Тайная биография ольги Берггольц
Развернутый анонс литературного расследования в модельной библиотеке «Фолиант» к годовщине (18.01) прорыва блокадного кольца вокруг Ленинграда.
Легендарную поэтессу Ольгу Берггольц (1910 -1975) называют «блокадной Мадонной» и «музой блокадного Ленинграда».
18 января 2023 года, в 14.00., в годовщину прорыва блокадного кольца вокруг Ленинграда, в рамках проекта «Персона» в модельной библиотеке «Фолиант» состоится литературное расследование «Тайная биография Ольги Берггольц».
Читатели чуть ближе познакомятся с биографией ленинградской поэтессы, посмотрят короткий видеоролик Александра Смольянинова «ВОВ. Ленинградская блокада» и последнее видео-интервью с поэтессой в августе 1975 года - небольшой документальный фильм, снятый режиссером Виктором Правдюком и оператором Виктором Воробьевым. Послушают запись известного стихотворения «Нам от тебя теперь не оторваться» - в ее собственном, авторском, исполнении и 1-ю часть («Нашествие») «Ленинградской симфонии» (№7) Д. Д. Шостаковича.
При жизни Ольга Берггольц не была избалована государственными наградами. Ее слава не связана ни с литературными премиями, ни с орденами, ни с тиражами, а жизненные обстоятельства складывались так, что большим поэтом она становилась именно тогда, когда происходила трагедия.
В тюрьме после гибели ребенка поэтесса написала великолепные стихи, а Ленинградская блокада, длившаяся 872 дня, стала ее звездным часом. С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года в насквозь промерзшем, умирающем от истощения, заваленном трупами городе раздавался ее голос. Висящие на улицах черные тарелки репродукторов не выключались никогда, и ее стихи звучали, когда обессиленные люди спускались к замерзшей Неве за водой, во время артобстрелов, в самые тяжелые блокадные дни, когда дневную хлебную пайку иждивенцев урезали до 125 граммов.
Ее голос был с Ленинградом всю войну, она стала олицетворением стойкости и победы. И сама превратилась в живой символ Ленинграда!
…Вслед за верой в бога и коммунистические идеалы Ольга Берггольц потеряла все, что должно быть у любой женщины и чего она хотела больше всего на свете. И если это плата за то, что идеал был важнее жизни, то не слишком ли велика цена? Под силу ли обычной женщине груз, который Ольга Федоровна несла на своих плечах много лет? И как с ним можно было жить и не сойти с ума?
Проведя небольшое литературное расследование, читатели задумаются о том,
почему для высот в творчестве Ольге Берггольц необходимо было жить на грани жизни и смерти.
Сентиментальное путешествие в прошлое
…В 1970-м дом №7 на ул. Рубинштейна, где Ольга Берггольц жила раньше, был ужасен. Узкий, с нелепой верандой-солярием, никогда не использовавшейся по назначению, дурацкой скошенной крышей и притулившимися к фасаду маленькими балкончиками - в Ленинграде его прозвали «Слезой социализма», а тех, кто в нем жил, «слезинцами».
И все же по тем, коммунальным временам, когда целые семьи - с бабушками, родителями, молодоженами и внуками - ютились в одной комнатенке, им жилось неплохо. Теперь перестроенный, давно не ремонтировавшийся дом напоминал трущобу: Ольга Федоровна преодолела несколько ступеней, взялась за сердце и поняла, что выше не поднимется. Тогда ей было 23, теперь - 60; на дворе семидесятые годы, и она, толком не понимая зачем, отправилась в это сентиментальное путешествие.
И вот она стоит у дверей дома, где когда-то была счастлива: постаревшая, больная, разуверившаяся во всем на свете. Ее почитатели не знают, что у знаменитой советской поэтессы есть и другая, не описанная в литературной энциклопедии, тайная биография.
В сумочке Ольги Федоровны рядом с записной книжкой, валидолом и носовым платком лежит целлофановый пакетик, а в нем - зубная щетка и пара колготок. Прежде их заменяли круглые резинки и нитяные чулки, но время взяло свое, такие чулки теперь больше не носят. С этими вещами Ольга Берггольц готова к любым неожиданностям - а их в ее жизни было предостаточно.
Она стоит и пытается почувствовать то, что переживала без малого 40 лет назад: острую, до головокружения, влюбленность, нежность, веру в будущее, восторг… Память об этом до сих пор жива, а вот ее прежней, способной так чувствовать, больше нет.
Она давно уже перебралась в другой конец города, живет на Черной речке, из дома выходит редко и даже балконом не пользуется - не нравился вид.
Ее Ленинград, город, о котором писала, с которым срослась душой, становился абстракцией, воспоминанием - и это путешествие было попыткой достучаться до себя самой. Она жила работой, но с каждым прожитым днем писать становилось труднее. В конце концов, ей показалось, что причина - в доме, с годами превратившемся в клетку. Теперь ей хотелось взглянуть на старые места, вспомнить прежние ощущения, запахи, звуки - глядишь, в душе что-нибудь проснется… Умом она понимала: попытка окажется напрасной.