Литва. Свято-Духов монастыь
…Вильнюс еще не вполне оправился от авиационных налетов и артобстрелов, дома лежали в развалинах, среди которых мальчишки играли в войну. По воспоминаниям о.Предислава, в 1952 г. в монастыре бедствовали. Братий было всего шесть человек, еда скудная, средств – никаких, продукты выдавались по карточкам. Колокола сняли немцы перед отступлением, и на службу созывало самодельное билό. Не на что было заделать в куполе собора две дыры от прямого попадания снаряда. «Как-то на богослужении при выносе Чаши сверху упал кирпич, – рассказывал о Предислав, – слава Богу, никого не задело. Зимой окна собора закладывались фанерой и жестью, чтобы в зияющие пустые проемы не намело снегу». Новичку-иеромонаху приходилось выполнять разные послушания: и печки топить, и за свечным ящиком стоять, и ризы чинить, и в хоре петь…
В послевоенной Литве устанавливалась советская власть. Церковь оказалась под присмотром государственных органов. Ей приходилось считаться с новой властью, чтобы выжить в новых, тяжких и совсем непростых условиях. Как пример лояльности к властям можно привести представление 16 мая 1945 года архиепископом Виленским и Литовским Корнилием (Поповым) уполномоченному по делам религий при Совете Министров ЛССР Устава Свято-Духова монастыря, где говорилось:«Во время богослужений иноки и послушники обители молятся как за Патриарха и Архиепископа, так и за советскую власть».[6]
В 1947 году Литовская Духовная Семинария была переведена в Жировицы (Белоруссия). Многих из православной молодежи Литвы начали посылать учиться в Ленинград. Поступил на заочное отделение Ленинградской Духовной Семинарии и о.Предислав. Как более опытному и старшему среди учащихся из Литвы епископ Виленский и Литовский Алексий (Дехтерев) поручил о.Предиславу исполнять обязанности старосты, помогать соученикам находить в епархиальной библиотеке необходимую литературу. Иеромонах Предислав отнесся к поручению со всей ответственностью, даже приобрел трофейную пишущую машинку – писать семестровые сочинения в заочный сектор Ленинградской Духовной Акажемии, а также свои проповеди и отчетные ведомости по монастырской ризнице.
В 1956 году о.Предислава назначили ризничим Свято-Духова монастыря – чтоб следил за порядком и чистотой в храме, выдавал служащим облачения, ремонтировал их. Доводилось ему также быть портным, мастерить кропила, переплетать богослужебные книги, шить митры и клобуки…
Несмотря на то, что после войны многие православные храмы Литовской епархии оставались закрытыми, вера не истребилась в народе. Из районов просили прислать священников – отслужить, отпеть, обвенчать. Отец Предислав, получая согласно требованию Уполномоченного по делам религии командировочные удостоверения на приходы, не имевших постоянного священника, часто был направляем служить то в Аникщяй, то в Кибартай, то в Рокишкис, Зарасай, Лебенишки, Гегабрасты… Люди были благодарны священнику, не раз упрашивали его стать настоятелем их церкви. Но о.Предислав, как правило, отказывался со словами: «Монаху лучше в плохом монастыре, чем на хорошем приходе…» Епархиальное начальство им было вполне довольно: «Поведения отличного, аккуратно проводит свою седмицу служения, не ленится и в проповеди Слова Божия. Досуги свои посвящает изучению богословия», – гласит характеристика от 11 марта 1958 года преосвященного владыки на иеромонаха Предислава.
Скорби
Проповедь Слова Божия в советское время требовала особой осмотрительности, и в этом о.Предиславу вскоре пришлось убедиться на собственном опыте.
14 января 1960 года, в день памяти святителя Василия Великого, произведенный в игумены о.Предислав (Каменяка) произнес проповедь о жизни и деятельности великого святого, о значении и силе молитвы. В частности, он сказал: «Вы, молящиеся, подвергаетесь гонениям, вас оскорбляют, унижают. Но вы помните заповедь Христа: “Молитесь за обижающих вас и гонящих вас” (Мф. 5:44). Такая молитва будет угодна Богу». На следующий день к правящему архиерею Роману (Тангу) прибыл Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Литовской ССР А.М.Ефремов с требованием письменного объяснения о.Предислава: кого он имел в виду, говоря о гонящих, оскорбляющих и унижающих религиозную церковную веру?
Игумен Предислав незамедлительно представил начальству письмо, где он объяснял, что только цитировал Нагорную проповедь из Евангелия. Однако объяснение было признано неудовлетворительным. Тут же 22 января 1960 года архиепископ Роман издает Указ №2, в котором опальному игумену «во избежание дальнейших недоразумений», «запрещается произношение в церкви проповедей». Наказание для пастыря тяжкое, но роптать монах не должен: ведь одна только кротость отвращает гнев…
Через полтора года игумен Предислав направляет владыке Роману прошение, в котором изливает свою боль: «скорблю и жалею о том, что лишен права духовного собеседования с верующими в нашем храме, и приношу смиренное раскаяние, и прошу прощения за содеянные мною ошибки и разрешения на право произношения проповеди в нашем храме».[7] Однако Уполномоченный по делам Православной Церкви, с которым правящему архиерею следовало согласовать прошение священника, нашел, что «игумену все еще следует воздержаться от произношения проповедей».
Комментируя сей исторический документ, остается пожалеть, что советским органам не было дано вникнуть в содержание цитировавшейся игуменом Нагорной проповеди, где Иисус Христос призывает: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5:44,45) Не исключено, что гонители Христианства заподозрили в проповеди о.Предислава намек на недавнее закрытие в Новом Свете женского Мариинского монастыря, построенного монахинями рядом с Александро-Невской церковью, что за Вильнюсским вокзалом? А может быть, проповедь игумена Предислава с амвона показалась властям вызывающей на фоне повальных арестов и высылок – католического и православного духовенства? Ведь в 1944 г. был взят под стражу и сослан иерей Александр Соколов (настоятель церкви в Укмярге); в 1946 году в подвалах МВД оказался о.Федор Калиничук (Каролишки). В 1948 г. последовали в северные лагеря ГУЛАГа священники Вениамин Неоронов и Петр Соколов. В том же году та же участь постигла долголетнего насельника монастыря, инвалида, иеромонаха Давида (Грушина), погибшего в лагере, и года не выдержав нечеловеческих условий жизни. Арестовали по доносу и монастырского иеромонаха Евстафия (Андрейчука), – за одно с ним «преступление», за чтение книги философа Н.Бердяева, (а в действительности – за нежелание соглядатайствовать и оговаривать собратий) – отправили на лесоповал в Коми и секретаря епархии, настоятеля Романовской церкви о.Александра Нестеровича…
Боязнь расправы – за неосторожное слово, косой взгляд, чтение запрещенной литературы, – держала в адском напряжении. Этот липкий, унизительный страх оставил свой след на всем поколении сталинской эпохи. Не мог он не отразиться и на характере о.Предислава с его замкнутой молчаливостью и непредсказуемой реакцией: «Отче, научите меня митры делать!» - обращается к старцу молодой монах. «А что тут учиться? – отвечает. – Бери, да делай!» А то в трапезной возьмет да кинет вареной картошкой в насмешника: памятный всем урок. Человеческая психика – субстанция тонкая…
Кто – герой? Кто – жертва? Кто – предатель? В анналах Особого архива КГБ есть секретная «Справка» от 24 февраля 1954 года. В ней оперуполномоченным 2-го отделения 5 отдела МГБ ЛССР перечисляются лица, которые «являются нашими секретными сотрудниками». Среди трех названных иереев Свято-Духова монастыря П.П.Каменяка (о.Предислав) отсутствует…[8]
В более позднем отчете местного Уполномоченного товарищу Фурову В.Г., заместителю председателя Совета по делам религии в Москве, «cовершенно секретно» сообщается, что в монастыре, который «является крупнейшим религиозным центром и рассадником религиозной пропаганды», «влиятельным лицом является игумен Каменяка П.П., 1906 года рождения». Тут же краткая характеристика: «Это сторонник украинских националистов, в прошлом с ними поддерживал тесную связь. Братья его также священники»…[9]
На закате земной жизни
В 1983 году о.Предиславу было поручено послушание эконома Виленского монастыря. Но последние годы ХХ века и начало следующего столетия старцу пришлось тяжко страдать, терпеть и бороться с немощами и недугами. Когда после очередной операции ему самому невмоготу было выйти на свежий воздух, братья переносили его на носилках в усаженный цветами монастырский садик.
Издавна преданная отцу Предиславу душа, раба Божия Аграфена, до последнего своего вздоха опекала больного духовника, затем ее сменил Алексий Коровко, попечительный работник монастыря. Под диктовку архимандрита им приходилось отвечать на письма чад о.Предислава из Лебенишек, Биржай, Санкт-Петербурга и, конечно, с Украины. Монахиня Иоанна из Трускавца слала поклон всем насельникам св.обители виленской, и делилась впечатлениями от прочитанного дневника митрополита Мануила (Лемешевского). Сестры Кременецкого монастыря, желая приободрить болящего старца, сообщали ему о том, что в Японии живет 23 тысячи человек, которым перевалило за 100. Конечно, болящему архимандриту было приятно, когда его поздравляли с Пасхой сестры-монахини из родной Дермани, когда приветственное послание приходило из Сибири от духовного сына архиепископа Красноярского и Енисейского Антония (Черемисова), а также из заграницы, от служившего некогда в Литве архиепископа Керченского, викария Сурожской епархии Анатолия (Кузнецова).
Радовали старца весточки и от родных племянников-иереев и племянниц-монахинь, с детства напитанных иноческим духом Дермани. Талантливая сестра Серафима, подвизающаяся на Подворье Свято-Троицкого Стефано-Махрищского монастыря, прислала духовному отцу прочувствованное стихотворение «Страстная седмица»:
Близкой Пасхе вербочкой пушистой
Путь устлала Вербная неделя.
Стынет сок в стволах берез безлистных
На ветру холодного апреля.
Настает Великая седмица,
Многоскорбных дней воспоминанье.
Ныне плакать и молиться –
Божий Сын исходит на страданье.
Заплелись венцом терновым строфы,
Не рыдай о мертвом Сыне, Мати…
К Воскресенью путь через Голгофу
Указует древнее Распятье.
Многое в жилище архимандрита было связано с родной Украиной. Вечерами келью о.Предислава освещала настольная лампа с изображением основателей Киева братьев Кия, Щека и Хорива и сестры их Лыбиди. Над этажеркой с богослужебными книгами – любительская картина маслом «Всевидящее Око»: сквозь рассеивающуюся пелену облаков предстает, точно в центре Вселенной, белая церковка на зеленом холме, так похожая на Дерманскую Свято-Троицкую. Ныне сестры-монахини молятся об упокоении души усопшего старца.
Бьют настенные «куранты» – их богатый, сочный звук очень любил старец. Врожденный музыкальный слух позволял ему подбирать на гармони любую мелодию, любую песню – польскую, украинскую, русскую. Через о.Предислава тянется «Украинский след» и в богослужение в древнем Свято-Духовом монастыре: Великим Постом на повечерии братский хор поет «С нами Бог!» на мелодию, привезенную им из Почаевской Лавры. А на всенощных, если нет полиелея, на Почаевский лад звучит вечерняя песнь Богородице «Под Твою милость…».
…За окном бывшей монастырской келье архимандрита Предислава высится пышный кедр. Местные путают его с сосной, и никто кроме старца уже не помнил, что посадили это экзотическое для здешних мест дерево геологи, приезжавшие в паломничество в Вильнюсский монастырь. У них в Сибири атеисты все церкви позакрывали, а тут – молись сколько душе угодно! Не удалось врагу веру пресечь, сгноить, выкорчевать: воскресает она в бессмертной душе христианской и озонирует пространство, как вот этот вечнозеленый таежный кедр... После того давнего интервью о.Предислав протянул мне шишку. До сих пор цела.
Ирина Арефьева
Православная церковь Литвы