддержке со стороны Агитпропа ЦК и либеральной общественности в лице Д.С. Лихачева, А.Д. Сахарова, А.Г. Шнитке, О.Н. Ефремова, М.А. Захарова и других, подписавших письмо в защиту журнала, А.А. Ананьев сохранил свой пост и продолжил русофобскую линию журнала.
Пока советские читатели знакомились с романом В.С. Гроссмана, грянула очередная громкая сенсация. В конце сентября 1988 г. на страницах «Литературной газеты» член ее редколлегии, заштатный писатель и публицист О.П. Мороз опубликовал совершенно клеветническую статью, в которой заявил, что известный русский психиатр академик В.М. Бехтерев был отравлен после того, как поставил И.В. Сталину диагноз паранойя.
Прошло совсем немного времени, и на страницах центральной печати появилась еще одна сенсационная версия о связях И.В. Сталина с царской охранкой. Впервые буквально вскользь эта тема была затронута в августе 1987 г. в интервью историка М.Я. Гефтера диссиденту Г.О. Павловскому, которые, как известно, были членами одного «клуба посвященных».
Весной 1988 г. по рукам стал ходить откровенная фальшивка — «Письмо» жандармского полковника А.И. Еремина, из которого явствовало, будто бы И.В. Сталин являлся агентом царской охранки. Следующий шаг в дискредитации вождя был уже сделан в октябре 1988 г., когда профессор МГИМО Д.Ф. Волков огласил названное письмо на Учредительной конференции общества «Мемориал».
А в ноябре увидела свет повесть А.М. Адамовича «Каратели», в которой инспирированная партийными диссидентами-аппаратчиками версия о связях И.В. Сталина с царской охранкой была запущена в массовое сознание.
Одурманенная публика еще только-только переваривала эти две сенсации, а в конце ноября 1988 г. «Московские новости» опубликовали статью Р.А. Медведева «Наш иск Сталину», в которой без всяких доказательств утверждалось, что жертвами сталинских репрессии стали более 25 млн советских граждан, из которых почти половина «погибли или были убиты».
Замыслы организаторов этой разнузданной клеветнической кампании шли еще дальше. В марте ― июне 1988 г. рижский журнал «Родник» опубликовал сказку-притчу Дж. Оруэлла «Скотный двор», в которой автор подводил читателя к выводу о том, что мир, в котором мы живем, — это огромный скотный двор, но вырваться из него мы не способны, так как скоты обречены на то, чтобы оставаться скотами всю свою жизнь.
Едва закончилась публикация романа В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба», как в свет вышел майский номер журнала «Новый мир» со статьей В.И. Селюнина «Истоки», в которой советское общество рассматривалось как социалистическое общество, а все его пороки, прежде всего внеэкономическое принуждение, характеризовались как внутренняя сущность самого социализма.
Таким образом, автор подводил читателей к мысли о том, что истоки сталинизма следует искать не в скверном характере вождя, а в сущности самой социалистической теории.
Этой теме был посвящен и знаменитый роман Е.И. Замятина «Мы», который в апреле ; мае 1988 г. опубликовал журнал «Знамя», редактором которого был еще один записной либерал тов. Г.Я. Бакланов.
Написанный в жанре фантастики, это роман рисовал социалистическое общество как большую тюрьму, что, по сути, роднило его с предельно лживым романом А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», который тогда все еще был запрещен к публикации советской цензурой.
В апреле 1988 г. редактор «Нового мира» С.П. Залыгин вновь заявил, что в ближайшее время возглавляемый им журнал приступит к публикации произведений А.И. Солженицына.
На этот раз никто не стал опровергать его заявление, и более того, директор русского зарубежного издательства ИМКА Пресс Н.А. Струве подтвердил, что «Новый мир» действительно планирует публикацию произведений А.И. Солженицына.
В июле С.П. Залыгин направил ему телеграмму с просьбой дать согласие на публикацию его произведений в СССР и предложил начать с «Ракового корпуса». А.И. Солженицын, ответив согласием, поставил условие, что такую публикацию надо начать с «Архипелага ГУЛАГ».
Пока в верхах решался этот вопрос, в августе 1988 г. на страницах «Московских новостей» появилась статья Л.А. Воскресенского «Здравствуйте, Иван Денисович!», а «Книжное обозрение» опубликовало статью Е.К. Чуковской «Вернуть Солженицыну гражданство СССР».
После этих публикаций новый глава Союза кинематографистов СССР А.С. Смирнов официально направил в Президиум Верховного Совета СССР предложение о его восстановлении в гражданстве. Обсудив поставленный вопрос, два секретаря ЦК В.М. Чебриков и В.А. Медведев представили в ЦК КПСС записку, в которой высказались против реабилитации А.И. Солженицына.
В октябре 1988 г. этот вопрос был вынесен на рассмотрение Политбюро, но вокруг него разгорелись настолько горячие споры, что никакого решения принять не удалось.
В связи с этим обстоятельством с одной стороны, С.П. Залыгину было предложено задержать публикацию «Архипелага ГУЛАГ», а с другой стороны, было дано добро на неофициальное чествование А.И. Солженицына по случаю его 70-летнего юбилея, и мероприятия по этому поводу состоялись в ряде творческих союзов страны. И хотя публикацию «Архипелага ГУЛАГ» удалось задержать, идеологическая атака на советскую систему продолжала идти по нарастающей, что прямо зафиксировал в своем дневнике горбачевский помощник А.С. Черняев: «Каждый день читаю где-нибудь о разрушении догм и принципов...