Фольварочная шляхта (szlachta fołwarczna) - владела одним или несколькими фольварками и крестьянами на них; могла как сама управлять своим фольварком, так и нанимать экономов.
«Долевая» шляхта (szlachta cząstkowa) - владельцы не целых поместий, а их частей (часто большие поместья дробились на малые доли для продажи или сдачи в аренду); обычно представители этой шляхты совместно со своими соседями использовали труд крестьян и материальные ресурсы имения.
Застенковая или околичная шляхта (szlachta zaściankowa, szlachta okoliczna, szlachta zagrodowa) - мелкопоместная шляхта, представители которой владели приусадебными хозяйствами, но не имели крестьян и поэтому сами трудились на своей земле; зачастую они образовывали целые шляхетские поселения - так называемые «застенки» (zaścianki) или «околицы» (okolice), обособленные от остального плебейского мира.Название «околичная шляхта» было характерно для земель Великого княжества Литовского.
К безземельной шляхте (szlachta bezrolna albo szaraczkowa) относились:
Чиншевая шляхта (szlachta czynszowa) - не имела земли и была вынуждена брать её в аренду на чиншевых условиях и трудиться на ней, хотя такой труд и считался позорным для родовитого человека, поскольку уподоблял его крестьянину. В последние два столетия существования Речи Посполитой чиншевая шляхта стала наиболее многочисленной группой польского дворянства.
Служилая шляхта (szlachta służebna) – служила в богатых поместьях магнатов, церковных иерархов или зажиточной шляхты в качестве управляющих, экономов и т.п.
Голота (holota) – «голытьба», нищая шляхта, не имевшая ни земли, ни крестьян; обычно нанималась в качестве работников, прислуги, шла в солдаты.
«Уличная» шляхта (szlachta brukowa) – наиболее малочисленная группа шляхты, ведущая очень бедную жизнь в городах.
Иногда последние четыре шляхетские группы, а также околичную шляхту называли «рабочая шляхта», так как они собственным трудом добывали средства к существованию.
Несмотря на большие имущественные различия, в среде польского дворянства существовали и объединительные тенденции, связанные с сословной солидарностью. Во многом ощущению шляхетского единства способствовала особая идеология «сарматизма», выводившая всех польских шляхтичей от древних сармат, в далёкие времена завоевавших славянские племена, которые обитали на землях будущей Польши. «Сарматизм» был неразрывно связан с такими мифологемами как полное равенство всех польских дворян (szlachcic na zagrodzie równy wojewodzie), исключительная добродетель шляхетства, жизненная важность польского хлеба и польского шляхетского фольварка для существования Западной Европы, особое историческое призвание поляков защищать Европу от турецкой опасности и ряд других.
Господствующее привилегированное положение шляхты сочеталось с традиционным запретом обращаться к «подлым» занятиям (торговля, ремесло, исполнение городских, то есть мещанских должностей и другие). Однако, судя по положению представителей низших шляхетских групп, этот запрет фактически перестал действовать уже во второй половине ХVII в., а формально был отменен в 1775 г.
После разделов Речи Посполитой и наполеоновских войн польские дворяне оказались подданными трёх абсолютистских режимов, резко отличающихся от политической системы шляхетской «республики». Началась усиленная германизация и русификация оккупированных польских земель. Шляхта лишилась ряда старых привилегий: монополии собственности на землю, свободы от налогов, отдельного (только для шляхты) судопроизводства, исключительного права занимать должности фактически независимо от верховной власти, право выбора участников сеймов и право выбора короля. Многие богатейшие семьи (Потоцкие, Радзивиллы, Красиньские, Чарторыские, Замойские, Велёпольские и другие) лишились своих латифундий и политического влияния, часть их эмигрировала за границу.
Монархи Пруссии, Австрии и России стремились полностью подчинить представителей польской знати, заставить их отказаться от мысли о восстановлении былого влияния на политическую жизнь. Одной из важнейших задач этих монархов стало сокращение количества польской знати за счёт отказа признать дворянские нрава ряда малоземельных и безземельных шляхетских семей. Во всех трёх зонах оккупации были изданы законы о регистрации польской шляхты, которую предстояло включить в состав прусской, австрийской и российской знати. При этом создавались всевозможные бюрократические барьеры, мешавшие подтверждению дворянского происхождения беднейшим шляхтичам. Тысячи древних благородных, но обедневших семей не смогли подтвердить своё шляхетство.
Одновременно власти Пруссии, Австрии и России, стремясь приручить представителей наиболее богатых и влиятельных шляхетских семей, начали широкую раздачу высших дворянских титулов (маркграфов, графов, виконтов, баронов и других). Кроме того, абсолютные монархи поощряли получение дворянства теми, кто имел особые заслуги на военной или гражданской службе. Это открывало широкий путь для пополнения дворянства представителями низших сословий, что было почти невозможно сделать официально во времена Речи Посполитой.
В Речи Посполитой, из-за принципа равенства шляхтичей-братьев, дворянские титулы были запрещены. Только потомки русского князя Рюрика, литовского великого князя Гедимина и некоторых других древних княжеских родов могли носить титул князя. Исключением (да и то довольно поздним) является предоставление на сеймах княжеских титулов Понятовским (1764 г.), Сапегам (1768 г.) и Понинским (1773 г.). Ещё одним характерным исключением является дарование графского титула королём Сигизмундом 11 Августом семье Ходкевнчей (1568 г.). другие титулованные шляхтичи получали свои титулы от иностранных государей (например, римского императора или папы), чем заслуживали ненависть со стороны нетитулованных собратьев.
В австрийской зоне оккупации («Королевство Галиция и Лодомерия») польская шляхта была разделена на две категории: титулованные семьи ( княжеские, герцогские, графские и баронские) и рыцарские (нетитулованные). Представители второй категории делились на Uradel (древнее дворянство) и Briefadel (аноблированное или натурализованное дворянство). Для успешного прохождения регистрации было необходимо найти подтверждения того, что предки имели государственные должности, были членами Сената или участвовали в сеймах. Этот критерий сразу лишил права на дворянство представителей многих шляхетских семей. В прусской зоне оккупации регистрация шляхты началась в 1777 г. Требования к доказывающим своё дворянство были теми же, что и в Галиции, но добавился ещё один критерий - обладание землёй.
Подобное положение дел сложилось и в России. Земли бывшей Речи Посполитой образовали здесь две части:
1) Царство Польское (собственно Польша);
2) Западный край, включавший девять западных губерний из бывших польских владений в Литве, Белоруссии и Украине. В свою очередь эти земли делились на шесть северо-западных губерний: Виленская (существовала в 1795-1796 гг., с 1802 г.), Витебская (с 1801/1802 г.), Гродненская (с 1801 г.), Ковенская (с 1842/1843 г.), Минская (‘в 1793-1795 гг., с 1796 г.), Могилёвская ( в 1773-1778 гг., с 1802 г.) и три юго-западные губернии: Волынская (с 1796 г.), Киевская (8 1708-1781 гг., с 1796 г.), Подольская (с 1796 г.).
Сразу после первого раздела в 1772 г., по указу генерал-губернатора Белоруссии З.Г. Чернышёва началась регистрация шляхты в земских поветовых судах. Для регистрации требовались: детальная генеалогия, описание герба, выписи из метрических книг и другие сопутствующие документы.
21 апреля 1785 г. Екатерина 11 издала знаменитую «Жалованную грамоту дворянству», по которой для регистрации дворянских прав вместо старых родословных книг введены дворянские родословные книги каждой губернии, разделённые на шесть частей. В первую часть вносились роды, пожалованные дворянством монархом, во вторую - роды, получившие дворянство за достижение чина на военной службе, в третью - роды, получившие дворянство за достижение чина на гражданской службе или через пожалование ордена, в четвёртую - иностранные дворяне, которые выехали из других государств и были признаны в дворянском достоинстве русскими государями (для чего было обязательно предварительное принятие русского подданства), в пятую - титулованное дворянство и в шестую - древние роды, которые могли доказать свою принадлежность к дворянскому сословию в течение ста лет до момента издания «Жалованной грамоты».
Юридическое различие между этими шестью разрядами проявлялось только в одном: в привилегированные учебные заведения - Пажеский корпус, Александровский лицей и Училище правоведения - могли быть приняты (независимо от положения родителей) лишь дети лиц, внесённых в пятую и шестую части родословной книги. Эти правила распространялись и на польскую шляхту.
Судя по регистрационным спискам губерний Северо-Западного края (без Виленской губернии) и Смоленщины, некоторое время входившей в состав Речи Посполитой, большинство местного дворянства было приписано к первой и шестой частям родословных книг своих губерний.
В этих землях из 6 888 шляхетских семей около 39 % (2 681 семья) отнесены к шестой части и около 28,6 % ( 1 969 семей) - к первой.
В 1795 г., после третьего раздела Речи Посполитой, на вновь присоединённых к России землях была проведена V ревизия, ставшая, по сути, первой переписью населения, так как в польском государстве учитывались не лица, а «дымы» (хозяйства). По российским меркам количество польской шляхты было огромным. Например, в Виленской губернии оказалось 44 626 шляхтичей, то есть 8,8 % населения, а в Гродненской губернии - 19 736 шляхтичей или 6,2 %, причём, в Шавельском уезде шляхта составляла 11,6 %, в Россиенском - 12,6 %, а в Лидском - 12,7 %. Однако наибольшая концентрация шляхты приходилась на Дрогичинский уезд Белостокской области и по VII ревизии 1816 г. составляла 31,1 % населения, что является рекордной величиной не только для Польши, но и для всей Европы.
(Белоcтокская область - это часть территории, отошедшей в 1795 г. в результате третьего раздела Речи Посполитой к Пруссии, а по Тильзитскому миру 1807 г. переданная России. В 1808 г. получила название Белостокской области с центром в Белостоке и разделена на 4 уезда: Белостокский, Бельский, Сокольский и Дрогичинский. Белоcтокская область - это часть территории, отошедшей в 1795 г. в результате третьего раздела Речи Посполитой к Пруссии, а по Тильзитскому миру 1807 г. переданная России. В 1808 г. получила название Белостокской области с центром в Белостоке и разделена на 4 уезда: Белостокский, Бельский, Сокольский и Дрогичинский.)
Видя такую многочисленность шляхты и бедность многих её представителей, российские власти начали проводить политику сокращения польского дворянства (прежде всего, в северо-западных губерниях). Участвовавший в «усмирении» Польши В.А. Зубов, выдвинул проект переселения части мелкой (чиншевой) шляхты из Белоруссии и Литвы на государственные земли на юге Украины и в Крыму. Окончательно закон о переселении был готов уже в 1796 г., но Екатерина II умерла, не успев его подписать. Новый император Павел I оказался категорически против этого закона.
Характерно, что первоначально в Российской империи требования для регистрации дворянства были более либеральными, чем в Пруссии или Австрии. Однако уже при Александре I они были значительно ужесточены. Так, по VII ревизии (1816 г.) шляхта землевладельческая и безземельная учитывались раздельно (хотя и та, и другая относилась к привилегированному сословию). Кроме того, утверждением в дворянстве теперь стал заниматься Департамент Герольдии в Петербурге, а не местные суды. Сильным ударом по малоземельной шляхте стал указ от 24 мая 1818 г., по которому для регистрации в дворянстве было необходимо найти соответствующие доказательства в метрических книгах или других документах, а также подтвердить владение рода не только землёй, но и крестьянами. Законом 1824 г. шляхтичи, не имевшие крестьян, но занимавшиеся торговлей, должны были записываться в купцы и брать свидетельства торгующих мещан. В 1825 г. мелкая земельная шляхта была обложена натуральными повинностями наравне с государственными крестьянами. Наконец указом от 18 июня 1826 г. шляхтичами признавались только те, кто был приписан в это сословие до 1795 г.
Положение усугубляла и особая территориальная политика русского правительства, которое, считая “забранные земли” Западного края традиционно русскими, отделило их от Польши и начало усиленно проводить в них политику русификации и “православизации”. В 1839 г. в Западном крае была уничтожена униатская церковь, а униаты насильственно обращены в православие. Между Царством Польским и западными губерниями до 1850 г. существовала таможенная граница, ещё более способствовавшая искусственной изоляции двух частей исторической Речи Посполитой. В глазах польского дворянства всё это расценивалось как акты насилия, ведь независимо от того, где проживали шляхтичи, они считали своей родиной Польшу, а Литву, Белоруссию и Украину - её провинциями. Более того, российские власти демонстративно отнесли вопросы о причислении к дворянству в западных губерниях к компетенции Департамента Герольдии в Петербурге, а в Царстве Польском учредили собственную Герольдию (1836 г.), разбиравшую дела только местных претендентов на дворянство. При этом дворянство Царства Польского, в отличие от дворянства других частей империи, пользовалось сословными привилегиями только лично (с определёнными оговорками) и не имело корпоративной организации, то есть дворянских собраний с выборными дворянскими должностями.
Вследствие всего этого шляхта, особенно мелкопоместная, приняла самое активное участие в Ноябрьском восстания (29 ноября 1830 - октябрь 1831 гг.). Российские власти не замедлили ответить репрессивными мерами. Начался так называемый «разбор» (rozbiór) шляхты - перевод части мелкого польского дворянства в податное сословие. В определённой степени, эти меры укладывались в общую политику царизма по отношению к мелкопоместному дворянству, но на фоне польского восстания они имели прямую направленность против наиболее радикально настроенных представителей шляхты, которые, как гласил закон, «по недостатку оседлости и собственности и по образу жизни многих из них, наиболее склонны были к восстанию и к преступным действиям против законной власти».
. Часть 2
Именным указом от 19 октября 1831 г. были установлены различия между «действительными шляхтичами», то есть доказавшими свои права на дворянство, и «именующими» себя шляхтой без утверждения; последних переводили в разряды городских и сельских обывателей. Эта беднейшая часть шляхты отделялась от дворянского сословия и образовывала новый разряд населения однодворцы (жители деревень) и граждане (жители городов), причём и те и другие в свою очередь делились на оседлых и неоседлых. К оседлым относились однодворцы, имевшие свою землю или снимавшие в аренду участки у помещиков, государства или духовенства.
Неоседлыми считались лица, лишенные средств производства и работавшие по найму или добывавшие пропитание каким-либо другим способом. Все граждане и однодворцы были обложены особой «подымной» податью. Однодворцы с землей должны были платить 3 рубля с «дыма» независимо от размеров их участков, а однодворцы. жившие на помещичьих и государственных землях и оседлые граждане платили 2 рубля с каждой души мужского пола. Одинокие и неоседлые однодворцы и граждане - по 1 рублю с каждой души мужского пола. Кроме «подымного» обложения однодворцы и граждане были обязаны выполнять рекрутскую повинность, хотя и несколько смягчённую по сравнению с другими разрядами населения: рекруты-однодворцы в армии служили 15 лет (вместо 25). При этом указ от 19 октября давал право однодворцам продолжать «отыскивать» дворянство на общих основаниях, но поточный разбор дел прекращался.
Теперь утверждением польской шляхты в дворянском сословии Российской империи занимался Комитет министров, что, конечно, не способствовало ускорению этого процесса. Так, в 1841 г. в Виленской губернии числилось 5500 человек, утверждённых в дворянском достоинстве, и 65 тысяч неутверждённых, находившихся на положении однодворцев или граждан. Изданные позже указы правительства способствовали дальнейшему слиянию последних с податными сословиями. Указом от 23 января 1847 г. лица, неутверждённые в дворянстве, лишались права приобретать населённые имения, те же, кто имел, обязаны были их продать в трёхгодичный срок. Ещё более радикальные перемены произвёл закон от 1 августа 1857 г., по которому все лица, неутверждённые в дворянстве, записывались в оклад: оседлые однодворцы, жившие на государственных или собственных землях, приписывались к государственным крестьянам, жившие в городах - к городским обывателям, а жившие на помещичьих землях - к вольным людям; неоседлые же причислялись к государственным крестьянам или к городским сословиям, по желанию. Все эти правила не распространялись на тех, у кого срок подачи ходатайства ещё не истёк. Несмотря на все сложности подтверждения дворянского достоинства, поток ходатайств не уменьшился, а правительство неоднократно устанавливало и продлевало сроки подачи документов.
Таким образом, как в Австрии и Пруссии, так и в России польское дворянство оказалось в условиях совершенно нового политического организма, где власть и влияние дворянства всецело зависели от верности и покорности монарху. Имперское правительство пыталось создать новый тип шляхты, которая должна была пройти через унизительную, а часто и проблематичную, процедуру подтверждения своего благородного происхождения. Эта ситуация замечательно отражена в поэме «Пан Тадеуш» Адама Мицкевича. который сам происходил из мелкопоместной шляхты:
«"И шляхтич у себя, скажу при всём народе…“
“Да! - подхватили все. - он равен воеводе!"
“Меж тем приходится изыскивать нам средства
И документами доказывать шляхетство!“
...
“Пускай москаль пойдёт и спросит у дубравы,
Кто ей давал патент перерасти все травы?"»
Ситуация несколько улучшилась после амнистирования участников Ноябрьского восстания (указами от 21 июня и 26 августа 1856 г. и от 17 апреля 1857 г. они восстанавливались в своих правах). Наконец указом от 10 марта 1859 г. на Польшу были вновь распространены обычные для империи способы приобретения дворянства.
В Департамент Герольдии в течение трёх лет было необходимо предоставить документы, подтверждавшие право шляхтича на наследственные земли. населённые крепостными, или принадлежность его рода к шляхте во времена Речи Посполитой. Однако очень многие польские шляхтичи не имели на руках никаких документов или денег для оплаты соответствующих разысканий в архивах. Огромное число беднейших шляхтичей, хоть и происходящих из древних родов, так и не смогло подтвердить своего дворянства и оказалось лишённым родовых прав. За 25 лет работы Герольдии Царства Польского (1836-1861 rr.) из почти 300 тысяч шляхтичей, подавших документы, в дворянских правах признаны только около 80 тысяч человек. До начала работы Герольдии шляхта Царства составляла 7.5 % населения, а к концу работы Герольдии только 1,7 %. Сходные процессы происходили и в Западном крае. Например, в юго-западных губерниях в 1831-1853 гг. число дворянства сократилось с 410 тысяч до 70 тысяч человек, что можно расценить как социальную смерть массового масштаба. В то же время те. кто имел заслуги перед троном на гражданской или военной службе беспрепятственно получали дворянство. Характерно, что в отличие от усиленно русифицируемых западных губерний, в Царстве Польском процент таких «новых» дворян был ничтожен.
После «разбора» шляхты российская администрация выработала новое (прямо противоположное польской традиции) понимание терминов «шляхта» и «дворянство». В основе этого понимания лежала позиция императора Николая I, написавшего на одном из документов: «Дворяне суть те, кои имеют поместья или, служив, получили чины, но шляхта есть сброд людей, который шатается без занятий или находится в услужении и составляет класс самый вредный и развратный». Официальная документация последующих десятилетий чётко отличала одну от другой созданные жизнью и закреплённые законодательно социальные группы внутри шляхетского сословия. По отношению к ранее единой группе шляхтичей стали употребляться следующие термины: дворяне первого разряда (то есть дворяне-помещики, владеющие землёй и крепостными), дворяне второго разряда (то есть шляхтичи, имеющие собственную землю, но уже без крестьян), дворяне третьего разряда (то есть безземельные шляхтичи, чьи документы о дворянском происхождении всё же оказались приемлемыми для Герольдии, а также те шляхтичи, чьи документы ещё были на рассмотрении).
Процесс «отыскивания» дворянства часто сопровождался подделкой документов. Поставленные в тупик некоторые шляхтичи прибегали к услугам мошенников. Намного дешевле оказывалось купить поддельную родословную, приблизительно совпадавшую (а иногда и нет) с семейными легендами, чем оплатить разыскания, копирование, перевод на русский язык и подтверждение архивных выписей. При этом, если архивные документы находились в других регионах, к основным расходам добавлялась оплата дороги или пересылка архивных выписей. Ещё большая проблема вставала перед теми шляхетскими семьями, архивные материалы которых пропали (например, по причине частых пожаров). Вот тут-то на помощь и приходили мошенники.
Надо признать, что помимо законно претендующих на подтверждение шляхетства, к их услугам могли обращаться и незаконные претенденты из других сословий. Наибольший размах изготовление фальшивых документов приняло в Минске и Бердичеве. В 1833 г. российские власти были вынуждены создать три ревизионные комиссии для проверки прав на дворянство в западных губерниях: одну - для Виленской и Гродненской губерний и Белостоксткой области, другую - для Киевской, Волынской и Подольской губерний и третью - для Витебской, Могилёвской и Минской губерний”. Комиссии были составлены из чиновников МВД и Министерства юстиции, корпуса жандармов и губернского стряпчего. Члены комиссий должны были перекрепить хранящиеся во всех архивах метрические и актовые книги, перечеркнув пробелы в них, прошнуровать их и запечатать. Они окончили свою деятельность в 1835 г., но их работа так и не привела к серьёзным последствиям, причём некоторые львовские и бердичевскне поддельные дипломы были признаны подлинными. Подделки документов продолжались.
В том же 1835 г. в Минске полиция арестовала некоего Чайковского, на квартире которого было найдено множество бумаг, «в числе коих открыты бланки бывших польских королей, чистая, старинного клейма бумага. на некоторых листах коей начаты писать уже фальшивые документы». По соглашению с другими чиновниками Минска, Чайковский вырывал из старых архивных дел чистые листы бумаги, на которых и писал фальшивые документы. Чайковский, учившийся в Минской гимназии и у полоцких иезуитов, мастерски подделывал почерки разных эпох и оказался очень квалифицированным палеографом. Для скрепления документов он имел фальшивые печати королей Яна П Казимира. Августа lll Саксонского и Станислава Августа. По словам чиновника расследовавшего это дело, в Минском дворянском депутатском собрании находится очень много подложных документов, «ибо почти нет чиновника, который бы в сём мало или много не участвовал». Чайковский вскоре бежал из тюрьмы и следы его затерялись.
В 1840 г. по предложению генерал-губернатора Д.Г. Бибикова в Киеве была учреждена новая ревизионная комиссия для трёх юго-западных губерний (Центральная комиссия). В ходе своей работы она исключила из дворянского сословия 64 тысячи шляхтичей, причислив их к однодворцам и гражданам. В 1851 r., выступая перед помещиками Киевской губернии. Д.Г. Бибиков заметил: «Когда я приехал (в Киевское генерал-губернаторство. - A.C.), застал здесь что все были дворяне - лакей за каретой. дворянин кучер на козлах, дворянин-форейтор, дворянин-сторож, дворянин в кухне стряпал, дворянин подавал ему сапоги, и когда он, рассердясь, хотел взыскать с него. тогда служитель отвечал ему: “не имеешь права, я тебе ровен". Государь император именует себя первым дворянином в России; спрашивается: может ли он подать руку также дворянину повару или лакею? Была фабрика дворянских документов в Бердичеве, где продавались патенты по рублю серебром; были и комиссии для проверки действий депутатских собраний, но не принесли никакой пользы».
В 1852 г. для упорядочения прав польских шляхтичей на дворянство Российской империи было определено «качество и значение чинов бывшего Королевства Польского и Великого Княжества Литовского». Юридически были определены те чины, которые давали потомкам их носителей права на дворянство:
«а) Из Государственных: Воеводы. Старосты Самогитского, Каштелянов высшего и низшего разрядов, Обер-Гофмаршала, Надворного Маршала. Великого Гетмана, Польного Гетмана, Обер-Канцлера, Подканцлера (Товарища Канцлера), Великого Подскарбия, Надворного Подскарбия, Коронного Секретаря Референдария (Помощника Канцлера), Великого Писаря, Хорунжия, Надворного Хорунжия, Мечника, Хранителя Королевских драгоценностей (Kustosz Koronny), Уголовного Прокурора (Instigatorowie), Помощника Уголовного Прокурора (Вице-Инстигатора), Коронного Войского, Регента (Правителя Дел Высшей и Низшей Канцелярии), Метриканта, Коммисара, Секретаря, Архивариуса, Инстигатора, Кассира и Контролёра Комиссий: Финансовой, Эдукационной (Народного Воспитания), Военной и Маршальской или Полиции, Депутатов Трибуналов, Ассесоров Ассесорских и Референдарских Судов, Литовских: Войского, Пивничего, Мерничего, Граничного и Коморника Великого Княжества Литовского.
б) Из Придворных: Великого Подкомория (Обер-Камергера), Великого Конюшего (Обер-Шталмейстера), Подконюшего, Ловчего, Надворного Ловчего, Кухмистра, Стольника, Подчашего, Крайнего, Подстолия, Чешника и Шамбеляна (Камергера).
в) Из Земских: Подкомория, Старосты, Подвоеводы Судебного или Подстаросты, Старосты Гродского, Судьи Гродского, Писаря Гродского, Поветового Маршала, Хорунжего, Земского Судьи, Подсудка, Писаря, Регента, Стольника, Подстольничья, Чешничия, Подчашия, Ловчего, Меченосца (Мечника), Конюшего, Крайчия, Скарбника, Обозного, Стражника, Мостовничия, Будовничия, Лесничия, Струкчашия, Сановничия, Подконюшего, Деревинчия, Ключника, Подключника, Коморника Земского, Наместника Гродского, Бурграбия Краковского Замка, Городничего, Трибуна Старшего и Младшего (Войсцы), Цивуна Виленского, Трокарского и Самогитского, Писаря, Патрона и Адвоката при Трибуналах и Регента Ассесорских и Референдарских Судов, Регента и Вице-Регеита Земских и Гродских Судов, Ротмисгра, Возного в Литве». Для доказательства занятия этих должностей предками необходимо было предоставить соответствующие документы. Кроме того, доказательством дворянского происхождения считаются случаи, когда предок отыскивающего дворянство лица, до 1795 r. занимал должность или состоял в чине или звании, хотя бы и в числе не названных, но жалуемых королевской грамотой (но только, если это звание, должность или чин давали ему первенство перед шляхтой без чинов на сеймиках, или место между сановниками и дигнитариями королевства).
После подавления Ноябрьского восстания большая часть нижних чинов расформированной польской армии была направлена в воинские подразделения внутри России. Причём, наибольшее предпочтение отдавалось трём корпусам: Кавказскому, Оренбургскому и Сибирскому. Дворянство Царства Польского теперь было обязано нести воинскую повинность или альтернативную ей по продолжительности (10 лет) гражданскую службу. Повинности не несли только те, кто получил дворянство по чину и их потомки, то есть поощрялись лояльные режиму представители польской знати. Заметим, что российские власти проводили чётко дифференцированный подход к польским дворянам и недворянам. Представители привилегированного сословия служили в корпусах, дислоцировавшихся в основном за пределами бывших земель Речи Посполитой, а недворяне могли служить во всех частях Действующей армии (но с соблюдением максимальных норм по численности).
Очевидно, что российские власти именно в польском дворянстве видели наиболее враждебную силу. Стремясь приобщить польскую дворянскую молодёжь Западного края к военной или гражданской службе, Николай l издал именной указ от 3 мая 1852 r., вводивший обязательное зачисление в армию с 18 лет сыновей «неправославных помещиков», владеющих не менее 100 крестьянами. Действие указа распространялось на 7 западных губерний. От службы освобождались единственные сыновья в семействах и физически ущербные. Поощрялось добровольное вступление в армию в 16-17-летнем возрасте. Срок службы для добровольцев составлял 5 лет, а для призывников - 10 лет. Набор должен был производиться два раза в год. В качестве альтернативы допускалось зачисление на гражданскую службу и обязательно в великороссийских губерниях. Учащиеся казённых заведений пользовались отсрочкой до выпуска. Таким образом, опасаясь новых польских восстаний и рассчитывая на «исправительное» для польского дворянства действие армии или гражданской службы во внутренних районах империи, российский самодержец пошёл на открытое нарушение «Жалованной грамоты дворянству». Однако новая николаевская политика по отношению к польской дворянской молодёжи осталась нереализованной.
Вступивший на престол в 1855 г. Александр II признал вводимые порядки «уже не нужными».
Часть 3
Политика российской власти по обузданию польской шляхты велась и в других направлениях. Так, в 40-е гг. XIX в. были воскрешены проекты екатерининских времён и произведена так называемая «николаевская депортация» шляхты на Кавказ, в Оренбургскую, Самарскую, Екатеринославскую губернии. Мелкая шляхта под именем однодворцев западных губерний была отправлена в указанные земли. Позже в список территорий для выселения добавились Херсонская и Таврическая губернии.
Одновременно поощрялось русское землевладение в Царстве Польском и Западном крае. Особенно интенсивно политика «располячивания» земли велась в западных губерниях. Но и к 60-м гг. XIX в. количество польской шляхты в Западном крае всё ещё было значительным и составляло 2/3 дворян всей Европейской России. При этом землёй и крестьянами владела незначительная часть шляхты (например, в Северо-Западном крае - только 14 % дворянства, а остальные 86 % либо имели в своей собственности небольшие участки земли, либо арендовали её, либо добывали средства к существованию службой или работой по найму).
Представители российской администрации зло и с негодованием отзывались о польском дворянстве, но наибольшие опасения вызывали у них представители беднейшей и неимущей шляхты, являвшиеся наиболее активными противниками российской власти. Обследовавший Гродненскую губернию офицер Генерального штаба П.О. Бобровский писал: «(Шляхта. - А.С.) расселена по городам, местечкам и сёлам. Некоторые содержат в аренде фермы, помещичьи имения и разные оброчные статьи; другие служат у помещиков, занимая должности экономов, управителей, конторщиков‚ писарей и прочее; наконец, третьи, и едва ли это не наибольшее число дворян, занимаются сельским хозяйством, составляя целые дворянские околицы, и своим бытом и образом жизни стоят на одной ступени с крестьянами». Описанию Бобровского вторит автор другого военно-статистического обозрения Гродненской губернии Калмберг: «Мелкопоместные дворяне (шляхта околичная) живут в околицах или в деревнях и занимаются сами обрабатыванием полей: беднейшие из них вступают в службу управителями, даже лакеями у более зажиточных помещиков. Это сословие людей, не забывая своего происхождения и желая отличаться от простого народа, живёт не менее того в совершенном невежестве и в своём быту представляет малую разницу от крестьян. В преступлениях же и проступках, требующих более смелости или дерзости, шляхта околичная превосходит остальных».
Сходные характеристики приводит в своём отчёте по Минской губернии Н. Зелинский: “Почти всё православное дворянство Минской губернии, за исключением ничтожного числа чиновников и нескольких помещиков, состоит действительно из так называемой околичной и чиншевой шляхты, живущей отдельными околицами и застенками или рассеянной особыми дворами по помещичьим землям и платящей за занимаемую землю чинш или оброк. Ещё более такой шляхты находится в католичестве. И та и другая по образу жизни ничем не отличается от крестьян, груба, невежественна и безграмотна, тем не менее в силу каких-то привилегий пользуется потомственными дворянскими правами. Наиболее такой шляхты находится в Слуцком, Минском. Игуменском и Пинском уездах, где часто попадаются большие околицы, состоящие из нескольких десятков дворов и населённые исключительно шляхтой... В Новогрудском, Мозырьском и Бобруйском уездах шляхты меньше, а в Речицком уезде её уже почти нет”.
В отчёте виленского губернатора за 1851 г. о мелкой шляхте говорится следующее: “Кроме землевладельческого и служащего дворянства много дворян на низшей ступени образования поступают в арендаторы, посессоры, экономы, служителями откупов и прочее, а если не приищут мест, то живут без определённых занятий, шатаясь праздно без цели и без дела. Наконец, есть масса дворян, пребывающих в совершенном невежестве и не стремящихся даже из оного выйти. Эта часть дворянства не соединяет ни одного из условий, требующихся от дворянства: ни службы, так как вовсе не служит, ни образования, так как она неграмотна, ни приличного дворянству образа жизни или занятия, так как есть дворяне лакеи, дворяне кучера, дворяне батраки, ни даже отличаются одеждой, так как ходят в армяках и нагольных тулупах”. Десятки тысяч дворян, по словам губернатора, представляли собой “пролетариат, по совершенной бедности вынужденный переходить из одного места на другое для снискания по найму работы не только у помещиков и чиновников, но и у зажиточных крестьян”.
По мнению авторов военно-статистических описаний Гродненской и Виленской губерний, несколько лучше жили неоседлые однодворцы и бедные шляхтичи, обосновавшиеся в городах, особенно те, которые занимались ремеслом. Они были более образовании, чем оседлые однодворцы‚ положение и образ жизни которых почти не отличались.
B донесении от 17 августа 1863 г. жандармского полковника Рейхарта о положении «рабочей шляхты» в Минской губернии говорится: «В настоящее время шляхта, живущая на помещичьих землях, находится в самом стеснённом положении; помещики по освобождению крестьян и переводу их из издольной на оброчную повинность нуждаются в работниках; поэтому некоторые, а особенно мелкопоместные, налегли на шляхту, требуют от них сверх возвышенного оброка и издольной работы вроде барщины, а в случае несогласия выгоняют их».
Выводы имперских чиновников, безусловно, во многом субъективны. Их нельзя переносить на всех представителей безземельной или малоземельной шляхты, особенно если вспомнить, что именно из их среды вышли такие великие сыны польского народа как Тадеуш Костюшко, Адам Мицкевич, Болеслав Прус, Стефан Жеромский и другие. Представители этой беднейшей шляхты, сосланные вглубь империи, оказались одними из наиболее образованных людей российской провинции. Многие из них, благодаря своим знаниям и умениям, даже смогли сделать определённую карьеру. Администрация отдалённых губерний испытывали острую нехватку в образованных людях, и позволяла ссыльным полякам преподавать, заниматься врачебной практикой, выполнять чиновничьи обязанности. Кроме того, даже самые беднейшие представители польской шляхты, в силу исторической памяти, некоторых прав и преимуществ, не сливались с крестьянством. Они остро реагировали на национальный гнёт российской администрации и связывали улучшение своего положения, а также положения всех земель бывшей Речи Посполитой с возрождением польского государства, активно участвуя во всех польских восстаниях. Приведённые цитаты отражают, прежде всего, многочисленность польской шляхты, показывают, как далеко зашёл процесс её имущественной дифференциации и связанные с этим социальные проблемы беднейших шляхетских семей, что, впрочем, было характерно и для русского мелкопоместного дворянства.
Разгоревшееся в 1863 г. Январское восстание, носило, как и Ноябрьское, преимущественно дворянский характер (особенно на землях к востоку от Царства Польского, прежде всего, в Правобережной Украине). Последующие за ним репрессии существенно изменили положение шляхты. Правительство жестоко карало польское дворянство за неповиновение и активное участие в восстании. Именно их в первую очередь лишали прав состояния и высылали вглубь Российской империи. В западных губерниях началась настойчивая и агрессивная политика русификации и «православизации», намеченная уже в николаевскую эпоху. Велось наступление даже на польский язык, которым было запрещено пользоваться в официальной переписке и в общественных местах. В 1864-1869 гг. в западных губерниях было запрещено издание любой литературы на польском языке. Всё дворянство Западного края оказалось разделённым на две части: неблагонадёжные в политическом отношении (все польские дворяне) и опора самодержавия (русские и остзейские помещики).
Наиболее жёсткие законы военного времени, продержавшиеся довольно долго и после подавления восстания, были введены в Северо-Западном крае генерал-губернатором М.Н. Муравьёвым, который предлагал придерживаться двух основных направлений: «никакого примирения с поляками» и «поляка надобно смирить страхом и копейкой». Основной целью муравьёвского законодательства являлось удержание местного дворянства от помощи повстанцам. Все жители мужского пола, за исключением крестьян, не имели права удаляться от места своего жительства дальше, чем на 30 вёрст, без разрешения начальства. Дворяне не имели права собираться вместе по несколько человек, даже на семейные торжества. На имущество высланных административным путём, до их возвращения, налагался секвестр, а имущество осуждённых по суду конфисковалось, дворяне-помещики, как католики, так и православные были обязаны выплачивать особый контрибуционный сбор - 10 % (затем - 6 % дохода). Одной из задач этих сборов было разорение местных помещиков и продажа ими своих имений дворянам из великорусских губерний.
10 декабря 1865 г. Александр ll утвердил закон, разработанный киевским генерал-губернатором А.П. Безаком, по которому всем высланным из западных губерний предложено в течение двух лет продать или обменять свои имения на условиях, приемлемых для них. Кроме того, «впредь до окончательного устройства Западного края посредством достаточного усиления в оном числа русских землевладельцев» лицам польского происхождения запрещается приобретать имения иначе как по наследству. Полякам также запрещалось брать в аренду, в управление или в залог имения, их лишали кредита и т.д. Начиная с этого времени губернаторы Западного края посвящали значительную часть своих ежегодных отчетов успехам вынужденных переходов польского имущества в руки русских покупателей. Российские власти придавали этому делу характер национальной миссии и стремились, во что бы то ни стало «располячить» западные губернии.
Некоторые польские дворяне, стремясь обойти новые законы, переходили в православие (как известно российские власти смешивали вероисповедание с национальностью. считая всех православных западных губерний - русскими, а католиков - поляками). Властям пришлось внести уточнения, признав русскими только потомков перешедшего в православие и только при условии, что эти потомки “усвоят русскую национальность» и окончательно откажутся от польского языка”. Тем не менее, многим полякам удавалось обойти эти законы, как с помощью взяток русским чиновникам, так и в силу стремления властей поощрить наиболее лояльных представителей шляхты.
Политика вытеснения польского землевладения и насаждения русских помещиков в Западном крае привела к определённым правительственным “успехам”. Если до 1863 г. землевладение в западных губерниях было в основном польское (в Виленской губернии на 95 %, в Минской - на 94 %, в Киевской на 82 %), то к концу ХIХ в. лишь в Виленской и Ковенской губерниях польское землевладение было высоким и составляло 73 и 75 % от всех частных владений. В других губерниях польское и русское землевладение составляло: в Гродненской губернии - соответственно 53,8 и 40.8 %. в Минской - 49,7 и 41 в Витебской - 46,8 и 42,3 %, в Волынской - 47,9 и 45,4 %, в Могилёвской 33 и 63 %, в Подольской - 48,3 и 49,8 %, в Киевской - русское землевладение составляло 59,3 %.
Все эти изменения хорошо прослеживаются по количеству потомственного дворянства Западного края (ведь подавляющее число местного дворянства было польским): в 1858 г. в девяти западных губерниях их насчитывалось 377 627 человек, в 1863 г. - 402 695 человек, а в 1867 г. уже - 241 401 человек, в 1870 г. - 239 191 человек. Только в последнее десятилетие XIX в., в связи с ослаблением репрессивных мер по отношению к польской знати, количество потомственных дворян в Западном крае увеличилось и в 1897 г. составляло 407 918 человек.
Указом от 4 июля 1863 г. разбор дел о шляхте, претендующей на дворянство, был прекращён до подавления восстания. Началась разработка новых правил, ужесточающих получение дворянства для малоимущих претендентов, рассматриваемых властями как наиболее враждебная социальная сила. Согласно правилам 1864 г. копии документов, подтверждающие дворянское происхождение, не принимались, если они не подтверждались подлинниками, увеличивались расходы, связанные с поиском дворянства, теперь требовались справки о политической благонадежности, заверенные губернатором и губернским предводителем дворянства. Документы следовало подавать на гербовой бумаге, заплатив пошлину в размере 10 рублей серебром за каждое лицо, ищущее дворянство. Более того, документы принимались на рассмотрение только после того, как шляхтич припишется к податному сословию. Безусловно, новые правила фактически ставили перед неимущими шляхтичами непреодолимые преграды.
В Царстве Польском местная Герольдия была ликвидирована ещё в 1861 г. Её архив и дворянские книги были присоединены к архиву вновь образованного Государственного совета Царства Польского. Затем именным указом от 10 марта 1867 г. был упразднён и Государственный совет. С этого времени и вплоть до падения российской монархии рассмотрение и решение дел о дворянстве и почётных титулах было передано в департамент Герольдии Правительствующего Сената, то есть в Петербург.
В западных губерниях были приостановлены дворянские выборы, а в Царстве Польском, как уже упоминалось, корпоративной организации не было вовсе. Все выборные дворянские должности Западного края теперь замещались по распоряжению МВД и предпочтение отдавалось лицам непольского происхождения. Тем не менее, уже в 1868 г. было разрешено назначать на выборные дворянские должности в случае отсутствия кандидатов из русских помещиков, польских дворян. В результате к 1883 г. поляки представляли половину всех уездных предводителей дворянства в Северо-Западном крае.
Вопрос о возобновлении дворянских выборов был поставлен только в 1905 г. Положением Западного комитета от 27 мая 1864 г. поляки устранялись от занятия всех государственных и общественных должностей, имеющих соприкосновение с народом. Началось устранение поляков (католиков) из государственных учреждений и учебных заведений Западного края, их переводили во внутренние районы империи. При этом переводу подлежали и православные чиновники, но женатые на польках.
Одновременно в Западный край стали приглашать чиновников из внутренних губерний. Для того, чтобы привлечь сюда «коренных русских» чиновников, им увеличивали жалованье на 50%. Понимая, что нельзя постоянно рассчитывать на перевод чиновников из внутренних районов России, власти западных губерний попытались создать систему их подготовки на местах. В то же время неофициально ограничивался приём детей польских дворян в средние учебные заведения. Однако эта политика обернулось множеством проблем. С одной стороны, при массовой замене польских чиновников русскими в край приезжали главным образом те, которых легко отпускали с их прежних мест службы, ими не дорожили и рады были от них
избавиться. Такие чиновники не только не принесли успеха делу укрепления позиций самодержавия в крае, но скорее повредили ему, дискредитировав российские власти вымогательством, присвоением чужого имущества, пьянством и прочими неблаговидными проступками. С другой стороны, польская дворянская молодёжь, не имея возможности учится в высших заведениях своего края (по причине их закрытия), отправлялась на учёбу в Петербург, Москву и другие университетские центры, где часто оказывались в гуще социалистических движений, становясь активными участниками выступлений против царизма.
Постепенно правительственное давление на польскую шляхту ослабевало. Это было связано как с изменившимся социально-политическим положением империи, подъёмом социалистических движений, так и с переменой отношения польских дворян, прежде всего, помещиков к российским властям. Россия становилась для польских помещиков, перестроивших свои хозяйства на капиталистический манер, в обширный рынок сбыта сельскохозяйственной и промышленной продукции. Кроме того, российские власти и польские помещики рассчитывали на взаимную поддержку в борьбе с революционными силами.
В 1867 г. были прекращены все неоконченные дела по восстанию, всем высланным административным путём из Царства Польского и Западного края разрешалось поселиться в Царстве Польском (только здесь!), если местное начальство одобрит их поведение. С начала 1870-х гг. правительство охладевает к делу укрепления позиций русского землевладения в западных губерниях, что требовало новых финансовых расходов и потерь. В 1876 г. в официальных актах подтверждалось равенство дворян Царства Польского русскому дворянству.
Возвращение к репрессивной политике наблюдалось в правление Александра III, который стремился не допустить мифический «польско-жидовский заговор». В западных губерниях были воскрешены циркуляры 1860-х гг., по которым началось увольнение государственных служащих-поляков и замена их на русских. К 1888 г. все предводители дворянства из польских землевладельцев Северо-Западного края заменены на русских дворян. В 1888 г. император утвердил секретную инструкцию о службе инородцев в военном ведомстве. Из 94 параграфов этого документа 80 были целиком посвящены католикам. В инструкции подробно расписывались ограничения по приёму на службу в военные учреждения католиков - уроженцев Царства Польского, Западного края, а также лиц других исповеданий, женатых на католичках. Существовали также процентные ограничения на службу поляков на железной дороге и в почтово-телеграфных учреждениях.
Кроме того, российские власти отложили на неопределённый срок открытие в Западном крае земств и новых судов. Царские чиновники всё ещё боялись, что положенное в основу избирательной системы имущественно-сословное (в земство) и имущественно-образовательное (в суды) начало приведёт к тому, что всеми делами в земствах и судах будут заправлять польские помещики и буржуазная интеллигенция из евреев и шляхты, как обладавшие необходимым имущественным и образовательным цензом.
Система негласных инструкций и связанная с ней политика национальной дискриминации сохранилась и в правление Николая II, определив особое положение польского дворянства в социально-правовой системе Российской империи. Согласно «Уставу о гражданской службе», при оформлении поляков на чиновничью службу требовалось предоставить не только документы о признании в дворянском достоинстве, но и свидетельство начальника губернии о том, что препятствий к определению конкретного лица на службу в империи нет (то есть поручительство о благонадёжности). Ситуация с польским дворянством ярко отражена в заключении Комитета министров в марте 1905 г.: «Между дворянским сословием этих (западных - А.С.) губерний нет единения. Поляки держатся особняком и не сходятся с русскими дворянами. Причиною сего является, с одной стороны, отсутствие дворянских собраний.... а с другой стороны, рознь увеличивается ограничением прав поляков, которым возбранён доступ на службу».
Характерно, что карательная политика в Царстве Польском и Западном крае неожиданно для российской администрации привела к большому росту польского населения в пределах пояса, окаймлявшего край с севера, востока и юга. Стремясь избежать тех ограничений, которые вводились для поляков на их родных землях, многие польские служащие и специалисты стали прибывать во внутренние губернии. Так, не имея возможности устроиться на судебные должности у себя на родине, поляки-выпускники юридических факультетов уходили в адвокатуру или различные казённые учреждения, не исключая канцелярии Сената.
В конце XIX - начале XX в. идёт значительный рост польского землевладения в Смоленской, Псковской, Черниговской, Екатеринославской, Бессарабской и других губерниях. Многочисленные потомки мелкопоместного дворянства, получая образование в русских учебных заведениях и, в большинстве своём, не теряя родного языка и культуры, занимали большое количество должностей в соседних с Западным краем губерниях, а также в губерниях, служивших местом ссылок и, конечно, в столицах. Часто занимая руководящие должности, они способствовали увеличению в своих учреждениях количества работников-поляков. Наиболее консервативные царские чиновники и военные били тревогу, опасаясь польского и католического влияния по всей России. Авторам правых изданий повсюду мерещились «маленькие царства польские»: в канцеляриях, столичных клубах, на заводах и железных дорогах.
Таким образом, несмотря на всевозможные притеснения со стороны имперских властей польское дворянство всё же сумело сохранить ряд своих особенностей и не раствориться в общероссийском дворянстве.
При этом и количество польской шляхты всё ещё оставалось внушительным. Так, по данным Первой переписи населения 1897 r. 28,6 % потомственного дворянства и 9,8 % личного и чиновнического дворянства указало польский язык в качестве своего родного (это была вторая по численности группа дворянства после русского, составлявшего потомственного 52,6 %, а личного и чиновнического - 81,1%). Заметим, что 1/3 польского дворянства проживала в Царстве Польском, а ⅔ в Европейской России, в основном в Западном крае.
Во второй половине XIX - начале XX в. в Российской империи произошли серьёзные социально-экономические и политические изменения, отразившиеся и на положении польской шляхты.
Подобно всему российскому дворянству, шляхта фактически перестаёт быть единым сословием, превращается в конгломерат различных социальных групп, которые весьма существенно отличались друг от друга по своему положению и интересам.
Постепенно распадалась шляхетская солидарность, бледнело значение гербов, сокращалось количество доходов и имущества. В обществе выдвигались представители других coсловий. Cословная принадлежность играла всё меньшую роль в карьере.
Преимущества от дворянства могли носить только косвенный характер: например, через семейное родство, приятельскую поддержку со стороны уже чего-то добившихся представителей одного сословия.
Однако намного важнее было полученное образование, уровень знаний. Так, при приёме на службу на предприятия нового типа (железнодорожные, металлургические и т.д.) считались явно не с дворянским происхождением, а с квалификацией и образованием.
Желая вырваться из бедности, молодёжь из околичной и чиншевой шляхты всё чаще перемещалась в крупные города в надежде сделать карьеру, получить образование, стать самостоятельнее.
Юноши стремились стать чиновниками, офицерами, врачами, учителями и т.д. Всё это во многом определило живучесть шляхетских традиций и шляхетской идеологии в средних слоях населения Царства Польского н Западного края.
Подводя итоги данной работы, следует отметить, что положение польской шляхты в социально-правовой системе Российской империи имеет ряд важных особенностей.
Прежде всего, польская шляхта, сформировавшись в иных политических условиях долгое время не могла в неизменном виде влиться в состав российского дворянства.
Этому мешала как многочисленность польской шляхты, её приверженность римско-католической церкви, так и особая система сословных ценностей и мифологем.
Подгоняя польскую шляхту под общероссийские стандарты, российские власти как бы формировали её заново.
Такая «подгонка» в большинстве случаев проходила очень не гладко. Наиболее драматично это отразилось в польских восстаниях и следующих за ними репрессиях, которые затрагивали многих представителей шляхты, изменяя их материальное положение, географию проживания, способ существования и сферы профессиональной занятости.
Тем не менее, за более чем столетнее проживание в пределах Российской империи многие представители польской знати сумели войти в систему российской администрации, интегрироваться в общеимперское дворянство и оказать глубокое влияние на хозяйственную и культурную жизнь российских регионов, примером чему служат биографии потомков различных шляхетских родов, представленные в данном сборнике.
