Фантомность реальности в повести В. Пелевина (1962) «Омон Ра»
| Раздел 13. Произведения для бесед по современной литературе |
Современный литературный процесс. Нравственные, исторические, экологические проблемы в современной литературе.
Вот и подошел к концу курс изучения литературы. Это завершающая лекция. Я надеюсь, что вы узнали что-то новое, что кто-то пересмотрит свое отношение к классической литературе, а сегодня – современная литература. Какая она? Есть ли разница между классической литературой и современной, каково воздействие на читателя классической литературы и современной…? Отвечать на эти вопросы вам!
Удачи всем в сдаче дифференцированных зачетов и экзаменов!
Татьяна Никитична Толстая — прозаик, эссеист. Родилась в Ленинграде. Окончила классическое отделение филологического факультета ЛГУ. Читает лекции по русской литературе в университетах США. Пишет с 1983 года. Автор книг рассказов и эссе: «На золотом крыльце сидели», «Любишь — не любишь», «Река Оккервиль», «Сестры», «День», «Ночь», «Двое» и романа «Кысь». Многочисленные статьи, эссе и рецензии публиковались в периодических изданиях, как в России, так и за рубежом. Книги Татьяны Толстой переведены на все европейские языки. Лауреат конкурса «Лучшая книга года» (Книжный «Оскар») в номинации «Лучшее прозаическое произведение» — за роман «Кысь».
Этот же роман вошел в short-list премии Букер-2001.
Первый сборник рассказов Татьяны Толстой, опубликованный в 1987 году, сразу привлек внимание читателей и критики. Она была признана одним из самых ярких авторов нового литературного поколения.
Ее рассказы демонстративно сказочны, особенно это относится к рассказам о детстве «На золотом крыльце сидели», «Свидание с птицей». Дети — герои Толстой — не чувствуют никакой дистанции между сказкой и реальностью. Эту особенность детского восприятия Т. Толстая удивительным образом передает в своих рассказах. Но и взрослые-герои зачастую существуют в выдуманном, сказочном мире. Сказочность, праздничность, яркость проявляется, прежде всего, в необычных, неожиданных сравнениях и метафорах.
Из рассказа «Свидание с птицей»: «Низко над садом, колыхнув вершины темных древесных холмов, проносится судорожный, печальный вздох: это умер день»; «колесики лимона — будто разломали маленький желтый велосипед»; о каше — «тающий остров масла плавает в липком Саргассовом море. Уходи под воду, масляная Атлантида. Никто не спасется. Белые дворцы с изумрудными чешуйчатыми крышами, ступенчатые храмы с высокими дверными проемами, прикрытыми струящимися занавесами из павлиньих перьев, золотые огромные статуи, мраморные лестницы...». Далее сказочный мир, в который погружается Петя (началось все просто с каши!), все углубляется, расширяется, обрастает волшебным и реальными подробностями до тех пор, пока не вмешиваются взрослые.
Из рассказа «Факир»: «Темный чай курился в чашках, вился сладкий сигаретный дымок, пахло розами, а за окном тихо визжало под колесами Садовое кольцо, налил веселый народ, город сиял вязанками золотых фонарей, радужным и морозными кольцами, разноцветным скрипучим снегом, а столичное небо сеяло новый прелестный снежок, свежий, только что изготовленный».
Толстая одухотворяет не только мир вещей, но и абстрактный мир, чудесным образом преображает реальность, творит новую, сказочно прекрасную, в которую хочется погрузиться, да там и остаться. Метафоры и сравнения не кажутся надуманными, они выглядят свежими и естественными: «Мир, оказывается, весь пропитан таинственным, грустным, волшебным, шумящим в ветвях, колеблющимся в темной воде».
Принцип сказочности реализуется в рассказе «Факир», фамилия Филин имеет свое значение: Филин сказочно свободен — он оборотень. Слово «Филин» можно понять двояко: и как фамилию; и как название птицы. В конце рассказа Галя, расставаясь с «розовым дворцом» факира, со своей мечтой, думает: «Лети на все четыре стороны, Филин!»
Сознание автора оказывается родственным сознанию героев. Мир в прозе Толстой предстает как бесконечное множество сказок о мире, фантастических и поэтичных. Сказка всегда имеет установку на вымысел. Сказки Толстой тоже.
Фантомность реальности в повести В. Пелевина (1962) «Омон Ра»
Виктор Пелевин — один из наиболее интересных и спорных авторов нового поколения. Он начинал свой литературный путь как фантаст - сборник рассказов «Синий фонарь». Однако, повесть «Омон Ра» показала, что его творчество не ограничивается рамками фантастики. Вскоре вышли романы «Жизнь насекомых» (1993), «Чапаев и Пустота» (1996) и «Generation П» (1999). Интерес к творчеству Пелевина вышел за пределы нашей страны: почти все его произведения переведены на европейские языки и высоко оценены западной прессой.
Начиная с ранних рассказов и повестей, Пелевин четко обозначил свою центральную тему: что есть реальность? Если постмодернизм до Пелевина вскрывал искусственность, «симуляцию» реальности, то для его героев сознание иллюзорности происходящего очевидно.
Творческими принципами Пелевина являются виртуальность, а не различение настоящей и выдуманной реальности, множественность миров, среди которых нет истинного, и интерактивность, т.е. свобода читателя в выборе ракурса, в способе прочтения текста. В критической статье о повести Пелевина «Жизнь насекомых» Александр Генис пишет: «В героях Пелевина больше и от насекомых, и от людей. Собственно, между ними вообще нет разницы: насекомые и люди суть одно и то же. Кем их считать в каждом отдельном эпизоде, решает не автор, а читатель. Это напоминает известные оптические иллюзии, когда при помощи перспективы на одном рисунке изображаются сразу две фигуры, но увидеть мы можем только одну, на которой сфокусировали свое внимание». Также двойственно впечатление от романа «Чапаев и Пустота»: его можно прочитать и как анекдот из «чапаевского» цикла, и как дзен-буддийскую притчу. Граница проходит не только между реальным миром и миром, созданным фантазией писателя, она обусловлена и исторической ситуацией, ситуацией переходного периода от советского к постсоветскому пространству. Писатель исследует феномен советского и постсоветского человека. Пелевина интересуют те, чье сознание было сформировано в советской системе ценностей, а жить приходится в постсоветской.
Любая проблема, по Пелевину, — это проблема нашего сознания, которое порождает миражи, мифические представления о мире. Путь к истине, к просветлению сознания лежит через преодоление власти духовных авторитетов, через самопознание. Поэтому он обращается к популярному у постмодернистов дзен-буддизму, парадоксальному учению, в основе которого лежит установка на прямой контакт человека со своей духовной сущностью — вне святынь и авторитетов: «Великая истина дзен живет в каждом. Загляните внутрь и ищите ее там, не прибегая к чьей-либо помощи. Ваш собственный разум выше всяких форм. Он свободен, покоен и блажен. Он вечно проявляется в ваших шести чувствах».
Философия дзен привлекательна для Пелевина и своей иррациональностью, необязательностью рационального объяснения себя и мира: «Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае». Думается, это положение философии дзен привлекательно для многих.
Повесть «Омон Ра» названа по имени главного героя и фонетически относит читателя к египетскому богу (Амон Ра). На самом деле отец-милиционер назвал сына таким странным именем, не имея в виду мифологический персонаж. Омон — это аббревиатура слов «отряд милиции особого назначения». Действительно, Омону предстояло особое назначение. Брат Омона был назван не менее экзотическим именем — Овир - аббревиатура слов «отдел виз и регистраций». Фамилия братьев Кривомазовы пародирует «Братьев Карамазовых» Ф. Достоевского
. Братья в детстве болели менингитом, и Овир умирает. Эта история относит нас к школьному анекдоту, в котором утверждается, что из менингита только два выхода: либо помрешь, либо дураком останешься. Омон выжил. Стал ли он дураком? Скорее, не таким, как все. Он мысленно уподобляет себя египетскому богу Ра, умирающему и возрождающемуся, светоносному и бессмертному.
«Омон Ра» — своего рода антифантастика. Советская космическая программа в повести предстает как сплошная фикция. Парадокс в том, что детские игровые переживания героя, его ощущения от «полета» на самолетике в детском саду кажутся более реальными, чем все претендующее на роль действительности. В изображении этой фиктивной, абсурдной, лживой реальности, имитации бурной деятельности — сатирический, обличительный пафос, многим кажущийся даже циничным, посягающим «на святое». Но, во-первых, не будем забывать, что это, прежде всего, литературное произведение, а во-вторых, данные о первых шагах советской космонавтики, которые открываются, публикуются сейчас, кажутся порой не менее циничными и чудовищными. Это ни в коей мере не отменяет мужества, героизма, искреннего стремления к подвигу людей, связанных с космонавтикой. Повесть о другом — о фальши системы, фальши, проникающей даже в космос.
Абсурдный и обманный мир Пелевин показывает изнутри, глазами «винтика» системы. Главный герой с детства мечтает о космосе. Полет для него — прорыв в другую жизнь, противоположную унылой реальности, повседневности с постоянно повторяющимся набором «комплексного обеда»: суп с макаронными «звездочками», курица с рисом и компот. От этих макаронных «звездочек» Омон хочет оторваться к настоящим звездам. Нацеленность в космос для героя обусловлена не столько стремлением к подвигу, сколько стремлением отдалиться от земли, причем именно с маленькой буквы. Омон живет не на планете Земля, а на самой, что ни на есть «земле», в самом низком смысле этого слова: «...в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле, среди блевоты, пустых бутылок и вонючего табачного дыма». Стремление Омона к звездам, в космос — это стремление к свободе.
После того, как Омон понял обман, он сам стал распоряжаться реальностью, сам стал моделировать свой собственный мир. Возврат к прошлой, настоящей, а на деле фиктивной реальности для него невозможен. Напоминание об этой бывшей реальности — в сумке женщины в метро все тот же набор продуктов, которым кормили Омона всю жизнь. Действительно, подобно богу Ра, избежав смертельной опасности, герой возрождается для новой, свободной жизни в своем космосе.
Пелевина интересует не столько превращение реальности в фикцию, это уже осознается как данность, сколько создание, рождение новой реальности. «Окружающий мир для Пелевина — это череда искусственных конструкций, где мы обречены вечно блуждать в напрасных поисках «сырой», изначальной действительности. Все эти миры не являются истинными, но и ложными их назвать нельзя, во всяком случае, до тех пор, пока в них кто-нибудь верит. Ведь каждая версия мира существует лишь в нашей душе, а психическая реальность не знает лжи» (Александр Генис).
После нескольких лет молчания Виктор Пелевин выпустил в 2003 году книгу «ДПП (нн)» - «Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда». В нее вошли роман, повесть и несколько рассказов. Все написанное Пелевиным оказывается связанным общими героями, общими идеями, общим авторским замыслом. Пишет ли он о жизни насекомых или о философских беседах древних китайцев — все это страницы одной повести, которые «разбросаны по книгам разных эпох».