[14] Ключевский В. О. Древнерусские Жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 335–336.
Виктор Кузнецов
научный сотрудник Всероссийского
историко-этнографического музея,
кандидат филологических наук
ПРЕПОДОБНЫЙ ЕФРЕМ НОВОТОРЖСКИЙ:
ТРАДИЦИЯ, ФАКТЫ, ПОЧИТАНИЕ
Гений места
В 2022 году исполняется 450 лет со дня обретения мощей святого преподобного Ефрема Новоторжского. Его почитание было некогда широко распространено в Торжке: иконы преподобного имелись в каждом доме и каждом храме города, его имя, когда-то одно из самых популярных среди новоторов, еще и сейчас звучит в их отчествах и фамилиях.
Когда в XVIII–XIX вв. пытались объяснить, почему в древности город назывался Новым Торгом, отчего его жителей называют новоторжцами или новоторами, неизменно вспоминали преподобного Ефрема и основанный им монастырь в честь святых Бориса и Глеба. Так, например, в «Генеральном соображении по Тверской губернии 1783–1784 гг.» читаем: «Хотя Торжок приведен совершенное разорение, однако опять скоро населился, ибо жители сего города, не хотя оставить прежних своих жилищ, начали опять собираться к Борисоглебскому монастырю, в коем каменная церковь, построенная преподобным Ефремием, при всех бывших разорениях оставалась навсегда в целости, и по близости онаго производить торг, а потом и селиться, назвав город сей “Новый торг” или “Новый Торжец”, в память бывших городу Торжку разорений и нового во оном поселения, почему и по сие время жители онаго называются новоторжцами»[1]. Схожим образом 60 лет спустя объясняла древнее наименование города и его жителей писательница А.О. Ишимова: «После страшного разорения, которому подвергся тогда Торжок от поляков, в нем оставался только монастырь св. чудотворца Ефрема. Вот бедные, разоренные жители начали сходиться торговать с теми поселянами, которые приезжали в церковь монастырскую помолиться Богу. Торги эти шли так удачно, что разоренный Торжок назван был вскоре в воспоминание прежнего Новым Торгом, а жители – новоторжцами. Это имя осталось при нем до сих пор»[2].
Приведенные объяснения далеки от исторических реалий, однако в них отчетливо просматривается восприятие преподобного Ефрема не только как чтимого святого, но и как персонифицированного духовного символа Торжка, его славного и трагического прошлого. Он – гений места, в течение более тысячи лет незримо присутствующий в повседневной действительности города и его жителей. Вместе с тем достоверных сведений о жизни преподобного Ефрема Новоторжского в настоящее время известно ничтожно мало…
Традиция и факты
Согласно церковной традиции, которой в той или иной мере следует большинство ученых, Ефрем вместе со своими братьями Георгием и Моисеем прибыл из Венгрии на службу к князю Борису Владимировичу. В 1015 г. Борис был убит по приказу Святополка Окаянного, вместе с ним погиб и Георгий: убийцы отрубили ему голову, чтобы снять золотую шейную гривну, подаренную Борисом. Моисей же оказался в плену в Польше, где пострадал ради сохранения телесной чистоты и остаток дней провел в Киево-Печерском монастыре. На месте гибели Бориса и Георгия Ефрем отыскал голову своего брата и отправился на север Руси, в новгородские земли, около Нового Торга в 1038 г. он основал монастырь и построил в нем каменный храм в честь свв. Бориса и Глеба. Скончался Ефрем 28 января 1053 г., вместе с ним в гроб положили голову Георгия, которую он всю жизнь хранил у себя. Мощи преподобного были обретены 11 июня 1572 г., в 1577 г. в его честь был освящен придельный храм у южной стороны Борисоглебского собора. Еще один придел – в честь свв. Богоотец Иоакима и Анны – был построен у северной стороны собора в 1589 г. В 1584–1587 гг. при митрополите Московском и всея Руси Дионисии Ефрем Новоторжский был причислен к лику святых с установлением ему местного празднования, однако точный год канонизации неизвестен[3].
Все эти данные основаны на Житии преподобного Ефрема, созданном в 1587 г. архимандритом Борисоглебского монастыря Мисаилом (1552–1588), взамен древнего «сущего писания» о святом. В 1372 г. оно было вывезено из Торжка во время его разгрома тверским князем Михаилом Александровичем и позже сгорело в одном из тверских пожаров[4]. В XVII в. Житие было отредактировано и дополнено описаниями посмертных чудес преподобного.
По свидетельству самого Мисаила, он составил Житие на основе устных рассказов, поэтому содержащиеся в нем сведения, содержат много неточностей, противоречий и хронологических нестыковок. Исправление Жития в XVII в. внесло в эти сведения еще большую путаницу. Всё это ставит под сомнения факты общепринятой биографии новоторжского святого, что побуждает к ее дальнейшему изучению. В настоящее время, опираясь на накопленные знания, можно утверждать следующее.
1) Прочно утвердившееся мнение о том, что Ефрем и его братья прибыли на Русь из Венгрии (Угорской земли) не находит подтверждения в Житии, написанном Мисаилом. В нем говорится, что они были «родом угреня», или «угрины зовомы», т.е. они были по национальности венграми (уграми) или их называли венграми. Скорее всего, они происходили из тех венгров, которые приглашались на службу князьями Владимиром и Святославом, и жили в Киеве. Необходимость в венграх была обусловлена тем, что в то время они еще сохраняли свои кочевые навыки коневодства и тактику конного боя, в то время как русское войско было пешим. Отец братьев наверняка еще помнил переселение мадьярских племен из южнорусских степей на Дунай в конце IX в., а дед точно был его участником[5]. Поэтому сведения Жития о том, что Ефрем был конюшим, скорее всего, соответствуют действительности. В Древней Руси конюший отвечал за содержание коней в княжеской дружине и входил в ближайшее окружение князя. Согласно Русской Правде за его убийство налагается двойная вира – 80 гривен, в то время как за убийства конюха или княжеского отрока – 40 гривен. Мысль о том, что Ефрем и его братья были родом из Угорской земли впервые появилась в Житии XVII в. в результате домысливания сообщения Жития, написанного архимандритом Мисаилом. В нем выражение «родом угреня» значит, что Ефрем и его братья были по национальности венграми, родились в венгерской семье (роду), а не в Венгерской (Угорской) стране.
2) Ефрем не мог быть строителем каменного храма в честь Бориса и Глеба. Как показали архитектурно-археологические исследования, этот храм был построен в 1190-е гг.[6] Дата его возведения и основания Борисоглебского монастыря (1038) впервые без указания источников появилась в «Истории Российской иерархии» архимандрита Амвросия[7] и позже была повторена почти во всех исследованиях.
3) В Житии Ефрем называется архимандритом, однако этот сан появился на Руси с конца XII – начала XIII вв., а первым архимандритом Борисоглебского монастыря стал автор нового Жития Мисаил, видимо, в связи с обретением мощей преподобного.
4) Основанный Ефремом монастырь и церковь в нем не могли быть посвящены святым Борису и Глебу. Первый храм в честь князей-страстотерпцев был построен на месте их погребения в Вышгороде в 1072 г., а оформление их церковного почитания протекало с 1020-х до 1070-х гг.
Самым ранним документом, в котором Борис и Глеб упоминаются как святые, в настоящее время является новгородская берестяная грамота № 906, датирующаяся 1050–1070 гг. В богослужебных текстах имена свв. Бориса и Глеба впервые появляются в конце XI – начале XII вв. Активное же строительство Борисоглебских храмов и монастырей на Руси началось после того, как в 1115 г. Владимир Мономах с братьями выстроил в Вышгороде новый большой каменный храм в честь Бориса и Глеба, в который были перенесены их мощи[8].
5) Житие, согласно канону жанра, рисует мирную, благочестивую кончину новоторжского святого. Однако рискнем предположить, что в действительности дело обстояло иначе. Во время открытия мощей преподобного 5 февраля 1919 г. врач, производивший их осмотр, отметил,
что «череп, принадлежащий Ефрему, имеет с правой стороны пролом неправильной формы»[9]. До обретения мощей в 1572 г. они покоились в каменном гробе и не могли подвергаться постороннему воздействию, а после обретения отношение к ним было в высшей степени благоговейным. Следовательно, пролом в черепе мог появиться только до погребения Ефрема. Очевидно, что он является следствием сильного удара тупым предметом (палицей, булавой и т.п.). Отсюда напрашивается вывод, что преподобный был убит. Насильственная смерть первых проповедников христианства не была редкостью на Руси, большинство населения которой вплоть до монгольского нашествия оставалось полуязыческим. Да и в более поздние времена отношение к подвижникам благочестия было далеко не всегда благочестивым.
6) День преставления Ефрема Новоторжского – 28 января – это день его тезоименитства, когда отмечается память святого Ефрема Сирина, в честь которого преподобный был, вероятно, наречен при постриге. В этот же день празднуется память преподобного Ефрема Печерского, епископа Переяславского (ок. 1098).
Все эти факты свидетельствуют о том, что ко времени обретения мощей и церковного прославления Ефрема Новоторжского, достоверные сведения о его жизни были утрачены. Вместе с тем, о значительной древности Борисоглебского монастыря говорит не только выявленный на его территории мощный культурный слой, который датируется XI – первой половиной XII вв., но и само его расположение. В древности монастыри строили на территории свободной от жилой застройки, а, как показывают археологические исследования, Борисоглебский монастырь уже во второй половине XII века был плотно окружен посадами Торжка[10]. Следовательно, возникнуть он мог только раньше времени их появления. Поэтому, совершенно очевидно, что преподобный Ефрем Новоторжский – реальная историческая личность, и он был первым христианским миссионером на Верхней Волге. Вопрос о том, в честь кого был освящен основанный им монастырь, в настоящее время следует считать открытым, однако сам факт его основания Ефремом не вызывает никаких сомнений.
Почитание
История церковного почитания преподобного Ефрема Новоторжского не менее запутана, чем данные его Жития, и еще ожидает своего прояснения. Однако уже сейчас совершенно очевидно, что в Торжке Ефрем почитался как святой чудотворец еще до обретения мощей и официальной канонизации. Об этом свидетельствует духовная грамота Федора Никитича Лавровского 1546 года, в которой он завещает своим душеприказчикам дать «дервня Гумнищо в Торжок, в монастырь святым чюдотворцом Борису и Глебу и святому чюдотворцу Ефрему»[11].
Устоявшееся мнение о том, что церковное прославление Ефрема Новоторжского состоялось при митрополите Московском и всея Руси Дионисии в 1584–1587 гг., вряд ли соответствует действительности. Оно появилось вследствие неправильной интерпретации известным историком В.О. Ключевским путаных сведений Жития XVII в. В нем упоминается служба, составленная «благоискусными мужами града Торжка» при новгородском архиепископе Александре, т.е. в период с 1576 по 1589 г.[12] Затем говорится, что мощи Ефрема были обретены в 1572 г. во время посещения Торжка новгородским архиепископом Леонидом. Он «повеле писание написати о преподобном» и отослать его в Москву «к благочестивому государю царю и великому князю Феодору Иоанновичу Всеа Руси, самодержцу и ко святейшему Дионисию, митрополиту Московскому и Всеа Руси». Это «писание» было прочитано «во уши царевы и архиерея», и те повелели свидетельствовать о мощах Ефрема и «усторити праздник честен месяца генваря в 28 день»[13]. Объединив все эти данные, В.О. Ключевский заключил, что празднование Ефрему было установлено при митрополите Дионисии в 1584–1587 гг. и тогда же «благоискусные мужи града Торжка» сложили ему службу[14]. Указанные исследователем даты обозначают временной интервал, в который пересекались пребывание митрополита Дионисия в этом сане, царствование Фёдора Иоанновича и архиепископство Александра. Однако новгородский архиепископ Леонид, при котором были обретены мощи Ефрема, в 1575 г. подвергся опале и был умерщвлен. Поэтому он не мог отправлять никакие «писания» ни митрополиту Дионисию, который был рукоположен в этот сан в 1581 г.[15], ни царю Фёдору Иоанновичу, вошедшему на российский трон в 1584 г.
Это заключение ставит под сомнение предложенную В.О. Ключевским датировку канонизации Ефрема и составления ему службы, что, в свою очередь, заставляет усомниться в причастности Дионисия к установлению церковного почитания новоторжского святого. В этой связи важно подчеркнуть, что до В.О. Ключевского ни один исследователь не связывал канонизацию Ефрема, составление ему службы и написание Жития с деятельностью митрополита Дионисия. Более того, в работе иеромонаха Борисоглебского монастыря Илиодора, которая была издана в 1861 г. и осталась неизвестной В.О. Ключевскому, дата и обстоятельства церковного прославления Ефрема Новоторжского указаны предельно ясно: «В 1572 году в царствование благочестивейшего государя царя и великого князя Иоанна IV Васильевича Грозного, при Московском митрополите Корнилии IV, при настоятельстве в сем монастыре архимандрита Мисаила, новгородским архиепископом Леонидом открыты были мощи преподобного Ефрема и обретены совершенно нетленными и издающими велие благоухание. На торжественном и всенародном освидетельствовании нетления их, и по признании их святыми, установлено было праздновать память преподобного Ефрема 28 генваря, а открытие святых мощей 11 июня»[16]. Таким образом, общецерковное прославление новоторжского святого состоялось во время обретения его мощей 11 июня 1572 г.
Документы первой половины XVII в. свидетельствуют о том, что в это время почитание преподобного Ефрема Новоторжского было всероссийским. Канон в день его памяти 28 января был помещен в богослужебном Уставе («Око церковное»), изданном при патриархе Гермогене в 1610 г.[17] В 1621 г. патриархом Филаретом (Романовым) было установлено празднование памяти Ефрема Новоторжского в московском Успенском соборе – главном храме страны. В описи келейной казны Филарета значатся «тетрадь в полдесть, стихеры и канун Ефрему Новоторжскому»[18]. Это значит, что владыка включал поминовение новоторжского подвижника в свое келейное правило. Подобное отношение Филарета к основателю Борисоглебского монастыря было обусловлено тем, что в 1613 г. его настоятель – архимандрит Иона – подписал за себя и за всех посадских людей Торжка грамоту об избрании на царство его сына Михаила[19].
Также в 1621 г. была издана книга «Палинодия или Книга Обороны кафолической святой апостольской Всходней Церкви» Матвея Копыстецкого, в которой преподобный Ефрем Новоторжский упоминается в перечне новгородских новых чудотворцев[20].
Весьма необычно и довольно показательно упоминание преподобного Ефрема Новоторжского в Святцах, составленных в Никольском Коряжемском монастыре (около Сольвычегонска) всё в том же 1621 г.[21] В них имя новоторжского подвижника упоминается дважды. Под 28 января оно помещено в одном ряду с древними восточными святыми: Ефремом Сириным, Исааком Сириным, епископом Ниневийским, Иаковом Кармильским (Палестинским), великопостником и отшельником, пустынником Палладием Антиохийским. Под 11 июня преподобный Ефрем именуется новым чудотворцем и упоминается вместе с апостолами из числа 70-ти – Варфоломеем, Варнавой и Титом. Под этим же числом приводится любопытное указание: «Творим память Ефрему в 1-ю пятницу Петрова поста». Ни в одном из известных источников ничего не говорится о совершении службы Ефрему Новоторжскому в этот день.
После смерти патриарха Филарета в 1633 г. упоминание службы преподобному Ефрему 28 января исчезает из уставных записей Успенского собора, в списке 1634 г. ее уже нет.[22] Однако она сохраняется в церковных Уставах 1633 и 1641 гг.[23]; также преподобный Ефрем, новоторжский чудотворец упоминается под 28 января и 11 июня в Святцах середины 1650-х годов, составленных иноком Троице-Сергиева монастыря Симоном Азарьиным (ум. 1665).[24]
Общероссийское почитание новоторжского святого пресеклось в 1682 г., когда его имя вместе с именами почти 50 русских святых было исключено из нового богослужебного Устава (Типикона). Позже при издании Устава 1695 г. празднования большинству из них были восстановлены, но имени Ефрема Новоторжского в их числе не было. Обычно поводом или причиной прекращения общероссийского почитания новоторжского святого считается указание совершать его память «идеже лежат его мощи» и «егда рассудит экклезиарх», которое было уже в Уставае 1610 г. Вычеркивая день памяти Ефрема из Устава, его справщики «ничего при этом не указали, как следует править службу. Этим они не отменили вовсе совершение службы. Имея целью изложить в церковном Уставе указание на службу, только повсюду совершаемую, они решили службу местно совершаемую, с нею не соединять. <…> Они представили отправление службы местно, по воле настоятеля, сообразуясь с местными обычаями и преданиями. Они не объяснили, почему предназначили такое отправление служб, но, очевидно имели к тому основания». Основанием для вычеркивания имени новоторжского святого было отсутствие ему печатной службы в Минее 1622 г. и в Трефолое 1637 г. Тропарь же и кондак преподобному в Уставах 1610, 1633 и Типиконе 1641 г., по содержанию относятся только к храму, где покоились его мощи.[25]
Внимание царей и патриархов
Первые представители династии Романовых и патриархи Московские не оставляли своей милостью обитель преподобного Ефрема Ноовторжского. Цари Михаил Фёдорович, Алексей Михайлович и Фёдор Алексеевич делали богатые вклады и пожертвования в монастырь. По благословению и на средства патриарха Иоасафа II, принявшего в Борисоглебском монастыре монашеский постриг, в обители в 1670–1671 гг. была выстроена (или перестроена) церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы[26]. Он же в начале 1670-х гг. направил в Торжок мастеров из Троице-Сергиева монастыря Иоакима Макарьева и Луку Степанова, которые перестроили или выстроили заново Ефремовский придел Борисоглебского собора. В 1676–1677 гг. был отремонтирован придел свв. Иоакима и Анны. Весьма вероятно, что с этим ремонтом связано обретение мощей преподобного Аркадия – ученика и келейника Ефрема. Обнаруженные 11 июля 1677 г. в правой части Борисоглебской церкви мощи святого были торжественно перенесены в придел свв. Иоакима и Анны и помещены в специально сделанном склепе под спудом[27].
В 80-х – 90-х гг. XVII в. Борисоглебский монастырь переживал расцвет. При архимандрите Тарасии (1682–1695) многими царскими грамотами ему были даны «рыбные ловли на реке Тверце, воскобойня в Торжке и другие выгоды». К обители были приписаны два загородных монастыря, а также удомельский монастырь св. Иоанна Богослова. В 1684 г. в монастыре была построена кирпичная надвратная церковь в честь Воздвижения Честного Креста Господня с приделами свв. Иоанна Богослова и Николая Чудотворца.
Рост материального благосостояния Борисоглебского монастыря отразился на количестве монашествующих. В 1686 г. в монастыре насчитывалось 33 инока, к 1710 г. их число увеличилось до шестидесяти: 1 архимандрит, 9 иеромонахов, 2 иеродиакона, 48 «простых монахов и крылошан»[28].
Знаменательное событие произошло в монастыре 11 июня 1690 г.: мощи преподобного Ефрема были торжественно переложены из древнего каменного саркофага в новую деревянную раку, обшитую снаружи и изнутри венецианским бархатом. Официально рака была дарована от имени обоих царей-соправителей Иоанна и Петра, однако, скорее всего, инициатором и ее изготовления и передачи в Борисоглебский монастырь был Пётр. По всей видимости, так будущий император отметил появление на свет 18 февраля 1690 г. наследника – царевича Алексея. У царя Ивана также в этом году родилась дочь Феодосия, однако считать, что он был заказчиком раки, не позволяют два обстоятельства. Во-первых, со дня рождения Феодосии (4 июня) до дня переложения мощей Ефрема (11 июня) прошло слишком мало времени для изготовления раки и ее доставки из Москвы в Торжок. Во-вторых, после низвержения царевны Софьи в 1689 г. вся власть в стране сосредоточилась в руках родственников матери Петра – Натальи Кирилловны Нарышкиной, и Иван, рожденный первой женой царя Алексея Михайловича, не принимал никакого участия в управлении государством. В более поздние времена в Борисоглебском монастыре эту раку считали, даром только одного Петра I, «от царских его сокровищ». Не исключено, что именно мать посоветовала безразличному к церковным делам молодому Петру сделать это пожертвование в новоторжскую обитель. Дело в том, что на брак с ней царя Алексея Михайловича благословил уже упоминавшийся постриженик Борисоглебского монастыря патриарх Иоасаф II. Он произнес речь на их свадьбе 22 января 1671 года, а две недели спустя, 7 февраля, согласно обычаю, преподнес подарки царю и молодой царице.[29] Стоит отметить, что через три дня после свадьбы (25 января) Наталья Кирилловна отпраздновала свое двадцатилетие, а еще через три дня (28 января) отмечался день памяти Ефрема Новоторжского. Даже если это случайные совпадения, Алексей Михайлович и его супруга, как люди средневековья со свойственным им образно-символическим восприятием действительности, не могли не увидеть в этой последовательности знак особенного благоволения преподобного Ефрема их браку. Когда царица родила Петра в год 100-летнего юбилея обретения мощей новоторжского святого (1672), ощущение его таинственной причастности к судьбе царской семьи и династии Романовых должно было только усилиться. Поэтому кажется не случайным расцвет Борисоглебского монастыря при архимандрите Тарасии, который был рукоположен в сан в тот же год, когда Петра провозгласили царем, и это был год 110-летней годовщины обретения мощей преподобного Ефрема Новоторжского (1682).
В контексте сказанного пожертвование Петром раки выглядит как символический знак благодарности преподобному Ефрему за дарование наследника и продолжателя династии, восхождению которой на Российский престол в 1613 г. способствовал архимандрит Иона – настоятель обители, основанной новоторжским святым. Весьма примечательно и символично, что свадьба Петра и Евдокии Лопухиной, подарившей царю наследника, состоялась 27 января, и второй ее день пришелся на день преставления Ефрема – 28 января. В этот же день в 1725 г. император и самодержец Всероссийский, «Отец Отечества» отошел к Отцу Небесному.
В свете вышеизложенного становится понятным особое внимание к обители преподобного Ефрема Екатерины II, стремившейся подчеркнуть свое следование традиции почитания новоторжского святого царями династии Романовых, к которой она не имела прямого отношения. В 1784 г. императрица распорядилась выделить из казны 22 759 рублей ассигнациями (огромную по тем временам сумму) [30] на строительство нового грандиозного сбора свв. Бориса и Глеба. Она присутствовала при закладке храма 9 июня 1785 г. и серебряными позолоченными мастерком и молотком заложила первый камень его фундамента. Автором проекта нового храма был выдающийся деятель русской культуры конца XVIII в., уроженец новоторжской земли Николай Александрович Львов, а иконы для соборного иконостаса написал тогда еще мало известный Владимир Лукич Боровиковский. В 1798 г. Н.А. Львов выполнил чертеж новой серебряной раки для мощей преподобного Ефрема.
При разборе старого здания собора в одном из его столпов были обнаружены деревянные богослужебные сосуды – дискос, лжица и два блюдца, а также подсвечники, архимандричья шапка и посох. Все сочли найденные предметы принадлежащими Ефрему, они были оправлены серебром и хранились в монастырской ризнице[31].
Память народная
Все перипетии церковного почитания преподобного Ефрема в XVII в., расплывчатость или отсутствие достоверных сведений о нем, никак не отразились на любви и теплом отношении жителями Торжка к своему небесному заступнику. Яркий пример тому – чудеса, явленные по их молитвам преподобным: в списках Жития XVII–XVIII вв. зафиксированы 14 чудес, к концу XIX в. их число выросло до 19, причем для их освидетельствования собиралась специальная комиссия из представителей властей, священства и местных жителей[32].
В обители преподобного Ефрема, являвшего чудеса исцеления душ и телес человеческих, были заложены основы здравоохранения и образования в Торжке. Уже в 1686 г. в Борисоглебском монастыре существовала больница – первое медицинское учреждение в городе, а в 1722 г. в одном из монастырских зданий была открыта школа для детей священников и церковнослужителей. Ее попечителем стал архимандрит Макарий, а возглавлял обучение Иван Евдокимов – выпускник новгородской школы братьев Лихудов. В разное время монастырскую школу окончили духовный наставник Н.В. Гоголя Матвей Александрович Константиновский (1791–1857) и учитель Д.И. Менделеева, «дедушка русских химиков» Александр Авраамиевич Воскресенский (1809–1880).
Ярким проявлением церковно-народного почитания преподобного Ефрема в Торжке был крестный ход 11 июня. В нем постепенно накапливалась память о нескольких знаменательных событиях, происходивших в разные времена в этот день: обретение мощей преподобного (1572), перенесение мощей в раку, пожертвованную Петром I (1690), перенесение мощей в Введенскую церковь из старого Борисоглебского собора перед началом его строительства, их перенесение обратно и освящение нового собора (1784, 1795, 1796). Крестный ход совершался следующим образом. Отслужив ранние литургии, священники и церковнослужители всех городских церквей с хоругвями и иконами собирались в городской Спасо-Преображенский собор и далее под звон колоколов выдвигались к Борисоглебскому монастырю. Приведем фрагмент восторженного описания крестного хода, сделанного одним из его участников. «Замечателен он особенно многочисленностью в нем хоругвей, несомых по две в ряд из каждой церкви, разнообразных видов, форм и цветов, и икон. Более 50 хоругвей, до 26 храмовых икон из каждой церкви, массивного вида, в серебряных и позлащенных ризах, до 30 священников и протоиереев по два в ряд, в светлых облачениях, множество диаконов и псаломщиков, поющих канон Божией Матери, – в таком порядке выступает эта процессия из городского Спасо-Преображенского собора к св. обители преподобного Ефрема. Вся эта духовная величественная процессия, простирающаяся почти на пространстве полуверсты, сопровождаемая огромною массою народа, стекающегося к этому времени из дальних краев, и летний ясный день, при отливах и блеске сияющего солнца и на всём отражающихся его лучей, своею торжественностью и благолепным видом производят особенное благоговение на души молящихся, и всё это представляет картину, достойную кисти художника»[33]. После совершения литургии и молебна прп. Ефрему в Борисоглебском монастыре, участники крестного хода расходились по своим храмам.
В 1864 г. настоятель монастыря архимандрит Антоний с братией, городским духовенством и всеми горожанами обратились в Святейший Синод с просьбой разрешить обнесение раки с мощами преподобного Ефрема вокруг Борисоглебского собора по окончании в нем Божественной Литургии после крестного хода. Они мотивировали необходимость этого тем, что «стечение народа бывает очень велико, так что не только в церкви, но и на улице, вокруг собора бывает значительная теснота от богомольцев, жаждущих слушать церковное пение и видеть св. раку с нетленными мощами преподобного. И, к сожалению, не все в это время могут исполнить свое желание; по тесноте от многолюдства большая часть богомольцев должна во время Божественной Литургии оставаться на улице. А таким образом многие из приходящих, оставаясь вне церкви, должны возвратиться домой, не исполнив вполне благочестивого своего желания» [34]. После получения разрешения в декабре 1864 г., крестный ход стал завершаться обнесением мощей прп. Ефрема вокруг Борисоглебского собора. Для того, чтобы как можно больше богомольцев могли приложиться к мощам преподобного, ее выносили из собора и устанавливали под специально построенным навесом.
В 1874 г. на средства новоторжских купцов и почетных граждан Василия, Акима и Николая Карповичей Штанковских известным художником-скульптором и ювелиром Сергеем Фёдоровичем Верховским была создана новая серебряная рака для мощей прп. Ефрема. Ее украшали рельефные изображения из Жития, а также сцена чудесного спасения заступничеством святого некого дворянина Якова Жеребцова, потерпевшего кораблекрушение на Тверце в 1709 г.[35] Переложение мощей в новую раку состоялось 11 июня и, таким образом, к памятным событиям, отмечаемым ежегодным крестным ходом в этот день, добавилось еще одно.
Все ценности Борисоглебского монастыря, в том числе и раки прп. Ефрема, были утрачены в советские годы. В 1931 г. обитель обратили в общежитие льносовхоза им. Молотова. Мощи святого перенесли в Михайловскую (Благовещенскую) церковь, откуда они в 1936 г. были вывезены в неизвестном направлении, а сам храм закрыт[36]. В 1945 г. власти разрешили открыть Михайловскую церковь и провести 11 (24) июня традиционный крестный ход, правда, он был ограничен прилегающей к храму территорией. В 1994 г. комплекс зданий Борисоглебского монастыря был возвращен Русской Православной Церкви. В 1995 г. в нем поселились пять иноков, в этом же году обитель прп. Ефрема посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, и только в 1998 г. в день обретения и перенесения мощей прп. Ефрема 11 (24) июня в Борисоглебском монастыре возобновилась литургическая жизнь.
Примечания
[1] Генеральное соображение по Тверской губернии 1783–1784 гг. Тверь, 1873. С. 152.
[2] Ишимова А.О. Каникулы 1844 года, или поездка в Москву. СПб., 1846. С. 58.
[3] См., например: Филарет, архиеп. Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Изд. 2-е. Отд. 2. Чернигов, 1863. С. 117–118; Голубинский Е. История канонизации святых в русской церкви. М., 1903. С. 117; Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь. Изд. 3-е. Тверь, 1913. С. 10–16, 58–59.
[4] БАН. П.I.А. № 29. Л. 361 об.–380.
[5] «Идоша угри мимо Киев горою, еже ся зовет ныне Угорьское» (Повесть временных лет под 898 г.).
[6] Подробнее см.: Салимов А.М. Средневековое зодчество Твери и сопредельных земель XII–XVI века: в 2 т. Т. 1. Тверь, 2015. С. 30–45.
[7] Амвросий. История Российской иерархии. М., 1811. Ч. 3. С. 417.
[8] Поппэ А. О зарождении культа свв. Бориса и Глеба и о посвященных им произведениях // Russia Mediaevialis. T. VIII. München, 1995. С. 50–52; Лосева О.В. Русские месяцесловы XI–XIV веков. М., 2001. С. 92; Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. Из. 2-е. М., 2004. С. 283.
[9] Акт осмотра мощей Ефремия в Борисоглебском монастыре, произведенного 5 февр. 1919 г. (ВИЭМ. НВФ 543/37. Л. 1).
[10] Малыгин П. Д. Древний Торжок (историко-археологические очерки). Калинин, 1990. С. 12–13.
[11] Рубцов М. В. К материалам для церковной и бытовой истории Тверского края в XV – XVI вв. Вып. 2. Старица, 1905. С. 23. № 7.
[12] Строев П. Список иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877. Стб. 36. В 1589 г. Александр был рукоположен в сан митрополита.
[13] РГБ. Ф. 228 (Д.В. Пискарев). № 115. Л. 128, 134 об.–136.
[14] Ключевский В. О. Древнерусские Жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 335–336.
[15] Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 148; 345–347; Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. Стб. 6.
[16] Илиодор, иеромон. Историческо-статистическое описание Новоторжского Борисоглебского монастыря. Тверь, 1861. С. 10. Илиодор (Илья Алексеевич Сретенский) до принятия монашеского пострига был священником церкви Крестного Знемения в Торжке. Решение уйти в монахи он принял после того, как в 1832 г. его жена умерла при родах. На ее надгробии Илиодор написал трогательную эпитафию на латинском и греческом языках. Позже он стал настоятелем Николо-Теребенской пустыни в Весьегонском уезде Тверской губернии. Всё это характеризует Илиодра как незаурядного и весьма образованного человека. ([Димитрий (Самбикин), архиеп.] Монастыри и приходские церкви Торжка и их достопримечательности. Тверь, 1903. С. 82–83).
[17] РГБ. Ф. МК РГБ. № 10. Л. 718 об.– 719 об.
[18] Глубинский Е.Е. История канонизации святых в русской церкви. С. 410–411, 416.
[19] Русская историческая библиотека. Т. 3. СПб., 1876. Стб. 909; Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова. Изд. 2-е. М., 1906. С. 86.
[20] Русская историческая библиотека. Т. 4. СПб., 1878. Стб. 851.
[21] РГБ. Ф. 310 (В.М. Ундольский). № 237. Л. 124 об.–125, 206–206 об.
[22] Глубинский Е.Е. История канонизации святых в русской церкви. С. 416–417.
[23] РГБ. Ф. МК РГБ. № 35. Л. 349–349 об.
[24] РГБ. Ф. 173.I (Фундаментальное собрание библиотеки МДА). № 201. Л. 310 об., 320 об.
[25] Никольский К. прот. Материалы для истории исправления богослужебных книг. СПб., 1896. С. 18–19, 22–23.
[26] О патриархе Иоасафе см.: Тарасова Н.П. Новоторжец. К 350-летию со дня кончины Патриарха Иоасафа II // Журнал Московской Патриархии. 2022. № 2 (963). С. 82–89.
[27] Илиодор, иеромон. Историческо-статистическое описание новоторжского Борисоглебского монастыря. С. 17–18; Салимов А.М. Средневековое зодчество Твери и сопредельных земель XII–XVI века. Т. 1. С. 31–32.
[28] Писцовые и переписные книги Торжка XVII – начала XVIII в. С. 186–187; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 11455. Л. 422 об.; Илиодор, иеромон. Историческо-статистическое описание новоторжского Борисоглебского монастыря. С. 164.
[29] Шамин С.М. Иоасаф II // Православная энциклопедия. Т. 25. М., 2010. С. 213–217.
[30] Для сравнения: годовой бюджет крестьянина среднего достатка с женой и двумя детьми составлял 26 руб. 43,5 коп.
[31] Илиодор, иеромон. Историческо-статистическое описание новоторжского Борисоглебского монастыря. С. 31–40, 64–67; Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь. С. 63–67, 83–85.
[32] Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь. С. 26–45.
[33] Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь.. С. 97–98.
[34] Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь. С. 98–100.
[35] Колосов И., свящ. Новоторжский Борисоглебский монастырь. С. 52–54.
[36] Краеведческий альманах. № 5. Святые града Торжка / сост. и ред. Н.А. Лопатина. С. Торжок, 2005. 39–41.