Записка К. С. Аксакова "о внутреннем состоянии России", представленная государю императору Александру II в 1855 Г. 1
Для того чтобы говорить о внутреннем состоянии страны, от которого зависит и внешнее, надо прежде всего узнать и определить ее общие народные основания, которые отражаются в каждой частности, дробятся и отзываются в каждом отдельном лице, считающем эту страну отечеством.
Отсюда уже легче будет определить общественные недостатки и пороки, которые происходят большею частью от непонимания общих народных оснований, или отложного их применения, или от неправильного проявления.
I
Русский народ есть народ не государственный, т.е. не стремящийся к государственной власти, не желающий для себя политических прав, не имеющий в себе даже зародыша народного властолюбия.
Самым первым доказательством тому служит начало нашей истории: добровольное призвание чужой государственной власти в лице варягов, Рюрика с братьями.
Еще сильнейшим доказательством служит тому Россия 1612 года, когда не было царя, когда все государственное устройство лежало вокруг разбитое вдребезги, и когда победоносный народ стоял, еще вооруженный, в умилении торжества над врагами, освободив свою Москву: что сделал этот могучий народ, побежденный при царе и боярах, победивший без царя и бояр, с стольником князем Пожарским2, да мясником Козьмою Мининым3 во главе, выбранными им же? Что сделал он? Как некогда в 862 году, так в 1612 году народ призвал государственную власть, избрал царя4 и поручил ему неограниченно судьбу свою, мирно сложив оружие и разошедшись по домам.
Эти два доказательства так ярки, что прибавлять к ним, кажется, ничего не нужно.
Но если мы посмотрим на всю русскую историю, то убедимся еще более в истине сказанного.
В русской истории нет ни одного восстания против власти в пользу народных политических прав.
Сам Новгород, раз признав над собою власть царя Московского, уже не восставал против него в пользу своего прежнего устройства.
В Русской истории встречаются восстания за законную власть против беззаконной; законность иногда понимается ошибочно, но, тем не менее, такие восстания свидетельствуют о духе законности в Русском народе.
Нет ни одной попытки народной принять какое-нибудь участие в правлении.
Были жалкие аристократические попытки в этом роде еще при Иоанне IV и при Михаиле Федоровиче5, но слабые и незаметные. Потом была явная попытка при Анне6.
Но ни одна такая попытка не нашла сочувствия в народе и исчезла быстро и без следа.
Таковы показания, почерпаемые в истории.
От истории перейдем к современному состоянию.
Кто слышал, чтобы простой народ в России бунтовал или замышлял против царя?
Никто, конечно, ибо этого не было и не бывает. Самым лучшим доказательством может здесь служить раскол7; известно, что он гнездится в простом народе, между крестьянами, мещанами, купцами.
Раскол составляет в России огромную силу, многочислен, богат и распространен по всему краю.
И между тем раскол никогда не принимал и не принимает политического значения, а, казалось бы, это очень легко могло быть.
В Англии, например, это бы так и было. Было бы и в России, если б был в ней хотя малейший элемент политический.
Но политического элемента в русском народе нет, и раскол русский только страдательно противится, хотя в энергии у раскольников нет недостатка.
Русские раскольники скрываются, бегут, готовы идти на мученичество, но никогда не принимают политического значения.
Но правительственные меры удерживали и удерживают порядок в России, а дух народный не хочет нарушать его; без этого обстоятельства не помогли бы никакие стеснительные меры, а скорее послужили бы поводом к нарушению порядка.
Залог тишины в России и безопасности для правительственной власти -- в духе народном. Будь это хоть немного иначе, давно бы в России была конституция: случаев и возможностей история русская и внутреннее состояние России давали к тому довольно; но Русский народ государствовать не хочет.
Эта особенность духа Русского народа несомненна. Одни могут огорчаться и называть это духом рабства, другие -- радоваться и называть это духом законного порядка, но и те и другие, ошибаются, ибо судят так о России по западным взглядам либерализма и консерватизма.
Трудно понять Россию, не отрешившись от западных понятий, на основании которых все мы хотим видеть в каждой стране -- и поэтому в России -- или революционный или консервативный элементы; но и тот и другой суть точки зрения нам чуждые; и тот и другой суть противоположные стороны политического духа; ни того ни другого нет в Русском народе, ибо в нем нет самого духа политического.
Как бы ни объясняли отсутствие политического духа и проистекающую отсюда неограниченность правительственной власти в России, -- мы оставляем пока все такие толки в стороне. Довольно для нас уже того, что так понимает дело, того требует Россия.
Для того чтобы Россия исполнила свое назначение, нужно, чтобы она поступала не по чуждым ей теориям, заемным или доморощенным теориям, часто обращаемым историей в смех, а по своим собственным понятиям и требованиям.
Быть может, Россия пристыдит теоретиков и явит такую сторону величия, какой никто и не ожидал.
Мудрость правительства состоит в том, чтобы способствовать всеми мерами стране, им управляемой, достигнуть своего назначения и совершить свое благое дело на земле состоит в том, чтобы понять дух народный, который должен быть постоянным путеводителем правительства.
От непонимания потребностей духа народного и от препятствия этим потребностям, происходят или внутренние волнения, или медленное изнурение и расстройство сил народных и государственных.
Итак, первый явственный до очевидности вывод из истории и свойства русского народа есть тот, что это народ негосударственный, не ищущий участия в правлении, не желающий условиями ограничивать правительственную власть, не имеющий, одним словом, в себе никакого политического элемента, следовательно, не содержащий в себе даже зерна революции или устройства конституционного.
Не странно ли после этого, что правительство в России берет постоянно какие-то меры против возможности революции, опасается какого-то политического восстания, которое прежде всего противно существу Русского народа!
Все такие опасения, как в правительстве, так и в обществе, происходят оттого, что не знают России и короче знакомы с историей Западно-Европейской, чем с русской; а потому видят в России Западные призраки, которых в ней и быть не может.
Такие меры предосторожности со стороны нашего правительства,-- меры не нужные, не имеющие никакого основания, -- непременно вредны, как лекарство, даваемое здоровому, не нуждающемуся в нем человеку.
Если они и не произведут того, против чего без нужды принимаются, то они разрушают доверенность междуправительством и народом, а это одно -- вред великий, и вред напрасный, ибо Русский народ, по существу своему, никогда не посягнет на власть правительственную.
II
Но чего же хочет Русский народ для себя? Какая же основа, цель, забота его народной жизни, если нет в нем вовсе политического элемента, столь деятельного у других народов? Чего хотел наш народ, когда добровольно призывал Варяжских князей "княжить и володеть им"? Что хотел он оставить для себя?
Он хотел оставить для себя свою не политическую, свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт, -- жизнь мирную духа.
Еще до христианства, готовый к его принятию, предчувствуя его великие истины, народ наш образовал в себе жизнь общины, освященную потом принятием христианства. Отделив от себя правление государственное, народ Русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству давать ему (народу) возможность жить этою общественною жизнью.
Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной, -- народной жизни внутри себя.
Как единый, может быть, на земле народ христианский (в истинном смысле слова), он помнит слова Христа: воздайте кесарева кесаревы, а Божия Богови; и другие слова Христа: Царство Мое несть от мира сего8; и потому, представив государству царство от мира сего, он, как народ христианский, избирает для себя иной путь, -- путь к внутренней свободе и духу, к царству Христову: Царство Божие внутрь вас есть9. Вот причина его беспримерного повиновения власти, вот причина совершенной безопасности Русского правительства, вот Записка К.С. Аксакова "О внутреннем состоянии России"... причина невозможности никакой революции в Русском народе, вот причина тишины внутри России.
Это не значит, что русский народ состоит из праведников. Люди Русского народа грешны, ибо человек грешен.
Но основания Русского народа истинны, но верования его святы, но путь его прав. Всякий христианин грешен, как человек, но путь его, как христианина, прав.
Это не значит также, что правительство, власть от мира сего, заграждает, по свойству своему, путь христианский тем лицам, на которых возлежит правительственная власть.
Подвиг человека и христианина возможен для каждого лица правительственного, как для человека и христианина.
Подвиг общественный для правительства заключается в том, что оно обеспечивает для народа нравственную жизнь и блюдет его духовную свободу от всяких нарушений.
Высокий подвиг совершает тот, кто бодрственно стоит на страже храма в то время, как в нем совершается богослужение и воссылается общественная молитва, -- стоит на страже и отстраняет всякое враждебное нарушение от этого молитвенного подвига.
Но сравнение это еще недостаточно полно, ибо правительство отделяется от общественной, не правительственной, жизни, -- как устройство: всякое же отдельное правительственное лицо может, как человек, принимать участие в народной, не государственной жизни.
Итак, Русский народ, отделив от себя государственный элемент, предоставив полную государственную власть правительству, предоставил себе -жизнь, свободу нравственно-общественную, высокая цель которой есть: общество христианское.
Хотя слова эти не требуют доказательств, -- ибо здесь достаточно одного пристального взгляда на Русскую историю и на современный Русский народ, -- однако можно указать на некоторые, особенно яркие выдающиеся черты. –
Такою чертою может служить древнее разделение всей России, в понимании Русского человека, на государство и землю (правительство и народ), -- и оттуда явившееся выражение: государево и земское дело.
Под государевым делом разумелось все дело управления государственного, и внешнего и внутреннего, -- и по преимуществу дело военное, как самое яркое выражение государственной силы.