1930-е гг. Академик И.П. Павлов и профессор С.Н. Давиденков
Тайна последнего гения XX века
Часть 4
1930-е гг. Академик И.П. Павлов и профессор С.Н. Давиденков
Тайный мужской союз
В 1945 году Кнорозов обрёл несколько новых друзей. Особенно сдружился с Сашей Плунгяном. Знакомство и дружба началась на почве изучения письменности индейцев майя. Тогда письменность майя не представлялась студентам чем-то необычным - многие были в курсе проблемы дешифровки.
Тайные встречи проходили в обычной московской квартире родителей Плунгяна. Встречи превратились в тайные обсуждения самых важных научных проблем - прежде всего, будущей «теории коллектива» которую разрабатывал Ю.В. Кнорозов. Постепенно группа расширилась до четырех человек, включая ученика девятого класса Сашу Пятигорского.
Обсуждения строились обычно в форме обмена мнениями о новой книге или статье известного специалиста. Основным объектом наших многочасовых дискуссий была проблема эволюции категории стиля и его компонентов - темы, семантики, композиции изображения и её инструментария.
В контексте проблематики шаманизма интересовались палеолитическими и неолитическими изображениями, отражающими мифологию и ритуалы шаманов.
Сергей Николаевич Давиденков (1880—1961) — советский учёный-медик, действительный член Академии медицинских наук СССР (1945), заслуженный деятель науки РСФСР (1934)
В формировании концепции ритуалов шаманизма большое значение для Кнорозова приобрели идеи основоположника отечественной эволюционной нейрогенетики Сергея Николаевича Давиденкова, с которыми он познакомился по монографии «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии». Эта книга вышла ограниченным тиражом в 1947 году и была запрещена сразу после сессии ВАСХНИЛ осенью 1948 года. С этой работой Кнорозов буквально не расставался и постоянно обсуждал идеи Давиденкова. Его особенно интересовала роль «специализированного контингента» в первобытном коллективе как носителя интеллекта, в том числе - мифологии и ритуалов шаманов…
Приведём отрывок из книги С.Н. Давиденкова «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии» Л., 1947г
В позднемадлэнской культуре, а может быть и несколько раньше, мы начинаем замечать какие-то странные признаки: вместо интересных и живых изображений предыдущей ориньякской эпохи появляются хотя и художественные, но уже причудливые схемы полулюдей-полуживотных, замаскированные люди и отдельные сценки, весьма подозрительные по своему ритуальному смыслу, вроде известной дошедшей до нас сцены поедания бизона. Всё это, действительно, очень подозрительно на то, что в эту эпоху люди, вместо того, чтобы просто прогрессировать дальше в своей полезной деятельности и продолжать покорять природу, начали почему-то заниматься самыми странными и никому не нужными вещами, вроде магии, ритуалов и всякого рода колдовства. Не успев ещё как следует завоевать природу, человечество сразу же пошло по пути для нас теперь не сразу понятному – по пути создания цепи предрассудков и нелепых суждений. Корни этого процесса – создания религий, - относящиеся к эпохе верхнего палеолита, представляют исключительный интерес. Однако, может быть, невропатолог, вооружённый павловским пониманием физиологии высшей нервной деятельности, сможет внести кое-что и в эту область знаний, как бы далеко она на первый взгляд ни казалась отстоящей от узких вопросов неврологической клиники. Первичным религиозным минимумом всех стран был «анимизм» – представление дикаря об одушевлённом характере всех предметов и явлений природы. Этнограф В.Г. Богораз мог наблюдать у чукчей, по-видимому, весьма примитивные формы анимизма; все вообще вещи считались живыми: живы камни, озёра, реки, холмы, ветер, все вообще материальные предметы; звери представляются как живые существа, имеющие собственные страны, хозяйства, дома, лампы, охоту, превращения и прочее и даже ночной горшок чукчей.
Из анимизма многие выводят «тотемизм» - поклонение животным, - являющееся почти универсальной формой первобытных верований, и «тотемизм», при котором предполагается, что данная племенная группа ведёт своё происхождение от того или иного животного, с которым оно таким образом кровно связано и которому стремится внешне уподобиться в одежде, причёске, в танцах и в повадках.
Вся жизнь чукчей была заполнена бесчисленным множеством запретов, заклинаний, правил, гаданий и прочего, нелепость которых изумительна. Пример: запрет топить зимою деревом, запрет больше пяти лет жить в чужом краю, запрет разводить огонь в лодке, запрет пользоваться чужим огнём и прочее. Замечательно, что при этой разработанной системе ритуала отсутствовала сколько-нибудь разработанная религиозная система. Ещё известный Владимир Атласов (конец XVII и начало XVIII века) подметил про (ныне совершенно обрусевших) камчадалов: