[о постановке "богемы"]
В нашей очередной постановке оперы Пуччини "Богема" моим ближайшим помощником является В. С. Алексеев, работавший над этой оперой для приспособления ее к требованиям нашей студии еще в прошлом году.
В этой постановке мы исходим из тех же принципов, которые вложены вообще в работу Оперной студии. Мы идем от музыки. Мы стремимся понять, что хотел композитор передать в своем музыкальном творчестве, объяснить себе каждую паузу и каждый аккорд и выразить все это в соответствии с психическими переживаниями артиста и его драматическими действиями.
Вместе с тем мы старательно выявляем ритм произведения и передаем его не только в музыке, но и в движениях артиста, причем ритм этот не должен бросаться в глаза. Он не должен отмаршировываться. Но он должен быть обоснован в психическом переживании исполнителя и в музыкальной фразе.
Опера Пуччини "Богема" взята для постановки в нашей Оперной студии не случайно. Я смотрю на Пуччини как на одного из таких композиторов, которые наиболее подходят к осуществлению в условиях поставленных нами задач.
Пуччини был не только музыкантом, но и исключительным режиссером. Он чувствует сцену. У него музыка тесно слита со словами, и они вместе с музыкой составляют в его произведениях как бы компактную массу. Пуччини глубоко театральный человек, что особенно ценно в его произведениях.
Вместе с тем "Богема" представляет для нас особую привлекательность. Эта опера имеет педагогическое значение для исполнителей, так как даваемый ею музыкальный и вокальный материал представляется особенно выразительным. Работая над этим произведением, сотрудники студии могут многому научиться.
В. С. Алексеев прошлым летом работал над текстом оперы, изменяя его соответственно тем планам, какие намечены были для постановки 1. Но ничего не допущено в смысле изменения музыкальной стороны оперы.
Замыслы Пуччини в этой работе не подвергались никаким изменениям.
Главным образом сделанные в тексте изменения касаются второго акта. При постановке мы предпочли перенести это действие с улицы внутрь кафе. Этого потребовали скромные размеры сцены. Соответственно изменен был текст пьесы. Перенесение действия внутрь кафе облегчило нашу задачу. Часть хора размещена за столиками, некоторые фразы доносятся с улицы. Вот в этом главным образом и заключается изменение обычной постановки оперы.
Что же касается внешнего оформления, то все очень просто. Мы отрешаемся от воссоздания оперы "Богема" во внешних формах середины прошлого столетия. На нашей постановке лежит весьма определенный отпечаток современности. Полагаем, что богема существует и теперь в Париже почти в тех же формах, в каких она была и во времена Мюрже. Внутренне драма до сих пор остается той же. Богема в Париже всегда была и всегда будет.
Декорации и костюмы даны по рисункам художника Симова, друга нашей студии и моего личного друга, неоднократно помогавшего нам в работах студии2.
Моя личная работа заключается главным образом в основных указаниях и корректуре того, что бывает достигнуто при разработке сцен нашими вокалистами и руководителем постановочной части В. С. Алексеевым. Они, как принято говорить, на нашем студийном языке, "распахивают" оперу.
Молодежь, занятая в "Богеме", работает с увлечением. Энтузиазм, проявляемый молодыми певцами, и тот теплый прием, который оказан музыкальной публикой постановкам нашей студии, вселяют в нас, стариков, уверенность, что мы стоим на верном пути и что наша попытка внести коренную реформу в оперные постановки достигнет цели.
[ОБ А. И. ЮЖИНЕ]
1. РЕЧЬ НА ПОХОРОНАХ
25 октября 1927 г.
Все артисты и деятели Московского Художественного академического театра низко кланяются с глубокой скорбью своему дорогому почетному члену А. И. Южину 1. В глубоких тайниках нашей души и мысли мы храним самое светлое воспоминание о большом красивом человеке, благородном и исключительно сердечном, об огромном артисте и писателе, деятельность которого оценена и будет еще долго оцениваться следующими поколениями... Он -- рыцарь своего искусства, который строго хранил заветы, полученные им от прежних великих традиций русского искусства. Это был истинный друг актера, который чутко откликался на все его малейшие запросы. Это был гражданин и общественник, который в тяжелую минуту жизни театра много потрудился над сохранением культурных ценностей театра и над созданием надлежащей роли актера в новой жизни и передачи всего нажитого культурой воскресшему из темноты народу. Пусть же прекрасная жизнь и деятельность Александра Ивановича послужит нам, живущим, образцом того, как надо любить, охранять, ценить и работать в своем искусстве.
2. В ПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА ЛЮБИТЕЛЕЙ
ГРУЗИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Москва, 4 декабря 1927 г.
Я искренно огорчен тем, что нездоровье мешает мне присутствовать сегодня на печальном и вместе с тем трогательном собрании памяти А. И. Южина.
Грузия родила одного из своих прекрасных сынов -- Александра Ивановича Южина, талант которого развернулся у нас на севере, в Москве. В течение долгой его жизни мы были вместе и любили его как большого артиста и человека.
В сегодняшний печальный день, когда приходится оплакивать его кончину, светлая память о нем соединяет нас с представителями грузинской культуры. Эта встреча над гробом почившего для прославления его памяти -- очень трогательный момент. Такие минуты раскрывают сердца и вызывают желание выразить долгими годами накопленные нежные, любовные чувства.
Болезнь мешает мне пережить этот момент вместе с вами, но я издали чувствую его и мысленно нахожусь среди вас.
РЕЧЬ НА СОБРАНИИ ОБЩЕСТВА
ДРУЗЕЙ ОПЕРНОЙ СТУДИИ
19 ноября 1927 г.
Пути Оперной студии, с одной стороны, очень сложны и загадочны, с другой -- ясны и просты. В материальном отношении оперное дело требует репертуара из таких опер, как "Евгений Онегин", "Царская невеста", "Майская ночь", то есть из опер, хорошо известных публике, привычных для нее. В драме ничего подобного нет. Там на первом плане интерес сюжета пьесы, а в опере надо дать то, к чему слушатели уже привыкли, -- петь арии, уже привычные для уха слушателя. Всякую новую оперу надо вводить годами, приучать к ней публику. Поэтому первой задачей Оперной студии является создание основного репертуара из старых опер, но, чтобы они выделились из общего характера оперных постановок, нужно найти в этих постановках что-то новое, оригинальное. А это уже трудно, подчас даже невозможно.
Нам очень хотелось бы дать что-нибудь и новое, но прежде всего с современными операми дело обстоит плохо. Пока мы ничего яркого в этой области не имеем.
Ближайшей постановкой нашей студии будет опера Н. Римского-Корсакова "Майская ночь". Она почти готова, и недели через 3--4 мы ее покажем. Следующей постановкой будет "Борис Годунов" по партитуре Мусоргского, восстанавливаемой новыми изысканиями Ламма 1. Работа очень трудная. Надо во многом разобраться, многое изучить в оркестровке Мусоргского. Но работа, во всяком случае, интересная: партитура Мусоргского обещает раскрыть много нового и дать исключительные возможности даже в области драматургического действия.
При этой постановке мы встречаемся со многими трудностями благодаря недостаточным размерам нашей сцены и недостаточному составу нашего хора. Придется как-то приспосабливаться к этим нашим условиям. Может быть, придется перекинуть часть хора в зрительный зал, и не ради оригинальности, а по необходимости 2.
Может быть, это выйдет хорошо, даст новый стиль, может быть -- плохо, и придется от этого отказаться.
Далее мы хотели бы дать новые оперы и включаем в свой план Прокофьева, Стравинского, даже такую оперу, как "Кавалер роз" Штрауса, но осуществление этого плана стоит в зависимости от усиления нашего оркестра и хора3.
Сейчас мы не имеем самостоятельного хора, а его составляют все солисты. Для молодежи это имеет большое значение, так как, играя в хоре, она приучается ходить по сцене. Но нужно считаться и с вокальными данными, давая певцам отдых. При трех спектаклях в неделю -- это возможно, но три спектакля не могут материально покрыть наш бюджет. Как только у нас и у наших соседей -- у Музыкальной студии 4 -- будет подготовлен основной репертуар, нам надо думать о районном театре, где можно было бы играть остальные три дня в неделю. Может быть, такой театр будет в другом городе, в Ленинграде или где-нибудь еще, и можно будет чередоваться с Музыкальной студией, играя месяц в Москве ежедневно, месяц -- в другом городе. Но это, конечно, вопрос будущего. Осуществление его возможно будет при наличии основного репертуара, который должен свидетельствовать о нашем богатстве и росте.