§ 3. Церковная жизнь на территориях, занятых белыми армиями
Гражданская война разделила Россию линиями фронтов и нарушила связи ряда епархий с патриархом Тихоном. Задачей православных пастырей было духовное руководство русской армией, а также окормление местного населения.
Свою основную задачу белая армия видела в освобождении России от большевиков, в обеспечении народу права свободного выбора будущего политического устройства, что не исключало впоследствии и восстановления монархии.
Наибольшего успеха белая армия достигла летом – осенью 1919 г., когда надежды на победу были особенно велики – войска адмирала А.В.Колчака к лету 1919 г. контролировали Сибирь, Урал и дошли до Волги. Осенью того же года развила успех Добровольческая армия генерала А.И.Деникина, контролировавшая южные губернии и подходившая к Туле.
Невозможность общения с патриархом привела к тому, что на этих территориях стали во множестве накапливаться нерешенные проблемы. Выходом стала организация на территориях, подконтрольных белой армии, независимых церковных управлений.
В ноябре 1918 г. в Томске был созван Собор в составе 13 архиереев, а также 26 членов Поместного Собора из духовенства и мирян. Председательствовал на Соборе архиепископ Симбирский Вениамин (Муратовский), почетным председателем был митрополит Казанский Иаков (Пятницкий). Собор организовал Временное Высшее церковное управление (ВЦУ), председателем которого стал архиепископ Сильвестр (Ольшевский).
Но намного большую роль в истории Церкви сыграло другое ВЦУ, организованное на юге России в мае 1919 г. Именно тогда в Ставрополе-Кавказском состоялся Юго-Восточный Русский Церковный Собор. В качестве примера для своей деятельности Предсоборная комиссия рассматривала Томский Собор.
В Ставропольском Соборе, проходившем с 19 по 24 мая, приняло участие 11 архиереев, 22 священника, 1 монах и 20 мирян. Председателем Собора был избран архиепископ Митрофан (Симашкевич), почетным председателем – архиепископ Агафодор (Преображенский).
22 мая было принято решение о создании Временного Высшего церковного управления (ВЦУ), которому передавалась власть над всей территорией, подконтрольной Вооруженным силам Юга России.
Такое положение предусматривалось сохранять до установления нормальной связи с патриархом. Председателем ВЦУ стал архиепископ Митрофан (Симашкевич).
Свободное положение нового церковного органа позволяло ему решать вопросы, которые не могло взять на себя московское священноначалие, например, открытие новых епархий и викариатств.
На юге России продолжалось издание газеты «Церковные ведомости». Полномочия ВЦУ признал и наиболее авторитетный русский архипастырь – митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), ставший его почетным председателем.
Правда, принять участие в работе ВЦУ митрополиту не пришлось – до ноября 1919 г. он находился в Клеве, затем вместе с отступающими войсками уехал на Кубань, а в марте 1920 г. покинул Россию.
Русские иерархи, священники и монахи, уходившие на юг, по возможности старались спасать и церковные святыни. Епископ Курский Феофан (Гаврилов) увез с собой чудотворную Курскую-Коренную икону Божией Матери, а киевские пастыри вывезли частицу мощей преподобных отцов Киево-Печерской лавры, которые ныне находятся в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (США).
После поражения Добровольческой армии и переезда за границу А.И.Деникина центр антибольшевистского сопротивления переместился в Крым. Добровольческую армию возглавил генерал П. Н. Врангель.
Понимая, что освободить страну от большевизма не сможет, генерал поставил своей целью сохранение независимости Крыма и создание здесь справедливого Русского государства, которое со временем привлечет симпатии народа всей России и приведет его к мысли о свержении коммунистического режима. Гарантом независимости Крыма Врангель считал Великобританию.
Стремясь к сохранению мира, руководство Добровольческой армии старалось не допускать политических дискуссий.
Духовенству предписывалось дистанцироваться от политической проповеди, во всяком случае, таковая разрешалась священникам лишь под свою личную ответственность и желательно вне храма.
Церковь поддерживала такую политику, старалась избегать политических споров, в том числе и монархических.
Тем более что вожди Белого движения отводили православию в освобожденном отечестве ключевую роль. Генерал Деникин писал, что «возрождение России не может совершиться без благословения Божия и что в деле этом Православной Церкви принадлежит первенствующее положение, подобающее ей в полном соответствии с исконными заветами истории».
П.Н.Врангель считал, что необходимо проводить русскую политику, а партийные вопросы решать после освобождения России. Добровольческая армия была переименована в Русскую армию, а любая политическая проповедь в Крыму в 1920 г. была запрещена.
Единственной структурой, которая подвергалась осуждению со стороны ВЦУ, были коммунисты, которых считали не партией, а группой бунтовщиков, захвативших власть и уничтожавших русский народ. «Борьба Церкви с большевиками – не игра в политику, а борьба за Бога, за веру, за правду, за то святое вечное, чем жил и без чего не может жить человек», – излагала идею Белого движения газета «Церковные ведомости».
Перемещение церковного органа с Кубани в Крым неизбежно должно было привести и к смене главы церковного управления. После переезда в Симферополь ВЦУ возглавил архиепископ Димитрий (Абашидзе).
В сентябре 1920 г. Врангель пригласил в Крым митрополита Антония (Храповицкого). Проживавший в то время на Афоне архипастырь после недолгого раздумья решил принять приглашение. В Крыму митрополит Антоний вновь занял место почетного председателя ВЦУ, однако большую часть времени проводил в Херсонесском монастыре.
Невозможность для патриарха Тихона решать многие вопросы побудила ВЦУ Юга России взять их на себя. В августе 1920 г. ВЦУ направило архиепископа Волынского Евлогия (Георгиевского) на Всемирный съезд представителей христианских общин и церквей по борьбе с безбожием, а также совершило ряд назначений на зарубежные кафедры и приходы. Архиепископ Евлогий (Георгиевский) был назначен управляющим заграничными русскими приходами, а архиепископ Анастасий (Грибановский) – представителем ВЦУ при Вселенской патриархии.
Высшее церковное управление вело переговоры с Константинополем по ряду вопросов общецерковного характера. Среди таких вопросов следует назвать проблему польской автокефалии, которую в тот момент удалось предотвратить благодаря действиям ВЦУ. Также этот орган выступил и против грузинской автокефалии. Обсуждались и другие вопросы, – например, проблемы духовной миссии в Китае, миссионерства среди униатов, перемещения заграничного духовенства и др.
Патриарх Тихон считал ВЦУ законным органом и в период действия его на Северном Кавказе, и в период его пребывания в Крыму, хотя в тот момент оно состояло в основном из архиереев, оставивших свои кафедры.
Святитель Тихон впоследствии признал все решения ВЦУ юга России, в том числе архиерейские хиротонии и назначения иерархов. Так, по решению ВЦУ были рукоположены епископ Мариупольский Андрей (Мурин) и епископ Лубенский Серафим (Соболев), переведен на Екатеринославскую кафедру епископ Гермоген (Максимов), воссоединен с Православной Церковью епископ Сергий (Лавров), уклонявшийся в англиканство и др.
Проблемой для духовенства была борьба с религиозным равнодушием и даже безверием, которые для Белого движения не были редкостью. Случались несправедливости и даже грабежи местного населения.
К сожалению, представители светской и церковной власти нередко закрывали глаза на духовные проблемы. Глава духовенства Добровольческой армии протопресвитер Георгий Шавельский вспоминал, как на параде 7 апреля 1920 г. неудачно вразумлял воинов:
«–От имени пророка говорю вам: если не покаетесь и не исправитесь, все погибнете (Ис. 1, 18–20), – так начал я свою речь.
Дальше я говорил о том, что воины должны уяснить себе: почему это их встречали с благословениями, а провожали их, при отступлении, с проклятиями; что святое дело нельзя делать грязными руками и т.д. Врангель нервничал во время моей речи. Видно было, что не по сердцу пришлась она ему. После меня выступил Вениамин [Федченков].
–Протопресвитер сказал, что вы погибнете, – начал он свою речь. – А я, епископ, говорю вам: нет, не погибнете!
И затем, обратившись к Врангелю:
–Я говорю тебе: ты – Петр (камень), и на сем камне Я создам Церковь Мою, и т. д. (Мф.16, 18:20).
Во время речи Вениамина просиял Врангель».
23 октября 1920 г. ВЦУ на юго-востоке России вынесло решение, что «все русские Церкви за границей Высшее Церковное Управление считает в своем подчинении до установления связи с Св[ятейшим] Патриархом Московским».
В ноябре в Крым вошли большевики и Русская армия Врангеля покинула полуостров. Вместе с ней ушли в эмиграцию и почти все члены ВЦУ. Из архиереев в Крыму остался лишь архиепископ Димитрий (Абашидзе).
Постепенно Белое движение угасало. Красная армия, занимая новые территории, часто не щадила духовенство, заподозренное в связях с антибольшевистскими силами.
В вину пастырям могли поставить не только антикоммунистическую проповедь, но и молебен, и панихиду. Так, вскоре после взятия Омска погиб архиепископ Сильвестр (Ольшевский) (память 26 февраля). Многие погибали без суда. Священномученик иерей Зиновий Сутормин находился в гостях у сына в с. Шемонаиха (Северный Казахстан), когда в село ворвались красноармейцы.
Несмотря на то, что пастырь не имел отношения к местной церковной и общественной жизни, он был схвачен. Священномученик погиб 23 января 1920 г. – красноармейцы отрубили ему голову. Вместе со священником были убиты его сын с женой и их пятилетний ребенок.
В 1921 г. в Западной Сибири вспыхнуло восстание, вызванное зверствами красных продотрядов. Восстание было подавлено, 17 февраля 1921 г. каратели вошли в Петропавловск. Священномученик Мефодий (Красноперов), епископ Петропавловский, в тот момент находился на площади перед храмом. Архипастырь был заколот штыками, и, уже мертвому, ему вонзили крест в одну из ран (память 17 февраля).
Российская Церковь в 1921–1925 гг.
Кампания по изъятию церковных ценностей
Лето 1921 г. было ознаменовано очередным народным бедствием – голодом. Главной причиной трагедии стали экономические эксперименты советской власти, ждавшей победы коммунистов во всем мире и планировавшей полностью ликвидировать рыночные отношения. На смену деньгам должно было прийти всеобщее распределение.
Русское крестьянство стало первой жертвой новой системы. В соответствии с системой продразверстки, крестьянам полагалось оставлять у себя лишь часть урожая, а основную часть собранного хлеба отдавать государству. «Свободная торговля хлебом, – писал Ленин, – есть государственное преступление.
«Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать», – так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление».
Крестьяне, отказывавшиеся сдавать хлеб, объявлялись кулаками и врагами народа – таким грозил срок заключения от 10 лет. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», – распоряжался Ленин.
Сельскую местность наводнили распропагандированные «продотряды», настроенные на войну против контрреволюционеров и «кулаков». Реакция крестьян на ограбление была закономерной – униженные, разоренные, не добившиеся справедливости, они стали меньше сеять.
С сокращением посевных площадей упала урожайность. Погодные условия усугубили положение. Результатом ленинских экспериментов стало то, что в 1921 –1922 гг. голод охватил 35 губерний Украины, Поволжья, Северного Кавказа и др. Голодало 40 млн человек, а количество умерших от голода по советским оценкам достигло 5 млн человек.
Разделяя народное горе, патриарх Тихон обратился к российской пастве, народам мира, Восточным патриархам, Папе Римскому и Архиепископу Кентерберийскому с просьбой помочь голодающим. По храмам прошли сборы денег, сам святитель Тихон принял участие в работе «Всероссийского общественного комитета помощи голодающим» (Помгол).
Ограбление Церкви, как, впрочем, и всех слоев населения, началось уже после октябрьского переворота – золото и драгоценности отбирались тогда вообще у всех. Богатейшая страна, доставшаяся большевикам, имела ресурсы для преодоления голода – известно, например, что советское руководство в те годы выделяло огромные деньги коммунистическим боевикам по всему миру.
Однако голод 1921 г. дал большевикам повод не только снова поживиться за счет Церкви, но и лишний раз дискредитировать ее. А потому любое сотрудничество с «церковниками» в деле помощи страждущим было решено прекратить, а против духовенства развернуть очередную пропагандистскую кампанию.
27 августа 1921 г. Помгол был распущен, а средства, собранные им, изъяты. В печати стали публиковаться статьи, где Церковь обвинялась в безразличии к народному горю.
12 ноября советское руководство создало комиссию по учету и сосредоточению ценностей. Церковь к работе комиссии привлекать не предполагалось. Общее руководство кампанией было возложено на председателя Реввоенсовета Л.Д.Троцкого.
Церковь по-прежнему была готова к сотрудничеству. 6 февраля 1922 г. патриарх Тихон издал послание с призывом к приходским советам жертвовать драгоценные церковные украшения, не имеющие богослужебного употребления.
Этого оказалось недостаточно. 23 февраля ВЦИК постановил изымать из храмов все драгоценные предметы, в том числе и богослужебные. Это подразумевало, что изъятие будет иметь насильственный характер.
28 февраля патриарх издал новое послание, где высказался против передачи предметов, имеющих богослужебное предназначение.
Использование таких предметов не по назначению, по словам главы Российской Церкви, является святотатством, которое карается для священнослужителей лишением сана, а для мирян отлучением от Церкви.
Послание патриарха дало повод властям обвинить его в саботаже, а пресса тут же извратила слова святителя, будто бы предложившего жертвовать не ценности, а хлам.
Тем временем в Петрограде митрополит Вениамин (Казанский) старался предотвратить столкновение с властями. 6 марта 1922 г. митрополит подал на имя комиссии заявление, где выражалась готовность передать для нужд голодающих церковное достояние, включая богослужебные сосуды.
При этом архипастырь ставил ряд условий, в том числе возможность контроля за судьбой ценностей. В комиссию по изъятию ценностей митрополит предложил ввести представителей приходов. Заявление было принято.
Архипастырь благословил собравшихся и сказал, что своими руками готов снять ризу с Казанской иконы Божией Матери. Газета «Известия» опубликовала сообщения об искреннем желании петроградского духовенства передать ценности на нужды страждущих.
Действия петроградского святителя не спасли положение. На местах изъятие ценностей нередко проходило в форме грабежа, что встречало сопротивление населения. Широкую известность приобрело изъятие церковных ценностей в Шуе 15 марта 1922 г., когда по толпе прихожан, собравшихся возле собора, был открыт огонь из пулемета.
Пять человек было убито, несколько десятков ранено. Шуйские события стали поводом для начала масштабной кампании против Церкви. Советская пропаганда могла теперь клеймить духовенство как саботажников и врагов голодающего народа.
19 марта в секретном письме в Политбюро Ленин писал, что в Шуе необходимо арестовать «не меньше чем несколько десятков представителей местного духовенства, мещанства и буржуазии».
Далее коммунистический лидер предписывал дать устную установку судьям закончить процесс массовыми расстрелами «опасных черносотенцев» как в Шуе, так и в других городах.
«Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше», – направлял волну террора советский вождь.
Ленин указывал, что принимать участие в мероприятиях должен только председатель Центрального исполнительного комитета (ЦИК) М.И.Калинин, в то время как имя Троцкого фигурировать не должно.
В ходе кампании Ленин планировал обогатить казну сотнями миллионов золотых рублей. При этом уже весной 1922 г. было понятно, что собранные средства голодающим не помогут.
Свезти в Москву церковное золото и серебро, переплавить его, продать, закупить за границей хлеб и распределить его – все это должно было занять несколько месяцев, а к тому времени появится новый урожай. Впоследствии все так и произошло.
30 марта Политбюро по предложению Троцкого приняло план разгрома Церкви. В соответствии с этим планом предполагалось арестовать патриарха и Синод, развернуть в печати антицерковный «бешеный тон», а также приступить к массовому изъятию ценностей по всем церквам.
На жестоких мерах против Церкви настаивали Ф.Э.Дзержинский, И.С.Уншлихт и Т.П.Самсонов. Результатом стало то, что власть при изъятии ценностей прибегала к оружию 1414 раз. По предписанию Ленина, по всей стране прокатились антицерковные судебные процессы.
В Шуе от настоятеля местного собора протоиерея Павла Светозарова требовали признать наличие контрреволюционного заговора.
Хотя пастырь не был причастен к беспорядкам и наличие заговора не удалось доказать, отец Павел был приговорен к расстрелу.
Вместе с ним были расстреляны священник Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков (память мучеников 10 мая).
В апреле – мае 1922 г. прошел судебный процесс против московского духовенства и мирян. Православных обвиняли в сопротивлении изъятию ценностей, хотя часто оно могло выражаться в простом словесном возмущении происходящим.
Показателен допрос одного из обвиняемых – иеромонаха Макария (Телегина). Принявший монашество после чудесного видения в раннем детстве отец Макарий с юности жил как подвижник, подолгу уходя для молитвы в пещеру. На суде преподобномученик держался независимо и смело. На вопрос судей о его убеждениях он отвечал:
–Я по убеждениям монархист.
–Как же вы монархист, когда монарха нет? Ведь апостол Павел говорит: повинуйтесь существующей власти.
–Я и повинуюсь: живу тихо, смирно, как все смертные, власти не касаюсь.
–Это Вы там (в домовой церкви) оскорбили Комиссию?
–Да, я назвал членов ее грабителями и насильниками. Я служитель Престола, и мне очень тяжело, когда отбирают священные предметы.
Арестованных пастырей обвинили и в рассылке послания патриарха Тихона, которое было названо контрреволюционным.
8 мая суд приговорил к расстрелу 11 человек, однако шестеро из них были помилованы. Пять человек – протоиереи Александр Заозерский, Василий Соколов, Христофор Надеждин, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров были расстреляны (память мучеников 26 мая).
«Для меня лично смерть не страшна, – говорил священномученик Александр Заозерский, – я верую, что Господь каждому шлет умереть тогда, когда надо».
«Жду не дождусь встречи с Господом моим Христом», – сказал перед смертью преподобномученик Макарий.
Было решено привлечь к ответственности и патриарха Тихона. Параллельно с этим в ГПУ готовили и церковный раскол.
Группа петроградского духовенства во главе с Александром Введенским обманом завладела канцелярией патриарха и заявила о создании «Высшего церковного управления».
Это стало началом обновленческого раскола. Митрополит Петроградский Вениамин наложил на раскольников прещение и был арестован.
10 июня в Петрограде открылся процесс против 86 человек, среди которых был и священномученик Вениамин. Тысячи православных петроградцев толпились возле здания бывшего Дворянского собрания, ожидая, когда привезут их любимого архипастыря.
Когда показалась конная стража, люди опустились на колени и запели: «Спаси, Господи, люди Твоя...» Священномученик со слезами на глазах благословил народ.
Подсудимых обвиняли в сопротивлении изъятию церковных ценностей с целью вызвать народные волнения и организовать единый фронт «с международной буржуазией против советской власти». Митрополиту Вениамину, а заодно и патриарху Тихону приписали еще и выполнение неких мифических «зарубежных директив».
Митрополит Вениамин категорически отверг все обвинения, старался спасти и остальных.
«Я ни в чем не виноват перед теми рабочими, которые вас, судьи, послали судить меня, – сказал иерарх в своем последнем слове. – Я аполитичен, живу только интересами Церкви и народа и во всем выполняю веления Господа. Не виноваты и другие.
<...> Каков бы ни был ваш приговор, я буду знать, что он вынесен не вами, а идет от Господа Бога, и что бы со мной ни случилось, я скажу: слава Богу».
Не признал себя виновным и профессор Юрий Новицкий – председатель правления Общества объединенных петроградских православных приходов. За год до процесса Юрий Петрович перенес еще одну трагедию – от тифа умерла его жена. В своем последнем слове мученик Юрий сказал:
«Если все-таки нужна жертва в этом процессе, возьмите мою жизнь, но пощадите остальных. Хотя после меня и останется одна четырнадцатилетняя девочка».
С возмущением встретил обвинение и мученик Иоанн Ковшаров – профессиональный адвокат.
«Общественный обвинитель Смирнов, – сказал мученик Иоанн, – неоднократно называл нас здесь лжецами, лицемерами, обманщиками. Но он нас должен бы был назвать сумасшедшими, если бы мы вздумали начать войну с советской властью с целью ее свержения с армией баб и подростков.
И это после того, как эту власть не могли свергнуть вооруженные организованные армии Колчака, Деникина, Юденича».
Опровергнув все доводы обвинения, мученик подвел итог: «Для братской могилы в 16 человек материала для обвинения мало».
5 июля приговор был вынесен. К смертной казни было приговорено 10 человек – митрополит Вениамин, епископ Венедикт (Плотников), архимандрит Сергий (Шейн), протоиереи Н.Чуков, Л.Богоявленский, М.Чельцов, миряне Ю.Новицкий, И.Ковшаров, Д.Огнев, Н.Елачич.
Основная масса обвиняемых была приговорена к разным срокам заключения, 22 человека были оправданы. Однако 10 июля в «Известиях» появилось сообщение о помиловании шести приговоренных к смертной казни. Приговор был оставлен в силе для митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шейна), Юрия Новицкого, Иоанна Ковшарова.
Мученики оставались твердыми.
"Я радостен и покоен как всегда, – писал священномученик Вениамин за несколько дней до расстрела. – Христос – наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорош о. За судьбу Церкви Божией я не боюсь».
«Дорогая мама. Прими известие с твердостью. Я знаю давно приговор. Что делать? Целую тебя горячо и крепко. Мужайся. Помни об Оксане. Юрий» – такую записку отправил матери мученик Юрий Новицкий.
О последних днях жизни священномученика Сергия (Шейна) сохранил сведения находившийся с ним в одной камере протоиерей Михаил Чельцов. В тюрьме пастыри читали акафисты, служили панихиды по усопшим родственникам и близким.
Священномученик Сергий утешался чтением трудов святителя Иоанна Златоуста. Перед смертью отец Сергий исповедовался у протоиерея Михаила. Последний впоследствии всю жизнь благодарил Бога за краткое знакомство со святым.
В ночь на 13 августа священномученики Вениамин и Сергий, мученики Юрий и Иоанн были расстреляны.
Изъятие ценностей стало поводом для репрессий против всего духовенства, что ярко показал, например, процесс над приходским священником Аркадием Остальским.
Пастырь был арестован вместе со своим пожилым отцом – священником. Отец умер в заключении, а сам иерей Аркадий предстал перед «судом». Свидетели говорили о своем священнике как о бессребренике, всегда помогавшем людям. Однако, по мнению прокурора, эти характеристики только усугубили вину святого, показывая в нем человека идейного.
«Такие люди, как священник Аркадий Остальский, крайне вредны для советского государства», – сказал прокурор. «Суд» приговорил отца Аркадия к расстрелу.
«Благодарю Бога за всё, – сказал тогда священник. – Для меня смерть – приобретение». По настойчивым ходатайствам прихожан смертная казнь все же была заменена тюремным сроком. Священномученик Аркадий был расстрелян 15 лет спустя, будучи епископом (память 29 декабря).
Изъятие ценностей должно было закончиться в мае 1922 г., хотя в некоторых регионах затянулось до осени. Общая сумма изъятого составила около 7 млн 570 тыс. золотых рублей, то есть мечты Ленина о «сотнях миллионов» так и не осуществились.
На голодающих пошла лишь ничтожная часть награбленного, в то время как основная часть ценностей была направлена в казну и на продажу за границу. Изъятое у Церкви переплавляли и реализовывали еще несколько лет спустя.
Преодоление голода было связано не с изъятием церковных ценностей, а с заменой продразверстки относительно человечным продналогом, а также хорошим урожаем 1922 г.
Однако ограбление Церкви не прекратилось. Храмы и монастыри закрывались, церковное имущество попросту захватывалось. Европейский рынок был переполнен древними иконами, которые из-за этого упали в цене. Чтобы как-то реализовывать захваченное, большевики шли на различные выдумки.
Так, лагерное соловецкое начальство наладило производство дорогих шкатулок, сделанных из древних икон. Вошли в моду и шахматные доски, сделанные из потемневших старых образов. Черными клетками на таких досках были остатки древней иконописи. Шла торговля тканями.
Часть изъятых у Церкви бархатных и парчовых облачений закупил Большой театр и ювелирное товарищество. Ткань использовалась по-разному, ювелиры, например, одно время вытягивали из облачений золотые нити.
Однако процесс оказался трудоемким, и облачения за бесценок стали продавать за границу. Друзья Ленина предприимчивые братья Хаммеры наладили продажу облачений западным швейным предприятиям, шившим из этих тканей туфли и сумочки. За копейки, на вес, продавались за границу и древние богослужебные книги и свято отеческие творения.
Распродажа церковных ценностей (так же, как и музейных экспонатов) растянулась до конца 1930-х гг.