Чунер Михайлович Таксами 23.02. 1931 - 27.02. 2014
Тайна последнего гения XX века
Часть 13
(Окончание)
Финальный аккорд
Последняя поездка в Мексику стала прекрасным финальным аккордом той гениальной героической пьесы, которой явилась жизнь Кнорозова. Почти неожидаемый подарок судьбы невольно наводил на мысль, о подведении итогов - группу этнической семантики в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого перевели в отдел этнографии Америки.
Кнорозов уже не выходил из своей квартиры на Бутлерова. Размыв туннеля метро окончательно отрезал его от мира. И даже телевизор, по которому обязательно смотрел новости, он попросил племянницу забрать без объяснений. Телефон давно не работал. На скамье в кухне были разложены карточки, он время от времени перебирал их. И заполнял новые карточки - но уже не каталогом, а своими мыслями о жизни. Карточки раскидывала кошка Белобандитка, прикидывающая котом, а Юрий Валентинович только повторял - или спрашивал: «Совсем пропали мы, зверь?».
Надо подводить итоги.
Итак, умер весь мир Юрия Кнорозова, со всеми его воспоминаниями, страстями, спорами, претензиями - мир, для которого и в котором он что-то значил. А с ним умирала и его душа. Большую медаль президента Гватемалы Юрий Валентинович держал в верхнем ящике стола, который никогда не закрывался. У него вообще ничего никогда не закрывалось. Скорее всего, он показал орден случайным собутыльникам, и те его просто унесли. Не помещался он в ботинок, как Орден Ацтекского Орла.
В 1998 году пришло приглашение на очередной Конгресс майянистов, который должен был проходить в Гватемале, но на это письмо Юрий Валентинович даже не ответил. Знал, что не поедет уже никогда.
Конец приближался постепенно, но неизбежно. Признаки ишемического инсульта, как позже заключили врачи, нарастали поэтапно. Ему стало ещё труднее ходить, с каждым днём речь становилась все более непонятной. В марте 1999-го племянница Ирина наблюдала начало конца. Юрий Валентинович её уже не узнавал. Он всё время ходил по квартире. «У тебя что-то болит?» - спросила она. «Нет, мне только страшно…» - ответил он. Перестал понимать, где находится, не ориентировался во времени.
Его отправили в больницу, где положили в общем коридоре, к концу всё понеслось стремительно. Отказали правая рука и нога, речь, стало трудно дышать. Он не узнавал никого, не ел и не пил. Было очевидно, что глубоко поражено левое полушарие головного мозга.
Обширный ишемический инсульт, развилась пневмония, отек лёгких. После туберкулёза он очень боялся простуд в этой бесконечной питерской сырости. Через неделю его не стало.
Последний гений XX века умер 30 марта 1999 года, спустя ровно сорок четыре года после фантастической защиты своей докторской диссертации 29 марта 1955 года.
Близким друзьям пришлось решать много проблем, и прежде всего проблему сохранности тела - ещё один парадокс из области научных задач Кнорозова: тело для прощания должно было обрести облик живого. Но время после наступления смерти Юрия Валентиновича было упущёно, и услуги сразу не оплачены…
Для похорон не было подходящего костюма, пришлось ехать в магазин, выбрали подходящий тёмно-синий костюм. И, наконец, новый галстук.… Потом отправились заказывать ленточки на венки - от Центра Кнорозова и от посольства Мексики. Деньги на все расходы выдал посол Абеляро Тревиньо.
Когда пришли к жене, Валентине Михайловне, она выглядела совершенно потерянной. Квартира, которую оставил ей Кнорозов, производила жуткое впечатление - пустая, грязная, повсюду, не прячась, бегали тараканы… Книги, газеты, журналы лежали стопками вдоль стен. На полу, в коридоре, в чёрном футляре лежала старая разбитая скрипка…
«Заберите его бумаги - пропадут», - сказала жена. Архив Юрия Валентиновича отвезли к родственникам на Фонтанку.
Чунер Михайлович Таксами 23.02. 1931 - 27.02. 2014
советский и российский этнограф , учёный-северовед нивховед , составитель первых русско - нивхского и нивхско-русского словаря.
Директор Кунсткамеры Чунер Михайлович Таксами отказал в предоставлении зала Кунсткамеры для прощания с крупнейшим из когда-либо работавших в институте учёным. «Да вы что! Не буду я в субботу музей закрывать», - откровенно заявил он, а Кнорозов до самой смерти считал его «своим другом».
Елизаветинская больница ул. Вавиловых д. 14
Так что прощание состоялось в воскресенье 4 апреля в 11:00 утра в морге районной больнице по адресу Вавиловых, 14. Собралось огромное количество людей - этого никто не ожидал. Были племянники с семьями, коллеги, просто люди, восхищавшиеся его талантом. Прощание не было статусным, но без лишних слов и парадных генералов было понятно, что уходил действительно великий русский учёный, последний гений XX века.
Однако пафос сбила дочь Катя, которая в самый разгар прощания вдруг появилась в сопровождении милиции. Не подходя к гробу отца, заявила, указывая на коллег: «Вот, они украли архивы!» Никто не мог ничего понять, а милиционеры смущённо говорили ей: «Вы бы отца сначала похоронили…». Ей объяснили, что документы находятся у коллеги на Фонтанке и когда закончатся похороны, их можно будет забрать. Но дочь требовала немедленных арестов. В результате, лишь бы прекратить скандал
Екатерина Юрьевна Кнорозова — русский лингвист, литературовед, переводчик, кандидат наук. Специализация: вьетнамская средневековая прозаическая литература, источниковедение, религиоведение Вьетнама.
на похоронах, в милицию добровольно отправились двое из ребят, отвозивших документы.
Неожиданности продолжались на кладбище. Оказалось, что Катя организовала там отпевание в часовне, хотя Кнорозов никогда верующим не был. Появился священник - и он был пьян. Всё остальное пошло по Гашеку. Для начала священник затребовал крестильный крестик Кнорозова, которого у того отродясь не водилось. Так как крестик так ниоткуда и не появился, о чём пьяненький поп регулярно вспоминал и возмущался. «А был ли вообще крещён этот покойник?» - чуть не плевался священнослужитель. Второй всплеск возмущения приключился по поводу имени «Юрий». «Нет такого имени у православных!» - ругался поп. Затем попу не понравилось, как присутствующие разместились относительно гроба. И отпевание время от времени прерывалось зычными окриками: «Ну, чего туда попёрся? Куда встала? Ушли все оттуда!». На время он утихал и с рёвом возвращался к тексту отпевания, но только до того момента, когда дело опять доходило до имени: «Юрий, тьфу, нет такого имени, Георгий!». Вероятно сам дорогой шеф в данный момент, несомненно, находился где-то рядом и тихо зловредно хихикал, глядя на происходящее. Его присутствие ощущалось физически. И это неизбежно снижало уровень трагизма. Шеф, как всегда, был в своём репертуаре. А мы, пожалуй, были ему за это благодарны.
