Тема: Научное, культурное и духовное развитие СССР в эпоху «оттепели» 1953;1964 гг.
План:
1. Развитие системы среднего и высшего образования.
2. Развитие науки и техники.
3. «Оттепель» в литературно-художественной жизни.
4. Зарождение диссидентского движения.
5. Развитие художественной культуры.
а) Развитие советского театрального искусства и кинематографа.
б) Развитие советского музыкального искусства.
в) Развитие советского живописного искусства и скульптуры.
1. Развитие системы среднего и высшего образования
В 1950-х гг. произошли существенные изменения в образовательном уровне всего населения страны, резко вырос процент грамотных и образованных людей, получивших полное среднее образование. Многие выпускники средней школы, как и в 1930-х гг., ориентировались на продолжение учебы в вузах и с большой неохотой шли на производство. Поэтому возникла острая необходимость реформирования школы таким образом, чтобы превратить ее в резерв пополнения кадров рабочего класса и технической интеллигенции.
Развернувшаяся в 1956 г. дискуссия о том, как приблизить школу к производству, завершилась принятием в декабре 1958 г. закона «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования СССР». В соответствии с этим законом вместо ранее существовавшей обязательной «семилетки» была создана обязательная восьмилетняя политехническая школа, дававшая неполное среднее образование. Для получения полного среднего образования теперь необходимо было продолжить свое обучение в школе или техникуме. Раньше эту функцию осуществляли либо школы фабрично-заводского образования (ФЗО), либо десятилетние общеобразовательные школы (ДОШ). Теперь же для получения полного среднего образования создавалась новая сеть образовательных учреждений:
• технические училища (техникумы),
• средние профтехучилища (ПТУ),
• вечерние заочные школы рабочей молодежи (ШРМ) и сельской молодежи (ШСМ) и
• одиннадцатилетние средние общеобразовательные трудовые политехнические школы «с производственным обучением».
Для всех желающих продолжить свое образование в вузе вводился обязательный производственный стаж. Но к осени 1963 г. стало очевидно, что эта реформа не вполне удалась, поскольку школьники по-прежнему с большой неохотой шли на производство, а вечерние и заочные школы хороших знаний, как правило, не давали.
Довольно слабая материально-техническая база, узкий и случайный выбор профессий, предлагаемых в школе с производственным обучением, не обеспечивали должной профессиональной подготовки учащихся, поэтому, начиная с сентября 1964 г. средняя школа вновь стала десятилетней, а хрущевская школьная реформа — очередным достоянием хрущевского волюнтаризма.
Неизбежное вступление страны в эпоху научно-технической революции, широкая пропаганда научных и технических достижений нашей страны наряду с завесой особой секретности вокруг определенных научных направлений делали научную стезю очень привлекательной для советской молодежи, поэтому в этот период обозначился крупный шаг в развитии высшего образования в стране.
Предпринятые усилия по насыщению высшей школы молодежью с производства привели к развитию системы вечернего и точечного обучения. Если в 1946 г. по этим формам обучалось 28% всех студентов, то уже в 1961 г. — более 60% студентов проходили профессиональную подготовку на вечерних факультетах и в заводских вузах. С этой же целью летом 1957 г. были изменены правила приема во все высшие учебные заведения страны: отныне преимущества получили лица, демобилизованные из армии или отработавшие не менее двух лет на производстве.
В результате этих нововведений уже к середине 1960-х гг. принятые на льготных основаниях абитуриенты составляли почти 70% всех студентов в стране, что неизбежно привело к снижению требований к уровню их подготовки и к девальвации высшего образования.
В эти годы был открыт целый ряд новых высших учебных заведений по всей стране, в том числе Московский инженерно-физический институт (1953), Уральский институт инженеров лесного хозяйства (1956), Красноярский институт цветных металлов и золота (1958), Новосибирский государственный университет (1959), Ленинградский институт водного транспорта (1959), Московский институт стали и сплавов (1962) и многие другие.
Всей системой среднего, профессионального и высшего образования в стране непосредственно руководили три союзно-республиканских ведомства — Министерство просвещения РСФСР (М.А. Прокофьев) и аналогичные министерства в других союзных республиках, Государственный комитет по профессионально-техническому образованию СССР (Г.И. Зеленко) и Министерство высшего и среднего специального образования СССР (В.П. Елютин).
2. Развитие науки и техники
По мнению многих авторов (А. Вдовин, Ю. Аксютин, А. Пыжиков), начавшийся после смерти И.В. Сталина процесс освобождения различных сфер научного творчества от жесткого партийного контроля и мелочной опеки со стороны разных государственных структур, преодоление существовавшего догматизма и начетничества, относительная терпимость к всегда существовавшему плюрализму мнений различных научных школ по-разному проявлялись в разных областях науки.
В большей степени этот процесс затронул гуманитарные сферы научного творчества, которые всегда носили ярко выраженный идеологический характер, и в меньшей степени он сказался на развитии естественных и технических наук.
Жизненная необходимость разрешения атомной, ракетной и других оборонных проблем породила особые отношения руководства страны с крупными советскими учеными и наукой в целом. Колоссальные успехи советской науки, которые в ряде приоритетных направлений даже превосходили мировой уровень, еще больше подняли престиж советских ученых в обществе.
В мае 1955 г. совместным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении дела изучения и внедрения в народное хозяйство опыта и достижений передовой отечественной и зарубежной науки и техники», а также в решениях Пленума ЦК, прошедшего в июле 1955 г., были определены основные приоритеты развития страны в условиях начала научно-технической революции, выделены огромные финансовые и материальные ресурсы, которые увеличились почти в 9 раз. Кроме того, в 1955 г. для координации научно-производственных связей был реформирован старый ГКНТ СССР и создан Государственный комитет по новой технике во главе с выдающим организатором советского производства, заместителем председателя Совета Министров СССР генерал-полковником инженерно-технической службы В.А. Малышевым.
В эти годы крупные научные открытия были сделаны в сфере точных наук. В частности, в 1957 г. в физике высоких и сверхвысоких энергий сотрудники Объединенного института ядерных исследований под руководством академика В.И. Векслера открыли самый мощный ускоритель элементарных частиц — знаменитый синхрофазотрон. В 1958;1959 гг. под руководством директора троицкого Института земного магнетизма профессора Н.В. Пушкова были открыты и исследованы внешний радиационный пояс Земли и магнитное поле Земли и Луны. В 1959;1962 г. под руководством трех выдающихся советских математиков — академиков Н.М. Крылова, В.С. Кулебакина и Н.Н. Боголюбова были созданы первые советские системы автоматического регулирования непрерывных производственных процессов и т.д.
В те же годы ряд выдающихся научных открытий, сделанных советскими учеными во второй половине 1930-х — начале 1960-х гг., получили всеобщее признание во всем научном мире и были удостоены Нобелевских премий в области точных и естественных наук.
В частности, в 1956 г. премия по химии была присуждена академику Н.Н. Семенову за разработку теории цепных реакций; в 1958 г. премия по физике была присуждена академикам П.А. Черенкову, И.М. Франку и И.Е. Тамму за комплексное исследование и теоретическое обоснование явлений люминесценции; в 1961 г. премия по физике была присуждена академику Л.Д. Ландау за создание новаторской теории конденсированных сред, в частности, жидкого гелия; в 1964 г. премию по физике присудили академикам Н.Г. Басову и А.М. Прохорову за фундаментальные работы в области квантовой электроники, которые привели к созданию первого молекулярного генератора — лазера.
В эти годы происходит существенное количественное и территориальное расширение сети научно-исследовательских институтов страны. Только в системе Академии наук СССР в 1956;1962 гг. было создано более 80 крупных научных институтов, в том числе Институт теплофизики, Институт полупроводников, Институт катализа, Институт электронных управляющих машин, Институт вычислительной математики и математической геофизики, Институт физики высоких давлений, Институт ядерных исследований, Институт автоматики и электрометрии, Институт лазерной физики, Институт электрохимии, Институт радиационной биологии, Институт экономики и организации промышленного производства и другие. Тогда же талантом и трудом академиков М.А. Лаврентьева, С.Л. Соболева и других выдающихся советских ученых было создано знаменитое Сибирское отделение АН СССР, занявшее ведущие позиции в области прикладной математики и физики, возникли крупные научные и образовательные центры в Новосибирске, Красноярске, Томске, Хабаровске, Южно-Сахалинске и других городах.
Как и в предыдущий период, приоритет в научных разработках подчинялся интересам ВПК, на который работали многие выдающиеся ученые и конструкторы, в том числе академики И.В. Курчатов, С.П. Королев, М.В. Келдыш, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, А.Д. Сахаров, А.Н. Туполев, С.В. Ильюшин, В.П. Глушко, Н.А. Пилюгин, В.Н. Челомей, М.К. Янгель, П.Д. Грушин, М.Т. Калашников и многие другие. Крупнейшими достижениями советской науки и техники, которые пуповиной были связаны с развитием ВПК, стали создание первого турбореактивного пассажирского лайнера ТУ-104 (1955); испытание межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 (1957); запуск искусственного спутника Земли (1957); спуск на воду первого атомного ледокола «Ленин» (1957); ходовые испытания первой атомной подводной лодки (1958); первый полет человека в космос (1961); запуск в строй Белоярской и Нововоронежской АЭС (1963) и многое другое.
К середине 1950-х г. на фоне бурного развития и крупных успехов в мировой генетике и молекулярной биологии, в частности, революционного открытия структуры и принципа репликации ДНК, был подорван существовавший долгие годы монополизм академика Т.Д. Лысенко в биологической науке. В июле 1955 г. видные советские ученые, в том числе академики П.Л. Капица, Л.Д. Ландау, И.Е. Тамм, П.Н. Константинов, В.С. Немчинов, Е.С. Варга и другие подписали знаменитое «письмо трехсот», которое, несмотря на его неприятие самим Н.С. Хрущевым, дало мощный импульс возрождению советской генетики, молекулярной биологии и бионики, где крупные научные открытия были сделаны многими учеными, в том числе академиками Н.П. Дубининым, А.Р. Жебраком, Б.Л. Астауровым и другими.
Хотя следует признать, что ответная критика в адрес Д.Т. Лысенко носила столь же разнузданный, а зачастую необъективный характер, как и его борьба со своими оппонентами в послевоенный период.
Развитие общественных наук шло по линии «возврата к ленинизму» и бесконечного поиска «сталинских ошибок» даже там, где их не было по определению, романтизации «чистой» коммунистической идеи эпохи революции и Гражданской войны и т.д. Простор развитию гуманитарных исследований давали, прежде всего, новые научные журналы, в том числе «История СССР» (1957—1991), «Вопросы истории КПСС» (1957;1991), «Новая и новейшая история» (1957;1991), «Вестник истории мировой культуры» (1957—1961), «Мировая экономика и международные отношения» (1956—1991), «Вопросы языкознания» (1952—1991) и другие.
Вместе с тем, попытки ряда представителей научной интеллигенции расширить критику «культа личности» и выйти за рамки известного постановления ЦК решительно были пресечены.
В частности, все упоминания о Л.Д. Троцком, Г.Е. Зиновьеве, Л.Б. Каменеве, Н.И. Бухарине, А.И. Рыкове и других лидерах внутрипартийной оппозиции тщательно охранялись цензурой, а все дискуссии на темы политических репрессий и других неоднозначных страниц советской истории пресекались «на корню», причем нередко с подключением органов КГБ СССР.
Например, в марте 1957 г. за клевету на советский общественный строй к уголовной ответственности был привлечен аспирант исторического факультета МГУ Л.Н. Краснопевцев, который в своей работе «Основные моменты развития русского революционного движения» (1956) попытался распространить свои комментарии к секретному докладу Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС.
Такое же табу было наложено и на исследование других спорных и неизученных проблем советской истории. Например, в 1956 г. жесткой критике со стороны ЦК была подвергнута редакция журнала «Вопросы истории» во главе с академиком А.М. Панкратовой, которая допустила публикацию на страницах своего журнала ряда «клеветнических работ», в частности, статьи профессора Э.Н. Бурджалова «О тактике большевиков в марте — апреле 1917 г.», которая полностью противоречила существующей концепции тех событий, отраженной в «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938).
3. «Оттепель» в литературно-художественной жизни
Критика «культа личности», начало реабилитации политических заключенных и другие признаки потепления общественно-политической атмосферы вызвали повсеместный и горячий отклик определенной части советской интеллигенции.
Одними из первых на эти перемены откликнулись писатели и публицисты. В сентябре 1953 г. редактируемый А.Т. Твардовским журнал «Новый мир» опубликовал статью писателя В.В. Померанцева «Об искренности в литературе», в которой впервые за многие годы проводилась старая мысль о «благотворности существования различных литературных направлений» и необходимости «честно и правдиво отображать наш социалистический быт».
Эта статья в «Новом мире» дала старт так называемой «обновленческой прозе», и в октябре;декабре 1953 г. на страницах этого журнала публикуется роман В.Ф. Пановой «Времена года», а в феврале 1954 г. появляется статья молодого писателя Ф.А. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе», в которой содержалась резкая критика «образцовых романов» о колхозной деревне, созданных С.П. Бабаевским, Е.Ю. Мальцевым и другими писателями послевоенной поры.
Весной 1954 г. в журнале «Знамя» появились первые главы романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго», а в «Новом мире» — повесть И.Г. Эренбурга «Оттепель», название которой затем приобретет нарицательный смысл, и стараниями наших записных либералов станет неофициальным названием всей хрущевской эпохи.
Однако эту первую «оттепель» уже в мае 1954 г. сменили новые «заморозки». В центральной партийной печати была опубликована целая серия разгромных статей на повести, статьи и пьесы В.Ф. Пановой, И.Г. Эренбурга, В.В. Померанцева, Ф.А. Абрамова, Л.Г. Зорина, А.Б. Мариенгофа, С.М. Городецкого, А.Н. Яновского и других, которые подвергли резкой критике за их «клеветнический характер на советскую действительность».
В июле 1954 г. под председательством Н.С. Хрущева состоялось заседание Секретариата ЦК, на котором А.Т. Твардовский за «политическую незрелость» и подготовку к печати своей антисоветской поэмы «Теркин на том свете» был снят со своего поста и заменен главным редактором «Литературной газеты», известным советским поэтом и писателем Константином Михайловичем Симоновым, который, будучи кандидатом в члены ЦК, всегда оставался верным солдатом партии на идеологическом фронте.
В декабре 1954 г. на II съезде Союза писателей СССР первые «оттепельные» произведения были осуждены как проявление «стихийности» в развитии советской литературы, что полностью противоречило самим основам социалистического реализма и руководящей роли партии в литературном процессе.
На этом же съезде в отставку с поста многолетнего руководителя союза был отправлен выдающийся советский писатель Александр Александрович Фадеев, который в последние годы находился в творческом кризисе. Новым главой СП СССР был избран член ЦРК КПСС, известный советский поэт А.А. Сурков, который был стойким и проверенным проводником линии партии в советской литературе.
К большому сожалению, так и не приняв «хрущевской оттепели» и его секретного доклада, находясь в состоянии длительной депрессии, в мае 1956 г. А.А. Фадеев застрелился, направив перед смертью письмо новым руководителям партии и государства.
В этом предсмертном послании великого гражданина и писателя были такие душераздирающие строки: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено... Тот путь, которым собираются исправить положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей... Литература — это высший плод нового строя — унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения... привело к полному недоверию к ним,... ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти — невежды. Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни».
Консервативная линия развития литературы, связанная с большими сомнениями по поводу взятого курса на развенчание сталинского курса и необходимости прекращения борьбы с космополитизмом, получила трибуну в журналах «Октябрь» и «Нева», которые в тот период возглавляли писатели В.А. Кочетов и А.И. Черненко.
Таким образом, вскоре после смерти И.В. Сталина четко обозначились две непримиримых группировки советских литераторов — «либералов» и «консерваторов», породивших затем все разнообразие направлений в литературно-художественной и общественной жизни страны. Часть творческой интеллигенции, ставшая на сторону хрущевской реформации, и высокопарно назвавшая саму себя «шестидесятниками», поначалу не имела ничего общего с либерализмом как идейным течением, и выступала пока лишь с позиций «чистого» свободомыслия и свободы творчества.
Также ничего общего с консерватизмом как идейным течением, не имели и их оппоненты, приверженность которых к «устаревшим традициям» не предполагала «буржуазного национализма» или воскрешения прежних традиций и порядков императорской России.
Просто они увидели в критике сталинского культа угрозу основам социалистического строя, но в силу традиционной партийной дисциплины не могли выступать открыто против начавшейся борьбы с этим культом.
Возникшая в литературно-художественной среде «групповщина» стала проблемой всей последующей истории советской культуры.
Позднее эту ситуацию довольно точно обрисовала известная писательница Л.Н. Васильева в своей книге «Дети Кремля», где предельно откровенно писала: «В нашем литературном мире, разделенном на правых — славянофилов и левых — западников, лакмусовой бумажкой для определения принадлежности писателя к тому или иному лагерю был еврейский вопрос. Если ты еврей, значит, западник, прогрессивный человек, если полукровка — то тоже.
Если ни того, ни другого, но муж или жена евреи, то это дает тебе право на вход в левый фланг. Если ни того, ни другого, ни третьего, то ты должен в своем творчестве проявить лояльность в еврейском вопросе, а иначе — ты консерватор и ретроград».
Конфликт групповых интересов в писательской среде перешел в открытую фазу уже в апреле 1955 г. — марте 1956 г., когда требования реабилитации бывших космополитов и расследования конкретной вины ряда литературных чиновников вызвали упреки в «реваншистских настроениях» со стороны тех писателей, которые обличали космополитизм.
Наличие «групповщины» в литературной среде осуждалось уже на II съезде Союза писателей СССР, где о ней предельно правдиво поведал крупнейший советский писатель, один из лидеров русского национального течения в литературе Леонид Сергеевич Соболев.
Жесткий идеологический контроль со стороны официальных партийных и творческих структур над литературой и искусством вновь несколько ослаб. Ответственность за перегибы прежних лет была полностью возложена на И.В. Сталина и А.А. Жданова, а «невинно» пострадавшие в годы сталинского культа B. Э. Мейерхольд, Б.А. Пильняк, И.Э. Бабель, И.И. Катаев и другие деятели советской культуры были полностью реабилитированы.
Тогда же появились и новые издания запрещенных прежде Н.С. Гумилева, С.А. Есенина, М.И. Цветаевой, А.А. Ахматовой, М.М. Зощенко и других «опальных» писателей и поэтов.
После XX съезда КПСС, когда началась новая волна «оттепели», либеральный лагерь практически полностью взял под контроль всю обстановку в крупнейших региональных писательских организациях и стал оказывать сильное влияние на многие столичные литературные журналы и газеты, прежде всего, «Новый мир», «Юность» и «Литературную газету», ставшие их основной трибуной.
Главным центром притяжения всей либеральной интеллигенции стал журнал «Новый мир», редакцию которого в июне 1958 г. вновь возглавил выдающийся советский поэт Александр Трифонович Твардовский. К сожалению, именно здесь на волне второй «оттепели» были опубликованы самые бездарные и даже злобные, но политически актуальные произведения ряда новых литературных флюгеров, в том числе роман В.Д. Дудинцева «Не хлебом единым» и рассказы А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор».
В декабре 1960 г. в журнале «Юность» была опубликована статья критика C.Б. Рассадина «Шестидесятники» о писателях нового литературного поколения, их героях и читателях, название которой затем приобретет нарицательный смысл.
Позднее ряд известных «шестидесятников»: Е.А. Евтушенко, А.Н. Рыбаков, В.П. Аксенов и Ф.М. Бурлацкий, с присущей им скромностью, объявят себя «совестью нации» и «интеллектуальной элитой» советского общества, идейными противниками кровавого сталинизма, самыми стойкими борцами с советским тоталитарным режимом и духовными вождями «горбачевской перестройки».
Гораздо позднее, уже в новейшее время, С.Б. Рассадин опубликовал составленный одним из идейных прорабов «горбачевской перестройки», горьким пьяницей Ю.Ф. Карякиным список видных «шестидесятников», в который он включил более 80 имен, в том числе К.П. Паустовского, Ю.О. Домбровского, П.А. Антокольского, А.А. Тарковского, И.А. Бродского, В.П. Некрасова, Я.В. Смелякова, С.С. Наровчатова, Б.А. Слуцкого, Ю.М. Даниэль, Ю.В. Васильева, С.П. Щипачева, Ю.Н. Нагибина, A.А. Вознесенского, Ю.В. Трифонова, К.Ш. Кулиева, В.Л. Кондратьева, В.Н. Войновича, Д.А. Гранина, Б.Ш. Окуджаву, Л.Э. Разгона, А.Н. Рыбакова, Р.И. Рождественского, А.М. Адамовича, О.В. Волкова, А.А. Иванова, З.Е. Гердта, Б.А. Чичибабина, B.С. Розова, Л.З. Копелева, Б.А. Ахмадулину, Н.Н. Матвееву, И.Л. Лиснянскую, Е.А. Камбурову, В.А. Долину, Е.Б. Рейна, С.Б. Рассадина, И.И. Шварца, Е.А. Евтушенко, Ю.В. Давыдова, Ф.А. Искандера, В.Я. Мотыля, Б.М. Сарнова, В.Ю. Никулина, К.Я. Ваншенкина, А.М. Володина, М.М. Хуциева, М.М. Козакова, А.И. Приставкина, В.П. Аксенова, А.В. Жигулина, А.С. Кушнера, А.П. Межирова, Ю.Ч. Кима, О.Г. Чухонцева, Р.Л. Габриадзе, Д.А. Чарквиани, Н.М. Коржавина, Л.В. Карпинского и других видных представителей тогдашней литературы и киноискусства.
При этом Ю.Ф. Карякин, когда уже стало можно, цинично признался, что «мы ругали И.В. Сталина, но это был эзопов язык, потому что по-настоящему нам хотелось ругать В.И. Ленина».
Хотя, конечно, этот список далеко не полный, а включение в ряды «шестидесятников» таких крупных советских и русских писателей и поэтов, как К.П. Паустовский, О.В. Волков, Я.В. Смеляков, Р.И. Рождественский и С.С. Наровчатов, вообще вызывает массу вопросов.
Разрушительная деятельность части «шестидесятников» находила полную поддержку и у ряда высокопоставленных либералов в правящей коммунистической партии. Свидетельством тому служит статья известного перерожденца и «архитектора» горбачевской перестройки, а тогда сотрудника Агитпропа ЦК КПСС А.Н. Яковлева «Большевизм — социальная болезнь XX века», где он предельно цинично писал: «После XX съезда в узком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды идей позднего В. Ленина.
Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорить о гениальности позднего В. Ленина, о необходимости возврата к ленинскому "плану строительства социализма" через кооперацию, через государственный капитализм и т.д.
Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом В. Ленина ударить по И. Сталину и сталинизму, а затем, в случае успеха, Г. Плехановым и социал-демократией бить по В. Ленину, либерализмом и "нравственным социализмом" — по революционизму вообще.
Начался новый виток разоблачения "культа личности И. Сталина". Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Н. Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только И. Сталин, но и сама система преступна».
Одним из наиболее ярких проявлений движения «шестидесятников» в литературе стали поэтические вечера в Политехническом музее и у памятника В.В. Маяковского в Москве, где витийствовали Р.И. Рождественский («Флаги весны» 1955, «Испытание» 1956, «Моя любовь» 1956), А.А. Вознесенский («Мозаика» 1958, «Парабола» 1960, «Антимиры» 1964), Е.А. Евтушенко («Бабий яр» 1961, «Наследники Сталина» 1962), Б.А. Ахмадулина («Струна» 1962), Б.Ш. Окуджава («На Тверском бульваре» 1957, «Сентиментальный марш» 1959, «Песенка о полночном троллейбусе» 1961) и другие властители дум либеральной студенческой молодежи.
Конечно, среди «шестидесятников» было немало талантливых авторов, чьи произведения вошли в золотой фонд советской культуры: К.П. Паустовский («Начало неведомого века» 1956, «Время больших ожиданий» 1958, «Книга скитаний» 1963), В.С. Розов («В добрый час» 1955, «В поисках радости» 1956, «В день свадьбы» 1958), Д.А. Гранин («Искатели» 1956, «Собственное мнение» 1958, «Иду на грозу» 1962), А.М. Володин («Пять вечеров» 1959, «В гостях и дома» 1960, «Моя старшая сестра» 1961), В.П. Некрасов («Первое знакомство» 1958, «Кира Георгиевна» 1961, «По обе стороны океана» 1962), О.В. Волков («В тихом краю» 1959, «Клад Кудеяра» 1963), Л.Г. Зорин («Добряки» 1959, «Друзья и годы» 1962), Ю.М. Нагибин («Страницы жизни Трубникова» 1962, «Далеко от войны» 1964), Ю.В. Трифонов («Утоление жажды» 1959), В.П. Аксенов («Коллеги» 1962), Б.А. Чичибабин («Мороз и солнце» 1963, «Молодость» 1964) и другие. Но далеко не все из них пережили испытание славой (В.П. Аксенов) и позднее скатились к откровенной халтуре и пошлятине.
В период «второй оттепели» самым существенным образом на развитие литературно-общественной жизни страны повлиял Союз писателей РСФСР, который был создан в декабре 1957 г., когда прошел его Первый учредительный съезд. Председателем нового союза, объединившего в своих рядах видных представителей русской национальной идеи, был избран Л.С. Соболев. Вскоре после этого события центральный печатный орган СП РСФСР газета «Литература и жизнь» стала выступать как оппонент либеральных начинаний в литературе, а принадлежащий новому союзу альманах, а затем журнал «Наш современник», который возглавил писатель-фронтовик Б.М. Зубавин, стал одним из идейных центров «консервативного» направления в советской литературе.
Группировка русских «консерваторов», сложившаяся в СП СССР, в основном состояла из двух групп. В первую группу входили признанные мастера слова, такие, как С.Н. Сергеев-Ценский, К.А. Федин, Л.С. Соболев, Л.М. Леонов, М.А. Шолохов, К.М. Симонов, С.В. Михалков, М.С. Бубеннов, Я.В. Смеляков, В.А. Закруткин, Н.П. Кончаловская и другие.
Вторую группу образовали недавние фронтовики, большая часть которых учились во второй половине 1940-х гг. в Литературном институте им. А.М. Горького в Москве. Среди них выделялись такие писатели, как М.Н. Алексеев, Ю.В. Бондарев, В.С. Бушин, С.С. Смирнов, М.М. Годенко, Е.А. Исаев, И.И. Кобзев, М.П. Лобанов, В.А. Солоухин, И.Ф. Стаднюк, Н.К. Старшинов, Ф.Г. Сухов, В.Д. Федоров, С.И. Шуртаков и другие.
В среде этих крупных литераторов найдет свое достойное продолжение знаменитая «военная проза», представленная в сочинениях М.А. Шолохова («Судьба человека» 1956), К.М. Симонова («Живые и мертвые» 1959, «Солдатами не рождаются» 1963), С.С. Смирнова («Сталинград на Днепре» 1958, «Брестская крепость» 1964), М.Н. Алексеева («Наш лейтенант» 1955, «Внимание, мины!» 1960), Ю.В. Бондарева («Юность командиров» 1956, «Батальоны просят огня» 1957, «Последние залпы» 1959, «Тишина» 1962), Г.Я. Бакланова («Южнее главного удара» 1958, «Пядь земли» 1959, «Мертвые сраму не имут» 1961), А.А. Ананьева («Танки идут ромбом» 1963) и других авторов.
В середине 1950-х гг. многие писатели-фронтовики, стоявшие на славянофильских позициях, начали постепенно занимать руководящие позиции в самом Союзе писателей РСФСР и вскоре превратились в авторитетную и влиятельную силу. Свои практические действия в идейной борьбе с агрессивной и наглой либеральной группировкой консерваторы-почвенники старались координировать с консерваторами-интернационалистами, самыми яркими представителями которых были В.А. Кочетов, Н.М. Грибачев, С.П. Бабаевский, А.В. Софронов и другие убежденные противники западничества, полагавшие, что любые либеральные веяния ведут только к разрушению социалистического государства. Самым популярным журналом этого направления был «Огонек», который более тридцати лет возглавлял Анатолий Владимирович Софронов.
С 1961 г. основным печатным органом, оппонирующим «Новому миру», стал литературный журнал «Октябрь», редакцию которого возглавил Всеволод Анисимович Кочетов, известный со времен своего редакторства «Литературной газеты» (1956;1961) как непримиримый борец против либеральных веяний в литературе и искусстве.
Его романы «Братья Ершовы» (1958) и «Секретарь обкома» (1961) вызывали полное неприятие либеральной публики, которая называла их натуралистическими, схематическими и провокационными.
Из редакции «Октября» постоянно разлетались стрелы острой критики в адрес В.П. Аксенова, Е.А. Евтушенко, В.С. Розова, И.Г. Эренбурга и других представителей враждебного лагеря.
Опубликованная в «Новом мире» повесть А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» справедливо критиковалась как «идейно порочная, рассчитанная на голую сенсацию».
Тем не менее, и романы главного редактора журнала, и сам журнал находили массового читателя, и по своему тиражу «Октябрь» существенно опережал «Новый мир».
Надо сказать, что и В.А. Кочетов, и А.Т. Твардовский полагали, что возглавляемые ими журналы проводят верную партийную линию, поэтому и тот, и другой пользовались поддержкой влиятельных политических кругов. Выражалось это, в частности, в том, что В.А. Кочетов был членом ЦРК КПСС, а А.Т. Твардовский после XX съезда стал кандидатом в члены ЦК КПСС. «Новый мир» много сделал для «деревенщика» Василия Макаровича Шукшина, опубликовав на своих страницах первые его рассказы, а «Октябрь» стал первым литературным журналом, который напечатал подборку стихотворений Николая Михайловича Рубцова.
В начале 1960-х гг. в редакции еще одного известного литературного журнала «Знамя» сформировалась новая группа русских «националистов», учеников знаменитого поэта Я.В. Смелякова, яркими представителями которой стали молодые поэты С.Ю. Куняев, А.К. Передреев, Н.М. Рубцов и И.И. Шкляревский, а также известный литературовед и историк В.В. Кожинов.
Как вспоминал позднее С.Ю. Куняев, «в 1961;1963 гг. за моим столом и на диване сложился некий небольшой, но очень любопытный духовный центр того, что позже стало называться русской партией. Несколько позднее возник так называемый русский клуб, где витийствовали П. Палиевский, Д. Жуков, О. Михайлов, С. Семанов.
Такие группировки были и в журнале «Октябрь», и в «Молодой гвардии», где возрастали В. Цыбин, В. Чалмаев, В. Фирсов и А. Поперечный.
Но нас не устраивали «молодогвардейский» или «октябрьский» кружки, поскольку и тот, и другой находились под мощным присмотром государственной денационализированной идеологии, а нам же хотелось жить в атмосфере чистого русского воздуха, полного свободы и некоего лицейского, царскосельского патриотического и поэтического содружества».
Вскоре расклад сил, сложившийся в литературной среде к началу 1960-х гг., вновь был нарушен XXII съездом КПСС, который ознаменовал собой новую, уже третью волну «оттепели», выразившуюся:
1) в беспрецедентной по своей хамской форме и голословной и лживой по содержанию критике И.В. Сталина и
2) усилении раскола между «либералами» и «консерваторами».
В то же время в этот период резко возрос политический вес главного покровителя «консерваторов» А.Н. Шелепина, который после съезда партии стал секретарем ЦК, председателем Комитета партийно-государственного контроля и заместителем председателя Совета Министров СССР.
Председателем КГБ СССР, традиционно уделявшим пристальное внимание настроениям в литературной среде, был назначен его ближайший соратник и друг В.Е. Семичастный, а новым секретарем ЦК и председателем Идеологической комиссии ЦК стал Л.Ф. Ильичев.
С усилением этой группировки во властной вертикали гораздо большую возможность для самостоятельной деятельности получил и первый секретарь ЦК ВЛКСМ С.П. Павлов, которому напрямую подчинялось издательство «Молодая гвардия».
В качестве разумной альтернативы прозападным настроениям «либералов» A.Н. Шелепин и Л.Ф. Ильичев предлагали не сталинизм, а возвращение к традиционным ценностям.
Эту идею с подачи Л.Ф. Ильичева впервые высказал на заседании Идеологической комиссии выдающийся русский художник И.С. Глазунов, который в своей речи открыто выступил с призывом сохранения русского национального наследия, восстановления многих памятников старинной русской архитектуры и искусства.
В разгар очередного наступления власти на Русскую православную церковь подобные призывы не могли впечатлить Н.С. Хрущева, но и резкой критики новая идея не подверглась.
Пользуясь этим обстоятельством, русские «консерваторы» стали гораздо откровеннее обсуждать интересующие их проблемы в печати, в первую очередь в журнале «Молодая гвардия».
Это привело к активизации литературной группировки, возникшей вокруг журнала и одноименного издательства.
Публикуя начинающих авторов, издательство могло вовлекать в литературную среду, делать имя и взращивать новых русских «консерваторов», которых активно поддерживали наиболее крупные представители русской национальной идеи — Михаил Александрович Шолохов, Леонид Максимович Леонов, Ярослав Васильевич Смеляков и Николай Константинович Старшинов.
Сторону «консерваторов» в острой полемике с «либералами» на страницах комсомольских изданий активно поддерживал первый секретарь ЦК ВЛКСМ С.П. Павлов и его ближайшее окружение. Руководители комсомола были крайне недовольны растущим влиянием самого радикального течения либеральной литературы — так называемой «исповедальной прозы», которая была представлена произведениями B.П. Аксенова, А.Т. Гладилина, В.С. Розова, Е.А. Евтушенко, А.А. Вознесенского, Б.Ш. Окуджавы и других «западников», которых С.П. Павлов называл «жалкой группкой морально уродливых авторов».
В марте 1963 г. лидер комсомола подверг резкой критике публикации «Нового мира». В частности, он заявил, что «под предлогом борьбы против последствий культа личности и догматизма некоторые литераторы, кинематографисты, художники стали как-то стесняться говорить о высоких идеях, о коммунизме.
Жонглируя высоким понятием "жизненная правда", извращая это понятие, они населяют свои произведения людьми, стоящими в стороне от больших общественных интересов, погруженными в узкий мирок обывательских проблем...
Стоит почитать "Мемуары" И. Эренбурга, "Вологодскую свадьбу" А. Яшина, путевые заметки В. Некрасова, "На полпути к Луне" В. Аксенова, "Матренин двор" А. Солженицына, "Хочу быть честным" В. Войновича — от этих произведений несет таким пессимизмом, затхлостью, безысходностью, что у человека непосвященного, не знающего нашей жизни, могут, чего доброго, мозги стать набекрень».
Во время обсуждения кандидатур, выдвинутых на самую престижную Ленинскую премию, весной 1964 г. С.П. Павлов резко выступил против присуждения этой премии А.И. Солженицыну, напомнив всем, что этот писатель в свое время был осужден не по политическому, а по чисто уголовному преступлению — изнасилованию немецкой девушки во время ведения боевых действий на территории Восточной Пруссии.
Тогда оппозиционная группировка в руководстве ЦК ВЛКСМ, которую возглавлял «комсомольский диссидент» Б.Д. Панкин, попыталась протащить в лауреаты наиболее популярного у «западников» Е.А. Евтушенко.
Но, в конце концов, Ленинскую премии присудили замечательному советскому писателю и журналисту «Комсомольской правды» В.М. Пескову за его книгу «Шаги по росе».
В 1962;1964 гг. в широких кругах советских писателей начинает все больше утверждаться русское национальное мировоззрение. До этого оно развивалось исключительно в рамках военно-патриотического движения, но затем оно стало осознаваться гораздо шире как государственное мировоззрение, и журнал «Молодая гвардия» стал главным проводником этой идеи.
Еще одной сферой, где руководство комсомола помогало «консерваторам» в писательской среде популяризовать русские национальные идеи, была редакционно-издательская деятельность.
Большую роль в этом играл пришедший в 1961 г. на пост директора издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» заведующий сектором печати ЦК Ю.С. Мелентьев и главный редактор этого издательства В.О. Осипов.
При их активном участии издательство выпустило в свет первые книги журналистов «Комсомольской правды» В.А. Чивилихина («Серебряные рельсы», «Про Клаву Иванову») и В.М. Пескова («Шаги по росе», «В гостях у Шолохова») и книги начинающих писателей В.М. Шукшина («Сельские жители», «Любавины»), Б.А. Можаева («Саня», «Полюшко-поле») и других.
Главным творческим приобретением русских «консерваторов» в 1960-е гг. стали авторы так называемой «деревенской прозы», наиболее яркими представителями которой стали В.Ф. Тендряков («Не ко двору» 1954, «Ухабы» 1956, «За бегущим днём 1959), В.А. Солоухин («Владимирские проселки» 1958, «Капля росы» 1960), Ф.А. Абрамов («Братья и сестры» 1958, «Безотцовщина» 1961), В.П. Астафьев («Тают снега» 1958, «Стародуб» 1960), Е.И. Носов («На рыбачьей тропе» 1958, «Тридцать зерен» 1961), Г.И. Троепольский («Чернозем» 1961, «В камышах» 1963), В.И. Белов («Деревенька моя лесная» 1961, «Знойное лето» 1963), В.М. Шукшин («Сельские жители» 1962, «Живет такой парень» 1964), Н.М. Рубцов («Волны и скалы» 1962), В.Г. Распутин («Край возле самого неба» 1963), О.А. Фокина («Сыр-бор» 1963, «Реченька» 1964), В.И. Лихоносов («Вечера» 1964), В.М. Шугаев («Бегу и возвращаюсь» 1964) и другие.
К концу «хрущевской оттепели» в советской литературе окончательно сформировались два основных лагеря, которые получили негласную поддержку в верхних эшелонах власти.
«Либералы», делавшие ставку на разрядку и «интернациональные» силы внутри страны, чаще находили сочувствие и поддержку у секретарей ЦК Л.И. Брежнева, М.А. Суслова, Ю.В. Андропова и Б.Н. Пономарева, а «консерваторы» больше опирались на влиятельные силы «внутреннего национального развития» — секретарей ЦК А.Н. Шелепина, Л.Ф. Ильичева, П.Н. Демичева, первого секретаря ЦК КП Белоруссии К. Г. Мазурова и председателя Совета Министров РСФСР Д.С. Полянского.
В настоящее время ряд авторов (М. Зенина) утверждает, что литература «оттепели» не пережила своего времени и даже в числе лучших своих образцов сейчас интересна только как документ эпохи и своеобразный барометр общественных настроений тех лет.
Думается, что это слишком суровый, а главное, несправедливый приговор, потому что многие произведения М.А. Шолохова, К.М. Симонова, В.П. Некрасова, Н.М. Рубцова, В.М. Шукшина, В.Г. Распутина, Ю.В. Бондарева и других русских писателей и поэтов, по крайней мере, уже точно пережили вполне заурядные исторические исследования указанных «судей».
4. Зарождение диссидентского движения
Сам термин «диссидент», то есть «несогласный», получил широкое хождение в нашей стране в средине 1970-х гг., и первоначально использовался только для обозначения определенного, достаточно узкого круга лиц, выступавших против коммунистической доктрины и пришедших в силу этого обстоятельства к прямому столкновению с властью.
Известная «бабушка» диссидентского движения мадам Л.М. Алексеева, которой принадлежит первая попытка изложения теории диссидентства в ее книге «История инакомыслия в СССР» (1992), включает в это понятие такие формы инакомыслия, как национальные, национально-религиозные, национально-демократические движения, движение советских евреев за выезд на их историческую родину, движение за права человека, движение социалистов и т.д.
Собственно диссидентское движение она связывает только с одной из форм диссидентства — правозащитным движением, начало которого относит к декабрю 1965 г., когда на Пушкинской площади в Москве состоялась первая демонстрация диссидентов под правозащитными лозунгами. Как верно заметили ряд современных авторов (А. Вдовин, А. Барсенков), такой подход к определению диссидентства не позволяет, в сущности, ни выявить специфику этого феномена, ни определить хронологические рамки этого движения.
Послевоенное диссидентство, в отличие от иных форм проявления несогласия с властью, было твердо убеждено в том, что она вообще не способна признать ценность оппозиционных идей и программ.
Отсюда проистекала их готовность использовать для воздействия на власть любые экстраординарные и нелегитимные способы борьбы. Вместо апелляции к властям диссиденты, как самые радикальные противники режима, проявляли активную готовность к организационному оформлению своей деятельности через создание различных подпольных движений и групп.
При этом диссиденты западнического толка всегда смыкались в своей деятельности с враждебными зарубежными общественными и государственными, в том числе разведывательными, структурами, которых они почитали за светоч цивилизации и прогресса.
Диссидентство возникло в условиях относительной либерализации советского режима после XX съезда КПСС, когда радикальные и оппозиционные группировки получили сравнительно большие, чем при И.В. Сталине, возможности для своего организационного оформления и существования.
Отличительными особенностями диссидентского движения в 1950-е гг. стали подпольная деятельность и использование ими такой возможности для мобилизации своих сторонников и пропаганды оппозиционных идей и программ, как «тамиздат» и «самиздат».
Первым громким проявлением диссидентства, обратившим на себя внимание властей и общества, стало дело известного писателя и поэта Б.Л. Пастернака, удостоенного в 1957 г. Нобелевской премии за вполне заурядный роман «Доктор Живаго», опубликованный итальянским издательством «Feltrinelli».
Эта публикация стала поводом для шумной кампании по дискредитации писателя, которого, угрожая высылкой из страны, вынудили отказаться от премии, а затем исключили из Союза писателей СССР.
Менее заметными для общества были такие проявления либерального диссидентства, как деятельность нескольких подпольных студенческих организаций, в частности, кружка московских студентов и аспирантов Л.Н. Краснопевцева и Н.Н. Покровского (1956;1957), кружка ленинградского математика И.И. Пименова (1956;1957), кружка ленинградского студента И.И. Трофимова (1957), которые вскоре были раскрыты чекистами, а их участники осуждены.
Члены этих подпольных кружков, как и их идейные вдохновители столетней давности, пытались создать новую концепцию истории партии, изменить ее идеологию, согласовать план действий с польскими диссидентами, разрушить СССР как главную помеху для прогресса человеческой цивилизации и т.д.
Как экстраординарные и таящие в себе потенциальную опасность для режима воспринимались властями и неформальные собрания нонконформистской молодежи у памятника В.В. Маяковскому в Москве, которые приобрели регулярный характер с момента его открытия в июле 1958 г. На этих сборищах читали стихи и выступали с речами многие тогдашние кумиры и властители дум студенческой молодежи, в том числе А.А. Вознесенский, Е.А. Евтушенко, Б.А. Ахмадулина и другие.
Но со временем эти сходки стали приобретать все более политизированный характер, и осенью 1961 г. эти собрания были запрещены, а наиболее активные их участники — В.Н. Осипов, Э.С. Кузнецова и И.В. Бокштейн осуждены за антисоветскую деятельность.
В конце 1950-х г. ряд писателей и публицистов либеральной волны стали помещать свои произведения в машинописных журналах, в результате чего возник так называемый «самиздат».
Наибольшую известность среди этих изданий приобрел подпольный журнал «Синтаксис», который редактировал А.И. Гинзбург. В этом вполне заурядном журнале печаталась «лагерная проза» В.Т. Шаламова и Е.С. Гинзбург, а также не принятые к публикации произведения Б.А. Ахмадулиной, В.П. Некрасова, Б.Ш. Окуджавы и других.
Зачастую взгляды этих диссидентов укладывались в понятие «демократического социализма» и не выходили за рамки критики самого большевизма и ленинизма.
Одним из лидеров этого круга «интеллектуалов», объединенных идеями «демократического социализма», был откровенно слабый и явно ангажированный историк-фантазер Р.А. Медведев, который издавал подпольный журнал «Политический дневник», ставший, по признанию самих диссидентов, «самиздатом для высших чиновников, занимавших либеральные позиции в тогдашнем истеблишменте страны».
Тогда же, с конца 1950-х гг. участилась порочная практика передачи либеральными авторами своих сочинений для публикации на Западе.
Особенно в этом преуспели А.Д. Синявский, В.Я. Тарсис и В.С. Гроссман, которые, страдая патологической русофобией, откровенно изгалялись над историческим опытом и традициями русского народа, особенно в таких книжонках, как «Жизнь и судьба» (1961), «Все течет...» (1963), «Суд идет» (1965) и других.
Своеобразным явлением общественной жизни страны стало выступление в сентябре 1961 г. на Московской городской партконференции, посвященной обсуждению проекта новой Программы КПСС, одного из преподавателей Общевойсковой военной академии им. М.В. Фрунзе генерал-майора П.Г. Григоренко.
Будучи по своей сути самовлюбленным и амбициозным человеком, он попытался заявить о себе как о новом партийном теоретике и настоящем борце со сталинским культом. Однако его выступление было подвергнуто резкой критике, он был уволен из академии и направлен для дальнейшего прохождения службы в штаб 5-й общевойсковой армии в Дальневосточный военный округ.
Но вместо исполнения своего служебного долга генерал П.Г. Григоренко возомнил себя новым декабристом и создал подпольный «Союз борьбы за возрождение ленинизма», за что был вскоре исключен из партии, а затем помещен в специальную психиатрическую больницу.
Тогда же большой общественный резонанс получило и явно провокационное, но знаковое выступление известного советского кинорежиссера М.И. Ромма на конференции «Традиции и новаторство в искусстве социалистического реализма», которое состоялось в ноябре 1962 г. в Доме кино.
Этот пятикратный лауреат Сталинской премии впервые публично и недвусмысленно высказался об известной кампании против «космополитов», где утверждал, что она была создана искусственно, носила сугубо антисемитский характер и по существу сводилась к избиению выдающихся писательских кадров.
Виновниками этого «избиения» он называл ныне здравствующих писателей-антисемитов Н.М. Грибачева, В.А. Кочетова, А.В. Софронова и «им подобных литераторов», которые в настоящее время проводили открытую диверсию против всего нового и яркого в кинематографе.
Это выступление произвело сенсацию в либеральной интеллигентской среде, и вскоре его текст широко разошелся в многочисленных списках «самиздата». Позднее А.И. Солженицын расценил это беспрецедентное выступление М.И. Ромма как крупнейший шаг в развитии всего диссидентского движения в стране, и заявил, что с этого момента он «как бы стал духовным лидером советского еврейства, а евреи — самыми отважными членами всего диссидентского движения в стране».
Пожалуй, наибольшее влияние на дальнейшее развитие диссидентства в стране имела неудачная попытка публикации в «Новом мире» романа А.И. Солженицына «В круге первом». В июне 1964 г. А.Т. Твардовский, заручившись согласием членов редакции журнала на публикацию этого романа, передал его на высочайшее одобрение помощнику Н.С. Хрущева В.С. Лебедеву. Тот вернул эту рукопись А.Т. Твардовскому и решительно отказался «пробивать» ее через цензуру, что стало отправной точкой перехода А.И. Солженицына из легального лагеря «советских либералов» в ряды непримиримых диссидентов и врагов советской власти.
Рост русского национального самосознания, начавшийся в годы Великой Отечественной войны и продолженный затем в период борьбы с «космополитами», определил и основные направления деятельности радикальных групп, выступавших за дальнейшее развитие и укрепление в политике партии русских национальных интересов.
Исследователи диссидентского движения (Л. Алексеева, М. Митрохин) отмечают, что активность таких организаций была характерна в основном для провинции, где возникали, но быстро раскрывались многочисленные группировки русских диссидентов. Большая их часть была социалистической ориентации — от горячих сторонников сталинизма до меньшевиков и анархо-синдикалистов, но были среди них и откровенно антикоммунистические группировки, такие, как Народно-демократическая партия В.С. Поленова, Российская национально-социалистическая партия А.А. Добровольского и Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа И.В. Огурцова.
Наряду с писательскими группировками, которые пытались подвигнуть власть на усиление русской составляющей в советском патриотизме, в литературно-художественной среде заявили о себе интеллектуальные группировки, вдохновлявшиеся либеральными русскими идеями и ценностями.
В спектре течений тогдашней общественной мысли и движений они располагались на грани между легальными течениями русского советского национализма (патриотизма) и течением антисоветского русского национализма (дореволюционного русского патриотизма).
Одной из таких влиятельных группировок было окружение известного русского художника Ильи Сергеевича Глазунова, который читал блестящие лекции по русской культуре и собирал старинные русские иконы по многим русским деревням и погостам. В 1962 г. вокруг него сложился кружок откровенных монархистов, видными представителями которого были выходцы из старинных дворянских и казачьих фамилий — его супруга, известная художница Н.А. Бенуа, выдающийся русский писатель В.А. Солоухин и известный искусствовед и чиновник Министерства культуры СССР В.А. Десятников, стоявшие у истоков создания Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК), учрежденного в 1966 г. Активную поддержку этой группировке оказывали выдающиеся советские художники, литераторы, композиторы и ученые, в том числе П.Д. Корин, Л.М. Леонов, С.М. Михалков, Н.П. Кончаловская, Г.В. Свиридов, Б.А. Рыбаков, И.В. Петрянов-Соколов и другие.
Определенным радикализмом и критическим отношением к советской власти с позиций русского монархизма отличались и взгляды целого ряда известных русских историков и писателей — В.В. Кожинова, П.В. Палиевского, С.Ю. Куняева, И.Н. Михайлова, В.В. Петелина, С.Н. Семанова, Ф.Ф. Кузнецова и В.А. Чалмаева, которые позднее составили костяк так называемой «русской партии в КПСС».
Духовными лидерами этой партии были великие русские религиозные философы, которые сохранили и развили в своем творчестве идеи вселенского русского православия — М.М. Бахтин и А.Ф. Лосев.
Свою роль в укреплении позиций русского национального самосознания сыграла и деятельность ряда известных священников РПЦ, в частности, протоирея Д.С. Дудко, который, по определению писателя Л.И. Бородина, «был духовным вождем борцов в стане неофициальных русистов».
5. Развитие художественной культуры
В отличие от литературы, которая всегда напрямую управлялась Идеологическим отделом ЦК и правлением Союза писателей СССР, остальные сферы советского искусства находились под неусыпным контролем Министерства культуры СССР. В 1953;1960 гг. во главе этого ведомства стояли вполне заурядные партийные чиновники — П.К. Пономаренко, А.Ф. Александров и Н.М. Михайлов, для которых эта должность была своеобразной политической ссылкой в условиях постоянной борьбы за власть.
В 1960 г. на должность министра была назначена бывший член Президиума и Секретариата ЦК Екатерина Алексеевна Фурцева, которая возглавляла это министерство без малого пятнадцать лет.
Для нее эта должность тоже оказалось местом политической ссылки, но в отличие от своих предшественников она очень многое сделала для развития советской культуры и оставила добрую память о себе в сердцах многих советских музыкантов, режиссеров, артистов, художников и других представителей творческой интеллигенции.
Большую роль в развитии советского искусства играли и все творческие союзы, в том числе Всероссийское театральное общество (М.И. Царев), Союз кинематографистов СССР (И.А. Пырьев), Союз композиторов СССР (Т.Н. Хренников) и Союз художников СССР (С.В. Герасимов).
а) Развитие советского театрального искусства и кинематографа
В годы хрущевской «оттепели» партия и правительство по-прежнему уделяли особо пристальное внимание развитию советского киноискусства, поскольку прекрасно сознавали его возможности влиять на умы и настроения советских людей и использовать его в качестве мощного воспитательного и идеологического оружия в борьбе за торжество коммунистических идей.
В эти годы резко возросло производство кинокартин, созданных в совершенно разных жанрах, среди которых было немало настоящих шедевров советского киноискусства, вошедших в его золотой фонд.
Историко-патриотический жанр советского кинематографа был представлен картинами А.Л. Птушко («Садко» 1952, «Илья Муромец» 1956), М.И. Ромма («Адмирал Ушаков» 1953, «Корабли штурмуют бастионы» 1955), Е.П. Егорова («Море студеное» 1954), А.Г. Иванова («Михайло Ломоносов» 1955), Б.В. Барнета («Борец и клоун» 1957), А.М. Рыбакова («Василий Суриков» 1959), Э.А. Рязанова («Гусарская баллада» 1962) и другими.
Историко-революционный жанр, получивший новый импульс в своем развитии, был отмечен картинами М.К. Калатозова («Вихри враждебные» 1953), М.И. Донского («Мать» 1955), А.А. Алова и В.Н. Наумова («Павел Корчагин» 1956), Г.Н. Чухрая («Сорок первый» 1956), Ю.Я. Райзмана («Коммунист» 1957), Г.Л. Рошаля («Хождение по мукам» 1957&1959), С.А. Герасимова («Тихий Дон» 1957;1958), М.А. Швейцера («Мичман Панин» 1960), А.Г. Иванова («Поднятая целина» 1960), B.И. Герасимова («Испытательный срок» 1960), А.М. Рыбакова («В начале века» 1961), Л.Д. Лукова («Две жизни» 1961), В.А. Фетина («Донская повесть» 1963), C.И. Самсонова («Оптимистическая трагедия» 1963) и другими.
Военно-патриотический жанр обогатился в это время выдающимися кинокартинами А.Г. Иванова («Солдаты» 1956), Г.Н. Чухрая («Баллада о солдате» 1959, «Чистое небо» 1961), М.И. Ромма («Убийство на улице Данте» 1956), М.К. Калатозова («Летят журавли» 1957), С.Ф. Бондарчука («Судьба человека» 1959), В.Я. Венгерова («Балтийское небо» 1960), Ж. Древиля («Нормандия&Неман» 1960), А.А. Алова и В.Н. Наумова («Мир входящему» 1961), С.И. Ростоцкого («На семи ветрах» 1962), A.А. Тарковского («Иваново детство» 1962), А.Б. Столпера («Живые и мертвые» 1963), С.Н. Колосова («Вызываем огонь на себя» 1964) и другими.