3 "История России", кн. I, стб. 2.
4 Там же, стб. 3.
стр. 104
И здесь Соловьев еще раз возвращается к своей основной идее об органичности исторического развития, определившего деятельность Петра, а не определяемого ею: "Преобразователь воспитывается уже в понятиях преобразования, вместе с обществом приготовляется он итти только далее по начертанному пути, докончить начатое, решить нерешенное.
Так тесно связан в нашей истории XVII век с первой половиной XVIII; разделять их нельзя"1 .
С середины XVIII в. начинается последний, новый период русской истории; его завершением должны были явиться реформы 60-х годов. Таковы основные моменты периодизации русской истории по Соловьеву.
9
В этой общей схеме первый период русской истории определяется господством родового начала.
Соловьев начинал историю России с описания господства примитивных, до государственных отношений, с первобытных форм общежития, устанавливая в истории России последовательное восхождение от низших форм общежития к высшим.
Он отвергал всякую идеализацию нашей древней истории, которую по-своему пытались возродить славянофилы. Соловьев, утверждая наличие родового быта на Руси, тем самым устанавливал единство исторического развития России и Западной Европы.
Самое понятие родового строя как исходного момента в развитии государственных отношений Соловьев заимствовал, с одной стороны, у Гегеля и русских гегельянцев (Грановский; Кавелин), с другой - из работы Эверса "Древнейшее право руссов".
Как и у Эверса, родовой строй выступает у Соловьева прежде всего как система междукняжеских отношений. Единство княжеского рода, по Соловьеву, сообщает Киевской Руси политическое единство; таким образом, для Соловьева родовой строй не является стадией общественно-экономического развития народа.
Но Соловьев отлично видел, что историческая действительность не укладывается в схему чисто между княжеских отношений, что конкретные вопросы княжеского владения решались в конечном счете реальной вооруженной силой, княжескими междоусобицами, в которых активное участие принимали местные силы (бояре, вече, город).
Поэтому в конкретном изображении эпохи действие родовых отношений между князьями сочеталось с действием этих реальных внутренних сил.
Власть принадлежала княжескому роду, каждая земля считала обязательной власть представителя княжеского рода, но не чувствовала себя связанной в выборе этого представителя, в замене одного члена рюрикова рода другим его членом.
В связи с этим Соловьев сделал попытку связать между собой родовые княжеские отношения и общественное развитие.
При этом родовые отношения как основу общественного строя Киевской Руси он противопоставил дружинной организации, принесенной варягами, их торжеством обосновывая внутреннюю преемственность развития.
Из системы родовых отношений Соловьев выводил и отношения между городами и землями Киевской Руси; отношения между старшими и младшими городами оказывались развитием тех же первоначальных отношений родового старейшинства.
"Семейные славянские понятия, отразившиеся на отношениях князей, отразились также и на отношениях городов, вследствие чего города новопостроенные вошли к древним в отношение младших к старшим, т. е. должны были находиться в воле последних"1 .
1 "История России", кн. I, стб. 10.
стр. 105
Надо иметь в виду, что у самого Соловьева понятие рода далеко не отличается четкостью.
В его представлении понятие рода, как это справедливо подметил уже К. Аксаков, в значительной мере сливается с семьей (в более широком представлении о кровном союзе).
В статье Соловьева "Начала русской земли" характеристика родовых отношений включает фактически и явления общинного строя.
Теория господства родового строя в Киевской Руси вызвала с этой стороны решительную полемику славянофилов, противопоставлявших роду общину. Многие возражения славянофилов были справедливы, но их убедительность ослаблялась тем, что община рассматривалась ими не исторически.
Пониманию родовых отношений Соловьев дает еще другое распространительное толкование, на которое не было до сих пор обращено достаточного внимания в историографии.
Подводя итоги периоду складывания Московского государства, Соловьев писал: "Новые европейские государства разделяются на две группы: на группу государств германских и на группу государств славянских; в первых мы видим господство так называемых феодальных отношений, во вторых, и преимущественно в России, - видим господство родовых княжеских отношений".
"Феодальная цепь на Западе и родовая связь на Востоке кажутся так слабы, так ничтожны при страшной борьбе материальных сил и, несмотря на то, благодаря известной экономии человеческих обществ, эти две нравственные связи, нравственные силы так могущественны, что в состоянии охранить государственное единство; несмотря на частные нарушения обязанностей - феодальных на Западе, родовых на Востоке - вообще эти связи признаются безусловно... феодализму на Западе и родовым княжеским отношениям на Востоке бесспорно принадлежала опека над новорожденными европейскими обществами в опасный период их младенчества"2 .
Из эволюции родовых отношений выводится система местничества как реализации политических притязаний боярства3 .
В борьбе с остатками родового начала завершается утверждение самодержавия в XVI веке. В этой последней интерпретации понятие родового начала переносится уже на ту сумму отношений, которой мы сейчас характеризуем период феодальной раздробленности.
В теории родового строя Соловьева особенно резко сказалась его зависимость от государственной юридической школы.
Понятие рода было взято им из схемы развития государственных отношений и не раскрывало реальных общественных отношений.
Именно отсюда происходит особенно резкий разрыв между схемой и реальным содержанием и создается внутренняя противоречивость самой схемы, в которую Соловьев пытался вобрать реальный исторический материал.
Теория родового строя противоречила действительному развитию общественных отношений; в рассматриваемый Соловьевым период родовые отношения уже сменялись территориально-племенной организацией, русские земли переходили к системе государственных отношений классового феодального общества.
Схема заслонила от него эти явления. Но заслуга Соловьева состояла в том, что он подметил сложность самых явлений и остановил на них внимание исследователя.
В конкретной постановке вопроса открывалась внутренняя связь со следующим периодом русской истории и возможность нового подхода к его истолкованию.