[10] «фундук» – в переводе с арабского гостиница
***
«Ты готов поехать в Артек? Стандартная командировка, месяца на три.»…Честно говоря, звонок заместителя командующего армией по работе с личным составом застал меня немножечко врасплох. Вообще, когда начальник такого уровня звонит тебе напрямую, это всегда неожиданность… А тут какой-то «Артек»…Слава богу мозговое торможение длилось всего долю секунды. О каком нафиг Артеке может спрашивать зам. командующего по сотовому телефону, то есть по открытому каналу связи? Артек у нас на юге, на берегу моря, командировка сроком на три месяца… значит речь идет о командировке в Сирию – все логично. «Конечно – отвечаю – готов. Разрешите уточнить когда?». Он говорит: «Скоро. Через два дня документы на загранпаспорт должны быть у меня, а я тут возьму вопрос на контроль. Завтра перезвони мне на «эровский» телефон».
Было бы предложено! Жена отреагировала совершенно нормально, да в принципе другой реакции я от неё не ожидал – как ещё может реагировать жена офицера, когда её мужа отправляют на войну?.. У меня же профессия такая – военный, значит должен быть готов воевать. На следующий день попытки перезвонить заму командующего по закрытому каналу связи успехом не увенчались – постоянно шел какой-то срыв… Опять позвонил на сотовый. «Вы – говорю – хоть намекните, что я там делать-то буду?» Он сказал, что приедешь, мол, сам разберёшься, а вообще там нужны коммуникабельные ребята и самое главное – не лезть на рожон…
По различным обрывкам, долетающей до меня информации, вариантов сформировалось два – либо в Центр по примирению (совершенно непонятная структура), либо замполитом зенитного ракетного полка, который дислоцируется в Хмеймиме.
Оформление загранпаспорта действительно произошло очень быстро. Буквально через три или четыре дня, после того, как наши кадровики отправили документы, мне позвонили из ГУКа и сказали, что можно приезжать забирать паспорт. Я не первый, кто собирается ехать в Сирию от нашего полка, но никогда еще (на сколько мне известно) загранпаспорт не делался так быстро…
Пока в ГУКе оформляли этот самый главный документ, я прошел медкомиссию, оформил все остальные бумажки.
Зам. командующего звонил еще пару раз. Рассказал о том, что кроме меня от нашей замполитской кафедры едут еще двое – майор Гоголев Семен Викторович и майор Соболев Егор… отчества сейчас уже не помню… С Гоголевым мы созвонились заранее – так, мол и так, едем вместе, ну ладно, давай, будем на связи…
Больше всех обиделся на меня командир полка. Еще бы! Через месяц торжественные мероприятия – юбилей части (65 лет!!!), а замполит сваливает в какую-то командировку. Нет, ну его тоже можно понять – мы к этому мероприятию уже год готовимся, гостей высокопоставленных наприглашали, ветеранов, а тут, можно сказать, главный организатор всего этого праздника исчезает в самый ответственный момент… Да и я тоже здорово переживал! А что поделать? Хотя, в принципе, все было налажено. И всякая сувенирная продукция разработана и уже заказана и проплачена (спонсоров нашли, слава Богу…).С оркестром Тверской военной академии, местными артистами и дворцом культуры по всяким там концертам и прочим увеселительным штукам всё было договорено. И приглашения в типографии заказаны и проплачены. И списки пригашенных составлены и утверждены. Оставалось только контролировать всех исполнителей. И с этой задачей прекрасно готов был справиться мой «заместитель» - начальник группы психологической работы.
Командир спрашивал, почему это я от командировки не отказался… А как!!? Как от таких командировок отказываются? Да и тем более кто?!! Замполит полка! Как потом людям в глаза смотреть? Как их потом воспитывать в духе патриотизма и любви к Родине? Как им о самопожертвовании и воинском долге впаривать?
Ну это ладно, командир тоже переживает – юбилей действительно серьезное мероприятие… Но, как сказал зам. командующего – есть задачи поважнее.
От управления дивизии тоже собирались (четыре или пять человек, сейчас уже и не припомню) отдельные товарищи ехать в том же направлении. Только загранпаспорта на них делались долго. А меня начали кадровики дивизионные уже теребить – езжай, мол, забирай свой паспорт и сразу дуй на аэродром в Чкаловский и первым же рейсом отправляйся. Кто такие для меня кадровики? Все мои начальники от командира полка до зам. командующего дали добро выдвигаться централизованно вместе с этой командой от управления дивизии.
Дату вылета борта из Чкаловского, на котором мы должны были лететь, переносили два раза. Но вот наконец четко определились.
От Ржева до Чкаловского мы всей компанией ехали на служебном микроавтобусе. В Чкаловском очень долго мерзли в ожидании. На дворе январь месяц – холодно! Выяснилось, что на команду от управления дивизии загранпаспорта еще не готовы, сидит какой-то человек в ГУКе и ждет. Как только получит паспорта на всех, сразу едет в Чкаловский. Кроме того, ждали еще большую группу от управления армии. Они должны были прилететь из Питера в Чкаловский, где мы дружно садились бы уже на борт до Хмеймима. Сложная войсковая операция… (шучу).
Наконец «армейцы» из Питера прилетели. Среди этой, достаточно многолюдной, группы находились и два моих «подельника» – Гоголев и Соболев. Я ж в лицо не знаю ни одного ни второго. Позвонил Гоголеву на телефон, так и так, стою, смотрю на весь этот воинский коллектив и не знаю, как вы оба выглядите. От группы отделились два здоровенных мордоворота и направились в мою сторону… Так я с ними и познакомился. Вполне себе нормальные ребята оказались.
Началась регистрация на борт. Поскольку для нашей команды от управления дивизии загранпаспортов так и не привезли, то они решили оставаться в Чкаловском и дожидаться там своих документов, а потом лететь ближайшим рейсом. А я вместе с «армейцами» направился в «отстойник» терминала ожидать посадки.
Ждали достаточно долго, было время пообщаться с Семеном и Егором. Они оба замполиты батальонов, так что у нас было много общих тем.
Наконец началась погрузка в Ил-76 с красными крестами на киле и на плоскостях. Внутри самолет был оборудован для перевозки десантников, то есть посадочные места в два яруса. Но седушки эти удобные, наверное, только тогда, когда у тебя парашютный ранец за спиной… А так это просто кошмар… но это мы поняли чуть позже…
Самолет набился битком. Военные, гражданские (в том числе «ЧВКшники»[1]), ящики, коробки, сумки, баулы…
Взлетели. Вообще, вылет планировался на 15:00, а реально мы взлетели в 20:15 17 января 2017 года. Самое интересное, что именно в этот день у моей жены был день рождения… Вот такой «подарок» я ей сделал – свалил в длительную командировку.
Перелет длился семь часов. Самые яркие от него впечатления это неимоверная усталость «пятой точки» от этих сидений. Такое ощущение, что по твоей заднице колотили кувалдой до тех пор, пока она не станет совершенно квадратной. Ну и вид в иллюминатор. Когда я уже совсем сидеть не мог, встал, чтоб размяться, подошел к иллюминатору и обалдел от красоты. Внизу в полнейшей черноте – золотые россыпи! Понятно, что это огни городов и деревень, но реально, ребята, очень красиво. Спросил у механика, который находился с нами в отсеке, где это мы летим. Он сбегал к штурману, вернулся – над Ираком, – говорит. Красота красотой, но я думал этот перелет никогда не закончится…
***
А он закончился. В три часа ночи (по местному времени) 18 января 2017 года мы совершили посадку на аэродроме Хмеймим. Вот отсюда и начинается вся эта история.
Сразу-то и непонятно, что мы оказались в чужой стране. Сначала было счастье от возможности вступить на твердую землю, потом за всем людским потоком, мы двинулись к зданию терминала. А вот там уже начали понимать, что мы не совсем дома – кругом надписи на арабском (арабская вязь, или, как обозвал это Сеня Гоголев – «сушеные червячки»). Аэропортик (международный аэропорт имени Басиля Асада) так себе, обшарпанный, небольшой, немного напоминающий железнодорожный вокзал в немаленьком, но провинциальном российском городе. Ну а что вы хотели – война в стране, тут уж не до излишеств…
Видимо в составе нашей «армейской» команды были товарищи, которые здесь уже не в первый раз, как-то они лихо повели всю свою компанию за собой. А я и эти два майора, пока зевали, рты разиня, по сторонам, до «тормозили» на таможенном досмотре – потерялись… Вышли из здания терминала, а вокруг ни одной знакомой физиономии. Их (физиономий) и так-то не слишком много в такое время по аэропорту шарахается.
Приметили группу каких-то военных и пошли к ним. Надо же куда-то идти! Вдруг, о чудо! Смотрю, а этих военных о чем-то инструктирует не кто-нибудь, а сам подполковник Филиппчук! С Лёхой Филиппчуком мы служили вместе около двух лет с 2009 года в управлении Ржевского соединения ПВО в отделе авиации.
Ну мы с Лёхой обнялись по-братски, облобызались по-русски, а потом я и взмолился – помоги, мол, боевой мой товарищ, дорогу хоть к какому-то пристанищу найти, где можно до утра перекантоваться.
Лёха-то, по сравнению с нами давно уже в командировке – целых три дня! И все здесь уже знает. Повел он нас в расположение подразделения военной полиции. Там, говорит, все вновь прибывшие, если ночью прилетают, до утра перекантовываются.
Пока шли, Лёха вкратце рассказывал, что вот это и есть знаменитая авиабаза Хмеймим. В принципе здесь тихо и спокойно (если не считать того, что круглосуточно ревут самолеты, отправляющиеся на боевой вылет) и только дежурные борта с подвешенным БК напоминают о том, что мы на войне. Здесь вот жилые «кимбы»[2], а вот там туалеты, души и умывальники.
Разместились мы в здоровенной резиновой палатке (их там было как бы не полтора десятка), в которой стояли двухъярусные кровати очень плотно. Нашлось три места на втором ярусе, старшина выдал какое-то застиранное до дыр постельное белье (да нам уже было совершенно наплевать). Жалобно заскрипели кровати, когда три не очень-то маленьких мужика влезали на второй этаж. Вот он – кайф! Наконец-то можно немного полежать… К тому моменту, когда мы улеглись, было уже пять часов утра. Определили для себя – подъем в семь – надо же привести себя в порядок и с утра пораньше в кадры, чтоб узнать куда мы вообще назначены, а потом уже к начальству представляться.
Проснулись и пошли умываться. Умывальник в отдельной «кимбе». Иду по улице с голым торсом, полотенце перекинул через плечо, а на дворе январь месяц… 20 градусов тепла… в семь часов утра… Нет, может для кого-то это и в порядке вещей, но я-то вырос в северной стране, где 18 января в семь утра ни фига по улице с голым торсом особо не погуляешь, если ты конечно не морж какой-нибудь.
Короче говоря, привели себя в порядок и пошли искать отдел кадров. Кто как ни они должны знать на какие должности мы сюда прилетели.
Отдел кадров нашли быстро (язык, как говорится, до Киева доведет…). Возле здания, где он располагался растет замечательной красоты пальма. Раньше, честно говоря, я в живую пальм не видел, а тут – экзотика! Озвучили нам наши должности. Я – начальник направления отделения ЦПВС (Центр примирения враждующих сторон), а Семен с Егором – старшие офицеры-переговорщики направлений отделений ЦПВС. Мое направление называется «Пальмира» (уже заинтриговало…), а с мужиками пока не все было понятно. Но уже понятно, что надо идти в ЦПВС и представляться начальнику.
Пришли. Выяснилось, что Центр состоит из нескольких структурных подразделений, которые расположены в разных зданиях (парочка бетонных одноэтажных домиков и одна синяя «кимба»), которые совсем рядом друг от друга находятся. Когда мы явились, начальник был на совещании у Командующего группировкой. Точнее, сам начальник Центра генерал-лейтенант Гаманюк находился в Дамаске, а здесь в Хмеймиме всем руководил его заместитель полковник Исмагилов Камиль Ринатович и он как раз был на совещании.
Ну какие-то добрые люди сжалились над тремя неприкаянными, сказали, что подождать нужно в группе контроля. Как потом выяснилось, вся наша деятельность замыкалась на эту группу, а уже через неё на начальника Центра. Честно говоря, плохо я запомнил всех ребят, которые сидели в группе контроля, потому что чаще приходилось общаться лишь с некоторыми из них... Ну об этом позже.
Сидим, короче говоря, ждем. Народ на нас внимания особо не обращает. Ну, когда вошли – привет, мол, как зовут, что да как, дежурные вопросы, кто откуда… А потом интерес к нам поубавился. Люди занялись своими делами – телефоны посекундно звонят («…запиши нарушение режима…» «…где!? Вид вооружения?» «…да мы от вас третий день этих данных добиться не можем!..» «…координаты населенного пункта?..» «…нас Москва уже задалбывает!» и так далее…), компьютеры гудят, мозги кипят… А мы сидим, смотрим на них и нихрена не понимаем что происходит.
Входит полковник. Красавец такой, высокий брюнет, серьезный аж жуть. Нас увидел, поинтересовался эдак сурово – кто такие. «А, новенькие… Добро пожаловать в АД.»… Я так думаю: «Ни фига себе! Или парень «Девятой роты» обсмотрелся или мы реально в какую-то задницу попали…». Дальше еще интересней. «Куда идете?» – спрашивает. Ну я доложил, что в кадрах назначили меня начальником направления отделения «Пальмира». «Так ты – говорит – вместо Гагарина? Ну тогда готовься… жопа будет там для тебя…». Вот тут вообще заинтриговал! Дальше он рассказал, что бывал у этого самого Гагарина (надо же, какая фамилия интересная!..), что его все уважают – и местные и «бандиты», и что он «очень высоко поднял планку» и мне «очень трудно будет эту планку удержать».
Короче говоря, мой предшественник (то есть, офицер, которого я приехал менять), на своем направлении развернул какую-то очень бурную деятельность, ходит там весь бородатый, в кожаной куртке, решает с очень серьезными людьми какие-то немыслимые задачи и у меня никогда в жизни не получится работать так, чтоб хоть чуть-чуть соответствовать его уровню. Что ни говори, а умеют здесь подбодрить новичков!
Тут пришел начальник группы контроля (майор… как потом выяснилось, этот полковник в группе контроля просто офицер направления, а начальник группы – майор… удивило слегка) и сказал, что полковник Исмагилов с совещания вернулся и ждет нас к себе.
Пошли. Зашли, представились. Он рассказал, что поедем мы работать «на землю», что работа эта опасная, но интересная. Семену сказал, что поедет со мной, а Егора сначала хотел оставить в Хмеймиме, но позже все-таки отправил тоже «на землю», но только в Хаму. Сказал, что выражение моего лица внушает ему доверие и, чисто визуально, он считает, что с задачей я справлюсь. Затем объяснил, подойдя к висящей на стене карте, что вся Сирия делится на несколько оперативных направлений, за которые отвечают оперативные группы наших войск. От Центра по примирению в каждой группе работают отделения направлений. Каждое отделение состоит из трех человек – начальник, старший офицер-переговорщики переводчик. В задачи этих отделений входит ведение переговоров с администрациями (главами, старейшинами) населенных пунктов и подписание с ними «Соглашений о присоединении к режиму прекращения боевых действий[3]» (РПБД – режим прекращения боевых действий). После того, как администрация населенного пункта подпишет соглашение, этот пункт на карте закрашивается зеленым цветом. Я так понял, что чем зеленее будет карта, тем стало быть, эффективнее наша работа. Дальше – проведение рекогносцировок в населенных пунктах, подписавших эти соглашения и выдача предложений на проведение в них гуманитарных акций. Контроль соблюдения РПБД в зоне ответственности. И даже (вообще пока не понятно, как это делается!) ведение переговоров с лидерами незаконных вооруженных формирований.
Это что ж получается? С боевиками переговоры надо будет вести? Как?! О чем с ними разговаривать? Этот пункт напряг меня больше всего…
По поводу Гагарина зам. начальника Центра сказал, что очень не доволен его работой, что доклады присылает не вовремя, пишет в них какой-то бред и «…я надеюсь, у нас с Вами, Сергей Викторович, не будет возникать подобных проблем?». Приезжал, говорит, этот Гагарин как-то раз в Хмеймим, так это ж просто возмутительно – какой-то одичавший офицер, не соблюдающий форму одежды и спит он там у себя «на земле» в обнимку с автоматом и даже позволяет себе субординацию (не конкретизировал как) нарушать. Очень много говорит, а по делу – мало. И вообще, все, что он тебе расскажет, ты на веру не принимай – «…отфильтровывай половину…».
Такая вот противоречивая картина начала складываться в моем мозгу относительно этого «одичавшего офицера», который работает так, что «очень высоко поднял планку». Ладно, познакомимся, я сам мнение свое составлю. Но уже очень интересный персонаж этот Гагарин…
Дальше Камиль Ринатович поставил нам задачи изучить самостоятельно кучу справочного материала – историю возникновения и развития конфликта в Сирии, какие тут действуют «бандитские» группировки, какие территории входят в зону нашей ответственности и еще множество вопросов, которые сейчас уже и не припомню. Кроме того, нужно было разработать справочную тетрадь. А дня через два нужно прибыть к нему лично для сдачи зачетов и только после этого можно будет убывать «на землю».
Созвонился я с Гагариным. По голосу серьезный такой мужик. Посоветовал, когда будем оружие выписывать в службе вооружения, попросить, чтоб нам дали АКС, а то много приходится ездить и в машине с АК («…с этим веслом…») совершенно не удобно. Еще попросил распечатать и привезти с собой карты. Спросил, нет ли у нас возможности захватить с собой какую-нибудь сувенирную продукцию – флажки российские, брелочки с нашей символикой. А у меня как раз рефлекс замполитский сработал – я еще когда дома собирался в командировку, накупил всяких матрешек, ложек деревянных, магнитиков на холодильник и прочей мелочевки с российским колоритом. Кроме того взял несколько кружечек, флажков и вымпелов, которые мы изготавливали к юбилею полка. Кстати, все это потом очень пригодилось – когда знакомишься с человеком и преподносишь ему небольшой сувенир, то и настроение у него поднимается и контакт быстрее налаживается. А кто его знает, может он ещё гордиться будет тем, что вот этот магнитик на холодильник в виде русской балалайки именно ты ему когда-то подарил…
Оформляли документы с кадровиком Центра. Не помню подробно, как завязался разговор, но речь зашла о сроке командировки. Кажется Сеня сказал что-то про «…три месяца…», а этот кадровик и говорит: «Кто вам такое сказал? Три месяца, это если повезет и вовремя приедет замена. А так можно и полгода просидеть. Вон – Гагарин уже почти четыре месяца здесь.» Слегка напрягло…
Следующие два дня прошли в кипучей деятельности. Мы бегали по всей нашей базе, оформляли всевозможные документы. Получили оружие. Повел нас на склад вооружения начальник группы контроля (не могу вспомнить, как его зовут…). Шли пёхом километра три – не получилось «выбить» машину. Пришли, а нам говорят, что начальник склада сейчас занят, нужно подойти попозже. Наш начальник, молодец – куда-то там позвонил, что-то кому-то объяснил и именно для нас начальник склада резко освободился. Получили мы пистолеты (ПМ), автоматы (АКСУ), каски, бронежилеты и по полтора боекомплекта… И со всем этим железом обратно (слава Богу, уже стемнело к тому времени и было не так жарко) попёрлись эти же три километра. Я вам так скажу – легче все эти доспехи на себе носить, чем переть их в руках, когда они в сумки и чехлы упакованы. Пока донесли до «оружейки», я думал руки нафиг оторвутся… хотя я парень-то не хилый.
Рассказали нам, что жить мы с Сеней будем в Тартусе. Там наша база – МТОшники. Но мы будем не у них, у них только на котловом довольствии находимся и с их ВПУ донесения отправляем, а жить будем на территории судоремонтного завода, который находится в порту. Там какая-то гостиница, чуть ли не под двойной охраной – наши охраняют и садыки[4]. Егору сказали, что он поедет непосредственно на КП оперативной группы «Равнинная» (это в Хаме).
Несколько раз созванивался с Гагариным. Ну так, по всяким мелким вопросам. Он сказал, что по прибытию нас надо будет переодеть в местную форму, дескать в русской форме – ты уже мишень… Не знаю, может жути нагоняет? Еще сказал, что сам приедет за нами чтоб отвезти в Тартус и проведет с нами там еще как минимум неделю, чтоб полностью ввести в курс дела. Вот это правильно, мы русские своих на войне не должны бросать.
Пришло время сдавать зачеты товарищу Исмагилову… К этому моменту мы и справочные тетради подготовили и карты зон ответственности распечатали. В нашу зону ответственности ОГ «Пальмира» входили территории провинции Тартус, небольшой участок южной окраины провинции Хама, большая часть провинции Хомс и практически вся провинция Дейр-эз-Зор. В Тартусе не было никогда боевых действий и там относительно спокойно. В провинции Хомс в свое время бои были страшенные, но сейчас реальная война только в восточной части – в районе Пальмиры (местные называют Пальмиру – Тадмор). Оперативная группа «Пальмира» дислоцируется где-то под Тьясом.
Вот здесь особенность. Если каждое направление отделения ЦПВС работает совместно с оперативной группой, то наше направление получается как бы само по себе. Оперативная группа в Тьясе, а мы в Тартусе и никакого контакта с ними не поддерживаем… так уж получилось…
Провинция Дейр-эз-Зор вся охвачена войной и практически на всей её территории – боевичье. Только один город – сам Дейр-эз-Зор до сих пор сопротивляется, находится в полной блокаде. Периодически наша авиация сбрасывает туда продукты, медикаменты, оружие и боеприпасы.
В общем, сидим, волнуемся перед экзаменом. Начальник группы контроля несколько раз бегал к Исмагилову узнать, готов ли он нас принять, но тому все было некогда. Да и сам-то начальник группы находился уже в состоянии передачи дел и должности. Приехал его менять майор Шрёдер Виктор Иванович (мы еще к нему вернемся – мужик мировой!). В итоге, начальник (не новый, а старый) сбегал очередной раз к Камилю Ринатовичу, приходит и говорит, что тот, мол, приказал принять у вас зачеты своими силами, так что, мужики, считайте, что зачеты приняты.
Еще немного из того, что мы узнали, пока изучали справочные данные. Основная наша работа будет заключаться в подписании соглашений («озеленении» карты) и в организации гуманитарных акций. Из основных особенностей – сам город Хомс, центр провинции Хомс – очень крупный транспортный узел. Куда бы ты не ехал в Сирии, все дороги ведут через Хомс. В этом городе есть район Аль-Ваар, в котором вот уже четыре года сидят боевики[5] (по разным данным от трёх до шести с половиной тысяч). А буквально в полутора-двух километрах от Аль-Ваара находится нефтеперерабатывающий завод…
Ну и еще нас сразу проинструктировали, чтоб втыкали мы в погоны по дополнительной звездочке. Особенность местного менталитета такова, что общаются они нормально только с большими «шишками». Так что им как минимум полковника подавай, с подполковником могут и не захотеть разговаривать. Вот так я стал «полковником», а Сеня – «подполковником».
***
20 января 2017 года мы с Семеном проводили Егора на Хаму. Гагарин за нами должен был приехать на следующий день. Мы с ним заранее созвонились по телефону и он разработал целую войсковую операцию. Короче говоря, мы в 10 часов утра должны были выйти на второе КПП уже с вещами, а туда за нами подъедет машина и мы поедем. В принципе никому из должностных лиц Центра было не интересно как мы собираемся убывать «на землю». Егор вот уехал попутным транспортом – приезжали с Хамы ребята в Хмеймим по каким-то своим делам и его за одно забрали. А решение вопроса о нашем убытии как-то плавно съехало на Гагарина. Только обязательное условие – выйти на второе КПП. Гагарин сказал, что «… в плен к русским попадать» не имеет никакого желания. Тогда мы еще не понимали смысла его слов.
После проводов Егора и звонков Гагарину, нам сказали, что готовы наши пропуска и нужно явиться в отдел военной полиции. Приходим – стоит часовой на калитке. Ну мы ему, так, мол и так, нам пропуска нужно получить у начальника твоего. Он рацию берет и докладывает: «Первый, это «Кордон». Тут два «фломастера» пришли за «фантиками». Впускать?». Долго мы ржали над этими «фломастерами»! Оказывается «фломастеры» это офицеры. Контрактники это «карандаши», а генералы – «маркеры». Так мы начали знакомиться с какими-то «кодовыми» словами, которыми впоследствии только и разговаривали по телефону… Ну не буду забегать вперед.
Второе КПП находилось километрах в двух от здания группы контроля. Все наши вещи хранились в группе, а «оружейка» тоже рядом – практически в двух шагах. Утром 21 января 2017 года мы с Сеней собрали свои шмотки (у меня сумка и баул, у Семена - баул), забрали из «оружейки» все свое оружие, боеприпасы и «броню» и поперлись на второе КПП. Когда подошли (точнее допёрли туда своё барахло), машины еще не было. КПП охраняют два наряда (поскольку ограждение-то двойное) – с внутренней стороны наши, а с внешней – садыки. Подошел к нам старший лейтенант военной полиции: «Кто такие, куда направляетесь?». Мы ему так, мол и так, в Тартус собрались ехать, из Центра по примирению мы… А он спрашивает: «Так вы Гагарина едете менять?». Ну да, говорю, его самого. Выяснилось, что этот старлей тоже Гагарина знает и что этот Гагарин очень хороший мужик (Да дайте ж хоть взглянуть кто это такой!).
Наконец подъехал белый пикап «Тойота». Из него вышли трое. Двое бородатых арабов с автоматами, все в камуфляже, в разгрузках и в темных очках… Колоритные парни. И один не очень похожий на араба… но и на русского тоже не похожий. На голове вязаная шапочка, на шее шмах[6] намотан, тоже в какой-то непонятной камуфлированной форме, в кожаной куртке и в темных очках… С садыками, которые на КПП дежурили все эти трое давай обниматься и целоваться…
Нам старлей сказал, что это тот самый Гагарин и есть. Ничего такой, крепкий с виду мужик. Подошли, поздоровались, познакомились. Долго не стали расшаркиваться, шмотки свои в кузов пикапа побросали и поехали.
Пишу я уже девятую страницу… А ведь, по большому счету, только с этого момента начинаются наши приключения в загадочной, непонятной, страшной и вместе с тем прекрасной стране – Сирии.
В этой командировке я вел дневник. За 129 дней исписано 109 страниц. Писал не каждый день, старался описывать только то, что произвело на меня впечатление. Но даже просто глядя на цифры – 109 страниц за 129 дней, я думаю можно сделать вывод, что впечатлений было достаточно. Здесь я буду не просто тупо переписывать дневник, а переписывать его, так сказать, развернуто –то есть изложу свои воспоминания на основе моего дневника.
Итак, начался четвертый день командировки. Мы втроем (я, Семен и Лёха Гагарин) сидели на заднем сиденье белого пикапа, который вез нас в Тартус. Впереди сидели два садыка – мухабарат[7].Тогда я еще и предположить не мог, что впереди целых 126 дней (включая этот)…
Первое, что очень понравилось – это пейзаж за окном. На самом деле, чтобы описать красоту этой природы, все эти деревни, которые так гармонично в неё вписываются, старые, как сама история, крепостные стены, словно вырастающие из скал… это, ребята, надо быть реально писателем. А из меня писатель, увы – как из бегемота балерина. Но поверьте мне очень красиво. Нет, не передадут ни фотографии, ни видео всей этой красоты.
Но тогда я ехал, не очень-то её (красоту) понимая… Постараюсь объяснить. Потом уже, когда я конкретно пообвыкся в этой стране, я просто кайфовал или, если хотите – смаковал красоту, всякий раз, когда смотрел из автомобиля на заоконный пейзаж. А тогда, впервые все это увидев, было ощущение какой-то нереальности всего происходящего, будто другая планета... Кстати, первое время на этом ощущенииловил я себя довольно таки часто.
Не могу сейчас вспомнить самого первого впечатления от Тартуса… Да и в дневнике об этом почему-то ничего не написано. Сам Тартус курортный город на берегу Средиземного моря. Древность и современная восточная красота очень гармонично в нем сочетаются. Но через сам город мы не поехали. Свернув с трассы, мы поехали по дороге, которая шла вдоль береговой линии. Справа – Средиземное море, а слева – ВПУ[8] «Тартус». Сначала здесь размещалась наша российская база МТО[9]. Ну правильно – вот он порт рядом, туда корабли с различными грузами приходят начиная от тушенки и наволочек, и заканчивая бомбами и другими боеприпасами. Охраной базы и объектов порта занималась, находящаяся здесь, рота морпехов. На этой же территории был развернут ВПУ. Занимались они очень многими вопросами – организация охраны территории и акватории порта; взаимодействие с сирийскими спецподразделениями «Соколы пустыни» и «Морские витязи»; контроль прибытия, разгрузки-загрузки и убытия кораблей; погрузка и отправка транспортных колонн и ещё какие-то задачи в которые я, откровенно говоря, не вникал – своих хватало. На ВПУ «Тартус» мы приходили только в столовку (чаще всего только на завтрак, а уже обедали и ужинали как повезет…) и отправить донесение в Центр по ЗС ПД (ну еще позвонить туда же по «желтому» телефону). Ну и самое-то важное – оттуда с узла связи можно было позвонить домой!
Так вот, проехали мы мимо этого ВПУ «Тартус» (забор остался слева) и подъехали к большим воротам судоремонтного завода, который так же находится на территории порта. Лёха крикнул, дежурившим на КПП садыкам, какое-то непонятное слово («мархабан» – привет), те в ответ приветственно замахали руками и что-то закурлыкали на своем «инопланетном» языке. Еще метров через 600-700 и пару поворотов мы остановились возле нашего «фундука»[10].
Собственно «фундук» представлял собой трехэтажное здание, построенное на манер общежития. Да по сути это и была общага! Только все в запущенном состоянии, везде грязь… В Хмеймиме нам рассказывали о каком-то двойном охранении этой «гостиницы». Какое там! Охранялся сам порт и его важные стратегические объекты, а наша общага-фундук нафиг никому не нужны были, там всякий кому взбрендит мог спокойно шарахаться. После наших баз – просто жопа. Потом-то эта «жопа» стала для нас родным домом, а тогда немножечко шокировало…
Лёха привел нас в ужасно захламленную комнату и плюхнулся на кровать прямо в берцах. Внимания на бардак просил не обращать: «…мы тут только ночуем и все. Уезжаем рано, возвращаемся поздно, сил хватает только рухнуть и уснуть…». М-м-да-а… Нет, я парень к бытовым условиям не очень-то привередливый. Но здесь как-то сразу показалось неуютно. Ну хотя бы просто порядок навести… пол помыть… хотя бы… Сразу, простите за пикантную подробность, бросилось в глаза отсутствие сиденья на унитазе. Нет, ребята, все могу стерпеть кроме отсутствующего сиденья на унитазе! Да, у каждого из нас свои тараканы в голове! Короче, первое мое твёрдое решение в новой должности – раздобыть это сиденье!
Не подумайте, что Лёха такой законченный неряха, совсем нет! Я уже говорил, что у каждого свои тараканы?.. Так вот, он настолько был поглощён делом, которое делал, так горели его глаза, когда он рассказывал о том, что тут происходит и чем ему приходилось заниматься… ему просто было не до бытовых мелочей, он был выше этого!
Ну и ладно, а я все-таки куплю сиденье!
В нашем фундуке, судя по наличию батарей, когда-то имелась система центрального отопления, но сейчас она не работала. Поэтому обогревались мы «трамвайкой». Поначалу провод этого обогревателя втыкали мы в розетку, но он нагревался очень здорово и изоляция горела. Однажды ночью Семен проснулся (слава Богу!) от запаха дыма – плавился провод. Печку эту он отключил, а то бы и пожар мог приключиться и сгорели бы мы там спящие. Жуть! Потом Сеня (молодец!) придумал подключить обогреватель напрямую к сети через АЗС (автомат защиты системы сети), после чего всё заработало нормально.
В душ сходить тоже проблема. Поскольку централизованно горячей воды нет, то установлены бойлеры. Изначально, я так понял, они предусмотрены были в каждой комнате, но сейчас на весь «фундук» их было всего два – один общий и один в комнате у прапоров[11]. Бойлеры эти жили своей отдельной жизнью – только вроде начнется тепленькая водичка, залезешь в душ, намылишься, а она вдруг, без объявления войны, резко становится холодной.
Так что бытовых трудностей хватало. Но мы быстро приспособились и практически их не замечали. И, как я уже говорил, стал нам этот «фундук» домом родным.
***
Лёхиным напарником был его переводчик – Денис Сосновский, курсант четвертого курса военного университета (там в том числе готовят военных переводчиков, в том числе и арабистов). Парень всего на год старше моего старшего сына. Хороший мальчишка. Ну да все по порядку.
Итак, в моей группе три человека – я, Семен и Денис. Всё согласно штату. Лёхе не повезло – вдвоём-то тяжелее, что ни говори. В комнате две одноярусные кровати и одна двухъярусная. На этом втором ярусе никто спать не собирался, даже самый легкий из нас – Денис. И дажене смотря на то, что «дедовщину» до сих пор никто не отменил, мы не стали заставлять Дена (чаще именно так мы его и называли – «Ден») туда залезать, уж очень этот второй этаж доверия не внушал. Поэтому на втором ярусе этой двухъярусной кровати комфортно разместились наши бронежилеты и каски.
Автоматы мы сложили в деревянный ящик и задвинули его под кровать. Это была наша «оружейка». Так что не соврал, практически, товарищ Камиль Ринатович – если не в обнимку с автоматом будем спать, то под кроватью в ящике точно будет целый арсенал.
Вобщем, первый день мы просто осматривались в порту Тартус, сходили на ВПУ, Лёха объяснил как он отправлял донесения в Центр, откуда можно в группу контроля позвонить. Познакомились с начальником штаба ВПУ «Тартус» полковником Игнатовым Станиславом Петровичем. Представились начальнику ВПУ – генерал-майору Начальному. Познакомились с офицером по связи полковником Зуфаром (буквально через пару дней Зуфар обмывал звание бригадного генерала[12]). Он офицер по связи не потому что он связист, совсем нет. Здесь имеется ввиду «связь» как «взаимодействие». Есть в порту Тартус несколько офицеров, которые когда-то учились в России и говорят по-русски. Вот через них организовано взаимодействие ВПУ «Тартус» с самим портом. Нужно ли уточнить какую-нибудь информацию, нужно ли заказать машину с мухабаратом, нужно ли уточнить какое судно куда пришло и откуда ушло, как идет погрузка-разгрузка и так далее и тому подобное – все это делалось через офицеров по связи. Их было всего четверо – Зуфар, Искандер, Рашид… четвертого забыл… Дежурили они сутки через трое.
В принципе и сам начальник порта Тартус бригадный генерал (по-арабски «бригадный генерал» - «амид») Хайдар тоже прекрасно говорил по-русски. С ним мы тоже познакомились в первый день. Замечательный мужик. Конечно хитроватый, как и все арабы, но очень умный. Я бы даже сказал – мудрый.
Лёха попросил Хайдара, чтоб тот его где-то приютил на недельку. В нашем фундуке ведь всего три (пригодные для использования) кровати, а человеков нас уже четверо, так что кому-то одному места в фундуке не хватает. Ну а так как моя команда уже сформирована и никто из нас в ближайшее время убывать на Родину не собирается, то этот «кто-то» получается Андрюха, потому что все равно через неделю уедет. Хайдар приютил Лёху в кабинете своего заместителя в здании управления порта. Заместитель все равно находился в Латакии и очень на долго.
Всю последующую неделю Лёха в основном знакомил меня с людьми, с которыми мне предстояло работать. С вечера мы с ним заказывали мухабарат, утром за нами на КПП приезжала машина (машины практически каждый раз было разные и экипаж мухабарата, состоявший из двух человек, тоже разный) и мы ехали в Хомс. Чаще всего за нами приезжали на легковых машинах, но иногда и на «дошках». «Дошкой» здесь называют пикапы в кузове которых установлена станина, а на ней закреплен крупнокалиберный пулемет. Прозвище свое эти «тачанки» получили от пулемета ДШК. Устанавливают на самом деле разные пулеметы. Эти «дошки» хорошо себя зарекомендовали в этой войне – маневренные, способные нанести серьезный урон живой силе противника.
В первый раз, когда я увидел из окна машины Ливанские горы, я подумал, что это облака… Но присмотревшись, я разглядел, что это заснеженные вершины гор – красотища! О природе Сирии можно рассказывать отдельно много и долго. Нет, ну если кто прям искушен в экзотических природах – в Египтах всяких отдыхает или в Турциях, то он конечно может в этом месте снисходительно поухмыляться… Да на здоровье! Но мне-то все это было в диковинку и я не стеснялся восхищаться этой красотой, не смотря на то, что далеко уже не мальчик…
Описывать как и при каких обстоятельствах Лёха меня знакомил с разными людьми я не буду. Ну может так, отдельные моменты. В основном это было так – мы подъезжалик учреждению, заходили в какой-то кабинет и он меня представлял. Затем происходил «неочёмный» разговор с хозяином кабинета о тесной и крепкой дружбе России и Сирии. Ну это и понятно – я человек новый, не знакомый, ко мне нужно сначала присмотреться… Да и сам я толком не знал о чем с ними говорить – особо подробностями всех дел, которыми Лёха занимался я не владел. Если б я знал, что это за работа и какие подробности мне необходимо знать, то вытряс бы из Лёхи всю душу. А так ходил за ним туда, куда поведет, встречался с людьми и пытался произвести на них положительное впечатление, ведя «неочёмные» разговоры.
Куда бы мы ни приходили, с кем бы мы не встречались – нас везде угощали кофе. Есть у них такая древняя бедуинская традиция – гостя нужно обязательно угостить кофе, иначе ты плохой хозяин. Да и сами сирийцы пьют его постоянно (ну и ещё мате очень уважают, особенно в провинции Тартус). Я никогда в жизни не пил столько кофе, сколько выпил в этой командировке.
Как я уже говорил, все мы люди разные. Я не знаю причин по которым Лёха не раскрывал мне все тайны своей работы, не рассказывал подробно с кем именно и по каким вопросам он работал. В этой ситуации, наверное мне самому нужно было быть более любопытным и «вытаскивать» из него необходимую информацию. Откуда мне было знать какая информация необходимая? Да неоткуда! Значит надо было «вытаскивать» всю подряд, а там разберемся. Увы – я ограничился тем, что мне преподносили.
***
Окончательно я понял, что уже не дома во время самого первого нашего выезда. Если на базе в Хмеймиме повсюду слышна была русская речь, да и в Татусе легко можно было обходиться без переводчика, то за пределами провинции Тартус складывалось впечатление, что мы единственные русские на несколько десятков километров в радиусе… По всей дороге оборудованы блок-посты, на которых дежурят вооруженные мухабаратчики. Благодаря нашему стереотипному представлению о боевиках, я этих ребят поначалу немного побаивался. Ну а кто не испугается вооруженного до зубов бородатого араба в непонятной форме одежды? Нет, на самом деле милейшие ребята оказались!
Ездили мы, как правило, на трёх машинах. То есть на первой машине мы выезжали из Тартуса и ехали до балядии[13] Тель-Калях, где пересаживались на другую машину. Через некоторое время мы опять пересаживались и уже на третьей машине ездили по Хомсу в разные учреждения и организации. Возвращались так же с пересадками в обратном порядке. Такой порядок обусловлен был зонами ответственности различных отделений мухабарата.
В Хомсе кругом видны следы войны. Некоторые районы города – просто Сталинград. Разрушения страшные. В этих районах никто пока не живет. Жуткие места… Стены домов изрешечены пулями и осколками снарядов. Сгоревшие машины на улицах. Пустые безжизненные глазницы окон. На пустой детской площадке ветер раскачивает покореженные взрывом качели. Редкий человек, промелькнувший между домами в своих темных одеждах, напоминает призрака.
В один из дней (25 или 26 января…) мы с Лёхой приехали в центр временного пребывания беженцев, который находился в здании школы в районе Боб-Амор. Вот такой вот разрушенный войной район, посреди которого маленький островок жизни – центр беженцев. Все они из Тадмора (Пальмира). Когда мы туда собирались, Лёха набрал всяких конфет, договорился с поварами на базе в Тартусе и те выделили несколько коробок печенья, пол-мешка крупы и еще чего-то там съестного…
Совсем рядом с этим центром находится мечеть в которой совсем недавно располагался штаб одного из террористических подразделений. За мечетью площадка, на которой проходили казни… Сколько же крови впитала в себя эта земля?!!
Условия жизни беженцев просто ужасные. В классах бывшей школы[14]оборудованы не то чтобы комнаты, а скорее участки для отдельных семей, отгороженные друг от друга полотняными занавесками. Спят на поролоновых матрасах, брошенных прямо на пол. Греются сидя возле керосиновых печек. С электричеством перебои, поэтому готовят еду, пользуясь газовыми баллонами (почему-то в Сирии газовые баллоны красят в синий цвет, а не в красный, как у нас…). А естественные, простите, надобности отправлять или там помыться – это тоже проблема из-за того, что народу много, а все эти трубопроводные коммуникации нарушены. Во дворе, на солнце заряжались фонарики. Они оборудованы солнечными батареями и целый день аккумулятор заряжается от солнца, благо его в достатке.
Но все эти бытовые условия это ерунда, по сравнению с глазами людей. Сколько в них страдания и боли. Они уже и плакать не могут – высохли слезы… закончились. А вот смотрят на тебя, будто душу выворачивают…
А сколько там детей! Когда мы приехали, эта черноволосая ватага высыпала во двор, радостно крича. Мы сначала пытались каждому ребенку хоть по конфетке раздать, но потом поняли, что занятие это совершенно бесполезное – отдали пакет какому-то взрослому, пусть сами разбираются. Прочие продукты передали старшему этого центра. Дети скандировали: «Руси! Руси!», каждый пытался прорваться к нам поближе, чтоб дотронуться. Некоторые даже руки целовали. Я в шоке!
Нам рассказали о тех ужасах, которые творились в Тадморе. Честное слово, надо быть писателем, чтоб описать то чувство, которое я тогда испытал. После отъезда из центра около часа слова сказать не мог – комок в горле застрял.
***
Про Аль-Ваар Алексей рассказывал, в принципе, всё то же самое, что мы читали в его донесениях, когда сидели в Хмеймиме и готовились к зачетам. Да, очень интересный и очень важный район. И проблема большая и долгая – четыре года там сидят боевики. Рассказал Лёха о некоем Басиле. Это один из лидеров боевиков. Гагарин с ним даже встречался несколько раз, пытался договориться о выводе боевиков из района. Но этот тип очень умный и очень хитрый.
Я спросил у Алексея, а может ли он свести меня с этим Басилем, чтобы я мог продолжать работу, вести переговоры… Но он сказал, что этот персонаж навряд ли захочет со мной общаться, потому, что очень он подозрителен и недоверчив… Может быть, успокоил меня мой предшественник, появится когда-нибудь возможность выйти на другие контакты с боевиками…
***
Ладно, о войне ещё успеется… Бывали и потешные истории.
Я сразу смекнул, что хоть немного, но арабский надо как-то изучать. Хотя бы на простейшем бытовом уровне, хотя бы какие-то отдельные слова, чтоб можно было самому объясниться. Кстати, это потом очень пригодилось.
В арабском языке очень много похожих слов, а некоторые слова имеют несколько значений (то есть все зависит от контекста), впрочем как и в русском. Вот например три слова «хамам», «хаммам» и «тамам». В переводе на русский они означают: «хамам» - «голубь»; «хаммам» - «туалет»[15]; «тамам» - «хорошо».
Так вот, заходим мы с Лёхой как-то раз в Хомсе в магазин военной одежды, чтобы купить мне местную форму[16]. Форму я примерил – подошла. Продавец интересуется (это я понял по интонации, жестам и прочим не вербальным признакам) понравилась ли мне эта форма. Ну я решил блеснуть своими познаниями в арабском (сам всего второй день, как начал в Хомс выезжать) и говорю ему: «Садык! Хаммам!». При этом делаю довольную рожу и демонстрирую ему одобрительный жест поднятием больших пальцев на обоих руках. Ну садык, естественно понял меня правильно, потому что умный человек.
Знаете, как у нас бывает, когда человек из Средней Азии или с Кавказа с не очень хорошим знанием русского оказывается в большом (или не очень большом) городе где-то в центральной части России. Обязательно найдется какое-нибудь патриотично настроенное быдло, которое начинает предъявлять претензии и обзываться обидными словами (будто словарный запас из десяти-пятнадцать ненормативных выражений делает его полноценным носителем Великого и Могучего Русского Языка). А самому слабо почувствовать себя бараном?
Или вот еще одна потешная зарисовка. Все-таки я своего добился и седушку на унитаз мы купили. Конечно, так себе покупочка, чтоб ею хвастаться, но здесь интересен сам процесс.
Возвращались мы с Лёхой как-то раз в Тартус достаточно рано и решили заехать в город – пробежаться по магазинам. Были мы без переводчика. Вообще мы всю неделю ездили в основном вдвоем. Иногда брали с собой Дена. В качестве переводчиков нам в Хомсе помогали наши друзья о которых чуть позже. Не смотря на то, что Алексей в Сирии уже достаточно давно, его знания арабского все же не достаточно, чтоб объяснить торгашам, что именно нам нужно. Да и сопровождающие нас мухабаратчики и рады бы помочь, да только не понимают чего мы хотим… Как это у Филатова: «…Нам бы схемку, аль чертеж, мы б затеяли вертёж. Ну а так – ищи сколь хочешь, черта лысого найдешь…»
Тем не менее нам удалось кое-как объяснить, что нам нужен «пластик хаммам» (в слове «пластик» ударение на «и»). При этом я сложил ладони бутербродом, сомкнул их в районе запястий и начал хлопать изображая этот самый «пластик хаммам». Мухабаратчики оживились и привезли нас в одну из лавок, где продавалась бытовая химия, швабры, ведра и так далее. Среди прочего нашлась и седушка. Только детская. Лёха им говорит: «Ля, ля, ля! Лязем кбир»[17]. Торгаш пытается объяснить, что и эту штуку можно приспособить на нормальный унитаз. А то, что отверстие маленькое, так это тоже не страшно – надо только проявить сноровку и все получится. При этом он наглядно показывает как эту сноровку можно проявить (хорошо еще хоть штаны не снял…). Весь диалог (если так можно назвать все это действо) происходит на полуарабско-английском, но в основном жестами и пантомимой. Лёха объясняет, что у нас есть садык (намекая на Семёна) и у него «кбир тыз»[18] и поэтому эта детская штучка нас не устраивает. В итоге в другом магазине мы обнаружили искомое, которое стоило 2500 лир[19]. Один из мухабаратчиков по имени Митхат (классный парень, мы потом очень здорово с ним подружились) принял у меня указанную сумму и передал продавцу 2000. Дальше между ними произошел очень быстрый диалог только с помощью мимики. Продавец сделал выражение лица «Как же так?», а Митхат дал понять «Хватит с тебя! Тут русские пришли, а ты жадничаешь…». На что продавец сделал покорное лицо тапа «Как Вам будет угодно…», спрятал деньги и превратился снова в радушного хозяина магазина. Митхат вернул мне 500 лир.
Лёха сказал, что эта «войсковая операция «хаммам»» была самым сложным мероприятием сегодняшнего дня.
Вообще арабы общаются не столько словами, сколько мимикой (мы это прозвали общением «на бровях»), жестами. Мы с Сеней, кстати, достаточно быстро достигли такого уровня взаимопонимания, когда тоже могли общаться «на бровях».
***
Снова вернемся к красотам местного пейзажа. В моем дневнике в начале командировки об этом очень много написано. Действительно впечатление произвела на меня Сирия своей красотой, любоваться которой можно бесконечно. «Сури джиддан джамилян»[20]. Сказочной красоты Ливанские горы, о которых я уже рассказывал. В балядии Тель-Калях на холме стоит мечеть с двумя минаретами – обалденно смотрится на фоне этих гор.
Судя по тому, как здесь ухожены поля, оливковые рощи и другие сельскохозяйственные дела – народ очень трудолюбивый. Возделывать эту землю, мне кажется, сложно потому что она очень каменистая. Ну правильно – там, где сегодня поля, когда-то были сплошные скалы. Их «остатки» и сейчас вдоль дорог возвышаются. Крестьяне собирают камни на возделываемых участках и просто складывают их в виде эдакого забора по периметру участка. Так что вся территория оливковой, например, плантации получается разбитой на квадраты, огороженные забором из валунов. Нет, есть и поля. Не такие бескрайние, как в России, но все же поля. Как правило на них выращивают пшеницу или ещё какие-то зерновые культуры. Было бы не очень удобно гонять комбайны между каменными заборами…
В один прекрасный день мы с Алексеем провели рекогносцировку в деревне Шиншар. Такие рекогносцировки делаются перед проведением гуманитарных акций. Подробнее об этом остановлюсь чуть позже. Приехали мы туда – народищу на центральной площади уйма! Как раз в этот день проводилась гуманитарная акция «Красного полумесяца». Мы встретились с местным раисом (глава администрации), обговорили детали проведения нашей гумакции (об этом тоже позже) и потом разобрало нас любопытство – что этот «Красный полумесяц» жителям деревни раздает… Нам показали две коробки. Первая коробка с продуктами весом (точно не помню) около двадцати килограмм. Там в основном крупы, мука, масло и сахар. Во второй коробке бытовая химия, мыло, зубная паста, бритвенные принадлежности… Молодцы, ничего не скажешь! Ну так ведь это специальная гуманитарная организация и, помимо медицинской направленности, их основная задача – оказание вот такой вот помощи бедствующему населению.
28 января в Хомсе выпал снег… Ну как снег… Для русского человека это так себе снежок, а в местном климате – событие значительное. Вообще за всю эту зиму снег в Сирии я видел только два раза. Выпал с утра и к обеду уже растаял. Такая вот суровая сирийская зима.
Зима здесь, конечно не то, что в России, но все-таки верерок-то пронизывающий, холодный. «Холодно» по-арабски – «баред». Меня когда спрашивали мухабаратчики: «Акыд Сергий, баред?»[21], я отвечал: «Ля! Ана мин Руси!»[22]. Ну те улыбались, одобрительно кивали головами, дескать – ну да, там у вас та зима, которая зелёная ещё ничего, а та, которая со снегом вообще задница.
Иногда на точках пересадки приходится какое-то время ожидать очередную машину мухабарата. Как-то, спасаясь от холода мы зашли в будку пункта контроля транспорта. На всех дорогах осуществляется контроль движения грузового транспорта и стоят пункты контроля. Зачастую это просто кирпичная будка внутри которой какая-то драная кушетка, стул и керосиновая печка или «буржуйка» для обогрева. Иногда и дверей-то нет – проем занавешен каким-то пологом. Так вот, сижу я на этой кушетке драной в закопченной будке, мне предложили чай, на закопченной железной трубе печки греется хубз[23]… Сижу в арабской форме, на шее шмах, на ремне кобура с пистолетом, на плече АКСУ с двумя магазинами, скрепленными между собой изолентой… Кругом арабы… И чувство такое, будто всё это мне грезится, будто всё это не со мной… Не реально как-то.
***
Не вспомню точно, какого это было числа (вроде 27 января)…Наступил день, когда Алексей все же должен был распрощаться со всеми и покинуть Сирию. Проводы устроили в гостинице «Сафир» в Хомсе. Поскольку люди были приглашены очень солидные и сильно занятые, то мероприятие было четко ограничено по времени. Было шикарное застолье в хорошем ресторане, но без всякого алкоголя. Лёху пришло проводить много народу. Со многими из них он меня уже знакомил, но кое-кого я видел впервые. Все говорили ему хорошие слова (арабы вообще большие мастера красиво говорить), дарили подарки. Здесь были и представители администрации провинции Хомс и военные, шейхи, представители СМИ, политические и религиозные деятели, и просто люди, которые называли себя его друзьями. Так много говорили об огромной и нужной работе, которую он здесь проводил… Я сижу и думаю – вот это я попал… как планку-то удержать? Потом дружно фотографировались на память. Потом мы уехали. Алексей попросил остановить машину возле здания мухафеза[24] на площади. Вышел, посмотрел вокруг с такой тоской, что я тоже расчувствовался. Во второй половине дня он уехал в Хмеймим, а дальше уже самолетом на Москву. А у нас впереди было еще очень много времени… и приключений.
У меня был рабочий блокнот, в который я записывал имена, должности и номера телефонов всех, с кем меня Лёха знакомил. Здесь логично было бы рассказать, или хотя бы перечислить всех этих людей, чтоб в ходе дальнейшего повествования было понятно, что за персонажи появляются. Однако блокнот этот сгорел (об этом позже расскажу подробнее), поэтому я перечислю только тех людей, с которыми я сам работал наиболее плотно и поэтому мне блокнот не нужен, чтоб их вспомнить.
Начну с людей, которые стали впоследствии для меня очень близкими друзьями, а потом уже перейду к официальным лицам. Надеюсь никто меня не упрекнет за такую иерархию.
Итак, в Хомсе проживает около пятидесяти «русских» семей. То есть когда-то сирийские товарищи (таких мы встречал достаточно много) проходили обучение в Советском Союзе, в России, там они встретили прекрасных женщин, которых взяли в жены и увезли с собой в сказочную мирную и солнечную страну Сирию. Так вот, эти «русские» семьи сейчас объединились и создали свою общественную организацию – Клуб соотечественников «Наш дом». Естественно, подавляющее большинство активных членов этой организации – русские женщины (не будем сильно придираться к слову «русские»… короче выходцы из Советского Союза).
Мы очень подружились с Викторией и её мужем Асфатом Сахим. У них замечательные, умные и красивые дети – Ашик (старший сын), Наташа и младшая дочь Настенька (война в стране идет шесть лет, а этой девочке всего четыре года).
Еще одна «русская» семья – Карам и Ирина. Тоже многодетные ребята – у них четверо детей, но я к стыду своему помню имена троих – Рифкат, Мария и Азамат (девять лет мальчишке)
А эти две девчонки Наташа и Мария учатся в университете в Дамаске. Там сейчас тоже такая задница… Ну обо всем по порядку.
Галина – замечательная женщина, умная, красивая и очень эмоциональная. К сожалению сейчас живет одна (так получилось). Работает переводчиком у директора гостиницы «Сафир».
Эти ребята здорово помогали нам в качестве переводчиков (особенно Галина) – были такие ситуации, когда это было необходимо. Кроме того мы по возможности наведывались к ним в гости, потому что в этой компании мы себя чувствовали как дома. Честное слово, просто душой отдыхали с ними. Иногда привозили им продукты. Договаривались с нашими поварами в Тартусе и привозили макароны, крупу какую-то, печенье… ну всякое такое. Наши не обеднеют, а для «русских» хоть какая-то поддержка.
Очень здорово нам так же помогали местные офицеры. Под Хомсом располагается управление 18-й танковой дивизии. Сама дивизия сейчас, естественно ведет боевые действия, но ограниченный контингент остался на месте постоянной дислокации. До сентября 2016 года на базе этой дивизии была развернута наша оперативная группа «Центр». При этой группе в качестве переводчиков работали и сирийские офицеры. Группу сократили, а переводчики остались. Это амид[25]Халил и акыт[26] Лабиб. Халил в свое время преподавал даже в военной академии на тактике разведки, а Лабиб тот вообще кандидат технических наук и до войны служил в Хомсе в военном училище РХБЗ.
По вопросам подписания соглашений о присоединении к РПБД, организации и проведению гуманитарных акций мы взаимодействовали с двумя бригадными генералами – представителями Высшего Национального Комитета в Хомсе – амид Амирали Хаддад и амид Мансур. Их рабочий кабинет находился в здании мухафеза. Там же мы познакомились с инженером Юсуфом Джебаром. С ним взаимодействовали в основном по вопросам восстановления инфраструктуры в населенных пунктах, освобожденных от боевиков. Кроме того часто спорили о политике, о религии, о причинах возникновения этой войны и почему она так долго не заканчивается. Очень любит мужик свою страну и душой за неё болеет.
По тем же соглашениям о присоединении к РПБД работали мы с директором гостиницы «Сафир» господином Мугаллимом Хамидом. У этого человека очень обширные связи, большое влияние в этой провинции. Да и в стране, наверное. Он возглавлял общественный комитет по примирению и ему дано было право подписывать соглашения о присоединении к РПБД как представителю правительства Сирии.
Ещё один очень хороший дядька – люа[27] Тайгиб-аль-Хабиб. Он возглавлял в провинции Хомс комитет по нормализации. Старый лысый уже дед, сам из бедуинов. Когда-то в Дамаске возглавлял военную академию в которой учился сам Башар Асад. Очень честный и порядочный человек. Очень скоро наши с ним деловые взаимоотношения переросли в теплую дружбу.
Очень брутальный, колоритный мужчина – амид Фидаи Джабир. Глава государственного мухабарата в провинции Хомс. Ну это как у нас начальник ФСБ крупной области. Чем-то смахивал на «нового русского». Коренастый такой, плотный, очень упитанный мужчина. Ходил всегда в идеально белой рубашке с расстегнутым воротом, на груди золотая цепь, в руках четки. Его подчиненные боялись его как огня. Очень близкий друг и соратник люа Тайгиба-аль-Хабиба. Кстати, район Аль-Ваар – это была его зона ответственности.
Независимая журналистка Ейгаб Маерид. Её сына убили боевики. Она их ненавидит всеми фибрами своей души и воюет как только может своим оружием – информацией. Умеет эту информацию добывать и, благодаря этому умению, может быть очень полезной.
Собственно губернатор провинции Хомс (мухафизе Хомс) господин Таляль-аль-Джабар. Непростой человек… такое ощущение, что немножко «с двойным дном». Очень влиятельный и имеющий перспективу повышения до министра… какого-то там…
Ну и один из самых интересных персонажей – командующий третьим армейским корпусом, председатель комиссии по безопасности провинции Хомс люа Басир Баттал. Лёха Гагарин так и не успел сам меня с ним познакомить, хотя очень хотел и всячески искал встречи. Но ему говорили, что командующий куда-то уехал, что у него дела и так далее. Однажды амид Халил шепнул мне, что командующий просто за что-то на Алексея в обиде и не хочет с ним встречаться, а встретится со мной только после того, как Гагарин уедет. Так и получилось. Буквально на следующий день после его отъезда люа Баттал нас с Семеном принял. Впечатление произвел человека сильного, волевого. Прекрасно владеет ситуацией в зоне своей ответственности, способен принимать нестандартные решения и никого не боится. Настоящий генерал! Он, по большому счету, на время войны – первое лицо в провинции Хомс (военный президент провинции – как сказал мне Хайсам). Даже губернатор обязан ему подчиняться.
Ну, кажется из основных действующих лиц все пока. Кто-то ещё будет появляться, а кто-то и исчезать (к сожалению) по ходу моего рассказа. На самом деле этот список в разы может быть больше, но я указал только самых-самых – тех, с кем и огонь, как говорится, и воду… Да и блокнот, как я уже сказал, у меня сгорел (кстати, это был подарок амида Хаддада).
***
Так вот, Алексей Гагарин уехал, а мы остались продолжать работу, которая была возложена на нас Центром по примирению. Ездили мы, как правило втроем, если только ситуация не требовала, чтобы кто-то оставался «дома». Как я уже и говорил, за нами приезжал мухабарат на обычной легковушке. Впереди водитель и старший наряда, а мы втроем садились назад. Больше всего дискомфорт испытывал, конечно же Денис. Я, как правило, садился справа, Сеня – слева, а Ден – по центру. И так-то не самое удобное место, а тут еще с двух сторон тебя прижимают очень объемные дядьки… Жуть.
Каждый день мы общались с разными людьми. Очень было не легко первое время понять что же конкретно мы должны делать. Андрюха-то познакомил с кучей народу, объяснил по какому направлению с кем работать, но это было как-то всё в общем… без конкретики. А между тем пора было уже от ниочёмных разговоров о российско-сирийской дружбе переходить к реальным делам.
Откровенно говоря, можно было бы и ограничиться этими ниочёмными разговорами. Вот честно! Приехал к кому-нибудь, бла-бла-бла… потом в отчете расписал «рабочую встречу с председателем какой-то там офигенной комиссии по чрезвычайно важным вопросам…». Два или три раза в неделю выдавал бы очередные «зелёные» населенные пункты, подписавшие договор. Раз в неделю – проведение гуманитарных акций. И всё! Работа кипит! А на самом деле – ерунда полная.
Короче говоря, как настоящие военные, мы с Семёном начали с того, что попытались планировать свою работу, чтоб нам четко было понятно что и, главное как, делать.
На нашем направлении гуманитарные акции должны были проводиться раз в неделю по вторникам. Следовательно заранее, на неделе, предшествующей гуманитарной акции, мы должны провести рекогносцировку – определить населенный пункт, в котором эта акция пройдет, съездить туда, встретится с местным мухтаром[28] или раисом[29], обговорить с ним детали проведения акции[30], где встанет техника, где разместится доктор[31] и так далее. По результатам рекогносцировки я должен был представить рапорт в Центр, а уже на основании моего рапорта делался приказ о проведении гуманитарной акции и во вторник колонна должна была стартовать. Так что рапорт должен был уйти в Центр не позднее чем в четверг вечером. Поэтому мы и рекогносцировки проводили, как правило, по четвергам. Итак во вторник – гуманитарная акция, а в четверг (ну это самый поздний срок…) – рекогносцировка. Вот уже два дня в неделю заняты.
Возникает вопрос – как определить населенный пункт, в котором необходимо провести гуманитарную акцию? Наш Центр нам этих населенных пунктов не определял. Мы работаем «на земле», значит и предложения должны исходить от нас. В начале я решил не отходить от того месячного плана, который был составлен моим предшественником. Согласно этого плана ближайшая гумакция должна была состояться в деревне Шиншар, а следующая в городе Эль-Карьятейн (кстати, в этом же городе мы должны были контролировать работы по восстановлению инфраструктуры). Гумакция в Шиншаре была запланирована на 3 февраля, рапорт был уже давно отправлен в Центр и приказ по проведению этого мероприятия уже состоялся. Я даже связался со старшим колонны по телефону и мы все детали нашей работы обсудили.
***
2 февраля 2017 года мы с Деном поехали в город Эль-Карьятейн. Сеня, который был очень против этой нашей поездки, остался в Тартусе – нужно было через группу контроля Центра разобраться, какие населенные пункты в зоне нашей ответственности уже подписали договора о присоединении к РПБД, а с какими ещё нужно работать (немножечко бардак был у нас в этом вопросе – нифига мы не поняли как ведется учёт и ведется ли он вообще…). Не такая уж это простая задача оказалась… но к этому мы ещё вернемся.
Город Эль-Карьятейн находился на южной границе нашей зоны ответственности, практически на линии соприкосновения с боевиками. Ден, который в Сирии на целый месяц дольше меня, сказал, что так далеко ещё ездить не приходилось. Если до Хомса, с учетом всех пересадок, мы добираемся на трех машинах, то до Эль-Карьятейна нам пришлось поменять шесть. Каких-то 100…120 километров от Хомса, а как резко поменялся пейзаж! Из мира с зеленой травой, оливковыми плантациями и пальмами мы попали в полупустыню – на сколько хватает взгляда, ни одного дерева, только песок да камни.
По дороге мы проезжали через множество деревень. Вот где ярко выраженный Ближний Восток! Я такое только по телевизору раньше видел. Одно-двухэтажные дома с плоскими крышами, узкие улочки, никакой растительности, смуглые бородатые мужчины в шмахах, многие с оружием, женщины в джелябиях[32] и хиджабах[33]… Прямо средневековье какое-то…
Чем дальше мы ехали, тем страшнее становилось. Деревни по большей части были разрушены и заброшены. Стены домов (даже не стены, а скорее руины) изрешечены пулями и осколками снарядов.
На одном из участков пути, как раз в такой разоренной деревне, мы пересели в очень колоритную «дошку». Машина вся в дырках различного калибра… Господи, из чего только по ней не стреляли?!! Для меня до сих пор загадкой остается – как такая прострелянная развалюха могла передвигаться? В кабине было всего два места, поэтому я сел рядом с водителем, а трое мухабаратчиков вместе с Дениской полезли в кузов. Не смотря на южность страны, в которой происходили эти события, погода стояла нифига не теплая. Очень даже было прохладно, ветрено. А в кузове, да ещё и на скорости, так вообще колотун! Денис в шмах замотался, но всё равно очень замерз.
Сначала вдоль дороги попадались сгоревшие автомобили, потом я увидел перевернутую сгоревшую БМП, танк с сорванной башней и ещё один сгоревший в 100 метрах от дороги. Повсюду брошенные огневые точки.
Ехавший в кузове Ден, решил закурить. Для проведения этой операции требовалось задействовать обе руки, чтобы закрыть огонь от ветра и парень чуть не вывалился из кузова, когда «дошка» подпрыгнула на какой-то колдобине. Успел ухватиться за пулемет и удержался на ногах. В этот момент откуда-то выскочили две здоровые черные собаки и, остервенело гавкая, понеслись за машиной. Ден сказал потом, что хоть он и понимал, что эти собаки его не достанут, но все равно жутковато было. Как нам объяснили позже, боевики специально натаскивали собак на людей. Быть разорванным собаками… страшная смерть. С территорий этих боевиков уже вышибли, а собаки остались… сколько их шастает по этой полупустыне?..
Потом начались вполне себе обжитые позиции сирийской армии. Блок-посты с крупнокалиберными пулеметами, позиции артиллерии и реактивных установок. До города оставалось километра три и мы уже видели его, когда заметили, что нам навстречу движется здоровенный внедорожник. Наша «дошка» и этот джип остановились, я понял, что это кто-то из официальных лиц приехал встретить нас.
Я вышел из машины. Ветер просто ледяной, но стараюсь не подать вида, что замерз. Навстречу мне шагал крепкий широкоплечий мужик, где-то мой ровесник, только весь седой. Это был амид Аббаз, начальник комиссии по безопасности города Эль-Карьятейна. Он-то нам и показывал город. Вернее то, что от него осталось…
Честное слово, это страшно представить что тут когда-то творилось. Хотя, что значит «когда-то»? Совсем недавно! До войны в городе жили 65 тысяч человек различных вероисповеданий. Жили мирно, никто никому не мешал, никто ни на кого зла не имел. И вот пришли эти отмороженные ваххабиты. На дверях домов, в которых жили христиане, они писали букву «N», чтобы знать кого убивать, казнить и резать… Женщин забирали в сексуальное рабство.
Сейчас в Эль-Карьятейне проживает около 8000 человек. В основном все они сунниты. Страшно и больно смотреть на этих людей – в основном это старики и дети. Передвигаться по улицам стараются побыстрее, вдоль стеночки, прячутся, глаза или испуганные или вовсе пустые… слезы все выплаканы, эмоции растрачены.
Единственная больница в городе стоит без окон без дверей, продуваемая всеми ветрами. Не хватает медикаментов, нет вовсе медицинского оборудования. Директор больницы с такой надеждой на меня смотрел… Сердце разрывается, а что я сделать-то могу? Что я ему могу пообещать? Да и нельзя ничего обещать, ни в коем случае. Это Восток! Здесь пообещать и не сделать – великая подлость. Даже само слово «обещаю» произносить не обязательно – просто посмей только надежду какую-то дать людям, что именно ты сможешь чем-то помочь… Каждое слово взвешивать надо, когда к тебе обращены столько просящих глаз. Ты сейчас не за себя лично, ты за целое государство перед ними выступаешь… Лучше когда не обещаешь, но делаешь.
Ещё одна совершенно дикая особенность этой войны. Да впрочем, это наверное касается любой гражданской войны. В городе около 70% жителей – родственники боевиков. От окраины города до линии соприкосновения меньше пятисот метров, а там уже боевики. Родственники спокойно общаются с ними по сотовому телефону… Ну а что поделать старой матери или согнутому годами отцу, если их сын, их кровиночка – оказался отморозком и воюет на стороне бандитов? Еще раз говорю – это Восток, здесь не встретил я и даже не услышал о существовании ни одного Тараса Бульбы, который сказал бы: «Я тебя породил, я тебя и убью!».
Бывает даже такое, что в пятницу[34] к матери приходят два её сына – один солдат сирийской армии, а второй – боевик. Сядут братья за один стол, накормит их мать чем Бог (Аллах) послал. А потом разойдутся они каждый в свой окоп и воюют дальше. Это нормально?
Все это уже воспринимают нормально. Все знают, что ведется прослушка телефонных переговоров. Спецслужбы, да и не только – ещё и государственные чиновники, знают, что через центры временного пребывания беженцев «отмываются» деньги для боевиков… Вот здесь я даже немножко обалдел… Как?!! У меня не вяжется то, что я видел в Боб-Аморе с этой информацией… Как так?!! То есть, на содержание этих центров, а точнее этих женщин, стариков и детей выделяются какие-то средства. Большие, маленькие – не в этом дело… А на самом деле эти средства идут бандитам? Чтоб их накормить, одеть и вооружить? Чтоб они могли убивать женщин, стариков и детей (в том числе)?
Вот вам – война.
Мы разговаривали с главой администрации Эль-Карьятейна господином Бурханом-аль-Хамидом, который отчитался о проведенных работах по восстановлению инфраструктуры. Ну да, линия электропередачи восстановлена на столько-то процентов, там-то и там-то расчищены улицы, что-то там ещё сделано… но все делается очень медленно, средств выделяется мало.
Когда мы сидели у господина Бурхана-аль-Хамида, у Дениса зазвонил сотовый. Он ответил, потом передал трубку мне… Звонивший представился Александром, сказал что он майор российской армии и служит в нашем представительстве в ООН… и сейчас звонит мне из Женевы… Как вы думаете – нормально то, что происходит? Вот и я слегка обалдел… Но майору постарался виду не показывать. Он сказал, что успешно взаимодействовал с моим предшественником и надеется на сотрудничество со мной, что дескать бывают ситуации, когда для оперативного решения вопроса нужна информация «из первых рук» и так далее. Ладно, говорю ему, звони, если что. Чем смогу – помогу.
Не смотря на протесты Дениса (между прочим, не безосновательные), я попёрся поговорить с солдатами, чем вызвал восторг амида Аббаса. Солдаты – молодцы! Живут в холоде, жрать нечего, но никто из них даже и не думает пускать боевиков обратно в город. Говорят, что у них очень хорошо укрепленная линия обороны. Вот только не знаю – искренне они это говорят, или потому, что я русский офицер и должен услышать то, что должен услышать?
Денис всё твердил, что пора убираться из этого города. Наверняка уже боевикам сообщили, что приехали двое русских… А до этих самых боевиков и пятисот метров не будет. А до ближайших русских (отдельная вертолетная эскадрилья на аэродроме Шайрат) добрая сотня километров.
В конце-то концов мы покинули этот город. Никому ничего я не обещал, уехал с твердым намерением обсудить возможность проведения гуманитарной акции с люа Батталом, господами генералами из администрации провинции и нашим Центром. Хотя смысл? Наши возят максимум пятьсот пакетов на акцию, а тут 8000 жителей (из которых абсолютное большинство – родственники боевиков). Да ещё и бандиты рядом… Кто его знает, что им в голову взбредёт? Какая провокация?
Позже я действительно общался и с Басиром Батталом и с Амирали Хаддадом и с Юсуфом Джебаром – все они отговаривали меня проводить гуманитарную акцию в Эль-Карьятейне. Да и с нашими посоветовался, тоже говорят, что в целях безопасности лучше не надо. Теперь надо думать, где проводить если на в Эль-Карьятейне…
Кстати в беседе с Юсуфом Джебаром, он подтвердил, что через центры временного пребывания беженцев «отмываются» деньги для боевиков. В частности через тот же самый Боб-Амор. Таких центров беженцев вокруг Хомса около тридцати. Не все, слава Богу, используются для «отмывания» денег, но много. Юсуф очень не рекомендовал мне планировать проведение гуманитарной акции в Боб-Аморе. Но мы, наверное её проведем. Понятное дело, что если все знают про это «отмывание», но оно всё равно существует, то здесь пахнет коррупцией и очень сильно пахнет. Но какое место во взрослой коррупционной схеме занимают дети? Хотя бы 200 пакетов (а может меньше… сколько там семей?) им привезти. Это же не деньги – это продовольственные пакеты… Может я и не прав, но, как уже было сказано – у каждого из нас свои «тараканы в голове».
***
Итак, первая наша гуманитарная акция состоялась 3 февраля 2017 года[35]. «Приколы» начались с самого утра. По нашей предварительной договоренности со старшим колонны, мы должны были их встречать на трассе Латакия-Хомс перед поворотом на Тартус. Ну мы рассчитали время и прибыли на точку встречи примерно за полчаса до подхода колонны. Стоим, ждем. С нами, естественно, мухабарат. Мы втроем (я, Сеня и Ден) в русской форме, потому что гумакция это мероприятие официальное, так что надо быть «при полном параде».
Кроме того, что мы созвонились со старшим колонны, наши мухабаратчики созвонились со своими коллегами, которые эту колонну сопровождали.
Где-то метрах в пятистах от точки нашего стояния дорога делала крутой поворот, из-за которого мы и ожидали появление колонны.
И она появилась. Точнее не вся колонны, а головная машина – «Тигр». Только она показалась из-за поворота, как наш мухабаратчик руками замахал, глаза выпучил, закричал: «… быстрее в машину! Поехали!» (кричал, естественно по-арабски, но и так всё было понятно без переводчика). Мы в машину прыгнули, водитель по газам и помчались.
А тем временем остальная-то колонна вышла из-за поворота… я смотрю на неё и понимаю, что груз она везет нифига не гуманитарный… Не наша это колонна! Первая неуверенная попытка обратить внимание мухабаратчиков на мои сомнения успеха не принесла, так как эти ребята азартно пёрли на всех парах параллельным с колонной курсом. Как это у Игоря Иртеньева: «…Глаза горят! Власы подъяты!..». В общем, ребята в ритме погони ни на что вокруг не реагировали.
Может быть рассказываю я долго (просто для того, чтоб картинка сложилась наиболее полная), но в реальности всё происходило быстро и на приличной скорости.
Наша машина поравнялась с одной из «дошек», сопровождавших колонну. В «дошке» такие же мчатся азартные парни. Ветер, как говорится, в харю, а они шпарют. Наш мухабаратчик, который старший наряда, вылезает практически на две трети длины своего тощего тела из окна автомобиля и, почти улёгшись на лобовое стекло, протягивает руки ребятам из «дошки». Те передают ему автомат. Он довольный возвращается целиком в салон автомобиля и только тогда нам удалось привлечь внимание обоих арабов и объяснить, что это не та колонна. Не наша это колонна!
Этот садык, немного потормозив, понимает ошибку, снова вылезает из окна машины и возвращает автомат обратно в «дошку».
Потом наши ребята разворачивают автомобиль и газуют обратно к точке ожидания нашей (!!!) колонны… по встречке газуют! А этот автомобильный акробат опять высовывается в окно на полкорпуса и начинает размахивать пистолетом, давая понять встречным автомобилям, что они должны нам уступить дорогу. Вот это джигитовка! Потом-то подобное поведение мухабаратчиков перестало нас удивлять, но тогда с непривычки было как-то неуютно…
Колонну свою мы все-таки встретили. В составе колонны «Тигр» (головная машина), в котором пара человек морпехов (не считая водителя) и телевизионная группа[36] от пресс-центра в Хмеймиме, затем шли БТР с морпехами, КАМАЗ с гуманитарным грузом (продпакеты) и КАМАЗ «докторский».
До Шиншара добрались практически без приключений, если не считать того, что наша колонна чуть в Хомс не ушла. Дело в том, что вокруг Хомса существует кольцевая автодорога, как впрочем вокруг любого крупного города. От этой дороги в различные направления уходят всякие там повороты и развязки. Мы на машине мухабарата, ехали впереди колонны и показывали дорогу. Но ведь мы-то пересаживались с одного автомобиля на другой… а колонна движения не прекращала – запрещено. Так что нам приходилось после очередной смены экипажа, обгонять колонну, всяко разно при этом, махая руками, чтоб ребята поняли за какой машиной теперь нужно продолжать движение. Видимо плохо мы махали…
Перед кольцевой мы ушли направо в сторону Шиншара, а колонна продолжила движение прямо – в Хомс. Я звоню старшему колонны – так, мол и так – разворачивай! Еще немного – и мятежный район Аль-Ваар будет в 500 метрах слева от дороги! А там непонятно как бородатые отнесутся к российской военной колонне рядом со своими владениями! Среагировали оперативно, развернулись и какое-то расстояние пришлось ехать опять же по встречке… Так ведь нам уже не привыкать! Здесь и пистолетом-то махать нет необходимости – когда навстречу едут «Тигр» и БТР, любой водитель дорогу уступит, даже если он на КАМАЗе, потому, что у БТРа – 30-ти миллиметровая пушка.
В Шиншаре на площади перед одноэтажным зданием местной администрации собралось много народу. Наши расставили технику, выставили оцепление из морпехов таким образом, что все улицы, ведущие к площади, были перекрыты. Кабинет для доктора оборудовали в здании администрации. Перед задним бортом КАМАЗа с гумпомощью поставили два стола, на которые выложили часть продпакетов. Началась раздача.
Всё прошло нормально, без приключений. Местные детишки забрались на БТР и оттуда скандировали: «Руси, Сури – эссдека!»[37], «Абу Али Путин! Абу Али Башар!»[38].
На обратном пути, когда мы уже с кольцевой вышли на трассу Хомс-Латакия, у БТРа потёк топливопровод. Стоим на дороге в паре километров от Аль-Ваара. Когда старшему колонны сказали, что совсем недалеко район с боевиками, он немножечко занервничал… Но механики наши – молодцы. Как-то ухитрились, не имея вообще никакого ремкомплекта с собой, за полтора часа отремонтировать топливопровод, чтоб была возможность доехать до базы.
Сопровождали мы колонну до того же места, где встречали, а дальше на Хмеймим ребята пошли уже сами, дальше мирная дорога... Мы вернулись в Тартус.
Теперь нам уже совсем всё понятно, как нужно организовывать и проводить эти гуманитарные акции.
***
Вечером 3 февраля поступила задача из Центра на сопровождение ООНовской гуманитарной колонны, которая направляется в Тэлль Бису (это север провинции Хомс). Ну как сопровождать… Это нашу колонну мы сопровождали, а здесь мы должны были убедиться, что ООНовцы без проблем пройдут от складов, где формируется колонна до крайнего блок-поста, подконтрольного сирийской армии. Только в случае необходимости мы должны «принять меры» к тому, чтоб колонна через блок-посты прошла беспрепятственно. В контакт не вступать. Представить в Центр фотоотчет о прохождении колонны. Вот такая задача.
Дело в том, что эта Тэлль Биса – один из населенных пунктов на севере провинции, подконтрольных боевикам. Всего в тридцати километрах севернее Хомса (на границе провинций Хомс и Хама) начинается зона, так называемого «Эр-Растанского треугольника». Города Эр-Растан, Тэлль-Биса, Эль-Ганту, Эль-Гаджар, Дер-аль-Кабира и ещё несколько деревень и поселков находятся под контролем боевиков.
ООН осуществляет доставку гуманитарной помощи, как они говорят, в районы, где сильно бедствует население и в этой самой помощи крайне нуждается. Только почему-то их гуманитарные конвои идут в основном туда, где сидит боевичьё… Вот в Тэлль-Бису, например. В Аль-Ваар приходили такие конвои неоднократно. Справедливости ради скажу, что иногда ООНовская помощь поступала и в свободные от боевиков деревни. Эти акции проводились «Красным полумесяцем», как например в Шиншаре, когда мы с Припутиным приехали туда на рекогносцировку.
Но по сравнению с той помощью, которая шла боевикам, другие их гумакции – это просто слёзы…
Почему боевикам? Да потому, что не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться об этом.
Наши «русские» в Хомсе рассказывали, что через два-три дня после того как ООНовский конвой приходил в Аль-Ваар, начинались обстрелы города. Да и боевики в Аль-Вааре сидят уже четыре года! Как так? Пусть в неполной, но всё же в блокаде сидят. Смогли бы они без помощи со стороны так долго там высидеть?
Не только простые люди, но и серьезные должностные лица в Сирии называю ООН «шармутами»[39] из-за того, что эти «благотворители» помогают всем… Вот только не всем в равных пропорциях.
Вобщем мы разобрались, что центральный офис представительства ООН в Хомсе находится в гостинице «Сафир». Склады, возле которых должна формироваться колонна километрах в пяти севернее Хомса.
Проторчали мы возле этих складов с 9:00 до 15:30, после чего прошла информация, что акция перенесена на завтра.
Действительно этот конвой на следующий день прошел. Мы, как этого и требовало распоряжение Центра, отследили его прохождение и сделали фотоотчет…
Неужели нет каких-то международных организаций или других сил, которые бы могли помешать доставке гуманитарной помощи боевикам? Наверное нет. Наверное кому-то очень сильно выгодно, чтобы бандиты получали продовольствие, медикаменты, одеяла и прочую ерунду… а ещё деньги и оружие.
***
Вернусь к вопросу наведения порядка в учёте населенных пунктов, подписавших соглашение о присоединении к РПБД. Мы запросили в Центре список таких населенных пунктов, заехали в мухафиз Хомса и взяли такой список у амида Хаддада. А ещё взяли полный список населенных пунктов провинции.
Вобщем, казалось все просто – сравнив данные Центра с данными, имеющимися в мухафизе, мы получаем нормальный (правильный) список населенных пунктов, подписавших соглашение. Отмечаем эти населенные пункты в полном списке населенных пунктов провинции и сразу становится понятно, с кем нам нужно ещё работать.
А не тут-то было! Список из центра – это арабские названия на русском языке, а список из мухафеза – на арабском. Денис читает название в «мухафезном» списке и мы пытаемся найти такое же в «центровском». Много времени потратили «играя в города». Изучили провинцию Хомс на карте вдоль и поперек! Нашли процентов шестьдесят, дальше – ступор. А в обоих списках ещё куча населенных пунктов…
Только с помощью амида Хаддада, амида Мансура и Юсуфа Джебара удалось разобраться. Мы к ним приехали с картой зоны нашей ответственности, которую повесили на стене, разложили списки и начали разбираться. Оказывается некоторые населенные пункты были не так уж давно переименованы. То есть в «мухафезном» списке они под новыми названиями, а в «центровском» - под старыми. Хорошо. Но ещё много названий тупо не правильно записаны на русском. То есть какой-то там переводчик (может быть задолго до Дениса) прочитал название как-то по-своему, потом позвонил в Центр, а на том конце провода сидит какой-нибудь танкист (ну к примеру… пусть танкисты не обижаются), который записывает это название русскими буквами так, как ему услышалось.
Короче говоря, навели порядок, слава Богу!
Почему-то в моём дневнике ничего не написано о самом первом, подписанном нами соглашении…
Это было в населенном пункте Зейдаль, совсем рядом с Хомсом (восточнее 1 километр). Мы заранее договорились (через амида Амирали Хаддада) о встрече с раисом Зейдаля (как его зовут не помню), приехали в назначенный день. Интеллигентнейший мужик оказался этот раис – два высших образования, знает несколько языков (кроме русского). Ну для начала, как всегда «покалямали»[40] о великой дружбе наших народов. Потом раис рассказал, что основное производство в Зейдале – это производство арака[41], у них здоровенные виноградники и одна из серьезных проблем это то, что коровы из соседней деревни едят их виноград.
Мы с раисом торжественно сели за стол и подписали соглашение о присоединении к РПБД, сфотографировались и даже ручками обменялись, как это делают серьёзные ребята при подписании международных договоров.
Естественно, нам подарили продукцию зейдальского предприятия. Мухабаратчики наши начали нас уговаривать сразу снять пробу, но мы наотрез отказались – служба!
Потом мы проехались по узким улочкам Зейдаля – раис устроил для нас небольшую экскурсию. Зейдаль практически не тронут войной, хотя здесь проживают в основном христиане… Странно. На центральной площади стояла «стена памяти», на которой разместились фотографии «шахидов» - выходцев Зейдаля.
Вот, кстати к вопросу о стереотипах. В нашем понимании «шахид» это боевик-смертник, обмотанный «поясом шахида». На самом деле «шахид» - «герой, проливший много крови или отдавший жизнь за свою Родину». Вот только понятие героизма у всех разное… Матери или жены солдат, погибших на этой войне – «шахидки». Вот например Ейгаб Маерид – она «шахидка», носит на груди кулон с изображением своего сына. Вдоль дорог, на улицах городов (на столбах, на заборах, на стенах домов, на задних стеклах машин) висят портреты «шахидов». Люди чтят память своих героев.
Зашли мы и в местную христианскую церковь. Красиво! Нам показали библию на арамеском[42] языке. Я же говорю – в этой стране на каждом шагу можно встретить какие-то глубокие древности. Беречь надо эту страну, а не разрушать её войной. Но ведь кому-то глубоко плевать и на историю и на культуру – война приносит огромный доход… кому-то это важнее…
***
6 февраля 2017 года запись в моем дневнике начинается так: «Ни в коем случае не жалею о том, что попал «на землю», а не остался торчать в Химках[43]. Не завидую я тем ребятам, которые кроме кимбы, столовки и компьютера с телефоном ничего не видят[44]. Из всей экзотики только пальма возле отдела кадров… А мы видим Сирию! Мы видим её разную – разрушенную войной, обездоленную и в то же время сказочно прекрасную. Я вполне могу поверить в то, что до войны здесь действительно был рай…»
Съездили на рекогносцировку в Тэль-Каллях. Да вот, опять немножечко сбой в системе – гумакция запланирована на вторник (7.02.2017), а рекогносцировку проводим только в понедельник… Должны же заранее. Ну… так уж получилось. Иншалла[45]! Дело в том, что раньше мы встречались с раисом балядии[46] Тэль-Каллях Абрамом Калише в мухафизе Хомса и там обсудили все детали предстоящей гуманитарной акции, узнали интересующие нас цифры и другую информацию, необходимую для рапорта в Центр. Осталось только своими глазами взглянуть на место проведения, прикинуть как встанет техника, где выставить оцепление и где разместить доктора.
После того, как все вопросы были уточнены раис балядии Тэль-Каллях господин Акрам Калиша пригласил нас в ресторан в горную деревню Марморита. Какая там красота (я имею ввиду не ресторан, а саму деревню)! Такую красоту просто словами не передать! Горы, оливковые рощи на склонах, небо отражающееся в красивейшем озере Бахзина (если я правильно помню название…) – просто чудо какое-то!
Акрам Калиша повез нас туда на своей машине. Наш мухабарат ехал следом. По дороге мы остановились возле продовольственного магазина в котором господин Калиша купил три (!!!) литровые бутылки водки «Московская особая»… Он ещё здорово переживал не мало ли взял.
Ресторан располагался на крутом склоне горы, даже не то чтобы на склоне, а практически на вершине. Здание как бы висело над пропастью. Одна из стен ресторана – огромное панорамное окно, через которое открывался замечательный вид на всю эту красоту. Я специально выбрал место поближе к этому окну, чтоб всё обозревать.
Подошел официант, открыл одну из бутылок с водкой, взял в руки продолговатый стакан в который обычно наливают сок и безо всякого прикола спросил не в этот ли стакан нам водку наливать. Вот вам стереотипы – если русский, значит водку должен пить как воду. Я ему говорю: «Ага! И медведю моему ещё налей, и балалайку мне принеси!». Денис поинтересовался нужно ли переводить эту фразу, но я подумал и сказал, что не надо.
Стол был шикарный. Нас спросили: «Что будете? Шашлык? Кебаб? Курицу? Мы развели руками и сказали: шашлык, кебаб, курицу.. С тем смыслом, что нам совершенно без разницы, что принесете, то и съедим. В итоге подали все: и шашлык, кебаб и курицу…
Кстати мне очень понравилась арабская кухня. Умеют они сделать очень вкусно практически из ничего. Но особенно вкусно они готовят мясо. Честно говоря, я за всю жизнь не съел столько баранины, сколько съел в этой командировке. С нами за столом сидел и хозяин ресторана и какие-то местные бизнесмены. В процессе застолья мы выпили по три рюмки водки и больше не стали, чем очень удивили присутствующих арабов. Ну что ж… стереотипы надо иногда ломать.
Вообще нам приходилось иногда и в хороших ресторанах сиживать с важными людьми и просто на обочине дороги с мухабаратчиками хубз с консервами рыбными трескать. Это как повезёт. Завтракали мы обычно в нашей столовке в Тартусе, а вот где будем обедать и ужинать (и будем ли вообще…) никогда не знали – иншалла.
Гостеприимство на востоке это не показуха какая-то, не специальное мероприятие для русских – это естественное состояние здешних людей.
После ресторана мы пошли в монастырь святого Георгия (у нас он – Георгий Победоносец). Очень жалею, что обладаю писательским даром и не могу живописать всё, что видели мои глаза и трогали мои руки… Каждый камень здесь пахнет древностью, на каждом шагу – история. Аж мурашки по коже… Мы даже стояли рядом (попасть внутрь не смогли в этот день) с кельей в которой сам святой Георгий жил… У меня нет слов… Это на столько мощное (в смысле какой-то энергетики… хотя я и не экстрасенс, но так показалось) и красивое место и на столько древнее… Всё будто в фантастическом кино.
Что же случилось с этой страной? Ведь жили же мирно и мусульмане и христиане и никто не делил людей на хороших и плохих. Дышали одним воздухом, пили одну воду и ели один хлеб. И ходили, по большому счету, под одним Богом. А кому они там молились – Аллаху или Иисусу, да какая разница! Бог – он один!
Откуда же появились эти «зомби» с их вахаббитскими идеями? Кто-то же перекроил Коран на свой лад? Кто-то влил людям в уши, в души и мозги, что христиане и алавиты – это враги и их надо беспощадно истреблять…
Самая главная война, это война за умы и души наших детей! Если наши дети не услышат нас, то они услышат кого-то другого. Что этот другой принесёт им? Чему научит? Какова будет расплата, за то, что мы сами не воспитали наших детей? Сирия за это расплачивается войной.
***
Очень часто мы бываем в местах, где на многие десятки километров в радиусе нет ни одного российского военного, не говоря уж о каком-нибудь подразделении. Да, мы не сидим в окопах под обстрелами, не добываем разведданные в тылу врага, не ходим в атаку… Мы ездим в населенные пункты, где люди уже вернулись к мирной жизни. Хотя, если посмотреть на карту, то территории, подконтрольные боевикам совсем близко. Очень близко.
Периодически на ВПУ Тартус приходит различная информация. Например о том, что боевики, которые находятся в Идлибе и в нашем «Эр-Растанском треугольнике» готовят атаки на Хаму и Хомс. Возле ОГ «Центр» задержали двух арабов с мешком какой-то дряни, которую они хотели высыпать в резервуары с водой, которой пользуются российский военнослужащие, размещенные возле г. Хама. Есть информация, что боевики планируют похищение офицера Центра по примирению, для того, чтоб использовать этот «козырь» где-нибудь на переговорах. Есть информация, что во время проведения гуманитарной акции может быть устроен теракт (только неизвестно где конкретно…). Есть информация, что готовятся теракты в самом Хомсе, где мы работаем каждый день. Есть распоряжение Командующего группировкой о запрете одиночных выездов – только в сопровождением («Тигр» или БТР) вооруженной охраны, в средствах бронезащиты и с оружием.
Получается, что мы здорово рискуем, при этом нарушая распоряжение Командующего. Во-первых никакая бронетехника нас не сопровождает, не говоря уже о вооруженной охране. Ездим, как я уже говорил, на простых легковушках. А наши два мухабаратчика, вооруженные «калашами» китайского производства… такая ли серьёзная охрана? А средства бронезащиты (как впрочем и русскую форму) мы одеваем только на гуманитарные акции.
Ну и что делать? Сидеть в Тартусе на попе ровно и бояться? Нет, надо же работу работать, поставленную перед нами задачу выполнять. А ведь никто конкретно для нас не определял ни порядок передвижения, ни форму одежды – ничего. А результат своей работы «на гора» мы должны выдавать. А чтоб выдавать – нужно ездить, встречаться с людьми… Да, совсем не безопасно. А что делать? Здесь война идет (так… на всякий случай…). Поэтому уж как повезёт… Иншалла!
***
7 февраля 2017 года провели гуманитарную акцию в Тэль-Калляхе. В плане организации получилось всё очень даже хорошо. Даже обошлись без мухабаратских джигитовок по дороге с размахиванием пистолетом.
Колонна пришла, развернулись, начали акцию. Пакеты раздаем, доктор страждущих принимает, короче говоря всё в порядке.
Вдруг где-то вдалеке три раза бабахнуло… Я не специалист в этих пехотных вопросах, но грамотные офицеры из состава колонны однозначно определили, что это был миномет. И стрелял он километрах в трёх от нас. И, если я не ошибаюсь, то три километра – нормальная дальность стрельбы для миномета.
Два экипажа местного тэль-калляхского мухабарата на «дошках» куда-то умчались…
На обратном пути мы спросили у наших мухабаратчиков, что это были за залпы. Секунду подумав, старший ответил, что это шахид, который вернулся из Алеппо. Он, мол, залез на гору и стрелял вверх из автомата – обычай такой… Плохо врать умеют ребята. Уж на что я не специалист в этих делах (уже говорил…) – могу по звуку МиГ-31 от Су-27 отличить, например, а миномет могу спутать с каким-нибудь гранатометом… Но автоматная очередь нифига не похожа на минометный залп.
И с транспортом опять у нас произошел катаклизм - «Тигр» пробил колесо. В прошлый раз проблемы с топливопроводом у БТРа, в этот раз – колесо «Тигра». И ни у кого из колонны не нашлось баллонного ключа, чтобы снять пробитое колесо и поставить запаску! Мухабаратчик Сулейман тормозил все подряд машины и только в каком-то автобусе нашел искомый ключ! Российское раздолбайство! Начальник гумколонны сказал, что при следующем построении колонны каждый водитель должен иметь с собой по два баллонных ключа, так на всякий случай, иначе никто никуда нее поедет! Посмотрим на следующей гумакции способны ли русские вернуться на базу без происшествий.
***
Всё таки решили гуманитарную акцию в Эль-Карьятейне не проводить. Вместо этого проведем в деревне Дахит-аль-Межит – там живут в основном семьи военных (это что-то типа нашего военного городка).
Кстати, мы ведь не сами придумываем где провести гумакцию, тыкая наугад пальцем в карту. Мы советуемся с местными товарищами. Это как если бы пришел человек к другу, который в квартире делает ремонт, взял перфоратор и начал стены дырявить там, где ему вздумается. Вроде бы помогает… а на самом деле только мешает. Нужно спросить сначала, в каком именно месте нужна помощь.
Вобщем советовались мы и с генералами Хаддадом и Мансуром, с генералом Халилом, с Юсуфом Джебаром – они нам какие-то населенные пункты рекомендовали. Но для принятия окончательного решения мы ехали к Басиру Батталу. Как он скажет – так и будет. Короче определили Дахит-аль-Межит.
Съездили мы туда на рекогносцировку 8 февраля 2017 года. Кроме этого, в тот же день провели мы три рабочие встречи. Одна из них была с люа Таляль-ан-Насером. Он рассказал о работе комитета по нормализации. Грубо говоря это проверка. Поскольку война в этой стране совершенно непонятная и все очень у них запутано, то необходимость такой проверки очень актуальна. Проверяют всех людей на освобожденных от боевиков территориях. Таляль отвечает за провинцию Хомс.
Приходит, к примеру, к нему человек, заполняет установленные документы, записывает свои данные и потом эти данные проверяются всеми четырьмя мухабаратами. Если человек чист и крови на руках у него нет и связи с боевиками не имел, то ему выдают справку и он более не обязан никому ничего объяснять и может жить как свободный гражданин. Ну а если что-то где-то не так, то с каждым разбираются индивидуально.
Иногда собирают в комитете граждан для проведения с ними агитационной работы. И вот на таких митингах желательно бы и моё присутствие – люди должны понимать, что Россия рядом, она помогает и в обиду не даст.
Ещё генерал сказал, что его люди работают в том числе и с боевиками, чтобы убедить их выйти на переговоры. В том числе работа сейчас ведется и по Аль-Ваару. Таляль не любитель делать радужные прогнозы, пока не будет уверен в успехе на сто процентов, но возможно в скором будущем удастся положительно решить проблему Аль-Ваара. Ведь пока там сидят боевики, нельзя считать Хомс свободным городом.
Кстати, с самим городом Хомсом соглашение о присоединении к РПБД так и не подписано.
Когда этот старый генерал прощался с нами, он сначала облобызал (таков уж обычай) нас с Сеней, затем пожал руку Денису и сказал: «Дэнис! Шлёнак!». Я насилу удержался, чтобы не засмеяться… «Шлёнак» – само это слово для моего русского уха прозвучало как «щенок» или «глупыш»… как-то так. Да и еще представьте – пожилой дядька жмет по-отечески руку двадцатилетнему пацану и с улыбкой так говорит: «Шлёнак»… Смех!
Ден мне потом все объяснил, перевел это слово, рассказал в каком контексте оно употребляется, но было уже поздно. Прозвище «Шлёнак[47]» уже за ним было закреплено.
О следующих двух встречах в моем дневнике не отмечено с кем они были и о чём… Значит ничего такого глобального на этих встречах не происходило. Так – текучка. А как же без этого? Даже на войне подвиги совершаются не каждый день, надо же и рутинной работой заниматься.
Потом заехали к нашим друзьям – к Асфату и Виктории. Они живут в районе Хомса, который называется Загра. Привезли им «гуманитарную помощь» - крупы, макароны, тушенку, печенье – всё из Тартуса. Там договорились с поварами – все равно они излишки (остается достаточно много продуктов – даже не используется) выбрасывают, потому что могут испортиться в таком климате. А так хоть на благое дело пустим – «русским» поможем хоть чем-то. Виктория по пакетам всё это расфасовывает и потом раздает членам своего Клуба соотечественников.
Ребята нас ужином накормили. Посидели, «покалямали»… Реально, когда приезжали к ним – душой отдыхали. Рассказывали они нам много об этой войне, о том как живется им сейчас и как раньше жилось – до войны. Если подробно пересказывать, то это тема отдельного трактата, но на этих рассказах, в том числе, формировалось моё представление о Сирии, о войне, о людях этой страны.
Выезжали из Хомса когда уже вечерело. На выезде из города – пробка из-за танка, который «растележился» поперек дороги – менял позицию. Так получилось, что вся эта пробка встала на трассе как раз напротив Аль-Ваара. Танк, кстати, из состава сил «блокирующих» район.
Наш водитель сдал немного назад, чтоб машина была скрыта за деревом, а потом ещё и стекла задние опустил. Старший объяснил, что со стороны Аль-Ваара возможна работа снайпера и он с высокой вероятностью первым делом может стрелять по тонированным стеклам, так как это признак того, что в машине находится офицер. Так что лучше вообще без стекол, чем с тонированными.
***
В этот же день (8 февраля) из Аль-Ваара по району Загра были сделаны два залпа из гранатомета. А на следующий день – три залпа по району Аль-Хамра.
Об этом нам рассказал амид Фидаи Джабир. Встречались мы с ним 10 февраля 2017 года. Пока разговаривали с ним в его кабинете, слышим – звук летящего истребителя, а потом залп и взрыв. Взрывной волной так шарахнуло, что я думал окна нафиг повылетают!
Генерал, сохраняя невозмутимое спокойствие сказал, что это сирийская авиация отвечает на провокацию боевиков. Скорее всего работала авиация с аэродрома Шайрат. Били точечно по тем зданиям, где могут располагаться штабы боевиков, склады вооружения.
Есть люди в Аль-Вааре, через которых спецслужбы получают информацию о том где «крысы» собираются, где хранят оружие и боеприпасы и так далее… Координаты всех этих точек у Джабира есть. В своё время он этими данными поделился с Гагариным, который направлял их в Центр. Я уточнил имеющиеся у генерала данные по состоянию на 10 февраля (то есть обновил информацию) и сегодня же обязательно повторно отправлю. Если б Центр четко сказал, что конкретно про Аль-Ваар ему интересно… Каждый раз, когда удаётся добыть новую информацию об этом районе (не знаю, важная она или нет…) – мы всё указываем в донесении. Вот и про обстрелы тоже напишем. И про ответные действия сирийской авиации.
Всего, пока мы разговаривали с генералом Джабиром, я насчитал четыре взрыва. Здание, в котором находится офис мухабарата госбезопасности, всего в нескольких сотнях метров от Аль-Ваара (если по прямой).
Фидаи Джабир предложил мне проехаться и посмотреть последствия обстрелов боевиками района Аль-Хамра. Я, естественно, согласился.
Когда мы с генералом вышли на улицу, началось такое невероятное движение – служба охраны как будто раздвигала пространство перед нами. Обсматривались все машины, припаркованные у тротуара, случайные прохожие загонялись в подъезды или в переулки, если кто-то ехал на каком-то транспорте, то он тут же исчезал с этой улицы. Мы с Джабиром идем по центру проезжей части, а вокруг бойко и профессионально работают ребята в камуфляже, расчищая нам дорогу. Круто!
Мы были в двух высотных домах, которые находятся почти в квартале друг от друга. Гранаты попали в жилые квартиры, расположенные на верхних этажах. В стенах дыры в метр диаметром, всё иссечено осколками… слава Богу, нет человеческих жертв.
Джабир сказал, что боевики готовы возобновить переговоры. Дело в том, что переговоры с боевиками из Аль-Ваара велись раньше. Их хотели вывести из района на другую территорию. И даже вывели в сентябре (при Гагарине) 2016 года чуть более трёхсот человек. Но потом что-то пошло не так и остальные отказались покидать район. Сейчас, по словам генерала Джабира, район находится в блокаде (ой ли?), туда давно не поступала гуманитарная помощь от друзей из ООН, топливо и продовольствие у них на исходе, а тут их ещё и авиация начинает «плющить»… Так что Фидаи Джабир уверен, что переговоры возобновятся.
Генерал сказал, что есть у него некий «посредник», который сейчас работает с лидерами боевиков как раз по организации этих переговоров. Джабир считает, что переговоры состоятся очень скоро и через пару недель вопрос с Аль-Вааром будет закрыт. Одно из важных условий, для того. Чтобы всё прошло удачно – участие в переговорах российской стороны.
Но вот, анализируя другую информацию[48], кажется мне, что не очень-то всё так просто, как рассказывает генерал. Бандиты не доверяют правительству (это раз), да и их заграничные «хозяева» не считают пока идею покинуть район целесообразной (это два). По поводу того, что у них проблемы с продовольствием и топливом – что-то мне подсказывает, что и здесь не так уж всё однозначно. Да и авиационные бомбардировки такая ли сильная беда для «крыс»[49]? Свои штабы и склады они оборудуют в основном в подвалах. При бомбёжках бетонные дома складываются, образуя ещё более надежное укрепление над этим подвалом.
Поживем – увидим. Насчет «посредника» и возможности скорых переговоров тоже надо будет указать в донесении. А кто, мне интересно, на переговоры пойдет от российской стороны? Ну а кто же ещё! Это же наш район и мы здесь работаем «на земле». Вот только один вопрос – ни у меня ни у Семена почему-то не было прежде опыта ведения переговоров с сирийскими боевиками… Будет какой-нибудь инструктаж или что-то в этом роде?..
***
Вечером 10 февраля нам сообщили, что во второй половине дня (мы закончили встречу с амидом Джабиром в 12:30 и поехали в Тартус) по Хомсу стреляли реактивными снарядами со стороны Тэлль-Бисы… А ведь туда совсем недавно прошел ООНовский гуманитарный конвой… Правы были наши «русские», когда рассказывали о том, что боевики начинают активизироваться сразу после получения гуманитарной помощи. Гуманитарной ли?
Ещё поступило сообщение о теракте на одной из улиц Хомса – взрывное устройство было заложено в коробку. В обычную картонную коробку…
Ещё позвонил Виктор Иванович (тот, который Шрёдер, я о нем упоминал практически в самом начале – он начальник группы контроля Центра, на которую мы замыкаемся), который сказал, что товарищ Исмагилов донесение моё прочитал и поручил нам провести все подготовительные работы по подготовке переговоров с боевиками, а непосредственно участвовать в переговорах будет он сам.
В течение месяца, после нашего прибытия, Аль-Ваар почти никак себя не проявлял. Ну сидят там боевики и не хотят выходить. Ну собираем мы какие-то крупицы информации о них. А тут вдруг активизация какая-то началась…
Позвонил Джабир и сказал, что с «посредником» можно будет встретиться 12 февраля.
***
Отвлекусь немного.
Видел в Хомсе, как в некоторых пекарнях людям раздают хубз бесплатно. Стоят две очереди – мужская и женская. Хубз берут уже упакованным в пакеты, в каждом где-то по восемь лепёшек (…наверное). Хлеб горячий, так что может в пакете возникнуть конденсат, заплесневеет и есть его будет нельзя. Поэтому, получив пакет, человек прямо тут же на бордюре (!!!) раскладывает этот свой хубз, чтоб он немножко остыл. А потом отряхивает с него пыль и песок, складывает в пакет домой семью кормить.
Едят простые сирийцы в основном блюда из овощей и круп. Ну а что? Во-первых в этой стране по два урожая в год снимают, во-вторых они и без мяса такой вкуснятины умудряются наготовить, что язык можно проглотить. Я же говорю – до войны здесь был рай. Замерзнуть здесь невозможно (ну это субъективное мнение человека, выросшего в России) и даже у самой бедной семьи всегда есть что поесть. Красота!
А как они готовят мясо! Это же просто симфония вкуса! Праздник желудка! Такие блюда нужно не есть – их нужно вкушать!
На стол сирийцы подают несколько самых разных блюд. Причем, как таковых индивидуальных тарелок или столовых приборов у них нет. Едят прямо из общего блюда. Оторвут кусок хубза, свернут из него «ухо лисы», зачерпнут себе вкусняшку и вместе с лепёшкой в рот. Красота! Мы тоже научились есть без столовых приборов, но вот свернуть «ухо лисы» – эта наука оказалась нам не по силам… Мы по-своему – «лодочкой».
***
12 февраля встречи с «посредником» не получилось. Амид Фидаи Джабир сказал, что у него там какие-то сложности и как только возможность представится, он сам сообщит о дате встречи.
Зато в этот день пошла очередная ООНовская колонна в Дер-аль-Кабиру. От этого населенного пункта до Аль-Ваара совсем близко. Когда колонна формировалась возле складов, её досматривали ребята из государственного мухабарата и какую-то часть груза изъяли. Я не знаючто именно было изъято – мы туда не лезли, потому что у нас в распоряжении русским по белому написано: «в контакт не вступать».
Прошла колонна туда нормально без приключений. Обратно должна была возвращаться 13 февраля в районе 10:00 утра.
Мы получили распоряжение проконтролировать, что и обратно они проедут без проблем. Прибыли к назначенному времени на крайний «наш» блок-пост перед Дер-аль-Кабирой. Тоже жутковатое место, напомнило мне пейзажи в окрестностях Эль-Карьятейна – «территория отверженных». Где-то в километре от нас уже территория боевиков. Мы явственно слышали как стрекотали «калаши»… Офицер на блок-посту объяснил, что возможно боевики что-то там празднуют своё, поэтому вот – радуются так.
Позвонил Александр (вот только вспомнил Эль-Карьятейн…) из Женевы и сказал, что ООНовцы предъявили жалобу на то, что колонну досматривали и какой-то груз изъяли. Наши, мол, этим тоже не довольны, потому что нужно «задобрить» представителей «сирийской оппозиции» перед очередным этапом переговоров в Астане[50]. Сказал, что нужно «местным товарищам» объяснить, что так делать не надо.
Здорово! Я стою возле блок-поста в нескольких сотнях метров от боевиков, мне звонят из российского представительства в ООН и просят утихомирить сирийские спецслужбы, потому что их действия не очень хорошо влияют на международные переговоры… Это нормально вообще? Если бы кто-то месяц назад рассказал мне, что такое будет, я бы расхохотался в лицо этому фантазёру гомерическим хохотом!
И что я должен делать? Поехать к Джабиру и сказать, чтоб не смел больше трогать ООНовские колонны? Конечно у политиков свои «тараканы в голове» и может быть им виднее… Но я, как солдат, который видит реальность «на земле», совершенно с ними не согласен. Не буду я ни о чем Джабиру говорить.
Кстати, колонна, которую мы дожидались, как выяснилось, вернулась обратно в 4:00 утра…
Вечером получили информацию от Александра о том, что ООНовцы готовят ещё несколько гуманитарных конвоев. И один из них должен пойти в Аль-Ваар…
***
14 февраля 2017 года провели гуманитарную акцию в Дахит-аль-Межите. Кстати, идея провести акцию именно здесь принадлежала амиду Халилу.
Здесь живут семьи военнослужащих и беженцы. В целом поселок очень похож на наши военные гарнизоны. Старейшина – инвалид войны, сапёр с протезами обоих ног, всё организовал по-военному. Были составлены списки тех, кому полагалось получить продпакет. Местные школьники пришли строем с сирийскими флагами и портретами Башара Асада.
Те, кому надлежало получить продпакет, подходили сначала к старейшине, отмечались в списке, получали талончик и только потом направлялись к нашему КАМАЗу. Всё было очень хорошо организовано… только очень медленно. Наши-то привыкли приехать, в течение часа-полутора раздать пакеты и свалить, а тут всё затянули.
Старший колонны начал уже переживать и просить меня, чтоб я как-то повлиял на ускорение процесса. Ну да, надо было все-таки талончики заранее раздавать. Вобщем делали что могли, чтоб ускорить процесс и в то же время не допустить бардака.
Местная молодежь рвалась с нами сфотографироваться. Ну а что? Во время акции работают и наши и сирийские СМИ, в этой толпе всё равно кто-то подкрадется и сделает с тобой «селфи», так что нет никакого смысла корчить из себя суперсекретного агента. Мы и фотографировались с ними направо и налево. Представляю как в местных соцсетях наши «рязанские рожи» будут растиражированы…
***
Мы тут раздобыли список гуманитарного груза, изъятого службой безопасности Хомса, в колонне, которая шла в Дер-аль-Кабиру. Кроме всяких там медикаментов (включая нитроглицерин) в этом списке матрасы, лампы, медицинское оборудование, слуховые аппараты, небольшое количество наркотических веществ и… средство для повышения потенции. А это наверное очень актуально?
В каждой больнице, где мы бываем, люди очень нуждаются в медикаментах и оборудование им нужно. А они всё это – «крысам»… Очень хотят «задобрить»…
Есть информация, что 30% фондов ООН – американские деньги. Так что всё очень просто – кто платит, тот и заказывает музыку.
Здесь так явно видно, какое это грязное дело – политика. Какие бы лозунги не звучали с разных высоких трибун, какие бы идеалы не пропагандировались, смысл этой война один – деньги. Война – источник огромного дохода для ограниченной группы лиц и великое горе для народа той страны в которой она развязана. А политики кого-то там «задабривают».
Провожу параллель между Сирией и Украиной. Я прекрасно помню – когда развалился Советский Союз, НАТО сразу «положило глаз» на Украину. В основном их, конечно интересовал Крым, как военно-морская база. Поколение, выросшее в СССР, не дало присоединить Украину к НАТО. Не вопрос! Никто ни на кого не нападал, никто ни в кого не стрелял. Началась, не очень-то всем заметная информационная война, в результате которой за двадцать с лишним лет воспитали поколение, которое с превеликим удовольствием готово было отдаться в НАТО.
Точно так же и с Сирией. Только, естественно другими словами, со своим национальным колоритом, но смысл тот же. Воспитали поколение. Вырастили. Вскормили нужными кому-то идеями, привили нужные кому-то идеалы. Что получили? Войну!
Я повторюсь – бороться нужно за умы и души детей! Расплатой за наше безразличие и бездействие могут стать реки крови.
А информационная война она реально существует. Только нам и это нужно осознать. И научиться серьезно к ней относиться. И воевать на ней тоже научиться надо.
***
15 февраля 2017 года встречались с Фидаи Джабиром.
Вообще мы в день проводили обычно несколько встреч, но в моем дневнике не все они описаны, потому что не все эти встречи были важные. Как я уже говорил, в основном приходится заниматься не интересной рутиной. Но ею нужно заниматься. Что поделаешь?
Как раз в этот день к Джабиру пришел «посредник». Интеллигентного вида дяденька в хорошем костюме с чемоданом. Когда-то он преподавал в университете и поэтому позывной у него – «профессор».
Вкратце он рассказал о своей деятельности. Ну и натерпеться ему пришлось! Ранен был несколько раз (и стреляли в него и резали…). Как он втерся в доверие к боевикам и почему именно он является «посредником», он не рассказывал. Есть, видимо свои секреты. Рассказал только, что по его мнению в скором времени боевики согласятся на переговоры. Когда конкретно, он оповестит. Затем он ушел.
Мы рассказали генералу Джабиру об имеющейся у нас информации о готовящейся в Аль-Ваар ООНовской колонне. Генерал был просто в шоке. Честное слово, вот уж не думал, что сам Фидаи Джабир может быть таким растерянным.
Он был совершенно уверен, что со дня на день, боевики согласятся на переговоры. Ну а как же – топлива нет, продовольствие на исходе, периодические бомбежки. Учитывая тот факт, что в районе кроме «крыс», находится изрядное количество мирного населения, высока вероятность возрастания социальной напряженности, направленной против боевиков. Ещё немного и Аль-Ваар дрогнет!
А теперь что? Завтра или послезавтра им отвезут 54 (!!!) многотоннажных грузовика! Будут они после этого разговаривать? Или опять продолжатся обстрелы Хомса?
Генерал с надеждой смотрел на нас и спрашивал, сможем ли мы как-то повлиять на ситуацию, сможем ли сделать так, чтоб эту колонну отменили…
А как? Принимая во внимание позицию наших политиков, я не думаю, что будут предприняты какие-то действия «там наверху», чтоб эта колонна не пошла. Нет, я конечно же распишу в донесении о негативном влиянии прохождения гуманитарной колонны в район Аль-Ваар на организацию переговорного процесса с лидерами, засевших в указанном районе, боевиков. Вопрос в том – услышат ли? Я здесь имею ввиду, не наше командование в Хмеймиме, а гораздо более высшие инстанции.
Но генерала мы должны были предупредить. Кроме того, мы попросили его сообщить об этом Басиру Батталу. Хотя он бы это сделал и без нашего напоминания.
***
16 февраля 2017 года проводили рекогносцировку в Боб Аморе. Все таки организуем там гуманитарную акцию. Некоторые наши коллеги категорически не согласны (я имею ввиду Юсуфа Джебара), но раз уж решение принято, то будем его реализовывать, а не скакать как вошь на сковороде.
После рекогносцировки поехали к Мугаллиму Хамиду. Интересный дядька. У него проблемы со здоровьем (не знаю подробностей) и вследствие этого затруднена немного речь. Денису не просто переводить то, что говорит эстаз[51] Мугаллим и поэтому мы частенько просим Галину нам помочь, тем более, что у Хамида она работает штатным переводчиком. Вобщем привезли мы ему несколько бланков соглашений о присоединении к РПБД на подпись. В соглашении три подписи – главы администрации населенного пункта, моя (как представителя ЦПВС) и представителя правительства Сирии (в нашем случае это господин Хамид).
Мугаллим Хамид пригласил нас послезавтра на обед в деревню, недалеко от Хомса. Он сказал, что это будет что-то вроде званого обеда, на котором соберутся уважаемые люди – несколько шейхов и мухтаров окрестных деревень.
Я согласился (хотя Сеня «на бровях» начал мне сигналить, что соглашаться не стоит…), но сказал, что с нашей работой очень трудно что-то планировать наверняка. Поэтому, мы приедем, если ничто нам не помешает.
Этот населенный пункт, куда мы были приглашены, называется Мазраа. Забегая вперед, скажу, что у нас не получилось поприсутствовать на этом званом обеде в Мазраа, но не смотря на это, деревня скоро станет активным участником нашей истории.
Мугаллиму Хамиду, кстати, мы тоже рассказали о планирующейся ООНовской колонне в Аль-Ваар. Особо он это сообщение комментировать не стал, сказал только, что это не желательно. Да он-то наверняка знал и без нас об этих планах – офис представительства ООН в провинции Хомс расположен в гостинице «Сафир», директором которой является эстаз Мугаллим.
Поскольку дел у нас на этот день было спланировано не так уж и много, то где-то в районе обеда мы выдвинулись обратно в Тартус.
***
Практически на полпути до Тартуса позвонил Виктор Иванович (далее я буду называть его «Иваныч», не для простоты повествования, а просто потому, что я его действительно так называл) и сказал, что нам «кровь из носу» нужно приехать в Хмеймим и забрать подарки для детей на завтрашнее мероприятие.
Дело в том, что Клуб соотечественников «Наш дом» собирается завтра (т.е. 17 февраля 2017 года) проводить мероприятие в честь Дня Защитника Отечества[52]. Специально подготовленные дети будут петь и стихи читать. В общем-то это детский концертик небольшой для ограниченного круга лиц. Виктория нам уже давненько рассказывала о своих планах и просила организовать присутствие представителей ЦПВС на этом мероприятии. Ну я как-то в рапорте все обстоятельства изложил, наши идеей этой загорелись – многим офицерам очень хотелось хоть не надолго вырваться «на свободу» из «Химок».
Вообще делегация из Центра должна была сама привезти детям подарки завтра, поэтому мы особо и не «парились»… А тут Иваныч заявляет, что приехать они не смогут по независящим от них причинам, поэтому во-первых Центр на этом мероприятии будем представлять мы, а во-вторых нужно срочно приехать в Хмеймим и забрать подарки для детей.
Ну мы и помчали!
Пока доехали до Хмеймима, было уже начало четвертого. Долго проторчали на КПП, потому что хмеймимских пропусков у нас с собой не было – они в русской форме остались в Тартусе (у нас не было времени заезжать переодеваться или пропуска забрать…). Проторчали там где-то с полчаса, пока Фёдырыч сам не вышел на КПП и с ним нас пропустили.
С подарками для детей всё уже было организовано. Когда мы пришли на склад, нам выдали уже укомплектованные коробки. Мы их просто взяли и пошли себе своей дорогой. В Сирию привозят гуманитарку не только в виде продуктов. Канцелярские принадлежности, одежду, детские игрушки и ещё много всякого.
Пришли к нашим в группу контроля. Нас там расспрашивать начали о нашем житье-бытье. Нам рассказали, что сегодня из-под Пальмиры привезли шестерых «двухсотых», а в Хаме из гранатомётов был обстрелян командный пункт оперативной группы. Да… Семен от таких новостей снова вспомнил о приглашении Мугаллима Хамида и сказал, что ни в коем случае мы не должны туда ехать… В Хомсе ведь тоже не очень-то спокойно.
А ещё нам вручили письменное распоряжение Командующего группировкой о том, что завтра (!!!) мы должны проконтролировать прохождение гуманитарного ООНовского конвоя в Аль-Ваар…
Из различных наших «неформальных» источников, поступает информация, что этот конвой уже чуть было не отменили. Уж не знаю в чем была причина – в моих ли рапортах узрели «крик души», сирийские ли генералы постарались, общественные комитеты может какие или кто-то где-то там на верху такой умный нашелся… Вобщем мы-то уже даже немного расслабились… А тут на тебе! Наши сказали, что вопрос был согласован на уровне правительства Сирии и это они дали добро.
Ничего не понимаю… Где на этой войне чужие? Где свои? Кто за кого воюет и кто от всего этого выгоду имеет, а кто жизнь свою отдает? Где действительно хитроумные политические многоходовые партии, а где коррупция и предательство?
***
Когда выезжали из Хмеймима, уже темнело. А темнеет-то здесь очень быстро.
Едем – видим на обочине дороги наша «буханка» (УАЗ-452) стоит. Люди рядом в русской форме. Ну мы остановились, чтоб поинтересоваться что да как. Вдруг помощь какая нужна. И действительно!
Короче говоря ехали ребята на этой «буханке» в Масьяф – два контрактника и один лейтенант. Ну «буханка», как положено, по дороге сломалась и ехать отказалась наотрез. Темно. Телефоны у них, почему-то, с русскими сим-картами, то есть по Сирии позвонить невозможно. Слава Богу есть мухабарат (машина сопровождения), но вместе с тем существует и непреодолимый языковой барьер ввиду отсутствия переводчика.
Мухабаратчики ребятам пытаются изложить своё видение решения проблемы, да только наши глазами хлопают и ничего ответить не могут, потому что не понимают.
Ну а тут мы «нарисовались»! А у нас и переводчик и телефон с сирийской сим-картой! Вобщем с мухабаратом объясниться смогли, потом лейтенант дозвонился в Масьяф своему начальству, доложил о ситуации, объяснил где стоит «буханка», ну а те сказали, что в течение часа за ними подойдет УРАЛ.
Один из наших мухабаратчиков остался с этими ребятами (для усиления их группы сопровождения… на всякий случай), ну а мы двинулись дольше в свой Тартус.
***
17 февраля 2017 года нам пришлось разделиться. Сначала мы втроем приехали в Хомс в то кафе, где должен был состояться детский концерт. Привезли мы коробки с подарками, женщины сразу начали их распаковывать и складывать таким образом, чтоб потом без всякой суеты можно было детям вручать.
Над городом пару раз пролетел МиГ-23. Это они над Аль-Вааром кружат демонстративно. Бомбежки не было. К назначенному времени Сеня с Деном уехали к ООНовским складам, а я остался на мероприятии.
Долго мужики там не просидели. Информация о том, что сегодня колонна не пойдет (перенос на завтра), поступила через пару часов и они вернулись в кафе, где как раз мероприятие было в самом разгаре.
Я много видел подобных мероприятий в России. В детских садах, в младших классах школы. Здесь такие же дети – наивные, непосредственные, трогательные. Но когда они в моём лице поздравляли с Днем Защитника Отечества всю российскую армию, что-то знаете ли, аж комок к горлу подкатил. Потому, что эти дети знают о чем они говорят. Потому, что эти дети видели в своей маленькой жизни столько, сколько я за сорок с лишним лет не увидел. Потому, что слова благодарности от этих детей очень дорогого стоят.
Потом принесли гитару и я несколько песен спел. Честное слово, петь для этих людей было большой честью для меня. (Перечитал эту фразу – не слишком ли высокопарно? Нет. Именно такое чувство было тогда. Именно так написал, по другому не скажешь.)
А потом мы пошли в гости к Караму и Ирине. Они живут совсем рядом с этим кафе – на противоположной стороне улицы.
Народу в маленькой комнатке собралось очень много. Ну понятное дело – хозяева и их дети. Потом Виктория, Асфат и их дети. Затем мы втроем и двое мухабаратчиков. Не смотря на наличие на столе в основном арабских блюд и арака в стаканах, посидели мы вполне себе по-русски. Пели, пили, смеялись… будто бы ничего страшного вокруг не происходит. И что нам ближайшее обозримое будущее принесет мы не знали. Просто встретились вместе родственные души и было нам в тот вечер очень даже хорошо вместе.
***
18февраля 2017 года мы сначала заехали в мухафез Хомса к амиду Хаддаду для того, чтоб согласовать с ним некоторые нюансы по проведению гуманитарной акции в Боб-Аморе. В принципе всё было ясно и понятно, нужно было только обсудить вопросы движения нашей колонны в черте города. Необходимо было в некоторых местах перекрыть движение, чтоб прошла наша тяжелая бронетехника. Амирали Хаддад сказал, что лично возьмет вопрос на контроль, сам лично встретит нас с колонной на подъезде к городу и проведет самым удобным маршрутом.
Снова над городом летал истребитель. Снова закралось подозрение – а пойдёт ли ООНовская колонна сегодня в Аль-Ваар?..
Потом мы поехали в 18-ю дивизию к люа Батталу. Рассказали, кроме всего прочего, ему о том зачем и куда мы собираемся сегодня. А он на это сообщил, что в настоящее время на севере района Аль-Ваар идет перестрелка – боевики с правительственными войсками (теми, кто задействован в блокаде района). «Вы, – говорит – ребята, будьте поаккуратнее, а то там опасно…». Ободрил, нечего сказать…
Прибыли мы к месту формирования колонны и стали ждать. Шли часы, а ничего не происходило. Только телефонные звонки из Центра: «Что там с “лентой”?». А я говорю: «Ничего. Лента стоит. А на районе “братва палками машет, есть даже палки со стёклами”». То есть, в переводе на нормальный язык это означает, что Центр интересуется не пошла ли колонна, а я докладываю, что не пошла из-за перестрелки в Аль-Вааре. Кроме того в районе работают снайперы.
И тут снова звонок от Александра из Женевы!.. Интересуется, можно ли как-то «успокоить садыков», чтоб колонна смогла всё-таки пройти… А как я их успокою? Ну приеду я к генералу Батталу, ну расскажу я ему о том, что прохождение этой колонны есть очень важный политический момент и что необходимо дать команду на прекращение огня… А он мне скажет, что это боевики начали обстрел блок-постов, а садыки просто адекватно на этот обстрел реагируют вот и всё. И будет прав. И… честно говоря, я согласен с местными товарищами и считаю, что колонна в Аль-Ваар идти не должна. Кто бы там ни начал эту перестрелку[53], но сам факт стрельбы ООНовцев тормозит… Может они совсем от этой идеи откажутся?..
Но вы только представьте себе саму картину. Прохождение колонны для кого-то там на международном уровне очень важно, чтоб переговоры прошли нормально (хотя, сколько было этих переговоров – результат нулевой). Но почему-то для решения этого вопроса какой-то майор из Женевы неофициально звонит какому-то подполковнику (который стоит с телефоном возле уха где-то в «жопе мира» на обочине дороги…) в Сирию и просит что-то сделать, чтобы прекратить бой. Вот реально – кадр из фильма про шпионов. А те, кому это важно на международном уровне могут как-то повлиять? Видимо нет. Ну и «флаг им в руки»!
Короче говоря в этот день колонна так и не пошла. Уезжали мы в Тартус по окружной дороге, потому что другим путем ехать было опасно – работали снайперы.
***
Колонна пошла 19 февраля 2017 года. Мы довели их до блок-поста перед Аль-Вааром. В этот момент выясняется, что снова начали работать снайперы и один из гражданских жителей района убит. В суматохе не понятно было, действительно ли это снайпер со стороны боевиков… Но сам факт стрельбы вынудил людей из ООНовского офиса в Хомсе дать команду на возвращение колонны. Вобщем, развернулись и поехали обратно к складам. Завтра предпримут ещё одну попытку.
Кажется, серьезная «движуха» вокруг Аль-Ваара начинается[54]…
***
20 февраля 2017 года мы с Данилой приехали к складам к 8:00. Семен остался в Тартусе. К нам в Тартус собирался сегодня прибыть полковник Исмагилов, поэтому его необходимо было встретить и, при необходимости, решить вопрос с его размещением.
ООНовских складов (на самом деле это склады «Красного полумесяца», но фактически руководство осуществляется из офиса представительства ООН в Хомсе) всего два в зоне нашей ответственности. Один – центральный – километрах в пяти севернее Хомса, а второй склад – в этом же направлении километров 15-20.
Вчера все грузовики вернулись на второй склад.
Это нам помогли разузнать наши мухабаратчики. Одного из них (классный мужик, примерно мне ровесник, может на пару годков постарше…) зовут Басель… Только это хороший Басель, а не тот, о котором рассказывал мне когда-то Гагарин. Он служит в военном мухабарате Хомса, а живет сам и семья его – в Тартусе. И там он работает таксистом. То есть в Хомсе Родину защищает по какому-то там графику, а в остальное время на своём такси по Тартусу «бомбит».
Ждать пришлось очень долго. Да и наши желудки недвусмысленно давали понять, что наступает время обеда. А уйти нельзя – точной информации о планируемом времени старта колонны у нас нет, поэтому нужно сидеть и ждать. Басель куда-то там позвонил и через какое-то время к нам подъехала машина. Из машины вышел самый натуральный бедуинский шейх, который привез нам хубз, рыбные консервы и лимон.
Поблагодарив шейха, мы отошли немного от дороги и уселись на траву. Басель постелил на землю полиэтиленовый пакет, на него положил хубз, сверху вывалил рыбу из банки и всё это полил лимонным соком. Мы ломали лепёшки и ими черпали это… Так вкусно! Я уже говорил, что приходилось нам трапезничать и в хороших ресторанах и вот так – у обочины дороги на земле. Денис всё повторял: «Эх, видела бы меня сейчас моя мама!..».
Колонна начала движение в 15:30. Нам, кроме всего прочего, необходимо было сделать фотоотчет. Пользуясь тем, что наша машина едет быстрее, мы обогнали колонну, на развязке заехали на мост таким образом, чтобы можно было обозревать движение этой «ленты» сверху. Да и фотки получатся лучше.
Не указано в моем дневнике, но если мне память не изменяет, то насчитали мы 54 многотоннажных грузовика, причем процентов 30 из них были с прицепами. Впереди шли несколько машин сопровождения – белые джипы с символикой «Красного полумесяца».
Пока стояли на мосту, позвонил Камиль Ринатович, чтоб уточнить, как ему лучше добираться до Тартуса. Я объяснил и сказал, что на базе его встретит Семен.
Снова обогнав колонну, мы подъехали к блок-посту перед Аль-Вааром. Перед непосредственно въездом в Аль-Ваар три блок-поста. Первый – где-то в полутора километрах. Второй метрах в трехстах и третий непосредственно на линии соприкосновения, возле пекарни (к этой пекарне мы вскоре вернемся – историческое место…). Так вот мы подъехали ко второму блок-посту.
Смотрим – что-то народ толпится. Басель пошел разобраться в чем там дело. Через пару минут мчится он к машине с ошалелыми глазами. Оказывается за пять минут до нашего прибытия снайпер убил кого-то из гражданских. Опять!!! Басель, а он-то зря паниковать не станет, был очень встревожен и сказал, что отсюда нужно срочно убираться. Что-то мне даже его беспокойство передалось. Буквально каких-то 200 метров справа уже высотки Аль-Ваара и действительно неизвестно – вдруг нас сейчас кто-то в оптический прицел рассматривает…
Вернулись мы назад к первому блок-посту, а тут уже и колонна подошла. Уже вечерело, то есть смеркалось.
Из машин сопровождения колонны вышли люди, о чем-то говорили с мухабаратом с блок-поста, кому-то звонили по сотовым телефонам. Потом прыгнули в машины и начали разворачиваться и двигаться в обратном направлении.
Мы проехали ещё с километр и встали у обочины дороги так, чтоб наблюдать, как колонна пройдет обратно. И тут мы услышали крупнокалиберные пулеметы… А ещё было четыре залпа из гранатометов (о том, что это были действительно гранатометы нам подсказал Басель). Потом пулеметы заработали совсем рядом. Было уже почти темно (я уже говорил – темнеет в этих краях очень быстро) и определить откуда именно стреляют было сложно. Можно было только понять направление, откуда доносился звук – со стороны Аль-Ваара, а вот расстояние мне, как не специалисту невозможно было определить. Но было такое ощущение, что где-то ну совсем близко.
Реакция Баселя оправдала мои опасения – он подбежал, чуть ли не за шкирку затолкал меня в машину и крикнул водителю: «Ялла, ялла! Рух! Бисура!»[55].
Мы проехали еще полтора-два километра о остановились. Нам нужно было убедиться, что все машины ушли обратно. Машины шли уже не колонной, а какими-то «рваными кусками» – по две, по пять, по семь… И не в той последовательности в какой шла колонна. Такое было ощущение, что кому из водителей удавалось проскочить, те быстрее по газам и сваливали оттуда. Машины сопровождения колонны уже давно свалили, первыми.
По этой же дороге постоянно ездят и другие многотоннажные грузовики, которые к нашей колонне отношения не имеют – такие же дальнобойщики, как у нас в России. Поэтому среди ночи нам было очень проблематично точно убедиться что вся колонна ушла обратно.
Басель по своему «Селексу» позвонил мухабаратчикам на блок-пост и те ему сказали, что в колонне есть раненые, а среди гражданских жителей Аль-Ваара – раненые и убитые. Сколько – пока неизвестно. Кроме того, вроде как несколько машин получили повреждения.
И что делать? Возвращаться под пулеметы, чтоб выяснить вся колонна ушла или нет? Выяснять на сколько серьезны повреждения техники и сколько времени займет устранение неисправностей?.. Я решил, что нужно возвращаться на базу.
Не смотря на всю международную важность, несмотря на приказ отследить прохождение колонны туда и обратно… Когда идет наш один КАМАЗ с гуманитаркой, его охраняет взвод морпехов на БТРе, плюс «Тигр»… А тут – 54 грузовика! Мы с Дениской и два мухабаратчика… Нормально? Всё – поехали в Тартус.
Вернулись не то чтобы уставшие, но задолбанные изрядно. Да и, честно говоря, стресс с непривычки. Не часто мне раньше доводилось среди ночи находиться вблизи, неизвестно куда стреляющих, крупнокалиберных пулеметов. Если здраво рассудить – пуля-то она ведь дура…
На подъезде к Тартусу позвонила Оля… Блин! Я совсем забыл о времени! Приучил её, что звоню каждый день или СМСки отправляю о том, что у меня всё в порядке. Ну извинился, сказал, что всё замечательно, просто «экскурсия» сегодня маленько затянулась…
Полковник Исмагилов и Семен встретили нас на ВПУ. Вкратце я ему (Исмагилову) изложил наши сегодняшние приключения. А он сказал, что донесения наши в части касающейся Аль-Ваара все внимательно изучаются, беспилотниками разведка района проводится регулярно. А тут вдруг слово «Аль-Ваар» прозвучало (на какой-то там по счету…) в Астане во время переговоров. Вот Командующий группировкой и поставил задачу Камилю Ринатовичу лично разобраться с этим вопросом. Ну приехал-то он не один, а взял с собой начальника медицинской службы Центра Олега Юрьевича (подполковник медицинской службы… фамилию вот только не помню…).
Потом я получил от него задачу – завтра выезжаем в Хомс и нужно организовать встречу со всеми первыми лицами, которые занимаются вопросом Аль-Ваара. Ну и дальше будем планировать нашу с ними совместную работу.
Честно говоря, я очень даже рад – теперь мы начнем работать с этим Аль-Вааром как правильно, а не так как мы раньше с Сеней и Деном – методом «научного тыка»…
А ещё, забегая вперед, скажу, что ООНовские гуманитарные конвои в Аль-Ваар больше не ходили и не планировались.
***
С приездом заместителя начальника Центра, работа у нас просто закипела! Основная наша задача – выйти на переговоры с боевиками.
Сначала, естественно, я организовал встречи Камиля Ринатовича с генералом Батталом, генералом Тайгиб-аль-Хабибом, генералом Фидаи Джабиром, то есть со всеми первыми лицами, которые работают по проблеме Аль-Ваара.
Работали мы раздельно – Камиль Ринатович со мной и Олегом Юрьевичем (в основном, но иногда я выезжал и со своими ребятами), а Семен с Денисом. С вечера начальник нарезал задачи, утром мы на двух машинах отправлялись в Хомс, а там уже разъезжались в разные стороны
Побывали на нескольких блок-постах возле района. Однажды, когда Сеня с Денисом были на втором блок-посту (выше я уже говорил о том, где он находится), то услышали выстрел, а через несколько минут мимо них провезли раненого солдата (сирийского) в госпиталь, где он практически сразу скончался.
Фотографировали мы этот Аль-Ваар (находясь на значительном расстоянии) и с севера и с северо-запада. Налаживали контакты с начальниками военных училищ. Дело в том, что вблизи северной границы района расположены сразу четыре военных училища – училище связи, пехотное училище, инженерное училище и танковое училище, а ещё военный госпиталь. Каждое их этих училищ несет ответственность за пару-тройку блок-постов. В танковом училище мы с Семеном и Деном раздобыли даже подробную схему размещения блок-постов на севере и северо-западе.
Со дня на день должен приехать сам начальник Центра генерал-лейтенант Гаманюк и к его приезду нужно организовать уже встречу с лидерами боевиков. Нашим нужно показать результат и обязательно результат положительный и чем быстрее, тем лучше.
Но здесь быстро ничего не происходит. Во-первых самим боевикам совершенно безразлично чего там от нас требует наше командование. Они пока в состоянии раздумья – выходить на переговоры или нет. Во-вторых сирийцы вообще народ неторопливый и даже во время встреч с первыми лицами, когда Камиль Ринатович горячо разглагольствовал о необходимости срочно организовать переговоры, очень часто звучала фраза: «Мумкен… Букра, бадбукра… Иншалла![56]». Это не оттого, что они не хотят нам помогать, просто что-то видимо пошло не совсем по плану…
По имеющимся данным, боевики не хотят сейчас идти на переговоры. Они, вероятнее всего, наблюдают за той активностью, которая развернулась вокруг Аль-Ваара, присматриваются, выжидают. Да и их хозяева команды идти на контакт им не давали.
А нам нужен скорейший результат! Командующий группировкой дал неделю сроку решить вопрос с Аль-Вааром… Во задачка!
20 февраля 2017 года мы в очередной раз были у генерала Джабира. Рядом с его офисом находится недостроенное высотное здание. В нем, где-то в районе пятнадцатого этажа установлена, на специальную раму, башня от БМП из которой ведется огонь по Аль-Ваару. Стреляют не только из пушки, но и из других видов оружия.
Мы с Олегом Юрьевичем и Камилем Ринатовичем в сопровождении подполковника Аммара (подчиненный генерала Джабира) и его ребят взобрались аж на двадцатый этаж и оттуда наблюдали как сирийская артиллерия работает по Аль-Ваару. Что-то есть в этом завораживающее… в этих взрывах… когда смотришь на них со стороны.
Денис нашел в Интернете заметку об обстреле ООНовской колонны 20 февраля 2017 года. Там сказано, что колонну сопровождали офицеры российского ЦПВС… Интересное кино! Значение слова «сопровождать», согласно толкового словаря – ехать вместе для охраны, конвоирования (одно из толкований… мне больше нравится значение «аккомпанировать»). Так что в заметочке этой подстава может быть… Даже не смотря на то, что в письменном приказе четко написано: «…в контакт не вступать…». Ладно, посмотрим. Иншалла!
***
В связи с тем, что всё наше время теперь было посвящено только Аль-Ваару, никакой физической возможности заниматься гуманитарными акциями и подписаниями соглашений у нас уже не было. Я даже по этому поводу написал рапорт на имя начальника Центра, чтоб официально к нам по этим вопросам пока не приставали.
Нет, мы провели гумакцию в Боб-Аморе, как и планировали. Еще была гумакция в больнице Аль-Нахта в Хомсе. Просто спланированы они были раньше, людям уже пообещали. А я уже говорил – в этой стране если что пообещал, то расшибись, а сделай. Единственный нюанс – я лично в этих мероприятиях не участвовал, всё легло на могучие Семёновы плечи.
Об этих гумакциях в моем дневнике записей нет, поэтому я сейчас уже и не вспомню когда конкретно они были проведены. Дальше «летопись» моя посвящена исключительно Аль-Ваару и всему, что с ним прямо или косвенно, связано.
***
25 февраля 2017 года приехал генерал-лейтенант Гаманюк. Накануне мы договорились о встрече с амидом Фидаи Джабиром, которая была назначена на 9:00. Гаманюка мы должны были встретить на дороге на траверзе Шиншара и сопроводить к Джабиру.
Как обычно мы выехали из Тартуса утром. Первое подозрение, что что-то пошло не так, закралось, когда на месте второй пересадки не оказалось машины мухабарата Хомса. Тель-Калляхские мухабаратчики кому-то там позвонили, после чего доложили, что в 6:30 в Хомсе были совершены два теракта – «атаки смертников».
Один теракт был в управлении военного мухабарата, а второй – в управлении мухабарата госбезопасности… А мы как раз туда направляемся!
Сценарий терактов в обоих случаях был примерно одинаковый. Вооруженное подразделение боевиков ворвалось с утра пораньше на территорию управления. В составе каждой группы находилось по три «смертника», задача которых была в том, чтобы под прикрытием всей этой суматохи и перестрелки проникнуть в здание, подобраться как можно ближе к начальнику управления и… Аллах акбар!
Начальник военного мухабарата убит. Фидаи Джабир очень тяжело ранен. Всего убито 43 сотрудника обоих мухабаратов… некоторых из них мы знали лично.
Как так могло получиться? Я ума не приложу! Как? В святая святых – в управление службы безопасности!..
А ведь буквально позавчера мы обедали у Джабира, за одним столом сидели, анекдоты рассказывали, шутили, генерал делился своими планами на будущее… на мирное будущее. А сегодня большой вопрос – выживет ли он…
***
Генерала Гаманюка мы в условленном месте не встретили. В районе Шиншара дорога раздваивается и идут как бы две параллельные проезжие части. Мы встали возле блок-поста у поворота на Шиншар, а машина генерала, видимо проехала мимо по параллельной дороге и на нас никто не обратил внимания, хотя мы в машине не сидели, а демонстративно прогуливались возле неё и видно нас должно было быть хорошо. Переводчик Гаманюка майор Малинин позвонил Камилю Ринатовичу и сказал, что они уже на пути в 18-ю дивизию и чтоб мы их догоняли.
Ринатович здорово разнервничался (он вообще человек очень вспыльчивый оказался), произнес в наш адрес какие-то непечатные слова, после чего мы сели в машину и помчались догонять генерала.
Когда мы въехали на территорию дивизии, Гаманюк уже был там. Стоял возле своей машины метрах в двухстах от того здания в котором находился генерал Баттал. Басир Баттал, кстати не вышел Гаманюка встречать лично, а отправил амида Халила. Восток, как я уже говорил – дело тонкое, здесь не только слова имеют значение, но и жесты, мимика, поступки…
Мы подъехали, выскочили из машины и помчались (мы с Исмагиловым вдвоем, а остальные остались возле машин) представляться генералу. После того, как я ему представился, он смерил меня недовольным взглядом (а я в «садычке»[57], с автоматом, без головного убора… правда гладко выбрит и аккуратно подстрижен) и спросил: «Ты чего тут с автоматом шарахаешься?». Ответить я не успел, так как Камиль Ринатович меня оттеснил назад и всецело завладел вниманием генерала, показывая ему карту Аль-Ваара со схемой блок-постов (которую, кстати, мы с Семеном с огромным трудом добыли в танковом училище) и рассказывая о проделанной им работе.
В это время амид Халил предложил пройти в кабинет к люа Басиру Батталу и все пошли туда. Меня, Сеню и Олега Юрьевича оставили на улице – Камиль Ринатович, перед входом обернулся к нам (мы замыкали шествие) и прошептал, чтоб мы не заходили, а подождали здесь. Ну ладно. Приказано ждать – ждем.
Из-за случившегося теракта экстренно был созван весь комитет по безопасности провинции Хомс. Приехал губернатор. Приехал люа Тайгиб-аль-Хабиб. Приехали высокие должностные лица мухабаратов, полиции, народного ополчения. Вобщем генералу Гаманюку повезло встретиться сразу со всеми.
Совещание длилось достаточно долго. Потом начали потихоньку разъезжаться. Гаманюк и Исмагилов в сопровождении губернатора, начальника полиции и еще кого-то там поехали обедать в гостиницу «Сафир», а нам велено было оставаться на месте и ждать команды.
Спасибо мухабаратчикам и офицерам 18-й дивизии – накормили чем Бог послал. Погода была хорошая, поэтому устроили импровизированный пикник прямо возле пикапа. Ели хубз, сыр, рыбные консервы, пили мате.
Нас не посвятили в подробности этого совещания, Камиль Ринатович рассказал только о том, что генерал Гаманюк обратил внимание люа Баттала то, что район Аль-Ваар входит в район прекращения боевых действий и всякое силовое воздействие по нему есть прямое нарушение соглашения. Басир Баттал напомнил нашему генералу о совершенных сегодня терактах и сказал, что несмотря ни на что он должен адекватно отреагировать на действия боевиков. На что Гаманюк сказал, что сегодня он закроет на это глаза. Но только сегодня.
Сегодня по Аль-Ваару вновь работала авиация.
А ближе к вечеру, когда мы уже ехали обратно в Тартус, ответили «крысы». Только не из Аль-Ваара, а со стороны Тэлль-Бисы. В этот самый момент (как будто что-то дернуло меня…) я позвонил Атыю. И он мне говорит, что по ним ведется обстрел. Стреляют из гранатометов. А потом еще четыре реактивных снаряда прилетело. Они всей семьей сидят в ванной[58] и им очень страшно… Как это описать?..
***
Очень подробно о том, с кем и когда мы встречались, куда ходили, какую информацию получали, с кем и о чем разговаривали – было расписано в моем рабочем блокноте, который, к сожалению, не сохранился. В дневнике всё это как-то в общих чертах…
Во-первых вместо Фидаи Джабира, которого госпитализировали в Дамаск, был назначен амид Малик. Мужик с виду какой-то простоватый, незатейливый, взгляд бесхитростный, манера поведения разгильдяйская. Однако это только на первый взгляд он был эдаким простачком. На самом деле офицер грамотный, умный и даже хитрый.
Но руководил работой мухабарата госбезопасности провинции Хомс не он. Приехал из Дамаска люа Хабир Рахман. Раньше, до Джабира, он занимал этот пост, поэтому ему всё здесь было знакомо и особо не требовалось времени, чтоб войти в курс дела. Худощавый мужчина, где-то уже за пятьдесят, постоянно курил (одну за одной) не очень-то дешевые сигареты. Одевался всегда вроде простенько, но в то же время очень стильно. У него даже четки были разные – в тон одежде. Доброжелательный, взгляд такой… изучающее-мудрый. Он заместитель начальника мухабарата госбезопасности Сирии. Ну, или по нашим понятиям – заместитель начальника (директора) ФСБ страны.
С ним мы встретились на третий день после теракта. Когда приехали в управление, увидели что правая часть второго этажа очень пострадала, а левая – та, где находится кабинет начальника, практически не тронута. Взрыв был однозначно направленный. Говорят Джабир пострадал, потому что выбежал из своего кабинета на шум и его хорошо зацепило.
В здании кипела работа – делали ремонт, восстанавливали разрушенные стены, устраняли следы боя во дворе. В заборе, в стенах, в стволах деревьев застряли мелкие осколки и, будто бы даже обрывки ткани. Что это? Кого-то из смертников так разорвало на меленькие кусочки?
В ходе разговора люа Хабир согласился с нами в том, что назрела необходимость переговоров с боевиками. Сказал, что в курсе всех нюансов работы, которую проводил здесь Джабир и эта работа будет продолжаться под его руководством. В Аль-Вааре несколько групп боевиков, которые относятся к различным террористическим организациям (это для нас они террористические организации, а сами себя они позиционируют как оппозиция… всего лишь) и сейчас между ними начинаются конфликты.
Во-первых, сказывается нехватка продовольствия, медикаментов, топлива и так далее – на почве этого дефицита растет социальная напряженность среди гражданских жителей, которые находятся в Аль-Вааре. Во-вторых некоторые полевые командиры не видят резона оставаться в этом районе в таких условиях и готовы даже сложить оружие. Но есть и обратная сторона медали – те структуры, через которые боевикам поступали (а может и поступают) деньги и оружие хотят, чтоб в районе находились боевики – во-первых это такая «точка нестабильности», которая отвлекает на себя много сил и средств, а во-вторых это некий ресурс вблизи Хомса, который может быть полезен со временем[59].
Да, переговоры необходимы и работа в этом направлении ведется, но требуется время… А вот времени, как объяснил Хабиру Рахману полковник Исмагилов, у нас нет – наше командование требует скорейшего результата.
Когда мы встречались с Тайгибом-аль-Хабибом, тоже был разговор, что не всё так здорово у «крыс» в Аль-Вааре, что начались междоусобные разборки, что есть определенные люди там (то есть не простые люди, а какие-то боевиковские руководители), с которыми можно будет разговаривать и удастся даже решить вопрос положительно… Только надо подождать. Немного.
Ещё мы встречались с представителями ООН в провинции Хомс. Как раз на встрече присутствовала руководитель отдела, который занимается поставками гуманитарной помощи (не помню, как её зовут). Разговор получился интересный – она говорила по-английски, её переводчик переводил это на арабский, а Галина переводила для нас на русский. Ну и то, что говорили мы, переводилось в обратной последовательности.
Нам припомнили тот вечер, когда колонна с гуманитарным грузом так и не прошла в Аль-Ваар и была обстреляна. Оказывается, тогда какие-то вооруженные люди остановили часть колонны в количестве двадцати двух грузовиков, забрали весь груз и отпустили машины. Таким образом нанесенный ущерб составил почти тридцать миллионов лир (грубо – три миллиона рублей). Ну а в целом наша встреча с ней, для нас была совершенно бесполезной. Только Камиль Ринатович начал меня подкалывать, что я, мол, ООНу кучу денег теперь «торчу». Ха-ха! Как смешно!
Ещё мы встречались с членами общественного комитета по урегулированию вопроса Аль-Ваара. В этот комитет входят шейхи, религиозные и общественные деятели. И возглавляет всю эту компанию эстаз Мугаллим Хамид.
Вот эта встреча была очень оживленная! Начиналось всё вроде как чинно, благородно, но естество восточных людей вскоре возобладало и стало шумно, как на базаре. Но, тем не менее, шейхи кому-то звонили в Аль-Ваар, убеждали: «Братья, – мол – давайте уже садиться за стол переговоров!». Сам Хамид несколько раз звонил каким-то шейхам в район (я запомнил только имя шейха Рашида), ещё кому-то там звонил.
И тут в очередной раз всплывает имя Баселя… Басель Мухаммад – один из лидеров боевиков Аль-Ваара. Первый раз я о нем услышал ещё от Гагарина. Потом несколько раз слышал от Фидаи Джабира и от Тайгиб-аль-Хабиба. Тайгиб вообще считает, что с этим Баселем лучше дел никаких не иметь – уж очень он скользкий тип, а вместе с тем умен и очень хитер, хороший дипломат, имеет высшее юридическое образование (с красным дипломом окончил университет в Хомсе).
Нам рассказали, что сейчас, в связи с тем, что в Аль-Вааре нарастает социальное напряжение, авторитет этого Баселя начинает резко снижаться. А значит, это может быть ещё одной причиной, по которой боевики скоро пойдут на переговоры.
Кстати, на встрече с общественным комитетом, присутствовал раис населенного пункта Мазраа, который находится совсем рядом с южной окраиной Аль-Ваара. Он-то и признался в том, что двадцать два ООНовских грузовика разукомплектовали его люди. И вся гуманитарная помощь была честно распределена жителям деревни. О как!
Кстати, Мазраа – это населённый пункт, который до сих пор тоже не подписал соглашение о присоединении к РПБД. Ну я и предложил этому раису прямо здесь и сейчас это соглашение подписать, на что он охотно согласился. Хоть какой-то для нас результат – примиряем уже населенные пункты в непосредственной близости от Аль-Ваара. Какие мы молодцы!
Ещё встречались мы с независимыми журналистами. Там была и моя «садычка»[60] Ейгаб Маерид. Ну с Ейгаб мы периодически встречаемся, когда я приезжаю в «Сафир», она там часто сидит в фойе – или работает со своим планшетом, или разговаривает с кем-то. Она рассказывает мне обычно какие-то новости, услышанные и увиденные ею, фотографии показывает. Ну да ладно, это к делу не относится.
Так вот, на встрече с независимыми журналистами Камиль Ринатович опять начал поднимать вопрос об организации встречи с лидерами боевиков. Он вообще с кем бы ни встречался, всё время ставил этот вопрос ребром – а вдруг где-то да «выстрелит»… Но в итоге мы сошлись на том, что журналисты должны осуществлять свою атаку на Аль-Ваар – информационную. Нужно рассказать людям, что их проблемы будут только расти до тех пор, пока в районе находятся боевики. Эта социальная напряженность нам на руку и её нужно подогревать.
Журналисты рассказали, что боевики ведут в Аль-Вааре свою пропагандистскую деятельность – рассказывают людям о том, что сирийский режим и русские оккупанты хотят их просто выгнать из города, а тех, кто не уйдет, будут сажать в тюрьмы за пособничество аппозиции.
Мы решили пустить по телевидению бегущую строку с номером телефона дежурного по ЦПВС и с комментарием, что кто угодно может позвонить и убедиться в том, что Россия крайне заинтересована в скорейшем разрешении проблемы Аль-Ваара и ни в коем случае не хочет зла гражданскому населению, и готова гарантировать полную безопасность, а пропаганда боевиков – это ложь.
В общем и целом, мы провели множество встреч, много раз бывали на блок-постах возле Аль-Ваара, постоянно будоражили и общественный комитет и генералов, несколько раз встречались с губернатором (чем вызвали серьезное недовольство Басира Баттала), и всё это с одной целью – выйти на переговоры с боевиками.
Кстати сказать, я и раньше замечал, что когда мы встречались с генералом Батталом и речь заходила о губернаторе, то он всем своим видом давал понять, что недолюбливает этого человека. Как-то раз я спросил Фидаи Джабира, действительно ли это так или мне показалось. Джабир ответил немного расплывчато, но дал понят, что командующий действительно не очень-то доверяет губернатору и подозревает его в связи с боевиками. Немного позже сам Баттал откровенно признался, что коррупция – одна из главных причин такой долгой войны. Несколько раз за четыре года садились за стол переговоров, чтоб решить проблему Аль-Ваара и практически никакого результата не получали. Генерал считает, что это связано (в том числе) с участием губернатора в переговорах и настоятельно рекомендовал ни в коем случае на этот раз его к нашей работе не привлекать. Многие разоряются на этой войне, а кто-то наоборот – преумножает свои богатства. И если это должностное лицо, то естественно возникает вопрос – а не связан ли он с нехорошими ребятами? Однако прямых доказательств нет. Есть только твердая уверенность люа Баттала, а её к делу не пришьешь.
Время шло, а того результата, на который был нацелен Камиль Ринатович, не было… Если в самом начале он взялся за дело с огромным энтузиазмом, то сейчас было видно, что интерес у него потихоньку пропадает.
***
Всё-таки дежурному по ЦПВС позвонили. Это был Басель Мухаммад. Он сказал, что согласен на встречу с нашим командованием, только на переговорах не должно быть никого из представителей сирийского правительства – только русские офицеры. Он и место встречи определил – в пекарне Аль-Ваара, которая находится на самой линии соприкосновения. Об этом звонке, по команде доложили генерал-лейтенанту Гаманюку.
Тайгиб-аль-Хабиб сказал, что те лидеры боевиков, с которыми он работал тоже готовы к диалогу. И они не требуют встречи только с русскими, пусть встреча будет трёхсторонней, и встретиться они готовы там, где укажем мы.
Чуть ли не с пеной у рта мы с Семеном убеждали Камиля Ринатовича, что нужно соглашаться на предложение, которое озвучил генерал Тайгиб. Во-первых для Баселя переговоры – это шанс поднять свой авторитет, во-вторых, учитывая его характеристики, он просто будет тянуть время и переговоры ни к чему не приведут. А Тайгибу, честно говоря, мы верим – он мужик нормальный и слов никогда на ветер бросать не станет. Если он предлагает – значит предлагает дело.
Уж не знаю какой разговор состоялся между товарищем полковником и генералом Гаманюком, только последний согласился на переговоры с Баселем. Ну а, учитывая, что Восток – дело тонкое, те люди, о которых говорил генерал Тайгиб, теперь не захотят с нами разговаривать – сто процентов.
Встреча с Баселем была назначена на 6 марта 2017 года. То есть две недели «будоражения» всех кого надо и не надо привели к тому, что назначена дата проведения переговоров с боевиками… А ведь Командующий всего неделю давал, чтобы полностью решить проблему Аль-Ваара. Но до решения этой проблемы реально было ещё очень далеко.
***
Опять немного отвлекусь. За всей этой суматохой событий не нужно забывать о людях, которые нам очень здорово помогали. Я имею ввиду амида Халила, акыда Лабиба, Викторию, Асфата, Галину. Вроде бы они просто переводили… да не просто.
Я уже говорил, что часто нам приходилось разделяться, а штатный переводчик у нас был всего один – Денис. Да и Камиль Ринатович немножко его невзлюбил. Человек он, как я уже говорил, импульсивный, вспыльчивый, а Дениска всего лишь курсант четвертого курса военного университета, где изучал литературный арабский (фусху). А здесь все говорят в основном на наречиях, поэтому Дену было сложно, но парень очень старался и здорово усовершенствовал свои знания. Я-то к нему привык и во время переговоров старался сформулировать фразу так, чтобы легче было её переводить. А вот товарищ полковник не мог подстроиться под переводчика. Да и зачем? Это переводчик должен подстраиваться.
Переводить с арабского – занятие не простое. Тут не просто нужно знать язык, тут нужно знать какие-то специфические обороты, вплоть до того, что нужно знать историю и культуру этого народа… Короче говоря, не угодил наш «шлёнак» товарищу полковнику.
Если мы шли на встречу с Батталом, Джабиром (а в последствии с Хабиром Рахманом), Тайгиб-аль-Хабибом, то помогали нам в основном либо Халил либо Лабиб. Причем частенько они не только тупо переводили, но и участвовали в переговорах – давали нам какие-то советы, предлагали как правильнее поступить или что лучше сказать. Кроме того, я часто просто беседовал и с Лабибом и с Халилом. Много рассказывали они об этой войне, об истории и обычаях своего народа. Отличные они мужики, хорошими друзьями мы стали с ними.
Галина помогала, когда встречи проходили в «Сафире». Очень эмоциональная женщина, тридцать лет уже живет в этой стране и знает арабов как я свой бушлат. Иногда она увлекалась так, что сама уже вступала в диалог, совершенно забывая о нашем присутствии или начинала переводить с арабского на арабский или с русского на русский. Но она молодец – не равнодушна, сердце у неё за Сирию болит, поэтому и от неё мы слышали много дельных советов и иногда очень интересную информацию…
Виктория и Асфат – об этих людях (впрочем как и о Галине, Ирине с Карамом) могу говорить только как о самых близких друзьях. Когда было нужно, они бросали все свои дела и мчались помогать с переводом. Так же участвовали в диалоге, так же советовали (потому, что Восток – ну, вы уже знаете… а они по этим тонким делам специалисты) как себя вести и что говорить в этой арабской стране (на этой планете неизведанной…). Ну а если приходишь к ним в гости – можешь считать, что ты дома – так радушно они принимали и такими родными они были.
Иногда думал я о том, что если вся эта наша деятельность хоть чем-то поможет этим людям… Если бы удалось сделать так, чтобы не прислушивались они больше к свисту снарядов, сидя в ванной – я бы считал, что действительно миссия наша выполнена на сто процентов, что не просто так мы приехали в эту командировку за удостоверением участника боевых действий, а сделали настоящее большое дело – хорошим людям помогли.
Виктория рассказывала как-то, что было время, когда она ездила на работу и возила с собой гранату в дамской сумочке. Дело не в том, что она такой отважный солдат, а в том, что лучше было подорвать себя, чем в плен к «крысам» попасть.
Ирина, когда случился теракт в школе, где учится её младший сын Азамат, побежала туда, чтобы найти сына. Работает она недалеко от школы в аптеке. Бегала в дыму по развалинам среди окровавленных трупов, кричала имя сына… Вдруг на чём-то поскользнулась – это было детское лёгкое… Азамат, слава Богу, оказался жив.
Рассказывали нам наши «русские» про то, как невозможно было высунуть носа на балкон – сразу прилетала пуля; про то, как чуть ли не из каждого окна соседних домов велся огонь; про минометные обстрелы; про то, как улицы были усеяны трупами; про то, как боевики останавливали автобусы, выводили пассажиров, расстреливали мужчин, а женщин забирали в плен. Много ещё про что рассказывали.
Все эти рассказы во многом формировали (или лучше сказать «переформировывали») моё отношение к этой войне, да и к жизни в целом… Да, да, не удивляйтесь! Человек и почти в сорок пять лет способен переосмысливать какие-то ценности, способен открывать для себя новые, но такие простые истины…
***
Итак, встреча с «представителями общественного комитета района Аль-Ваар» (а попросту – с лидерами боевиков) была назначена на 6 марта 2017 года.
Утром, когда мы втроем вышли из нашего фундука[61] и прошли уже половину пути до места отъезда, я спросил Семена взял ли он свою сумку. Он всегда ходил с сумкой от ноутбука в которой лежали бланки соглашений, ещё какие-то документы и… граната. Где мы взяли эту гранату – не важно, но таскали мы её с собой, потому что русские не сдаются… Ну вот, честное слово, всякое могло произойти и уж лучше так, чем в плен…
Ну да ладно, это к делу не относится… А вот сумку Сеня не взял. Предложил было я за ней вернуться, но услышал контраргументы – сегодня только первые переговоры и, зная характеристики Баселя, маловероятно, что он что-то подпишет. Да и возвращаться – плохая примета. Эх, зря я не настоял – могли бы избежать, пусть и небольших, но всё же неприятностей. А с другой стороны, как потом выяснилось, и Сеня был тоже прав. Но давайте обо всем по-порядку.
Короче говоря, приехали мы в пекарню. «Мы» – это генерал-лейтенант Гаманюк со своим переводчиком майором Малининым, полковник Исмагилов, я, Семен и Денис. Олега Юрьевича с нами не было – он поехал в Хмеймим, так как появились служебные проблемы да и что-то немного занемог. Были и мухабаратчики госбезопасности во главе с подполковником Аммаром, но это так, только для обеспечения нашей безопасности.
Определили местом проведения переговоров кабинет директора пекарни (говорят, здесь и раньше проходили встречи – вот Гагарин, например, тоже здесь встречался с Баселем). Самого хозяина кабинета вежливо попросили куда-нибудь свалить… Сидим. Ждем. Ждем…
И тут они выходят на связь. Позвонили на телефон Дениса[62]. Говорят: «Мы не очень уверены в своей безопасности, поэтому нужно, чтобы к шлагбауму вышли русские офицеры. Только когда мы их увидим и поймем, что нас не обманывают – мы подъедем.».
Ну мы и пошли – Камиль Ринатович, я, Сеня и Ден. Вышли из пекарни, подошли к шлагбауму – за ним уже территория боевиков. Стоим. Ждем. Стоим на открытой и хорошо простреливаемой местности. Прямо перед нами в нескольких десятках метров начинаются дома. Черные, незастеклённые оконные проемы изучали нас каким-то недружелюбным и угрюмым взглядом. Такое было чувство, словно ты в тире. Только не за стойкой для стрельбы, а с другой стороны. Сеня ещё спросил: «Как думаешь, Викторович, сколько оптических приборов за нами сейчас наблюдает?»…
Было ли страшно? Наверное нет. Страшно стало потом, когда всё закончилось и я начал взрослым мозгом своим проигрывать различные варианты развития событий.
Вобщем стоим все в «броне», с автоматами. Все, кроме Исмагилова – у него в карманах две гранаты. Где он их взял – не важно… Если вдруг здесь какая-то подстава, то маловероятно, что нас положат сразу всех четверых. Кто-то может и успеет упасть за бетонный блок возле забора пекарни. Мы с Сеней потихоньку оттеснили к этому блоку Дениску…
Присутствующих мухабаратчиков наш поступок крайне удивил. Даже не надо знать арабского языка, чтобы понять, что они нас посчитали конкретно отмороженными. Однако и авторитет наш в их глазах заметно вырос.
И тут из-за угла одного из домов показалась машина. Ну точно, наблюдали за нами именно в оптические приборы… Ехала в нашу сторону какая-то раздолбанная колымага, все стекла тонированные, в «лобовухе» два отверстия, сделанные чем-то крупнокалиберным.
Машина подъехала к шлагбауму и остановилась. Практически сразу из неё вышли люди.
Вот вам ещё один пример стереотипов. Честно говоря, я представлял себе бородатых арабов в шмахах на голове, одетых во всё черное, с автоматами и со шрамами на хмурых рожах. Вышли вполне себе респектабельные молодые люди, которые с этой машиной находились в полном диссонансе. Да, бородатые, но бороды ухоженные, словно они только что из барбершопа. Рожи не хмурые, а очень даже приветливые, улыбаются. Костюмчики хорошие, не дешевые. Вместо автоматов в руках папки для бумаг.
Их было трое. Один из них – Басель Мухаммад. Он больше смахивал не на араба, а на какого-то мулата или даже на афроамериканца. Это оттого, что он из бедуинов, а кожа у них гораздо темнее, чем у других жителей Сирии. Вторым, если я не ошибаюсь, был Абу Абдалла Ассадык. Бейсболка на голове, темные очки, джинсы. Чем-то смахивает на Владимира Кристовского из группы «Ума2рман» (или «Уматурман»). Как зовут третьего, я не помню (ещё раз возвращаемся к тому, что сгорел рабочий блокнот…). Интеллигентный такой, в очках. Как-то даже внушал доверие всем своим видом. Взгляд добрый. Как выяснилось потом, этот третий – профессиональный журналист и отвечал в Аль-Вааре за всяческую пропагандистскую работу и за правильность преподнесения информации боевикам и гражданскому населению.
В самых первых переговорах мы не участвовали. В данном случае «мы» – это я, Сеня и Ден. Нам велено было сидеть в соседней комнате с мухабаратчиками. Что там происходило, о чем шел разговор, мы узнали потом от майора Малинина и то только в общих чертах.
В один прекрасный момент выскакивает из кабинета Камиль Ринатович и, протягивая руку требует бланк заявочного листа[63]… А сумка-то у нас в Тартусе осталась… Надо было видеть в этот момент глаза полковника Исмагилова… Вот это да!.. Вот это мы попали!!!
Вы не представляете, как он на нас кричал… Называл «дебилами». Конкретно в каждого тыкал пальцем и кричал: «Ты дебил! Ты дебил! И ты дебил!». Да, очень было неприятно. Повторюсь – мы не совсем были в курсе того, что там у них происходит на переговорах. Исмагилов, когда кричал на нас, сказал, что «…они уже готовы подписать всё что угодно…». Ну да, после таких слов, почувствуешь себя предателем Родины – генерал тут за полтора часа склонил боевиков к сдаче оружия, а мы (это слово я не буду повторять) завалили всю блестящую операцию…
Единственное, что мы могли сделать в данной ситуации, это срочно отправить кого-то в Тартус за этими злосчастными бланками заявочных листов. Естественно, этот «кто-то» оказался Семен. Поехал он один, без переводчика. К тому времени мы с ним уже нормально могли и сами объяснить куда нам «лязем рух бисура»[64].
Вобщем Сеня умчался, а острая необходимость в бланках не отпала. Туда он будет ехать, если быстро, часа полтора и обратно столько же – это минимум три. А если придется ждать машину на точке пересадки? Короче говоря – проблема! Решили позвонить в Хмеймим, чтоб там эти бланки прислали сюда факсом. Однако скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Как всегда начали «глючить» факсы, не проходить вызовы и ещё всякая такая ерунда.
Тогда товарищ Малинин сказал, что он может позвонить в Дамаск и попросить, чтоб эти бланки скинули Денису на WhatsApp. Гениально! Да только тоже нифига не быстро. А у нашего начальника (я не знаю, какова была реакция генерала – он из кабинета не выходил, я говорю про полковника Исмагилова) нервы всё больше натягивались.
Наконец свершилось! Денис получил по WhatsApp эти злосчастные бланки. По указанию Камиля Ринатовича, он их скинул Баселю так же на WhatsApp.
Оказывается, никто там ничего подписывать не собирался. Басель, как настоящий юрист, когда речь зашла о подписании заявочных листов, попросил образец такого документа для ознакомления. И всё! Он хотел взять его с собой в Аль-Ваар, обсудить на собрании «общественного комитета», но ни в коем случае не собирался ничего подписывать здесь и сейчас.
Завершились переговоры, когда Сеня, взяв свою сумку, уже проехал три четверти пути из Тартуса в Хомс. «Представители общественного комитета Аль-Ваара», раскланявшись с нами, сели в свою колымагу и снова скрылись в районе. Генерал Гаманюк сказал, что нужно ехать к люа Хабиру Рахману и мы поехали. О чем говорили наши начальники с Хабиром Рахманом, я тоже не знаю – нам с Дениской было велено сидеть во дворе.
Только подъехал Сеня, как вышел товарищ Исмагилов и сказал, что у нас заявочные листы старого образца, Центром разработаны уже новые бланки. Он уже дал указание распечатать для нас аж сорок экземпляров, только нужно прямо сейчас ехать в Хмеймим и забрать их. И Сеня снова рванул в дорогу. Во денёк! Ну а как вы хотели? Нет времени на войне разбираться кто прав, а кто виноват, правильное решение принимает командир или нет. Нет времени рассуждать – нужно выполнять. А потом разберемся, что было правильно, а что зря.
Вобщем, итог первого дня переговоров – боевики взяли для ознакомления бланк заявочного листа. Всё.
Семен только сел в машину, собираясь выезжать из Хмеймима, когда мы уже вернулись в Тартус. Я позвонил ему и сказал, что необходимости ехать в Хомс уже нет– возвращайся, братуха, в фундук. Через час он уже был на месте. Да, мы подсчитали потом, что в этот день он намотал без переводчика один (ну понятное дело, с мухабаратом…) практически 550 верст по чужой стране…
Вечером я подошел к Камилю Ринатовичу и сказал, что вся эта сегодняшняя история с бланками – это мой «косяк». Я, как начальник, должен был настоять на том, чтоб Семен вернулся и взял эту злосчастную сумку. Поэтому и отвечать должен я один. А моих ребят я очень прошу не трогать.
А ещё немного позже, совершенно не согласовав со мной, подошел к нему Сеня и взял на себя всю вину за сегодняшний инцидент. Исмагилов удивился очень. И, я думаю, оттаял сразу – потому что увидел, хоть маленький, но очень сплоченный коллектив. Ну «накосячили», с кем не бывает? Зато, если вдруг не дай Бог что случится – эти друг друга в беде не бросят.
Так начались долгие переговоры с боевиками Аль-Ваара.
***
Следующая запись в моем дневнике датирована 8 марта 2017 года. В этот день, помимо Международного Женского Дня, есть оказывается ещё один праздник – День Весенней Революции[65].
Третий день ведем переговоры с боевиками. Впрочем, сами они позиционируют себя немного иначе (об этом я выше говорил), но это только спектакль. На самом деле все знают кто есть кто, но в спектакле этом подыгрывают – Восток…
К процессу переговоров уже подключился и люа Хабир Рахман и нас с Семеном допустили. В качестве переводчика в основном помогает акыд Лабиб, иногда – амид Халил. Оно даже и лучше, что мы их привлекаем – генерал Баттал тоже должен быть в курсе всех наших дел, а от них он получит доклад практически «из первых рук».
Со стороны боевиков тоже появляются новые персонажи (эх, выжил бы блокнот, я бы подробнее расписал…). Постоянным нашим собеседником, естественно, является Басель. С ним приезжает Абу Абдалла. Ещё появился один шейх – Хури Осман (долго спорили мы по поводу его имени, ведь «хури» переводится как «священник», однако сам Хабир Рахман обращается к нему «шейх Хури»… наверное так его и зовут). Этот вообще с виду сущий ангел. Добрейшие глаза. Набожный человек, всегда всем желает добра, всегда покладистый, стремится сделать так, чтобы людям было лучше и крови меньше пролить… так он сам говорит. Даже во время переговоров, если наступало время намаза, он отходил в сторону, молился и только после этого снова садился за стол.
Появился еще один человек – некто Хасан. Он приехал во второй день, ничего не говорил, просто сидел и слушал. А сегодня Сеня случайно поймал его на том, что он понимает русский язык. Ну дальше Хасану скрываться смысла не было. В свое время он учился и жил в Одессе. Вернулся в Сирию практически перед началом войны. В Аль-Вааре живут его престарелые родители, поэтому он не ушел, даже когда в район пришли боевики. С «крысами» он никак не связан (так он говорит…), но они решили его привлечь к переговорам в качестве переводчика. С их точки зрения наличие переводчика только на нашей стороне – это неправильно. Иногда мы что-то обсуждаем между собой, а переводчик транслирует только то, что ему говорят переводить. Но Баселю нужно знать и то, о чем мы «шепчемся». Интересно, сколько бы Хасан сидел вот так молча, если б Сеня его не «спалил»?.. Ну теперь надо «базар фильтровать»…
Переговоры – это долгий и изнурительный процесс. Многие часы сидели мы в кабинете директора пекарни и переливали из пустого в порожнее. В моем понимании разговор по делу – это конкретно обсуждение условий вывода боевиков из Аль-Ваара (или условий их сдачи, или порядка перехода на сторону правительства – есть разные варианты…). Мы же обсуждали всё, что угодно, не относящееся к делу. Причем темы в основном задавались представителями «общественного комитета Аль-Ваара». Наш генерал начинал обсуждать эту тему… Здесь я не буду расписывать все подробно, потому что это будет долго и скучно (из меня и так-то писатель как из бегемота балерина…).
В основном они (боевики) крутились вокруг темы бедственного положения населения в районе Аль-Ваар. Им объясняют – уйдут боевики и жизнь наладится (вроде бы всё просто…), но они понятие этого бедственного положения начинают разбивать на составляющие и «обсасывать» каждую из них отдельно. Пытаемся их вернуть в русло разговора «по делу», но они все равно «съезжают» на свою тему и «топчутся» вокруг неё. Короче говоря наши переговоры – это многочасовая нудная толкотня воды в ступе. Правильно нам говорили – Басель очень умный и хитрый противник и просто так с наскоку его не возьмешь. А уже начало появляться желание долбануть его прикладом промеж глаз!
Одной из основных составляющих бедственного положения граждан Аль-Ваара является вопрос их безопасности. Членов «общественного комитета» очень волнует как будет обеспечена безопасность после того, как мусаляхимы[66] покинут район.
По этому поводу генерал Гаманюк объяснил, что российская сторона является гарантом безопасности мирных граждан. И для этого будут приняты все меры – будет создана комендатура, организовано патрулирование и дежурство на блок-постах силами российской военной полиции. Потом генерал указал на меня пальцем и сказал: «Вот он с сегодняшнего дня назначен военным комендантом Аль-Ваара!»
Я очень сильно постарался сделать так, чтобы удивление мое не было внешне заметно. Позже, когда мы уже провожали генерала Гаманюка, он отвел меня в сторону и сказал, что это «назначение» временное и просто-напросто показушное. Скоро действительно прибудет подразделение военной полиции с настоящим комендантом, а сегодняшняя ситуация требовала того, чтобы был представлен конкретный человек, чтобы показать конкретную нашу деятельность. И ещё сказал, чтоб я не вздумал соваться в район. Это он сказал потому, что члены «общественного комитета» очень настойчиво приглашали проехаться с ними в район, организовать встречу с гражданами Аль-Ваара (больше всех усердствовали в приглашении шейх Хури Осман и Абу Абдалла Ассадык), обещали обеспечить полную безопасность. Да я и не собирался лезть в этот район… мало ли там «отморозков» с оружием в руках… Да и что на самом деле на уме у «членов общественного комитета» – тоже неизвестно.
Ещё в России, когда меня инструктировал заместитель Командующего армией, он мне сказал: «Не лезь там на рожон». А куда уж дальше лезть?
Хотя, когда я писал эти строки в своем дневнике, я тогда ещё не знал, что можно залезть и дальше…
Итак, третий день переговоров опять не принес никаких результатов кроме моего «назначения» «комендантом Аль-Ваара».
Район бомбят ежедневно. Это генерал Басир Баттал проводит свою «воспитательную работу». Гаманюк этого почему-то не замечает… или мне так кажется…
После сегодняшних переговоров генерал Гаманюк уехал в Дамаск и больше я с ним никогда не встречался.
***
9 марта 2017 года. Переговоры продолжаются. Боевики проявили инициативу и предложили, раз уж мы не хотим ехать в район и встречаться с гражданским населением, то они готовы привести к нам самых авторитетных представителей данной категории.
В кабинет директора пекарни пришло семнадцать (!) человек. Представлены были эти люди как учителя, врачи, чиновники, старейшины и духовные лидеры.
Не смотря на попытку Камиля Ринатовича сразу развернуть разговор в нужное нам русло (дескать, пока в районе боевики, проблемы будут только расти… давайте примем меры – пусть они уйдут и жизнь наладится… Россия готова гарантировать… и так далее), всё равно мы «съехали» на прежнее обсуждение бедственного положения граждан. Из присутствующих «представителей общественности» активность проявляли только четыре или пять человек. Остальные молча слушали. Кто-то откровенно скучал. Один престарелый шейх и вовсе уснул в кресле.
Больше всех выступал один бородатый (с выбритыми усами) учитель математики. Он рассказывал о том, как его арестовывал мухабарат, якобы за связь с боевиками, о том, что он очень опасается за свою безопасность после ухода боевиков – ведь его снова могут арестовать. А за что? Ведь он простой учитель математики… И ещё много всего жалостного поведал нам этот человек. Глаза у него такие проникновенные… как у грустного спаниеля.
Мы со своей стороны приводили веские доводы и давали серьезные гарантии, убеждали, что так дальше продолжаться не может. Район постоянно бомбят, продовольствия и медикаментов нет – короче полная катастрофа! Нужно предпринимать конкретные шаги, а не заниматься пустой болтовней. Когда я видел, что Камиль Ринатович уже устает, то брал слово и гнул ту же линию. Отдохнув и обдумав новые доводы, начальник снова включался в разговор.
Но это был разговор слепого с глухим. Мы им про Фому, а они нам – про Ерему. Мы предлагаем искоренить причину их несчастий, а они нам расписывают как эти несчастья выглядят. Так и хотелось крикнуть: «Да я вас понял уже! Услышьте ж и вы меня!»
Вобщем, все эти разговоры продолжались семь часов!!! Столько времени и никакого результата. Откровенно говоря, мы с Исмагиловым уже начинали нервничать (но старались держать себя в руках – не хватало ещё показать этим людям свою слабость…)
И тут Хабир Рахман взял лист бумаги и написал на ней шесть пунктов. Всего шесть пунктов, выполнив которые, мы полностью решим проблему Аль-Ваара. Я не помню их в точности, но начинался перечень с прекращения огня, затем шла организация вывода боевиков, поэтапная передача района под контроль правительства и проведение мероприятий по обеспечению безопасности мирного населения, оставшегося в районе.
Почему не мы предложили эти шесть пунктов? Да потому, что договоренность должна была быть достигнута между противоборствующими сторонами, а мы здесь – сторона контролирующая и гарантирующая. Для того и были задуманы эти переговоры – они между собой должны были заключить договор. Это как у Сергея Лукьяненко в «Дозорах» – договор заключили силы света и тьмы, а контролирует его исполнение обеими сторонами, великая инквизиция.
Получился эдакий стратегический план. Вот это уже точка опоры! Молодец люа Хабир!
После того, как эти пункты были озвучены, базар вместо переговоров, продолжился с новой силой. Было решено сделать перерыв, после которого продолжать разговор должны были остаться только «представители общественного комитета». А с остальными мы вежливо распрощались.
Во время этого перерыва решили мы как-то распечатать предложения генерала на двух языках. В пекарне такой возможности не было из-за каких-то проблем с компьютером, поэтому Семен с Денисом отправились в училище связи (я уже говорил, что здесь поблизости аж целых четыре военных училища и одно из них – училище связи). Однако задача оказалось не такой уж простой – аппаратура в училище «древняя», практически все компьютеры, кроме одного «знают» только арабский язык… Начальник училища амид Сулейман сделал всё, чтобы нам помочь. Прекрасный офицер и замечательный человек (мы к нему ещё вернемся). Вобщем перечень, предложенный люа Хабиром был распечатан на русском и на арабском.
Разговор продолжился уже «в узком кругу». С их стороны были Басель, (если мне не изменяет память) шейх Хури и Хасан.
И снова вокруг да около. Слава Богу, теперь вокруг да около этого перечня, предложенного генералом Рахманом. Басель действительно замечательный юрист. Не буду расписывать его попытки «раздолбать» идею генерала в пух и прах, но они были жесткие. Однако и генерал оказался достойным противником – аргументы четкие и обоснованные. Басель высказывает какие-то сомнения, но тут подключаемся мы – российская сторона, помимо выполнения своих обязательств, будет контролировать неукоснительное исполнение настоящего договора.
Вобщем сидим, бодаемся. Время идет. Смотрю на Исмагилова – начинает «закипать»… И тут он (созрел в его голове хитроумный план или это было просто импульсивное действие – не важно) делает очень красивый «финт ушами» (именно так и написано в моем дневнике: «финт ушами»).
Берет Камиль Ринатович этот документ и говорит Баселю: «Я – говорит – с данной стратегией совершенно согласен. Если мы будем действовать по этому плану, то через месяц альваарский конфликт будет исчерпан. Я готов прямо сейчас подписать этот документ.» Берет ручку и пишет: «Согласен. Полковник Исмагилов» и расписывается. То же самое начальник предлагает сделать и Баселю.
Но тот опять начинает юлить: «Вы не понимаете… требуются уточнения… необходимо конкретизировать… решить проблемные вопросы…». Исмагилов начинает напирать на него, повышая голос и требуя подписать. Басель берет документ, переворачивает его и с обратной стороны начинает расписывать подробно почему он не согласен и с какими именно положениями. Камиль Ринатович забирает документ у Баселя, объясняя ему, что свои возражения он может расписать чуть позже, а пока (Исмагилов переворачивает бумагу «лицом» вверх и кладет перед Баселем) нужно написать «Согласен» или «Не согласен». Причем начальник был в этот момент так настойчив и порыв его был так стремителен, что Басель (как мне показалось) немного даже опешил. Взял он этот документ, написал на нем «Не согласен» и подписался.
Вот тут-то «мышеловка и захлопнулась». Исмагилов рывком забирает эту бумагу, кладет её в свою папку и говорит: «Теперь это не просто документ – это листовка. Завтра весь Аль-Ваар узнает, что правительство пытается решить проблему, российская сторона тоже в этом заинтересована и только Басель против». О как!
Глазёнки-то у Баселя сразу забегали, ручёнками-то он засучил, головёнкой-то завертел… В общем обиделся он на нас нешутейно. Заявил, что такие методы работы неприемлемы, что дальше он отказывается с нами разговаривать. Поднялся и, вместе со своими «коллегами», гордо удалился.
Ну Камиль Ринатович – красава!
Хотя сегодня переговоры опять закончились ничем, но зато уже хоть какое-то разнообразие. Да и почему же ничем? Вот – листовка у нас есть. Вопрос в том, сможет ли она нам помочь, эта листовка… И что дальше – переговоры закончены? Интрига…
Из пекарни мы, вместе с Хабиром Рахманом, поехали к нему в управление госбезопасности. Там люя Хабир рассказал нам, что 70% из тех людей, с которыми мы сегодня общались – это самые что ни на есть боевики. Сам Басель – командир батальона «Худа».
Решили мы сделать так. Во-первых документ, на котором Басель расписался в своем несогласии, нужно направить люа Батталу. Предложить ему размножить эту бумагу, приложить к ней свои комментарии и, в качестве листовки, действительно разбросать над районом. Во-вторых нужно передать Баселю, что общаться мы с ним больше не хотим, потому что кроме пустых разговоров, толку от работы с ним нет.
Когда мы возвращались в Тартус, Камиль Ринатович сказал мне, что завтра он в Хомс не поедет, а останется на ВПУ. Срок командировки подошел к концу, вроде даже приехал в Хмеймим его сменщик. Нужно поработать завтра на базе – написать развернутый отчет о проведенной здесь работе. Послезавтра он собирается убывать в Хмеймим, сдавать дела и должность и потом – в Россию… Генерал Гаманюк (к нему тоже сменщик приехал), вроде как улетает дня через три и его (Исмагилова) хочет забрать с собой.
Забегая вперед, скажу, что полковника Исмагилова я уже больше не видел. Он уехал в Хмеймим на сутки раньше, чем планировал (вызвал Гаманюк), а мы в это время были в Хомсе.
***
10 марта 2017 года мы приехали к генералу Хабиру Рахману. Я сразу завел разговор о нашей вчерашней договоренности насчет листовок. Генерал сказал, что люа Басир Баттал идею эту поддержал, было сделано пятьсот экземпляров к которым присовокупили комментарий – так, мол и так, дорогие граждане района Аль-Ваар, правительство Сирии и Россия очень заинтересованы, чтобы бедственное ваше положение скорее прекратилось, однако наличие в районе боевиков делает невозможными все наши попытки, мы вышли с боевиками на переговоры, предложили им реальный план, все с этим планом согласны кроме товарища Баселя. Кроме того, в комментариях было сказано, что бомбардировки района, возможно будут продолжаться, пока боевики находятся там – это мера необходима, как ответ на провокации «крыс». Мирное население никто бомбить не хочет, как только удастся достичь договоренности о том, что боевики уйдут, то бомбардировки прекратятся (если со стороны «крыс» вновь не будет провокаций). И прямо сейчас, сказал генерал, эти листовки разбрасывают над Аль-Вааром с вертолета.
Я изъявил желание лично увидеть этот процесс. Мы поднялись на крышу. К великому моему сожалению, сегодня был сильный туман – района Аль-Ваар практически не было видно. Но вертолет я слышал. Как они в такой туман полетели, я не знаю, но это действительно был вертолет.
Ещё люа Хабир сказал, что имеется информация о том, что прошлой ночью гражданское население района устраивало демонстрацию против боевиков. То есть всплеск социального напряжения все-таки состоялся. Это хорошо. Чем неуютнее «крысы» чувствуют себя в районе, тем больше у них шансов оправдаться перед своими хозяевами – дескать, мы вынуждены были покинуть район под давлением… и всё такое. А значит есть всё-таки возможность решить вопрос с Аль-Вааром.
Где-то часика через полтора, после того, как вертолет разбросал листовки, по району отработала авиация – бомбочку сбросили…
Больше сегодня дел у нас в Хомсе не было, поехали мы в Тартус где-то в половине второго. В дороге мне позвонил люа Хабир и сказал, что ему только что звонил Басель. Этот гадёныш предлагает снова встретиться и, якобы готов всё подписать и заняться организацией вывода боевиков в течение недели.
Сам генерал считает, что на переговоры идти надо – с нашей стороны это будет уже выглядеть как жест доброй воли, как предоставление «общественному комитету Аль-Ваара» второго шанса. Я с ним полностью согласен, но для порядка созвонился с люа Тайгиб-аль-Хабибом (тот тоже сказал, что на переговоры нужно идти) и с полковником Исмагиловым. Вобщем, на встречу мы пойдем.
Договорились завтра в 9:00 встретиться с Хабиром Рахманом в его управлении, а потом вместе поедем в пекарню.
***
Как и следовало ожидать – словам Баселя верить нельзя. Вчера говорил Хабиру Рахману, что готов всё подписать, а сегодня опять старая песня… Надо уточнить, надо разобраться, надо пересмотреть, есть определенные проблемы…
Я сказал ему: «Басель, давай сразу договоримся, так сказать «на берегу» – если ты планируешь обсуждать сейчас что-то кроме конкретных мероприятий, связанных с выводом боевиков из района, то ты мне совершенно не интересен и я прекращаю с тобой общаться». Признаюсь, было приятно после этой фразы поймать одобряющий взгляд Хабира Рахмана.
И тут действительно началась работа. Не скажу, что прям работа-работище, но что-то началось. Нехотя, со скрипом, но процесс все-таки пошел. Басель поначалу не оставлял своих попыток «съехать» на пустую болтовню, но мы давали понять, что или мы работаем по делу, или – давай до свиданья.
За основу мы взяли тот план, который предложил Хабир Рахман. Этот план дополняли, обсуждали, меняли последовательность выполнения мероприятий и так далее… Наконец вроде бы нашли вариант, который устраивал всех. Этот исчерканный план, который мы «родили» к исходу 11 марта 2017 года, был на арабском. Порешили так – документ надо привести в надлежащий вид, поэтому встречаемся завтра, договор должен быть на арабском и на русском. Естественно, подготовку договора на русском языке мы взяли на себя, точнее – взвалили на Денису.
Первый пункт договора – взаимное прекращение огня.
Дальше говорилось о том, что выводы боевиков и членов их семей должны проводиться еженедельно по субботам. За одну акцию из района должны выйти около полутора тысяч человек всего, треть из них – боевики с оружием. Каждый боевик, выходящий с оружием, имеет право взять один «ствол» (только легкое вооружение, ни о каких минометах и гранатометах и речи быть не может) и один боекомплект к нему. Каждый человек имеет право взять с собой один чемодан с вещами. Всего (по словам Баселя) район должны покинуть около десяти тысяч человек. Российская сторона выступает гарантом того, что все пункты договора будут выполняться неукоснительно, гарантирует безопасность боевикам и членам их семей во время погрузки в автобусы и при следовании по маршруту. Так же российская сторона берет на себя обязательства по организации и контролю выполнения мероприятий по обеспечению безопасности граждан, остающихся в районе Аль-Ваар. В ходе акции, выход боевиков и членов их семей может быть осуществлен в одном из трёх направлений – в Джараблюс (это город на границе с Турцией), в Идлиб или в Тэлль-Бису. Право выбора направления предоставляется «общественному комитету Аль-Ваара».
Кроме того, договор предусматривает создание отделения комитета по нормализации (этим вопросом полностью будет заниматься люа Тайгиб-аль-Хабиб). Это отделение должно быть развернуто на базе отдела криминальной полиции (здание стоит метрах в двухстах позади пекарни) и работать должно каждый день кроме суббот. Это сделано для того, чтобы каждый гражданский житель района (из тех, кто не хочет уходить) смог пройти процедуру нормализации побыстрее и, после вывода боевиков, к оставшимся в районе жителям было бы меньше вопросов.
Ну, это основные положения договора. Дальше было расписано как предоставляется транспорт, как будет осуществляться досмотр, контроль и всё такое. Весь договор уместился на двух листах.
Данила перевел документ дословно, а я потом уже корректировал фразы, так сказать «литературообразил», чтоб не звучало коряво. Смысл сказанного остался неизменным.
***
12 марта 2017 года я поехал в Хомс один. У Семена с Дениской в этот день было другое задание. В зоне нашей ответственности (точно сейчас не вспомню название населенного пункта… где-то в горах в районе Масьяфа… кажется) какая-то международная организация (но не ООН, это точно) проводила гуманитарную акцию, всё это должно было освещаться в СМИ, выезжали туда наши офицеры из пресс-центра Хмеймима. Ну и поступила задача из Центра, чтоб кто-то из нас там присутствовал и «посверкал» шевроном ЦПВС перед камерой. Вот Сеня с Деном туда и поехали.
Сначала я заехал в 18-ю дивизию за амидом Хайсамом и мы вместе поехали к Хабиру Рахману. С Баселем и его компанией мы о времени встречи не договаривались – они, как будут готовы, должны были позвонить.
С утра Аль-Ваар снова бомбили… Ну да, ведь договор ещё не подписан…
В управлении госбезопасности просидели мы целый день. Как говорится, в нашей работе самое трудное – ждать. Мы общались на отвлеченные темы – о причинах и ходе войны, о дальнейших перспективах, о семьях, рассказывали анекдоты, пили чай с восточными сладостями… И так целый день.
Мне уже начало казаться, что ничего не будет, но генерал Хабир был твердо уверен, что боевики позвонят.
Они позвонили около 20-ти часов. Сказали, что готовы встретиться завтра, только «пожалуйста перестаньте бомбить».
И тут я решил воспользоваться ситуацией в личных интересах. Дело в том, что люя Тайгиб давно уже приглашал в гости. Он живет в гостинице «Хомс кабир»[67]. И я решил принять его приглашение. А что? Сеня с Деном на базе в Тартусе, донесение они напишут…
Приехали мы к генералу Тайгибу. Он распорядился насчет ужина и насчет номера для меня, потом предложил нам кофе. Амид Халил посидел с нами где-то с пол-часика, потом засобирался домой. Я пошел его проводить, а заодно попросил его поставить задачу мухабаратчикам, чтоб приехали за мной завтра часикам к восьми утра. Прощаясь со мной амид Халил сказал, что если Тайгиб предложит оставить мой автомат у него в сейфе, то соглашаться не нужно – лучше взять его с собой в номер… на всякий случай. Ну Халил «тертый калач» и всякого повидал, так что лучше его послушаться. Слава Богу «всякого случая» не случилось.
Сорок лет назад люа Тайгиб-аль-Хабиб учился в Советском Союзе и когда-то даже хорошо говорил по-русски. Но вот сорокалетнее отсутствие языковой практики на пользу не пошло – разучился. Хотя понимает он очень хорошо. Так что, даже оставшись без переводчика, мы с этим дедом могли сносно общаться. Я кое-что уже «калямал» по-арабски, он вспоминал русские слова. А уж после полубутылки арака, выпитой за ужином, языковой барьер сам собой улетучился.
Спал я в этот день, как ребенок. Выспался, позавтракал. А потом позвонил амид Халил и сказал, что ехать нужно сразу в пекарню – Басель позвонил люа Хабиру Рахману, назначил встречу и генерал уже едет туда.
***
Утром 13 марта 2017 года мы снова собрались за «столом переговоров» в пекарне Аль-Ваара. Кроме нас с Хабиром Рахманом (амид Халил помогал мне в качестве переводчика) присутствовали Басель, Абу Абдалла Ассадык, шейх Хури Осман, еще какой-то араб, имени которого я не запомнил (да и рабочего блокнота нет…) и их переводчик Хасан.
На стол легли два экземпляра договора – на русском и на арабском языках. И тут я что-то сильно разволновался. Честное слово, будто на экзамене каком или на аттестационной комиссии. Сижу и изо всех сил пытаюсь сохранять внешнее спокойствие, а сам чувствую как капля пота по спине скатывается и сердце колотится…
Очень тщательно Басель с Хасаном изучали экземпляр на русском языке. Неоднократно задавали мне вопросы (я ж документ редактировал), я им объяснял, что по-русски эта фраза должна звучать именно так, а вот эти два пункта я объединил в один, потому что они об одном и том же и нам – русским – так понятнее… ну и так далее. Прямо каждое слово анализировали, прежде чем пришли к выводу, что в принципе русский и арабский варианты договора по всем позициям совпадают.
И вот наконец свершилось! Трехсторонний «Договор об урегулировании конфликта в районе Аль-Ваар города Хомс» подписан!!!
Со стороны «общественного комитета Аль-Ваара» договор подписали четверо – Басель, Абу Абдалла, шейх Хури и тот араб, чье имя я не помню; со стороны сирийского правительства – люа Хабир Рахман; со стороны России – «начальник направления отделения ЦПВС «Пальмира» полковник Рябков С.В.»
Первый вывод боевиков из района Аль-Ваар назначили на 18 марта 2017 года. Направление – Джараблюс.
Все нюансы по организации первого вывода решено было обсуждать в телефонном режиме по ходу подготовки в течение этих пяти дней, при необходимости – назначить встречу.
Сразу из пекарни мы с Хабиром Рахманом поехали к люа Басиру Батталу. У него уже сидели люа Тайгиб-аль-Хабиб, начальник народного ополчения, начальники мухабаратов и начальник полиции.
Представленный нами документ привел этих солидных дядек в совершеннейший восторг! Радовались как дети! Четыре года шли к этому!!! Четыре года Аль-Ваар был здесь центром концентрации напряжения, и вот теперь появилась реальная возможность закончить эту эпопею.
18 марта будет ровно два месяца, как я нахожусь в Сирии. Боевиков планируют вывести в течение шести-семи недель… Видимо не застану я окончания этого процесса, не удастся пройтись по улицам Аль-Ваара (а как бы хотелось!) – закончится срок моей командировки. Ну да это не страшно, главное, что если процесс вывода боевиков уже начнется, то врядли он будет приостановлен – они все должны уйти, иначе им же хуже будет. А это значит, что совсем скоро Хомс станет мирным городом. И не придется больше прятаться нашим «русским» в ванной.
Кстати, я позвонил им и рассказал о подписании договора. Они тоже очень радовались.
Черт возьми, приятно осознавать, что на твоих глазах делается история… Что тебе повезло работать в такой крутой команде, и что ты немножечко, совсем чуть-чуть, но приложил руку к тем событиям о которых когда-нибудь будут писать книги и снимать фильмы, и детям в школе рассказывать.
Когда я возвращался в Тартус, по радио уже рассказывали о подписании договора с Аль-Вааром. Естественно, я не всё понял из репортажа, но слово «Аль-Ваар» я понял и, по восторгам мухабаратчиков, догадался о чем этот репортаж.
***
Интересную штуку рассказал мне Семен, когда я вернулся в фундук. Как я уже говорил, на том мероприятии, в котором они с Деном вчера участвовали, присутствовали и ребята их хмеймимского пресс-центра. Так вот, начальник этого пресс-центра майор (фамилию я его так и не узнал) Дима по прозвищу «дикий» (насчет прозвища это отдельная история) спросил у Сени, не мы ли занимаемся Аль-Вааром… Ну да, говорит Семен, мы и занимаемся.
Тогда Дима «дикий» начал Сеню укорять в том, что у нас такие события происходят эпохальные, а мы о них не сообщаем, чтоб СМИ могли осветить… Семен недопонял слегка о каких таких событиях идет речь. Оказывается перед убытием Камиль Ринатович доложил Командующему группировкой, что под его умелым руководством начался процесс урегулирования конфликта в районе Аль-Ваар и двадцать пять боевиков уже сдали оружие… Офигеть! Как же так? Ведь ни один не сдал. И не собираются сдавать!
Я давно уже не мальчик и прекрасно знаю, как можно грамотно преподнести информацию в СМИ, как можно слегка приукрасить свой доклад начальнику, чтоб тот порадовался. Но ведь есть какие-то рамки… Ради чего было так откровенно врать? Ради ордена? Наверное…
Я слышал о том, что ветераны Афганистана и Чечни не очень хорошо относятся к ветеранам Сирии именно из-за, таким вот образом «заработанных» наград. Что ж, наверное они правы. Хотя, я не уверен, что на тех войнах прямо-таки все поголовно награды зарабатывались исключительно честным героическим трудом. Жуликов у нас всегда хватало. Не надо только всех под одну гребёнку чесать – большинство русских офицеров все равно порядочные люди. Искренне в это верю.
Ну да ладно, Бог ему судья.
Самое главное первый шаг сделан – и это правда. Хомс радуется сегодня, у людей появилась надежда и это важнее всего остального.
***
Следующая запись в моем дневнике датирована 17 марта 2017 года. Но постараюсь в общих чертах восстановить события, которые происходили между 13 и 17 марта.
Началась активная подготовка к первому выводу боевиков из района Аль-Ваар. Самый главный вопрос, который меня волновал это прибытие подразделения военной полиции, о котором говорил генерал-лейтенант Гаманюк. Да и по условиям договора мы должны были гарантировать безопасность как при погрузке, так и в пути следования колонны. А какими силами? Мы с Семеном и Денисом? Поэтому я постоянно «задалбывал» Иваныча вопросами по телефону, писал об этом в каждом донесении. Он отвечал, что вопрос решается и военная полиция обязательно прибудет.
В один из дней мы приехали к люа Хабиру подробно обсудить как весь процесс вывода будет организован. Вобщем решили следующим образом. Губернатор выделяет десять обычных городских автобусов, которые в назначенное время должны въехать в район. Там в эти автобусы грузятся боевики с членами семей. По мере заполнения, автобусы прибывают к пекарне. Дальше все выходят из автобусов и проходят тридцатиметровую зону досмотра. Должно быть оборудовано место для досмотра вещей. Люди же пойдут по двум коридорам – первый для женщин и детей, а второй для мужчин. Там их будут пересчитывать, вести учет количества вышедших с оружием боевиков. После зоны досмотра все садятся в междугородние автобусы. Заполненный автобус занимает свое место в колонне. Место построения колонны между первым и вторым блок-постами.
Если в каждом выводе мы планируем вывезти по полторы тысячи человек, то необходимо как минимум пятьдесят междугородних автобусов. Возможность такая есть. Через каждые пять автобусов в колонну будет вставать машина мухабарата для сопровождения. Так же необходимо предусмотреть запасные автобусы (мало ли что может случиться в дороге), машину тех. помощи, несколько машин скорой помощи от «Красного полумесяца», топливозаправщик.
Следом за головной машиной мухабарата должна идти машина нашей военной полиции, во-первых для обозначения присутствия русских, и во-вторых для контроля безопасности колонны при движении на маршруте.
Поскольку я обучен военному делу в российской армии, то я прекрасно понимаю, что мое начальство запросит определенные данные для выработки решения на вывод боевиков. Не так-то просто у нас всё делается. То есть я должен буду представить расчет сил и средств, привлекаемых на эту акцию; карту маршрута с какими-нибудь контрольными точками; предложения по порядку организации связи; расписать порядок формирования колонны и так далее.
В принципе, мне все основные моменты были понятны. Единственное что я спросил у генерала Рахмана так это карту маршрута. Наверняка, говорю, вы уже составили схему маршрута, так может дадите копию… Хабир Рахман заулыбался: «Какая – говорит – карта? Мы тут все дороги и так знаем.» Взял он свой смартфон, открыл Google-карты и пальцем показал как пойдет колонна. Ну я хотя бы записал названия населенных пунктов, через которые пойдет маршрут, а уж маршрут на карте наши и сами нарисуют.
Тут мне позвонил заместитель начальника Центра, который прибыл на смену Камилю Ринатовичу (к сожалению фамилию этого полковника я уже не помню…). Он поставил задачу сегодня же прибыть в Хмеймим для выработки решения на вывод боевиков и членов их семей.
Ну что я говорил? Как чувствовал! Взял я свой рабочий блокнот (в тот момент он еще существовал в природе) и помчался в Хмеймим. Семен с Денисом в этот день снова были не со мной… не помню почему.
Ехал, опять же с пересадками. Мухабаратчики Латакии, которые привезли меня на КПП Хмеймима сказали (я их понял в общих чертах), что обратно они меня не повезут, дожидаться меня не станут, потому что у них и бензин кончился и вообще другая задача поставлена. Сюда довезли, а дальше – извините…
Ну да ладно, разберемся. Пришел я в группу контроля, с Иванычем обнялся, потом направился к оперативному дежурному Центра – там как раз находился «второй» (заместитель начальника Центра). Если б я в России в таком виде пришел к начальнику – точно бы нарвался на взыскание. Двухдневная щетина, форма арабская, обувь пыльная… Короче не совсем образец русского офицера. А здесь мне никто слова не сказал.
Зашел «первый» (начальник Центра, который прибыл на смену генералу Гаманюку) – генерал-лейтенант Титаренко Алексей Федорович. Невысокого роста, взгляд добрый, но в то же время такой… цепкий, будто сразу в душу тебе смотрит. Много не разглагольствовал, сразу по делу – я, говорит, пошел на совещание, вернусь и вы мне должны показать проект решения. Была бы задача поставлена.
Вобщем все мы сделали, и текст решения написали (силы, средства, порядок построения и сопровождения колонны ну и так далее…) и на карту маршрут нанесли. Мужики молодцы – быстро работали, я им только информацию выдавал, а они уж сами её в нужную форму перерабатывали.
Вернулся с совещания генерал, посмотрел, одобрил. Я в очередной раз с вопросами – будет ли военная полиция. Он сказал, чтоб я не волновался, на днях приедут ко мне ребята из Дамаска. Моя задача – провести рекогносцировку и предложить место для их размещения. Понятно. Мы и раньше уже подумывали, что самый оптимальный вариант – разместить их на базе училища связи. Рекогносцировку проведем, все организуем как в лучших домах.
Тем временем день неумолимо клонился к вечеру и пора было бы уже ехать обратно. Но тут возникла одна проблема – как машину заказать… Дело в том, что здесь в Хмеймиме все гораздо сложнее, чем в том же Тартусе. Здесь нужно заранее рапорт писать, начальник штаба группировки на нем резолюцию ставит, с местными товарищами согласование какое-то нужно… вообще, наши – большие мастера по усложнению наиболее простых вопросов.
Но ведь это же Восток! Здесь, если ты человека к себе расположил, то считай, что полдела сделал. Спросил я у Иваныча, кто конкретно дает команду на выделение мухабарата. Иваныч указал мне на бригадного генерала… имя его вспомнить не могу… Ну да ладно. Кабинет этого генерала находился в отдельно стоящем одноэтажном здании. Дверь открыта. Захожу, улыбаясь во все зубы и говорю: «Ихтирами, ясид амид! Фи мушкаля, саиди – лязем рух иль Тартус, ма фи сияра мухабарат… Мумкен сияра, мухтаррам?»[68].
Генерал, по корявому арабскому понимает, что я далеко не переводчик, но ему это обращение было приятно. Встал, объятья распростер, облобызались мы с ним по местному обычаю. Потом куда-то позвонил, что-то сказал и затем обратился (генерал совершенно свободно говорил по-русски) ко мне: «Иди на КПП номер один – машина будет тебя там ждать. Отвезут прямо до Тартуса.»
Один из офицеров Центра, который провожал меня к этому генералу, округлил глаза – как это у тебя получилось?! А вот так, оказывается кроме «садыка» в арабском языке есть и другие слова. И люди лучше тебя понимают, когда ты хотя бы пытаешься понять их… Изучить язык, их обычаи, культуру. Ну ладно, речь не об этом, это вообще тема для отдельного разговора.
Короче говоря, на КПП меня ждала «дошка». За рулем сидел бородатый здоровенный садык, на голове его был намотан шмах, закатанные рукава камуфляжной куртки оголяли крепкие волосатые руки, половины зубов во рту нет (это я увидел, когда он мне радушно улыбнулся)… Вобщем эдакая бандитская рожа…
Домчал он меня быстро, всю дорогу что-то рассказывал. По отдельным словам я понял, что разговор идет о семье – у него жена и две девочки (кажется…). Когда подъезжали к Тартусу, то в ночном небе были очень хорошо различимы, уходящие вверх трассера[69].
Остановились возле КПП ВПУ (мы созвонились с Сеней и он сказал, чтоб в фундук я не ехал – они с Денисом ждут меня на ВПУ). Я вышел из машины, облобызались с моим водителем, попрощались: «Шюкран джазили, хабиб! Массалями!»[70]
Подхожу к калитке и говорю в темноту: «Добрый вечер! Полковник Рябков». А мне оттуда: «Уф… слава Богу, Вы по-русски заговорили… сразу-то и не признал… уже было с предохранителя снял…». Ну да, этого бойца понять можно – стоишь себе на КПП, дежуришь, никого не трогаешь, и вдруг подъезжает «дошка» из которой вылезает бородатый Бармолей… Я больше чем уверен, что дежурный на меня и внимания не обратил, когда увидел моего водителя…
***
Съездили мы на рекогносцировку в училище связи. Начальник училища амид Сулейман – подтянутый, в прекрасной физической форме генерал с мужественным лицом – очень живо откликнулся на идею разместить на его базе подразделение российской военной полиции.
У него было отдельное трехэтажное здание, которое пустовало. Оно было не заброшено, нет, просто там никто не жил. Комнаты на втором и третьем этажах, в большинстве своем, использовались как кладовые – здесь же хранились и кровати и матрасы. Замечательно! Вобщем условия для размещения наших полицейских были очень даже подходящие. Место для приготовления пищи, комнаты на четыре или шесть человек (если две кровати поставить с двумя ярусами), мебель кое-какая нашлась, туалет в рабочем состоянии (чистый даже), душ в отдельном здании на улице (но тоже очень удобно) и рядом местный училищный лабаз (небольшой магазинчик, где всякую мелочевку можно купить). В рапорте начальнику Центра результаты рекогносцировки расписали.
Утром 17 марта 2017 года мы с Дениской поехали встречать наших военных полицейских. Семена мы не взяли – во-первых нашлись дела на базе, а во-вторых нам придется сегодня ночевать в училище связи и в Тартус возвращаться не будем. Дело в том, что завтра первый вывод и начало запланировано на 5:00 утра. Так что нам проще заночевать в 600 метрах от Аль-Ваара, чем среди ночи сюда переться. А Сеня завтра должен «первого» встретить в Татрусе и в Аль-Ваар сопроводить.
Короче говоря, встретили мы наших полицейских. Из них единственным настоящим полицейским был Юрий Горбунков – военный комендант. Всё это подразделение находилось в его распоряжении. Нет, он не был их командиром, он осуществлял общее руководство их деятельностью. Командира роты звали Бахтияр. Ещё из офицеров были двое командиров взводов (командиров групп) – Макшарип и Шамиль. И все это подразделение являлось, переодетым в форму военной полиции, подразделением спецназа из Ингушетии. И отправлены они были в мое оперативное подчинение «…для выполнения задач, связанных с выводом боевиков и членов их семей из района Аль-Ваар».
Из техники у них была «капсула» (это не знаменитый «Тайфун», это обычный КАМАЗ в кузове которого установлена бронированная капсула для перевозки личного состава) и «Тигр».
Когда мы приехали в училище связи, амид Сулейман устроил торжественную встречу. Построил в парадную «коробку» подразделение своих курсантов, говорил красивые приветственные речи. К сожалению на особые какие-то мероприятия (банкет там и все такое…) не было времени (да собственно банкета никто и не планировал) – нужно было размещать людей, нужно было ввести офицеров в курс дела, ведь завтра утром уже начнется работа.
Слава Богу, мужики все были взрослые, вполне себе адекватные, прекрасно понимали зачем они здесь и как себя нужно вести. Поэтому всем обустройством остались руководить сержанты, а мы с офицерами пошли в Юрин кабинет. Для него амид Сулейман выделил в главном административном здании училища отдельные хоромы – двухкомнатный кабинет в котором раньше сам находился (когда было особенно опасно и его основной кабинет был в секторе обстрела, так как его окна выходили прямо на Аль-Ваар). В одной комнате несколько кресел, диван, рабочий стол и шкафы с книгами. А в другой три кровати и санузел.
Начиная с сегодняшнего дня в этом кабинете мы будем ночевать всякий раз перед очередным выводом.
Мы с офицерами провели небольшое совещание, на котором я им конкретизировал задачу, объяснил, как будет проходить погрузка, как будет организовано сопровождение колонны по маршруту (правда сам маршрут пришлось рисовать схематично из-за отсутствия карты…) и в чем конкретно заключается их задача. Потом мы (я, Юра, Бахтияр и Денис – остальным не хватило места в машине) поехали к пекарне. Там я показал мужикам на местности где будут располагаться коридоры досмотра, куда будут заходить городские автобусы, где будет формироваться колонна, где они должны расставить своих людей. Мы здесь уже с люа Хабиром Рахманом всё шагами промеряли вдоль и поперек за последние несколько дней.
Юра с Бахтияром задачу уяснили и мы поехали отдыхать.
17 марта 2017 года в моем дневнике вот такая запись: «…Что-то я очень волнуюсь… Хотя, вроде бы всё обговорено, всё рассчитано, всем ясно где кто стоит и какую задачу выполняет. Но всё равно волнуюсь. Офигеть, какую кашу мы тут заварили! Всего за два месяца планируется вывести из Аль-Ваара 10000 (!) человек. Каждую неделю по субботам по 1500. Но самый трудный день будет завтра… Наверное самый трудный за всю командировку. Такое мероприятие проводится здесь впервые – никто из организаторов с обоих сторон никогда раньше этим не занимался[71]. Если завтра все пройдет гладко, то дальше можно уже не переживать – по накатанной пойдет. Но не дай Бог какой-то сбой… Тогда ко всем чертям полетит этот договор, который не малого труда стоил, и опять начнется стрельба… Что я тут делаю?!! Оле написал СМС: «Всё у меня замечательно! Люблю тебя! Сильнее всех!»
…Как я выжил, будем знать,
Только мы с тобой –
Просто ты умела ждать,
Как никто другой…
Почему-то вдруг вспомнилось…
Ну ладно, завтра вставать в 4:00 утра, больше не знаю о чем таком хорошем написать – мысли только о завтрашнем дне...»
***
18 марта 2017 года в 5:00 утра к пекарне подъехали «Тигр» и КАМАЗ с бронекапсулой. Мы вышли из машин и оказались на пустынной дороге, ведущей, мимо пекарни, в район Аль-Ваар… Ну и где все? Высунулся какой-то сонный мухабаратчик с блок-поста. Увидев нас, сонливость его сразу прошла – такая армия вооруженных «головорезов» прибыла на бронетехнике ни свет ни заря – любой испугается…
Это нормально – если с арабом о чем-то договариваешься на какое-то конкретное время, то он обязательно опоздает и обязательно по уважительной причине. Ну это не общее правило, наши «русские» арабы, например очень даже пунктуальны.
Мы не стали ждать и начали свою работу. К месту проведения акции прибыл один взвод (одна группа), второй же остался в казарме. Через некоторое время ребята поменяются. Бахтияр и командир взвода (не помню, кто из них был тогда первым) поставили задачу личному составу, объяснили кто и где должен встать, кто кого и через какое время меняет. Затем прошли вдоль зоны досмотра с металлоискателем, и провели тщательный визуальный осмотр, чтоб убедиться, что никаких посторонних (взрывоопасных) предметов нет. Эту процедуру ребята будут делать всякий раз перед началом очередной акции.
Начали прибывать наши местные товарищи. Первым приехал люа Хабир Рахман со своими мухабаратчиками. Увидел нас, поприветствовал, пригласил меня, Дена и Юру с Бахтияром в кабинет директора пекарни выпить чаю. Там он объяснил, что вся «движуха» начнется не раньше семи утра, потому что еще темно и люди в районе «очень любят поспать»… Нормально? Тут такие события эпохальные происходят, а они – поспать любят! Обалдеть! Ну ладно, чаю мы попили, Хабир Рахман познакомился с прибывшими нашими офицерами, затем мы пошли смотреть, что происходит на улице.
А там уже кипела работа. Прибыли сотрудники администрации во главе с помощником губернатора. Они поставили колышки (металлические трубы забили кувалдами в асфальт), обозначающие границы коридоров досмотра – один для женщин и детей и второй для мужчин – и натягивали сигнальные ленты.
Прибыли сотрудники полиции. Специально обученные ребята в бронежилетах и касках, с автоматами, заняли свои места в оцеплении. Другие, в самом начале зоны досмотра, соорудили из деревянных поддонов подобие длинного стола, накрыли его тентовой тканью и получилось место для досмотра багажа.
Прибыло где-то семь машин «Красного полумесяца» и куча волонтеров в красных жилетках с символикой этой организации. Эти ребята должны будут оказывать помощь в погрузке.
Прибыл амид Халил, который объяснил, что кроме него здесь еще будут работать несколько офицеров из 18-й дивизии – вести учет вышедших из района, учет собственно боевиков, учет оружия, контролировать, чтоб «крысы» с оружием выходили в строгом соответствии с договором.
Пока шла вся эта подготовка, начали подходить автобусы. Десять городских зеленых автобусов зашли в район. Междугородние автобусы заезжали во внутренний двор пекарни. Смысл такой – из внутреннего двора пекарни выезжает автобус и встает как раз у окончания зоны досмотра. После того, как он заполнится, он едет в сторону первого блок-поста и занимает свое место в колонне. Из внутреннего двора пекарни выезжает следующий автобус и так далее. Все автобусы пронумерованы.
Было огорожено специальное место для корреспондентов. Но их набежало столько, что тесно им было там. А ведь каждому нужно снять эксклюзивные кадры, поэтому местной полиции пришлось выделять отдельных бойцов, чтобы сдерживать сотрудников СМИ в пределах их «загона». Пришла и моя «садычка» Ейгаб Маерид – ну а как же без неё?..
Первый заполненный зеленый автобус из района Аль-Ваар подъехал к началу зоны досмотра 18 марта 2017 года в 8:30. Так начался вывод боевиков.
***
Начальник ЦПВС генерал-лейтенант Титаренко (в сопровождении Семена) подъехал около 10:00 часов к тому времени почти два автобуса было загружено. То есть один уже занял место в колонне, а погрузка второго уже заканчивалась.
Из зеленых автобусов выходили женщины, дети, старики, мужчины и мусаляхимы… Все свои сумки и чемоданы они складывали возле места для досмотра багажа, а сами проходили в свой коридор досмотра, который им указывали местные полицейские, стоящие в оцеплении. В конце коридора их пересчитывали специально обученные ребята, во главе с начальником службы вооружения 18-й дивизии. Эти ребята аккуратненько записывали в блокноты сколько всего прошло женщин, сколько детей, сколько всего мужчин и сколько из них с оружием. После того, как очередную партию пересчитают, давалось разрешение следовать на посадку в автобус. А в это время, уже досмотренный багаж, волонтеры в жилетках «Красного полумесяца» таскали и складывали в багажные отсеки автобусов.
Кроме этих волонтеров погрузкой багажа занимались и молодые парни из Аль-Ваара. Наверное назначены были «общественным комитетом»… Среди них старший по прозвищу «Кит» – высокий молодой бородач с большим пузом (и пистолетом за поясом). Но носился он как заведенный. И сам тюки таскает и других подгоняет… Как будто какая-то волшебная батарейка вставлена…
Женщины в основном были одеты во все черное – длинные джелябии, платки… Много было и таких, которые в «черных мешках»[72] на голове.
Чуть отвлекусь. Вот по тому, как одета женщина, можно сразу определить к какому из направлений ислама она относится. Самые демократичные – это алавиты. Одеваются они так же как и наши девушки – хоть в юбку короткую, хоть… да во что угодно. Сунниты, тоже могут ходить и в обтягивающих джинсах и в кофте короткой такой, что пупок видать, но обязательно будут в хиджабе – волосы показывать нельзя. Шииты – эти ходят в джелябиях и хиджабах, но не закрывают лиц, да и совершенно не обязательно напяливать на себя все черное, часто бывают и яркие краски.
А здесь, в Аль-Вааре, подавляющее большинство женщин были во всем черном с закрытыми лицами – это ваххабиты. Некоторые даже в черных перчатках – чтоб ни одного открытого участка тела. Поскольку ваххабизм это искусственно созданное религиозно-политическое движение и к истинному исламу отношения не имеет (по моему мнению), то и эти «мусорные пакеты» тоже специально выдуманы последователями Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба[73]. Местные товарищи уверены, что такое женское обмундирование создано именно специально – под этим «мусорным пакетом» спокойно можно и бородатого бандита спрятать.
Теперь снова возвращаемся к нашей работе.
Если бы не знать, что все эти люди, которые выходят из района, связаны с боевиками, то к ним вполне можно было бы испытывать чувство жалости. Такие они все неухоженные, одеты как попало, дети грязные… Сердце просто кровью обливается.
Генерал Титаренко поставил задачу каждый час докладывать в центр динамику проведения погрузки – сколько вышло людей всего, сколько из них боевиков (это местные определяли безошибочно) и сколько единиц оружия.
Хабир Рахман занял позицию у забора пекарни в том месте, где останавливались зеленые автобусы и руководил всем процессом оттуда. Наш «первый» в основном находился рядом с ним. Кстати, когда появился Алексей Федорович, то представители нескольких телеканалов сразу ринулись к нему с целью взять интервью. Но он сказал, что ему никаких интервью давать нельзя, «а вот Серёге – можно».
Что тут началось! Я думал меня затопчут… Ну или микрофонами затыкают… Такая толпа СМИшников сразу налетела. Были и наши из пресс-центра Хмеймима. Для них тоже нужно было сказать пару слов. После того, как по российскому телевидению вышел первый репортаж о выводе боевиков из Аль-Ваара, я полностью был рассекречен. Если раньше я жене рассказывал по телефону о том, что занимаюсь всякой бумажной работой, иногда езжу на экскурсии, то теперь она увидела, что это за тихая и спокойная жизнь.
Как пояснил люа Хабир – в первом выводе не будет самых отъявленных головорезов. Они сначала запускают «самую шушеру», а реальные боевики будут, скорее всего, выходить ближе к концу.
Процесс погрузки шел очень медленно. Мы изначально рассчитывали управиться часов за пять, да не тут-то было! Не очень-то просто, скажу я вам, с непривычки столько времени находиться в «броне» и с оружием.
Поскольку, как я уже говорил, раньше в таком масштабе никто подобные операции (из здесь присутствующих) не проводил, то не смотря на то, что мы старались тщательно все продумать, возникали все же вопросы… Стоял Алексей Федорович, смотрел на весь этот процесс, потом подзывает меня и говорит: «После отправки колонны наш «Тигр» будет сопровождать их до точки передачи. Так?». Я говорю: «Так.» А он спрашивает: «Кто поедет в составе экипажа?» Я говорю: «Юра старший, с ним Бахтияр и четыре бойца, один из которых – водитель»[74]. «Хорошо – говорит генерал – а как они взаимодействовать будут с мухабаратом, который идет в колонне или если, не дай Бог, что случится? Они ж по-арабски не понимают. И переводчика у них нет…» Я согласился – как тут не согласишься, если так оно и есть. А кого я им туда посажу? У меня ведь только Дениска… Так я генералу и доложил.
Алексей Федорович обещал в течение недели решить вопрос, чтоб для нашей военной полиции специально прислали переводчика. А сейчас в «Тигр» нужно сажать Дениса... Трудно спорить с генералом, особенно если он абсолютно прав. Но Ден – пацан совсем, на год всего старше моего сына… Тогда я попросил разрешения двух бойцов из состава экипажа «Тигра» убрать, а вместо них поедем мы с Денисом – я парня бросить не могу. Федорович просьбу мою удовлетворил. Сеня-же должен был сопровождать генерала обратно в Тартус и затем организовать для него машину до Хмеймима.
Колонна была сформирована и готова к движению в 17:30. Двенадцать с половиной часов проторчали мы возле этой пекарни… Но тогда мы еще не знали, что это была самая быстрая погрузка.
Всего в колонне было 34 автобуса в которых сидело 1400 человек. Из них 344 боевика (204 из них с оружием). Через каждые пять автобусов стояла машина мухабарата. Старшим всех мухабаратчиков в колоне был подполковник Аммар. За головной машиной мухабарата встал наш «Тигр». В нем сидел Юрик – старший машины, он сидел рядом с водителем (водитель – Мустафа). Сзади – Бахтияр, Салауддин (сержант из взвода Макшарипа) и мы с Денисом.
Алексей Федорович проинструктировал, чтоб я ему звонил после прохождения каждой из контрольных точек[75].
***
Колонна начала движение 18 марта 2017 года около 17:40. Ехали сначала очень медленно. Темнело быстро. Если вы посмотрите на карту ведения боевых действий в Сирии по состоянию на март 2017 года (в Интернете можно найти) и приблизительно хотя бы нарисуете наш маршрут, то будет проще представить себе дальнейшие события.
Дорога, по которой мы ехали, называется здесь «дорогой жизни на Алеппо». Особенность в том, что с обоих сторон от этой дороги есть территории, подконтрольные боевиками. На западе – в провинции Идлиб в основном Джебхат-ан-Нусра, а на востоке – ДАИШ (ИГИЛ). Территории боевиков находятся в основном на значительном удалении от этой дороги, но есть один участок – между Саламией и Итрией, где позиции «крыс» буквально в нескольких сотнях метров. Ну а самое узкое место этого «бутылочного горлышка» находится между населенными пунктами Шейх Гиляль и Итрией.
Доложил я «первому» о том, что колонна прошла Саламию. Едем дальше. Уже совсем стемнело. Немного после Шейх Гиляля вижу – через дорогу с одной и с другой стороны летают трассера. Ночью так хорошо видно. На какие-то доли секунды это зрелище даже понравилось – множество красненьких светящихся чёрточек порхают впереди туда и сюда… Но когда понял, что это такое – разонравилось. Бахтияр с Салауддином внимательно смотрели в темноту сквозь бронестекла автомобиля. Движение продолжалось – головная машина не остановилась и мы шли четко за ней.
Вдруг метрах в двадцати справа от «Тигра» два взрыва… не останавливаемся, движемся дальше. На наше счастье по обоим сторонам дороги через пару сотен метров начались высоченные земляные насыпи, которые и укрыли нас от обстрела. Как объяснил Бахтияр, эти взрывы – реактивные снаряды небольшого калибра. И, по его мнению, кто-то пытался попасть именно в «Тигр». Колонну, которая шла сзади нас, никто не трогал и, вроде бы, даже трассера перестали перепархивать через дорогу.
У Бахтияра с собой был прибор для определения координат (кажется что-то типа «Грота-М»), он снял показания, которые я тут же отправил СМСкой генералу Титаренко и пояснил ситуацию. Кроме того, над нами должны были работать наши беспилотники и отслеживать наше движение.
В Итрии колонна остановилась. Здесь было относительно безопасно. Нужно было проверить всё ли в порядке, нет ли повреждений или еще каких неприятностей. Подполковник Аммар пояснил, что мы как раз попали в эпицентр боя между подразделениями сирийской армии, отвечающими за блок-посты вдоль дороги и боевиками – отряд ДАИШ пытается прорваться в сторону Идлиба.
Вдруг до нас донесся гул далеких взрывов – наверняка что-то тяжелое «долбит» сейчас в том месте, где недавно нас чуть не подстрелили. И в подтверждение моей догадки «ожил» мой сотовый – звонил генерал-лейтенант Титаренко. «Слышишь – спрашивает – что-нибудь?» «Так точно, – отвечаю – товарищ командир, слышу что-то тяжелое…» «Всё правильно – говорит генерал – это я тебя прикрываю».
Дальше мы пошли на Ханасер. Было уже не так «весело» – изредка над дорогой пролетал трассер… взлетела парочка осветительных ракет…
Населенный пункт Тадеф – это точка передачи. Дальше начинается территория боевиков. Мы подъехали туда в 4:00 19 марта 2017 года. Расстояние около трёхсот километров мы прошли почти за десять часов. Колонна дошла в целости и сохранности.
Однако опять незадача – дорога, ведущая в Тадеф перегорожена здоровенным земляным валом. Прибежал Басель – «…вот – говорит – проблема, автобусам дальше не пройти…». А я что сделаю? Ну перед ним-то я не стал руками разводить, а объяснил с умным видом, что мы, в соответствии с договором, отвечаем за безопасность в пути следования. Все сейчас живы-здоровы? Вот и хорошо! А разгребать земляные валы это не наша работа. На вот, Басель, возьми лопату – благо в «Тигре» имеется шанцевый инструмент. И лопату-то он взял!
Нашли еще какую-то лопату и Басель с Абдаллой Ассадыком начали вал раскапывать. Ну это надолго… Копали, копали, с кем-то ругались из своих, кому-то звонили по телефону. Потом Басель подходит к нам (все пальто перепачкано глиной) и говорит, что с «той стороны» может подойти бульдозер и убрать этот вал, только нужно разрешение люа Хабира – ведь формально он пересечет линию соприкосновения. Еле удалось дозвониться до Хабира Рахмана – связь в этом месте вообще была никакая. В итоге «добро» было получено (ну и доклад «первому» СМСкой отправлен…).
Через пару часов подошел здоровенный бульдозер (чем-то похож на наш новый Б-10М2, который сделали на ЧТЗ[76]), весь самопально обваренный толстыми металлическими листами. Ну просто танк с ковшом впереди! Этот «механический Франкенштейн» справился с валом буквально за пятнадцать минут. Колонна продолжила движение. Мы пересчитали – мимо нас на «сопредельную территорию» прошли 34 автобуса. Ну и слава Богу.
Нам была поставлена задача, сразу после передачи автобусов, убывать в Алеппо, там (по возможности) отдохнуть и двигаться обратно в Хомс. А вот все ребята подполковника Аммара должны были дожидаться, когда автобусы пойдут назад и сопровождать их. От Тадефа до Алеппо всего сорок километров. Мы попросили Аммара дать нам одну машину, чтоб сопроводили и показали дорогу.
План у нас был такой (Юра предложил) – приехать в Алеппо, там на базе батальона военной полиции поспать несколько часов и ехать обратно в Хомс. Красота! Кроме того, там находился еще и «филиал» ЦПВС, которым командовал генерал-майор… к великому сожалению фамилии не вспомню…
Приехали в Алеппо. Да, многого натерпелся этот город. Бои здесь были просто страшенные. Какие-то кварталы просто превратились в горы битого кирпича… Но видно, что город восстанавливается. Пока еще медленно (ну это и понятно – война еще не закончилась), но очень уверенно.
Пришли мы с Юрой с докладом к начальнику алеппского ЦПВС, но ему было не до нас – он был на видеоконференции с командующим группировкой. Отдал генерал распоряжения начальнику штаба, чтоб тот нас накормил, разместил на отдых и озаботился выделением для нас мухабарата для сопровождения.
Вот здесь важный момент. У меня с собой была сумка из-под бронежилета. В ней был рабочий блокнот, мой дневник, шмах, ветро-водо защитная куртка из комплекта ВКПО и «мыльно-рыльные» принадлежности. Утром в Тадефе было холодно и я одевал куртку и шмах. Сейчас они просто лежали за боковым сиденьем в «Тигре». С рабочим блокнотом я пошел на доклад к генералу (приучен ходить к начальству с рабочей тетрадью или блокнотом), после чего тоже бросил блокнот на сиденье. Таким образом в моей сумке остался только дневник и «мыльно-рыльные». Для чего я так подробно о своей сумке – позже будет понятно.
В расположении, куда привел нас начальник штаба для отдыха, свободных коек не было ни одной. Ну я сказал ему, что это не проблема – пойдем в батальон военной полиции. И поесть сами чего-нибудь найдем. Главное, чтоб под нас мухабарат выделили (видел я уже нашу бюрократию в Хмеймиме – сто согласований, рапорта…), а больше нам ничего и не надо.
Здание, в котором располагался батальон военной полиции, находилось совсем недалеко. Да только и там была «засада» – весь батальон уже грузился на КАМАЗы и готовился убывать на аэродром. А те, что прибыли им на смену – только приехали с аэродрома и разгружались… То есть и здесь не до нас пока…
Ну ладно. Денис, Мустафа и Бахтияр сходили в магазин за продуктами. Мы чего-то перекусили, потом Мустафа прилег вздремнуть прямо в «Тигре». Главное, чтобы поспал водитель, а остальным не обязательно.
Часа через полтора подъехали мухабаратчики на белом «Опеле» – наше сопровождение. Было около полудня 19 марта 2017 года, когда мы выдвинулись из Алеппо обратно в Хомс.
***
Подъезжая к тому месту, где прошлой ночью шел бой, мы увидели, что дорога закрыта. Остановились. Офицер на блок-посту объяснил, что впереди снова идет бой – ИГИЛовцы всё не оставляют попыток прорваться в сторону Идлиба. Мы слышали стрельбу, слышали крупнокалиберные пулеметы и даже авиацию слышали – бомбили там.
Бахтияр снял координаты, а я позвонил «первому» и доложил обстановку. Он подтвердил, что в этом районе работает наша авиация. Потом предложил вернуться в Алеппо и переждать там. Я вкратце объяснил, что в Алеппо сейчас не до нас и попросил разрешения действовать по обстоятельствам – вдруг удастся проскочить (должно же затишье быть когда-нибудь…). «Первый» разрешил. На всякий случай, я поставил на голосование вопрос – возвращаться в Алеппо или здесь дожидаться удобного момента. Никто возвращаться не захотел…
Ждали долго. Наконец этот офицер на блок-посту сказал, что вот сейчас можно проскочить. Только, в целях безопасности дистанция между машинами должна быть метров 100…200 и скорость максимально возможная. И не в коем случае нельзя останавливаться.
Впереди совершенно прямой участок дороги. Проехать нам нужно около трех километров – дальше по обеим сторонам насыпи и будет относительно безопасно.
Ну мы и «ломанулись»! Мустафа разогнал наш бронеавтомобиль до 120 километров в час. Семитонный бронированный «Тигр» на такой скорости – это практически снаряд… Белый «Опель» наших мухабаратчиков как-то лихо рванул вперед и больше мы их никогда не видели…
Дальше события развивались очень стремительно.
На нашей полосе движения стояла платформа трейлера, на которых обычно возят тяжелую технику. На этой платформе стоял танк Т-72 сирийской армии. Практически на наших глазах в этот танк что-то прилетело и он задымился. Разгорался он очень быстро, черный дым валил густыми клубами.
Боковой ветер сдувал этот дым таким образом, что застил нам встречную полосу движения. Ситуация страшная – на нашей полосе горящий танк, а «встречка» вся в дыму и ничего не видно. Что делать? Останавливаться? Нельзя – мы сразу становимся такой же мишенью, как этот танк. Времени на принятие решения нет – расстояние стремительно сокращается. Я дал команду всем одеть «броню». Юра сказал: «Мустафа, обходи справа…» Мустафа было дёрнулся вправо, но видимо испугался – крутая насыпь, «Тигр» мог перевернуться… и он снова выровнял руль и направил машину (Иншалла!!!) через дым.
Истерический гудок клаксона мы услышали практически в последний момент. Прямо вплотную рядом с горящим танком наш «Тигр» лоб в лоб столкнулся с автобусом… Как он здесь оказался?!! Кто его там пропустил?!! Это был обычный междугородний автобус. Удар был страшной силы, «морда» нашего «Тигра» задралась вверх (всё это происходит в какие-то считанные мгновения… как мне тогда показалось).
Передние двери нашего бронеавтомобиля от удара заклинили, мы вываливались через задние. В салоне мгновенно потемнело от черного дыма. Я не помню как я оказался рядом с машиной и как рядом со мной оказался Дениска. На земле я увидел автомат Салауддина, схватил его и толкнул Дениса в сторону обочины.
Мы с ним отбежали от дороги метров пятнадцать и залегли за камни. Салауддин с Бахтияром помогали Юрке и Мустафе вылезти из машины. Мустафу пришлось выносить на руках – он потерял сознание, ударившись головой о бронестекло. Юра, вроде бы был в полном порядке. В автобусе оказалось немного народу. Раненые были, но никто не погиб (мы потом специально уточняли). Бахтияр вернулся к машине и попытался достать из неё какие-нибудь вещи. Хватал не глядя, всё, что подворачивалось под руку. Много взять не смог – становилось жарко как в микроволновке.
«Садыки» бежали к нам, размахивая руками и что-то кричали. Денис лежал на спине с ошалелыми глазами и кричал: «Сергей Викторыч! Дайте мне пистолет! Я им живым не дамся!». Я схватил его за грудки, хорошенько тряхонул: «Сынок, что они кричат?!». Ден перевел. «Садыки» кричали что нужно отходить к блок-посту, который где-то в километре отсюда. Отходить нужно быстрее, потому что ДАИШ наступает…
Сначала мы передвигались короткими перебежками. Одна мысль стучала пульсом в висок: «Надо было бегом, а не гирями заниматься…». Я тащил два автомата, какие-то вещи и не старался не упускать Дениску из виду (думал ещё, что выплюну сейчас нафиг свои лёгкие…). Выстрелы я слышал, но разбираться кто стреляет, по кому и откуда – не было ни малейшего желания. Потом с блок-поста к нам подъехал ещё один Т-72. Мы взобрались на него и, держась за поручни на башне, поехали. Ездить на танке (сидя на броне) по пересеченной местности это просто «жесть». Я думал меня нафиг скинет с него, изо всех сил держался за поручень.
Мустафа сидел прямо передо мной. По его лицу стекала кровь. В себя-то он пришел, но его здорово трясло. «Я вас подвел, товарищ полковник…» - повторял он как заклинание. А меня беспокоило другое – чтоб он и Денис с танка не свалились. Поэтому держался я за поручень левой рукой, правой держал Мустафу и орал на Дена, чтоб тот держался сильнее.
Вот так мы до блок-поста и добрались.
Итак, у нас раненый водитель, Юра жалуется на боль в руке и Дениска на боль в шее. Осталось пять автоматов из шести – автомат Мустафы остался в «Тигре». Дело в том, что у водителей обычно АКСУ (укороченный), а в водительской двери в «Тигре» есть специальный «карман», куда кладут автомат, чтоб он не мешался. В этой ситуации мы о Мустафе подумали, а о его автомате – нет…
Немного отдышавшись, мы с Юрой сформулировали доклад «первому» – если позвонить и начать сбивчиво кричать в трубку о том, что произошло, то начальник из твоего доклада полезной информации может не уяснить. Позвонил, доложил – совершено лобовое столкновение с автобусом вследствие того-то и того-то, у нас двое (Юрик сигналил, чтоб я про него пока ничего не говорил…) «трёхсотых»[77] – водитель и переводчик, принимаем меры для оказания им медицинской помощи и будем искать варианты как отсюда выбираться. Доклад закончил.
Генерал сказал, чтоб действовали мы по обстановке. При каждом её изменении – ему доклад. Он организует наше прикрытие и будет думать об эвакуации. Говорил спокойно, не кричал, не нервничал – сразу видно, что боевой генерал. И это вселяло уверенность, что все будет хорошо.
Дальше, если так можно сказать, удача начала поворачиваться к нам своей лицевой стороной. Подъехала машина «Красного полумесяца». Я не знаю куда и зачем она ехала, но мы её тормознули и объяснили ситуацию. Ребята молодцы, всех наших «трёхсотых» осмотрели, сказали, что Мустафу нужно срочно госпитализировать. Я спросил, где ближайшая больница или какое-то медицинское учреждение. Они ответили, что есть деревня километрах в пяти отсюда (они сами как раз и ехали из этой деревни) и там есть больница. Я сказал им, что ехать вперед, все равно у них не получится – вон какая обстановка-то, поэтому пусть берут наших раненых, разворачиваются и едут в больницу. Юра ехать наотрез отказался, поэтому поехали Денис и Мустафа.
***
От блок-поста было хорошо видно, как на месте столкновения полыхает пожарище. Если не половину, то четверть неба застил черный дым. Загорелся наш «Тигр» от танка и полыхал за милую душу. Как потом нам сказали, в танке погиб экипаж – три человека…
Среди вещей, спасенных Бахтияром, оказалась и моя сумка из-под бронежилета. Ну а в ней только дневник и мыльно-рыльные. Рабочий блокнот и куртка сгинули геройской смертью вместе с «Тигром».
С блок-поста, возле которого мы находились, велся огонь из крупнокалиберного пулемета. Не так, чтобы прямо «ожесточенный огонь», но постреливали – дадут очередь и молчат минут десять-пятнадцать. А в это время слышно было только «калаши». Потом опять пару коротких очередей и молчание на какое-то время.
Вдруг мы видим – с юга (со стороны Хомса) приближается наша колонна! Наши! Впереди БТР, за ним КАМАЗ с бронекапсулой, несколько грузовиков… Перед блок-постом к тому времени сформировался серьезный затор – несколько больших фур, легковушки, автобусы… Теперь-то уж точно дороге перекрыта и ехать дальше и бессмысленно и смертельно опасно.
Мы с Салаутдином подошли к нашей колонне. Оказалось. Что ребята едут в Алеппо, везут боеприпасы. Старший колонны капитан (фамилию я у него так и не спросил) Руслан узнал меня – сказал, что из Москвы в Хмеймим мы летели одним бортом. Я объяснил ему ситуацию и попросил, чтоб он связался со своим начальством. Руслан сразу позвонил, доложил, попросил разрешения разворачиваться и возвращаться. Разрешение получил. Я доложил «первому», что нам здорово повезло и эвакуироваться будем самостоятельно.
Созвонились с Денисом. У него все было в порядке – боль в шее оказалась простым растяжением (от резкого рывка головой во время удара). Мустафе была оказана медицинская помощь, но его состояние было достаточно серьезным. Я дал указание, чтоб Ден попросил местных товарищей вывезти их с Мустафой на дорогу – через какое-то время мы будем мимо проезжать и подберем наших.
В нашей колонне даже доктор оказался! В капсуле сделаны сиденья такие вогнутые, то есть сидеть в них довольно-таки удобно… а вот лежать на них не очень – поверхность волнистая получается, а не ровная. Поэтому из бронежилетов сделали мы для Мустафы что-то вроде лежака. И это было необходимо, потому что к нему уже «пристегнули» капельницу и транспортировать его нужно было только в лежачем положении. Доктор находился рядом с ним и постоянно о чем-то разговаривал, на давая Мустафе заснуть, а если тот начинал «отключаться», до будил его, говорил: «Не спи!»…
Я «стрельнул» сигарету у кого-то из бойцов, что находились в бронекапсуле. Подкурил и только тогда заметил, как дрожат руки – сигарета просто плясала в моих пальцах… Нервы наверное… Ну ничего, теперь можно было немножко расслабиться.
А ещё у меня сел аккумулятор на телефоне. Я попросил у кого-то из бойцов телефон, чтобы отправить СМС жене, а то ведь волноваться будет. Не помню точно, что я написал, но что-то вроде: «Всё у меня хорошо. Экскурсия маленько затянулась. Еду домой». И, наверное что-то насчет «очень люблю тебя» и всё такое…
Ехали мы очень долго. Давно уже стемнело и из маленького окошка бронекапсулы трудно было понять где мы вообще находимся. Дениска сидел рядом со мной на касках и причитал о сгоревшем в «Тигре» рюкзаке, в котором, кроме всего прочего, была его новая зубная щетка… «Я её не сберёг, Сергей Викторыч…», сокрушался Ден. А я ему говорю: «Сынок, ты жизнь свою сберёг…»
Наконец я начал узнавать окрестности Хомса. Сначала, как мы и договорились с Русланом, мы направились в училище связи – нужно было высадить там Бахтияра и Салаутдина.
Колонна остановилась на территории училища, мы вылезли из бронекапсулы и я сразу угодил в объятья Баселя (моего друга – мухабаратчика). Не нужно было переводчика, чтобы понять, как он рад нас видеть: «Ана калям – уэйна акыд Сергий?! Уэйна Дэнис?! Меде хедес?!»[78]. Честно говоря, я и сам очень обрадовался, увидев его – мы виделись крайний раз ещё до того двойного теракта в мухабаратах Хомса и ходили слухи, что он погиб. Чуть не расплакался…
Мы с Денисом пересели в машину к Баселю – они сопровождали колонну до самого Тартуса. Ден в дороге уснул. Натерпелся сегодня парень… Но молодец – по-мужски себя вел. Пока такие ребята растут в нашей стране, за её будущее можно быть спокойным.
В Тартус колонна пришла где-то в половине второго часа ночи. Остановились возле первого КПП и я сразу (Дениса с мухабаратом отправил в фундук) пошел на ВПУ. Там, кроме оперативного дежурного, находились начальник штаба (полковник Игнатов Станислав Петрович) и командир ВПУ (контр-адмирал Петренков Игорь Сергеевич). Они уже в общих чертах были в курсе того, что произошло. После моего короткого доклада, контр-адмирал лично пошел к колонне, чтоб доставить раненых на «Иртыш».
«Иртыш» – это «плавучий госпиталь», который как раз в это время стоял в порту Тартус. Там уже ждали наших ребят (молодец Игорь Сергеевич – всё организовал в лучшем виде).
Пока контр-адмирал занимался нашими ранеными, Станислав Петрович немного меня расспросил о наших приключениях, потом налил нам обоим по полстакана водки. Мы выпили, я пожелал ему спокойной ночи и пошел спать.
Было уже около трёх часов ночи 20 марта 2017 года. Так начался мой сорок пятый год жизни.[79]
***
Мы навестили Юру с Мустафой 21 марта. Мустафа, конечно в тяжелом состоянии, но слава Богу, жизни его ничего не угрожает. А Юрик вышел к нам с рукой, закованной в гипс – сломано было несколько костей в кисти. Кстати, после этого, он получил прозвище «Юра-рука».
В этот же день Басель (тот, который бандит) со своей компанией вернулись в Аль-Ваар. После того, как они ещё день отдохнули, мы начали работу по подготовке следующей акции.
Но не всё было так просто. Во-первых, срок Денисовой командировки подошел к концу и в Хмеймим прилетел уже его сменщик. Но Ден так просто не хотел уезжать – нужно было нормально попрощаться с «русскими». Во-вторых следующий вывод планировался на Идлиб, а это требовало разработки новой схемы маршрута, решения и так далее. Более того, на очередных переговорах Басель заявил, что русские должны быть как в начале, так и в конце колонны в пути её следования, иначе просто формализм получается, а не выполнение условий договора.
Кроме того нужно было решить ещё две задачи – как-то заменить погибший «Тигр» и нужен был офицер взамен «Юры-руки». А следующий вывод планируется уже на 25 марта. Времени осталось совсем мало. Начались настойчивые звонки в Центр, куча рапортов… Наш «первый» сказал, что по замене «Тигра» и военного коменданта вопрос решится положительно и я сразу успокоился. Как-то этот командир внушал уверенность и спокойствие. Если он говорил, что будет так, значит так оно и будет – мы были в этом уверены. А когда ты работаешь «на земле» и ведешь переговоры с «крысами», то, если ты берешь на себя какие-то обязательства, очень важно быть уверенным, что так оно и будет – мы ж с Баселем не просто балаболим… мы, по большому счету, международную политику ведем. А почему нет?
Подробных записей в моем дневнике по поводу, происходивших в эти дни событий, нет. Ну да ладно, постараюсь всё по-порядку. Хотя бы приблизительно.
Во-первых, мы договорились с нашими «русскими» по поводу проводов Дениса. День и время были назначены, переговоров с «крысами» не планировалось. Заехали с утра к люа Хабиру, обсудили кое-какие вопросы, касающиеся очередного вывода. Затем поехали к Мугаллиму Хамиду в «Сафир» поговорить на общие темы и заодно позволить Дениске с ним попрощаться. Оказалось, что Мугаллим Хамид слышал о том, что у меня был день рождения. Он пообещал на следующий вывод приехать в Аль-Ваар с тортом.
Потом заехали в мухафез – тоже попрощаться было надо. После мухафеза планировали ехать уже к Ирине – там должны были пройти проводы Дениса. Когда сидели у амида Хаддада, позвонил Хабир Рахман и сказал, что Басель очень хочет встретиться. Блин! Как ему удается ломать все наши планы? Я принял решение отправить Дениса к «русским», а мы с Семеном заехали в 18-ю дивизию за амидом Халилом и с ним поехали на переговоры.
Переговоры продолжались часа четыре. Среди основных вопросов – присутствие русских в начале и в конце колонны и выделение грузовиков для перевозки личных вещей тех, кто покидает район.
По первому вопросу я заверил (с генералом Титаренко уже всё было согласовано), что впереди колонны пойдет «Тигр», а замыкать будет КАМАЗ с бронекапсулой. Если вдруг «капсула» отстанет[80], то личный состав будет пересажен в автобусы (Хабир Рахман подтвердил, что автобусы будут выделены) и движение продолжится. Но русские и в начале и в конце колонны будут обязательно.
По второму вопросу Хабир Рахман сказал, что будут выделены четыре грузовика под личные вещи. Впоследствии мы очень пожалели, что пошли в этом вопросе навстречу боевикам… Но ведь нашей задачей было, как можно быстрее освободить район Аль-Ваар, поэтому мы готовы были идти на любой компромисс, лишь бы они свалили и чтоб не было бы у них повода для приостановки нашего договора… Если здесь у нас всё сложно… я представляю, что там делается в Астане или в Женеве (кстати, Александр после неудачной попытки провезти гуманитарную помощь в Аль-Ваар, так мне и не звонил больше).
Затем согласовали мы маршрут. Следующий вывод будет на Идлиб. Но до Идлиба можно ехать разными маршрутами. Было предложено три. Я сказал, что после согласования этих маршрутов с моим командованием, смогу предложить максимально безопасный – тот, на котором наши смогут эффективнее всего (в случае чего) нас прикрыть. Такое предложение было одобрено всеми.
Разговоры по поводу того, о чем я написал в предыдущих трёх абзацах, длились почти четыре часа (я уже об этом говорил…). Вообще на всех переговорах где-то 90% времени занимает трепотня на отвлеченные темы либо на уходы от основных вопросов переговоров. Это нормально.
После переговоров мы с Сеней, распрощавшись с амидом Халилом, поехали к Ирине и Караму. Там были уже и Асфат с Викторией и все их дети. Они оказывается и за стол ещё не садились – нас ждали. Посидели душевно, все говорили Денису много тёплых слов. Даже я расчувствовался.
На следующий день Сеня с Деном поехали в Хмеймим. Семен должен был там Дениса «сдать», затем «получить» нового переводчика и вернуться обратно.
Наш новый переводчик – Федор Залесский. Он уже старший лейтенант, поэтому для него не надо было выдумывать легенду и повышать его воинское звание. Нормальный парень, весёлый, компанейский, живой. Только с арабским у него не так хорошо, как у Дениса. Он не заканчивал военного университета, по образованию он из авиационных технарей (как и мы с Сеней), прошел шестимесячные курсы изучения арабского. Но это его вторая командировка в Сирию, так что, я думаю все будет нормально – взаимопонимание найдем. Не в том смысле, что мы должны найти взаимопонимание с Федей, а в том, чтоб он нашел взаимопонимание с арабами.
Нового коменданта, который прибыл на смену Юре-руке встречал Семен. Не помню досконально подробностей того, как встретил я нового коменданта, прибывшего на смену «Юре-руке». Этого, кстати тоже зовут Юрий, позывной у него «Назар», потому что фамилия Назаров. Так вот, «Назар» ехал в колонне, которая шла из Хмеймима в Алеппо. Как-то так получилось, что Хомс колонна прошла и Семену пришлось её догонять.
Забегая вперед, скажу, что поначалу «Назар» мне не понравился. Очень уж какой-то не способный на импровизацию и боящийся ответственности – на каждый шаг должно быть боевое распоряжение, а если его нет, то мы этого шага делать не будем, пусть даже он и необходим в данной ситуации. Но это было только поначалу. Как он потом признался, я тоже не вызвал в нем светлое чувство симпатии. Потом, когда мы с ним сработались, то оттаяли друг к другу, перестали «корчить из себя…» и стали настоящими друзьями и во многих вопросах помогали друг другу и поддерживали.
Кроме прибытия нового коменданта, из Дамаска приехал новый «Тигр», а ещё прислали всё-таки переводчика для военной полиции.
А кто бы сомневался – если генерал Титаренко пообещал решить вопрос, значит вопрос будет решен.
Итак, второй вывод боевиков из района Аль-Ваар был назначен на 25 марта 2017 года.
***
24 марта 2017 года с самого утра мы (я, Семен и Федя) приехали к люа Хабиру Рахману. Я привез, согласованный с Центром, вариант маршрута на Идлиб. Точка передачи должна была быть в Шейх Гиляле. Хабир Рахман с нашим предложением согласился, позвонил Баселю, рассказал о маршруте и тот ответил, что нужно подумать. Думали они часа три, потом перезвонили и согласились с таким раскладом.
Потом мы поехали в училище связи. Провели короткое совещание с нашими офицерами, отдали им схему маршрута и боевое распоряжение. В распоряжении был расписан порядок сопровождения колонны. В голове должен идти «Тиргр» и замыкает колонну – «капсула». Снова возник вопрос – а что, если «капсула» здорово отстанет. Я сказал, что людей тогда можно будет пересадить в автобусы (с местными было уже согласовано – специально под нас выделялись два микроавтобуса). Юра («Назар») на это воспротивился – согласно приказа Командующего группировкой, передвижение наших военнослужащих на автобусах категорически запрещено. Да и в боевом распоряжении не сказано, что мы можем на автобусах ехать. Я сказал, что сейчас «копья ломать» не будем, завтра приедет генерал Титаренко и нас рассудит.
Вообще Юра прав. И я неоднократно просил выделить нам второй «Тигр», потому что «капсула» это действительно «большая черепаха». Но второго «Тигра» для нас у командования группировкой не было. А после недавних событий вообще бесполезно на него рассчитывать. И приказ о запрете передвижения на автобусах тоже есть. И если мы посадим людей в автобус, а в дороге вдруг, не дай Бог, чего случится – нам хана… Но с другой стороны есть обязательства, которые прописаны в договоре. Вот что делать?
Мы с Федором остались ночевать в училище связи, а Сеня поехал обратно в Тартус. Завтра он опять должен будет встретить «первого» и сопровождать его в Аль-Ваар. Мы планировали лечь спать пораньше, потому что вставать нужно будет в 4 утра. Но в 17:30 позвонил амид Халил. Он сказал, что ему только что звонил Хабир Рахман – Басель и его друзья хотят встретиться с нами в 19:00 в пекарне… Есть какой-то серьезный разговор. Халил сказал, что к назначенному времени туда тоже подъедет.
Ну ладно, собрались мы в пекарне в 19:00. Были мы с Федей, Юра, Бахтияр и Салаутдин (им троим просто было интересно), приехали люа Хабир и амид Халил. И вот этой дружной компанией мы еще час ждали Баселя и его команду.
Вобщем Басель связывался со своими «коллегами» из Идлиба и те сказали ему, что завтра принять людей не смогут, так как у границ провинции (северная часть провинции Хама) ведутся сейчас боевые действия. Поэтому очень опасно и «принимающая сторона» не готова. Басель предложил перенести вывод на понедельник.
Я вышел на улицу и позвонил Алексею Федоровичу, доложил ситуацию. Он сказал: «Серёга! Вопрос Аль-Ваара держит на контроле лично Начальник Генерального штаба. Поэтому крутись как хочешь, но завтра вывод должен состояться. С утра я к тебе выезжаю». Второй раз за последние несколько часов возникает вопрос: «Что делать?»…
Ну я вернулся в кабинет директора пекарни и начал разговаривать с «крысами» уже на повышенных тонах. Дело не в том, что я хотел сыграть «злого полицейского», просто они меня реально начали бесить!!! Может и сорвался немного… Я расстелил перед ними схему маршрута. Показал, где сейчас ведутся боевые действия. Показал, где проходит маршрут. Объяснил, как дебилам, что маршрут специально рассчитан так, что пройдет на значительном удалении от опасной территории. Опасная территория на юге провинции Идлиб, а мы будем заходить с запада. К тому же наши согласовали вопрос с местным командованием и во время движения колонны боевые действия будут приостановлены (на предыдущих переговорах об этом говорилось и не раз). И ничего-то нового я вам сейчас не сказал! И почему вы заранее не «разрулили грамотно» этот вопрос с «принимающей стороной»?!! Да вы знаете на каком уровне контролируется наша с вами работа?!! И так далее… И тому подобное…
Генерал Хабир был полностью на моей стороне. Но все наши логичные доводы разбивались о тупое «крысиное» «…мы не готовы…».
Но как-то тихо и скромно вели себя Басель и его компания на этих переговорах… Как-то необычно…
Тут у меня зазвонил мобильный. Звонила Оля!.. Блин! Сволочь ты, Басель! Из-за тебя опять забыл жене СМСку отправить! А ведь она уже приучена, что я либо звоню либо пишу, но каждый вечер. Отошел я к окошку: «Здравствуй, любимая! Да, у меня всё хорошо. Море теплое, песочек мягкий, погода хорошая. Нет, не устаю – работы не много… Целую! Пока».
Пока я разговаривал с женой, Басель о чем-то шептался со своими «подельниками». Затем он сказал, что мы должны правильно понять… «принимающая сторона» сейчас не готова… но договором предусмотрен еженедельный вывод… поэтому они предлагают вывести завтра человек 200…300 в Тэлль-Бису. Формально договор будет соблюден… Кроме того, Басель клятвенно заверил, что в следующую субботу выйдут чуть ли не 2000 человек… чтобы не сбивать динамику выводов и не нарушать общие сроки.
В принципе такой расклад меня устроил (о чем я позже доложил «первому»), но на прощанье я всё же пошумел еще раз насчет того, что такую их «работу» я расцениваю как сознательный срыв выполнения договора. Хоть вы ребята и образованные, но кажется мне, что не понимаете с кем шутки вздумали шутить!
За моё поведение на этих переговорах, Хабир Рахман назвал меня «красным глазом» – то есть суровым человеком. Но говорил он это с одобрением, было видно, что ему понравилось, как я сегодня с «крысами» разговаривал. А ещё сказал, что «крысы» сегодня реально струхнули, поэтому так скромно себя и вели.
В дневнике написано: «…До конца командировки (если вовремя будет замена) осталось 24 (!!!) дня…». Если б я тогда знал, как я заблуждаюсь…
***
25 марта 2017 года вывод боевиков из района Аль-Ваар не состоялся. Алексей Федорович подъехал часам к 9:00. Снова собрались в пекарне – наш «первый», мы с Семеном (и наш неизменный друг амид Халил), Хабир Рахман и Басель со своими друзьями.
Генерал Титаренко долго «тягомотину» разводить не стал. Да и приехал, судя по всему, уже подготовленный к разговору. Сначала мы с ним пошептались в сторонке (приятно, что ему было очень важно наше с Сеней мнение) и после уточнения всех, интересующих его, деталей, приступил он к разговору с «крысами».
Решили в итоге следующее – чтоб не нарушать сроки, определенные договором, нужно на следующей неделе провести два вывода – в понедельник и в субботу. Всех такой расклад устроил, но мы с Хабиром Рахманом начали обвинять Баселя во лжи – словам его верить нельзя (Басель – джиддан к’эзаб[81])! И тогда составили (тут же, прямо от руки) отдельный договор, конкретно на эти два вывода. Этот договор подписали Хабир Рахман, Алексей Федорович и Басель.
Потом Хабир Рахман, пользуясь тем, что работы сегодня всё равно не будет, пригласил генерала Титаренко в гости к губернатору. Ну а генерал сказал, чтоб мы его сопровождали.
У губернатора мы выпили немного виски «за скорейшую победу», угостил он нас настоящими гаванскими сигарами, а потом все уселись за стол (стол был накрыт шикарно) обедать и вели ниочемные разговоры о российско-сирийской дружбе. Больше ничего интересного в этот день не было.
***
Следующая запись в дневнике датирована 29 марта 2017 года. В принципе, вся наша деятельность постепенно становилась более-менее однообразной. Проходил вывод, сопровождение и передача колонны на «сопредельную» территорию. Затем мы возвращались назад. Через день-два Басель и его команда тоже возвращались в Аль-Ваар и для их сопровождения специально выезжал наш «Тигр» с военными полицейскими. Потом «члены общественного комитета Аль-Ваара» отдыхали и дальше мы снова встречались и обсуждали подготовку к следующему выводу.
Очередной вывод боевиков состоялся 27 марта 2017 года. Всего вышло 1900 человек, из них 500 боевиков с оружием. В этот раз вышел один из серьезных авторитетов – полевой командир Абу Хейдар Хакми со своим отрядом «Братья мусульмане» в количестве 150 человек.
Были в этот раз среди боевиков и ярко выраженные европейцы и выходцы с нашего Северного Кавказа. Наши ингуши практически сразу «срисовали» своих земляков.
«Боевик», вроде бы страшное слово, рисуется в воображении страшный бородатый араб… я уже раньше говорил о стереотипах, не буду повторяться. Да, есть и страшные бородачи, матерые такие. А есть и совсем мальчишки – лет по 14…18. Дети! А уже туда же… И ведь ведут себя так, будто они какие-то национальные герои. Вот вам пожалуйста – воспитание…
Много выходит гражданских. Выходят даже те, кто к боевикам никакого кровного родства не имеет. «Крысы» там в районе тоже ведут свою пропагандистскую работу и очень даже успешно. Убеждают людей, что никто разбираться особо не будет – за связь с боевиками все загремят в тюрьму. Достаточно только того основания, что ты четыре года жил с «крысами» в одном районе. Люди им верят… И уходят. Но там, куда они уходят, никому они не нужны. Живут в нечеловеческих условиях в палаточных лагерях. Разве будут там боевики как-то о них заботиться? Да больно оно им надо!
Задавался я вопросом – зачем боевики агитируют людей уходить? Ведь хотя бы на этапе вывода это для них лишние проблемы… Ответ очень простой. Вот идет колонна по территории, освобожденной от боевиков. Идет она, в том числе через деревни и маленькие города, которые не так давно от этих «крыс» очень настрадались. Представим теперь, что в колонне только боевики и их родственники. Даже с учетом того, что колонна охраняется и мухабаратом и нами, есть ли гарантия стопроцентной безопасности? Нет! Поэтому им нужен дополнительный «живой щит», который теряет свою актуальность, как только они переходят на «свою» территорию.
Я заходил в автобусы и разговаривал с людьми. Они говорили, что им очень страшно, они устали жить под боевиками и хотят уехать… Я спросил: «Где логика? Вы бежите от одних боевиков к другим! Думаете вас там кто-нибудь ждет?» Вместо ответа они опускали глаза и плакали… Я предлагал им прямо сейчас выйти из автобуса, гарантировал полную безопасность, говорил, что они могут временно переехать в какой-нибудь лагерь беженцев, дождаться пока все боевики покинут район и после этого вернуться домой… А они только опускали глаза и плакали… И никто не вышел. Да, здорово умеют «крысы» людям «мозги промыть»…
На сопровождение колонны от нас пошли «Тигр» и «капсула». Автобусы все-таки были выделены. Один микроавтобус (не помню марку) и один «Хёндай» размером с наш «ПАЗик». Ничего лучше мы не придумали и, чтоб обозначить присутствие русских в этих автобусах – я сел в микроавтобус, а Семен в «Хёндай». Наша «капсула» километров через десять так безнадежно отстала, что я дал им команду возвращаться обратно в училище связи. Теперь мы с Сеней ехали в хвосте колонны каждый в своем персональном автобусе, как очень важные начальники. Если следовать философии Баселя – формально русские в конце колонны есть.
Слава Богу, все прошло без приключений. Мы довели колонну до Шейх Гиляля и благополучно вернулись.
29 марта, прежде чем начать что-то писать в дневнике, я сначала перечитал несколько его первых страниц… И написал: «…Господи, кажется, как давно это было! Как я тогда был ещё юн и неопытен…». А сейчас что – сильно повзрослел? Нет, повзрослел я всего на пару месяцев (с небольшим), но сейчас я не езжу по Сирии с широко открытыми глазами и не удивляюсь на каждом шагу чудесам и красотам этой страны. Теперь я знаю кто друг, а кто враг. Я знаю, где таится опасность, а где можно немного расслабиться. Я – хабир[82]. Особенно по вопросам Аль-Ваара.
Иногда беседуем с Сеней и я говорю ему о том, что мы должны гордиться высокой честью работать в команде, которая освобождает город от боевиков. Действительно, принимать участие в таком великом деле – это же круто! Может когда-нибудь об этом в книгах будут писать, в учебниках… Может на наших глазах история делается… Я похож на восторженного идеалиста? Ну ладно, может я ещё не совсем повзрослел… да и фиг с ним.
***
1 апреля 2017 года состоялся очередной вывод. В принципе все нормально было организовано, сама погрузка прошла без приключений, хотя и продолжалась почти 14 часов. Первый зеленый автобус из Аль-Ваара подошел к зоне досмотра в 2:50 (ночью), а началось движение колонны уже после 17:00. Мы посчитали – всего за три рейса вышло 5147 человек, из них 1824 боевика (974 единицы оружия).
Не помню точно когда (в дневнике об этом не указал), может быть на третьем или на четвертом выводе, генерал Титаренко приехал с сыном… Сын представлял из себя здоровенного детину, на полторы головы выше папы, в воинском звании подполковника и по имени Николай. Судя по его экипировке, по тому, как он ориентировался в обстановке, как он в нужное время умудрялся оказываться в нужном месте, этот парень не просто так сюда погулять пришел… И, как потом выяснилось, служил он в спецназе ГРУ. Вот уж к кому совершенно не подходит нелицеприятное определение «генеральский сынок». Мы с Коляном как-то сразу прониклись взаимной симпатией. Папа с ним общался так же как и с нами, ничем не выделяя на фоне других офицеров. Хотя чувствовалось, что генерал гордится эдаким гренадером.
Опять было множество корреспондентов. Я в дальнейшем не буду останавливаться на том, что на каждом выводе обязательно присутствовали представители СМИ. Когда-то больше, когда-то меньше, но обязательно были. Кроме сирийских теле и радио каналов появлялись и иностранные – помимо какого-нибудь ливанского телевидения, были и европейские и, даже один раз американские независимые корреспонденты. Ну и наши приезжали на несколько первых выводов, потом потеряли интерес. Генерал Титаренко разрешал мне давать интервью. Тем более, что после первого раза, журналисты уже в наглую подходили и просили. А я всякий раз объяснял, что без разрешения моего начальника, никаких интервью я давать не буду. Вот приедет и, если разрешит – тогда да.
Однажды подводит ко мне амид Халил очень симпатичную сирийскую журналистку и объясняет, что ей нужно у меня интервью взять. Ну я, естественно – не могу, мол, я человек военный… вот приедет начальник (часика через полтора-два), обращайтесь к нему и, если разрешит, тогда поговорим. А она кокетничать начала со мной: «Ну может ради моих прекрасных глаз? Ну это же не долго… Ну что Вам стоит…» (вполне себе здоровый и ещё не старый мужик несколько месяцев уже в командировке… а она глазки строит – зараза!). Я почти «сломался», как вдруг приходит СМС…Открываю – СМС от жены: «Как дела?»… Как она почувствовала?!! Вежливо, но решительно отказав журналистке, я направился контролировать процесс вывода.
Интервью в итоге состоялось, но только после того, как было получено разрешение от генерала.
Колонна пошла на Идлиб. Алексей Федорович говорит, что Командующий группировкой на нас (в лице нашего «первого») ругался и называл «пособниками террористов». Ему очень не нравится, что боевики выходят в Идлиб и тем самым усиливают группировку «крыс» в этом районе. Я не знаю, какие замыслы там на верхах, но после того, как Начальник Генерального Штаба позвонил Командующему группировкой, он перестал ругаться, а работа наша продолжается своим чередом.
Как и в прошлый раз, в начале колонны шел наш «Тигр», а в конце – два автобуса. Только сейчас Семен предложил нам с ним сесть в один микроавтобус. Ну и правильно – чего мы как дураки едем по одному в автобусе, вдвоем-то веселее. Но второй автобус, в котором изначально должен был находиться Сеня, всё равно поехал в колонне в качестве резервного транспорта.
Начали движение, всё нормально. Прошли первую контрольную точку (траверз н.п. Саламия). Через семь километров вдруг сзади оглушительный удар «ба-бах!» и сразу же второй «ба-бах!»…Оказывается нашу колонну пытался обогнать многотоннажный грузовик. А навстречу ему мчался такой же здоровенный топливовоз. Ни один ни второй притормозить, естественно, не догадались, но как-то пытались уйти от удара. А как? Действие разворачивается на одной полосе – по второй колонна идет. В итоге они сталкиваются «правыми скулами» кабин (это первый «ба-бах!»), топливовоз от удара отбрасывает влево и четко в тот автобус, в котором должен был ехать Сеня (это второй «ба-бах!»)… Автобус этот шел метрах в трех-четырех позади нас… А если бы они столкнулись секундой раньше?..
Который раз убеждаюсь – есть Бог! Топливо по дороге растеклось, но ничего не заискрило и не загорелось и не взорвалось. Человеческих жертв не было. Однако дорога была перегорожена и около десяти автобусов дальше ехать не могли. Со связью всё очень плохо – для того, чтобы позвонить, пришлось забираться на высокую насыпь.
На наше счастье, по этой дороге движение тяжелых машин достаточно интенсивное. Удалось все-таки подцепиться и трейлером оттащить грузовик так, чтобы освободился проезд. Потихоньку автобусы вышли «на оперативный простор» и продолжилось нормальное движение.
Дальше довели колонну до Шейх Гиляля и вернулись уже без приключений, но так как времени из-за аварии потеряли достаточно много, вернулись мы в Тартус около полуночи.
В этот раз наш «первый» ночевал на ВПУ Тартус. Утром мы втроем пошли его провожать (не помню на какое время мы вызвали машину, но было достаточно рано). Алексей Федорович нас за службу поблагодарил и сказал, что сегодня у нас может быть вполне себе заслуженный выходной. Ура!!! Тем более, что никаких срочных дел сегодня в Хомсе действительно не было.
Мы решили для начала съездить в город (Тартус), пройтись там по магазинам, закупить подарков и сувениров родным и друзьям, а потом уже вернуться в фундук и завалиться спать. Вызвали мухабарат (ни шагу за пределы территории порта не имеем права сделать без мухабарата), стоим на КПП, ждем.
Вдруг звонит люа Тайгиб-аль-Хабиб. Федор куда-то отошел (кажется пошел полюбоваться на море), поэтому разговор получился без переводчика.
Тайгиб: «Мархабан! Кейф ак? Шлён ак? Уэйна анта?»[83]
Я: «Ихтирами, саид люа! Кулю тамам! Ана фи Тартус.»[84]
Тайгиб: «Анта лязем фи Хомс. Саатын уахыда. Очен нужьно.»[85]
Я: «Лядейка мушкиля, саид люа?»[86]
Тайгиб: «Ля! Ма фи мушкиля! Надо бить собрание… Очен нужьно»[87]
Я: «Саид люа, букра мумкен?»[88]
Тайгиб: «Ля, ля! Лязем льём!»[89]
Я: «Тамам. Ана рух.»[90]
Вобщем понятно было и без переводчика, что выходной «накрылся медным тазом». Планы мы свои поменяли и поехали в Хомс. По дороге Федя уточнил кое-какие детали нашей миссии, заодно объяснил люа Тайгибу, что за час мы добраться не успеем, так что придется подождать.
Смысл в том, что комитет по нормализации периодически устраивает собрания тех граждан, кто эту нормализацию уже прошел. На этом собрании ещё раз объясняют, что процедура эта очень необходима, что пройти её должен каждый. В основном, конечно же там одни лозунги, но это реально работает. Это для нас может казаться наивным и ненужным, но для сирийцев, живущих шесть лет в условиях войны, важно кому-то верить, важно осознавать свою безопасность. Пускай к ним выходят хоть с лозунгами, но выходят! И смотрят в глаза. И говорят: «Вы должны быть свободными людьми в свободной стране. Мы пришли, чтобы вам помочь!» Это очень важно, люа Тайгиб здесь совершенно прав. Люди с этого собрания приедут в свои деревни и будут рассказывать, что пройти нормализацию это не страшно и никого за это в тюрьму не посадят, так что идите в комитет по нормализации, товарищи односельчане!
На собрании, кроме самого Тайгиб-аль-Хабиба присутствовали руководитель местного отделения партии Баас[91] и я – символизировал Российскую Федерацию. Сеня с Федей сидели в зале (потом сказали, что я вроде бы ерунды не наговорил – всё по делу…), а в качестве переводчика со мной был неизменный амид Халил.
***
4 апреля 2017 года сирийская авиация нанесла бомбовый удар по населенному пункту Хан-Шейхун в провинции Идлиб. Среди прочих объектов был уничтожен то ли склад химического оружия, то ли подпольная лаборатория по его производству. По нашим данным более 70 человек погибли и более 200 получили различной степени вред здоровью. Есть ещё версия, что боевики (по команде своих хозяев) могли специально распылить отравляющие вещества… Это дело в западных СМИ было представлено как химическая атака на Идлиб.
А в ночь с 6 на 7 апреля 2017 года американцы нанесли «ответный удар». С авианосцев, что находятся у берегов Ливана, по аэродрому Шайрат было выпущено 59 крылатых ракет «Tomahawk». Всю эту информацию мы узнали утром 7 апреля из новостей, когда завтракали перед выездом в Хомс – в столовке на стене висел телевизор. Трамп заявил, что это был «адекватный ответ на химическую атаку»…
Ещё когда у нас находился полковник Исмагилов, он хотел передислоцировать мою группу из Тартуса на Шайрат. Оттуда ближе до Хомса добираться. Он даже на рекогносцировку туда съездил. Там находится наша вертолетная эскадрилья. Телефонная секретная связь у них имеется, а вот возможности отправить письменное донесение по «секретному военному интернету» у них нет. Только по этой причине нас на Шайрат не перебросили.
Американцы заявили, что за сутки до бомбардировки Шайрата, они предупредили Министерство обороны Российской Федерации… Тогда возникает вопрос – почему наши не оповестили сирийцев? Разве могло такое быть? Следующий факт – практически сразу после удара по Шайрату, на юго-востоке провинции Хомс, в районе города Аль-Фуркала, несколько отрядов ДАИШ (ИГИЛ) пошли в наступление. Совпадение? Или четко разработанный план? Так кого же предупредили американцы?
Террористам недалеко удалось продвинуться. Они захватили несколько блок-постов, но к утру уже были отброшены назад.
Нас с Семеном эта информация про бомбардировку Шайрата просто ошарашила с утра… первым делом мы приехали к Хабиру Рахману. Он тоже сидел как в воду опущенный. Витало в воздухе какое-то напряжение… Пришел амид Малик и они с Рахманом начали обсуждать случившееся. Не нужно было переводчика, чтобы понять их недоумение – почему же русские не предупредили, если знали…
Вы не представляете, как мне стало (почему-то) вдруг стыдно и обидно! Ну я вступил в разговор, изложил им свою точку зрения – ну не могли наши так поступить! Значит врут американцы – никого они не предупреждали. А вот атака ДАИШ сразу после бомбежки – это уже не случайность…
Ладно, Хабир Рахман немного оттаял. Ну ведь действительно, как-то не логично получается… Мы обсудили нюансы предстоящего вывода. Следующий рейс должен идти на Джараблюс. Центр определил другой порядок сопровождения колонны нашей военной полицией (спасибо Алексею Федоровичу!). Для сопровождения «ленты», к нам прибудут два «Тигра» из Алеппо. Они дожидаются окончания погрузки и сопровождают колонну до Тадефа, затем едут к себе в Алеппо. Через пару-тройку дней, когда Басель со своей командой будет возвращаться, так же «Тигры» из Алеппо сопровождают эту компанию от Тадефа до Шейх Гиляля. А там эстафету принимают наши военные полицейские на своем «Тигре» и ведут «представителей общественного комитета» до самого Аль-Ваара. Такой порядок был установлен на все последующие выводы – если колонна идет на Джараблюс, то приезжают ребята из Алеппо, а если в Идлиб, то мы сами провожаем «ленточку» до Шейх Гиляля.
Потом мы побывали у люа Басира Баттала. Он рассказал, что сам лично был сегодня на Шайрате. На аэродром прилетело 23 (!!!) крылатые ракеты. Все попадания были очень точными. Уничтожено 8 единиц авиационной техники. Причем вся эта техника, что характерно, была неисправна. Серьезных повреждений аэродром не получил. Вот чудеса! А куда ж делись ещё 36 ракет? Никто не знает… Будто их и не было вовсе…
То, что я здесь рассказываю, это не официальная информация, это то, что я слышал своими ушами и видел своими глазами. И выводы – это мои выводы… вдруг я где-то ошибаюсь…
В некоторых источниках в Интернете, да и в новостях по телевизору, говорили о том, что Шайрат полностью разрушен. Нигде никто не сказал о том, что куда-то пропали 36 ракет… А ведь такое количество ракет стоит 57,5 миллионов долларов. А заплатил, на сколько нам стало известно, за все эти ракеты Катар. Опять наверноекто-то здорово «нагрелся» на этой войне?
***
Очередной вывод состоялся 8 апреля 2017 года. Я не расписывал в дневнике каждый вывод. Если всё проходило штатно, как обычно, то чего особо об этом говорить. Основной «камень преткновения» сейчас это грузовики. В договоре было сказано, что один человек может взять с собой один чемодан вещей. Так вот понятие «чемодан» здесь не такое, как у нас. Грузят вещи в основном в тюках, каждый из которых размером с диван… Семьи на Востоке большие – человек по пять это минимум. Каждый взял по «чемодану», вот тебе и получился огромный мешок. Разбираться в процессе погрузки кто конкретно сколько взял вещей тоже не реально – и так погрузка идет по 15…20 часов, а с такими разборками мы и на двое суток «концерт» растянем.
Огромные тюки в багажные отделения автобусов не влезают. Хотя эти багажные отделения и так битком забиты всяким барахлом… Приходится выделять отдельные грузовики под вещи. Я уже говорил, что каких-то переговорах мы согласились пойти «общественному комитету» навстречу с этими грузовиками и совершили большую ошибку. У меня складывается впечатление, что теперь при каждом выводе на наших глазах происходит откровенное мародерство. Вывозят всё что только можно. Если бы в их домах полы были деревянные[92], то вывозили бы и половые доски. Короче говоря, они всякий раз требуют всё больше грузовиков.
Но мы с Хабиром Рахманом стараемся сдерживать их неуёмный аппетит. Пока максимум выделяли от шести до восьми грузовиков. Так и их умудряются грузить так, что над полутораметровыми бортами ещё на метр возвышаются тюки, газовые баллоны, вентиляторы, коробки, ковры и так далее… Много людей выходили с… голубями… Да, несли самодельные большие клетки, в которых сидели голуби. На каких-то переговорах я начал объяснять Баселю и его компании, какие должны быть размеры стандартного чемодана… Уже до этого доходит…
Вобщем очередная колонна ушла на Джараблюс. Мы их не сопровождаем, поэтому придумали себе занятие, пока Басель с подельниками будет отсутствовать. Мы решили после вывода съездить в отделение комитета по нормализации, развернутое на базе отдела криминальной полиции в Аль-Вааре. Я уже говорил, что этот отдел полиции находится в нескольких десятках метров от пекарни.
Приехали мы с Семеном туда 9 апреля 2017 года. В качестве переводчика в этот раз помогал нам акыд Лабиб. Сначала зашли в кабинет к люа Тайгибу. Он практически каждый день по несколько часов находился здесь – контролировал работу этого отделения, а потом только уезжал в свой «центральный офис».
Я объяснил Тайгибу, что хочу пообщаться с народом. Так как много гражданских покидают район из-за того, что боевики пугают их какими-то репрессиями со стороны правительства, то может быть и нам стоит провести свою пропагандистскую работу… Нужно объяснять людям, что бояться не чего. И для этого я, как представитель России, как гарант их безопасности, готов к ним выйти и попытаться всё объяснить.
Тайгиб такой порыв одобрил и мы пошли. Большое скопление людей было в центральном фойе. В основном все ждали своей очереди зайти в один из кабинетов для оформления документов. Сначала мы пообщались с несколькими людьми, с семьями. Расспросили как поменялась обстановка в Аль-Вааре в связи с началом вывода боевиков. Люди сказали, что у них появилась надежда. Впервые за последние четыре года появилась надежда вернуться к нормальной мирной жизни. И поэтому они рады. Но и страх ещё велик…
Потом люа Тайгиб громким голосом своим привлек всеобщее внимание. Сначала он толкнул речь о том, что информация, распространяемая боевиками о возможных репрессиях – лживая. Никто никого не собирается преследовать необоснованно. Если человек чист перед законом, то он должен пройти процедуру нормализации и бояться ему нечего – получит документ и будет жить как свободный и честный человек. Дальше Тайгиб представил народу меня, и я тоже выступил в том же духе. Не нужно уезжать! Никто вам не угрожает. И Россия, и сирийское правительство, заинтересованы только в одном – вернуть мир в ваши дома!
Потом начались вопросы. Одна девушка в «мусорном пакете» жаловалась, что солдаты на блок-посту требовали, чтоб она открыла лицо и хотели её обыскать. Тайгиб сказал, что вопрос будет решен, но вы должны понимать, что в целях безопасности личный досмотр граждан необходим. Поэтому оборудуем специальное место для досмотра женщин и поставим туда женщин полицейских. Были вопросы о гарантиях безопасности – не начнутся ли всё-таки репрессии, когда русские уйдут из района. Я сказал, что русские будут здесь находиться до тех пор, пока в районе полностью не установится правопорядок и власть государства. Никто необоснованно никого преследовать не собирается. Кстати, всё, что я говорил, мы в ходе выводов уже обсуждали с «первым», поэтому я не просто бросался какими-то выдуманными обещаниями…
Вопросов становилось все больше. В основном люди излагали самые насущные, бытовые проблемы. Всё это будет решено – объясняли мы – дайте только очистить район от боевиков.
Подошел один молодой парень и сказал, что есть много людей, которые так и не могут решиться прийти сюда для прохождения нормализации. Стоят они тут недалеко в нерешительности… и не знают – пойти или домой вернуться… Буквально метрах в пятидесяти от здания отдела криминальной полиции, дорога была перегорожена бетонными блоками – это граница территории боевиков. За блоками уже их зона… Возле этих блоков действительно стояли люди. Десятка два… три, не более. Так вот, этот парень предлагает мне пойти и поговорить с ними…
Я в «пылу атаки» говорю: «Пошли!». И мы пошли. Сеня-то, понятное дело, уверено пошел со мной рядом, придерживая автомат (мой остался в машине мухабарата). И Лабиб пошел, а что ему оставалось делать… Только взгляд сделался у него немного растерянный…
Подошли мы к народу. Начал я речи говорить о том, что не нужно ничего бояться. Россия – гарант вашей безопасности! Бежать от одних боевиков к другим это бессмысленно, оставайтесь в своих домах и стройте мирную жизнь после вывода боевиков! Ну и так далее. Опять вопросы начались. Самые разные, некоторые даже провокационные… Чувствую, блин, если начну сейчас с ними в дискуссию вступать, то могу и лишнего наговорить… Тем более, что многие вопросы были, скорее всего в компетенции Тайгиб-аль-Хабиба или Хабира Рахмана. Тогда я предложил собрать завтра на этом же месте митинг. Расскажите людям, пусть приходят, будут ответственные должностные лица и всё вам объяснят. На том и порешили.
Лабиб потом здорово переживал. Он пошел со мной в форме, при погонах, кто-то из боевиков (однозначно они здесь были.) мог его запомнить или сфотографировать (снимали на телефоны, чуть ли в лицо не лезли, прямо в наглую) и потом начнут целенаправленно искать… Ну как же – сирийский полковник, который помогает «русским оккупантам»… Забегая вперед, скажу, что я звонил как-то амиду Халилу через три месяца после возвращения из Сирии. В том числе поинтересовался как дела у Лабиба – всё было нормально. Ну и дай Бог ему здоровья на долгие годы.
Тайгиб-аль-Хабиб идею с завтрашним митингом одобрил, сказал, что это была правильная мысль. После чего мы с этой мыслью поехали к люа Хабиру. Тот немного удивился нашей «безбашенности» – надо же было так вот «с бухты-барахты» попереться в Аль-Ваар… (где грань между глупостью и храбростью?) однако идею митинга тоже поддержал и сказал, чтоб я завтра заехал сначала к нему, а потом вместе поедем в Аль-Ваар.
Позже, когда наши «русские» узнали о том, что мы ходили практически в район разговаривать с народом, нас назвали «отморозками»…в хорошем смысле этого слова, потому что сказано было ласково и даже, с уважением… Ну а что? Да если мы не парни, то Волга – не река!
10 апреля 2017 года мы с Семеном, люа Тайгиб и люа Хабир приехали на этот «митинг». В качестве переводчика снова помогал Лабиб. Поначалу-то он всё отнекивался и «переводил стрелки» на Халила, но тот был чем-то очень важным занят и Лабибу ничего не оставалось делать, как согласиться. Только на этот раз он одел гражданскую куртку.
О содержании наших обращений к народу повторяться не буду – основная их идея осталась прежней. Только теперь были не только лозунги, но и конкретные перспективы работы по Аль-Ваару, даже приводились цифры, озвучивались планируемые мероприятия (в общих чертах) и сроки их проведения.
Но не только мы подготовились с этому мероприятию. Скажу честно, я уверен, что подавляющее большинство из присутствующих сегодня на «митинге» – боевики. Это откровенно чувствовалось и негативным высказываниям в адрес России и сирийского правительства и по требованиям независимости и какой-то там автономии… Кричали о том, что российская авиация их бомбит… Я начал объяснять, что это не так – российские ВКС здесь вообще не работают, это во-первых, во-вторых любые бомбардировки производятся только по конкретным координатам и мирных граждан никто не трогает и в-третьих, если вам не нравится, что бомбят ваш район – выгоняйте боевиков. В толпе имелись «провокаторы», которые не давали закончить мысль, перебивали, что-то выкрикивали, и при этом начинался общий ропот…
Физически ощущался негатив, темным облаком сгущавшийся вокруг нас. И эти взгляды… Внимательные, изучающие и ненавидящие взгляды бородачей… Нет, я не преувеличиваю. Ненависть – вот что ощущалось. Просто кожей чувствовалось…
Как говорил один из моих начальников: «Если мы чувствуем сопротивление, значит мы идем правильным путем». Очень надеюсь, что эта наша «акция» принесет хоть какой-то результат. Может быть хоть кто-то нас услышит и передумает покидать район. Естественно, я имею ввиду гражданское население.
Когда мы вернулись в кабинет люа Тайгиба, там нас дожидался какой-то человек. Солидный такой дядька. Тайгиб сказал, что этот человек пользуется авторитетом у населения района Аль-Ваар. Рассказали ему в общих чертах о теме нашего «митинга» и он пообещал, что со своей стороны тоже будет проводить работу – постарается убеждать людей не бежать от одних боевиков к другим.
Вдохновленные общением с этим человеком, мы с Сеней поехали к Мугаллиму Хамиду. У него тоже ведь есть выходы на «уважаемых людей» из Аль-Ваара, так что пусть их тоже подключает с целью распространения, нужной нам информации, среди народных масс.
Хабир Рахман сказал, что губернатор планирует организовать большой праздник, после вывода боевиков из Аль-Ваара. Ну а что? Так, наверное и рождаются национальные праздники…
***
13 апреля 2017 года в Хомсе была задержана женщина, пытавшаяся заложить взрывное устройство возле школы, в которой учится Азамат. Эту гадину задержали случайно. Одна из мам обратила внимание на странное поведение женщины в черном хиджабе – она присела между двумя автомобилями, припаркованными у самого здания школы, и под один из них заталкивала что-то ногой. Ну бдительная мама подняла крик, а тут как раз оказался один из ребят Хабира Рахмана – он дочку в школу привез. Ну и «повязал» он эту «крысу» и отвез куда следует. Она оказалась из Тэлль-Бисы.
Ещё в начале недели в двадцати километрах южнее Хомса был взорван микроавтобус с рабочими. Совсем недавно в самом городе в одну из маршруток села женщина и через одну остановку вышла, а через несколько минут маршрутка взорвалась… 16 апреля (как раз в Пасху) возле христианского храма взорвался «джихад-мобиль». С завидной регулярностью, раз в неделю в Хомсе происходят теракты. Но пока ни один из них не был связан с Аль-Вааром, все были организованы «крысами» с севера провинции (Идлиб или «Эр-Растанский треугольник»).
Пока мы тут боевиков катаем, в других районах Сирии тоже дела происходят очень серьезные. 14 апреля 2017 года, в рамках международного соглашения (а вот интересно – договор, который мы подписали в пекарне, можно считать международным соглашением?) начался вывод мирных жителей из четырех городов, находящихся под контролем боевиков. Сложность в том, что эвакуация должна была начаться одновременно из городов Аль-Фуа и Кефрайя (провинция Идлиб), Мадайя и Забадани (провинция Дамаск).
Конечно же без участия Центра, без генерал-лейтенанта Титаренко здесь не обошлось. Мы тоже следили за этим процессом, тем более, что все автобусы были задействованы там. Наш очередной вывод был запланирован на 15 апреля, но пока не будет автобусов – не будет вывода.
Получилось так, что я (точнее я и мой переводчик) три дня прожил в училище связи. Вечером 14 апреля мы с Юрой Назаровым и Федей зашли на чай к генералу Сулейману. У него был включен телевизор, передавали выпуск новостей. То, что мы увидели, повергло нас просто в шок…
«Около города Алеппо прогремел взрыв у колонны автобусов, на которых эвакуировали жителей из сирийской провинции Идлиб. Погибли 70 человек, более 130 получили ранения. Цифры числа жертв продолжают расти. Это делает произошедший теракт одним из самых кровавых за все время сирийской войны.Взрыв прогремел у колонны автобусов, на которых эвакуировали тысячи жителей двух городов в провинции Идлиб - Фуа и Кефрайя. Взрыв произошел в западном предместье Рашидин, где колонна автобусов остановилась прежде, чем направиться во временный центр по размещению беженцев в Джибрине».[93]
Я знал, что генерал Титаренко находился в это время в Алеппо и контролировал прохождение этой колонны. Немедленно позвонил ему – живой. Слава Богу!
Самое страшное, что мы увидели по телевизору – обгоревшие и изуродованные трупы детей…
16 апреля ближе к вечеру позвонил люа Хабир Рахман и сказал, что автобусы будут завтра и очередной вывод состоится. Начало спланировано на 14:00 часов.
Ну как всегда начали с задержкой, первый автобус из района подошел к зоне досмотра в 15:40. Наш «первый» и Колян были с нами. Чуть позже мы прикинули, что находились в общей сложности 29 часов на ногах, из них 20 часов – в «броне». А солнышко здесь уже ого-го… Жарища под 30°… Местным-то привычно, они в +20° ещё в куртках ходят, а для нас это просто пекло… Но ничего, выходили как-то долго и трудно…
Часа в три ночи 18 апреля процесс погрузки остановился. Снова какие-то проблемы начались с барахлом – то машин им мало, то сами между собой чего-то поделить не могут… Вышел генерал Титаренко, смотрит – процесс не движется. Поинтересовался в чем дело, Хабир Рахман начал объяснять, а тут и Басель подскочил со своими претензиями… Алексей Федорович его особо слушать не стал, а спросил: «Если сейчас истребители над Аль-Вааром пролетят, вы начнете побыстрее шевелиться?». Басель как-то в серьез это не воспринял – ну какие нафиг истребители в три часа ночи…
А генерал берёт свой «Селекс» и куда-то там звонит. Так, мол и так, мы тут стоим, напротив куча боевиков в очень плохом настроении, процесс не движется, нужно поддержать с воздуха. Через семь минут над Аль-Вааром пролетел Су-24 (наша авиация работала как раз в районе Алеппо, а оттуда до Хомса подлетное время семь минут)! Я говорю: «Товарищ командир, высоковато прошел, было б лучше пониже…». А генерал: «Так он весь город разбудит… А в принципе, ничего страшного!». И снова позвонил кому-то и дал указания. Ещё через пару минут наш фронтовой бомбардировщик прошел над нами на высоте метов двести, но и это произвело на присутствующих бородачей должное впечатление[94]. И процесс погрузки возобновился. Ну а что? Методы воспитательной работы они очень разнообразны…
Снова вывозили неимоверное количество барахла. Хабир Рахман очень переживает… Дело в том, что когда в СМИ попадает колонна автобусов в которой идут ещё и грузовики с барахлом, это может быть представлено, как насильственное изгнание мирных жителей из района Аль-Ваар. И всё это организовал «режим Асада» и «русские оккупанты». За это генерала его начальство из Дамаска «по головке не гладит». А что делать? Или мы выводим «крыс» побыстрее или можем опять тратить часы, дни, недели на переговоры вокруг этого барахла и этих грузовиков. Ошибка была сделана тогда, когда мы впервые согласились выделить три грузовика… Теперь «общественный комитет» требует их больше десятка. Таким ребятам «палец в рот не клади – откусят по локоть»…
Конечно, никто им не дает столько машин, сколько они хотят. Но от шести до восьми – дают. Компромисс…
По итогам пяти, проведенных нами акций, из Аль-Ваара выведено всего 8581 человек. Из них 2934 боевика (1403 единицы оружия).
***
22 апреля 2017 года состоялись очередные переговоры с «общественным комитетом Аль-Ваара». Шесть часов сидели в кабинете Хабира Рахмана. Да, с недавних пор мы с ними иногда встречаемся на нашей территории. Основной вопрос, как всегда – грузовики. Этим нужно не менее десяти, а на генерала давят из Дамаска, чтоб вообще ничего не давал… Вот как-то и этим нужно аппетит умерить и Дамаску объяснить, что без грузовиков мы можем весь процесс остановить и дело завалить… Всё сложно. Вот и сидели шесть часов – искали выход из положения…
А еще Басель начал говорить о том, что в связи с увеличением числа желающих покинуть район, необходимо провести еще как минимум четыре акции. Три вывода по 2000 человек и один – 5000… Как? Во-первых, согласно договора, всего из района должно выйти до 10000, а мы уже вывели почти 8500. Это что ж получается – нужно вывести в два раза больше?!! Мы уже месяц занимаемся только выводами, так что – ещё месяц?!! Я был крайне возмущен, потому что срок командировки практически закончился, а тоска по Родине росла с каждым днем…
Ну хорошо, а теперь во-вторых. Когда мы выводим полторы…две тысячи человек, то погрузка идет от 15 до 23 часов (это уже проверено практикой). Больше всего не везет тем, кто попал в первые автобусы – люди сидят все это время и ждут, когда закончится формирование колонны. Басель говорит о трех выводах по 2000 и одном в 5000… Внимание, вопрос – сколько времени мы будем грузить пять тысяч человек? Двое суток! Минимум! Но генерал Хабир «на бровях» дал мне понять: «Ну если надо, значит надо…».
Чем мне очень понравились арабы? Их отношением к жизни. Древний китайский мудрец Конфуций говорил: «Если ты не можешь изменить мир вокруг себя, то измени своё отношение к этому миру». Нет, все-таки Восток мудрее Запада. Если что-то случается в жизни такое, что рушит какие-то наши планы, та мы начинаем нервничать, искать виноватых, добиваться «правды», принимать меры и так далее. А здесь – Иншалла! Если что-то пошло не по плану, значит так угодно Богу… А с Ним всё равно спорить бесполезно, так что, как говорится «don't worry, be happy», потому что Иншалла!
Вечером нам сообщили, что готовятся теракты в Хомсе. По данным разведки, в Тэлль-Бисе готовят два джихад-мобиля и двух смертников…
***
24 апреля 2017 года выведено из района Аль-Ваар 1404 человека. Получается всего за шесть акций – 9985 человек. Из них боевиков 3371 (1555 единиц оружия). Вывод этот был в Идлиб, поэтому мы снова сопровождали колонну. Только не было в этот раз рядом со мной моего верного напарника. Сеня сразу после того, как была сформирована колонна, поехал в Тартус, а оттуда в Хмеймим – давно уже приехал его сменщик и Семен должен был уже завершать свои дела в Сирии. Честное слово, он не самый покладистый подчиненный, он спорщик, но мне его будет очень сильно не хватать… С кем я теперь буду «на бровях» разговаривать?.. Кого я теперь буду понимать с полуслова? Когда мы летели сюда, у Сени с собой была фляжка коньяку, которую мы договорились выпить вместе на обратном пути. Не судьба… Дай Бог в России встретиться.
Периодически звонит дежурный из Центра или заместитель начальника (не думаю, что они «выносят нам мозги» по поручению Алексея Федоровича, он у нас бывает каждую неделю и сам прекрасно всё знает) и требуют какие-то цифры, сколько же там в Аль-Вааре ещё осталось боевиков… Говорят – Москва их тоже терроризирует с этими данными. Да я всё понимаю, только вот Басель почему-то мне свой штатно-должностной список не несёт… (шутка). Если сам Хабир Рахман затрудняется ответить, то я-то откуда знаю?
Как-то на переговорах я сказал Баселю и его компании, что прекрасно осознаю, какую объемную и трудную работу они проводят со своей стороны. Но я уверен, что проводить такую работу без какого-то учета, без анализа и планирования – невозможно. Цель, говорю я им, у нас с вами одна – побыстрее закончить вывод из района Аль-Ваар. Мы со своей стороны хотим помочь в этом, но наши с вами действия должны быть максимально согласованы. Давайте, учтем ошибки прошлых выводов, опыту мы накопили не мало… скажите, сколько ещё людей планируют покинуть район… Вся эта тирада (приблизительно изложенная здесь, так-то она была длиннее) была только для того, чтоб хоть какую-то цифру услышать. В ответ «члены общественного комитета» только загадочно поулыбались, а Басель сказал, что Аль-Ваар ещё способен дать отпор любой возможной провокации со стороны правительства…
25 апреля у нас назначена была встреча с люа Тайгибом в гостинице «Хомс Кабир». Он хотел обсудить кое-какие вопросы относительно будущей работы по Тэлль-Бисе. Понятно, что после Аль-Ваара внимание Центра в том числе переключится и на это направление. Когда мы туда приехали, его еще не было на месте. Рядом с гостиницей летнее кафе. Погода хорошая, мы присели за столик, заказали себе сок. Сидим, наслаждаемся вкусным напитком, глазеем на красивых молодых девчонок… Вдруг звонит «первый» и говорит, что приехал мой сменщик, что сроку у меня всего неделя ввести его в курс дела и валить домой…
Я ждал этого… Но как-то всё неожиданно… Это трудно объяснить, но сейчас бросать дело, которое начато – это не правильно… Все местные товарищи называют нас «героями Аль-Ваара»… Нет, я не ради какой-то там славы, орденов и медалей… Когда арабы начинают вас нахваливать (а они большие мастера красиво говорить), то не надо все их слова принимать очень близко к сердцу. Принять можете только сотую часть от сказанного, а остальное – это «национальный орнамент», для красоты. Просто, если при мне вывод боевиков из Аль-Ваара начался, то при мне он должен и закончиться. Вот это – правильно. К тому же есть надежда (и с люа Хабиром мы уже об этом говорили), что удастся ускорить процесс вывода. Пусть я не войду в район, но я очень хотел закончить дело – дождаться последнего вывода боевиков из района Аль-Ваар.
Я упросил генерала дать мне хотя бы две недели на передачу дел. Он согласился сразу, Алексей Федорович прекрасно понимал, чем вызвана моя просьба. Когда он приехал на следующий вывод, то сказал, что разговаривал с Командующим группировкой и тот разрешил (на самом деле редкостный случай, обычно если сменщик приехал, то сразу отправляют на Родину) мне остаться до окончания вывода боевиков. Так что теперь командировка моя закончится когда последняя «крыса» покинет этот район.
Я очень хочу на Родину! Я очень скучаю по жене и детям, по родителям, по друзьям и по своей собаке даже скучаю! Но уезжать сейчас это не правильно… Нужно довести процесс до логической точки.
***
Между переговорами и выводами, мы продолжаем встречаться с разными людьми. Сейчас делаем это обязательно – знакомлю своего сменщика с местными товарищами. Михаил Романов приехал в Тартус 26 апреля 2017 года. Парень на несколько лет моложе меня, поэтому, когда он втыкал в погоны третью звезду (легенда не меняется), то переживал: «В отличие от тебя, я слишком молодо выгляжу для полковника…».
Миша мне понравился сразу. Не смотря на то, что он младше, мне даже было чему у него поучиться. Он просто задалбывал меня вопросами! Его интересовала каждая мелочь! Молодец! Я-то удовлетворился тем, что рассказал мне в свое время Гагарин, а дальше разбирался сам «методом научного тыка». А Мишаня выжимал из меня максимум информации.
Как-то мы приехали с утра в 18-ю дивизию. Зашли на командный пункт, там сидели офицеры (в том числе и амид Халил), которые рассказали о том, что прошлой ночью из Идлиба в Эр-Растан прошли два грузовика с реактивными снарядами… Разведка доложила… Мне не понятно было – как?!! Как могли два грузовика туда попасть, если между Идлибом и Эр-Растаном территория провинции Хама, подконтрольная сирийской армии? На это амид Халил развел руками и сказал: «Коррупция…». Без комментариев.
Появилась информация о том, что в Аль-Вааре находятся заложники. Один из источников говорит, что эти заложники – ИГИЛовцы… То есть в Аль-Вааре есть небольшое по численности подразделение ДАИШ. Из всех незаконных формирований эти, как известно, самые отмороженные. И когда «общественный комитет» принимал решение о том, что район всё-таки придется покинуть, эти (это предположение) были категорически против и готовы были сражаться до последнего. Поэтому их скрутили и в подвал посадили, а выводить их планируют в самом конце, чтоб другого выбора у них не было. Ну это гипотеза, которая не всеми источниками подтверждается.
Однако то, что в Аль-Вааре есть заложники – это факт. И, скорее всего, это никакой не ДАИШ. Один дед приходит на каждый вывод, сидит у забора пекарни и ждет… Ждет своего сына. Его забрали боевики почти три года тому назад. Дед не знает жив ли он, но приходит, внимательно вглядывается в лица тех, кто выходит из района. Мы тоже время от времени подходим к очередной группе, проходящей зону досмотра, или заходим в автобусы. Спрашиваем, нет ли здесь людей, которые не хотели бы уезжать – можно прямо сейчас, под охраной российской военной полиции, покинуть место погрузки. А там уже или в центр временного пребывания беженцев или ещё куда – с каждым будут работать индивидуально. Зачем мы так делаем? Если есть заложники, то возможно они воспользуются этой ситуацией… Ну не будут же боевики огонь открывать, если рядом подразделение русских… Вобщем, надеемся. Но пока ни один не вышел.
Очень активно работает губернатор. Естественно, если почти весь аппарат администрации задействован в организации вывода боевиков, то губернатору грех тут самому не руководить. Тем более каждый раз его окружают толпы корреспондентов. Основная масса информации о выводе боевиков в СМИ и Интернет поступает именно от него. Я постоянно говорю дежурные фразы – «всё идет в соответствии с планом», «российская сторона гарантирует полную безопасность», «мероприятия проходят без срывов», «…выполняются в установленные сроки» и так далее. Зачем нервировать людей какими-то проблемами, если мы их должны решать в рабочем порядке? Мы для этого здесь и находимся.
Губернатор жизнерадостно рассказывает о счастливом будущем, выдаёт в эфир конкретные сроки окончания вывода боевиков, рассказывает о своем активном участии во всем этом процессе: «мы достигли…», «мы организовали…», «мы провели большую работу…». Ну конечно же достигли! Пока он лично в переговорах участвовал, что-то особых достижений не было. А вот когда, по настойчивой рекомендации люа Баттала, не стали привлекать его к переговорам, то тогда достигли… Нет, сейчас-то он очень активную деятельность развернул – множество организационных вопросов решает и очень даже эффективно и быстро.
На переговорах перед седьмым выводом, Басель заявил, что по их подсчетам, необходимо будет сделать ещё четыре вывода – то есть как минимум ещё четыре недели будет продолжаться процесс. Это выходило за рамки тех сроков, которые были предусмотрены договором. У меня опять включился «красный глаз»… Миша даже шепотом меня успокаивал, после переговоров сказал, что я слишком жестко (по его мнению) разговаривал… Несколько раз уединялись мы с Хабиром Рахманом в отдельном кабинете, чтоб обсудить нашу дальнейшую тактику ведения переговоров. Он звонил в Дамаск и согласовывал отдельные вопросы, я в Центр звонил… В итоге мы согласились на компромисс. Пусть срок договора будет продлен, но цель должна быть достигнута – в Аль-Вааре не должно остаться боевиков.
После седьмого вывода общее количество людей, покинувших район составляет 12021 человек. Из них 4170 боевиков (1882 единицы оружия).
***
Очередной вывод состоялся 4 мая 2017 года. Жарища (по нашим понятиям) стоит ужасная. Наши военные полицейские уже устают и немного начинают расхолаживаться. Ну их понять можно – они у себя дома к другой жизни привыкли, к спецназовской. Выйдут в горы на задание на неделю-две, потом столько же отдыхают (а может и больше). Но каждое их задание – это какая-то динамика, это адреналин – нужно кого-то выслеживать, что-то разведывать… А здесь – на выводе постоял в оцеплении и обратно в казарму до следующего вывода. Скукота! Кому-то везёт участвовать в сопровождении колонны (да и то, если маршрут на Идлиб). Они от нечего делать начали уже занятия по рукопашному бою проводить с курсантами училища связи. Это здорово, но мужикам всё равно скучно сидеть безвылазно столько времени на ограниченной территории.
Но Юра молодец – справляется с ними как-то, взбадривает периодически, чтоб бдительности не теряли. Пока всё идет без эксцессов, но где гарантия, что «крысы» под конец не учудят чего-нибудь… Иногда и я подключаюсь к «воспитательной работе» – прошу бдительность не терять, волю в кулак собрать, убеждаю, что мы великое дело делаем, не смотря на то, что пули (пока) не свистят над головой.
Колян всегда на позитиве – мне это очень в нем нравится. Шуточки-прибауточки, однако постоянно зорко следит за генералом. Отслеживает все его перемещения и как-то ненавязчиво спину ему прикрывает. И тут (поверьте мне) дело даже не в том, что это отец (хотя и это, на самом деле очень важно), просто Колян дело свое знает хорошо. Если один такой Колян рядом, то он может заменить взвод охраны. А чем дальше, тем «крысы» выходят всё серьезнее и матёрее, тем сильнее веет от них ненавистью… Кто их знает, что у них в голове? Какой «фортель» могут выкинуть?
Генерал Титаренко рассказал, что 3 мая 2017 года под Тадмором (Пальмира) случился бой. Было 42 садыка (кажется из 5-го добровольческого корпуса) и два русских офицера против тридцати боевиков ДАИШ. Раньше наши заняли высоту, а садыкам нужно было её удержать. А боевики хотели её отбить. Не готов точно сказать, что делали двое наших там… Вобщем, садыки почти сразу сбежали… Одного из наших ранило, идти он не мог. Второй офицер товарища не бросил. Они вдвоем в течение двух с половиной часов вели бой. Положили около семнадцати «крыс». И только потом их накрыли миномётами… Полночи наша авиация бомбила вокруг этого места, чтоб никто не подошел к ним. Утром забрали тела…
Как-то раз мы заехали в мухафез к амиду Мансуру. Обсудили кое-какие проблемы, познакомил я его с Михаилом. Провожая нас, амид Мансур сказал, что до него доходят жалобы… Отдельные русские военачальники позволяют себе повышать голос на сирийских офицеров в присутствии солдат. Честно говоря, я бы голос не повышал, а просто пристрелил бы того офицера, который командовал этими 42-я солдатами и бросил наших ребят умирать.
По Конституции Сирии, если ты не хочешь в армии служить, то можешь заплатить n-ую сумму и живи спокойно. Сейчас в армию призывают тех, кто заплатить не может… Есть социальная несправедливость. Есть такие настроения – зачем я буду за какого-то богатея кровь проливать, пока он за моей спиной отсиживается… Но не надо ни в коем случае всех сирийцев под одну гребёнку чесать. Ведь и среди русских навалом потенциальных трусов и предателей. И несправедливости социальной у нас тоже хватает.
***
5 мая 2017 года невыспавшиеся после вывода, мы поехали в Тартус. Здесь тоже есть «русские», объединённые в клубе соотечественников. В одном из кафе было организовано мероприятие, посвященное Дню Победы. Подъехали и двое наших из Центра, один из них – Иваныч! Редко выдается ребятам из Хмеймима «вырваться на волю»… Рад был я его увидеть – весёлый человек, позитивный. Да и как начальник – просто золото. Понятно, что я не самый дисциплинированный в плане предоставления разного рода отчётности, планов работы, или другой информации… посерьёзнее… Но он всегда меня «прикрывал», иногда звонил на сотовый и «эзоповым языком» напоминал о моей забывчивости… Короче говоря, благодаря ему, со стороны верхнего начальства никаких вопросов к нам никогда не было – всё мы делали во время, всю отчётность представляли в срок.
Мероприятие провели замечательное. Сначала девушки показали постановку, потом мы (в моём лице) ответили парочкой патриотических песен под гитару и толкнули (толкало то же самое лицо) душевную речь. Затем все переместились на улицу под большой навес. Там был накрыт шикарный стол! Никакого спиртного (это было семейное мероприятие, все были с детьми), но «русские» в Тартусе постарались на славу – среди прочих вкусностей была селёдка под шубой (!!!) – специально для нас. Не совсем прямо один в один, как в России, но очень вкусно. И приятно было очень.
Хомс, естественно, не мог оказаться в стороне и не отпраздновать День Победы грандиозно. Дело в том, что 6 мая в Сирии – День памяти бойцов, погибших за свободу Родины. Эта памятная дата уходит корнями во времена борьбы сирийского народа с Османской империей. Так вот, в Хомсе решили объединить 6 и 9 мая. Наш День Победы тоже отмечается и то, что объединены два, схожих по тематике, праздника – ещё одно напоминание о российско-сирийской неразрывной дружбе.
Есть в Хомсе крупный университет Аль-Баас. Так вот, как-то раз Виктория пришла к руководству этого университета и сподвигла их на организацию грандиозного митинга 9 мая[95]. Ради этого мероприятия даже занятия отменили. Из русских военных были трое – я, Миша и Юра.
Ещё одно мероприятие, посвященное Дню Победы прошло в Хомсе (если я не ошибаюсь) 12 мая 2017 года. Мы на этот раз подготовились и привезли с собой (Центр выделил – поддержал нашу инициативу Алексей Федорович) гуманитарную помощь (продпакеты) практически на всю русскую диаспору в Хомсе. Детишки подготовили замечательный концерт! Вообще очень круто то, что делают эти взрослые и эти дети. Казалось бы ничего необычного – всего лишь детская самодеятельность… А кругом война, на всякий случай… А их «крысы» с севера ракетами обстреливают… А в их городе каждую неделю люди гибнут в результате терактов… До самодеятельности ли? Только в данном случае это не просто самодеятельность – это война за умы и души детей. Самая настоящая…
А потом мы поехали к Асфату с Викторией. У Вики день рождения – 9 мая… Ни фига себе! Мы собрались у них на крыше (вообще, плоские крыши арабских домов – это тема для отдельного рассказа…). «Мы» – это цела куча народу! Из военных были я, Миша, Федор и Юра. Пришли Карам с Ириной, Галина и ещё много «русских», о которых я здесь не рассказывал, но с ними мы были очень дружны. Пили арак, пели песни под гитару, «травили» анекдоты, ели окрошку (!!!)… Вобщем весело посидели, как будто бы и нет никакой войны, нет никакого Аль-Ваара с «крысами»…
А между тем, история с этим районом ещё не закончилась…
***
Завершающие три вывода были спланированы на 10, 15 и 20 мая 2017 года. После вывода, который состоялся 10 мая, цифры получились такие – всего из района выведено 14765 человек. Из них 5062 боевика (2318 единиц оружия). Итоговых цифр после вывода 15 мая у меня в дневнике не записано, ну это и не страшно.
В принципе, 10 и 15 мая выводы прошли относительно спокойно. Не было серьезных инцидентов, но нервозность «крыс» возрастала и это чувствовалось. Всё чаще происходили стычки между ними в процессе погрузки, в основном из-за барахла, которое вывозилось в неимоверном количестве.
В ходе переговоров поднимались новые вопросы. Во-первых, было озвучено намерение, что в ходе последнего вывода какая-то часть боевиков будет уезжать на своих (своих ли?) машинах. Во-вторых, члены «общественного комитета» заявили, что некоторым «руководителям» в районе необходимо оформить загранпаспорта.
По первому вопросу наша с Хабиром Рахманом позиция была однозначной – нет. В договоре об этом ничего не сказано, это раз. А потом люа Хабир спросил Баселя, могут ли они показать документы, подтверждающие, что это действительно их машины. Басель начал нести какую-то околесицу насчет четырех лет блокады, невозможности нормально оформить документы… Дураку понятно, что нет у «крыс» в Аль-Вааре ничего своего. Они не просто так пришли сюда четыре года назад – их вышибали с боями из других районов города. Разве они принесли с собой всё барахло, которое сейчас вывозят? Разве они на своих машинах сюда приехали?
По загранпаспортам сначала тоже мы хотели занять позицию «нет». Однако, посовещавшись (в отдельном кабинете) решили, что можно здесь пойти им навстречу[96] с одной оговоркой. Оформление загранпаспорта для обычного гражданина Сирии стоит (если я не ошибаюсь…) 150 долларов. Исключительно для наших «друзей» Хабир Рахман предложил цену – по 800 долларов за паспорт. И это явилось поводом для разговоров ещё часа на два.
В итоге, Баселю и Абу Абдалле Ассадыку было разрешено съездить в Дамаск и лично обратиться с этими своими проблемами к начальнику государственного мухабарата Сирии люа Диб Зейтуну. Забегая вперед, скажу, что Диб Зейтун по поводу «личных» машин так же ответил «нет», а по поводу загранпаспортов (после многочасового взаимного «выноса мозгов») всё же согласился оформить на общих основаниях – по 150 долларов.
***
20 мая 2017 года мы впервые вошли в район Аль-Ваар.
Дело в том, что в соответствии с договором, за сутки до выхода последней группы боевиков, блок-посты в седьмом и восьмом кварталах Аль-Ваара (кварталы со стороны населенного пункта Мазраа) должны перейти под контроль государственного мухабарата и местной полиции. Проще говоря, представители «общественного комитета» должны были сдать эти блок-посты, а Хабир Рахман вместе с начальником полиции должны были их принять и выставить там своих людей.
За пару дней до этого мероприятия мы с Мишей приехали к Хабиру Рахману. Он очень просил, чтобы мы так же присутствовали на этой передаче блок-постов. Он сказал, что это важно и для жителей района и для него лично, да и люа Басир Баттал (со слов люа Хабира) тоже говорил о важности нашего присутствия. Я доложил об этом «первому».
Сначала он был не согласен, справедливо пологая, что опускать нас в район «без присмотра», да ещё когда там остались боевики – это опасно. Но потом передумал, ведь это действительно важно в данной ситуации – обозначить присутствие русских. Он хотел сам приехать, но дела не позволили этого сделать. Поэтому Алексей Федорович «до слёз заинструктировал» нас с Мишей.
Во-первых едем на «Тигре» (ну это-то понятно). Во вторых экипаж «Тигра» полный – восемь человек (то есть кроме меня, Миши, Юры и Феди ещё четверо наших полицейских). В-третьих, постоянно находиться на связи с «первым». В-четвертых, в то время, когда мы будем внутри района, над нами будет кружить наша авиация для прикрытия. Ну и наконец: «…если с вами что-то случится, то лучше на глаза мне не попадайся – отрежу уши и заставлю их сожрать!». Но в этой «страшной угрозе» чувствовалась, что генерал, как-то по-отечески переживает… не столько как командир, сколько действительно, как отец.
Перед линией соприкосновения мы собрались 20 мая в районе 13:00 часов. Было множество автобусов с мухабаратчиками и полицейскими, бронемашины сирийской полиции, «дошки»… Приехал Хабир Рахман. Ему тут же предложили стул, он потребовал второй и жестом пригласил меня сесть рядом. Спросил: «Сергий, кейф ак?[97]». Я сказал: «Альхам дульалля, саид люа![98]». Затем он закурил и стал вызывать к себе командиров подразделений. Все бодро доложили о готовности. Он посидел ещё, о чем-то подумал… Затем выбросил «бычек», хлопнул меня по коленке, сказал: «Ялла, рух![99]», и мы поехали в Аль-Ваар…
Не могу сказать, что Аль-Ваар чем-то поразил меня больше, чем другие районы Хомса, из которых когда-то с боями выгоняли боевиков. Разрушения страшные… Все окна в первых трёх-четырёх этажах домов заложены мешками с песком, оставлены только узкие бойницы. Кругом завалы, траншеи и подземные переходы между зданиями. «Крысы» везде рыли свои норы… Здесь была целая система подземных или траншейных переходов между зданиями.
Мы переходили от одного блок-поста к другому. Сначала территорию проверяли сапёры, потом Хабир Рахмиан лично осматривал пост и только после этого давал команду выставлять на него людей.
Я постоянно переписывался с «первым» СМСками. Первое сообщение отправил, как только мы начали движение от линии соприкосновения. Он сразу написал: «Птицы летят. Как услышишь – доложи». Эти «птицы» прилетели очень скоро, я услышал рёв истребителей и сразу доложил. Хабир Рахман удивился, услышав самолеты, а я сказал, что это генерал Титаренко передает ему привет…
Не покидало ощущение, что за нами наблюдают. Оказалось, что это было не ощущение – за нами действительно наблюдали. «Крысы» были совсем рядом. Вооруженные бородачи выглядывали из-за углов зданий или каких-то других укрытий. Внимательно нас разглядывали, фотографировали. Стоило только повернуться в их сторону – они сразу прятались.
На одном из блок-постов лежала книга. Мой неизменный друг амид Халил (тоже был вместе с нами) сказал, что это библия на арабском. Я очень удивился – неужели среди боевиков есть христиане. Но Халил объяснил, что некоторые из них хотят уехать за границу – в Европу. А там намного лояльнее относятся к арабам («беженцам») христианам, чем к мусульманам. Вот «крысы» и изучают библию, чтоб там проблем меньше было…
На стенах домов были надписи: «Русские, мы ещё вернёмся!», «Революция это идея, а идея не умирает!», «Хомс будет наш!» и так далее в таком духе. На самой вершине, потрёпанного бомбёжками, высотного здания развивался флаг сирийской оппозиции[100]… Вобщем уходили «крысы» с гордо поднятой головой.
Не однократно, во время выводов, какой-нибудь «бармалей» обязательно говорил: «…мы ещё вернемся…». Ну это вряд ли…
Мы сделали несколько фотографий для того, чтобы Центр мог отправить их в Москву для отчетности. Разошлись до того, что взобрались на «Тигр» с Российским и Сирийским флагами. Амид Халил тоже резво вскочил на броню! Мне очень нравится эта фотография где мы с ним стоим на крыше «Тигра», я держу флаг Сирии, а он – флаг России. Символично!
Когда мы выезжали из района, нас приветствовали радостными криками женщины, дети и старики. Но район ещё не свободен полностью… Оставался последний выход.
***
Последний выход боевиков из района Аль-Ваар города Хомс начался в 0 часов 30 минут 21 мая 2017 года. Продолжался он почти двое суток. Не из-за того, что выходило много людей (всего вышло 2103 человека), а из-за того, что этот вывод был самым напряженным… самым трудным, наверное…
Выходили самые матерые боевики из тех, что в течение четырех лет сидели в Аль-Вааре. Подавляющее большинство мусаляхимов прятали свои лица. Выходили замотанные в шмахи – видны только глаза. Даже не знаю, какие подобрать слова, чтобы описать сколько ненависти было в этих глазах…
Как-то я подошел к одному из автобусов, чтоб сфотографировать, как идет погрузка. Я и раньше так делал неоднократно. Но тут реакция была не совсем адекватная… Один из боевиков начал что-то орать и хвататься за свой автомат. Один из «крыс» начал успокаивать своего горячего друга, а ко мне подскочил помощник губернатора и попросил уйти, чтоб не нервировать этих «славных парней»… Ну действительно, кто его знает, какой набор психических расстройств в голове у этого мусаляхима?..
Даже между «крысами» напряжение достигло максимальной точки кипения. Несколько раз ночью мы слышали перестрелки внутри района.
Периодически (особенно в ночное время) мы заходили в кабинет директора пекарни выпить чаю. Вот как-то раз выходим оттуда с Коляном и видим – салют над Аль-Вааром… Реально кто-то начал запускать фейерверки, как в России в новогоднюю ночь… Чудно… (ударение на «о»)
Периодически погрузка останавливалась. И возобновлялась спустя несколько часов. Это из-за того, что внутри района между «крысами» происходили какие-то «разборки». А нам оставалось только ждать.
Барахла погрузили аж семнадцать (!!!) грузовиков! Халил Рахман был и на это согласен, только бы поскорее закончить…
Были попытки пронести что-то кроме легкого стрелкового вооружения, как указано в договоре. Пытались пронести самодельные гранатометы, но сотрудники местной полиции не дремали, и пара гранатометов перекочевала в багажник машины Халила Рахмана.
Маски в ходе последнего выхода были сорваны. Набожный шейх Хури Усман уже не был таким добрым и внимательным, как обычно во время переговоров – он был лидером подразделения Джебхат ан-Нусры…
В один момент генерал-лейтенант Титаренко направился к началу зоны досмотра (вообще он туда часто подходил и всегда рядом был Колян, но в этот раз вывод был не самый обычный…), за ним Колян, Миша, Виктор (начальник медицинской службы Центра, он приезжал на несколько крайних выводов), Юра и я. Как-то получилось так, что я встал на два метра левее наших и чуть впереди. И тут подъезжает очередной зелёный автобус.
Выходит из автобуса очередная партия боевиков. Один из первых вышедших идет прямо на меня… Рожа шмахом замотанная, одни, полные ненависти, глаза… «Калаш» на перевес, разгрузка полная… Идет не сворачивая и чётко в глаза смотрит, не моргает.
Первая рефлекторная реакция была – отойти в сторону, уступить дорогу… Но через долю секунды возникла мысль (вот опять вопрос – где грань между храбростью и глупостью… или мальчишеством?), что в данной ситуации я – русский «полковник»… да нет просто полковник, без всяких кавычек! И я не буду уступать дорогу бандиту. Всё. Встал и стою. И тоже смотрю ему в глаза, взгляда не отвожу… А он идёт прямо на меня…
В самый последний момент он всё же свернул. Прошел мимо, задев меня плечом, но ведь свернул! Он свернул, а не я уступил ему дорогу.
И тут я слышу голос генерала: «Иди сюда, засранец! Какого хрена на рожон лезешь?! Стой рядом со мной!». Голову на отсечение даю, что если бы эта «крыса» вот так же пошла на Алексея Федоровича, то и он бы дорогу уступать не стал. А рядом бы ещё Колян встал, так пришлось бы «бармалею» три версты в обход переться…
К середине вторых суток совсем стало не смешно… К началу зоны досмотра подъехало около двадцати легковых автомобилей, пикапов и микроавтобусов – всё-таки хотели крысы уехать на «своих» автомобилях. Хабир Рахман вышел и говорит – никуда вы не поедете, ребята. Тогда Хури Усман говорит: «Сейчас я дам команду своим людям, они выйдут из автобусов и вернутся в район».
Генерал-лейтенант Титаренко совершенно спокойным голосом дает команду Юрику, чтоб его люди были готовы принять бой. Наши спецназёры-«полицейские» перегруппировались, развернули пулемётную точку, поставили «капсулу» поперек дороги. Приготовились.
Нас (российских военных) всего было тридцать восемь человек. А «крыс» в автобусах было уже около семи сотен… Опять стоим и ждем. Ничего не двигается. Просто ждем, у кого нервы раньше сдадут… Так простояли почти два часа. Честное слово, для меня это были самые долгие часы – такое ощущение, что время остановилось и больше никогда не запустится… Не знаю у кого как, а у меня в этот момент нервы натянулись как струны… Нет, было не страшно (страшно стало потом, когда всё закончилось), была просто готовность к драке… Так бывает – перед самым началом дворовой драки (помню из подростковых ощущений) адреналин начинает зашкаливать.
И тут началась стрельба. Со стороны Аль-Ваара доносились автоматные очереди. Потом над районом начал подниматься черный дым. Сначала один столб дыма, потом ещё – в другом месте, потом ещё и ещё… Дыма становилось всё больше, казалось, что на район Аль-Ваар легла огромная черная туча. Ветер нехотя отгонял эту тучу в сторону Хомса…
Машины, на которых боевики подъехали к зоне досмотра, были отогнаны обратно в район. Стрельба продолжалась, поднимались всё новые и новые столбы дыма… Боевики, видимо в бессильной злобе своей, начали расстреливать машины. Всего было расстреляно и сожжено более ста машин в районе Аль-Ваар.
Когда ветру всё-таки удалось сместить черную тучу в район города и небо над Аль-Вааром начало светлеть, последние боевики продолжили свой выход из района. К вечеру 22 мая 2017 года последняя колонна с боевиками и членами их семей, выводимыми из района Аль-Ваар города Хомс, была полностью сформирована.
Всего с 18 марта по 22 мая 2017 года было проведено 11 (одиннадцать) акций по выводу боевиков и членов их семей. За это время район покинули 19427 человек, из них 7300 боевиков (3684 единицы оружия).
Всё. Теперь Аль-Ваар полностью свободен. Хомс стал полностью свободным (освобожденным) городом!
***
Губернатор прислал машину в которую сел генерал-лейтенант Титаренко с переводчиком, Виктор (доктор наш… просто напоминаю…) и я. Нас повезли в Аль-Ваар. Когда мы подъехали к центральной площади района, было уже почти темно. На площади собралась большая толпа народу. К моменту начала нашей работы в Аль-Вааре находилось около 35 тысяч человек. Из них 19,5 мы вывели за два месяца. Было такое ощущение, что оставшиеся пятнадцать с половиной тысяч пришли все на эту площадь…
Здесь был уже и губернатор и Хабир Рахман и начальник полиции и ещё много должностных лиц, в основном из мухафеза. Когда мы с генералом Титаренко вышли из машины, на нас обрушился оглушительный рёв восторженной толпы… Я не знаю, так наверное только мировых рок-звёзд каких-нибудь могут приветствовать… Словами трудно описать что там происходило. В своей жизни я побывал на многих праздниках и массовых гуляниях… Но это всё были жалкие потуги в сравнении с той великой радостью, которая бушевала в этот день на центральной площади района Аль-Ваар. Четыре года невыносимой жизни позади!
Честное слово, я и сам от переполняющего меня счастья, чуть не расплакался… Мы с Алексеем Федоровичем встали рядом, нас окружила (даже не окружила, а вплотную к нам прильнула…) толпа. Мы подняли вверх российский и сирийский флаги. Всё, ребята! Это победа!!!
Мы решили водрузить над площадью российский флаг. Самым подходящим «флагштоком» нам показался фонарный столб. Он железный, полый внутри, весь изрешеченный пулями и осколками – идеально приспособлен для того, чтоб воткнуть в него древко Флага Победы. Какой-то мальчишка проворно вскарабкался и закрепил российский флаг в одной из рваных ран этого столба.
Я сфотографировал этот столб с флагом, отправил нашим «русским» через WhatsApp. Практически сразу посыпались от них радостные сообщения, звонки… Мы поздравляли друг друга.
***
Долго мы здесь находиться не могли, сели в машину и поехали к пекарне. Там нас дожидались Колян, Миша и Юра с Бахтияром. Мы вышли из машины, водитель «врезал по газам» и стремительно умчался… Вобщем было уже совершенно темно. Возле пекарни района Аль-Ваар (буквально несколько часов назад здесь происходили самые настоящие исторические события…) на пустынной улице стояли восемь русских офицеров… Алексею Федоровичу с Коляном, Виктором и переводчиком (Тагир его зовут!) нужно было уезжать. Да и нам (остальным) не плохо было бы переместиться уже в училище связи… Но если за нами мог и «Тигр» подъехать (тут недалеко), то с генералом всё было сложнее – путь не близкий, а машины нет… Дозвониться невозможно ни до кого – все должностные лица в Аль-Вааре, там толпа так радуется, что никакого телефона услышать невозможно.
«Вот так всегда – сказал генерал Титаренко – у победы много “родителей”, а поражение всегда сирота…». Ну да, он, как всегда прав. Им там сейчас не до нас – все радуются и поздравляют друг друга…
Наконец удалось дозвониться до люа Хабира. Он очень извинялся (да ладно, чего уж там…) и сказал, что срочно высылает машину. Она подошла минут через двадцать.
Алексей Федорович разрешил мне задержаться в Хомсе, чтоб попрощаться со всеми. Колян, перед тем как сесть в машину, похлопал меня по плечу и сказал: «Ну всё, теперь ты – Серёга Аль-Ваарский!»
Приехав в училище связи мы собрались офицерским составом у Юры и отметили нашу (а что, ведь она и наша в том числе…) победу. Без фанатизма.
***
На следующий день с самого утра встреч у меня было множество. В качестве переводчика мне помогал Лабиб – у Халила был выходной.
Мы заехали сначала к Халилу, очень тепло с ним попрощались. Потом к Батталу в 18-ю дивизию. Он подарил мне «щит» (так они это называют), это такая подарочная плакетка с символикой 3-го танкового корпуса сирийской армии. Потом позвонил Хабир Рахман и назначил встречу у губернатора. Приехали туда. Губернатор подарил мне герб города Хомса, а Хабир Рахман шашку, изъятую у боевиков. Это была не настоящая шашка, а бутафорская (подарочная). Но смысл с том, что до недавнего времени она принадлежала одному из шейхов, входивших в отряд Джебхат ан-Нусры, которым командовал Хури Усман. На одной стороне клинка было написано имя шейха – Абдуль Кадер-аль-Фадаль. На другой стороне написана ваххабитская шахада[101]: «Ля Алла уль Алла Мухаммад расуль Алла»[102] (может я и не точно пишу эту «русскую транскрипцию», но написал как услышал…).
Сейчас подарки люа Басира Баттала и люа Хабира Рахмана находятся в музее 32 дивизии ПВО в Ржеве (Тверская область).
Попрощавшись со всеми официальными лицами, ближе к вечеру, я поехал к нашим «русским». У них, собственно и заночевал. Не буду описывать подробно свои «проводы», потому что не самое это весёлое занятие вспоминать как ты прощался с друзьями… Увидимся ли?.. Честное слово, сердце кровью обливалось, когда вышли они меня провожать… Я сел в машину и поехал в Тартус…
***
25 мая 2017 года я приехал в Хмеймим с вещами и в русской форме. Эту самую форму я уже привел в порядок – на мне были мои настоящие погоны подполковника. Алексей Федорович, когда я к нему вошел с докладом, сказал, что непривычно меня видеть в таких погонах. Ну а что ж? Спецзадание выполнено, можно «снимать камуфляж»…
В Хмеймиме я встретил Виталика Бурундукова, с которым служил когда-то в Бежецке в истребительном авиационном полку. Он сейчас работает с беспилотниками и в «Химках» был замом по ИАС эскадрильи БПЛА.
Виталя помог мне записаться на борт, без него бы я долго разбирался, а у него уже «подвязки» были где надо, поэтому всё получилось очень быстро.
Сдал я оружие, получил и оформил все необходимые документы…
Как-то захожу в группу контроля Центра (там Колян сидел и ещё несколько офицеров) пообщаться с Коляном. Сидим, разговариваем и тут заходит какой-то генерал-майор (честное слово – видел его впервые в жизни). Мы встали, я представился, а он и говорит: «Так ты тот самый “Миротворец”? Дай-ка я тебе руку пожму!». Колян «на бровях» показал, что это рукопожатие реально крутое…
Как бы то ни было, любая история когда-нибудь заканчивается. Вечером 26 мая 2017 года Ту-134 оторвался от бетонного покрытия аэропорта имени Баселя Асада и взял курс на Чкаловский, унося меня на Родину.
***
P . S .
Иногда находилось время и для творчества… ну хоть какого-то, как бы творчества…
Вот это из меня.
Я в Тартус возвращаюсь на закате,
На небе звёзды, а над морем – тишь,
Гуляют джамиляны фатаяты[103],
А у меня макдуз, арак, шинклиш[104]…
Саха[105] в порядке, в общем всё нормально –
Садык[106] не выдал, тыз[107] не подвела…
Короче, выражаясь фигурально,
Кейф ак[108] тамам[109], а дальше – иншалла[110]!
Ну и не могу не отметить, что через какое-то время после приезда в Россию, был приятно удивлен. Колян прислал стихотворение нашего доктора Виктора. Оно про последний вывод боевиков из района Аль-Ваар[111]. Вот оно.
А вот говорят генеральский сынок…
Но я вам ребята поведаю случай
Швырнула страна нас на ближний восток
Где, блин, бармалеев несчетные тучи.
Командовал нами один генерал –
На каждом погоне звезды по две штуки
Бойцов не чурался, - ладонь подавал,
Пожатия коей довольно упруги…
Наград не носил он, но виделось сразу,
Что даже не третья эта война!
Был в меру суров, беспределен – ни разу!
Ну, в общем, он – батя, мы в целом – cемья!
И был паренёк, на год-два меня младше,
Уже подполковник, улыбчив, красив,
Атак не боится, в окопе не плачет, -
Короче, свой тельник не зря он носил!
Гранаты в руках, как шары у жонглёра, -
Послушны, надёжны. Не воин – кремень!
Но всё ж удивить он сумел меня вскоре
Во время зачистки района Аль-Верь…
Нас пара десятков, их – тысяча с гаком.
Док и переводчик – как воин не в счёт…
У каждого только ПМ с автоматом,
Всего то один на отряд пулемёт...
Замес начался, как обычно – внезапно,
Но чётко сработал в тельняшке пацан:
Прикрыл меня грудью, пихнул за оградку,
Прикрикнул сурово «Сиди, доктор, там!..»
Расставил ребят по позициям быстро,
Рванул к генералу (ведь тот без брони),
Уже через час стало тихо и чисто,
Сквозь дым улыбались, куря, пацаны.
Видать, увидав тех двоих в авангарде
(Пацан-подполковник и наш генерал)
Что гордо стояли, прям как на параде,
Бандиты решили: «Да ну их к чертям…»
Потом я узнал, - подполковник не промах,
Спецназ ГРУ, как их звали все – «спец».
Ему генерал наш не то чтоб знакомый,
Не друг, не товарищ, а просто – отец!...
А сколько ещё пацанов сверхдостойных!
Серёга и Юра, Семен, Михаил...
И сотни других в этих проклятых войнах!
Храни их, Господь! Дай везения им!..
Я ответил ему следующее…
Я был там... у этой бетонной ограды
Где небо в дыму и кружит воронье,
Я видел, как те бородатые гады
В неистовой злобе сжимали цевьё.
А наши стояли красиво и гордо,
И не отводили взгляд от врага,
С такими не страшно в огонь или в воду,
Да что там - хоть к чёрту пойти на рога!
Поведал нам доктор правдивую повесть,
И где бы я ни был, за что б я ни пил,
Меня распирает великая гордость
За то, что я с НИМИ служил![112]
[1] ЧВК – частная военная компания. В Сирии, да и в других «горячих» точках много воюет таких ребят. По сути это самые настоящие наемники.
[2] «Кимба» - жилой модуль. Так же из таких модулей строились и служебные здания.
[3] На территории Сирии, в соответствии с международным соглашением, есть территории, на которых вообще не должны вестись боевые действия. За этим следят и наши и Турция (и еще может быть кто-то следит…). И каждый факт какой-то стрельбы на этих территориях расценивается, как нарушение РПБД и нужно проводить разбирательство, писать протестные письма и так далее. Но факт нарушения РПБД должен быть зафиксирован официально. Такая возможность есть у оперативных групп, работающих на направлениях.
[4] Садык – в переводе с арабского «друг». Всех местных в Сирии (на появившемся тут сленге) наши русские называют «садыками»
[5] Когда-то, практически весь Хомс, был под контролем боевиков. Четыре года назад (сейчас 2017-й) их начали выбивать из города, освобождая район за районом. Так что боевики (те, кто остались) сконцентрировались в итоге в Аль-Вааре. Пришли они туда вместе с семьями. А семьи у арабов очень большие… по нашим понятиям.
[6] Шмах – мужской платок. Наши называют его «арафаткой». О способах его ношения и почему он «арафатка», можно прочитать в Интернете (я здесь не буду заморачиваться)
[7]Мухабарат – служба безопасности. В Сирии их четыре – военный мухабарат, государственный мухабарат (ФСБ по нашему…), политический мухабарат и мухабарат военно-воздушный. Нас постоянно возили и отвечали за нашу безопасность ребята из военного мухабарата.
[8] ВПУ – вспомогательный пункт управления
[9] МТО – материально-техническое обеспечение
[10] «фундук» – в переводе с арабского гостиница
[11] Жили с нами в фундуке два прапорщика, которые занимались в основном разгрузкой судов, приходящих из России с техникой и боеприпасами.
[12] В Сирии после воинского звания «полковник» идет «бригадный генерал», а потом уже «генерал-майор», «генерал-лейтенант» и «генерал-полковник». «Генерал-полковников» всего три в стране – сам Башар Асад, Министр обороны и Начальник Генерального штаба.
[13] Балядия – в административной структуре Сирии аналог нашего района. То есть то, что у нас называют областью, здесь это провинция, а то, что у нас район, здесь - балядия
[14] «Школа» на арабском – «медресе»
[15] Не надо блистать своими высокими познаниями в арабском и доказывать мне, что «хаммам» это турецкая баня (ну или просто баня). Может быть в Анталии или на каких других курортах это и баня, а в данных конкретных условиях это самый что ни на есть туалет. Ну, справедливости ради, замечу, что этим же словом обозначается так же душ и не исключено, что баню тоже могут так называть. Только нету практически в Сирии бань.
[16] Как я уже говорил, в русской форме мы привлекали слишком много внимания и могли (совсем не исключено) являться даже мишенью.
[17] «Нет, нет, нет! Нужен большой»
[18] «большой зад»
[19] Один рубль (на тот момент) это восемь лир, так что 2500 лир на наши деньги получается 312,5 руб.
[20] «Сирия очень красивая»
[21] «Полковник Сергей, холодно?»
[22] «Нет! Я из России!»
[23] В Сирии эти «лаваши» отличаются от тех к которым мы привыкли в наших супермаркетах в центральной части России. Они «лаваши» называют хлебом. По-арабски «хлеб» - «хубз»
[24] Здесь имеется ввиду здание администрации провинции. Слово «мухафез» так же переводится как «губернатор» («саид мухафез» - «господин губернатор»)
[25] «амид» - бригадный генерал
[26] «акыт» - полковник
[27] «люа» - генерал-майор
[28] «Мухтар» - старейшина. «Мухтаррам» - уважаемый
[29] «Раис» - глава. В данном случае имеется ввиду глава администрации населенного пункта
[30] Основная особенность была в том, что наши привозили на гумакцию от трёхсот пятидесяти до пятисот продовольственных пакетов, а в населенном пункте может быть и полторы и три тысячи человек (к примеру), поэтому организовать работу надо было так, чтобы не было давки, бардака или, не дай Бог, мордобоя или иной провокации. То есть заранее определить конкретных людей, которые получат гуманитарную помощь, выдать им какие-нибудь талончики или составить список, оповестить этих людей и так далее.
[31] Как правило в колонне с гуманитаркой была одна машина с медиками, которые вели прием жителей населенного пункта, пока идет раздача пакетов. Доктора необходимо было разместить в каком-то помещении в непосредственной близости от места проведения гумакции, чтоб это помещение находилось в кольце охраны.
[32] Джелябия - национальная женская одежда – длинное платье, как правило черное. Нарядные (праздничные) джелябии могут быть черными, синими или зелеными (может ещё какими-нибудь…) с красивыми вышивками
[33] Хиджаб - шаль (женский платок), повязанная особым образом – ни в коем случае женщина не должна показывать свои волосы.
[34] В арабских странах пятница – выходной день. Вообще выходные это пятница и суббота, но пятница это самый выходной-превыходной. Рабочая неделя начинается в воскресенье.
[35] Да, здесь усматривается несоответствие – я говорил о том, что гумакции на нашем направлении проводились по вторникам, а 3.02.2017 – это пятница… как же так? Были в самом начале определенные «неувязочки» в организации этого процесса, но потом всё встало на свои места.
[36] Снимали практически все гуманитарные акции. Покажут их потом по «телеку» или нет – это уже другой вопрос.
[37] Россия и Сирия – друзья!
[38] «Абу Али» - это как бы обозначение наивысшей крутизны человека, о котором идет речь. Дословно «Абу Али» переводится как «отец Али». В данном случае можно перевести как «Очень крутой Путин! Очень крутой Башар!»
[39] «шармута» - проститутка
[40] В данном случае придуманное нами производное от «калям-калям» - «разговор» (дословный перевод «слово-слово»)
[41] Арак – местный алкогольный напиток. Грубо говоря это виноградный самогон с добавлением аниса. Крепость напитка градусов 55-60, поэтому арабы разбавляют его водой 50х50 и добавляют лёд. Он становится бледно-молочного цвета (такой цвет получается из-за эфирных масел анисового семени), а на вкус как пектусин (микстура такая). По началу ужасная дрянь, но если распробовать, то вполне себе ничего.
[42] Арамейский язык очень древний. Когда-то на нём разговаривала значительная часть населения Ближнего Востока. Сам Иисус Христос говорил на арамейском. Сейчас в Сирии осталось всего две деревни (так говорят местные) где-то на юге страны, где жители ещё помнят этот язык.
[43] На общепринятом, среди российских военнослужащих, сленге «Химки» это авиабаза Хмеймим
[44] Это на мой взгляд. Может и на центральной базе всё было интересно и круто… не знаю. Но повторюсь – здесь не объективная картина изложена, а только моё мнение и моё видение.
[45] «Иншалла» - «так угодно Аллаху» (или «так угодно Богу»)