Это было настоящее чудо: в течение всей блокады в Ленинграде не было зафиксировано ни одной серьезной вспышки какого-либо инфекционного заболевания.
Благодаря экстренным мерам и проведенным санитарным мероприятиям в городе удалось предотвратить массовые заболевания населения, и в особенности, сыпным тифом. Мало того, заболеваемость в осажденном городе даже снизилась по сравнению с ещё мирным 1940 г. Уровень заболеваний в 1942 г. к уровню 1940 г. был даже ниже. Согласно статистического отчёта Ленинградского городского отдела здравоохранения от 5 января 1942 г., в 1940 г. брюшным тифом переболели 143 ленинградца, а в 1941г. – на 29 человек меньше. В 1940 г. дизентерию перенесли 2086 человек, а в 1941 г. – 1778, более чем в 2 раза сократилось количество случаев заболевания скарлатиной, дифтерией и коклюшем54. В 1943 г. в Ленинград, впервые, не было отмечено ни одного случая смерти от кори. Показатели смертности от скарлатины, коклюша, дифтерии, гриппа, цереброспинального менингита после подъема в 1942 г. упали в 1943 г. до уровня более низкого, чем в довоенные годы. Вся смертность от остроинфекционных заболеваний в 1943 г. понизилась до 14,2 случаев на 10 тыс. населения против 20,0 - в 1941 г. и, наконец, против 159,9 - в 1942 г. 55Дмитрий Лихачев в своей книге мемуаров “В блокадном Ленинграде” в связи с этим писал: “... удивительно – эпидемий весной не было!?“53
Несмотря на то, что все морги, подвалы госпиталей, больниц и домов зимой 1941- 1942 г. были завалены трупами умерших от голода ленинградцев, (ибо не хватало сил и средств доставить их на кладбища и захоронить там), несмотря на то, что в первую холодную блокадную зиму 1941 -1942 гг. во всех домах замерзла канализация, городские власти Ленинграда не допустили массовых эпидемий. А ведь, опасность была реальной и её многие чувствовали, буквально, сердцем… Так, Ольга Берггольц, находившая весной 1942 г. в командировке, в Москве записывает в своём дневнике от 23 марта: ”Начнется весна — боже, там ведь чума будет”.55.0
Решающую роль в борьбе с эпидемиями сыграли весенние общегородские субботники и воскресники 1942 г., когда на очистку подъездов, подвалов, дворов, улиц и проспектов от оттаивающих из-под снега трупов, бытового мусора и грязи, вышел весь Ленинград, почти 800 тысяч его жителей.
11 февраля 1942 г. была создана чрезвычайная противоэпидемическая комиссия во главе с председателем Ленгорисполкома П. С. Попковым. Исполком горсовета принял решение (No 65, 5) “О мобилизации населения в порядке трудовой повинности на работы по очистке дворов, улиц, площадей и набережных г. Ленинграда”. Уборка началась 27 марта и закончилась лишь 15 апреля 1942 г.
Руководители города, секретари райкомов и председатели райисполкомов знали, что сделать это необходимо во имя спасения города от эпидемий и болезней, которые неминуемо пришли бы с весенним теплом. Но жителей города, ослабевших за трудную, голодную зиму надо было мобилизовать на субботники. Надо было найти такие аргументы и слова, чтобы они, высохшие, вялые от слабости, (похожие на “призраков”), смогли выйти на улицу и принять посильное участие в этих субботниках. И не только выйти, но и справиться с гигантским объемом работы - вручную, без механизмов и машин.
“Ключ” к пониманию этого уникального трудового подвига ленинградцев помогает нам “найти” блокадница Рада Грановская. В своем интервью, данном в январе 2021 г., она упоминает о мобилизующей роли Ленинградского радио и любимого ленинградцами диктора Ольги Берггольц, о том, как весной 1942 г. она обратилась к своим слушателям: - “Дорогие друзья, нам нужна ваша помощь. Всех. Дело в том, что блокада не в первые в мире. В других странах это бывало когда-то, и там после блокады были тяжелейшие эпидемии, поэтому мы говорим так: возьмите детский стульчик, спуститесь на улицу и уберите полметра вокруг себя. А если будут трупы — зовите милиционеров, они вывезут”. И вот мы так недели две ходили и вокруг себя все убирали, и у нас не было никакой эпидемии”.
Они и не предполагали, что сумеют ЭТО сделать, что осилят ЭТО! В течение нескольких весенних недель они прибрали город, навели в нём образцовый порядок. Результаты этой работы тогда вызывали изумление у самих же ленинградцев. “И город был таким чистым, - восклицает Рада Грановская, - что ни до, ни после я не видела такой чистоты“.55.1
В самом начале - 15 марта 1942 г., в массовых работах по очистке города участвовало более 100 тыс. человек. Улицы и площади оставались под толстым слоем снега и льда, доходившим до полуметра толщиной. По обочинам трамвайных путей сколотый лёд образовал валы толщиной выше человеческого роста.
Горисполком своим решением мобилизовал с 27 марта на очистку города все трудоспособное население. В этот день на уборку вышли 143 тыс. человек, 31 марта – 304 тыс., а 4 апреля — свыше 318 тыс. человек. К 15 апреля было очищено свыше 3 млн квадратных метров улиц и площадей и более 12 тыс. дворов, вывезено за город около 1 млн т нечистот, мусора, снега и льда. При этом было собрано и захоронено около 13 тыс. трупов.
Основную массу снега и мусора вывезло само население на санках, тележках, на листах фанеры и старого кровельного железа.56 Это позволило с 15 апреля 1942 г. пустить по улицам города 5 маршрутов пассажирского трамвая, связавшего дальние районы города с центром.
По воспоминаниям современников это был настоящий праздник, особенно, когда по Невскому проспекту, очищенному от глыб льда, пошел первый трамвай. Как писал поэт Н.С. Тихонов, “люди бросили работать, смотрели, как дети на игрушку, на бежавший по рельсам вагон, и вдруг раздались аплодисменты. Это ленинградцы овацией встречали первый воскресший вагон. А вожатая вела вагон и стряхивала слезы, которые набегали на глаза. Но это были слезы радости, и она вела вагон и плакала, и не скрывала этих слез“.57