СССР маршала Г.К. Жукова и перевести его из кандидатов
в полноправные члены Президиума ЦК.
Сразу после согласования всех этих вопросов сначала В.М. Молотов,
а затем Г.М. Маленков провели переговоры с Г.К. Жуковым
и попытались склонить боевого маршала на свою сторону, однако
так и не смогли добиться от него однозначной поддержки
этих кадровых инициатив. Хотя, впрочем, как чуть позже утверждал
сам В.М. Молотов108, министр обороны был не прочь упразднить
пост Первого секретаря ЦК и заменить его постом «секретаря
ЦК по общим вопросам». А ещё значительно позже в одной
из бесед с писателем Ф.А. Чуевым В.М. Молотов признался, что
«в нашей группе не было единства и не было никакой программы,
мы только договорились его снять, а сами не были готовы
к тому, чтобы взять власть»109. Кстати, это свидетельство дало основание
ряду историков (В.П. Попов110) заявить, что «отсутствие
в стане консерваторов альтернативной политической программы
реформ» вынудило хрущёвских «оппонентов к бездействию
108 Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК
КПСС и другие документы. М., 1998.
109 Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991.
110 Попов В.П. Большая ничья. СССР от Победы до распада. М., 2005.
Глава 3. XX съезд КПСС и утверждение единовластия Н. С. Хрущёва 221
и пустому критиканству». На наш взгляд, это мнение носит необъективный
и пристрастный характер, поскольку, во-первых, реальная
«политическая программа реформ», конечно, была, в частности
у Г.М. Маленкова, о чём писали многие историки, в том
числе Ю.Н. Жуков, А.В. Пыжиков и Р.Г. Пихоя. Во-вторых, трудно
упрекнуть оппонентов Н.С. Хрущёва в каком-то «бездействии»,
поскольку июньские события 1957 года как раз свидетельствуют
об обратном. И, в-третьих, так же трудно обвинить их в «пустом
критиканстве», особенно В.М. Молотова и Д.Т. Шепилова, что
со всей очевидностью вытекает из анализа стенограммы Пленума
ЦК, состоявшегося 22-29 июня 1957 года.
Между тем, что довольно странно, мало кто из нынешних
историков усмотрел в назревавшем конфликте членов Президиума
ЦК один очень важный аспект, на который справедливо
обратили внимание известный знаток хрущёвской эпохи профессор
А.В. Пыжиков, а затем и ряд его менее известных коллег,
в частности В.Н. Горлов и А.В. Сушков111. Речь идёт о том, что
в тогдашнем составе высшего партийного ареопага явно преобладали
так называемые «технократы», а не «партийцы»: из одиннадцати
его членов семь кремлёвских «небожителей»: Н.А. Булганин,
В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Л.М. Каганович, А.И. Микоян,
М.З. Сабуров и М.Г. Первухин входили в состав Президиума Совета
Министров СССР, маршал К.Е. Ворошилов являлся путь формальным,
но всё же официальным главой советского государства,
а Секретариат ЦК был представлен всего тремя персонами — самим
Н.С. Хрущёвым, секретарём ЦК по идеологии М.А. Сусловым
и Первым секретарём ЦК КПУ А.И. Кириченко. Понятно, что
такая расстановка сил внутри Президиума ЦК никоим образом
не давала Н.С. Хрущёву возможности прорваться к реальной единоличной
власти. Поэтому «разгром» Совета Министров СССР
и возвращение всех властных полномочий «секретарскому корпусу
» страны и аппарату ЦК, то есть фактический отказ от сталин111