1Насилье и доминирование при помощи силы над другими народами.
Одна из таких чёрт, общих всем народам романо-германскаго типа, есть насильственностъ (Gewaitsamkeit).
Насильственностъ, в свою очередь, есть ничто иное, как
чрезмерно развитое чувство личности, индивидуальности, по которому человек, им обладающий, ставит свой образ мыслей,
свой интерес так высоко, что всякий иной образ мыслей, всякий
иной интерес необходимо должен ему уступить, волею или
неволею, как неравноправный ему.
Такое навязываніе своего образа мыслей другим,
такое подчинение всего—своему интересу, даже
не кажется, с точки зрения чрезмерно развитого индивидуализма,
чрезмерного чувства собственного достоинства, (национальной гордости) чем- либо несправедливым.
Оно представляется как естественное подчинение низшего высшему, въ некотором смысле даже как благодеяние этому низшему.
Такой склад ума, чувства и воли ведет в
политике и общественной жизни, смотря по обстоятельствам,
1.— к аристократизму, к угнетению народностей,
2 к безграничной, ничем не умеряемой свободе , к крайнему
политическому дроблению;
в религии—к нетерпимости, или к отвержению всякого авторитета.
Конечно, он имеет и хорошие стороны,
составляет основу настойчивого образа действия, крепкой
защиты своих прав и т. д.
Мы не должны забывать о том что Российской Империей 300 лет с 1613 года (либо для любителей юридически придераться с 1645 в зависимости от того кого царя из династии романовых считать полностью законным царем управляли Немцы даже система права у нас романо германская до сих пор. Триста четыре года либо двести семдесят два года управляла Немецкая Династия Романовых у которой было кровное родство с королевством Пруссия в целом и отдельными немецкими землями в частности.
Соответственно мы вполне усвоили за это время такую черту романо германского культурно исторического типа как Насильственность мы ее конечно не очень любим в чистом виде но знаем понимаем и умеем применять в интерессах государственного строительства.
Соответственно все то что говорит Данилевский о гибельности свободы для романо германского культурно исторического типа очень актуально и для нас и мы должны это помнить.
Понятие государствообразующая нация по Данилевскому.
англійскомъ понятіи, что государство есть такая форма, или такое
состояние общества, которое обеспечивает членам его покровительство
личности и имущества, понимая под личностью жизнь, честь и свободу. Такое опред леніе кажется мне вполне удовлетворительным,
если жизнь, честь и свободу личности понимать в обширном значении этого слова, т. е. не одну индивидуальную' жизнь, честь и свободу, но
также жизнь, честь и свободу национальную, которые составляют существенную долю этих благ.
Без этого распространения понятия о личной чести и свободе
—явления, представляемые государствами, не подойдут под
определение его-
Для чего в самом деле скопляться миллионам
и десяткам миллионов людей в громадные политические единицы,
если бы этим соединением сил имелось ввиду только
обеспечить жизнь, имущество и личную честь и свободу? Для
этого достаточно, казалось бы, и таких групп—как Швейцарские кантоны, или немецкие герцогства средней руки.
Если бы одни эти личные блага имелись въ виду при жизни в государстве, то для чего бы, например, в 1813 году восставать народам Германии против власти Наполеона? Власть эта была достаточно
просвещенная, чтобы обеспечить им все эти блага настолько
же, по крайней мере, насколько делали это в то время
немецкие правительства.
В государствах Рейнского союза она даже обеспечивала их лучше,
нежели это прежде делала священная Римская Империя немецкой национальности, или после —Германский союз.
Например, Кодекс Наполеона усовершенствованные формы судопроизводства—были дарами Наполеонова владычества,
которые, по его низвержении, нередко заставляли по нём вздыхать.
Для чего бы и нам было приносить в жертву сотни тысяч людей и сотни миллионов денег, жечь города и села, если бы дело шло только о защите жизни, имущества, личной чести и свободы?
Наполеон, без сомнения, их не нарушил бы, ежели бы власть его была признана с покорностью,—может быть даже доставил бы им такие гарантии, которых тогдашнее общественное и гражданское состояніе России не представляло.
Очевидно, потому, что все эти блага и Немцам и нам казались
ничтожными—в сравнении с честью и свободою национальною.
Если посмотрим на те жертвы, которых каждое государство
требует от своих подданных в виде имущественных взносов
и личных услуг, то увидим, что по крайней мере четыре
пятых из этих жертв идут на обеспечение не личных, а
национальных благ.
Сюда относится содержание почти всего флота—ибо много-ли надо судов для защиты частного имущества
от морских разбоев?—почти всей армии,—ибо для сохранения
внутреннего порядка также немного надо войска,—весь государственный
долг, который всеми почти государствами был
заключаем для расходов, сопряжённых с сохранением национальной
чести и свободы, или национальных интересов, а не
для обеспечения этих благ частным лицам.
Также точно и значительность расходов по финансовому управлению
объясняется лишь значительностью сборов, которые должны быть взимаемы на содержание армии, флота и уплату государственного долга, Без этих надобностей и самая администрация могла бы быть гораздо
проще и дешевле стоить.
Народности, национальности(то что Данилевский называет терминами народности и национальности у нас называется понятием Государство Образующая Нация) суть органы человечества, посредством
которых заключающаяся в нем идея достигает, в
пространстве и во времени, возможного разнообразия, возможной
многосторонности осуществления, как это было показано в предыдущих
главах;—следовательно, жертвы, требуемые для охранения народности,
суть самые существенно-необходимые, самые священные.